Текст книги "Непримиримые разногласия (ЛП)"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
AnnotationКнига будет держать вас в напряжении из-за захватывающих поворотов сюжета и незабываемых персонажей, которые делают Сандру Браун одним из самых любимых авторов в мире. Роман о крепких узах, которые связывают нас с теми, кого любим, и секретах, которые храним, чтобы их защитить. АННОТАЦИЯ: Четыре года назад техасский рейнджер Кроуфорд Хант потерял жену, и с тех пор его жизнь покатилась вниз: вместо оперативной работы, он сидит в офисе, а пятилетняя дочь Джорджия оказалась на попечении бабушки и дедушки. Но Кроуфорд взял себя в руки, и теперь судьба его семьи зависит от решения судьи Спенсер. Холли Спенсер амбициозна и уверена в себе. Пока она лишь временно занимает кресло судьи, но намерена доказать, что достойна там остаться. Каждый вердикт, что она выносит, должен быть безупречен. От этого зависит карьера Холли… И, возможно, и сама жизнь. Во время слушания по делу об опеке в зал суда врывается вооруженный человек в маске. Кроуфорд спасает Холли от пули. Казалось бы, он – герой, но у полиции возникают сомнения, особенно после того, как выясняется, что настоящий преступник не погиб, а до сих пор на свободе. Его поимка становится личной целью для Кроуфорда. Но преследование убийцы поставит под угрозу его шансы получить опеку над дочерью и еще больше скомпрометирует судью Спенсер, которая теперь нуждается не только в защите от убийцы, но и от запретного влечения, возникшим между ней и Кроуфордом.
Непримиримые разногласия
Сандра Браун
Пролог
Двое патрульных в оцеплении уставились на Холли с каменными лицами, но они точно ее узнали, и теперь старались не выдать любопытства, почему судья Спенсер хочет попасть на место преступления.
...прострелены колено и голова...
...следы от веревок на запястьях и лодыжках...
...кровавая бойня...
Так сержант Лестер описал то, что видел на месте преступления, и посоветовал ей возвращаться домой.
Холли пошла к машине. За несколько минут, что она была у оцепления, по обочинам узкой грунтовой дороги вытянулась длинная цепочка из машин: пикапов и микроавтобусов. Этот перекресток в глуши был отмечен не на всех картах, но сегодня вечером он стал центром притяжения.
Мигалки служебных автомобилей напомнили Холли о карнавале, а растущая толпа зевак, которых влекло к месту преступления, как акул к крови – зрителей. Они собирались группами, обмениваясь слухами о количестве погибших и громко обсуждали, кто и как умер. Холли хотелось крикнуть им: «Это не развлечение!», но во рту пересохло от беспокойства.
Забравшись в машину, она вцепилась в руль и прижалась к нему лбом так сильно, что стало больно.
– Езжайте, судья.
Холли резко повернула голову и охнула, увидев, сколько на его одежде крови. Огромное пятно переливалось в мигающих красных, белых и синих огнях полицейских машин, как в калейдоскопе.
Оглядев себя, он горько усмехнулся и откинул прядь волос со вспотевшего лба.
– Это не моя. – Его глаза сверкнули из-за затененных очков. – Он был мертв еще до того, как упал на землю, но я хотел убедиться. Испортил свою любимую рубашку. Глупо.
Ее не обманула ни его расслабленная поза: он полулежал на заднем сиденье и лениво покачивал пистолетом, ни кажущееся безразличие. На самом деле он был напряжен, как сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться.
Полицейские начали двигаться вдоль машин любопытствующих зрителей, жестами приказывая очистить территорию. Холли пора было решать: сделать, как ей велели, или остаться и быть пойманной с ним в машине.
– Сержант Лестер сказал, что ты...
– Застрелил сукиного сына? Это правда. Он мертв. А теперь поезжай.
Глава 1
Пятью днями ранее
Еще до того, как открыть глаза, Кроуфорд Хант почувствовал в груди счастливый пузырь возбуждения, который мгновенно лопнул от укола внезапной тревоги. Он так долго ждал этого дня. Но все может пойти не так.
Он принял душ, тщательно побрился и даже воспользовался феном вместо того, чтобы дать волосам просто высохнуть, но результат был тем же – волосы выглядели растрепанными.
«Наверное, надо было подстричься».
Несколько седых прядей в бакенбардах, морщинки в уголках глаз и рта придавали ему зрелый вид, но судья, вероятно, расценит их как признаки тяжелой жизни.
«К черту все!»
Он отвернулся от зеркала и пошел одеваться. Костюм сразу отодвинул в сторону: покажется, что слишком старается произвести впечатление, и остановил выбор на брюках, рубашке, галстуке и легкой спортивной ветровке.
На кухне сварил кофе и насыпал миску хлопьев, но не смог съесть ни ложки, и просто выбросил завтрак в мусорное ведро.
Кроуфорд как раз вымыл посуду, когда зазвонил телефон.
Качества, делавшие Билла Мура хорошим адвокатом, работали против него как приятного человека – ноль обходительности и шарма. Сейчас он позвонил, чтобы спросить о душевном состоянии Кроуфорда.
– Ты в порядке? – вопрос прозвучал как вызов, на который ожидался положительный ответ.
– Да.
– Суд ровно в два часа.
– Помню. Жаль, что не раньше.
– Ты сначала зайдешь в офис?
– Может быть. Не знаю.
– Зайди. Работа отвлечет от мыслей о слушании.
Кроуфорд уклонился от ответа.
– Я посмотрю, как пройдет утро.
– Нервничаешь?
– Нет.
Билл скептически фыркнул.
– Мы все обсудили. Смотри всем в глаза, особенно судье. Будь искренним. У тебя все получится.
Кроуфорд вздохнул.
– Я сделал все, что мог. Теперь все зависит от судьи, которая, вероятно, уже приняла решение.
– Может, и нет. Может, решение будет зависеть от того, как ты поведешь себя в суде.
Кроуфорд нахмурился, глядя в телефон.
– Спасибо, что успокоил.
– У меня хорошее предчувствие.
– Это лучше, чем ничего. Но вдруг я не выиграю сегодня? Что делать дальше? Подкупить судью?
– Даже не думай о том, что проиграешь. – Когда Кроуфорд не ответил, Мур начал читать лекцию: – Последнее, что нам нужно, это чтобы ты появился в суде с пессимистичным видом.
– Согласен.
– Я серьезно. Если будешь выглядеть неуверенным, ты пропал.
– Понятно.
– Иди туда с уверенностью, как будто уже надрал всем задницу.
– Да понял я!
Мур не стал давить дальше.
– Я встречу тебя у зала суда незадолго до двух. – Он повесил трубку, не попрощавшись.
Чтобы убить время до того, как нужно будет ехать в суд, Кроуфорд бродил по дому, проверяя все ли в порядке. Холодильник, морозильник и кладовая забиты продуктами. Вчера приходила уборщица, и теперь дом сиял чистотой. Он убрал ванную, после того как принял душ, и застелил постель.
Кажется, тут все.
Помедлив, прошел во вторую спальню, которую обустроил для Джорджии. Он старался не думать, что, возможно, его маленькая девочка не будет проводить здесь каждую ночь.
Он оставил отделку на усмотрение дизайнера в мебельном магазине.
– Джорджии пять лет. Вот-вот пойдет в детский сад.
– Ее любимый цвет?
– Розовый. И второй любимый, тоже розовый.
– Какой у вас бюджет?
– Неограниченный.
Она поймала его на слове. Все в комнате было розовым, за исключением кремово-белого изголовья кровати, комода и туалетного столика с овальным зеркалом.
Сам Кроуфорд добавил то, что, по его мнению, понравились бы Джорджии: книжки с картинками, зверинец с мягкими игрушками, балетная пачка с блестящими туфлями в тон, и кукла-принцесса с золотой короной в розовом платье. Дизайнер заверила его, что это комната мечты пятилетней девочки.
Не хватало только самой девочки.
Выйдя из дома, он вдруг обнаружил, что едет в сторону кладбища.
Он не был там со Дня матери, когда привез Джорджию на могилу ее матери, которую девочка совсем не помнила.
Джорджия торжественно положила букет роз на могилу, как было велено, затем посмотрела на него и спросила:
– Папочка, теперь мы можем пойти за мороженым?
Он полагал, что Бет не станет возражать. Разве она не предпочла бы, чтобы Джорджия смеялась, поедая мороженое, чем плакала над ее могилой? Он подхватил дочку и понес к машине. Джорждия визжала всякий раз, когда он притворялся, что спотыкается и шатается под ее весом.
Почему-то Кроуфорду показалось уместным навестить жену сегодня. Стоя у могилы, он уже не обращался к ее духу. Он исчерпал все, что мог сказать много лет назад, поэтому просто уставился на даты, выгравированные на гранитном надгробии, и пообещал любому небесному кукловоду, который мог его услышать, что, если получит опеку над Джорджией, то сделает все, чтобы загладить свою вину.
***
Холли посмотрела на наручные часы, ожидая лифта, а когда двери открылись, подавила стон, увидев Грега Сандерса.
Она отошла в сторону, позволяя всем выйти, но Сандерс задержался.
– Что ж, судья Спенсер, – протянул он.– Как удачно, что мы встретились. Можешь меня поздравить.
Она заставила себя улыбнуться.
– Поздравления уместны?
Он положил руку на дверь лифта, не давая закрыться.
– Я только что из суда. Вердикт по делу Мэллори – невиновен.
Холли нахмурилась.
– Не вижу в этом повода для праздника. Твоего клиента обвинили в жестоком избиении продавца круглосуточного магазина во время совершения вооруженного ограбления. Продавец потерял глаз.
– Но мой клиент не грабил магазин.
– Потому что запаниковал и убежал, когда подумал, что забил продавца до смерти.
Холли была знакома с этим делом, но поскольку адвокатом защиты был Сандерс – ее оппонент на предстоящих выборах, – разбирательство передали в другой суд.
Грег Сандерс сверкнул самодовольной ухмылкой.
– Прокурор не смог это доказать. Мой клиент...
Холли его перебила.
– Ты уже изложил свои доводы в суде, и мне бы и в голову не пришло просить тебя повторить. Надеюсь, ты меня извинишь?
Она вошла в лифт. Сандерс подвинулся, пропуская ее, но двери не отпустил.
– Я считаю победы. Скоро наступит ноябрь, – он подмигнул, – а с ним и самая большая победа.
– Боюсь, тебя ждет разочарование, – она нажала кнопку лифта на пятый этаж.
– На этот раз судья Уотерс не вступится за тебя.
Они задерживали лифт, и люди начали недовольно косится в их сторону, к тому же Холии напрягало общение с Сандерсом.
– Я должна быть в суде через пятнадцать минут. Пожалуйста, отпусти двери.
Сандерс уже с трудом их удерживал, но все же наклонился к Холли и тихо произнес:
– Что такая хорошенькая молодая адвокатесса, как ты, делала для старого судьи Уотерса, чтобы он ходатайствовал за тебя губернатору?
«Хорошенькая» было оскорблением, а не комплементом, однако Холли улыбнулась.
– В самом деле, Сандерс? Если ты прибегаешь к таким низким намекам, то должно быть, ужасно не уверен в исходе выборов. Отпусти дверь!
Он убрал руку и попятился.
– Ты обязательно облажаешься. Это только вопрос времени. – Дверь закрылась прямо перед его ухмыляющимся лицом.
Когда Холли вошла в кабинет, ее помощница миссис Дебра Бриггс ела йогурт за своим столом.
– Хочешь?
– Нет, спасибо. Я только что столкнулась с Грегом Сандерсом.
– Это точно отобьет аппетит. Он напоминает старого мула, который был у моего дедушки.
– Я вижу сходство. Длинное лицо, большие уши, зубастая улыбка.
– Я имела в виду другой конец мула.
Холли рассмеялась.
– Для меня есть сообщения?
– Мэрилин Видал звонила дважды.
– Свяжись с ней и скажи, что у меня слушание. Я позвоню после.
– Ей это не понравится.
Мэрилин, руководившая ее предвыборной кампанией, могла быть раздражающе настойчивой.
– Разумеется, но она справится.
Холли вошла в свой личный кабинет и закрыла дверь. Ей нужно несколько минут побыть одной, чтобы собраться с мыслями перед слушанием по опеке. Встреча с Сандерсом вызвала беспокойство.
Она была уверена, что сможет победить на выборах и сохранить должность судьи. Но когда застегивала молнию на судейской мантии, прощальные слова Сандерса: «Ты обязательно облажаешься. Это только вопрос времени» эхом отозвались в голове, как страшное предсказание.
***
– Кроуфорд?
Он пытался отбросить негативные мысли, глядя сквозь волнистое стекло окна четвертого этажа здания суда округа Прентисс. Окрик вернул его в реальность. Грейс и Джо Гилрой направлялись к нему с мрачными лицами, как и подобало причине их пребывания здесь.
– Привет, Грейс.
Его теща была миниатюрной и хорошенькой женщиной, с чуть раскосыми глазами, в которых отражался ее милый нрав. Такие же глаза были у Бет.
Они коротко обнялись.
– Хорошо выглядишь, – сказала Грейс с одобрением.
– Спасибо. Привет, Джо, – Кроуфорд пожал мозолистую руку тестя – любителя постолярничать на досуге.
Все в Джо Гилрое было основательным, как и положено человеку, которому только что перевалило за семьдесят.
– Как у тебя дела?
Кроуфорд заставил себя улыбнуться.
– Отлично.
Джо, казалось, не поверил, но промолчал. Он также не ответил на улыбку Кроуфорда.
– Мы все немного нервничаем, – Грейс заколебалась, затем спросила Кроуфорда, есть ли у него предчувствия относительно слушания.
–Ты имеешь в виду, выиграю я или проиграю?
Она выглядела огорченной.
– Пожалуйста, не думай о результате с точки зрения победы или поражения.
– А ты как думаешь?
– Мы хотим только лучшего для нашей внучки,– сказал Джо. В его интерпретации это означало, что для Джорджии будет лучше остаться с ними. – Уверен, что судья Спенсер тоже этого хочет.
Кроуфорд придержал язык и решил приберечь аргументы для зала суда. Обсуждать это сейчас было бессмысленно и могло привести только к антагонизму. Сегодня он и его родственники со стороны жены находились по разные стороны суда, исход которого глубоко повлиял бы на всех. Кто-то покинет здание суда побежденным и несчастным. Кроуфорд не сможет поздравить их, если судья вынесет решение в их пользу, и он не собирался желать им удачи. Он полагал, что они чувствовали то же самое.
Поскольку обе стороны согласились полностью исключить Джорджию из процесса, Кроуфорд спросил Грейс, где сейчас девочка.
– Пошла поиграть с внучкой нашей соседки. Они собираются испечь печенье.
Кроуфорд улыбнулся.
– В последний раз печенья были слегка недопеченными.
– Она всегда вынимает их из духовки слишком рано, – сказал Джо.
Кроуфорд улыбнулся.
– Ей не терпится попробовать.
– Терпение – добродетель. Ему нужно учиться.
Чтобы удержать смех, пришлось стиснуть зубы. Тесть был настоящим мастером в подобных колкостях, направленных на недостатки его, Кроуфорда, характера.
Адвокат Гилроев вышел из лифта. Джо с Грейс извинились и поспешили к нему. Через несколько минут прибыл адвокат Кроуфорда. Походка Билла Мура была такой же быстрой, как и его манеры. Но сегодня его решительному шагу помешали десятки потенциальных присяжных, которые столпились в коридоре в поисках нужного зала. Адвокат с трудом пробрался сквозь них, и вместе с Кроуфордом вошел в зал судьи Спенсера.
Их встретил судебный пристав Чет Баркер. Он был большим мужчиной с общительным характером.
Чет поздоровался с Кроуфордом по имени.
– Важный день?
– Да.
Чет хлопнул его по плечу.
– Удачи.
– Спасибо.
Зад Кроуфорда едва успел соприкоснуться с сиденьем стула, как Чет попросил всех встать. Судья вошла в зал, поднялась на помост и села в кресло с высокой спинкой, которое Кроуфорд с беспокойством сравнивал с троном. В некотором смысле так оно и было. Здесь у достопочтенной судьи Спенсер была власть вершить судьбы.
Чет попросил всех сесть.
– Добрый день, – сказала судья. Она спросила адвокатов, присутствуют ли все стороны процесса, и когда с формальностями было покончено, сложила руки на кафедре.
– Хотя я приняла это дело от судьи Уотерса, я успела ознакомилась с ним. Итак, в мае две тысячи десятого года Грейс и Джо Гилрой подали заявление о временной опеке над своей внучкой Джорджией Хант, – она посмотрела на Кроуфорда. – Мистер Хант, в то время вы не оспаривали это?
– Нет, ваша честь.
Билл Мур встал.
– Если позволите, ваша честь?
Она кивнула. В своей обычной манере Мур изложил основные пункты ходатайства Кроуфорда о восстановлении опеки и кратко объяснил, почему было своевременно и правильно вернуть Джорджию ему. Закончил он словами:
– Мистер Хант любит Джорджию, и она любит его, что подтверждают два детских психолога. Я полагаю, у вас есть копии их заключений?
– Да, и я их просмотрела, – судья задумчиво посмотрел на Кроуфорда, затем сказала: – У мистера Ханта будет возможность выступить перед судом, но сначала я хотела бы услышать мнение Гилроев.
Их адвокат вскочил на ноги, горя желанием озвучить возражения против ходатайства Кроуфорда.
– Эмоциональная стабильность мистера Ханта была поставлена под сомнение четыре года назад, ваша честь. Он отдал свою дочь без возражений. Это указывает, что он знал, что его ребенку будет лучше с бабушкой и дедушкой.
Судья подняла руку.
– Мистер Хант признал, что в то время в интересах Джорджии было находиться с ними.
– Мы надеемся убедить суд, что она должна остаться с Гилроями.
Адвокат вызвал Грейс для дачи показаний. Она заняла свидетельское место и дала присягу.
– Миссис Гилрой, почему вы и мистер Гилрой оспариваете ходатайство вашего зятя о восстановлении опеки? – обратилась к ней судья Спенсер.
Грейс облизнула губы и начала подробно рассказывать о здоровой домашней обстановке, которую они создали для внучки.
Судья Спенсер наконец прервала ее.
– Миссис Гилрой, никто в этом зале суда, даже мистер Хант, не оспаривает, что вы были хорошими опекунами Джорджии. Мое решение будет определяться не тем, хорошо ли вы обеспечили ребенка, а тем, готов ли и способен ли мистер Хант обеспечить ей такие же хорошие условия.
– Я знаю, что он ее любит, – сказала Грейс, бросив на Кроуфорда тревожный взгляд. – Но одной любви недостаточно. Чтобы чувствовать себя в безопасности, детям нужно постоянство. Поскольку у Джорджии нет матери, ей нужны особые условия.
– Я могу их обеспечить, – бормотание Кроуфорда привлекло неодобрительные взгляды всех, включая судью.
Билл Мур подтолкнул его локтем и прошептал:
– Дождись своей очереди.
Судья задала Грейс еще несколько вопросов, в результате его теща сказала, что удаление Джорджии из их дома сейчас приведет к потрясениям в ее налаженной жизни. Закончила она словами:
– Мы с мужем считаем, что разрыв с нами окажет пагубное влияние на эмоциональное и психологическое развитие Джорджии.
Кроуфорду это заявление показалась отрепетированным. Наверняка адвокат научил Грейс, что нужно сказать.
Судья Спенсер спросила Мура, есть ли у него какие-либо вопросы к миссис Гилрой.
– Есть, ваша честь, – адвокат направился к свидетельскому месту и не стал тратить время на любезности. – Джорджия часто проводит выходные с мистером Хантом, не так ли?
– Ну, да. Как только мы почувствовали, что она достаточно взрослая, чтобы провести ночь вдали от нас, и что Кроуфорд… достаточно надежен, мы начали позволять ему оставлять ее на ночь. Иногда на две ночи.
– Как выглядит Джорджия, когда возвращается к вам после этих ночевок?
– Довольна ли?
– Каково ее состояние? Бежит ли она к вам с плачем, раскинув руки, благодарная за то, что вернулась? Кажется ли она испуганной или травмированной, замкнутой, необщительной?
– Нет, она... в порядке.
– Плачет только тогда, когда отец возвращает ее вам. Так?
Грейс колебалась.
– Она иногда плачет, когда он ее высаживает. Но не каждый раз.
– Чаще плачет после того как провела с ним много времени, верно? Другими словами, чем дольше она с ним, тем сильнее ее печаль от разлуки, когда возвращается к вам, – Мур увидел, что адвокат Гилроев собирался возразить, махнул ему и извинился перед судьей, но Кроуфорд знал, что он не сожалеет о том, что эти слова будут зафиксированы в протоколе. Затем он задал Грейс еще один вопрос: – Когда вы в последний раз видели мистера Ханта пьяным?
– Довольно давно. Я точно не помню.
– Неделю назад? Месяц? Год?
– Дольше.
– Дольше, – повторил Мур. – Четыре года назад? В самый тяжелый момент его горя из-за потери жены?
– Да. Но...
– Мистер Хант когда-нибудь был пьян, находясь с Джорджией?
– Нет.
– Он когда-нибудь выходил из себя и бил ее?
– Нет.
– Кричал на нее, использовал оскорбительные или вульгарные выражения в ее присутствии?
– Нет.
– Не кормил ее, когда она была голодна?
– Нет.
– Не появился, когда она его ждала? Он когда-нибудь пренебрегал физическими или эмоциональными потребностями своей дочери?
Грейс опустила голову и тихо ответила:
– Нет.
Мур повернулся к судье и развел руки в стороны.
– Ваша честь, это разбирательство отнимает у суда время. Мистер Хант совершил несколько ошибок, которые он с готовностью признает. Теперь он полностью перестроил свою жизнь. Он переехал в Прентисс из Хьюстона, чтобы регулярно видеться с дочерью. Он прошел консультацию, которую ваш предшественник назначил двенадцать месяцев назад. Год не уменьшил его решимости вернуть опеку над своим ребенком, и я утверждаю, что, за исключением их собственных эгоистичных интересов, у мистера и миссис Гилрой нет никаких оснований оспаривать ходатайство моего клиента.
Адвокат Гилроев вскочил на ноги.
– Ваша честь, основания моих клиентов для оспаривания этого ходатайства есть в деле. Мистер Хант доказал свою непригодность...
– У меня есть досье, спасибо, – сказала судья Спенсер. – Миссис Гилрой, пожалуйста, вернитесь на свое место. Я бы хотела услышать мистера Ханта сейчас.
Грейс покинула свидетельское место с расстроенным видом, как будто с треском провалила их дело.
Кроуфорд встал, поправил галстук и подошел к свидетельскому месту. Чет привел его к присяге.
Кроуфорд сел и посмотрел судье прямо в глаза, как учил Мур.
– Мистер Хант, четыре года назад некоторые ваши поступки поставили под сомнение вашу способность быть хорошим родителем.
– Вот почему я не оспаривал то, что Джо и Грейс получили временную опеку над Джорджией. Ей было всего тринадцать месяцев, когда Бет умерла. Она нуждалась в постоянном уходе, который обстоятельства не позволяли мне обеспечить. Мои обязанности на работе, другие проблемы.
– Серьезные проблемы.
Это был не вопрос. Он промолчал.
Судья пролистала бумаги и провела пальцем по одному листу.
– Вы были арестованы и признали себя виновным в вождении в нетрезвом виде.
– Однажды. Но я...
– Вы были арестованы за публичное непристойное поведение и...
– Я мочился…
– ...нападение.
– Это была драка в баре. Всех задержали. Меня освободили без...
– У меня есть документы.
Кроуфорд сидел, кипя от злости, понимая, что его прошлое рушит его будущее. Судья Спенсер не давала ему слабины. Окинув его долгим, задумчивым взглядом, она снова пролистала страницы того, что называла «досье».
Интересно, насколько плохо выглядели его проступки, описанные черным по белому? Если хмурый взгляд судьи и был каким-то признаком, то явно нехорошим.
Наконец, судья сказала:
– Вы ходили на все консультации.
– Судья Уотерс ясно дал понять, что каждая из двадцати пяти является обязательной. Я не пропустил ни одной.
– Отчет терапевта является исчерпывающим. По ее словам, вы добились замечательного прогресса.
– Я тоже так думаю.
– Я высоко оцениваю ваше усердие, мистер Хант, и восхищаюсь вашей настойчивостью для возвращения опеки над дочерью, которую вы, очевидно, любите.
«Вот оно», – подумал он.
– Однако...
Дверь в задней части зала распахнулась, и фигура с пистолетом словно из фильма ужасов побежала по центральному проходу. Первая пуля ударила в стену позади места для свидетелей, как раз между Кроуфордом и судьей Спенсером.
Вторая попала судебному приставу Чету прямо в грудь.
Глава 2
Выстрелы следовали один за другим. Кроуфорд попытался сосчитать их, но сбился из-за хаоса в зале.
Судья Спенсер вскочила на ноги, с тревогой выкрикивая имя Чета.
Джо столкнул Грейс со стула на пол и присел рядом с ней.
Адвокаты поспешили укрыться под столами. Судебный репортер сделал то же самое.
Не обращая внимания на суетливые и пронзительные крики, стрелок, одетый во все белое, и в прозрачной пластиковой маске, которая полностью искажала черты лица, переступил через неподвижного Чета и пошел дальше, целясь в судейскую трибуну.
Кроуфорда отреагировал инстинктивно: перепрыгнул через перила, отделяющие свидетельское место от судейской трибуны, повалил судью Спенсер на пол и прикрыл собой.
«Четыре выстрела? Пять? Шесть? Пистолет был калибра девять миллиметров, и в зависимости от того, сколько пуль в обойме…»
Стрелок обогнул свидетельское место и ступил на помост.
Кроуфорд резко повернул голову.
Стрелок держал его на прицеле.
Кроуфорд инстинктивно ударил его ногой в колено.
Стрелок пошатнулся, и пуля ушла в потолок. После этого он попятился с помоста, повернулся и побежал к боковому выходу из зала.
Сначала Кроуфорд убедился, что судья жива, а потом поспешил к Чету. Тот был мертв.
«Сейчас не время горевать».
Кроуфорд расстегнул кобуру Чета и достал служебный револьвер.
Другой судебный пристав ворвался в зал через заднюю дверь и резко остановился, увидев, что Кроуфорд проверяет заряжен ли револьвер.
– Я техасский рейнджер Хант! Чет погиб, – крикнул ему Кроуфорд.
– О, боже. Что случилось?
Позади нервничающего судебного пристава начала скапливаться толпа любопытствующих.
– Заставь этих людей укрыться в безопасном месте. Сообщи офицерам внизу, что где-то в здании стрелок. Он в маске, одет в белое с головы до ног. Опиши меня, чтобы не приняли за него.
Кроуфорд двинулся к боковой двери, через которую скрылся стрелок. Длинный узкий коридор за дверью был пуст, если не считать женщины, стоявшей у открытого кабинета с разинутым от ужаса ртом.
– Возвращайтесь в кабинет.
– Что происходит? Кто был тот… маляр?
– В какую сторону он пошел?
Она указала на пожарную лестницу.
Кроуфорд втолкнул ее в кабинет.
– Запритесь, залезайте под стол и звоните 911. Расскажите им, что видели.
Дверь другого кабинета открылась, когда Кроуфорд пробегал мимо.
– Пожалуйста, я... – залепетал мужчина, округлив глаза.
Кроуфорд дал ему те же инструкции, что и женщине. Мужчина нырнул обратно в кабинет и защелкнул замок.
Приближаясь к пожарному выходу, Кроуфорд замедлил шаг. Вверху двери было небольшое зарешеченное окно. Аккуратно заглянув в него и ничего не увидев, он осторожно открыл дверь, и, держа наготове пистолет, окинул взглядом лестницы над собой и под собой.
Никого.
Кроуфорд вышел на лестничную площадку и прислушался. Любой звук мог подсказать, в каком направлении скрылся стрелок.
Шум раздался у него за спиной.
Кроуфорд резко обернулся, и оказался на мушке у помощника шерифа. К счастью, они были знакомы и успели вовремя отвести оружие. Помощник шерифа собирался что-то сказать, когда Кроуфорд прижал палец к губам и кивнул на лестницу.
Помощник показал, что пойдет вниз.
– Я наверх, – одними губами произнес Кроуфорд.
Держась поближе к стене, он прокрался по лестнице на следующую площадку и открыл дверь в коридор, который был точной копией того, что этажом ниже: бетонные полы, бежевые стены с портретами чиновников, и кабинетные двери.
Примерно в середине коридора разговаривали испуганная женщина и двое мужчин. Увидев, что Кроуфорд вооружен, они подняли руки.
– Я техасский рейнджер, – прошептал Кроуфорд. – Вы видели человека, одетого во все белое? Маляра?
Они покачали головами.
– Запритесь в кабинете. Держись подальше от двери и не открывай никому, кроме полиции.
Кроуфорд вернулся на лестничную площадку и услышал внизу шаги нескольких человек. Похоже, к помощнику шерифа спешила подмога – на первом этаже располагался офис шерифа округа Прентисс – и, очевидно, они не встретили стрелка, иначе шума было бы больше. Поэтому Кроуфорд продолжал подниматься. На шестом этаже еще одна группа сотрудников суда сбилась в кучу в коридоре. Они выглядели испуганными, но не в панике. Значит стрелок мимо них не пробегал. Кроуфорд представился, отмахнулся от вопросов о выстрелах, велел всем укрыться в кабинетах и вернулся на пожарную лестницу.
Следующий пролет был короче и заканчивался у выхода на крышу.
В углу лежал белый комбинезон и бейсболка, латексные перчатки и бахилы. Маска, вероятно, была под этой кучей.
Кроуфорд перегнулся через перила и посмотрел вниз. Помощник шерифа и несколько полицейских, стараясь не шуметь, поднимались наверх. Кроуфорд молча указал на дверь. Один из полицейских кивнул, спустился ниже и достал рацию. Через несколько секунд он показал большой палец.
Кроуфорд знал, что к этому времени все службы по оперативному реагированию подняты по тревоге. Здание суда будет окружено полицейскими, выходы перекрыты. С минуты на минуту прибудет спецназ, и снайперы займут позиции на крышах соседних зданий.
Стрелок не очень хорошо все продумал. Для него это могло закончиться только плохо – если конечно он не умеет летать, – и как только он это поймет, то может пойти ва-банк. Он уже убил Чета на глазах у свидетелей, так почему бы не прославиться в качестве массового убийцы?
Кроуфорд снял ветровку, бросил на пол и слегка приоткрыл металлическую дверь на крышу.
– Эй, приятель, – позвал он громко. – Давай поговорим.
Он был уверен, что в ответ раздадутся выстрелы, но ничего не произошло.
Он приоткрыл дверь еще на дюйм или два.
– Я техасский рейнджер, но не при исполнении. Могу показать свой значок. Я выхожу. Я безоружен и просто хочу поговорить. Хорошо?
К нему присоединились полицейские. Один прошептал:
– Ты уверен?
Кроуфорд криво усмехнулся парню, признавая опасность, засунул пистолет Чета за пояс брюк, открыл дверь и, подняв руки, вышел на рифленую крышу.
Потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к яркому солнечному свету, затем он увидел стрелка. Мужчина даже не пытался спрятаться, он просто стоял у низкого парапета крыши. Это был латиноамериканец, лет тридцати, среднего роста, с небольшим животиком. Он не был похож на убийцу, которого следовало бы бояться, если не считать того, что целился из пистолета в Кроуфорда. В другой руке он держал тлеющую сигарету.
– Я покажу тебе свой значок, хорошо? – Кроуфорд опустил правую руку, но, когда мужчина бросил сигарету и яростно затряс головой, снова поднял. – Это плохая идея, приятель. Ты не хочешь стрелять в меня. Опусти оружие. Тогда больше никто не пострадает, включая тебя.
Несмотря на успокаивающий тон Кроуфорда, мужчина все больше нервничал: его взгляд лихорадочно метался по крыше, пот заливал глаза. Он быстро сморгнул его, сфокусировался на Кроуфорде, и снова сделал знак пистолетом отойти.
«Возможно, он не понимает по-английски?»
– Habla inglés? (прим. Ты говоришь по-английски?) – спросил Кроуфорд по-испански.
– Sí. – Затем более вызывающе: – Sí!
Это заставило Кроуфорда усомниться в ответе. Он сделал шаг вперед и указал на крышу.
– La pistola. Down. (прим. Положи пистолет).
– Нет, – парень взял пистолет обеими руками и направил на Кроуфорда.
«Дерьмо!»
– Давай, приятель. Если ты не... – Кроуфорд осекся, увидев на крыше помощника шерифа: должно быть, он вышел через другую дверь. Стрелок тоже его увидел, повернулся и дважды нажал на курок. – Нет!
Он промахнулся. В отличии от снайперов на соседней крыше.
Мужчина дернулся в последний раз и затих навсегда.
