Текст книги "В чужом обличье (СИ)"

Автор книги: Самат Сейтимбетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 7

– Е-эдут! Е-эду-ут! – звонко закричали на дворе.

Агата торопливо сотворила знак Спасителя, коснувшись пальцами иконки в красном углу, и ещё раз тщательно изучила себя в зеркале, Поправила выбившийся из причёски локон. Чуть сдвинула в сторону обвивающую лоб вышитую ленту.

– Панночка Агата, что ж вы так долго? – сунулась в горницу Магдалена. – Ежели гостя на дворе не встретить – ить невместно оно выйдет, а батюшка ваш меня выпороть велит.

– Иду, баб Магда, иду, – покорно отозвалась Агата.

На негнущихся ногах она ступила в сени, спохватившись, пригнулась, чтоб не помять причёску о низкий дверной косяк, и выступила на крыльцо. Взяла у Магдалены заботливо приготовленный корец.

Вся дворня была уже тут. Щебетали и смеялись Лаура и Эдита, по такому случаю побросавшие стирку и глажку. Даже немую Зосю с собой притащили. У конюшни, красуясь, выступали гоголями Янек и Ежи. Работать у этих двух оболтусов получалось из рук вон плохо: они не столько грузили на подводу навоз, сколько придавали себе занятой вид, опасаясь запачкать сдуру напяленные выходные рубахи. За творящимся бедламом, хмурясь и покуривая трубку, неодобрительно наблюдал дед Матеуш. Но пока не вмешивался, сурово допрашивая мнущегося перед ним Венцека:

– Толком молви, шкет, кто едет-то?

– Дык всядник, дедку, – переминаясь на босых ногах, отозвался Венцек. Шмыгнул носом. – Со стороны Пржеплийки, как сказывали.

– Да что за «всядник»-то, малец? – рыкнул раздосадовано дед Матеуш. – Али панночка будет за-ради кажного «всядника» взад-вперёд бегать?

– Ну… всядник, он… – Венцек почесал кудрявый затылок, – всядник, в общем. Ненашенский.

– Тьфу, пропасть, – сплюнул дед Матеуш. – Нет, ты, малец, толком мне скажи…

Агата изо всех сил вцепилась в поддерживающий крыльцо резной столб. Сердце колотилось, как бешеное.

«Спаситель, пусть это будет молодой да пригожий пан, – мысленно взмолилась она. – Знаю, что недостойна я, но молю, не оставь меня в сей малой просьбе. Ах, и почему батюшка не сказал, с кем его ждать? Как бы я хотела, чтобы у меня всё случилось, как у…»

Она осеклась, не осмелившись продолжать даже в мыслях.

Гомон во дворе как-то вдруг стих, и в наступившей тишине глухо звучал приближающийся стук копыт. Агата задержала дыхание.

Из-за поворота дороги неторопливым шагом выехал обещанный Венцеком всадник, и Агата впилась в него взглядом, подмечая малейшие черты.

Был незнакомец высок и строен, и хотя одет небогато, но в седле держался горделиво и прямо. С молодого загорелого лица весело глядели на мир чуть прищуренные карие глаза. На голове у него был лихо сдвинутый набок выцветший берет, бывший когда-то зелёным, а когда незнакомец повернул голову, оглядывая собравшихся во дворе людей, стало видно, что не закрытое беретом ухо у него весело оттопырено, как у Венцека, и сквозь него светит встающее солнце.

Незнакомец встретился с Агатой взглядом, широко улыбнулся, и сердце её захолонуло.

– Ой, что ж я, старая, стою-то? – заохала Магдалена, сбегая с крыльца и кланяясь. – Будь как дома, добрый путник! Не побрезгуй гостеприимством нашим! А ну, Янек, Ежи, отворяйте ворота! Живее, бездельники!

Не чуя под собой ног, Агата спустилась с крыльца и с поклоном поднесла корец спешившемуся гостю:

– Испей с д-дороги, добрый путник.

– Во дела, – гость поражённо огляделся. И тоже неумело поклонился, принимая корец. – Примите мою благодарность, добрая домна. Признаться честно, я проехал половину света, но нигде не встречал столь тёплого приёма, как на вашем дворе.

И, вновь широко улыбнувшись, по-мальчишески почесал затылок.

Агата знала, что он скажет что-то такое, но всё равно не нашлась сразу, что ответить. Этот голос, глубокий и немного чуждо звучащий, этот не сходящий с неё взгляд… На выручку пришёл дед Матеуш.

– Нездешний у тебя выговор, добрый путник, – проскрипел он. – Из далёких ли краёв держишь путь?

– Ага, из них, – просто отозвался гость. – Зовут меня Реймонд Хатчет, я родом из Нуандиша, столицы славного королевства Перпетолис. Еду постигать премудрость в стольный Вагрант!

– Д-добро пожаловать, пан Реймонд, – спохватившись, проговорила Агата. – Меня Агатой зовут. Это дом моего отца, пана Тадеуша Войцеховского. От его имени приветствую тебя и прошу быть н-нашим гостем.

– С удовольствием, домна Агата, – отозвался Реймонд. – Благодарю за приглашение!

Агата коротко кивнула и набрала в грудь воздуха, пытаясь вместе с ним набраться и решимости, чтобы шагнуть вперёд. Всего один маленький шажок…

– А отчего ты, добрый пан Реймонд Хэтчет, без птицы на плече, – подозрительно спросил дед Матеуш.

– Э? Без птицы? – Реймонд широко распахнул глаза. Агате показалось, не столько удивился, сколько сделал вид. – А надо?

– Без птички певчей никак не можно, добрый пан, – упрямо проскрипел Матеуш.

Агата обмерла. Конечно, как же она могла забыть! Птица! Но ведь это означает, что…

– Ну, можно и певчую, – Реймонд демонстративно пожал плечами, а после нахмурился, напрягся, зашевелил беззвучно губами. И тут же выпрямился. – Вот и она!

Вся дворня ахнула. Агата и сама прижала ко рту ладонь, подавляя восторженный возглас.

На плече у Реймонда из языков золотистого пламени соткалась прекрасная птица с высоким гребнем и пышным хвостом. Раскрыла клюв, и по двору поплыли переливы соловьиных трелей.

Агата смотрела в улыбающиеся глаза чужеземца, и в голове её с бешеной скоростью проносились мысли:

«Какая птица!.. Но если он не показал её сразу, то был не уверен… Но теперь показал! Посмотрел на меня и показал! Значит, он маг! Настоящий маг, такой молодой, а уже вон как умеет!.. Батюшка, я тебя люблю!.. Спаситель, благодарю, что снизошёл к моей просьбе, я даже и мечтать не могла…»

Чувствуя, как горят уши, Агата шагнула к Реймонду вплотную и, поднявшись на цыпочки, быстро ткнулась губами в гладкую щёку. Волшебная птица перестала петь и застыла с глупо распахнутым клювом. Дворня за спиной разразилась радостными и одобрительными криками. И среди них Агата не сразу различила тонкий голос Венцека:

– Е-эдут! Еду-ут!

Оглянувшись, она заметила, что неугомонный взобрался на крышу и теперь тычет пальцем куда-то в сторону Пржеплийки:

– Еду-ут!

Из-за поворота дороги выехали двое всадников. В одном из них Агата без труда узнала отца, а другой…

Рядом с её отцом ехал какой-то толстяк, невысокий и красномордый. Выглядел он ровесником отца, и на плече его трепыхался, силясь взлететь и заполошно вопя, чёрно-оранжевый пернатый комок. Казалось, одну из его лап примотали к плечу толстяка, и теперь несчастная птица тщетно пытается вырваться.

Пан Тадеуш въехал на двор, оглядел столпившихся людей и произнёс в гробовой тишине, нарушаемой лишь цвирканьем и хлопаньем крыльев:

– Вот, пан Чеслав, познакомься, это дочь моя, Агата. А ты дочка, поклонись, да квасу принеси гостю. Привёз я суженого твоего, пана Чеслава Вашневского.

Мир потемнел и уплыл куда-то в сторону. Кажется, кто-то поражённо охал и ахал, но Агата уже того не слышала, пребывая в блаженном забытьи.

* * *

За приоткрытыми ставнями стрекотали сверчки. По полу тянуло ночным сквозняком, и Агата сидела, подобрав под себя ноги и укутавшись в одеяло.

«Спаситель, за что?.. Как же так, почему?..»

Глаза снова защипало. Агата шмыгнула носом и утёрлась влажным платком.

«Какая же я дура, как же я сразу не поняла…»

Гуляющий по комнате сквозняк дёргал огонёк единственной зажжённой лампадки, и от прыгающих по комнате теней казалось, что старая кукла Варя, сидящая на подоконнике, сочувственно качает головой.

«Что же теперь делать? Как я завтра буду…»

От панических, бегающих по кругу мыслей Агату оторвал тихий стук в дверь. Еле слышно скрипнули петли, и в щель просунулась рябое девичье лицо.

– Чего тебе, Зося? – охрипшим голосом спросила Агата. – Прислал кто?

Мыкнув, Зося проскользнула в светёлку и притворила за собой дверь. Она отошла в дальний от Агаты угол и, предупреждающе подняв руки, как-то вся встряхнулась.

Пискнув, Агата сильнее укуталась одеялом и забилась в угол. Это был он!

– Ни к чему пугаться, домна Агата, – всё так же выставив перед собой руки, проговорил громким шёпотом Реймонд. – Одно ваше слово, и я уйду. Я только спросить хотел, да не у кого.

– Ч-чего спросить? – Агата осторожно высунула нос из глубин своего кокона.

– Ну, я это, – оглядевшись по сторонам, Реймонд придвинул к себе стул и сел. Агата ощутила укол вины, ведь предложить гостю сесть должна была она. – Я спросить хотел… чего стряслось-то?

– Где стряслось? – тупо переспросила Агата.

– Ну, тут, – Реймонд сделал широкий жест. – То встречают, квасу подносят, то на сеновал спать прогоняют. То птиц старику подавай, а то домул Тадеуш его выпороть велит. Не, я не против на сеновале спать. Только… чего стряслось-то?

Агата недоверчиво уставилась на него, а потом невольно фыркнула, представив, как всё произошедшее выглядело для самого Реймонда. Ехал-ехал, и тут вдруг…

Она торопливо уткнулась в одеяло, скрывая хихиканье. Бросила взгляд на Реймонда – не заметил ли? Тот терпеливо ждал.

– Вам, конечно, не в упрёк не знать здешних обычаев, пан Реймонд, – осторожно проговорила она.

– Ага, странные они у вас тут какие-то. Я хотел у той девчонки страшненькой спросить, а она замычала чего-то да бежать.

– Ясное дело, она же немая, – хмыкнула Агата. Посерьёзнела. – Скажите, пан Реймонд, хорошо ли вы помните историю жизни Второго Императора?

Может, это тень от огонька лампадки так упала, но на миг Агате показалось, что лицо гостя приняло крайне глупое выражение.

– Э-э… Второй Император… это не тот, которым ойстрийцы постоянно хвастаются?..

Агата вздохнула. Похоже, не показалось.

– Это великий человек, захвативший половину мира! – наставительно проговорила она. И, спохватившись, сбавила тон. – У нас в королевстве Второй Император очень почитаем из-за истории его женитьбы.

Реймонд нахмурился. Вздохнул. Почесал затылок и честно признался:

– Ничего не понимаю.

– Ну как же! – у Агаты в голове не укладывалось, как кто-то может не знать её любимую историю. – Второй Император дошёл со своим войском до самых стен Вагранта, но доблестные паны собрались по приказу своего короля и под стенами столицы дали неприятелю отпор! Армия Второго Императора была уже уставшей и обескровленной, и всё равно битва вышла тяжелейшей, но Второй был разбит. Круговерть яростного боя оторвала его от свиты и телохранителей. И пришлось ему возвращаться домой одному, в рваном платье, страдая от голода и жажды.

– Ага, нам вроде бы дед что-то такое рассказывал.

– Ну вот! – обрадовалась Агата. – Значит, вы знаете, что было дальше!

– Хм, – Реймонд глупо улыбнулся. – Дальше Лукас дёрнул Катрину за косичку и свалил на нас, и она разозлилась, как грых-шатун, и мы разбежались. А дед потом заставил нас мыть всю башню с верхнего этажа до подвала.

Агата только головой покачала, не зная, смеяться ей или возмущаться.

– Когда Второй Император ехал домой, – проговорила она, поджав губы, – то претерпел много лишений. Но не унывал, а своим волшебством призвал со всей округи птиц, и они пели, веселя его душу. Он остановился на ночлег у совсем бедного пана Остромира. Тот год из-за войны выдался голодным, но пан Остромир всё равно принял бедного путника, как самого дорогого гостя, и посадил за стол рядом с собой. А дочь пана Остромира, Эржбета, поднесла гостю квасу и, пожалев его бледный и усталый вид, поцеловала в щёку.

Агата перевела дух, радуясь, что в комнате слишком темно и не видно, что у неё снова горят уши.

– Так. Встретили. Поцеловала. И что? – поторопил её Реймонд.

– А то, что Второй Император похвалил дом пана Остромира и сказал, что нигде на всём белом свете его не принимали так искренне и радушно, как в этом доме, – немного обиженно отозвалась Агата. – И тогда взял Эржбету в жёны, а пана Остромира сделал своим сенешалем. История о том, как простая бедная паночка стала императрицей, облетела весь мир, и с тех пор у нас есть обычай, что жених приезжает к невесте на двор, одетый в простую и неброскую одежду, и на плече у него сидит какая-нибудь птица. А невеста встречает жениха на дворе, подаёт напиться и целует в щёку. А если…

Поняв, что если докончит фразу: «Если не люб, невеста выливает квас на землю», то сболтнёт лишнего, Агата снова уткнулась в одеяло.

– Ага, вон оно чего, – медленно проговорил Реймонд. – А домул Тадеуш, стало быть, вёз сюда этого своего толстого друга свататься. А тут я. А я ещё думаю, чего это старик какую-то птицу требует? Вот значит… хе. Хе-хе… Аха-ха!..

– Дурак! – соскочив с постели, Агата ладошкой запечатала ему рот. – Ты чего ржёшь, услышат же! Ой.

И, торопливо укутываясь в одеяло, отступила на шаг.

– Да я что, я ничего, просто… – Реймонд поднял на неё взгляд и, не сдержавшись, прыснул вновь. – Пф-кха-ха.

Он торопливо уткнулся лицом в стол и прикрылся руками, пытаясь заглушить рвущийся наружу смех.

– Дурак, – Агата в сердцах треснула его ладошкой по плечу и села рядом за стол, стремясь согнать с лица непрошенную улыбку.

– Ох-х, ладно, не сердись, но это и впрямь было смешно, – утёр слёзы Реймонд. – Вот дома-то животы бы надорвали – поехал в Вагрант магии учиться, а ещё не доехав, женился!

– Угу, – фыркнула Агата. – Тебе-то посмеяться только, а у меня теперь… вся жизнь…

Прервавшись на полуслове, она смахнула непрошеную слезу.

– Да ладно тебе, – Реймонд легкомысленно ткнул её кулаком в закутанное одеялом плечо, отчего сердце Агаты застучало чаще. – Всё ж разъяснилось теперь. Вот этот толстый, э-э… как его?..

– Пан Чеслав Вашневский.

– Ага, ну, вот, он твой жених, всё, разобрались. Ну, вышла ошибка, что теперь, в Карке топиться? Жалко, конечно, что старика того выпороли и тётку, которая меня встречала. Но я видел, они уже по двору ходят, всё нормально с ними.

Агата отвернулась к стене.

– Хотя, конечно, жениться, на ком старшие скажут, – это у вас неправильные обычаи. Вот у нас в Перпетолисе – свобода! Ну, в горных-то кланах, может, и бывает такое, а в Нуандише – ни-ни! Вот мне б если дед велел жениться, я б сразу!..

– Чего «сразу»?

Реймонд поёжился.

– Ну, объяснил бы ему, что это неправильно. Да. И вообще, у меня дед, знаешь кто? Магистр Агостон Хатчет, самый сильный маг королевства! Он мудрый, и меня знает, так что даже пытаться бы не стал. Мы, маги, – свободны! Так всегда было!

– Да, Спаситель в первую очередь заповедал людям жить свободно, своей волей, – Агата выпростала из-под одеяла руку и сотворила знак Спасителя. – Жалко, что я не маг…

– Ох, сочувствую, – с неожиданным участием посмотрел на неё Реймонд. – Ты бы знала, как я сам боялся, что окажусь не-магом. Давно проверку-то проводили?

– А? Проверку?

– Ну, проверку на способности к магии? Чтобы определить, ты маг или нет, – Реймонд ухмыльнулся. – Так ты чего, не знала, что такая бывает?

– А ты зато не знал про Второго Императора! – фыркнула Агата.

– Больно надо! Так что?.. Хочешь проверку пройти?

– Проверку? А… это как? – воображение тут же нарисовало Агате похабную картину. Вот сейчас этот балбес скажет ей раздеться, потом встать в какую-нибудь нарисованную кровью на полу кляксу… Агата приготовилась отбиваться от похотливого дурака и громко кричать.

– Да легко, – порывшись за пазухой, Реймонд достал книжечку в деревянном, обитом кожей переплёте. Книжечка была совсем небольшой, меньше ладони. – Смотри, тыкаю сюда пальцем и желаю, чтоб стекляшка загорелась. Видишь?

И в самом деле, вставленная в центр обложки крупная стеклянная бусина зажглась и засияла голубоватым светом.

– Это мой дед сделал, – похвастался Реймонд. – Сказал, чем ярче стекляшка горит, тем сильнее я стал, и что надо почаще себя проверять. Ну, и всяких мелочей магических в книжку понаписал.

– Ух ты, – Агата зачарованно тронула кожаный переплёт. – И мне можно… попробовать?

– Конечно, – фыркнул Реймонд. – Для того и достал.

Агате немедленно захотелось дать ему по шее. Но вместо этого она спросила осторожно:

– А что делать-то?

– Ну, вот касаешься книжки и мысленно как бы просишь стекляшку загореться.

Агата дотронулась до книжки. Ничего не произошло. Это было так обидно, что она аж носом шмыгнула:

– Не получилось.

– А ты точно старалась? Надо очень-очень сильно захотеть. Все силы собрать, всю волю и злость.

Не сдержавшись, Агата всё же треснула Реймонда по шее:

– Ты не говорил!

Сжав левую руку в кулак так, что ногти впились в кожу, она снова притронулась к книжке.

«Пожалуйста! Пожалуйста, Создатель! Пусть она загорится!» – в тот момент Агата и сама не знала, отчего так отчаянно, до крови прикусив губу, надеется на невозможное. – «Ну же, гори!»

Где-то в глубине бусины зажглась и медленно погасла крохотная красная искорка.

– Это… что было? – поражённо прошептала Агата.

– Ну-у… – разочарованно протянул Реймонд, и у неё сердце оборвалось от его тона. – Ты, как бы маг, но очень слабенький. Видела, какая искорка мелкая?

– И что, я не смогу стать магом?

– Ну почему, сможешь, если захочешь, – неуверенно проговорил Реймонд. – Дед говорил, бывают маги, которые вообще от личной силы не зависят. Даже мастерами становятся и магистрами уважаемыми. Алхимики там всякие, предсказатели вроде… я не запоминал, я-то вон какой сильный!

– Д-кхм… – Агата чуть было не обозвала его снова дураком, но сдержалась. В конце концов, Реймонд искренне хотел ей помочь. – А как вообще становятся магами?

– Да приезжаешь в Вагрант, проходишь вот такую же проверку, тебе дают место в общежитии и учат четыре года, – Реймонд зевнул. – Каждые полгода проверяют – если плохо учился, то либо плати, либо выгонят.

– Как-то даже не верится, – пробормотала Агата. – Может, показалось, что искра была?

– Может, – Реймонд пожал плечами. – Знаешь что? Давай я тебе книжку оставлю, а сам спать пойду. Играйся, если хочешь. Потом вернёшь.

– Д-да, спасибо, – поражённо пробормотала Агата.

– Ну и ладно. Доброй ночи.

Поднявшись со стула, Реймонд снова превратился в Зосю и тихонько выскользнул за дверь.

– Доброй, – пробормотала Агата ему вслед. Открыла книжку наугад и придвинула лампадку ближе, любопытничая. И сразу недоумённо наморщила лоб, наткнувшись на какую-то хитро закрученную схему. По второй странице шёл текст:

…заклинаю тебя, непутёвый мой внук: не полагайся ты всегда на свои любимые иллюзии! Заклинание шока кажется на первый взгляд заковыристым и неудобным, но когда тебя повалят и насядут сверху в очередной кабацкой драке, ты с благодарностью вспомнишь мои наставления…

Агата хихикнула и перевернула страничку.

К стрекотанию сверчков за окном прибавилось несмелое цвирканье птиц.

* * *

– Поднимаю сей кубок за дорогого моего гостя и друга – доброго пана Чеслава Вашневского! – провозгласил отец, вставая из-за стола. – Лучшего зятя мне и пожелать нельзя! На здоровье!

– На здоровье! – повскакивали с мест гости. Даже старый Матеуш, покряхтывая, поднялся на ноги.

Агата вежливо наклонила голову и чуть пригубила из своего бокала кислый яблочный сок. Мать, пока была жива, накрепко отучила её даже нюхать что-то хмельное, приговаривая, что на пиру-то и надо в первую голову быть трезвым: так про человека самое сокровенное узнаешь. Агата материн наказ помнила и соблюдала. И сейчас внимательно разглядывала пирующих.

– Так вот, пан Тадеуш, дело это будет верное, уж у меня-то глаз намётан, – горячо доказывал тем временем отцу пан Вашневский. – Речка у вас для наших планов подходящая, заводик прямо на ней встанет, пахотных земель и не затронет почти. Ну, пару акров, может, прирезать придётся. С окрестными панами всё схвачено…

– С Водянскими ещё нет, – вставил отец. – И с…

– Договоримся! – рубанул рукой пан Вашневский. – Тут ведь выгода обоюдная. Станут нам скотину выращивать да пригонять, а мы – консервы отсюда по речке прямиком в Вагрант сплавлять. С меня умельцы, с тебя – работники.

– И где ж ты столько скотины-то возьмёшь? – подливал ему в кубок вина отец.

– А поначалу много и не надо! – горячился пан Вашневский. – Сперва один цех поставим да покажем, отчего тут всем польза выйдет. Перезимуем. А потом и расширяться можно – панство как раз потянется…

Агата смотрела на широкое, налитое кровью лицо пана Вашневского, на его начинающую лысеть голову и густые пшеничного цвета усы, в которых застрял кусочек квашеной капусты. Смотрела, как хватает он с блюда жирные мясные куски толстыми и короткими, как ойстрийские сардельки, пальцами. Как жадно пьёт и утирает рукавом стекающие по подбородку пиво. Как громко гогочет над немудрёными отцовыми шуточками.

«Он хозяин справный. Вон, как уверенно про новое дело говорит. И по глазам видно – знает, о чём говорит, не пустомеля какой. Дом будет полною чашей и достаток всегда, и надёжно…»

Она торопливо отвернулась и утёрла выступившую в уголке глаза слезу.

Реймонд сидел на дальнем краю стола, у самого окошка. Оранжевые лучи заходящего солнца падали как раз на него, и Реймонда было хорошо видно. Он что-то втолковывал Янеку да так, что сидящие неподалёку Лаура и Эдита со смеху покатывались, слушая их. Даже примостившаяся рядом с Реймондом рябая Зося что-то похихикивала в кулачок.

«Любой маг – свободен… Разве это не величайшая из ценностей – свобода? Ведь именно её Спаситель завещал нам беречь пуще всего, когда выводил людей из рабства демонов. Но ведь Реймонд – просто нищий мальчишка с ветром в голове. Он хотя бы силён, а я и вовсе буду нищенкой из нищенок».

Тем временем со своего места поднялся, тяжело опираясь на стол, пан Вашневский.

– Хочу я провозгласить здравицу в честь доброго моего друга – пана Тадеуша Войцеховского!

«Ну, хочешь – так провозглашай».

– Нет у меня ближе друга и нет добрее пана во всём нашем королевстве, чем пан Тадеуш!

«Ага, а ты всех перепробовал, поди?»

– Он справный хозяин и дела ведёт всегда честно, а дочь его – прекраснейший в мире цветок!

«У меня, между прочим, имя есть».

Агата вежливо улыбнулась и спрятала лицо за бокалом.

– Так пусть же будет крепок наш союз, а большего мне и желать нельзя! – закончил свою речь пан Вашневский. – На здоровье!

Зал взорвался приветственными криками. Агата отпила ещё кислого яблочного сока.

«Мне скоро семнадцать, а ему… под сорок где-то. Выйду замуж и стану справной хозяйкой. И союз будет крепкий. А лет через двадцать помрёт пан Чеслав, и останусь я весёлой вдовой. Богатой, с огромным хозяйством, детьми и дворней. Какая дура откажется от этого ради судьбы нищей колдуньи?»

И, поставив бокал на стол, Агата впервые за вечер по-настоящему улыбнулась отцу и его гостю – свободно и открыто.

* * *

К тому времени, как затихли последние отголоски радостного пиршества, и дом погрузился в полуночную тишину, всё уже было готово.

– Благослови, Спаситель, – пробормотала Агата, касаясь иконки.

Выскользнув из светёлки, она аккуратно притворила за собой дверь и неслышной тенью проскользнула к выходу. В сенях вповалку лежали храпящие тела. Агата прошла, аккуратно переступая спящих, и впервые порадовалась, что надела вместо привычного платья плотные охотничьи штаны и высокие сапоги.

На заднем дворе было тихо. Ночь выдалась безлунной и безветренной, так что пробираться пришлось почти на ощупь. Остановившись перед лесенкой на сеновал, она вытащила из-за пазухи реймондову книжку и сосредоточилась. В кромешной темноте крохотная красная искорка показалась удивительно яркой.

Решительно кивнув своим мыслям, Агата полезла наверх.

Поиски были недолгими. Уже через пару минут она нащупала в темноте чью-то босую ногу. И, не удержавшись, пощекотала. А потом ещё раз.

– М-м… ну что ещё? Зося, я ж тебе ясно сказал, не ходи за мной. Иди отсюда.

– Какая я тебе Зося! – прошипела Агата, ткнув кулачком куда-то в район колена. – Совсем перепился?!

– Э-э?.. Агата?.. – впереди зашуршало, закряхтело, забубнило, и вскоре зажёгся небольшой золотистый огонёк, высветивший сонное и помятое лицо Реймонда. – Ты чего здесь делаешь?

– Гуляю, – фыркнула та. – Помнишь, вчера книжку мне свою давал?

– Ага, – Реймонд озадаченно заморгал. – А при чём тут…

– Я не дочитала ещё. Хочу дочитать.

– Но я же это… завтра уезжаю. В Вагрант мне надо.

– Верно, – Агата усмехнулась. – Но я всё равно хочу дочитать. Возьмёшь меня с собой в Вагрант?

Некоторое время Реймонд лихорадочно соображал.

– Ты сбежать решила? – выдал, наконец он. – И оделась, я смотрю, по-походному…

– Догадливый, – огрызнулась Агата. – Собирайся, нужно уехать, пока все спят.

Ей показалось, что Реймонд хотел что-то сказать, но, помолчав, он только рукой махнул и потянулся за лежащими в стороне штанами.

Агата торопливо отвернулась и принялась наблюдать за происходящим во дворе. И только потому успела вовремя заметить скользнувшее в сторону сеновала белое пятно.

– Туши свет, живо! – шикнула она, отползая подальше и устраиваясь сбоку от входа. – Кто-то лезет!

Реймонд света не потушил, а только прикрыл волшебный огонёк полой плаща. И потому, стоило у входа зашуршать влезшему туда человеку, как он приоткрыл плащ, и сеновал оказался поделен на две половины. Тёмную, на которой притаилась Агата, и светлую, где оказался сам Реймонд и…

– О! Зося, а ты чего тут делаешь? – весёлым шёпотом поинтересовался Реймонд.

– М-мым, – Зося лукаво улыбнулась и спустила ворот рубашки, обнажив белое плечо.

Кроме самой нижней рубашки, на ней ничего не было.

Сама не зная почему, Агата вскипела и ринулась вперёд. Ухватила ползущую на четвереньках к Реймонду девку за волосы и, вздёрнув перед собой, зашипела:

– Ах ты блудница бесстыжая! Развратничать приползла? На конюшне тебя выдрать прикажу! На Святой Остров пешком отправлю!

– М-м… – Зося смотрела круглыми от ужаса глазами и даже вырываться не пыталась.

– А ну, живо!.. – Агата осеклась, призадумалась. Но потом продолжила. – Живо ступай в мою комнату и до полудня носу оттуда не кажи, молись! Поняла?!

Зося часто-часто закивала и, отпущенная на свободу, стала отползать задом к выходу.

– Погоди-ка, – вмешался Реймонд, подходя ближе. Критически осмотрел сначала одну девушку, затем другую. Вздохнул тяжело. – Ну… может и получится…

Агата не поняла, что он сделал, но завороженно смотрела, как разглаживаются рытвины на рябом зосином лице, как втягиваются щёки и вздёргивается нос, как темнеют и выгибаются дугой брови, как вместо двух жиденьких косичек отрастает пышная чёрная грива…

Через минуту напротив Агаты стояла её точная копия. Только в ночной рубашке и с абсолютно бесстрастным, неподвижным лицом.

– А вот теперь иди и запрись в комнате домны Агаты, – Реймонд утёр со лба пот.

– Ступай, – приказала Агата, поняв его замысел. – Да не вздумай никого разбудить – выпорю!

Проскользнув во двор, они с Реймондом тихонько открыли конюшню и, пугаясь каждого звука, вывели, не осёдлывая, своих лошадей. Тихонько скрипнули ворота, открывая путь на свободу…

– Уходишь, панночка?

Агата застыла, как холодной водой из ушата окатили. От крыльца отделилась тёмная фигура, тяжело проковыляла ближе.

– Хочь простилась бы по-человечески, – дед Матеуш неодобрительно покачал головой.

– Бежим! – прошипел Реймонд, вклиниваясь между ними. – Я задержу, а ты…

– Ступай за ворота, я догоню, – тихо проговорила Агата. Подошла к старику. – Прости, дед Матеуш, не могу я за нелюбого замуж пойти, не могу свободу свою на клетку золотую сменять. Так Спасителем заповедано…

– То так, – проскрипел Матеуш. – Не трудись, панночка, то мне и так ведомо. Али не я тебя с пелёнок растил? Али не я все твои мечты да капризы первым слушал? Отчего не пришла проститься со стариком?

Всхлипнув, Агата бросилась вперёд и спрятала лицо у него на груди, как давным-давно в далёком детстве.

– Прости, – шмыгнув носом, проговорила она. – Прости…

– Ну, будет, – по волосам её прошлась заскорузлая ладонь. – Жить-то чем будешь? Али этот вертопрах чего наобещал?

– Нет, – Агата утёрла нос и улыбнулась сквозь слёзы. – Он только до Вагранта довезёт, а там я сама… Волшебницей стану, настоящей!.. А чем жить… Я кольца материны взяла…

– Вона как, – Матеуш снова погладил её по голове. – Непростая это доля, ох, непростая. Не видать тебе на неё отцова благословения, сама, поди, знаешь. А мать, одобрила бы, нет ли – про то лишь Спасителю ведомо.

Агата только всхлипнула горько.

– Однако ж моё слово, пусть и не такое весомое, ан негоже из дому непровоженной уходить, – вздохнул Матеуш. – Благословляю тебя в долгий путь. Возьми вот, у меня нет больше. Материны кольца продавать тебе как ножом по сердцу будет, я знаю.

Он вложил ей в руку тяжёлый позвякивающий мешочек. Агата зарыдала ещё горше.

– Спа… Спасибо…

– Ну, будет, будет, – похлопал Матеуш её по спине. – Ступай, уж скоро светать начнёт.

– Да, – Агата вытерла слёзы и крепко обняла его. – Прощай, дед Матеуш.

– Прощай, – проскрипел он ей вслед. – Живи честно.

Аккуратно задвинув на воротах засов и закрыв дверь конюшни, старик проковылял к крыльцу и уселся на своей любимой завалинке. Замер, вглядываясь в черноту ночи.

Время от времени ветер доносил до него приглушённые звяканья и скрип, пару раз слышалось конское ржание.

– Молодёжь нетерпеливая, – проворчал Матеуш себе под нос. – Нет, чтоб подальше отойти. Всё у них через одно место.

Он сидел так долго, почти не шевелясь, невидяще вглядываясь в ночь. Давно стих вдали топот копыт, а старик всё сидел, вдыхая аромат ночных трав.

Занимался рассвет.

* * *

– Отличный дом, – удовлетворённо постановила Агата, меряя шагами комнату и проводя рукой по стене. – И цена за месяц вполне терпимая.

– Да-да, отличный, – вздохнул Реймонд. И пробормотал тихонько: – То-то его никто снимать не хотел.

– Глупости, – отмахнулась Агата. – Я узнавала у мэтра Вильянди, все цены в Речном квартале завышены в три раза потому, что там полно кабаков и игорных домов, а потому студенты любят там веселиться. У нас же тут…

– Тишина и благолепие, – продолжил за неё Реймонд. Эту фразу он слышал за сегодня уже раз пять, и она успела изрядно навязнуть на зубах. – И церковь Спасителя рядом.

– Так, я не поняла, – Агата развернулась к нему и упёрла руки в боки. – У тебя деньги лишние?

– Нет-нет! – поспешно открестился Реймонд. И, стоило Агате отвести взгляд, вновь тяжело вздохнул.

Она тем временем подошла к окну и замерла, глядя на заросший бурьяном сад.

– Поступление уже послезавтра. Что, если меня не возьмут?

– Глупости какие, – не очень уверенно отозвался Реймонд. – Я ж тебе говорил, всех берут, у кого способности есть.

– Да, – Агата обхватила руками плечи. – Надо просто как следует учиться… точно! Я же твою книжку не разобрала ещё!

Отбросив неуверенность и хандру, она решительным шагом пролетела мимо Реймонда, а потом обратно, бухнула на письменный стол тяжёлый баул и принялась его потрошить.

– Я, кстати, хотела у тебя спросить, что такое «коэффициент отклонения плетения от начальной плоскости» и как определить «сходятся ли лучи энергетических каналов в одну точку», – проговорила она, шмякая на стол кипу исчёрканых в пути бумаг и стальное перо.