Текст книги "Тайны Инков"

Автор книги: Салливан Уильям

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Эти ипостаси Сатурна ни в коем случае не исчерпывают всех его «диагностических характеристик», но они говорят о существе вопроса. Другие сперва кажутся тайнами, но всегда приводят снова к голографическому видению. Плутарх, например, говорил о переживании египтян по поводу ухода Хроноса, правителя Золотого века, который родился на юге, но «переживает смерть» на севере, – траектория, напоминающая появление Виракочи в Тиауанако и уход с Земли в Эквадоре. Совпадение? Плутарх обратил внимание на то, что «слуги Кроноса» могут посещать своего ушедшего владыку в его доме в небесном изгнании на острове Огигия только раз в тридцать лет (тридцать лет – это время, которое требуется Сатурну, чтобы вернуться к тому же самому местоположению среди звезд), когда Сатурн находится в созвездии Тельца. Через западную половину Млечного Пути, где Близнецы отступают перед Тельцом, также, как мы видели, переброшен «мост», называемый чакамарка,и по нему шел бог по имени Виракоча, когда оставлял Землю ради своего небесного дома в «мире наверху».

Наконец, одна из характеристик заслуживает особого внимания. За пределами Америки планеты часто ассоциируются с металлами: Сатурн со свинцом, Венера с медью и так далее. Ассоциация Сатурна со свинцом связана с его функцией как измерителя, а его особый способ измерения осуществляется отвесным грузом (латинское plumbum —«свинец»).

Мы встречаем отвесный груз среди инструментов египетских астрономов, использовавшихся для измерения движения звезд, а также у китайцев. Что же до Сатурна, то задачей законного правителя данного мира-века является «измерение глубины моря», то есть установление каркаса – от полюса до полюса – новой «мельницы» или системы координат мира-века: «…буквально «важнейшая» задача правителя состоит в «погружении» в те места, где времена начинаются и заканчиваются, в овладении новым «первым днем». Это измерение Сатурн выполнял, используя свинцовый отвес.

Такой метод измерения, кроме того, охватывает и глубокие южные небеса, то есть отвесный груз свисает. Сантильяна и Дехенд предположили, что «грузом» на линии отвеса была звезда Канопус, называемая «грузом» у арабских астрономов и «тяжелой» у позднего Алъфонсина Таблета.Звезда Канопус отличается тем, что постоянно находится весьма близко к небесной точке, отмечающей южную ось вращения Солнца. Следовательно, поскольку ось вращения Земли поворачивается вокруг этой неподвижной точки в течение прецессионного времени и поскольку времена и азимуты восхода всех других звезд изменяются, Канопус предстает «неподвижной» по отношению к прецессии. Как звезда «доказательства прецессии» она заслуживает названия непогрешимого отвесного груза, отмечающего «абсолютный спуск». Так что ассоциация Сатурна со свинцом отражает понятие, связанное с функцией бога и способом измерения. Сатурн устанавливает по отвесу, а Юпитер мечет. Но хватит о Старом Свете.

IV

Согласно андской мифологии, бог Виракоча был седобородым стариком, который носил длинную одежду и посох. Он, как мы видели, считался самым старым богом, почитался как творец Солнца, Луны и звезд, как учитель, давший человечеству искусство цивилизованного сельского хозяйства, ткачества и всего остального – как андский деус фабер.Поэтому к нему обращались как к «Тикси Виракоча». Тиксиозначает на кечуа «источник, начало, основу, первопричину», – слово, также отдающее определением Сатурна в Старом Свете как «творца времени». Среди множества имен Виракочи фигурирует и пачайачачи,буквально «вселенский учитель», и источники сходятся в том, что его способ обучения заключался в нежной доброте и большой заботе. Но Виракоча не был богом для распятия. Сармьенто де Гамбоа воспроизвел миф о мести Виракочи в селении, называемом Кача:

«Кроме того, они сообщают о странном событии; как тот Виракоча, после того, как он создал всех людей, продолжил свой путь и пришел в место, где собралось множество созданных им людей. Это место теперь называется Кача. Когда Виракоча прибыл туда, жители удивились его платью и манерам. Они возмутились и вознамерились убить его с ближайшего холма. Они взялись за оружие и собрались там вместе со злыми намерениями против Виракочи. Он же, опускаясь на колени на ровную землю, со сжатыми руками, – обрушил сверху огонь на тех, кто был на холме, и покрыл им все это место, сжигая землю и камни, как солому. Те злые люди пришли в ужас от страшного пламени. Они спустились с холма и стали просить прощения у Виракочи за свои грехи. Виракоча пожалел их. Он подошел к огню и потушил его своим посохом. Но холм остался совершенно выжженным, камни от обжига оказались такими легкими, что даже очень большой камень, который не могла бы перевезти и телега, мог теперь легко поднять один человек. Это можно видеть и сегодня, так как открывается замечательный вид на этот холм, который на протяжении четверти лиги весь выжжен».

Опаленная земля вокруг Качи была местом инкского храма Виракочи, позже разрушенного испанцами. Этот огромный храм, описанный Гарсиласо, идентифицировался с руинами в современном Рахчи, в десяти милях от Куско по направлению к высокогорному перевалу Ла Райа, отмечающего древнюю традиционную разделительную линию между бассейном Титикаки и южными Андами. Здесь была также остановка перед конечным пунктом паломничества, предпринимавшегося в июньское солнцестояние инкскими жрецами, и потому некоторые авторитеты называют это место храмом Вильканота, по названию горы, где «родилось солнце» в обоих потоках Млечного Пути. Ввиду того, что Сиеса де Леон описал храм в Каче как третью из наиболее важных святынь в империи (после храма Солнца и Горы Уана-каури в Куско), вероятно, что главные обряды в ознаменование «рождения солнца» в июньское солнцестояние организовывались инкскими жрецами именно здесь. Монументальные руины имели только одно направление зрения – на восток.

Со временем каждый учится доверять геомантическим инстинктам инков; так что нет ничего неожиданного в том, что – помимо высокой горы, рождающей две реки, рядом с вулканическим туфом, где Виракоча вызвал космический огонь – обнаруживается другое специфическое геологическое явление, как раз у истоков «Солнечной Реки» (Вилькамайу, известной также как Урубамба), как и описывал испанский священник Акоста: «Эта река, хотя и берет начало на утесе в Вильканоте, о котором я говорил, окрашена пеплом и повсюду испускает дым, словно что-то горящее,и так она долго бежит до множества других рек, впадаюших в нее, гася огонь и устраняя дым,который она вызывает». [Выделено автором.]

Акоста был не единственным, кто увидел связь с пеплом, поскольку аборигены данной местности, точно так же, как и инки [51]51
  Как описано в Приложении 1.


[Закрыть], бросали пепел своих ежегодных жертвоприношений Виракоче в «северное море», в бурные истоки Вилькамайу, рожденного в дыме и огне. Так что старый бог огня связан, как и в Старом Свете, с происхождением огненной реки в небесах.

Хронист Гуаман Пома, отнюдь не друг инков, сформулировал этот вопрос по-другому. Смакуя период смерти, болезней, голода и чумы, постигший царствование первого действительно исторического Инки, Инки Пачакути Юпанки, Гуаман Пома сравнивал это проявление гнева божьего с разрушением Содома, «который был сожжен ламами с небес». Это действительно точная картина: стадо лам – вероятно, быстроногое «стадо самцов ламы», Лиры/уркучильяй – устремляется на Землю из Огненной Реки в небе, чтобы сжечь Содом и Гоморру.

Среди титулов Виракочи, встречающихся в собранных хронистом Молиной гимнах, есть уальпайуана.Ольгин упоминал «Аульпайуанаили нинанина.Прилежный работник, пылкий и оживленный, как огонь». (Синоним нинанинапроисходит от кечуанского слова нина,означающего огонь.) Непросто объединить характеристики «огненности» и усердия, но они всегда понимались как функция Сатурна, носителя огня, а также бога, систематически пересекающего эклиптическую плоскость каждые тридцать лет и распределяющего, навыки цивилизации или наказание – в зависимости от того, что подсказывает ситуация.

Виракоча был также гермафродитным. Молина сообщал, что ни творец, ни его «дети» – то есть нечеловеческие родословные уаки,которых он создал для каждого племени, – не были «рождены от женщин», а скорее были «неизменными» и «бесполыми». Две разные молитвы Виракоча, переведенные Пачакути Ямки, ставили вопрос перед богом: «Являешься ли ты мужчиной; являешься ли ты женщиной? [Кай кари качун/Кайуарни качун?]».В третий раз вопрос повторяется в примечаниях на космологическом рисунке Пачакути Ямки (рисунок 2.4). Здесь хронист описал центральный овал как «символ» [унанча]Виракочи, который помещен, как это было, в срединное положение и во главе полового разделения космоса на мужские и женские элементы [52]52
  Зуидема и Киспе отмечали, что такое устройство отражает системы родства, рассчитывавшиеся для инкских царей в кровосмесительном браке с их сестрами.


[Закрыть].

Тема андрогинии снова появляется в образе так называемого «Бога Ворот» Тиауанако (рисунок 4.2), представляющего фигуру Виракочи. Здесь двуполость творца выражена в том, что голова является смесью Солнца и Луны, которые в Андах считались соответственно мужчиной и женщиной.

Чисто астрономические валентности андрогинии Виракочи также объясняются на диаграмме Пачакути Ямки посредством размещения крестов выше и ниже центрального овала. Верхний крест называется оркораной,словом из аймара, буквально означающим «большое стадо, множество мужчин или самцов животных». Нижний крест, называемый chacana en general,«крестом или лестницей вообще», отмечен словами сараманкаи кокаманка,означающими «о 11 а (большой керамический горшок) кукурузы и olla коки», – понятия, подробно рассмотренные Зуидемой и Уртоном в связи с озерами, фонтанами и подземными водами, то есть «женскими» компонентами космоса.

Я посчитал эти обращения к двуполости Виракочи основой вопроса. Они поднимали вопрос о том, был ли или не был гермафродитный характер бога частью формальной терминологии «разделения вселенских родителей», символизирующей открытие наклонения эклиптической плоскости к небесному экватору. Возможно, действительно надо было просто «естественно» взглянуть на творца как на доброго старика, с частичкой огня внутри (чтобы обеспечить повиновение правилам), который в качестве творца должен, вследствие простого вопроса онтологической непротиворечивости, быть гермафродитным. С другой стороны, не было никакой очевидной «естественности» в том факте, что Виракоча обладал еще одной характерной чертой Сатурна: он был носитель мельницы, – понятие, которое в Андах также имело половую характеристику.

V

Словарь Ольгина 1608 года содержит следующие определения андской мельницы:

«Кутана илатуна. Жернов, верхний.Марай. Нижний жернов».

И под словом марайон записал:

«Марай илимаран. Жернов, находящийся внизу, верхний [называется]уркун илитуна».

Описанная здесь техника – это техника «балансирной мельницы», характерной для Анд, в которой верхний камень, туна,имеет форму луны или половины сырного круга. Это, вероятно, наиболее эффективная из когда-либо изобретенных ручных мельниц. Нижний, пассивный камень, маран,является «плоским четырехугольным камнем для помола зерна». Маранвстречается на полах крестьянских домов повсюду в Андах.

Начав изучать свойства андской балансирной мельницы, туны,я весьма заинтересовался тем фактом, что этот специфический экспонат не был вращающейся мельницей. Сантильяна и Дехенд, однако, настаивали на том, что образ мельницы – от настоящих вращающихся мельниц до «ухудшенных» версий в виде простой деревянной ступки – можно встретить в самой широко распространенной из традиций в безупречном космологическом контексте. Они подробно излагают посредством примера миф чероки о людях Юга, имевших мельницу для зерна (простую ступку), из которой мука постоянно исчезала: «…хозяева нашли вора, собаку, которая «с лаем убежала к себе домой на север, рассыпая муку изо рта во время бега и оставляя позади белый след, где теперь мы видим Млечный Путь, который чероки называют по сей день «Где бежала собака».

В ранних словарях кечуа и аймара я нашел в синонимах и родственных словах, связанных мукомольной техникой, чрезвычайно устойчивые понятия о силе полового взаимного дополнения, или андрогинии. Например, в вышеприведенном определении верхнего, активного жернова, туны,Ольгин назвал как синоним слово уркун.И в кечуа, и в аймара первое значение слова урко– это самец любой разновидности животных. Мы видели употребление слова урков созвездии самца Ламы, Уркучильяй, и в верхнем кресте диаграммы Пачакути Ямки, оркорара,или «группа мужчин или самцов животных». И точно так же, как в кечуа уркунозначает «верхний жернов, это же самое определение применяется к аймарскому слову урконья.Тогда этот аспект андской балансирной мельницы как минимум отвечал свойству мельницы как космической машины в той мере, в какой он относился к «мужской» сфере. Означает ли это, что верхний, «мужской» жернов имел отношение к «отцу-небу», известному также под именем Уран, к сфере неподвижных звезд?

Мне казалось, что «мужественность», приписанная верхнему жернову, конечно, подсказывала преднамеренную проекцию осевого образа. И словари снова подтвердили мое подозрение. Например, орко,синоним туны,обозначает также на кечуа «гору». Той же символикой Тунапа Виракоча всегда описывается несущим посох. Далее, Лудовико Бертонио, автор словаря аймара 1611 года, цитируемого в настоящем исследовании, иногда записывал титул Виракочи как «Тунуу-па». В этом находится ключ к происхождению слова тунакак балансирной мельницы, – изобретения, которое появилось на археологическом горизонте около 200 года до н. э., когда говорящая на аймара цивилизация вокруг озера Тйтикака – места Виракочи – начала свой расцвет. Слово тунувстречается и в аймара, и в кечуа. Бертонио перечисляет:

«Туну. Верхушка большого дерева».

Ольгин дал значение на кечуа:

«Туну. Центральный опорный столп круглого дома».

Столь же быстро рассмотрение и родственных слов, и синонимов верхнего жернова обнаруживает слова для обозначения «горы», «дерева», «центрального столпа» и «мельницы», все основополагающие мифологические термины, приведенные как Элиадом, так и Сантилъяной и Дехенд в качестве образов оси небесной сферы.

В контексте андской мифологии мы уже видели использование космической горы, а также последовательного употребления архитектурных терминов как астрономических метафор. Что же касается «древа Вселенной», Балькарсель отмечал, что «поведение» гор в андской истории о ламе/потопе весьма походило на поведение мифологического древа в преданиях племен Амазонских лесов, где, конечно, горы были недоступны для убежища: «У некоторых лесных племен имеется легенда о Наводнении красными водами, от которого очень немногие люди спаслись на верхушке дерева, которое, подобно двум мифологическим горам [то есть, как они упоминаются в двух мифах о ламе и потопе], имело свойство расти вверх быстрее, чем поднимались воды».

Теперь, как уже сказано, образ мельницы в Старом Свете как вариант горы/вселенского древа/столпа дает средства для описания времени и движения. Эти ассоциации также присущи андской балансирной мельнице. Среди синонимов туны,перечисленных (выше) Ольгином, фигурирует кутана.Это слово, буквально означающее «для помола», происходит от кечуанского глагола кутай,«молоть». Кутайиспользует тот же корень кут-,что и другой глагол в кечуа, уже упоминавшийся кутий,«опрокидывать или оборачиваться», тот же самый глагол, который использован в терминологии о последовательной смене миров-веков, а именно пачакути.В старом фрагменте мифа, записанном Авилой, время и движение объективируются как трение гор друг о друга в момент, когда «солнце умирает», то есть в конце долгого мира-века.

Эти лингвистические признаки снова вынудили меня обратиться непосредственно к космологическому чертежу Пачакути Ямки (рисунок 2.4), где туна,«столп/дерево/ мельница», которую нес Тунапа Виракоча, вновь появляется как центральный принцип организации диаграммы. Надписи вокруг центрального овала – представлявшего на диаграмме, как говорилось, Виракочу, – неоднократно обращаются к нему как к унанче.Это слово означает «знак, стандарт, значок или гербовый щит», а также «железное клеймо». «Штандарт» (estandarte) – это символическая фигура, помещенная на полюсе. Если вы посмотрите в левый верхний угол рисунка Пачакути Ямки, то увидите унанчуВиракочу, заново нарисованного отдельно. Обратите внимание, что у основания овала находится звезда, такая же, как уже имеется у основания овала, и точно как три одинаковых у основания овала в главной части рисунка. Иными словами, этот крест, помеченный Пачакути Ямки как «мужской» (оркорара),имеет длинную вертикаль, на которую поднят символ Виракочи, овал.

Далее, можно увидеть, что он определил горизонтальную часть этого «мужского» креста как tres estrellas todas yguales,то есть «три звезды, все одинаковые», которые предполагают три звезды Пояса Ориона, «Три Марии» в испанском названии. Зуидема также идентифицировал эти три звезды на рисунке с Поясом Ориона. Как мы уже видели, Пояс Ориона лежит на небесном экваторе, отношение которого к горизонту в Куско было отмечено горой, именовавшейся «столпом-опорой мира-века». Тогда вполне логично, что «штандарт» Виракочи должен поддерживаться крестом из звезд, оркорара,определяться как «мужской» и относиться, через Пояс Ориона, к полярным и экваториальным координатам. Как и туна,которую нес Виракоча, усыпанный звездами «мужской крест» на диаграмме Пачакути Ямки – структурная опора унанча/штанаартВиракочи – является условным символом ориентации земли внутри сферы неподвижных звезд, мир «отца-неба».

С другой стороны, «мать-земля» в формальной терминологии древней мифологии являлась областью эклиптики, простирающейся от тропика до тропика. Структурными «столпами» этой «четырехугольной земли» (рисунок 3.13а) были определены звезды, восходящие гелиакически в солнцестояниях и равноденствиях. Аналогичным образом, андский нижний жернов, марай,обозначенный (как показано выше) в ранних словарях «женщиной», имеет не правильную старую форму, а четырехугольную. Интересно, что в кечуа нет таких слов, которые могли бы передать производное. Родственное слово встречается, как это часто бывает с важнейшими космологическими понятиями, на языке аймара в районе Титикаки. Слово мараозначает «год», который является объективной единицей меры, основанной на годовом пути солнца через звезды по эклиптике, области «небесной земли».

Теперь, как мы видели в андской традиции», на собственно земле пределы «небесной земли» обозначаются посредством взаимнокардинального креста, выкладываемого в деревнях и направленного на точки восхода и захода солнца в периоды солнцестояний. Внизу овала Виракочи имеется такой взаимнокардинальный крест, называемый «крестом вообще» и обозначенный «женщиной». Этот звездный «женский» крест есть идеограмма, выражающая астрономическое понятие «небесной земли», то есть границы эклиптики, какими они соблюдаются траекторией солнечного годового (= аймара мара)пути к пределам ее сферы в солнцестояния на фоне неподвижных звезд. В метафорической терминологии мифа рисунок взаимно кардинального креста представлял «мать-землю», пачамама,«нашу мать в пространстве-времени».

Отношение «верхнего» мужского креста к «нижнему» женскому кресту является таким же, как и отношение верхнего «мужского» жернова (туна)к нижнему «женскому» жернову (марас).Таким образом, верхний и нижний «стандарты» Виракочи обозначают два основополагающих принципа организации космоса, воображаемого в половом смысле. Далее, определяя Пояс Ориона как группу звезд, особенно симптоматичную в отношении принципа полярно-экваториальных координат, диаграмма одинаково определенно ссылается на отношение небесного экватора к области эклиптики как на символ взаимно кардинального креста. Здесь в таком случае вокруг центрального символа Виракочи – овала на перекладине – выстроены вселенские родители, разделенные вверху и внизу. Здесь также полностью выражено конечное космическое происхождение андрогинии Виракочи. Как создатель звездных и эклиптических царств, Виракоча была также их продуктом. Великий бог и его учение возникли с разделением вселенских родителей.

Когда я начал склоняться к этим выводам, я все еще не был уверен относительно значения символики центрального овала, поднятого на унанчуВиракочи. Я был также сосредоточен на том, что в то же время считал отдельной проблемой. Ассоциация «женского креста» в диаграмме с эклиптической плоскостью, хотя и не противоречила логике, оставляла полностью открытым вопрос о том, как эта плоскость осмыслялась в небе или даже осмыслялась ли вообще. Во вторичной литературе нет ничего, чтобы позволяло предположить существование в Андах отдельного понятия для «эклиптики».

Обе эти проблемы будут решены с помощью двух прежде пропускавшихся сведений, которые покажут, что овал в диаграмме символизирует эклиптическую плоскость. Но прежде чем обратиться к этим сведениям, я прошу у читателя позволения умолчать об источниках, касающихся существования индейского понятия эклиптической плоскости.

Несмотря на недостаток информации в источниках периода конкисты, трудно вообразить, чтобы андские народы не были осведомлены о группе звезд по эклиптике, которую мы называем Зодиаком, потому что такое невежество предполагает, что у андских народов не было никакого лунного Зодиака. В действительности намного проще ознакомиться со звездами, через которые проходит эклиптическая плоскость, путем обращения к Луне, чем путем обращения к Солнцу. Как Земля и все планеты, которые вращаются вокруг Солнца на плоскости, примерно эквивалентной солнечному экватору (эклиптике), так и Луна движется вокруг Земли по той же самой плоскости, плюс или минус пять градусов. Иными словами, как в случае с планетами и очевидным движением Солнца, луна идет по эклиптической плоскости, через зодиак.В течение одного месяца можно, если пожелать, проследить за Луной через весь зодиак. Если же пытаться использовать Солнце для определения эклиптической плоскости, возникают значительные трудности. В отличие от Луны, звезды, через которые проходит Солнце, увидеть нельзя. Следовательно, чтобы идентифицировать звезды эклиптики, потребовалось бы идентифицировать и запомнить звезды, восходящие только перед восходом солнца в той точке на горизонте, где солнце собирается взойти. Это более сложное, наблюдение отняло бы в двенадцать раз больше времени – целый год, – чем такое же наблюдение при использовании луны.

Не случайно самые ранние календари в Америке – и в других местах – делились на двадцать – двадцать восемь «позиций» луны на ее ежемесячном пути через звезды эклиптики, и вероятно, что это один из источников двадцатичной системы исчисления в Мезоамерике. Следует также отметить, что интеграция солнечного календаря с более ранним лунным календарем происходит почти повсеместно с возникновением сельского хозяйства. В такой последовательности есть особый смысл, поскольку тем, кто становится оседлым, необходим «контроль» за горизонтом, чтобы выверять солнечный календарь посредством гелиакического восхода звезд. В эпоху, предшествовавшую сельскому хозяйству, когда люди преследовали дичь, их стоянки должны были меняться по многу раз в году. Горизонт мог изменяться, но путь луны через звезды был неизменным, и не требовалось обращаться к горизонту.

Инки одновременно вели два календаря – солнечный и лунный, а инкская императрица как Дочь Луны председательствовала на множестве женских обрядов. Уртон отмечал, что, когда при работе с информантами он встретился с женщиной, использовавшей звездные карты, то она оказывалась не в состоянии ориентироваться, пока он не показывал ей, где в настоящее время находилась в звездах Луна. Это привело Уртона к предположению

о том, что все знания женщин об астрономии еще дожидаются прихода женщины антрополога, интересующейся этноастрономией. Лунные дела были и остаются в ведении женщин, и потому неудивительно, что конкистадоры об этом молчат.

Как бы то ни было, есть два источника, говорящие о существовании понятия эклиптической плоскости. Первый находится опять же на рисунке Пачакути Ямки, и в течение весьма длительного времени я не обращал на него внимания. Это невнимание отчасти было результатом принятия мною стандартного перевода одного из примечаний на полях диаграммы, того, которое описывало центральный овал, поднятый на штандарт Виракочи. В конце этой длинной надписи, которая содержит перечисление множества титулов бога, имеется эпитет для бога, который нигде более в испанских хрониках не встречается: Интипинтин тиксимуйо камак.Оно было переведено в значении «солнце солнца, творца основополагающего круга». Этот перевод не дает никакой информации вообще о значении овала. Термин «солнце солнца» ничего не означает. Предлагаемый в качестве синонима «творца основополагающего круга», он не помогает определить, каким этот круг мог бы быть.

Изучая ксерокопию оригинала диаграммы, я понял, что у этого перевода есть очень серьезная проблема и необходимо скорректировать кечуанские значения у Пачакути Ямки. В значении «солнца солнца» эта фраза писалась бы интип ин-тин,а не слитно как интипинтин.Принятая в номинальном значении, которое «неверно», эта фраза означает нечто совершенно другое. В кечуа частица – нтинпридает смысл «взятого-в-целом», как в инкском названии инкской империи, тауа/нтин/суйу,буквально «четыре/взятые в целом/ района».

Фраза инти/п/интин тикси/муйу камакозначает буквально «солн/ечный/взятый-в-целом основополагающий/круг творец», – перевод, совершенно непохожий на (некритически) принятый перевод «солнца солнца, творца основополагающего круга». Если бы ребенок пришел домой с начального урока по астрономии в школе и, вместо того чтобы повторять как попугай определение эклиптики из учебника («видимого годового пути Солнца»), определил бы эклиптику как «солнечный взятый в целом основной круг», то можно было бы с уверенностью сказать, что ребенок вник в существо вопроса. Сами эти слова говорят о том, что Виракоча создал эклиптическую плоскость.

В тот момент я еще не отваживался доверять своим собственным познаниям. Я хорошо знал, что искал обозначение эклиптики. Хотя мое образование позволяло мне анализировать кечуа, это не освобождало меня от ответственности за обращение к скептицизму ради доказательства. Тем не менее претенциозный – а также лишенный смысла – перевод интипинтинкак «солнца солнца» волновал меня гораздо больше, чем мои собственные познания. Но если где-нибудь в ранних источниках имелось другое обозначение эклиптики, то я его пропустил.

Тут я вспомнил о другой фразе, повсеместный перевод которой в литературе я также классифицировал как «лишенный смысла»: о значении «Виракочи» как «морской пены». В течение всего своего исследования бога Виракочи я продолжал считать, что невозможно обнаружить что-то новое с помощью этой специфической этимологии в старых словарях. Конечно, ученые уже до меня должны были досконально изучить данное слово. Скорее для удовлетворения своего пессимизма, чем для чего-то еще, я заглянул в словарь аймара Бертонио. Через несколько минут я в чрезвычайном изумлении увидел абсолютно ясную этимологию, идентифицирующую Виракочу с эклиптической плоскостью, – этимологию, которая просто игнорировалась на протяжении почти пяти сотен лет.

Имя «Виракоча» поставило подлинную загадку перед конкистадорами, как только они столкнулись с этим названием, когда впервые подошли к Куско. Они хотели узнать, что означало это слово, и выразили замешательство и неудовлетворенность тем, что они узнали. Согласно испанским хроникам, единственным известным значением слова «Виракоча» была «морская пена». Неуверенный в правильности этого определения, Сиеса де Леон стремился пересмотреть историю о том, как испанцы были названы Виракочей, потому что они пришли из воды, подобно «морской пене». Действительная причина, как поведали Сиесе аристократы Куско, была в том, что появление испанцев в Куско знаменовало конец тирании насилия победоносного узурпатора Атауальпы (каким его считала фракция Куско во время, гражданской войны). Таким образом, когда пришли испанцы, жители Куско приветствовали их как «Виракочу», аргументируя это тем, «что они, должно быть, были посланы по велению их великого бога Тисивиракочи».

Это решение, хотя и звучало правдоподобно, затемнило тот факт, что значение слова как «морской пены», покорно употребляемое до нашего времени, остается абсурдной этимологией. Кечуанское слово вира,записанное испанцами как уира,означает смазочный материал или животный жир. На какой же эстетической основе могло пытаться поэтическое воображение вывести «пену» из выброса сала в холодные воды андских озер или в холодные воды течения Гумбольдта у перуанского побережья? Кроме того, в языке кечуа уже имелось вполне пригодное к употреблению слово для «пены», посоко.Как и Сиеса де Леон, Гарсиласо тоже выразил абсолютный скептицизм в отношении данной этимологии, но не предложил никакой альтернативы.

Более четко нелепость этого значения показал с помощью так называемых кипукамайоксВака де Кастро, местный специалист по истории инков, который изучил различные аспекты конкисты. Инки были очень удивлены тем, что испанские «Виракочи» поняли значение своего новообретенного титула как «морского смазочного материала». Это вызывало у них смех. Со стоической иронией они отвергли представление, что их высший бог будет называться – и таковыми были их собственныеслова – «морским мусором» (horruras de la mar), хотя одновременно им доставляло несомненное наслаждение такое определение в применении к испанцам. Но имел ли Виракоча какое-либо значение, они не говорили.

Поэтому я был изумлен, обнаружив вира,писавшееся по тогдашнему испанскому обыкновению как уира,в словаре Бертонио языка аймара. Удивляет отсутствие какого-либо упоминания об этом источнике во вторичной литературе [53]53
  Лехман-Нитше обращает внимание на наличие этой статьи в словаре, но он так торопится ее отвергнуть, что дает неполное представление о статье Бертонио, отмечая лишь, что уираозначает «земля».


[Закрыть]. В аймара имеются либо одинаковые с кечуа, либо еще более показательные по смыслу слова для большинства важнейших религиозных терминов, использованных инками. Аймара – это язык района озера Титикака, родины бога Виракочи и упоминаемой в мифологии империи Тиауанако. Тем не менее исследователи половину тысячелетия удовлетворялись поисками значения имени бога в иностранном языке, кечуа. Чем более пристально я всматривался в эту словарную статью, тем больше мне казалось, будто имелось неписаное правило не надеяться найти в языке признаки передаваемой важной интеллектуальной информации. Хотя оно может быть верным для нашего времени – возможно, из-за влияния рекламы, совсем не так было в доколумбовых Андах. Здесь есть то, о чем Бертонио сказал следующее: