Текст книги "Непримиримые разногласия (ЛП)"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
– Там было человек пятьдесят, – припомнил Кроуфорд. – Большинство поднялось по лестнице вместо того, чтобы воспользоваться лифтами.
– Родригес мог смешаться с толпой, а затем затаиться в пустом зале. На крыше он появился, судя по камерам, в два часа двадцать восемь минут. Без костюма и маски, но с пистолетом.
Теперь у Кроуфорда возникло еще больше вопросов, но он решил забыть о любопытстве.
– Ответы придут, когда вы наконец выясните, кто такой Родригес, а пока придется продолжать играть в угадайку,– он отсалютовал Нилу кружкой.– Удачи!
– Шеф хочет...
– Нет.
– Он согласовал это с твоим майором в Хьюстоне.
– Я поговорю с ним и все объясню. Ты должен быть счастлив, что я отказываюсь. Разве только вчера ты не радовался моим проблемам?
– Я перешел границы…
Кроуфорд фыркнул, услышав эти неискренние извинения.
– Не стоит, Нил. Мне насрать, что ты обо мне думаешь.
– Тогда я не буду здесь играть в дипломата. Мне не нравишься ни ты, ни твой типаж «Грязного Гарри». Но, – он перевел дыхание, – другие высоко тебя ценят.
Кроуфорд знал, чего стоило Нилу сказать это, и даже слегка пожалел бедолагу, но решение не изменил.
– Поблагодари шефа за вотум доверия, но вы опознаете Родригеса без меня. Если нужен еще один рейнджер...
– Дело не в этом.
– А в чем?
– Только ты был на крыше с этим парнем, и только ты говорил с ним.
– У вас мое заявление, включая признание в том, что я отреагировал инстинктивно. И, как ты верно заметил, я сделал это, не взвесив последствий. О чем теперь сожалею.
Нил удивленно открыл рот.
– Не по той причине, о которой ты думаешь, – уточнил Кроуфорд.– Я поступил, как должен был, а сожалею по эгоистичной причине.
– Не хочешь поделиться?
«Почему бы нет?»
– Это почти наверняка лишило меня шансов вернуть Джорджию. На следующем слушании тесть собирается напомнить судье о том, как я «безрассудно рисковал жизнью». Какой судья доверит будущее маленькой девочки «Грязному Гарри»?
«Особенно судья, которую я… э-э…»
Интересно, может, вчера он неправильно понял Холли? Возможно, ее слезящиеся глаза и приоткрытые губы выражали не похоть, а предупреждение: если он не уберет руку с ее задницы, то она закричит?
Однако, когда он подхватил Холли на руки, она не протестовала. Когда опустил на диван в гостиной, она не остановила его, а потянулась к пряжке ремня, чтобы быстрее расстегнуть.
Если бы он просто оставил ее и ушел, то, возможно, не потерял бы последний шанс в суде. Но теперь поздно жалеть еще и об этом. Лучшее, что можно сделать – держаться от Холли подальше и оставить без ответа вопросы о Родригесе. Пусть на них отвечает кто-то другой.
Кроуфорд вытер пот, выступивший на висках – результат воспоминаний об их объятиях на ее маленьком диване, – и проворчал:
– Я позвоню твоему шефу. Даже он должен понять, что мое участие в расследовании создает конфликт интересов. Если я хочу вернуть своего ребенка, то лучше мне держаться подальше. Дверь найдешь сам, – он повернулся и выплеснул остатки кофе в раковину.
– Значит «нет»?
– Точно.
– Тогда как мне объяснить это миссис Баркер?
Кроуфорд застыл.
– Кому?
Нил полез в нагрудный карман и достал конверт.
– Вдове Чета. Письмо принес в департамент ее родственник. Оно адресовано тебе, но отправлено на почту шефа, и он взял на себя смелость прочитать его, прежде чем передать, – он протянул конверт.
Кроуфорд отшатнулся, и Нил положил конверт на обеденный стол.
– В основном в нем говорится о том, как высоко Чет ценил тебя. Он считал, что тебя несправедливо критиковали за… Ну, ты знаешь, – Нил кисло улыбнулся. – Она продолжает повторять, как Чет хвалил тебя, твои навыки, смелость… ну ты понял, и просит докопаться до правды, почему ее мужа убили всего за несколько месяцев до выхода на пенсию.
Кроуфорд посмотрел на пастельно-голубой конверт и красочно выругался.
– Я налью себе кофе, пока ты одеваешься? – усмехнулся Нил.
Глава 7
Морг находился в подвале окружной больницы. Судебно-медицинский эксперт, доктор Форест Андерсон, был холостяком пятидесяти с небольшим лет, который любил криминалистику и французскую кухню. Последнее объясняло его внушительный живот. В дополнение к ожирению, у него было высокое кровяное давление и диабет. Он часто шутил, что его вскрытие войдет в учебники, и жаль, что его не будет рядом, чтобы наблюдать за ним.
Он вразвалку подошел к столу, на котором лежал накрытый труп, и сказал, откинув простыню:
– Первая пуля вошла в спину, пробила сердце. Он ничего не почувствовал.
За свою карьеру Кроуфорд повидал много тел, но так и не научился оставаться равнодушным. Независимо от того, умер ли человек насильственной смертью или мирно во сне, смерть оставляла останки холодными, серыми и устрашающе неподвижными.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с духом и посмотреть на лицо мертвеца.
– Вторая тоже была бы смертельной, – продолжил доктор Андерсон.– Она прошла через шею сзади, перебила позвоночник и вышла здесь,– он указал на место, где должен был быть кадык.
У Кроуфорда зазвенело в ушах. Он заставил себя дышать спокойно, через нос.
– Третья вошла в туловище сзади, с нижней правой стороны, вышла через кишечник слева. Пока не загляну внутрь, не узнаю, какой ущерб она нанесла, но предполагаю, что обширный. Эти парни из спецназа не валяют дурака, когда дело доходит до спасения товарища-офицера.
Стоя рядом с Кроуфордом, Нил сохранял стоический профессионализм, а Мэтт Ньюджент шумно сглотнул.
– Хорошо, что никто из них не выстрелил в голову, иначе его лицо превратилось бы в мессиво, – Андерсон посмотрел на них через стол. – Никто не пришел, чтобы опознать его?
– Еще нет, – ответил за всех Нил.
– Вскрытие может пролить свет на его последние несколько часов, – сказал доктор, раскачиваясь взад-вперед на ногах, которые были до смешного маленькими по сравнению с туловищем. – Содержимое желудка. Наркотики и алкоголь в его организме. Я еще не нашел следов от уколов, но наркоманы со стажем могут быть осторожными. Я буду внимателен.
– Мы рассчитываем на это,– Нил сделал шаг назад и жестом пригласил Кроуфорда занять свое место.
Кроуфорд склонился над Хорхе Родригесом, чтобы внимательно рассмотреть его лицо. Хотя в этом не было необходимости. Он уже увидел все, что нужно.
Он выпрямился и отошел от стола.
– Я его не знаю.
Младший детектив замер ненадолго, чтобы спросить:
– Уверены?
– Абсолютно. Я никогда не видел этого человека до вчерашнего дня.
***
Кроуфорд расхаживал у машины Нила, когда два детектива вышли из больницы несколько минут спустя. Нил сказал Ньюдженту, что встретится с ним в полицейском участке после того, как отвезет Кроуфорда домой.
Несколько кварталов они ехали молча. Наконец Нил сказал:
– Попытаться стоило.
Кроуфорд уставился в пассажирское окно. Он направил вентиляционные отверстия кондиционера прямо на себя, и они выпускали холодный воздух, но этого было недостаточно. Он чувствовал жар и зуд изнутри.
– Уходя, я слышал, как медэксперт спросил, во сколько ты вернешься.
– Я попросил судью Спенсер тоже взглянуть на стрелка.
– Это так необходимо?
Нил пожал плечами.
– Его имя ей незнакомо, но она может узнать его в лицо. Попробовать стоит.
– Ты повторяешься.
– Не думай, что мне доставило удовольствие уговаривать тебя, а потом вести в морг, – проворчал Ник.
– Но тебе маячил нагоняй от шефа.
– Потому что главы города на его стороне. Департамент уже был поставлен в известность о том, что латиноамериканское сообщество готовится к полномасштабному протесту, крича о расовой дискриминации, хотя двое наших парней из спецназа сами латиноамериканцы. И еще это письмо от вдовы Чета Баркера.
– Это единственная причина, по которой я согласился пойти с тобой.
– Миссис Баркер хочет получить ответы, как и мы. Все надеялись, что когда ты увидишь Родригеса вблизи, то скажешь: «О, теперь все понятно. Я знаю, почему он это сделал». Но ты этого не сделал, так что твои услуги больше не нужны. Ты оказал миссис Баркер личную услугу. Твоя совесть чиста. Так что же тебя гложет? – Нил остановился на светофоре и повернулся к нему.
– Ничего, – пробормотал Кроуфорд себе под нос.
Нил продолжал пристально разглядывать его, пока не загорелся зеленый свет, а потом молчал всю дорогу.
– Удачи. – Кроуфорд закрыл дверцу машины и дважды постучал по крыше, надеясь, что Нил уедет. Если начнет снова доставать вопросами, то он просто взорвется. .
***
Холли прибыла в офис позже обычного. По дороге она зашла в дом Баркеров, чтобы вручить открытку с соболезнованиями. Она намеревалась просто отдать ее тому, кто откроет дверь, и быстро уйти, но дочь Чета пригласила ее зайти внутрь. Следующий час она делилась воспоминаниями о Чете с членами его семьи, включая миссис Баркер, и была тронута, учитывая их личную трагедию, тем, что они выразили озабоченность ее безопасностью и благополучием.
В офисе двое полицейских, присланных сержантом Лестером, сидели за переносным столом, просматривая ее судебные протоколы и материалы дел, ища любые упоминания о Хорхе Родригесе.
– Пока ничего, – доложила Дебра. – И я сама провела поиск по его имени еще до того, как они начали.
– Судья Уотерс перенес все свои записи на флешки. Нужно, чтобы они и их посмотрели.
– Уже передала. Я также поговорила кое с кем в далласской фирме и ввела их в курс дела. Все там беспокоятся о тебе. Честно говоря, я тоже. Прости, но ты плохо выглядишь.
Холли знала, что ее глаза, должно быть, все еще красные от слез.
– Я заходила к миссис Баркер.
– Почему бы тебе не пойти домой? Зачем ты вообще пришла сегодня?
– Лучше уж я побуду здесь и займусь делами, чем буду сидеть дома и думать. Я в порядке.
Дебра посмотрела скептически, но спорить не стала.
– Пресса названивает постоянно. Как и было приказано, я направила их к сержанту Лестеру.
– Спасибо тебе. За все.
– И мисс Видаль звонила три раза.
– Она оставила сообщения. Я ей перезвоню.
Холли вошла в свой кабинет и закрыла дверь. Усевшись за стол, она подкрепилась несколькими глотками воды прямо из бутылки, достала мобильник и нашла номер Мэрилин Видаль.
Она ответила сразу же.
– Почему ты не отвечала на звонки?
– Я звоню сейчас.
– Местные теле и радиостанции Далласа с утра трубят об этой истории. Со всеми подробностями. Ты о многом мне не сказала, когда позвонила вчера. Ради бога, Холли, этот маньяк мог убить тебя!
– Не хотела, чтобы ты волновалась. Честно говоря, мне очень повезло вчера. Не могу передать, как это было страшно. Моего судебного пристава застрелили прямо у меня на глазах…
– Мне так жаль. Хочешь поговорить об этом?
Она не хотела, но Мэрилин все-таки выведала у нее все подробности. Может, это и к лучшему. Холли надо было выговориться. Она, конечно, умолчала о визите Кроуфорда Ханта к ней домой, запретив себе даже думать об этом.
– Хорхе Родригес никогда не был участником судебного процесса, во всяком случае, когда я председательствовала. По крайней мере, в моих делах его имени нет.
Мэрилин, всегда меткая в выражениях, ответила:
– Это и хорошо, и плохо.
Холли прекрасно понимала, к чему она клонит.
– Никакой прямой связи между нами нет, поэтому на меня никто не указывает пальцем.
– Это то, что хорошо, – согласилась Мэрилин, – а плохо, что, пока его мотивы неизвестны, появится масса самых диких предположений. Придется пораскинуть мозгами, как решить эту проблему. Как ты держишься?
– Со мной все в порядке.
– Как твои руки, Холли?
– Еще немного дрожат. Мне сказали, что это может продлиться несколько дней. Я плохо спала.
Если точно: и глаз не сомкнула после ухода Кроуфорда. Он оставил ее распростертой на диване, покрытой лишь румянцем и страдающей от острого унижения.
– Кто-нибудь живет с тобой?
Вопрос Мэрилин вернул ее в настоящее, и она ответила сдержанным «нет».
– Не думала позвонить Деннису?
– Нет.
– Может быть...
– Нет, Мэрилин.
– Возможно, ты права. Это могут принять за слабость.
Холли кивнула: она считала так же.
– Дай мне подумать, как лучше всего с этим разобраться.
– Не нам с этим разбираться, Мэрилин. Этим занимается полиция.
– У них своя повестка дня, а у нас – своя. Пресса уже обращалась к тебе? Спрашивали насчет официального заявления?
– Да, но ведущий следователь отговорил меня от публичного обсуждения инцидента до того, как они не подтвердят личность преступника и не оповестят родственников. Пока, насколько мне известно, этого не произошло.
– Опять же, это хорошо и плохо. Тебе нужно быть всегда на виду, мужественно продолжать работу. Но я бы предпочла, чтобы тебя не фотографировали: тебя все еще трясет.
– Мне не так уж плохо, Мэрилин, но прийти в норму после такого стресса всего за день невозможно. По крайней мере, мне.
– Конечно. Я понимаю. Давай жить сегодняшним днем. Возьми себя в руки. Я буду на связи.
Не успела Холли отложить телефон, как Дебра внесла в кабинет большую вазу с букетом красных роз.
– Это только что принесли для тебя.
Холли открыла маленький конверт с запиской.
– Грег Сандерс выражает озабоченность и посылает наилучшие пожелания, – холодно сказала она.
Дебра презрительно фыркнула.
– Ты видела утреннюю газету?
– Ты имеешь в виду статью, где он выступает за усиление охраны здания суда и ссылается на все случаи, когда лично обращался к окружным комиссарам за финансированием?
– А ее вторую часть?
Холли встала и подошла к окну.
– Ту, где он задается вопросом, могла ли вчерашняя трагедия быть порождена какой-то темной тайной в моем прошлом?
– Он не сказал об этом прямо, но намекал.
– Он слишком умен, чтобы говорить прямо, не имея доказательств, но сомнения в головах он зародил.
– В твоей тоже?
Холли продолжала невидящим взглядом смотреть в окно.
– Пока не узнаю точно, я буду спрашивать себя, несу ли ответственность за это. И, если выяснится, что несу, это будет преследовать меня вечно.
– И все же, ты не в порядке. Пожалуйста, иди домой. Ложись. Натяни одеяло на голову и... – Дебру прервал телефонный звонок. Она сняла трубку с аппарата на столе Холли. – Кабинет судьи Спенсер. Да, она прямо здесь, – она протянула трубку Холли: – Сержант Лестер.
– Здравствуйте, сержант, – сказала Холли, когда Дебра вышла, закрыв за собой дверь.
– Я представился Лестером, чтобы ты точно ответила на звонок.
Услышав его голос, Холли зажмурилась, но перед глазами все равно возник образ, как Кроуфилд стоит у дивана и торопливо застегивает ширинку. Он даже рубашку не заправил и не застегнул ремень, прежде чем ушел. И при этом они оба не произнесли ни слова.
– Я вешаю трубку, – предупредила Холли.
– Подожди.
– Никогда больше не выкидывай такой трюк.
– Послушай меня…
– Мне нечего сказать. До свидания.
– Нам нужно поговорить.
– Нет. И не звони мне больше.
Она повесила трубку, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, прижалась лбом к столу и постаралась дышать ровно. Но это было так же трудно, как блокировать воспоминания о том, как они с Кроуфордом лихорадочно раздевались и неуклюже цеплялись друг за друга, устраиваясь на узком диване. Как она стонала от нетерпения, как он ругался, глубоко входя в нее...
Услышав громкий стук в дверь офиса, она вскочила на ноги.
Дебра удивленно взирала на нее с порога, но, видимо, у Холли было такое лицо, что она предпочла ни о чем не спрашивать.
– Ты просила предупредить за полчаса до того, как нужно было быть в морге, – неловко откашлявшись, сказала она.
Глава 8
Шагая по заросшей сорняками подъездной дорожке, Кроуфорд пнул пустую банку из-под краски.
Интересно, что ей красили? Явно не дом, который еще больше обветшал с прошлого раза, когда он здесь был.
Прогнившие доски крыльца заскрипели. Конрад увидел его через сетчатую дверь и махнул.
– Заходи. Сетку поплотнее закрой, чтобы мухи не залетали.
Кроуфорд вошел.
– Не хочешь, чтобы мухи засидели это уютное гнездышко?
Пожилой мужчина склонил голову набок.
– Это был сарказм?
– Ничего от тебя не скроешь. Почему входная дверь открыта. Кондиционер сломался?
Потолочный вентилятор гонял влажный воздух по загроможденной гостиной. Конрад сидел в кресле-качалке, одетый лишь в трусы и несвежую футболку.
– Он вчера как-то странно зашумел, и я его отключил.
– Вызвал ремонтника?
– Он может прийти только в четверг.
– Здесь душно.
– Ну, никто тебя не приглашал и не настаивает, чтобы ты остался, – Конрад прибавил громкость телевизора.
Кроуфорд взял у него пульт и нажал кнопку выключения.
– Эй, я смотрел.
– Сколько раз ты это видел? – Конрад любил фильмы о Второй мировой войне, особенно черно-белые, в которых солдаты с гранитными челюстями курили «Лаки Страйк» и называли врагов «фрицами» и «япошками». – Ты же и так знаешь, чем закончится. Наши победят.
Кроуфорд бросил пульт на стопку старых чемоданов, которые служили кофейным столиком.
– Теперь ты пришел и все испортил.
Пока Кроуфорд нес стул от обеденного стола к креслу, он осторожно огляделся, ища пустые бутылки или другие признаки пьянства.
– Шестьдесят два дня – ни капли, – заметив это, похвастался Конрад. – На случай, если тебе интересно.
– Не интересно, – Кроуфорд сел, закинул руки за голову и откинул стул так, чтобы он держался только на двух задних ножках. – Я уже счет потерял, сколько раз ты завязывал с выпивкой, потом снова развязывал.Так что, прости за скептицизм.
– На этот раз я намерен оставаться трезвым.
Кроуфорд насмешливо фыркнул.
– Обрел Иисуса?
– Ехидный, скептический и богохульный. Ты сегодня в ударе.
– Конрад, ты бы не знал, как вести себя трезвым.
– Сейчас я трезв и сносно функционирую.
– Пьяный – твое естественное состояние. Сколько лет ты почти не просыхал?
Конрад скривил лицо, на котором было гораздо больше морщин, чем должно было быть у шестидесятивосьмилетнего мужчины.
– Давай посчитаем. Какой сейчас год?
Кроуфорд закатил глаза.
– Шучу, – ухмыльнулся Конрад.
– Сейчас умру со смеху.
– Я до сих пор работаю.
– Все еще на лесопилке?
– Я – подметальщик. Жаркая и пыльная работа, но это гарантированная заработная плата.
– Почему тогда ты не на работе?
– У меня сегодня выходной, – старик оглядел Кроуфорда с головы до ног. – Ты, похоже, был занят.
– Слышал о вчерашней стрельбе?
Конрад указал на телевизор.
– Не мог пропустить. Это было главной новостью, – он печально вздохнул. – Чертовски жалко Чета. Я знал его с тех пор, как он был новичком, и послал коробку сигар, когда его назначили судебным приставом. Я видел его почти каждый раз, когда входил в здание суда.
– Я рассказывал, как он поймал меня и еще нескольких парней, когда мы тайком пробрались в кинотеатр?
– Нет. Что он сделал?
– Отпустил остальных, а потом просто долго смотрел на меня и, наконец, сказал: «Если пойдешь по этой дорожке, попадешь в беду, и тебе некого будет винить, кроме себя».
– Наставил тебя на путь истинный?
– И хорошо с этим справился. Лучше, чем тюрьма.
– Он был хорошим человеком.
– Да, и если бы он не получил пулю вчера, меня бы здесь не было.
– Ах, – прохрипел Конрад. – Вина выжившего. Вот почему ты притащил сюда свою задницу? Хочешь, чтобы я убедил тебя, что время Чета пришло, и ты можешь перестать чувствовать себя виноватым.
Передние ножки стула Кроуфорда со стуком опустились на пол, когда он встал и подошел к открытому окну, якобы для того, чтобы вдохнуть свежего воздуха. На самом деле ему было трудно говорить откровенно, глядя на Конрада. Его глаза в красных прожилках из-за океана виски, что он выпил, были окнами в разум.И они разали без ножа.
В расцвете сил Конрад был внушающим страх и уважение государственным прокурором с радужным будущим. Потом его бросила жена и переехала в Калифорнию со своим любовником. Чтобы притупить боль, Конрад начал выпивать. Вскоре топить печаль на дне бутылки стало его излюбленным занятием. Он занимался этим полный рабочий день, исключая все остальное. С абсолютной апатией он наблюдал, как рушится его жизнь. Он растратил свою карьеру и будущее, чтобы стать городским пьяницей, объектом насмешек.
Старый алкоголик не питал никаких иллюзий относительно себя. С жестокой откровенностью и самоуничижением он признавался в своих неудачах. Что делало его таким же безжалостно откровенным в отношении ошибок других. Он не брал пленных, не давал слабины. Кроуфорд презирал старика за то, что тот впустую потратил жизнь, но каждый раз, когда ему нужна была неприкрашенная оценка, он знал, что получит ее в этом обветшалом доме.
– Ну? – подтолкнул Конрад. – Я смотрел, как наши бьются на побережье Нормандии, но ты меня прервал и выключил телевизор. Ради чего? Чтобы посмотреть в окно? Что происходит? К чему это траурное лицо?
– То, что я сделал вчера, может сильно испортить мне жизнь.
– То, что ты бросился за стрелком?
– Да.
– Каким образом?
– Для начала, проблема с родственниками со стороны жены. Вчера поздно вечером я зашел к ним домой, чтобы проведать Грейс. Джо был вежлив около двух минут, а потом просто довел меня. Он никогда не был моим большим поклонником. Теперь я дал ему повод выставить меня неуравновешенным.
– А мы все знаем, что ты совсем не такой, – с сарказмом фыркнул Конор.
Кроуфорда повернулся.
– Зачем я вообще пришел сюда, чтобы посоветоваться с тобой...
– Потому что знаешь, что я не буду нянчиться с тобой, и скажу все как есть.
– Тогда прекрати выпендриваться.
– Прекрасно. Основываясь на том, что я знаю о Джо Гилрое, я бы не помочился на него, даже если бы он горел. Я презираю таких, как он: твердолобых, всегда готовых осудить, и мне больно этого говорить, но в данном случае он прав. Преследуя того бандита, ты мог погибнуть, и это сделало бы твою дочь круглой сиротой.
– Я подумал об этом уже после того, как все закончилось, – признался Кроуфорд.
– Ты действовал под влиянием момента.
– Условный рефлекс.
– Врожденный, – фыркнул Конрад. – Ты таким родился.
– Значит, ты согласен с Джо? Я безрассуден по натуре.
– Дай мне закончить, хорошо? С другой стороны, – сказал Конрад с ударением, – что ты должен был делать? Позволить сумасшедшему с пистолетом бегать по зданию, полному людей? Ради Бога, ты же техасский рейнджер. Даже в свободное от дежурства время ты не свободен от службы. Ни один законник не остался бы в стороне. Я прав?
Ответ был очевиден; Кроуфорд просто промолчал, и бывший прокурор продолжил:
– Судя по всему, ты спас жизнь судье Спенсер. Что бы ни делал твой тесть, пытаясь изменить ее мнение о тебе, он будет плевать против ветра. Судья не забудет, как ты заслонил ее от убийцы. Перестань беспокоиться на этот счет. Ты завоевал ее расположение.
– Не будь так уверен, – пробормотал Кроуфорд вполголоса.
Со слухом у старика тоже все было в порядке. Он оживился и устремил на Кроуфорда проницательный взгляд, который когда-то пугал лживых подсудимых.
– Что это значит?
– Ничего.
– Тогда зачем ты это сказал?
– Забудь.
– У судьи есть причина не любить тебя?
– Нет! – Брови Конрада поползти вверх по морщинистому лбу. Нетерпеливо жестикулируя, Кроуфорд добавил: – Я имею в виду, что не стоит обманываться ее внешностью. Она жестче, чем кажется. Буквально поджаривала меня на свидетельском месте, когда парень с пистолетом ворвался в зал.
Конрад вздохнул.
– Чокнутые стрелки в наши дни идут на рекорды, пытаясь превзойти друг друга. Если бы ты не отреагировал, он убил бы судью, и, более чем вероятно, тебя и многих других.
Кроуфорд снова уставился в окно.
– Может быть.
– Все так говорят. – Конрад подождал несколько мгновений, затем спросил: – Твоя маленькая девочка знает, что ее папа герой?
– Ей все равно. Ей достаточно того, что я – папа. И в любом случае я не герой.
– Это спорно. Ты рисковал жизнью, защищая других. Ты столкнулся с парнем на крыше здания суда.
Кроуфорд не ответил.
– Они выяснили, кто он?
Кроуфорд покачал головой.
– Ну, это не твоя проблема.
– Час назад стала моей.
Конрад издал недовольный звук.
– У меня такое чувство, что мы только сейчас добрались до сути дела.
Кроуфорд рассказал ему о визите Нила этим утром.
– Он доставил сообщение от начальника полиции вместе с письмом от вдовы Чета. Прежде чем я это осознал, я уже сопровождал Нила в морг, хотя было бы разумнее выгнать его из моего дома, нахрен.
– Почему не выгнал?
– Из-за письма от миссис Баркер. Кроме того...
– Ха! Я так и знал, что есть «кроме того».
– Я видел, как умер Чет, – глухо прорычал Кроуфорд. – Я видел, как парня на крыше изрешетили к чертовой матери. Естественно, я хотел получить ответы на все вопросы, которые остались открытыми.
– Естественно, – Конрад подождал, затем тихо спросил: – Ты нашел ответы в морге?
Кроуфорд ничего не сказал, просто уставился на него. И Конрад мгновенно понял. Его покрасневшие глаза сузились до тонких щелочек.
– Понимаю. Что ж, тогда это стоило «удовольствия» побывать в морге. Нил Лестер, должно быть, счастлив.
– Я ему не сказал.
Не прерывая их зрительного контакта, Конрад выпрямился в кресле и потер щетинистый подбородок.
– Ты не сказал ему о том, что обнаружил... Обычно, когда кто-то скрывает информацию от властей, это делается для защиты чего-то или кого-то, – он подождал, а когда Кроуфорд не ответил, продолжил: – Я не буду спрашивать, потому что не хочу слышать ничего, о чем мне позже, возможно, придется свидетельствовать в суде. Но что бы это ни было, ты должен немедленно сообщить полиции.
– Почему?
– На ум приходят несколько причин: долг, справедливость и препятствие следствию.
– Если я буду держать это при себе, никто никогда не узнает.
– Это будешь знать ты. Сможешь жить с этой тайной?
Кроуфорд отвел взгляд и выругался.
– Я так и думал, – сказал Конрад.
– Если я выложу то, что знаю, то окажусь в эпицентре дерьмовой бури.
– Ты уже там.
– Будет еще хуже. Дерьмовый шторм пятой категории.
– И это может помешать тебе получить опеку над твоим ребенком.
– В точку!
Конрад задумался.
– Ладно. Я это понимаю. Но что произойдет, если ты не расскажешь?
Кроуфорд сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
– Потенциально это может привести к еще большей катастрофе.
– Насколько? Хотя, не отвечай. Это написано у тебя на лице. Кто-то другой может умереть.
– Я не знаю, – подчеркнул Кроуфорд.
– Но ты боишься, что именно так и произойдет, – на этот раз, когда Кроуфорд не ответил, Конрад хитро улыбнулся. – Теперь я понимаю, почему ты пришел. Хочешь, чтобы я сделал грязную работу за твою совесть.
Кроуфорд упер руки в бока.
– То, что ты только что сказал, действительно имеет для тебя смысл? Потому что для меня это звучит как пьяный бред.
– Я пьяница. Признаю. Но не я препятствую полицейскому расследованию.
– Я ничему не препятствую.
Он пристально посмотрел на Кроуфорда.
– Как блюститель порядка, как законопослушный гражданин, ты знаешь, что нужно делать. Ты знал это еще до того, как вошел в эту дверь. Ты просто хочешь, чтобы я был ангелом на твоем плече, который шепчет на ухо.
– Ангел? Ты? Вот это шутка! С чего мне советоваться по вопросам совести с тобой?
– Чтобы, когда все пойдет наперекосяк, обвинить за плохой совет. Как только эта чертова буря начнет кружить вокруг, ты возненавидишь меня за то, что убеждал поступать правильно, – он сделал паузу, затем добавил: – Не то чтобы тебе нужно больше причин меня ненавидеть.
– Ты все правильно понял, – Кроуфорд резко повернулся и с такой силой толкнул сетчатую дверь, что она широко распахнулась и ударилась о стену.
– Сынок! Вернись!
– Спасибо за отеческий совет! – крикнул Кроуфорд с крыльца.
Большинство его визитов к Конраду, которого он даже в мыслях называл по имени, а не отцом, заканчивались плохо. Вот почему они виделись довольно редко, и только когда Кроуфорд этого хотел. Желания Конора не учитывались. Он потерял эту привилегию много лет назад, когда отказался бороться за сына и позволил жене увезти его в Калифорнию. После этого их отношения были разрушены.
Однако, когда Кроуфорд мчался прочь от дома Конрада, их разговор повторялся в его голове, как рефрен. И, черт бы побрал этого пьяницу, он был прав: ему необходимо было услышать от старика то, что и так уже знал.
К счастью, сейчас ему нужно забрать Джорджию. Она всегда действовала на него умиротворяюще. Ее хихиканье могло уменьшить даже самую серьезную проблему.
– Похоже, будет дождь, – заметила Грейс, встретив его у входной двери.
Кроуфорд согласился, но не собирался из-за погоды отменять прогулку, и просто помог Джорджии надеть дождевик.
– Это глупо, папа, – сказала малышка, когда они шли к качелям.
– Я обещал, что отвезу тебя на площадку в парке, и разве я когда-нибудь нарушал обещания?
– Нет.
– Поэтому мы здесь.
– Но ведь идет дождь!
– Это всего лишь капельки. Кроме того, даже если ты промокнешь, то не растаешь.
Он подсадил ее на качели и начал раскачивать. Ее визг и смех были подобны музыке для ушей.
Из-за ненастной погоды детская площадка была в их полном распоряжении, и они сделали три полных круга.
– Я их испачкала, – пожаловалась Джорджия, когда он нес ее обратно к внедорожнику, глядя на свои ярко-розовые резиновые сапожки.
– Они специально для того, чтобы пачкать.
– Бабушка может разозлиться.
– Сваливай все на меня.
– Дедушка и так говорит, что ты во всем виноват.
Кроуфорд никогда не критиковал Гилроев в присутствии Джорджии: не хотел, чтобы его обвинили в попытке вбить клин. И он никогда не пытался выудить у малышки, что они говорили о нем. Однако теперь он собирался сделать исключение, потому что Джо поклялся бороться с ним в суде с ним, и это могла быть грязная драка.
Помогая Джорджии пристегнуть ремни детского автокресла, он спросил:
– Когда дедушка это сказал?
– Сегодня, когда мы обедали. Он разговаривал с бабушкой.
– Как он говорил?
– Громко.
– Как будто злился?
– Вроде того. Бабушка шикнула на него и сказала, что они поговорят об этом позже. Что мы теперь будем делать, папочка?
Он ущипнул ее за кончик носа.
– Мороженое в «Макдональдс»? Там внутри есть игровая площадка.
– Это Микки Ди.
Он снимал на телефон, как Джорджия играет на площадке, и сердце у него замирало каждый раз, когда она кричала: «Папа, смотри на меня!», прежде чем спуститься с горки или подняться по ступенькам зала в джунглях.
У него было смутное воспоминание о тощем, неуклюжем, светловолосом мальчике, который, стоя на краю трамплина для прыжков в воду, кричал: «Папа, смотри на меня!». Кроуфорд не был уверен, настоящие это воспоминания или детские мечты, которые так и не исполнились.
Он вернул Джорджию Гилроям измазанную мороженным, влажную от дождя, забрызганную грязью и усталую. Но счастливую сверх меры.
– Обещай съесть ужин, даже если ты ела мороженое.
– Обещаю.
– И не спорь с бабушкой, когда она говорит, что пора спать.
– Хорошо.
– Ты – моя любимая девочка. Поцелуй меня.
Она крепко обняла его за шею.
– Я люблю тебя, папочка.
Прижав ее к себе, он прошептал: «Я тоже тебя люблю», и вновь поклялся ее вернуть. Несмотря ни на что.
