Текст книги "В чужом обличье (СИ)"

Автор книги: Самат Сейтимбетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Он не стал приглашать магистра Агостона, чтобы тот установил защиту, и Реймонд мысленно вознес хвалу деду, что тот всё же пребывал в некоторой оппозиции королю.

– То есть, не король был целью Магореза? – словно размышляя вслух, произнес Гиозо.

– Он все-таки Магорез, а не Королерез, да и первым он напал именно на меня, – отозвался Реймонд небрежно. – На всякий слуцай я закрылся в башне, усилил оборону, цтобы, если у Магореза остались сообщники, они пришли сюда, на мою территорию, где я сильнее и где не пострадают посторонние.

Гиозо чуть вскинул руку, остановился, но затем всё же спросил:

– А как же мастер Августина Веласкес-и-Мараньяу, проживающая в вашей башне?

Про слухи и отношения он говорить не стал, и Реймонд ощутил признательность.

– А-а… вы ж её видели. Всё равно будет скакать козой по горам и искать мифицеское драконье говно, ― Реймонд махнул рукой, всем видом изображая, что вопрос яйца выеденного не стоит. ― Поживёт у меня. Подтянет моего оболтуса в алхимии. Да и ловушек понаставит. Понимаете, Гиозо, у нас с ней разные специализации. И если кто-то пойдёт убивать элементалиста-погодника, то есть шанс, цто к ловушкам от алхимика окажется не готов. Лишним не будет.

– Ничего не теряете, но приобретаете преимущество, ― понимающе кивнул Гиозо.

– В общем, нападения так и не слуцилось, но сами понимаете: возможно, убийцы затаились, не сумев одолеть защиту. Поэтому я решил помоць князю Араласу, посмотреть, не нападут ли на меня там. О заговоре князей я, признаться цестно, даже не подозревал.

Гиозо кивнул, проронил скупо:

– Я так и понял по вашему выезду в долину Понс.

– Даже если Аралас Макраниш – заговорщик и на свою контрабанду вооружает дружину, это ещё не повод обрекать обыцных людей на гибель от лап грых-шатуна, – возразил Реймонд.

– Вот это мне в вас всегда тоже нравилось, Агостон, – с искренним чувством сказал Гиозо. – Вы – не местный, но приняли судьбы горцев и Перпетолиса как свои. Так вы считаете, что убийцы приходили за вами, а не за королем и нападений больше не будет?

– Нельзя сказать наверняка, но после грых-шатуна я был не в луцей форме, так цто там был идеальный шанс для нападения, – начал размышлять вслух Реймонд. – Но нападения не слуцилось. Возможно, пока нападений ждать не стоит. Или стоит. Луце всего сохранять постоянную бдительность до самого подписания договора с Ранфией и даже после подписания. Да и мне пока, наверное, луце к королю не приближаться, дабы не слуцилось цего.

– Я услышал ваши слова, магистр, и благодарю за помощь, – Гиозо поднялся и отвесил поклон. – Берегите себя, а я отправляюсь беречь короля.

С этими словами Гиозо Алариш коротко поклонился и ушёл, оставив Реймонда в глубокой задумчивости и мысленных метаниях.

* * *

Реймонд в облике деда стоял и смотрел на здание главной больницы Нуандиша. Какой-то дюжий горец едва не наскочил на него, но тут же узнал и отступил, принося извинения. Реймонд лишь кивнул в ответ, даже не пытаясь вслушиваться.

В тот момент, когда ему пришла в голову эта идея, всё казалось безупречным. Когда он набрасывал на себя иллюзию деда и выходил из башни, план все ещё казался неплохим. Но чем ближе Реймонд подходил к больнице, тем больше его одолевали сомнения.

Над входной дверью, в камне, была выбита традиционная стилизованная фигурка Спасителя, будто бы стоящего вполоборота и зовущего за собой людей, которые сливались в толпу, словно плащом окутывающую его плечи. Реймонд смотрел на нее, словно размышляя об Исходе, но на самом деле думая о Светле.

Мастере Светле Тарниш.

Легко и просто было воображать, как он войдет в двухэтажное здание, пройдет мимо больных, найдёт Светлу и скажет, что никогда её не любил и не полюбит. Традиционная формула отказа не требовала демонстрации чувств, в отличие от признания в любви. Собственно, с этого и начались сомнения Реймонда: а чего же Светла никогда не признавалась в чувствах деду? Или признавалась, а он отверг её, и она просто любит его на расстоянии? Как он тогда будет выглядеть, вломившись с традиционным отказом? Его или раскусят как самозванца, или придется изображать потерю памяти, что в итоге приведет к тому же разоблачению: Светла начнет лечить его прямо на месте и сразу обнаружит подделку.

В условиях общей встревоженности и опасений, озвученных Гиозо, хорошо, если его просто побьют, а то ведь могут и убить на месте. Ведь как оно могло выглядеть? Приехал поддельный внук (а настоящий Реймонд учится в университете, ни о чём не подозревая), обманом подобрался к магистру Агостону, натравил подручного для пущей достоверности или убил уже после того, как сорвалось покушение у короля, и теперь ходит, притворяется.

– Проклятье, – потёр лоб Реймонд, – насколько проще всё было в университете.

Там не было влюблённых в него женщин, да и сам он относился к подружкам легкомысленно (и они платили ему тем же). Здесь же всё было основательно и прочно, как сами горы. И теперь, вместо того чтобы вникать в тайны теормага и чертить формулы с первого курса, он оказался вынужден ломать голову над политикой и любовью.

Маэра любила Реймонда: то ли и раньше любила, то ли внезапно вспыхнула страсть после возвращения ― неважно, чувства там полыхали серьезные. Светла любила Агостона Хатчета со всей страстью зрелой женщины. Реймонд даже потратил несколько часов, пытаясь разобраться, нельзя ли иллюзией обмануть целительницу. Не ради тела Светлы, конечно, а ради того, что она мастер. Как-то привлечь, использовать в деле взлома защиты в подвале, да хотя бы попросить «помочь внуку с основами».

Но на уровень архимага в иллюзиях Реймонд не вытягивал никак.

При этом, возвращаясь мыслями к запутанному клубку, все были уверены, что магистр Хатчет влюбился в донью Августину, и как опровергать эти слухи Реймонд не знал. Разве что жениться на Светле! При этом самому Реймонду нравилась Катрина, но идти куда-то с искренними чувствами в такой момент? И ещё эта политика, будь она неладна!

Ладно бы всё было спокойно, но когда в любой момент князья могли восстать, а король – обратиться к магистру Агостону за защитой… и это добавляло старых сомнений насчет отказа Светле. Реймонд, занятый этими мыслями, даже не сразу понял, что видят его глаза. А видели они мастера Светлу Тарниш, которая почти что выбежала из центрального входа в здание больницы. Горец, ведший туда пожилую женщину, почтительно уступил дорогу, сама старушка едва ли не в ноги поклонилась Светле, но та не смотрела на них, не отрывая взгляда от Реймонда-Агостона.

– Магистр Хатчет, – произнесла Светла отрывисто.

Грудь её вздымалась под платьем, лицо раскраснелось. Реймонд вообще хотел сбежать, но не сумел сразу вынырнуть из размышлений, и в панике подумал, что надо чаще практиковаться мыслить, не теряя связи с реальностью.

– Агостон, – почти прошептала Светла, и в голосе её было столько нежности, что Реймонд чуть не попятился. – Ты вернулся, да?

Реймонд неожиданно понял, как всё это выглядит со стороны, и едва не застонал. Донья Августина уезжает, а он приходит к больнице и стоит, пялится, не решаясь войти. Чтобы не выдать себя, конечно, но со стороны: чем не томление влюблённого? Если бы не сомнения насчет прошлого, сейчас был бы идеальный момент отказать Светле: после такого она никогда не прикоснулась бы к нему.

Но Реймонд медлил, не зная, сколько времени займёт взлом защиты в подвале. Да, пара опытов над амулетами оказались успешными, но десяток других провалились. Впрочем, мог бы и сразу сообразить, что дед не стал бы ставить слабую защиту на свой подвал.

Как ни крути, со всех сторон сам дурак.

– Мне надо уехать, – произнёс он, не зная, что ещё сказать.

Исполненное радости, словно светящееся лицо Светлы потухло и погасло.

– Уехать по делам, – быстро добавил он, мысленно молотя себя по голове.

Ну что ещё могла подумать влюблённая женщина? Что он поехал вслед за доньей Августиной!

– В долину Тильт, – продолжал придумывать на ходу Реймонд.

– Тильт? – чуть всхлипнула Светла.

Самая северная из всех долин и уж точно не та, куда поехала Августина. Реймонд хотел понизить голос и попросить никому не говорить о просьбе короля, но тут же обозвал себя мысленно дважды и трижды дураком. Мастер Светла регулярно виделась с Гарришем Вторым, что, если она обмолвится или спросит что у короля на этот счёт?

– Вроде бы у них там размыло один из склонов, и ходят слухи, цто творятся какие-то недобрые дела, особенно по ноцам, – постарался максимально размыто объяснить Реймонд. – Луце заранее съездить, мало ли цто, а то полуцится, как в долине Понс.

– Берегите себя, магистр, – произнесла Светла, снова устремляя на него нежный взор.

Как, ну как дед мог не видеть этого?! А если видел, почему ничего не делал?! Уж если бы он отказал Светле, то хотя бы Киэра знала, так? Да ладно Киэра, знала бы сама Светла и не смотрела бы так. Или она, как в героической балладе, просто любила несмотря на отказ? Спаситель всемогущий, насколько проще было с грых-шатуном! Опаснее, да, но в то же время и проще. Убей или тебя убьют, и всё тут.

– Конецно.

– Может мне… поехать с вами?

– Нет, – покачал головой Реймонд.

– Вы всегда отказываетесь, магистр, – печально кивнула Светла и повторила: – Берегите себя.

– Конецно, – тоже повторил Реймонд.

«Ещё надо будет присмотреться к тамошнему князю, – подумал он, – хоть какая-то польза будет от поездки». Ведь проблемы в долине Тильт он придумал, услышав на ярмарочной площади чью-то байку, но князю долины надо будет рассказать что-то, сходящееся со сказанным Светле.

И пока он в отъезде, взломом не займёшься.

«Придётся, – размышлял Реймонд по дороге обратно в башню, – взять с собой книги, беря пример с доньи Августины. Пару амулетов тоже, ставить опыты, чертить сканирующие формулы вокруг. Хлопотно и утомительно, но надо. Лучше всего было бы унести отсюда ноги до того, как князья и Ранфия решат поделить горы».

Ранфия. Договор. Необходимость присутствовать.

* * *

― Я отправляюсь в долину Тильт, – сказал он домне Киэре.

– Тильт? – удивилась та.

– Вернусь быстро, мне нужно будет присутствовать на подписании договора с Ранфией и Ойстрией, – пояснил Реймонд.

Он замялся, но потом махнул рукой и объяснил всё домне. Та лишь покачала головой, вздохнула.

– Бедная Светла.

– Но я же не могу! – взвился Реймонд.

– Не можешь. Ничего, – подбодрила его Киэра, – съездишь, все остынут, да и сын Августины приедет за это время. Увидит мастер Светла тебя с Августиной и её сыном и сама отойдёт в сторону. Езжай, всё образуется, вот увидишь.

Реймонд лишь кивнул, отмечая про себя «Августину» – видать, подружились две женщины, несмотря на всю разницу в статусе и социальном положении. Это было хорошо, авось да удастся через Киэру и Хосе привлечь донью к взлому защиты. Гиозо защитит короля, после подписания договора отстанут ранфийцы, а князья… ну что князья? Сидели по долинам и ещё посидят, не так ли?

Ему же самому съездить в долину Тильт и обратно, ну, в долине пару дней провести, для вида походить туда и обратно, побеседовать с князем, присмотреться: вдруг да выйдет на заговор, о котором толковал Гиозо? Не то чтобы одни приятности, но в целом с пользой проведённое время, а потом и в Перпетолисе станет спокойно, и защиту сокровищ он сломает.

В общем-то, не все так уж и плохо было в жизни, если не пугать самого себя.

– В дорогу! – пафосно воскликнул Реймонд и рассмеялся облегченно.

Интерлюдия 4
Катрин Вендиш

– Реймонд! – воскликнула Катрина.

– Катрина! – последовал ответный возглас.

Не со стороны Хатчета, тот продолжал удаляться, словно его кто-то кусал за пятки.

– Дарла, – развернулась Катрина, приветствуя одну из подруг.

– Реймонд Хатчет, а? – лукаво улыбнулась та.

– Не понимаю, о чём ты, – немного сердито отозвалась Катрина.

Выступление цирка продолжалось, но оно как-то внезапно потеряло всю свою привлекательность, и Катрина начала пробираться к выходу с площади. Еще нужно было заглянуть к тётушке Трикси, а также на базар и, вернувшись домой, помочь маме.

– Да ладно, неужели ты не видела, как он на тебя смотрел? – не отставала Дарла.

Всё отлично Катрина видела, только не знала, что с этим делать. С отъездом Реймонда на учёбу в далекий Вагрант, за половину мира, их компания весёлых и озорных подростков внезапно тоже повзрослела. Эйкос стал кузнецом, женился на Улейке и уже нянчил первенца. Лукас и Баграс пошли в городскую стражу, охраняли покой жителей Нуандиша, все такие важные и строгие, словно не они нарушали этот самый покой год назад.

Катрина тоже выросла и знала, что означают подобные взгляды.

Но Реймонд? Весёлый и надежный друг, маг-иллюзионист – да. Любимый человек? Нет. Выглядел он неплохо, учёба в университете пошла ему на пользу, так и что с того? Вокруг было полно крепких горских парней, вроде того же Эйкоса, выглядевших не хуже.

– Может, познакомишь нас? – чуть толкнула её в бок Дарла.

– Зачем? – спросила Катрина, останавливаясь.

– Зачем девушки и парни знакомятся? – улыбнулась та. – А что, красавец, маг, да ещё и богатый! Буду жить, как сыр в масле кататься, прищёлкнул пальцами – и магические слуги всё делают.

Катрина ощутила ком в горле. Мама никогда не говорила этого прямо, но никогда не упускала случая послать её на помощь домне Киэре, своей подруге. Прикоснуться к магии и богатству, получить кусочек этого великолепия, позволить снова возвыситься клану Вендиш. Отец, в свою очередь, прямо ворчал, что от магии добра не бывает, и всегда при этом недовольно оглаживал усы указательным пальцем.

Но дружить с Реймондом и посещать башню магистра Агостона никогда не запрещал, потому что отец соблюдал обычаи. Свобода – вот счастье горца. И со свадьбой Катрину не торопил, подразумевая, что та свободна в выборе, лишь бы выбор был по любви.

– Ты ошибаешься! – с горечью в голосе воскликнула Катрина. – У Хатчетов всё не так!

– Да я же не знаю, как у них, – ещё раз улыбнулась Дарла. – Познакомь – я сама посмотрю.

Горечь в голосе Катрины была вызвана словами Дарлы. Свобода – хорошо, но свободой сыт не будешь. Воспоминания о величии клана Вендиш – прекрасны, да толку с них, когда от клана только их семья и осталась? Дядья в пастухах и наёмниках, и половина из них уже мертва, отец перебивается подработками каменотёса, мама выбивается из сил, чтобы как-то накормить всех. А Хатчеты вот никогда не голодали: всегда еды в избытке, да что там, не только еды.

Поневоле задумаешься о свободе выбора.

– Да он на тебя даже не посмотрит!

– На тебя же посмотрел, – усмехнулась Дарла, – чем я хуже?

О да, Дарла была не хуже. Истинная дочь гор, крепкая, налитая, словно яблочко, наверняка Реймонд, едва увидит, глаз оторвать не сможет. Что ему Катрина?

– Вот разозлится и превратит тебя в уродину! – выпалила Катрина первое, что пришло ей в голову.

Такое было один раз, в шутку, конечно. Реймонд развлекался иллюзиями, превращал их в «страшных ведьм» и «черных колдунов», они потом выскакивали перед жителями Нуандиша и пугали их. Страшно хохотали, прыгали и кривлялись, затем смеялись, когда горцы убегали с криками.

Потом они выскочили на кого-то из Парришей, да еще и из городской стражи, и им самим, в свою очередь, пришлось убегать со страшными криками. Разумеется, дедушка Реймонда обо всём узнал, и им крепко попало, но всё равно было безумно весело.

– Да-да, – горячо продолжала Катрин, заметив, как дрогнуло лицо Дарлы, – маги – они такие, чуть что не по их, так сразу щёлк пальцами, и всё! Ходи до конца дней горбуньей да радуйся, что жива осталась!

Лицо Дарлы омрачилось сомнением и раздумьями: стоило ли богатство такого?

– Как ты думаешь, чего уважаемый магистр Хатчет заезжую южанку-мастера пригласил к себе? Потому что маги женятся между собой, чтобы никто в семье пальцами не щелкал! – продолжала вдохновенно врать Катрина.

Чего она вообще завелась, если Реймонд не вызывал в ней никаких чувств, Катрина и сама не знала. Только почему-то мысль о том, что Дарла вцепится в весёлого и доверчивого Реймонда, будет вертеть им, как захочет, и высасывать деньги, бесила Катрину.

Дарла, явно припомнив ещё и любовь мастера Светлы к магистру Агостону, поверила.

– Так тебе надо тогда отказ Реймонду дать! – выпалила она. – Ой, нет! Откажешь, и он того, щёлкнет пальцами!

– Если любит меня, то не щелкнет, – произнесла Катрина с уверенностью в голосе, которой сама не испытывала.

Вот уж прав был отец: не бывает от магии добра – едва не поссорилась с подругой и врала ей в глаза.

Но почему-то мысль о богатстве и катании как сыр в масле выглядела невероятно привлекательно, крутилась в голове, никак не желая уходить.

«Уважаемая домна Катрин Хатчет. Пойдёт ли мне такое обращение?»

Глава 5

Князь Вылинас Остраниш широко распахнул объятия и облапил Реймонда. Магом князь не был, поэтому Реймонд охватил его в ответ, сдавил как можно крепче. Князь взревел довольно, надавил в ответ, у Реймонда слегка потемнело в глазах. Так они мерялись силой несколько секунд, затем князь всё же уступил и ослабил хватку.

– Да, магистр, воистину вы крепки духом и телом!

Реймонд, незаметно переводивший дыхание под иллюзией, степенно кивнул в ответ и ответил, как полагалось:

– Крепок князь – крепка и его долина!

Присутствовавшие Остраниши разразились радостными криками, вознося славу своему князю и уважаемому магистру Агостону.

– Прошу на пир в вашу честь, магистр! – зычно провозгласил князь, указывая внутрь замка.

Ни отделкой, ни красотой форм замок не блистал. Грубые, неотесанные камни, взгроможденные друг на друга, чтобы давать укрытие и защиту. Крепость на склоне, построенная для обороны и контроля входа в долину, но никак не удобное, изящное жилье, блистающее роскошью.

Реймонд, мысленно сравнивая крепость князя долины Тильт с дворцами, виденными в Лахте и Ойстрии, признал, что те роскошные, широкие строения здесь, в суровых горах, смотрелись бы немного нелепо. Слишком широкие коридоры, слишком огромные окна и двери, вместо узких бойниц и щелей, помещения, неприспособленные к обороне и содержанию скота, неспособные выдержать камнепад и обстрел.

Мебель была под стать замку и горам вокруг: массивная, суровая и неподъёмная. Стол, носивший следы зарубок и царапин, потемневший от проливаемого на него пива и со следами жира, был словно вытесан из одного огромного дерева. Таким столом можно было свободно заткнуть ворота, и врагам пришлось бы потрудиться, чтобы их сломать.

– Ходили слухи, магистр, что вас не то убили, не то смертельно ранили, – заметил князь, откладывая в сторону обжаренный кусок козлёнка и лично подливая дорогому гостю вина. – Я рад видеть, что это были лишь слухи, и вы в полном здравии!

Он вскинул кубок, и советники князя, а также часть дружины – самые матёрые, взрослые ветераны – вскинули кубки в ответ, крича здравицу князю. Реймонд раздвинул уголки губ в дипломатичной улыбке, отпил немного дрянного самодельного вина. Даже скорее разбавленной браги, к которой подмешали немного кислого винограда.

Трудно было винить обитателей долины Тильт в такой экономии. Самая северная и самая нищая из долин, практически тупик. Но там, где жители Понса могли как-то ловить рыбу, торговать по морю или принимать чужую контрабанду, жители Тильта просто упирались в скалы. Откусывая кусок тщательно прожаренного мяса, Реймонд вспомнил, из-за чего так вышло.

Намрия! Богатое и могучее королевство с воинственными жителями, располагавшееся к северу отсюда. Они то и дело вторгались в горы Перпетолиса, первым делом беспокоя жителей Тильта, разоряя долину. Затем случилось великое горотрясение, когда землю пучило и выгибало так, что казалось: вот-вот и всё лопнет, треснет, и Перпетолис провалится в бездну. Одно из двух ущелий, ведущих к Тильту, полностью завалило, и воодушевлённые горцы приняли меры: сами завалили второе.

Дороги оказались перекрыты, поток путешественников иссяк, но долина стала только богаче, пускай это и звучало насмешкой. Нищета Тильта всё же казалась сытым благополучием на фоне набегов из Намрии и постоянной резни кланов за власть над долиной, с последующим выжиманием соков из горцев. Всё, лишь бы успеть немного обогатиться, пока войска Намрии не отобрали.

– Великий магистр Агостон Хатчет – мой лучший друг и почётный член клана Остраниш! – провозгласил Вылинас, снова поднимаясь с кубком.

Реймонд едва не поперхнулся козлятиной, которая за счёт умелой прожарки и особого соуса из диких ягод, успешно притворялась кабанятиной, одним из обязательных блюд на таких пирах. Горцы, впрочем, не обратили внимания на затруднения «магистра», так как они воодушевленно рвали мясо зубами, стучали по столешнице, выбивая костный мозг, заливали всё водопадами браги. Кто-то даже уже пустился в пляс, ему хлопали, выстукивая темп, чуть дальше раздавалась залихватская песня «Пошёл на охоту горец удалый».

Но после выкрика князя все притихли, повернулись к Вылинасу.

Князь заговорил могучим, привыкшим повелевать голосом, вскидывая кряжистую руку с кубком:

– Магистр Хатчет спас нас от происков подлых намрийцев, собиравшихся подло в ночи прокрасться и ударить нам в спину! Мы всегда славили его имя на пирах!

– Да! – взревели дружно горцы клана Остраниш.

– И теперь, в тяжёлый и смутный час, великий магистр снова пришёл нам на помощь! Издалека он точно и безошибочно учуял беду и поспешил на выручку своим братьям!

Реймонд сидел с непроницаемым видом, ощущая, как внутри всё леденеет. Сейчас ещё окажется, что дед кровно побратался с этим Вылинасом! И что за происки? Дед о них никогда не упоминал. Жители Тильта точно завалили оба ущелья ещё до приезда Хатчетов в горы, так о чём тогда речь?

* * *

― Мне кажется, Вылинас, вы немного преувелицили мои заслуги, – негромко заметил он, когда гром приветственных криков и здравиц стих, а князь сел обратно. – В вопросе тоцности и безошибоцности уцуивания.

– Не надо прибедняться, магистр Хатчет, – широко улыбнулся князь, – верные люди всё мне донесли! Слово в слово!

– Да? – изобразил лёгкое удивление Реймонд, поднося кубок к губам.

– Конечно! – кулак князя врезался в столешницу, та чуть содрогнулась, несмотря на всю свою массивность. – Вы так и сказали уважаемому мастеру Светле Тарниш: «Чую, беда распростерла крылья над долиной Тильт и надо спешить туда! Ползет чёрная туча со стороны Намрии, замышляют там подлое колдовство!»

Реймонд едва не выплеснул выпивку прямо в лицо князю, торопливо приложился к кубку ещё раз, скрывая смущение. Мысли сумбурно метались, а перед глазами мелькали картинки, то лицо Светлы, то горы по пути в Тильт. Слухи в горах всегда летели быстрее магии, а Реймонд ещё и не торопился. К счастью, никому не пришло в голову спрашивать у «магистра Хатчета», чего тот не верхом на волне земли или големе, никому не потребовалась экстренная магическая помощь.

Но слова всё же переврали, переврали. Опровергнуть? Нет, не то! Беда и чёрная туча, да ― вот о чём надо беспокоиться. Князь же сказал, что магистр снова прибыл на выручку в чёрный день, а значит, случилось нечто такое, с чем горцы сами справиться не могут! Только бы не обвал с оползнем, Спаситель, только бы не обвал! Ведь в этом случае ему придется сдвигать камни на виду у всех, и это станет его концом, концом игры в деда, ведь геомантией Реймонд не владел.

– И обвал, конечно же, – произнес князь небрежно.

Реймонд сидел с приклеенной улыбкой, ощущая, как внутри всё стынет и не даёт двинуться. Бросить всё? Бежать? Тут же нахлынуло возмущение: куда бежать без сокровищ деда? Следом нахлынуло ещё большее возмущение: как бежать, если он обещал деду защищать Перпетолис?

Задачка.

– Не слишком большой, но! – князь вскинул указательный палец, придвинулся ближе. – Рядом с заваленными ущельями, ведущими в Намрию, понимаете?

Реймонд буркнул нечто утвердительное.

– По долине тянет чем-то нехорошим, случается… разное, то там, то сям, – князь шептал, наклонившись практически вплотную, обдавая Реймонда запахами шерсти и браги. – Намрийцы, готов поклясться своими усами! Они убедились, что силой нас не сломить и решили прибегнуть к чёрному колдовству!

Одержимость жителей Тильта намрийцами даже была предметом шуток, но лично с проявлениями этой самой одержимости Реймонд до сегодняшнего дня не сталкивался.

– Цёрное колдовство не совсем по моей цасти, – медленно ответил Реймонд, пытаясь аккуратно отступить.

– А как же грых-шатун? Это ж самое чёрное из наичернейших колдовств… колдунств… чёрное колдовство, в общем! – горячо вскричал князь. – Или тот случай, когда вы у наших соседей, Дорданишей, в долине Увалец порчу сняли?

Всё, что Реймонд помнил про тот случай – пару бурчащих фраз общего характера от деда, без каких-либо подробностей. Тогда он не спросил о них, но кто бы знал тогда, пять лет назад, что ему придется выдавать себя за деда?!

– Суеверия, князь, суеверия, сами же знаете, у страха не только глаза велики, но и выдумка широка, – почти дословно воспроизвел Реймонд тогдашние слова деда. – Да и грых-шатун это такое. Можно ли сцитать цёрным колдовством порождение самих гор?

Лицо князя приняло задумчивый вид, он машинально подкручивал ус, не замечая того. Реймонд чуть перевёл дух, оглянулся: горцы пировали, спорили, шумели, снова пускались в пляс и тянули песни. Снизу, из-под стола, доносился зверский хруст, огромные псы грызли кости, пихались в ноги мокрыми носами, требуя ещё. К счастью, говорить они не умели, но Реймонд задумался над тем, что его иллюзия должна обманывать зрение, осязание, нюх – даже собачий, – а также слух.

Хотя с последним было легче: скрывать все звуки внутри, снаружи выдавать нужные. И, конечно же, маскировать ауру. Колдун князя был под стать долине и жизни в ней: крепкий горец с кулаками, способными крушить стену, какими-то самодельными амулетиками на груди. Насколько понял Реймонд, это был даже не полноценный ученик – так, стихийные проблески магии, какие-то ощущения на грани сознания, попытки резать себе амулеты и талисманы, так и оставшиеся простыми деревяшками.

– Нет, – наконец решил князь. – Нельзя. Но в долине всё равно творится нехорошее. И Пансу, – князь указал как раз на своего молодого колдуна, – что-то чует.

Судя по его виду, колдун как раз учуял приближение новых порций козлятины, замаскированных под баранину, и браги с пивом. Приятно, конечно, что он в жизни не раскусил бы маскировки Реймонда, но как-то хотелось более солидной магической поддержки.

– Только он один? – небрежно спросил Реймонд.

– Старая Хвила тоже чует, – с готовностью поделился князь. – Она, конечно, уже встаёт через раз, но знахаркой ведь от такого не перестала быть?

– Нет, не перестала, – немного рассеянно подтвердил Реймонд, думая о своём.

Ну, почудилось там что-то кому-то, вон, и дед про суеверия говорил. Знахарка старая его, конечно, не прикроет, как донья Августина, – так и здесь не грых-шатун. Надо проехаться по долине, расспросить, в общем, потратить время вдали от Нуандиша и женщин, как он и собирался. Заодно присмотреться к жизни тут, послушать разговоры – может, даже поездить не под личиной деда. Правда, кем ни притворись, своим всё равно не сочтут, разве что замаскироваться под одного из Остранишей, а если пойдут разговоры, списать всё на то самое «чёрное колдовство намрийцев».

Или, пошла мысль дальше, заниматься не маскировкой под приезжего, а заняться маскировкой магии. Раз все думают про чёрное колдовство – устроить белого, в исполнении «магистра Хатчета». Молнии там посреди ясного дня, реки света с небес, не совсем метеомагия, ну да кто бы здесь в ней разбирался? И противников обязательно, да, демонов каких-нибудь, ужасов из легенд, чтобы корчились и погибали под ударами магии Агостона Хатчета.

Чтобы люди сами всё увидели и перестали обвинять во всем намрийцев.

Сам Реймонд со скептицизмом относился к идее, что намрийцы спят и видят, как бы испортить жизнь бедным горцам. Увы, Намрию сотрясала практически открытая гражданская война. Хороший пример, кстати, для князей горцев, желающих отделиться, уйти из-под руки короля, что будет в таком случае. Ведь каждый город, каждый граф, маркиз или даже захудалый баронишко, а также многие епископы и аббаты церкви Спасителя, тоже владеющие земельными угодьями, торопились объявить себя независимыми и самостоятельными, наплевав на короля и Святой Остров. В итоге некогда единая страна раскололась на сотни кусочков. После чего немедленно потоками, ручьями и реками хлынула кровь.

Какие ещё горцы? Намрийцы друг друга резать не успевали!

– Магистр?

– Я проедусь, посмотрю, разберусь с завалом, – пообещал Реймонд.

– Магистр! Я выделю вам в помощь…

– Никого не надо, – возразил ему Реймонд. – Правда.

Князь понимающе кивнул, мол, чёрное колдовство лучше чуять в одиночку, а Реймонд не стал ничего говорить. Способы обнаружения магии, конечно же, имелись, но он-то их не знал! Надо было захватить с собой учебник, а обложку прикрыть иллюзией, каким-нибудь заковыристым названием вроде «Расчёты тригонометрических углов в магических фигурах шестого порядка», и читать у всех на виду. Но эту мысль Реймонд тут же отмёл: колдовать у всех на виду ― самый верный способ выдать себя. Иллюзии или нет, но они не сдвинут камни, не вызовут дождь ― лишь создадут видимость.

– Возможно, мне потребуется помощь потом, – произнес Реймонд, словно размышляя, – если вообще удастся хоть цто-то найти.

– Намрийцы это, магистр, вот попомните мое слово! – князь, правда, не стал клясться усами и обещать их обрезать. – Они тут воду мутят! Так что моя дружина всегда придёт к вам на помощь, а я с удовольствием вздерну любого чёрного колдуна из тех, что вы поймаете!

Реймонд хотел возразить, даже рот приоткрыл, но понял, что это бесполезно. Глаза князя горели уверенностью в виновности намрийцев, рука, словно сама нашаривала кинжал на поясе. Но это же странным образом повернуло мысли Реймонда в другое русло. Да, князь был горяч, может, не слишком умён, но он придерживался традиций и заветов. Другой бы давно бросил долину, но клан Остранишей даже не думал никуда уходить: как же, князь ведь приносил клятву? Приносил. И клятву королю приносил. Представить, что Вылинас нарушает своё же слово, плетет заговор против Гарриша, было просто невозможно.

Но Гиозо ведь не на пустом месте выдумал заговор?

– Если поймаю, – мягко, но решительно поправил его Реймонд.

– Да, магистр, конечно, – князь словно очнулся, налил ещё вина.

Кубки в их руках столкнулись, вино плеснуло друг к другу, как и было положено по обычаю. Конечно, от такого знание замыслов того, с кем ты пил, не появлялось, но Реймонд ещё раз уверился, что князь Вылинас Остраниш вряд ли причастен к заговору. Либо следовало допустить, что он блюдёт традиции, обычаи, держит слово… но только не то, что дал королю? Из-за нищеты долины? Реймонд помотал головой, ощущая, что выпил уже достаточно и его несёт куда-то не туда.