Текст книги "Тайны Инков"

Автор книги: Салливан Уильям

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)

Помимо излишней демонстрации своего богатства и атмосферы развращенности, источаемой его домом, землевладелец символизирует еще две черты влияния Уари. Сначала мы узнаем об истоках претензии аристократа на высший социальный статус, столь ревниво охраняемый его зятем: землевладелец мнил себя богом. Когда лис в первый раз говорит с Уатьей Кури, он сообщает, что влиятельный землевладелец «ведет себя так, будто он был богом» и «претендует на то, чтобы быть богом». Согласно этой истории, ослепленные великолепием и показной демонстрацией богатства землевладельца, простые люди «были одурачены», «видя в нем бога».

Здесь, кроме того, проступает мифологический аналог археологических данных об Уари: форма правления, основанная на устрашении и воплощенная в новой религии. Поэтому «ложный бог» Уарочири, развращенный землевладелец, удивительно напоминает правителей Уари. В самом деле, здесь, может быть, полезно снова взглянуть на рисунок 8.1 (представляющий отличительный стиль керамической посуды Уари, в котором изображения сверхъестественных субъектов заменены портретами действующих членов правящей элиты), чтобы уяснить образ «ложного бога» в уарочирийских мифах. Наиболее часто упоминаемая деталь – это то применение, которое данная персона находит своему могуществу:

«У этого человека, поскольку жизнь его протекала в роскоши, были деревенские люди отовсюду, и он считал их; и так, принимая вид знающего человека, он жил, вводя в заблуждение многих людей, несмотря на свой ограниченный ум». [Курсив наш.]

Присутствие в кечуанском тексте слова «считать» – юпай– дает, по моему мнению, самое отчетливое из всех андских источников упоминание о вторжении Уари. Как уже говорилось, археологи склоняются к мнению, что именно государство Уари изобрело трудовую повинность и развернуло эту систему материального Производства между 650 и 850 годом н. э. Необходимая предпосылка для возникновения трудовой повинности – это полномочие на проведение переписи, как раз той деятельности, которой и занимался тот землевладелец, стремившийся быть богом [103]103
  Весьма вероятно также, что слово спай,буквально – «считать», встречаемое в данном мифологическом контексте (определяющее способность собрать множество рабочей силы в качестве демонстрации большого политического могущества), объясняет происхождение инкского династического титула юпанки —буквально «ты будешь считать», – принятый не кем иным, как самим Пачакути Инкой.


[Закрыть]. В этом описании «подсчета», осуществляемого «домом», который, будучи таким неустойчивым, «сносится» в 850 году н. э., содержится самая отчетливая из всех, какие мы могли бы обнаружить, оценка упадка Уари и его причин.

Следовательно, всякий интересующийся происхождением войны сочтет полезным прочитать его индейское описание в заключительной части пятой главы о рождении бога войны. Эта оценка, возможно, являет собой самое древнее из всех исторических источников объяснение причин войны.

«Из пяти яиц, которые Париакака отложил на горе, вылетели пять соколов. Эти пять соколов превратились в людей и пойти дальше. И поскольку они были достаточно наслышаны о делах этих людей – о принуждении ими других к поклонению им и о таких их словах, как «Я – бог», – соколы были так разгневаны этими и другими грехами, что взлетели, обратились в дождь и смыли каждый дом и каждую ламу в море, не пожалев ни одну деревню».

Землевладелец и его овита были унесены «в море»: обратно к Тихоокеанскому побережью и Пачакамаку, в свое государство Уари, которому этот «ложный бог», вероятно, служил в качестве губернатора провинции. Sic semper tyrannis.

Остальная часть уарочирийских мифов описывает последствия разрушения дома землевладельца. Эти истории упоминают две последовательных фазы. Сначала проходит некоторое время. Первые строки шестой главы начинаются так:

«Как только Париакака стал человеком и достиг зрелости, он начал искать своего врага. Его врага звали Уальяльо Каруинчо…»

После сноса дома «ложного бога» «созревает» бог войны, а достигнув зрелости, он должен встретиться с врагом. Как подсказывает имя врага, он также является чужаком для данной области. Эта ситуация подразумевает, что некое внешнее государство попыталось заполнить вакуум, оставленный крушением Уари, – толкование, прекрасно согласующееся с тем, что продолжают описывать уарочирийские мифы, потому что теперь бог Париакака в ряде схваток с этой злой уакойпреследует Уальяльо высоко в горах, и ему удается загнать его за перевал у горы Париакаки. Как только Уальяльо оказывается изгнанным, брат Париакаки (один из пяти людей-соколов, родившихся из пяти яиц) навечно ставится в этом месте на посту, «чтобы Уальяльо Каруинчо не вернулся».

Наиболее вероятно, что Уальяльо Каруинчо представляет конфедерацию племен, известную как уанкас, тоже традиционных пастухов, которые жили на землях восточнее прохода у Париакаки. Это область Хауха, которая контролировала подходы к древнему пути там, где он поворачивал на запад, к проходу у Париакаки, ворота к центральному Тихоокеанскому побережью. Поскольку Уальяльо был изгнан за этот проход, проклятие Париакаки, наложенное на его врага, состояло в том, чтобы, «раз он питался людьми, то пусть он теперь ест собак и пусть народ уанкас поклоняется ему». Как признали Саломон и Уриосте, этот отрывок намекает на «скрытую претензию» яуйос на то, что освободили западные андские народы от «поедающих собак» уанкас [104]104
  Эта претензия звучит правдоподобно. Уанка имели очень тесные отношения с Уари. Присутствие Уари на уанкской территории очевидно по двум аспектам. Во-первых, характерная для Уари модель строительства высокогорных террас на прежних пастушеских землях появляется в уанкской области повсюду около 650 года н. э. Брауман полагает, что это представляет собой переход уанкских деревень под управление Уари, в то время как Моусли говорит об «адаптивном развитии». Во всяком случае, одной из наиболее важных святынь в сфере влияния Уари был источник, известный под названием Уариуилька, из которого появились уанка, согласно их собственному утверждению. Если верно мое предложение о том, что Уари сотрудничало с пастухами, то влияние Уари на уанкскую область – которая вплоть до 650 года н. э. была единственным районом за пределами бассейна Титикаки, обладавшим наибольшей численностью стад лам, – может быть результатом включения Уанка в престижную торговлю кокой и продуктами Пачакамака. В свою очередь, это могло бы объяснить исконную вражду между яуйо – которые и сами являлись владельцами караванов лам – и уанка, действовавших совместно с Уари, помогая расширять его влияние вплоть до центрального Тихоокеанского побережья и предоставляя собственные караваны лам для обслуживания торговой сети, которую прежде обслуживали яуйо.


[Закрыть]. Далее, имеется особый рассказ о событии, повсеместно присутствующем в «потерянных годах» андских археологических данных: период беспорядка после падения Уари в 850 году н. э. Яуйос при возведении в статус воинов отвергают уанкас, чужеземных пастухов, связанных с Уари, которые пытались заполнять вакуум власти, образовавшийся вследствие крушения Уари.

И теперь, наконец, рассказчики описывают, как в заключительной фазе цепи событий, приводящих к учреждению системы сословных делений в их области, они пришли в земледельческие деревни коренных народов и взяли себе часть лучших сельскохозяйственных угодий. Эти истории занимают львиную долю рукописи, и нет надобности рассматривать их подробно. С точки зрения сегодняшнего дня важный вопрос состоит в том, насколько твердо они придерживаются темы справедливости и оправдания. Из чтения этих мифов становится ясно, что яуйос предпринимали огромные усилия, чтобы утвердить себя в качестве добрых последователей и законных приверженцев традиции Виракочи.

Один пример из шестой главы текста проясняет остроумно-глупый характер прокладывания себе пути в систему добровольной взаимности. Париакака, притворяясь «одиноким странником», приходит в деревню в юнке(= местное: теплой долине), где жители пируют на празднике. В нарушение древних обычаев гостеприимства никто не предлагает Париакаке присесть, пока одна женщина не осознает нарушение этикета и не подносит ему большую порцию маисового пива. Тогда Париакака убеждает ее бежать из деревни, потому что «эти люди привели его в бешенство». Он предупреждает, чтобы она никому больше не сообщала об этом. А через пять дней он возвращается в виде обильного ливня с ураганом и уничтожает всю деревню, смывая ее в море.

В этой истории Париакака снова предстает в парадигматически-мифологическом виде одинокого странника. Но в отличие от мифов о Виракоче, в которых бог осуществляет далекие путешествия единственно с целью распространения учения любви и доброты, Париакака приходит в деревню, уже ища повода к ссоре. В отличие от Виракочи, который прекращает наказание сельских жителей в Каче, едва лишь угроза его персоне прошла, Париакака пришел в поисках неприятностей, надеясь быть оскорбленным [105]105
  Уэртас Вальехос издал этноисторические документы из Кахатамбо, в которых оратор, член сословия воинов данной области, поклонявшихся Либиаку («молнии»), развивает ту же самую тему. После отправки мальчика в деревню уари (автохтонного народа) они узнают, что жители этой деревни уничтожили мальчика. Тогда деревня разрушается черным снегом и градом, ниспосланным Либиаком. Аналогичным образом столетиями позже инки возьмут на вооружение ту же самую мифологическую стратегию в целях оправдания своих собственных завоеваний. Согласно Гуаману
  Поме, во времена Пачакути Инки «Бог» в обличье бедного старого человека, ищущего милосердия – еды и одежды, входит на центральную площадь деревень, отмечающих праздники. Если ему отказывали в милости, то деревня подлежала разрушению «Пачакамаком Тиксе Каильей-Уиракочей». Конечно, во времена Пачакути Инки (приблизительно в 1445 году) инки еще были обязаны подчиняться приказам Виракочи.


[Закрыть].

Именно здесь заключена соль уарочирийских мифов. Яуйос, несомненно, считают себя вправе присваивать земли: они избавили область от несчастий. Они защитили древний уклад духовных ценностей от необратимо светского и двуличного государства. Но если они собирались по справедливости поддерживать притязания на расширение своих земель, то как могли они этого добиться, не нарушая богом установленный раздел земель – учение об уакахи пакаринах– о защите которого они заявляли? Таким образом, с космологической точки зрения, класс воинов ответит таким шагом, который навсегда преобразит Анды.

V

Есть нечто забавное в том способе, какой разработали яуйос, чтобы внедрить своего божественного прародителя, Париакаку, в более широкие рамки андского мировоззрения. В начале рукописи после обещания поведать историю Париакаки рассказчики добавили:

«В те времена была другаяуака по имени Кунирайа, которая существовала и потом, но мы в действительности не знаем, появился ли Кунирайа до или после Париакаки или же этот Кунирайа существовал одновременно с Виракочей, который сотворил человечество; потому что в молитвах люди говорили: «Кунирайа Виракоча, творец человечества, творец мироздания, ты обладаешь всем, чем обладаешь; тебе принадлежат поля, тебе принадлежат люди».

Вторая глава начинается с похожей оговорки, но в четырнадцатой главе рассказчики, похоже, дают-таки объяснение:

«Париа Кака и все другиеуаки имели обыкновение чрезвычайно уважать его.

В действительности некоторые люди даже говорят, что Париа Кака – это сын Купи Райа».

К этому же вопросу они снова возвращаются в следующей главе:

«Купи Райа Вира Коча, как говорят, существовал с очень древних времен. До него в мире вообще ничего не было. Именно он первым придал форму и силу горам, лесам, рекам и всем видам животных, а также полям для пропитания человечества.

По этой причине люди часто и говорят о Купи Райа: «Он зовется отцом Париа Каки».

«Это он породил и наделил силой Париа Каку».

«Если бы Париа Кака не был его сыном, он, вероятно, лишил бы его силы», – так говорят все».

Этим неохотным «вероятно» вопрос исчерпывается. Сначала появился Кунирайа Виракоча. Париакака был «наделен силой» именно им и в действительности был бы «обессилен», не будь он «сыном» Виракочи. Все это немного напоминает выдергивание зубов, но рассказчики яуйо в конечном счете подтверждают традиционный для Анд порядок вещей. Так же, как они ворчали по поводу почитания крестьянами предков, можно почти что услышать их ворчание: «Все в порядке, уже! Сначала появился Виракоча. Онсоздал мир. Париакака – его сын». Такова была традиция у воинов Уарочири подтверждать очередность появления своих покровителей.

Однако здесь, наряду со всем этим ворчанием, рассказчики выдвинули беспрецедентное утверждение относительно своей племенной уаки,утверждение столь же простое, сколь и смелое. И именно здесь все мои попытки рассортировать значение «потопа» 650 года н. э. объединились вокруг одной идеи. Если Париакака был «сыном» Виракочи (что на первый взгляд сомнительно в случае необходимости признания «младшинства» воинов по отношению к крестьянству), тогда неизбежно следует один простой факт: Париакака был планетарным богом.Если уарочирийский бог войны был «сыном», тогда он принадлежал к той же «породе», что и его «отец». КупиРайа Виракоча, созвучный КонТиксе Виракоче, проясняет взгляд из Уарочири – где поклонялись пичка-кон-ки(«нашим пяти планетарным богам») – на генеалогию Виракочи. Бог войны и родословная уакаяуйо – «сын» Виракочи/Сатурна – был планетой.

Когда я впервые осознал значение генеалогии Париакаки, я был озадачен. Я не знал, было ли мне известно больше, меньше или столько же, как и прежде. Эта информация, казалось, не вмещалась в качестве мысленной категории в мой репертуар. Я должен был проанализировать свои предположения о самой близкой аналогичной информации, имевшейся в моем распоряжении: инкское утверждение о том, что их мифологический предок, Манко Капак, был если не «сыном», то по крайней мере любимцем Юпитера. Я быстро уловил, что предполагал, будто инки спроецировали это утверждение назад, в отдаленное прошлое, как средство легитимации своего имперского правления. Уарочирийский случай не отвечал этой модели. Фактически если он и прояснял что-либо, так это то, что «рождение» Париакаки произошло около 850 года н. э. Так много для «проецирования назад». Означало ли это, что инки также имели традицию планетарной «ассоциации», продолжавшуюся со столь же отдаленных времен? Имел ли тот факт, что двеважные племенные области – Уарочири и долина Куско – поддерживали мифологические традиции планетарной причастности с их кастой воинов, отношение к складыванию сословной системы? Если яуйос претендовали на планетарное происхождение в 850 году н. э., то длячего это было им нужно?

Но это означало ставить телегу впереди лошади.

Я понял, что надо было продолжать методичный поиск. Сначала я должен был выяснить (таким же образом, каким я исследовал мифологический характер Манко Капака), действительно ли уарочирийский текст поддерживал представление о том, что Париакака был планетарным божеством.

В главе шестнадцать уарочирийских мифов Париакака борется со своим врагом, с обладающим огнем Уальяльо Каруинчо. Получая неустанные удары молнии от Париакаки, Уальяльо Каруинчо выпускает гигантскую двухголовую змею, амару,которая нападает на Париакаку. Внезапно в руках у Париакаки оказывается новое особое оружие, «посох из чистого золота», которым он пронзает змею, прокалывая ее таким образом, чтобы она «застыла» (чирай)и потом превратилась в безобидный камень. Писание Авилы упоминает кечуанское слово для обозначения этого посоха, тауна,диалектальный вариант туны,посоха Тунапы Виракочи:

Тауна. Посох, столп, столб, архитектурный столб.

Здесь мы также впервые сталкиваемся с образом огромной змеи. Саломон и Уриосте прокомментировали этот отрывок так: «Амару– великая мифологическая вода, фактически присутствующая во всех андских мифах и обычно символизирующая беспорядок, прорывающийся при переходе к новому порядку».

Аналогичным образом отмечал мифологическую змею Хоккенгем: «Амарупоявляется в момент природных и социальных катастроф, вытекающих из неравного соотношения сил, из-за неустойчивости. Появление Амару,внезапное и неистовое, является признаком изменения, перехода, пачакути».

На астрономическом уровне ассоциация амарус катастрофами [106]106
  От греческого «опрокидывать».


[Закрыть]или пачакутиразъясняется в ряде источников. Как уже показал ирокезский миф, разъединение земли и неба, произошедшее под эгидой змеи, которая сначала совратила деву, а затем, когда она внедрила новый мир земледелия, дала ей семена и утварь для нового образа жизни. В другой момент преобразования андский «дом ложного бога» зашатался потому, что «змея» съела его соединения.

Впечатляет то, что таким же образом, каким в андских мифах и архитектурные, и топографические метафоры используются для описания строения космоса в какой-то определенный момент прецессионного времени, змея появляется как разрушительная сила не только в архитектурном контексте (как указано выше), но также в топографических образах. Документ колониальной эпохи, принадлежавший одному из «искоренителей» архиепископу Лимы, воспроизводит миф о гигантской змее, называвшейся «гуайарерой»:

«Они суть гигантские змеи, которые движутся под землей и имеют обыкновение вызывать обвалы в горах, а когда указанные горы опрокидываются и рушатся, то они говорят, что этогуайарера разрушила их».

Здесь змея, как S-образная кривая сейсмического удара, идентифицируется с тектоническими сдвигами. На астрономическом уровне эта метафора идентифицирует змею с теми силами, которые сносят «горы» (или «дома»), то есть со структурными элементами, определяющими четыре угла «небесной земли», а именно связь гелиакического восхода звезд с определенными солнечными датами, параметрами «мира-века». На астрономическом уровне гигантская змея причиняет смещение пластов на «небесной земле». Поэтому Париакака, как и Манко Капак, устанавливает свое право на правление новым Веком – Веком Воинов – по обладанию осью небесной сферы, унаследованной от его «отца» – Виракочи. Но в то время как Виракоча и Юпитер бросают отвесы, Париакака пронзает [107]107
  «…Марсу… в основном поклонялись более поздние римляне как богу войны, а связка копий, его волшебного оружия, хранилась в храме Марса в Риме и служила как предзнаменование в трудные времена».


[Закрыть].

Таким образом, Париакака «делает змею неподвижной», то есть «устанавливает» новую связь звезд и солнечных дат, проявляя тем самым свою способность учреждать и управлять веком. Власть восстановит равновесие. И устанавливая свою власть для создания и поддержания стабильности перед лицом самых дестабилизирующих сил, Париакака еще раз отражает образ воина как защитника земледельческого крестьянства.

Если обладание осью Вселенной и соответствующее ее использование идентифицирует Париакаку как законного планетарного наследника Виракочи, то специфическое применение молнии разъясняет его точную идентичность. В своих атаках на Уальяльо Каруинчо Париакака выпускает опустошительные волны ударов грома и молнии. Эти удары настолько мощны, что они изменяют ландшафт, нивелируя горы. В инкских мифах об основании Куско один из братьев Манко Капака, Айар Качи, как говорили, сравнивал горы посредством громадных камней для пращи. Как уже отмечалось, понятие удара грома и молнии как метательного оружия было всеандским образом, связанным с пастушескими/ воинскими метафорами происхождения по мужской линии. Айар Качи был, однако, так жесток и воинствен, что его братья и сестры были вынуждены обратиться к уловке, побуждая его вернуться в их пещеру происхождения в поисках неких забытых вещей. Там они запирают его в попытке сдержать его ярость.

Это очевидное обращение к обратному движению Марса описывает также сложный политический урок, который, возможно, был усвоен инками в процессе размышления над мифологической летописью Уари и состоял в том, что этос войны надо «сдерживать» – то есть умерять, – если хочешь успешно учредить подлинную империю. Тем не менее братья и сестры сожалеют об утрате своего жестокого брата, который мог бы помочь им во время войны. Тогда Айар Качи вновь появляется и, будучи далеким от стремления к мести, заявляет:

«Не бойтесь… что я пришел только для того, чтобы положить начало известности империи инков… Я останусь в той форме и образе, какие вы увидите недалеко отсюда, на горе… Гуанакаури. А взамен добрых дел, которые вы получите от меня, я прошу, чтобы вы всегда меня обожали как Бога и установили алтари в том месте… Если вы сделаете это, то получите от меня помощь в войне…»

Гора на горизонте Куско, Гуанакаури, где впредь проживал этот брат, была второй из важнейших святынь в Инкской империи, после храма Солнца. Третье место занимал храм Виракочи в Каче. Именно здесь проходило посвящение молодых воинов. Благодаря анонимному хронисту мы знаем, что планетарной идентичностью инкского бога войны была красная планета, Марс, известная как Аукайок, «он с врагами». Что касается Париакаки, который, подобно Айару Качи, сравнивал горы, когда находился в пылу бойцовского гнева, то его имя означает «камень красной киновари» [108]108
  Пария – ярко-красный кварцевый кристалл – киноварь, распыляемый для добычи ртути. Кака означает «камень» или «утес».


[Закрыть].

Так оно было. Яуйос заявляли о своем происхождении от Марса.

Но почему? Что означало это заявление? Почему эта мысль, подобно самому Париакаке, возникла около 850 года н. э.? Ни один крестьянин Уарочири, ни, насколько известно, капакасТиауанако, ни даже инки, которые просто вели свою родословную от человека (Манко Капака), бывшего любимцем Юпитера, никогда не возносили свои претензии так высоко, как к непосредственно планетарному происхождению. Родословные уакипростых людей были совсем иными по природе творениями Виракочи, представляющими мифологические истоки происхождения системы с двойным родством. Столкнувшись с необходимостью сбалансировать стремление к занятию земель с потребностью не выглядеть нарушителями древних норм социального порядка, как же додумались воины считать полезным указывать на планету, как на свою родословную уаку,когда каждый знал, что родословная уакабыла… была… чем?

И тут я понял: родословныеуаки крестьянства представляли звезды.

Чем дольше я размышлял над этой идеей, тем больше уверенности приобретал в том, что это было правдой. Впервые изумляясь теперь подлинному величию «творения» у Ти-тикаки, я начал также осознавать смысл претензии воинов на планетарное происхождение. Эта идея не просто решила судьбу светского государства Уари. Воспринятая крестьянством, она неизбежно трансформировала духовную традицию Анд.

VI

Онтология – это один из тех грандиозных терминов греческого происхождения, о которых вспоминаешь только в критических случаях. Определяемая как «раздел метафизики, который изучает природу существования или бытия как таковых», она не принадлежит к тем понятиям, которые легко приходят на ум жителям Запада. Вежливо спрашивая «Кто он?», ожидаешь ответ вроде «О, он – дистрибьютор крупнейшей фармацевтической фирмы», который позволяет обходить острейшие онтологические проблемы. В английском языке столь жесткое понимание функциональности, что ему трудно выражать «суть-измерение» опыта.

Как было кратко (и функционально) описано в главе 2, понятие родословных уакподдерживало принципы мирного единства-в-многообразии между различными племенами нагорья на основании происхождения каждого племени от общего класса объектов, созданных Виракочей. Аналогичным образом учение о пакарине,или месте «начала», откуда появилась родословная уакакаждого племени, устанавливало право каждой этнической группы на ее племенные земли. Наконец, поскольку уакибыли не людьми, а особыми субъектами неопределенного пола, то они обеспечивали этиологическую основу происхождения системы с двойным родством, сыгравшей столь важную роль в формировании андских земледельческих общин.

Теперь я заново перечитал описание Молины сотворения у Титикаки:

«Творец начал создавать людей и нации, которые живут в той области [Титикаки], делая каждую нацию из плоти и окрашивая одежды, которые каждая должна была носить… и каждой нации был дан свой язык, на котором она должна была говорить, и песни, чтобы петь, и продовольственные культуры, которые она должна была сеять. Когда Творец закончил окрашивать и творить указанные нации и людей из плоти, он вселил жизнь и душу в каждого, как в мужчин, так и в женщин, и повелел, чтобы они прошли под землей. С тех пор каждая нация появилась в тех местах, куда он повелел им идти. Они говорят, что одни вышли из пещер, другие – из холмов, третьи – из источников, четвертые из стволов деревьев… и они говорят, что первые родившиеся из тех мест превратились там в камни, другие говорят, что первые из их рода превратились в соколов, кондоров и других животных и птиц. Стало быть,уаки, которые они используют и которым поклоняются, существуют в различных формах».

В то время мое внимание было приковано к тому, чем на самом деле являлись уаки.В той форме, в какой эти образы создал Виракоча, они были животными.Этот аспект версии Молины повторяется во многих других источниках. Различные хронисты описывали родословные уакиразных племен как идолов, обычно каменных, иногда деревянных или даже медных, как в случае с каньяри, одних – без какой-то определенной биоморфической формы, других – в форме птиц или животных. Я так долго связывал формулировку «звезды – это животные» с поведением животных в мифах, что никогда не задумывался над тем, чтобы применить это к родословным уакам.Как только эта идея осенила меня, она привнесла в мой мозг горы информации.

Представление о том, что каждый вид животных имел небесный прототип, заботившийся о благополучии данного вида, – это известный факт андской этнографии. Как уже говорилось, Уртон показал, что в современном Мисминее рождение земных лисов связывается с сезонными ритмами Лиса небесного. Аналогичным образом Зуидема и Уртон показали, что инкские ритуалы, посвященные размножению лам, проходили в соответствии с различными положениями небесной Ламы. Эти представления были знакомы также испанским хронистам. Акоста писал:

«Они [индейцы] приписывали особые свойства различным звездам, и те, кто нуждался в покровительстве, поклонялся им… И вообще, они полагали, что у каждого [вида] животного и птицы, который водится на земле, на небесах есть его подобие, ответственное за его [то есть каждого вида] размножение и увеличение численности».

Кобо также пишет: «Короче говоря, для каждого вида животных они различали звезду на небе, и есть много [звезд], которым они поклонялись, и они дали им имена и стали осуществлять жертвоприношения».

Анонимный хронист дал наиболее полное описание этого явления:

«Другим звездам, как и различным знакам Зодиака, они приписывали разные виды заботы о них, охраны и поддержке; одни – в отношении стада, другие – в отношении львов, третьи – в отношении змей, четвертые – в отношении посевов и так далее для всех прочих вещей.

Кроме того, некоторые группы говорили, что у каждого из этих богов или звезд имелись двойники и копии среди тех живых существ, о благополучии которых они заботились; и также они говорили, что такая-то и такая-то звезда имела форму ягненка [то есть ламы], потому что ее забота состояла в защите и охране овцы [ламы]; такая-то и такая-то звезда [имела] фигуру льва; такая-то и такая-то звезда [имела] форму змеи. И то, что случалось с теми, что на земле, обусловливалось статуями или образами тех идей или вещей, соответственно тем заботам, которые каждый из них имел. И таким образом появились идолы из камня, дерева, золота, серебра и т. д., которые, как они говорили, представляют богов, пребывающих на небесах».

Описание хронистом этих статуй фактически идентично другим описаниям статуй родословных уак.Согласно анонимному хронисту, скульптура представляла небесного прототипа и покровителя земной живой формы. Кобо также предполагал подобную возможность, когда таким же образом говорил о покровительстве родословных уакпо отношению к айлью,как Акоста и анонимный хронист говорили о заботе покровительствующих звезд по отношению к соответствующим им животным видам:

«У них (индейцев] появилось множество мест поклонения игуакас, и каждая область имеет свою собственную… а этиуаки являлись родоначальниками и главами каждой нации. Их предназначение состояло в охране и размножении людей данной области». [Курсив наш.]

Уарочирийская рукопись дает четкое обозначение этого же понятия родословной уакикак «творца-покровителя». Здесь к уакамобращаются как к покровителям «людей, которых ты сотворила, которых ты создала». Аналогичным образом Арриага сделал запись молитвы просителя к уаке:«Я стою здесь и подношу эти вещи [жертвоприношения], которые твои дети, твои создания [criaturas]предлагают тебе; получи их и не сердись и дай им жизнь и здоровье, и плодородие полей…» Арриага записал также полное смысла название родословных уак: рунапкамак,буквально «творец народа».

Саломон и Уриосте в комментарии об использовании в уарочирийских мифах второй части этого слова, камак,показали необъятность этого понятия:

«[Глагол]камай, по-видимому, расходится с близкими толкованиями «создавать» (потому что «создавать» означает воздействие наничто, в то время каккамай означает сообщение энергии уже наличной материи) и «придавать форму» (потому что «придавать форму» предполагает только начальное формирование инертной материи, в то время каккамай – это непрерывное действие, которое осуществляет воздействие, пока оно существует). Но что же означаеткамай ?Астрономическая или астрологическая глава 29 [уарочирийских мифов] дает важнейшее сведение: оно обозначает созвездие ламоподобной формы [то есть темное облако небесной Ламы]камак (в форме прилагательного«камай-эр»,) лам. Опускаясь над землей, это созвездие внушает мысль о мощной животворной сущности энергии ламы, которая обусловливает процветание земных лам. Все вещи имеют свои животворные прототипы иликамак, включая человеческие группы;камак человеческой группы – это обычно ее родословнаяуака».

Далее, понятие «звезд-покровителей» видов животных в Андах имеет очевидные связи с общемировой традицией, восходящей еще ко временам Верхнего Палеолита (Приложение 5). Есть множество причин видеть в понятии родословных уак– духов-покровителей отдельных этнических групп – продолжение той же самой древней логики. Первой такой линией доказательства является этимологическая.

Как отмечалось в предыдущей главе, слово уакасвязано с протомайяским словом для обозначения попугая, уок,известного в кечуа как акуа.Во-первых, следует указать, что все эти слова – уака, акуаи попугай-макау (от тупи-гуаранийс-кого макау) – являются метатезами по отношению друг к другу, указывающими в лингвистической теории на генетическую связь. Как с майяским «уокили гуок,обозначающим мифологическую птицу, которая слетает с неба», мифологическое происхождение гуакамайа/акуа/макауотмечало появление родословной уакиканьяри.

Символика попугая играла важную роль в поклонении родословным уакам.В уарочирийских церемониях в ожидании возвращения мертвых крыло попугая помещалось на скалу в центре деревни. Инка Вилаома, или высший священник, носил на головном уборе перо попугая. В аймара слово для обозначения используемого в ритуале пера попугая было уарампа.Слово уара,составляющее корень этого аймарского слова, означает «попугая» в диалекте ленка языковой семьи майя. Андские народы молились уакамв такой форме, которая выражалась в стенаниях и нечеловеческих звуках. Кечуан-ское слово для обозначения такого ритуала содержит корень уака,в то время как слово из аймара для того же действия содержит корень уара:

Уакканни – вопить.

Уаккан – пение птиц, звук карканья или пронзительный рев всех видов животных. Уарарита – вопить.

Поскольку члены андских айлъюссчитали себя произошедшими or уак,созданных Виракочей, они молились уакам как посредникаммежду собою и божественным царством. Похоже, что причина постоянного присутствия символики попугая в этой роли была связана с тем простым фактом, что макау, крупные попугаи, говорили на двух разных языка – человеческой речью и языком животного мира. Таким образом, при обращении к уакамлюди передавали обычный порядок вещей, выражая его из души звуком, а не словом, в надежде, что уака«транслирует» их сообщение Виракоче. Столь прелестное понятие не закончилось на докторе Дулитле.

Небесное происхождение родословных уак,как и гуака-майаси майяского уок,подкрепляется еще и тем фактом, что по всей Южной Америке слова с корнями, составленными из майяских слов для обозначения «попугая» – уакаи уара,являются именами важных звездных животных. У чиригуано, например, местопребывание ауары тунпы,буквально «бога лисиц», находится среди хвостовых звезд западного Скорпиона. У говорящих на кечуа слово ауараозначает «тапира» или «большое животное», в то время как у чиригуано Млечный Путь идентифицировался как «путь тапира». У мокови пустыни Гран Чако, принадлежащих к группе языков гуайкуру, слово для обозначения «звезды» – это аваккани (= а-уака-ни).Наконец, у аймара – у которых, как мы видели в случае с ларии лари лари,двойное употребление слова придает смысл «сущности» – уара-уара,родственное корню из ленка для обозначения «попугая», означает «звезду».

Эти лингвистические данные, в свою очередь, перекликаются с приведенным в главе 3 данной книги этноисторическим материалом о местопребывании мертвых в или вблизи Млечного Пути. Кечуанская поговорка «В этот мир мы сосланы из нашего дома в мире наверху» проясняет местоположение отбытых душ. Что касается подлинного местопребывания родословных уак,то Арриага выяснил, что «души мертвых уходят туда, где находятся их уаки»,С этими данными мы возвращаем весь круг к исходной точке, к понятию творца-покровителя видов, камака,рассмотренному Саломоном и Уриосте по отношению к рисунку небесной Ламы. Как отмечалось выше, небесная Лама называлась родословной уакойцелым рядом айльюс.