Текст книги "Тайны Инков"

Автор книги: Салливан Уильям

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

ПРИЛОЖЕНИЕ 2
ПАРАДИГМА «ЗЕНИТ – ГОРИЗОНТ»

Утверждают, что использование полярных и экваториальных координат в Андах не существовало и что попытки доказать наличие такого знания вступают в категорическое противоречие с самой распространенной моделью того, как американские коренные народы, живущие в тропических широтах от Мексики до Боливии, осмысляли небесные движения. Данная парадигма, разработанная Энтони Авени (1981), утверждает, что, так как движения небесных тел выглядят более симметричными в средних широтах, то основной эталонной системой для наблюдения будет круг горизонта и вертикальная ось, очерчиваемые прохождением солнца через зенит, – явление, которое имеет место только в тропических широтах.

Теория Авени покоится на двух посылках. Во-первых, на том, что народы повсюду разрабатывают свои собственные астрономии. Во-вторых, на том, что те, кто живет между тропиками, будут смотреть на горизонт и зенит, в то время как в умеренных широтах будут без особой пользы вглядываться в небо в тех областях, где восходят и заходят небесные объекты. «По причине значительных различий в том, как видятся расположения и движения небесных тел в тропических и умеренных зонах, мы вправе ожидать, что в этих зонах должны получить развитие и различные системы астрономии».

Согласно Авени, различия в возможностях между пунктами наблюдения с земли приводят к разным способам наблюдения за небом:

«Вблизи тропиков все топографические отметки и названия, разработанные в индейских астрономических системах, независимо от того, являлся ли мотив их создания главным образом практическим или религиозным, тяготели к системе ориентиров, состоящих из зенита и надира, таких же полюсов и горизонта, как основной круг ориентиров. Такое расположение значительно отличается от систем с небесным экватором и полюсами (или эклиптикой), разработанных древними цивилизациями умеренной зоны».

Опять же согласно Авени, астрономы в северных широтах осуществляли «позвездное» наблюдение, то есть наблюдение ночного неба вне отношения к горизонту. Он цитирует записи на клинописных плитках, такие как «Венера в Близнецах» и солнце на три градуса восточнее беты Скорпиона, в качестве примеров того, что такие наблюдения «полностью обособлены от пункта нахождения наблюдателя. Они не просматриваются с местного пункта наблюдения, а, скорее, суммируются к универсальному пункту наблюдения».

Недавнее исследование, проведенное Фрайделем, Шеле и Паркером (1993) среди майя, вызвало такие разногласия в данном вопросе, которые обеспокоили также и других ученых:

«Доказательства, приводимые Шеле, подтверждают то, что некоторое время назад предположила Барбара Тедлок: что майя не ограничивались «астрономией на базе горизонта» – то есть вычислением небесных движений по отношению к горизонту, – а имели полностью «позвездную» астрономию, или «реляционную астрономию», как она известна в технике».

Несмотря на такие несообразности, теория Авени продолжает служить главной призмой, через которую большинство ученых рассматривает доколумбовую индейскую астрономию. Основное же затруднение в этой гипотезе состоит в том, что она вынуждена приспосабливать огромное число исключений, встречающихся как в тропических так и в умеренно-широтных астрономиях, – исключения, на которые сам Авени указал первым:

«В формулировании слишком жесткого обобщения относительно влияния географии на развитие астрономии имеется определенный риск… Конечно, мы можем встретить культуры и в более высоких широтах, которые используют привязку к горизонту в своей астрономической практике. Для этого нам достаточно посмотреть не далее, чем Стоунхендж… превосходный пример, противоречащий моему тезису. Некоторые примеры из исследования североамериканской археоастрономии также показывают, что было бы ошибочно заключать, будто все нетропические культуры избегали привязки к горизонту. [Здесь Авени цитирует работу Эдди по Передвижной Медицине Северной Америки]… И наоборот, случается, что эклиптика и экватор в качестве астрономических понятий используется народами тропиков. В самом деле, страницы 2 и 24 Парижского Кодекса, летописной книги древних майя, интерпретировались как Зодиак, состоящий из тринадцати созвездий… Но вместо поиска сходств между тропическими и умеренно широтными астрономиями, я предпочел подчеркнуть простые различия, которые могут оказаться довольно глубокими. Если какой-нибудь современный западный ученый разделяет какие-то точки соприкосновения с древними астрономами тропиков, то этим, возможно, тот и другие ищут упрощенную обрядность, продиктованную наблюдениями».

В 1981 году Авени организовал конференцию, названную «Этноастрономия и Археоастрономия в Тропиках», для дальнейшего исследования его тезиса. Статьи конференции не устранили проблем, содержащихся в подходе Авени. Оуэн Джинджерич, которого попросили написать итоговый документ конференции, сказал:

«Данная конференция по археоастрономии и этноастрономии тропиков была организована по принципу, что имеются по существудве разные археоастрономии. Одна, мегалитическая астрономия высоких широт, фиксирует каруселеподобные движения небес вокруг наблюдателя: выше, вокруг, ниже. В такой северной археоастрономии Британских островов и, возможно, Передвижной медицины Северной Америки, очевидные календарные даты увязываются с движениями по горизонту. Другой является археоастрономия тропиков, где движения – это вверх, над, вниз и под. Когда – солнце проходит прямо над головой, то этот момент обретает первостепенное календарное значение, и, хотя точки горизонта могут здесь также присутствовать, они имеют тенденцию фиксировать события в связи с прохождением солнцем зенита».

Вот и все, что дала конференция в отношении объяснения и рамок этой гипотезы. Была ли она показательной?

Смогла ли она привлечь конференцию на свою сторону? По моему мнению, следует ответить «Нет!» С точки зрения центрального тезиса, конференция превратилась в кавардак.

ПРИЛОЖЕНИЕ 3
МИФЫ ВОСТОЧНЫХ СКЛОНОВ АНД О ЯГУАРАХ

Из рассказываемых на восточных склонах Анд мифов о Близнецах, которым угрожали ягуары, выясняется, что знакомство с техническим языком мифологии не ограничивается горной местностью. В каждой из версий мифа беременная женщина пожирается ягуаром или ягуарами, в то время как Близнецы выходят из ее утробы и в конечном счете попадают в «маленькую хижину» Бабушки ягуаров и живут там в постоянной опасности. В конце концов Близнецы отомстят за свою мать, уничтожив почти всех ягуаров и убежав через реку или дорогу, либо же по цепи забираются на небо. Ради простоты позвольте мне сосредоточиться на версии амуэша.

В этой версии с молодой женщиной происходит непорочное зачатие от молнии. Поскольку она не замужем, подозрения падают на ее брата, но его реабилитируют, когда самый мудрый старейшина племени, состоявшего из ягуаров и ящериц, подтверждает отцовство молнии. Однажды девушку настигает у источника Бабушка Ягуаров и съедает ее. Близнецы, Солнце и Луна, выходят из ее утробы и скрываются на дне реки. Бабушка-Ягуар говорит себе, что она обязана поставить на ноги Близнецов, раз она убила их мать. Вскоре Бабушка-Ягуар устает от этой двойни и готовится их съесть, кипятя воду в большом горшке (olid).Близнецы заставляют ее уснуть, разрезают на части и бросают в olla.Когда другие ягуары – родственники Бабушки – приходят поесть, Близнецы прячутся на крыше маленькой хижины (choza),а когда ягуары что-то подозревают, Близнецы поджигают хижину и убегают через реку, перерезав позади себя «мост», отчего почти все ягуары падают и тонут.

Во всех трех мифах старым ягуаром выступает Бабушка, звавшаяся Патонилье в версии амуэша и Лари в повести гуарани. Далее, в версиях и амуэша, и хиваро старуха явно ассоциируется с большим горшком, или olla.В версии хиваро она прячет Близнецов в olla,чтобы спасти их, а по мере того как Близнецы подрастают, их помещают во все большие ollas.Как и в версии амуэша, Бабушку постигает участь быть сваренной в ее собственном olla.Возможность того, что все большие ollasподразумевают (прибывающую) луну, подтверждается и объясняется при обращении к «Пополь-Вуху», в анализе Жирара сцены, в которой Близнецы, Хунахпу (Солнце) и Шбаламке (Луна) отвлекают внимание своей бабушки, прося принести им воды для питья из реки. Бабушка (чей зоологический науаль был, как отмечалось, ягуаром) потеряла много времени, пытаясь закрыть отверстие «в лице ее фляги с водой». Жирар писал:

«Мы подчеркнули оборот речи Шмукане [то есть Бабушки], относящийся к «лицу ее фляги с водой», потому что в нем мы обнаруживаем происхождение иероглифа для обозначения луны, изображаемого в форме большого кувшина с узким горлышком(cantaro, который символизирует Шмукане, старую богиню воды и Лунное божество. «Лицо ее фляги с– водой», как и сам лик богини, то есть ее видимая в небе звездная форма, поскольку индейцы представляли себе луну как гигантский кувшин, который льет воду с неба. Использование этого шарообразного вместилища, которое восходит к MampuapxafibHofsic]-земледельческому периоду, является типичным для таких народов, как таохка, которые сохраняют культуру того времени и продолжают делать такие кувшины даже теперь».

То, что присутствие ollaв этих преданиях, подразумевает, как в примере с киче, указание на луну, доказывается также посредством анализа топографических обозначений для ягуаров во всех трех версиях. В версии амуэша роковая встреча между молодой матерью и Бабуш кой-Ягуаром происходит у источника. В версии хиваро хижина Бабушки находится у подножия высокого утеса. В повести гуарани хижина была пещерой (gruta)у подножия того же высокого утеса. Мы видели в андской мифологии, как все подобные земные низкие точки – пещеры, источники и так далее – представляют точку соприкосновения с преисподней, небесный аналог которой находится в точке декабрьского солнцестояния в звездах. В случае с Андами это местоположение в звездах величалось чоккечинчай,которое является небесным ягуаром и ассоциировалось с идеальным положением луны в декабрьское солнцестояние.

В «Пополь-Вухе» мы также находим суждение, что идеальное положение луны находится в звездах декабрьского солнцестояния, в том эпизоде, где Хунахпу и Шбаламке занимают положение на площадке для игры в мяч: «Хунахпу и Шбаламке, в течение длительного времени играющие между собой на противоположных сторонах площадки, представляют положение солнца и луны в противоположные солнцестояния, как по сей день их продолжают изображать на своих алтарях чорти».

Что касается упоминаний о солнце в июньское солнцестояние в трех южцоамериканских преданиях, то они встречаются в избытке. В версии амуэша Близнецы после убийства Бабушки и помещения ее в горшок прячутся в соломенной крыше, поджидая других ягуаров. Как мы уже видели, в архитектурном изображении небесной сферы крыша хижина символизирует июньское солнцестояние. Далее, то, что Близнецы поджигают всю хижину, подразумевает вступление солнца июньского солнцестояния в Млечный Путь, – представление, подтвержденное тем фактом, что Близнецы спасаются бегством через «реку». Раньше, когда Бабушка-Ягуар задирает беременную мать Близнецов, то выпускается столько амниотической жидкости, что она образует быструю реку, которая уносит Близнецов в безопасное место, и они скрываются на дне (ей elfondo)реки.

Этот образ иным способом (нежели акцентирование огня) подразумевает вступление солнца и луны, представляющих противоположные солнцестояния, в Млечный Путь. Если принять, это изображение в номинальном значении, а именно, что солнце луна, представляющая другое солнцестояние) находятся «на дне реки», то это изображение предполагает гелиакический восход Млечного Пути, когда виден восход «реки», вместе с солнцем за горизонтом, в «нижней части» небесной реки. Эпоха гелиакического восхода Млечного Пути в июньское солнцестояние, то есть с «рекой» в видимом контакте с горизонтом, началась около 200 года до н. э. (рисунок 6.2).

Образы июньского солнцестояния, используемые в преданиях хиваро и гуарани, являют собой образ растущей пропасти, сравнимой с утесом на Титикаке и Горой Июньского Солнцестояния в мифах о потопе. Именно сюда, как считалось, ягуары забирались во время охоты, и эта формулировка сопоставима с традицией андской мифологии упоминать обе точки солнцестояния в звездах одновременно в ассоциации с животными декабрьского солнцестояния, включая Пуму, Лису и так далее, находящих убежище на горе. В обеих историях Близнецы вымещают месть на ягуарах, ведя их из пещеры на «утес», и поперек «трапа». Саботаж Близнецов вызывает больше всего, но не все, случаи смерти ягуаров. По одной версии ягуары тонут в реке.

На голографический характер даже самого малого упоминания в мифологии указывает и еще одно соответствие между источниками Мезоамерики, племен южноамериканских лесов и Анд. Несмотря на то, что в природе ягуар поедает любых животных, согласно версии Гуарани, его излюбленной пищей определяется оленина (venado).С учетом того, что ягуар в поисках добычи скитается в горах, эта ситуация предполагает, что олень был связан с июньским солнцестоянием. Такое «предсказание», в смысле неизбежности, если всерьез принимать во внимание логику технического языка мифологии, полностью подтверждается «Пополь-Вухом».

В нем Хунахпу и Шбаламке в качестве зачинателей и покровителей земледелия прогоняют животных с полей, или мильпас.Жирар объяснил этот эпизод следующим образом: «Олень и кролик бежали, зажав хвосты между ногами (знак опасения), а преследователи схватили их за хвосты. Но хвосты оторвались, и в руках у Хунахпу и Шбаламке остались только их кончики. С тех пор у кроликов и оленя куцые хвосты».

Относительно замены кролика на ягуара в качестве лунного символа Жирар в другом месте обратил внимание на то, что «тесное взаимодействие между Лунной богиней (Шбаламке) и кроликом наиболее очевидно выражается в лунном иероглифе… [который] изображает большой кувшин с узким горлышком – символ луны, внутри которой находится кролик».

Аналогичным образом Линда Шеле изучала иероглифические обозначения оленя и кролика в Паленке и пришла к заключению, что иероглиф для «кролика» всегда связан с луной, а иероглиф «оленя» – с родовым или солнечным знаком. Кроме того, она цитирует этнографическое свидетельство о том, что мезоамериканские народы видели на луне – там, где мы видим «старого человека» – кролика: «форма кролика в темной области луны весьма очевидна даже для глаз западного человека».

Поскольку «кролик в луне» видим полностью только в полнолуние и поскольку, как мы видели, идеальное отношение Хунахпу и Шбаламке находится в противостоящих солнцестояниях, в этом плутовском «рассказе о хвостах» из «Пополь-Вуха» мы обнаруживаем ассоциацию оленя не просто с солнцем (именно Хунахпу/солнце оторвала оленю хвост), а с солнцем в июньское солнцестояние. И точно так же, как южноамериканские мифы о ягуаре подразумевают – посредством земного противостояния охотника и жертвы, ягуара и оленя – небесное противостояние звезд, восходящих в противоположные солнцестояния, Келли отмечал, что мезоамериканский небесный олень находится в 180 градусах от хвоста Скорпиона, называемого «лассо» или «силком» для поимки оленя. В Андах, как мы видели, хвост Скорпиона иногда отождествляется с ягуаром, а иногда – с «пращой звезд».

Такое толкование подтверждается, кроме того, работой Лэмба о словарных запасах юкатанских майя в колониальный период, в которой в поисках эквивалента звезды, слова эк,он обнаружил следующий комментарий: «пятна, как у тигров и оленя в малом возрасте» и «пятна на шкуре оленя». Лэмб добавил: «У майя символ звезд изображался в виде пятен ягуара, а символ ночного неба – в виде его шкуры». В этих сведениях мы сталкиваемся с тем, что можно было бы назвать психологической установкой технического языка мифологии, где яркие и весьма красивые мысленные образы используются для выражения сложных ассоциаций, – каковыми в данном случае выступают ассоциации солнце/день/олень/июньское солнцестояние и луна/ ночь/ягуар/декабрьское солнцестояние: пятна ягуара видны при свете луны, в то время как пятна оленя, если зрение у наблюдателя достаточно острое, проступают при солнечном свете в тени, что служит маскировкой для молодняка.

Хотя эта история из «Пополь-Вуха» объясняет, почему у Гуарани ягуары должны были «подниматься в горы» в поисках оленя, она также проливает свет на древний и плодотворный период в развитии цивилизации в Америке. Олень и кролик теряют свои хвосты, согласно мифу, как раз в период возникновения земледельческой цивилизации. И в майяском, и в андском представлении именно в этот период «пробудились» звезды. Там, где прежде области неба, восходящие в моменты солнцестояний, ассоциировались со звездами лишь смутно, подобно пятнам ягуара и оленя, теперь они обретали точное местоположение благодаря солнцу и луне в противоположные солнцестояния (намек на усовершенствование сельскохозяйственного календаря), а эти светила символизировались теперь отрубленными белыми хвостами оленя и кролика [137]137
  Можно было бы спросить, почему мифы определяют момент возникновения земледелия (с его сложным астрономическим знанием) как время, когда олень и кролик утрачивают свои хвосты. В мифологии Старого Света также использовался обычай сообщать о прецессионном времени по отношению одновременно к обеим точкам солнцестояний (или равноденствий) в звездах. Здесь включался также третий компонент – положение небесного полюса вращения в звездах, точно так же, как оно выражается в «Пополь-Вухе» тем фактом, что науалемХунахпу/Солнца выступает Большая Медведица. Большой круг, соединяющий оба солнцестояния (или оба равноденствия) через полюс, называется «небесным колюром». Слово колюр,как уже отмечалось, происходит из греческого языка. Оно означает «обрубленный хвост» и относится к той части небесного колюра, который постоянно заслонен, или «обрублен», южным горизонтом.


[Закрыть]. Похоже, далее, что с появлением Близнецов, Солнца и Луны в формулировке о солнце и луне в противоположные солнцестояния мы сталкиваемся с увековечиванием памяти об открытии наклонного направления эклиптики. Наконец, попутно отмечу, что олень и кролик выполняют те же самые функции, что и андские животные в обозначении границ между тремя мирами, поскольку олень в поисках пищи поднимается в «горы», в то время как кролик живет в земляной «дыре».

Что касается Анд, то достаточно обратить внимание на название созвездия Топатурка, упомянутое Акостой, Кобо и Поло и определенное редактором Поло Уртеагой как «сокращенное Тупак шарука»,означающее «королевский олень» [138]138
  Все эти суждения красноречиво пересказываются во фрагменте мифа о происхождении миштеков, упоминающем то, что в Андах называлось окончанием «тьмы» в результате «сотворения солнца, луны и звезд».
  мрака и совершенной тьмы,
  еще до появления самих дней и годов,
  мир пребывал в глубоком мраке,
  когда все было хаосом и беспорядком,
  земля была покрыта водой,
  а на поверхности земли
  имелась лишь грязь и слизь.
  В то время… стал видимым
  бог, первым именем которого был Олень, а вторым – Львиная Змея, а также богиня, очень благородная и красивая, чьим первым именем также был Олень, а вторым – Тигровая Змея.
  Говорят, что два эти бога дали начало всем остальным богам…
  «До того, как появились дни и годы», были ночи и луны.


[Закрыть]или, возможно, «тростниковый олень», если толковать его как топа тарука.Это созвездие так никогда и не было идентифицировано. Я думаю, причина тому, как и в случае с неопределенностью идентификации созвездия Ягуара в Андах, объясняется тем же контекстом, что майяская неопределенность в отношении звезд, которые подобны пятнам оленя и ягуара. Мифологические формулировки, предполагающие противостояние охотника и его добычи, в век земледелия превратились в устаревшие культурные образцы и поэтому уступили место таким названиям созвездий, которые в большей мере соответствовали сельскохозяйственному обществу.

Культурное значение оленя в Андах помнили хорошо (глава 7), но его небесное тождество, которое, быть может, всегда соотносилось в полной мере не с какими-то определенными звездами, а скорее с представлением об июньском солнцестоянии, было забыто ввиду как практической, так и религиозной необходимости создания солнца, луны и звезд, которые будут сиять над сельскохозяйственными террасами Анд. Эта идея находит четкие параллели в иконографии Паленке, где иероглифическое обозначение и оленя, и кролика изображается в виде скелетов, образов уже не существующего века.

ПРИЛОЖЕНИЕ 4
КОСМОЛОГИЯ МОНУМЕНТОВ ТИАУАНАКО

Описания церемониального центра в Тиауанако лишь недавно вышли из печати. Тиауанакский церемониальный комплекс полностью окружен рвом, назначение которого, говоря словами Алана Колаты, «состояло в том, чтобы уподобить образ городского центра острову», дабы отделить обычный мир от «пространства и времени святынь» [139]139
  Обратите внимание также на то, что аймарское слово уатта,обозначающее «остров», имеет возможное кечуанское родственное слово уата,означающее «год».


[Закрыть]. Элиад зафиксировал такое же использование символа в Старом Мире, как, например, в римском mundus(«мир»), или в круговом рве, который «являл собой точку, в которой соприкасаются подземный и земной миры». Цель таких ограждений заключалась в том, чтобы образовать священное пространство, внутри которого можно было выстроить храм или модель космоса, «область, в которой пересекаются высший (божественный) земной и подземный миры». Как мы уже видели, Элиад подробно описал, что центральной символикой таких строений храма являлся символ космической горы, обозначающий пуп земли, соединение трех миров.

Основным сооружением тиауанакского священного центра была Акапана, усеченная пирамида высотой свыше пятидесяти футов, которую Колата назвал «священной горой Тиауанако».

Пирамида Акапана имела семь уровней. Число семь, как уже говорилось, связано с «небом-отцом», что, должно быть, говорит об использовании полярной и экваториальной координат, выраженных по отношению к странам света. Древняя аймарская система ориентации включала семь направлений: четыре страны света, а также зенит, центр и надир. Акапана сориентирована на страны света.

Такое же заключение подсказывает связь между смежным комплексом строений, называемых Полуподземным храмом, и Каласасаей. Они располагаются по восточно-западной оси, что символизирует точки восхода и заката солнца в равноденствия, когда солнце пересекает небесный экватор. Лестница, поднимающаяся из Полуподземного храма в западном направлении до нижнего уровня, ведет ко второй лестнице, поднимающейся к ограждению на втором уровне Каласасайи, где находится монолитная статуя бога (так называемая Стела Понсе), смотрящая на восток, спиной к Полуподземному храму.

Такое концептуальное моделирование линии равноденствия, выраженное в лестницах, сразу же вызывает ассоциацию с андским созвездием чаканой(«лестницей»), тремя звездами Пояса Ориона, расположенными на небесном экваторе.

Эти относящиеся к осям структуры служат также наглядным свидетельством религиозной космологии, связанной с мифом о возникновении Титикаки. Как мы уже видели, в архитектурной символике небесной сферы пол дома, символизирующий южный тропик, должен быть, строго говоря, подземным уровнем, позволяя тем самым наземному уровню символизировать небесный экватор. Как уже отмечалось, хопи кива в наибольшей мере удовлетворяют этим требованиям. Как мы помним из мифа о Доме Ложного Бога, эта проблема разрешалась нахождением «дыры» под жерновом, дававшей «визуальный доступ» к жабе, глубоко «под» «землей». В ритуальной практике Анд то же самое делалось и продолжает делаться посредством захоронения плода ламы (вспомним, что детеныш небесной Ламы находится у пересечения Млечного Пути и эклиптики на южном тропике) под фундаментом дома.

Полуподземный храм, как подсказывает его название, был построен приблизительно на шесть футов в глубь земли, открытым для доступа воздуха. Следовательно, пол Полуподземного храма, опять же строго говоря, должен символизировать южный тропик и доступ на землю усопших. (Таким же образом опущенный пол площадки для игры в мяч у киче находился, согласно утверждениям, на крыше дома властителей преисподней.) Не противоречит такой интерпретации и тот факт, что родовые уакиземледельческих племен, находившихся в сфере влияния Тиауанако, сажались на пол в Полуподземном храме. В этом ансамбле вторая стела, называемая Стелой Бенета и содержащая комплекс сведений о сельскохозяйственном годе, фронтальной частью выходила на запад (небесное направление, связанное с луной, ночью, дождем и усопшими), а оборотной стороной – на Стелу Понсе, на поднятых ограждениях Каласасайи. Напротив, Стела Понсе в Каласаи возвышалась в направлении восточного горизонта.

Второй, менее опущенный, внутренний двор размещался на вершине седьмого уровня пирамиды Акапаны. Как в представлениях Старого Света, в которых вершина священной храмовой горы выступает «пупом земли», опущенный внутренний двор Акапаны, образно говоря, являлся пупом.Этот опущенный внутренний двор имел форму квадрата и располагался над греческим крестом (рисунок 8.5). Пересечение, символизирующее страны света (и поэтому упоминаемое как полярные и экваториальные координаты), представляет небесное царство, или Отца-Небо. Квадрат, как мы уже встречали это в форме четырехугольного марас,или «женского» жернова (название которого происходит от аймарского слова, означающего «год»), очерчивает своими углами точки стран света, представляющие места восхода и захода солнца в солнцестояния, то есть параметры «небесной земли» в том виде, в каком она определяется плоскостью эклиптики. Соединение углов по диагонали и X отмечают место, центр, пуп земной богини. Эта символика, как уже отмечалось, просматривается в штандарте, или унана-че,Виракочи на рисунке Пачакути Ямки, помещенная над пересечением направлений стран света снизу на женской стороне рисунка; и, как также упоминалось в главе 6, точно такая же символика встречается у киче, где Бог-Семь, иероглифически изображаемый как Большая Медведица и Орион, располагается в пупе земной богини.

Другая уникальная особенность опущенного внутреннего двора Акапаны была раскопана лишь недавно. Этот внутренний двор служил в качестве дренажа дождевой воды и был соединен с системой дренажей, которые поочередно лили воду из вертикально расположенных стен каждого уровня, беря заново подземные воды из-под горизонтально расположенной поверхности каждого яруса, а затем снова и снова неся их дальше, образуя каскады на всех уровнях пирамиды.

Таким образом строители Тиауанако создали «наполненную водой гору» на фоне озера и острова, называемых Титикакой, или «Львиным Утесом», где вода лилась с утеса и иероглифический аналог которого в Мексике – гора со штольней и пещерой у подножия – представлял селение, алътептль,буквально «наполненная водой гора». И подобно всякой истинно космической горе, на Акапане рециклиро-вались воды духовной жизни, чьи истоки возникли на вершине космической горы в июньское солнцестояние у края Млечного Пути.