Текст книги "Его девственница (ЛП)"

Автор книги: Сабрина Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

31
Габриэль

Девушка мертвецки пьяна.

Если бы я не был так удивлен, когда увидел ее, я бы вышел из себя. Последним человеком, с которым я ожидал столкнуться во время прогулки с Хэми в пятницу вечером возле моего дома, была Пьюрити. По миллиону причин, самая незначительная из которых – это ее пребывание вне кампуса.

Тем не менее, она здесь, и она пьяна, как сапожник, идет, спотыкаясь, с какой-то вечеринки братства в общежитие.

Нет, я определенно взбешен.

– Ты пьяна, Пьюрити?

Мне следовало просто поздороваться и пройти мимо них. Следовало позволить Пьюрити вести себя как обычной студентке колледжа – бегать на вечеринки и прочие штуки. Но мысль о том, что она потенциально может отправиться на какую-либо вечеринку в этом штате, заставляет меня испытывать тошноту.

– Что? – кричит она, а затем хихикает. – Пьяна? Кто пьян? Я не пьяна!

Ее подруга вздыхает.

– Мы возвращаемся домой.

– Это ты ее напоила? – спрашиваю я жестким голосом. Мне не следовало бы задавать этот вопрос, но я не могу удержаться.

– Эм, я выгляжу как полная идиотка? – ощетинивается подруга. – Я бы не стала этого делать.

Пьюрити начинает сильнее хихикать.

– Не волнуйся, Луна. Он защищает меня только потому, что я росла на его глазах.

Глаза Луны становятся большими.

Черт побери.

– Это правда? – спрашивает Луна, многозначительно смотря на меня. Затем Пьюрити опирается на нее, а я протягиваю руку, чтобы поддержать ее.

Блядь. Не могу поверить, что я действительно собираюсь это произнести.

– Вы не сможете вернуться обратно в общежитие – вас заметят копы. Они дежурят по выходным рядом с кампусом. О чем вы только думали?

– Ну, я не думала, что мне придется тащить Пьюрити обратно на себе, – жестко произносит Луна.

– Мой дом находится менее чем в квартале отсюда.

– Нет, нет, нет, – кричит Пьюрити, указывая на меня. – Ты не можешь командовать ею, и ты не можешь командовать мной. Ты мне больше не нравишься.

– Извините, она заговаривается, – говорит Луна, пожимая плечами. – Мы не пойдем к вам домой, потому что мы вас не знаем, а еще потому что, по-видимому, вы нам не нравитесь.

Пьюрити пренебрежительно фыркает.

– Ох, я знаю его.

Черт возьми, у этой девушки язык как помело, когда она пьяна.

– Я знаю его с шестилетнего возраста, – продолжает она. – Мистер Гейб. Ми-и-стер Гейб. Он не серийный убийца или типа того. Ох, подруга, у меня действительно кружится голова.

– О боже, тебя тошнит? – спрашивает Луна. – Я ненавижу блевать.

– Никакой тошноты! – восклицает Пьюрити. – Я тоже ненавижу блевать! У нас есть с тобой кое-что общее! Соседки навсегда!

Луна смотрит на меня.

– Хорошо, где ваш дом?

К тому времени, как мы добираемся до моего дома, Пьюрити кажется даже пьянее, чем она была несколько минут назад. Когда она спотыкается, проходя через дверной проем, я наклоняюсь и, поднимая ее на руки, несу в кабинет.

– Не поднимай меня, – протестует она, но ее голова откидывается на мое плечо, а глаза закрываются. – Ты мне больше не нравишься.

Последнюю часть она едва слышно бормочет.

Она справедливо злится на меня, но, черт возьми, мне ненавистно слышать, как она говорит, что я ей больше не нравлюсь – особенно, когда держу ее так, как сейчас, свернувшуюся на моих руках.

– Это не взаимно, – мягко говорю я ей.

Она бормочет что-то еще, чего я не могу понять, пока кладу ее на бок на диван. Она слегка поджимает под себя колени, и ее дыхание становится равномерным.

Когда я оборачиваюсь, Луна стоит в дверях кабинета и скептически смотрит на меня, положив руку на бедро.

– Просто проверяю, что вы не делаете никаких глупостей, – говорит она прямо. – Вы часто приводите пьяных девушек к себе домой?

– Впервые, – признаюсь я. – Принести тебе воды или кофе?

– Газировку в неоткрытой банке, пожалуйста. И я останусь здесь с Пьюрити, если вы не против.

Я прячу улыбку, пока поворачиваюсь и направляюсь к кухне. Я не уверен, оскорбил ли меня тот факт, что подруга Пьюрити думает, что я могу быть Чарльзом Мэнсоном или меня впечатлило то, что она действительно защищает ее.

Когда я возвращаюсь с газировкой, Луна сидит на другом конце дивана, где лежит Пьюрити, несмотря на то, что в комнате есть еще два стула. Она как будто решила убедиться, что я не коснусь девушки.

– Вы действительно знали Пьюрити, когда она была ребенком? – спрашивает она.

– Мы из одного маленького городка, – говорю я ей.

Луна заметно расслабляется, как будто тот факт, что я из того же города, что и Пьюрити, означает, что я скорее всего, не собираюсь убивать их обоих, по крайней мере, не прямо сейчас.

– Просто чтобы вы знали: я не спаивала Пьюрити, – сообщает она мне. – Какой-то парень напоил ее на вечеринке. Я не должна была оставлять ее одну, но она всего лишь пошла в туалет. Я не думала, что она собирается пуститься во все тяжкие. Даже не могла подумать, что она сможет выпить столько алкоголя, тем более, что она никогда до этого не пила.

– Да, понимаю.

– Значит, вы знаете отца Пьюрити?

Я выдыхаю.

– Да.

– Он тот еще фрукт.

Я фыркаю от смеха.

– Мягко сказано.

– Она никогда не рассказывала мне о том, что знает вас.

– Мы с ее отцом росли по соседству, – говорю я ей. Не знаю, почему я рассказываю это соседке Пьюрити, должно быть, мне просто нравится Луна. Пьюрити нуждается в ком-то типа Луны, в ком-то, кто будет яростно защищать, и верить в нее. – Я покинул город давным-давно.

– Тем не менее, она оказалась здесь, в вашем классе.

– Мир тесен.

Луна ставит газировку на край стола и скрещивает руки.

– Я не собираюсь оставлять ее здесь с вами. Если это то, чего вы добиваетесь, я хочу сказать.

Я вздыхаю. Это было бы смешно, если бы Луна не была так серьезна, думая, что я какой-то козел.

– У меня нет гнусных намерений. Просто чтобы ты знала.

Она ворчит.

– Да, но с другой стороны, никому нельзя доверять, – отвечает она. – И у меня есть перцовый баллончик. Просто чтобы вы знали.

Я не могу не засмеяться. Мне все больше и больше нравится соседка Пьюрити. Я хватаю пульт от телевизора и бросаю его ей.

– Вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите. А если хочешь, я могу вызвать для вас такси или отвести вас сам.

– Затащить мою полусознательную соседку по комнате в общежитие может быть сложновато даже для меня, – говорит она, вздыхая. – И я не думаю, что вы захотите, чтобы вас увидели в нашей комнате.

– Верно, не самая лучшая идея, – соглашаюсь я.

– Она выпила только один коктейль, так что… Может быть, она быстро придет в себя.

– Может быть.

Я подхожу к столу и достаю ноутбук.

– Посмотри телевизор, а я пока поработаю. Я могу пойти в другую комнату, если тебе так будет удобнее.

Ее лицо смягчается, пока она перещелкивает каналы по телевизору.

– Было бы лучше, если бы вы остались.

– Хорошо.

Я сосредотачиваюсь на написании, пока Луна удобнее устраивается на диване, чтобы посмотреть телевизор.

Позже я просыпаюсь, лежа головой на руке, склонившись над столом. Луна свернулась на диване, а Пьюрити сопит, закинув свои ноги на колени Луны. Я выключаю телевизор и, взяв пару одеял, прикрываю их, прежде чем уйти наверх в свою комнату.

На следующее утро две девушки все еще крепко спят, даже после того, как я возвращаюсь с Хэми с прогулки, а затем переодеваюсь после душа. Я стою на кухне и делаю кофе, когда слышу шаги.

Луна стоит в дверном проеме кухни.

– Пьюрити все еще спит, – сообщает она мне. – Но она дышит. Я проверила.

– Хорошо, – говорю я, приподнимая свою кружку. – Хочешь кофе?

– На самом деле, мне скоро нужно идти, – отвечает она. – На этих выходных я тусуюсь с мамой.

Пьюрити появляется позади Луны, ее одежда помята, а волосы растрепаны.

– Мне плохо, – признается она, ее голос хриплый.

Я хочу завернуть девушку в одеяло, отнести ее в постель и обогреть.

Луна смеется.

– Это первый раз, когда ты напилась. Ты учишься в колледже. Считай это обрядом посвящения, так что… Поздравляю, – она смотрит на свои часы. – Мне следует вернуться в общежитие и принять душ. Я же собиралась к маме в эти выходные.

Пьюрити строит гримасу.

– Извини, что тебе пришлось заботиться обо мне, – говорит она, а затем смотрит на меня. – Вам обоим.

– Тьфу, не извиняйся, – бормочет Луна. – Не велико дело.

– Думаю, я останусь на несколько минут, и поговорю с профессором Райаном.

Луна приподнимает брови.

– Ты уверена?

Ага, уверена ли ты, маленькая девочка?

Мне следует настоять на том, чтобы она ушла. Я должен настоять на том, чтобы она вернулась в свою комнату в общежитии вместе со своей соседкой. Нам не следует оставаться наедине.

Но видеть ее в таком состоянии после прошлой ночи, осознавая, что она пошла и напилась, и что с ней могло случиться что угодно…

Я хочу наказать девчонку.

Хочу защитить ее.

– Уверена, – настаивает она.

Луна смотрит то на меня, то на Пьюрити. Затем она кивает.

– Хорошо, но если только ты знаешь, что делаешь.

– Я знаю, что делаю, – отвечает Пьюрити.

Не думаю, что Луна говорит это ей. Я уверен, что это предупреждение предназначалось мне.

Я совсем не уверен в том, что знаю, что делаю.

32
Пьюрити

– Спасибо, что позволил нам остаться здесь прошлой ночью, – я заправляю непослушный локон за ухо. Моя голова раскалывается, а во рту такое ощущение, будто я съела губку.

И для чего только люди пьют? Ведь последствия ужасны.

– Это наименьшее, что я мог сделать, – говорит мистер Гейб.

– Потому что ты бросил меня? – даже не задумываясь, выпаливаю я. Я сваливаю это на свое похмелье, которое, кажется, лишило меня способности мыслить рационально.

- Черт, Пьюрити, – рычит он. – Ты студентка. Прошлой ночью ты занималась тем, чем и должна заниматься, пока ты в колледже.

Моя рука прикасается ко лбу, как будто это поможет справиться с головной болью.

– Да уж, было весело.

Мистер Гейб подходит к шкафу, достает пузырек, высыпает пару таблеток и протягивает мне со стаканом воды.

– Это поможет от головной боли. Тебя тошнит?

Я качаю головой.

– Если бы меня тошнило, я бы уже плакала. Ненавижу тошноту больше всего на свете.

Уголки его рта дергаются.

– Больше, чем ненавидишь меня?

– Я не совсем уверена. Сомневаюсь, что ты хуже тошноты.

– Я не хотел причинить тебе боль.

Я кашляю от смеха.

– Ты выбрал странный способ показать это.

– Я плохо разбираюсь в подобном дерьме, Пьюрити.

– В потрахивании студенток?

Его глаза сужаются.

– Не помню, чтобы я трахал тебя.

– Это так просто потому, что ты бросил меня, решив, что каким-то странным образом должен защитить меня от непонятно чего.

– Черт возьми, маленькая девочка, – он упирается ладонями в столешницу кухонного островка. – Ты слишком, блядь, молода. И неопытна.

Если бы у меня не было похмелья, я могла бы проигнорировать это. Может быть, я бы не стала возмущаться по поводу этого дерьма. Оставила эту ситуацию в покое и приняла его глупое объяснение за чистую монету. Но я устала, раздражена и у меня ужасно болит голова, а еще я уже действительно сыта по горло этими его «я-делаю-это-для-тебя» штучками.

– Я говорила тебе, что мне не нужно, чтобы ты обращался со мной как мой отец, – чеканю я. – Но ты не можешь перестать обращаться со мной, как с маленькой девочкой.

– Тебе восемнадцать, – рычит он. – У тебя нет жизненного опыта, но ты хочешь…

– Я хочу трахаться кем-то старше и опытнее, чем парни из колледжа, – заканчиваю за него я.

– Черт возьми, Пьюрити.

– Может быть, я сама знаю, чего хочу, – настаиваю я. – Может быть, сидеть на коленях под столом и сосать твой член – это именно то, чего мне хотелось. Может быть, мне хотелось кончить, пока я разговаривала по телефону со своим отцом, потому что это самая грязная вещь в мире, которую я только могла себе представить. Может, мне хочется, чтобы ты трахнул меня, именно потому, что ты не студент.

– Ты должна перестать говорить о том, что хочешь трахнуться со мной, маленькая девочка. Разворачивайся и уходи. Встречайся с кем-нибудь своего возраста.

– Отлично. Ты хочешь, чтобы я встречалась с другими парнями? Хочешь, чтобы я трахалась с ними вместо тебя? Хочешь, чтобы я потеряла девственность с ними, а не с тобой? Должна ли я вернуться, когда у меня появится больше жизненного опыта? Тогда ты трахнешь меня?

Он издает низкий рык.

– Перестань говорить о других парнях.

– Почему? – вызывающе спрашиваю я. – Мне показалось, ты хочешь, чтобы я набралась «жизненного опыта» – после всех этих разговоров о моей киске, принадлежащей тебе.

Прежде чем я успеваю сказать что-либо еще, его пальцы окружают мои запястья, и, дергая, он прижимает меня к своей широкой груди. Его член прижимается к моему бедру, и сквозь меня, даже через дымку моего похмелья, проносится покалывание.

– Чего ты хочешь, Пьюрити? Хочешь продолжать прятаться, потому что мы не сможем выйти вместе куда-нибудь на публику? Это то, чего ты действительно хочешь?

– Я хочу быть твоим маленьким грязным секретом, – шепчу я. Не знаю, почему эта мысль меня так возбуждает, но она того делает. – Хочу быть твоей грязной маленькой девочкой.

– Черт возьми, Пьюрити. – рычит он, прижимая пальцы к моим запястьям. – Если я тебя трахну, назад пути не будет.

Мое сердце бешено бьется в груди.

– Я не захочу возвращаться.

Больше он не говорит ни слова.

Он подхватывает меня на руки так же, как и прошлой ночью, неся меня по коридору наверх в свою спальню, где кладет меня на кровать и исчезает в ванной. Он возвращается через минуту.

– На раковине лежит зубная щетка. Я буду там через пару минут.

В антикварную ванну на ножках течет вода, формируя пузырьки. Я на минуту останавливаюсь, чтобы осмотреться. Главная ванная комната, как и остальная часть его дома, выполнена в классическом стиле: здесь черно-белая плитка и антикварная сантехника. Все это так похоже на него.

Несколько минут спустя мой рот ощущает себя гораздо менее похожим на губку, и я чувствую себя гораздо менее отвратительно. Пузырьки и вода достигают верхней части ванны, поэтому я выключаю кран. Мистер Гейб стучится в дверь.

– Входи, – зову я, мой живот трепещет.

Дверь открывается, а мистер Гейб стоит и смотрит на меня. Когда он говорит, его голос хриплый.

– Тебе следует пойти домой.

– Тебе следует перестать указывать мне, что делать.

Он ухмыляется, пересекая пространство между нами.

– Тебе следует научиться быть более уважительной, или мне придется вымыть этот нахальный маленький ротик.

– Ну, если ты скажешь мне, что вымоешь мой рот своей спермой, это только раззадорит меня, – отвечаю я.

Его глаза слегка расширяются, и это именно та реакция, на которую я надеялась.

– Вечеринка и выпивка сделали тебя маленькой хулиганкой.

– А мне кажется, что сначала получение оргазмов, а затем их лишение сделало меня капризной.

Его глаза на мгновение сужаются, но потом выражение его лица смягчается, пока он тянет меня на себя. В ответ на его прикосновения по моему телу разливается тепло. Прошла неделя без него, без ощущений его прикосновений, и мое тело скучало по нему.

– Я не должен был так поступать, – признается он. – Все это для меня ново.

– Ты никогда раньше не трахал восемнадцатилетнюю дочь своего друга детства? – дразнюсь я.

– Продолжай умничать, и ты больше никогда не получишь от меня извинений.

– Надеюсь, что ты больше никогда не сделаешь ничего, за что будешь должен извиниться, – с наглостью говорю я ему.

Он целует меня в макушку.

– Мы оба, маленькая девочка.

Кладя ладони ему на грудь, я толкаю его назад. Снимая блузку через голову, я бросаю ее на пол, а затем расстегиваю джинсы.

– Я говорил тебе раздеться, маленькая девочка?

– Нет, – я выхожу из своих джинсов и снимаю нижнее белье, бросая бюстгальтер на плитку. – Я не спрашивала твоего разрешения.

Уголки его рта подергиваются.

– Ты пытаешься найти приключений на свою попку?

Я пожимаю плечами.

– Может быть, – говорю я ему. – Ты уже слишком долго угрожаешь мне.

– Правда?

– Ага, – отвечаю я. – Ты сказал, что не трахнешь меня, пока я не буду готова. Ну, теперь я готова. Может, тебе стоит трахнуть меня уже, наконец-то?

– Правда?

– Правда.

– Ох уж этот, блядь, ротик, – рычит он. – Залезай в ванну.

Подавляя улыбку, я делаю то, что он велит. Я опускаюсь в ванну на ножках, и позволяю теплой воде и пузырькам окружить меня, окутав мое тело прямо до подбородка.

Я закрываю глаза. Теплая вода ощущается просто удивительно, вероятно, в миллион раз лучше, чем в любой другой день, так как у меня все болит, и я плохо спала. Когда я открываю глаза, мистер Гейб ставит тиковое кресло к изголовью ванны.

– Ты не присоединишься ко мне?

– Не-а.

– Что ты собираешься делать? – спрашиваю я, мое дыхание замирает в горле, когда он садится на кресло.

– Я собираюсь помыть тебя, а затем уложить в постель.

Адреналин проносится сквозь меня.

– То есть, мы собираемся... Ну, ты понимаешь?

Он включает воду, берет ручную насадку и мочит мои волосы. Медленно, он начинает мыть мои волосы, пальцами массируя кожу головы, пока мои глаза практически не закатываются внутрь черепа. Затем он трет мою шею и плечи, пока я не становлюсь подобием кашицы, а мое тело превращается в желе.

К тому времени, как он прислоняет свои губы к моему уху, я забываю, о чем мы вообще разговаривали.

– Значит ли это, что мы собираемся… Что? – спрашивает он. – Мне хочется услышать, как ты говоришь это.

– Это значит, что мы будем трахаться? – шепчу я.

Он снова включает воду и, не торопясь, ополаскивает мои волосы.

– Скажи это еще раз, грязная девочка.

– Трахнуться, – шепчу я. – Ты собираешься трахнуть меня?

– Готова ли ты для меня? – он выключает воду и кладет ручную насадку обратно.

– Более чем готова, – отвечаю я ему. Кажется, моя киска между ног, пульсирует, соглашаясь со мной.

Он рычит мне на ухо, его руки продвигаются от моих плеч к груди, настолько медленно лаская меня, как будто им больше нечего потрогать. Мои соски твердеют в ответ на его прикосновения, и возбуждение струится сквозь меня.

Я слегка стону. Я так скучала по ощущениям его рук на своем теле.

– Твой первый раз… Не должен произойти с кем-то, кто годится тебе в отцы, – говорит он.

Как он может чувствовать вину за то, что трахнет меня после того, как я сама практически бросилась на него?

– Значит, ты хочешь, чтобы кто-то моего возраста научил меня всему?

Он зажимает мои соски между пальцами, посылая небольшую боль с последующим возбуждением сквозь меня. Я издаю низкий стон, когда он грубо говорит мне на ухо.

– Никто, кроме меня, не прикоснется к тебе. Никогда.

– Ты же говорил, что…

Он скользит рукой между моих ног, его пальцы сразу же находят мой клитор, и он сжимает его так же, как он щипал мои соски минуту назад. Я громко кричу, но потом он начинает гладить меня, и я чувствую, что таю.

– Если ты переспишь со мной, ты станешь полностью моей, маленькая девочка, – заявляет он. – Этот клитор будет моим. Поняла?

– Да, сэр, – шепчу я, выгибая бедра, чтобы заставить его прикоснуться ко мне. Я страдаю от того, как сильно желаю его. Я хочу, чтобы его пальцы были внутри меня.

Хочу, чтобы он был внутри меня.

Он недолго дразнит меня, прежде чем засовывает пальцы глубоко в мою киску. Они с легкостью скользят в меня, потому что я настолько влажная для него, что это ощущается даже в воде.

– Эта тугая, мокрая маленькая киска принадлежит мне, – говорит он. – Понятно?

– Да, сэр, – я задыхаюсь, когда он трахает меня пальцами, кончиками гладя прямо то самое местечко внутри меня, которое он, кажется, нашел без какого-либо труда. Его другая рука сжимает мою грудь, он прижимает меня к ванне, а его щека близко к моей. Его пальцы растягивают меня, двигаясь внутрь и наружу, до тех пор пока мое дыхание не становится прерывистым.

– Сэр, – бормочет он. – Почему мне так сильно нравится, когда ты называешь меня так?

– Потому что ты грязный старикашка, – дразню его я.

В ответ он сильно прижимает кончики пальцев к тому местечку внутри меня и гладит там, пока я не начинаю задыхаться.

– Если это твой способ… помучить меня за то, что я болтаю… тогда ты совершенно не отговариваешь меня от того, чтобы быть… болтушкой, если ты понимаешь, о чем я.

Его низкий голос звучит рядом с моим ухом.

– Это мой способ извиниться за то, что я был мудаком.

Я стону громче, когда он гладит меня.

– Продолжай извиняться.

– Моя, – рычит он. – Моя навсегда. Ты поняла?

– Твоя, – шепчу я. Слово переходит в стон, и я повторяю его снова и снова, пока он подводит меня к краю. Мои бедра, кажется, двигаются по собственной воле, когда я трахаю его руку.

После этого больше нет слов. Никто из нас ничего не говорит. Он лишь ласкает меня до тех пор, пока я почти что дохожу до пика, мое дыхание становится рваным, а тело вялым, податливым и готовым на все, чего бы он ни попросил от меня.

Затем он перестает гладить меня, оставляя мою киску пульсировать вокруг своих пальцев.

– Это были мои извинения, – говорит он. – А это твое наказание за то, что ты ходила на вечеринку и вела себя как маленький ребенок.

Он вытягивает пальцы из меня, оставляя мою киску пустой и желающей. Я в разочаровании хнычу, когда он вынимает пробку из ванной.

– Я не вела себя как ребенок, – протестую я.

Он держит пушистое полотенце.

– Вылезай из ванны, хулиганка, – приказывает он, улыбаясь уголком рта.

– Тебе следует быть добрее ко мне, – говорю я ему. – У меня похмелье.

– Ох, я буду очень добр к тебе, – обещает он, заворачивая меня в полотенце и плотно прижимая к себе.

– Очень-очень?

– Очень-очень, – говорит он, подхватывая меня, завернутую в полотенце, на руки. Он несет меня в спальню и укладывает на кровать.

Затем он раздевается передо мной, все это время его глаза сосредоточены на моих. Наблюдение за тем, как он раздевается, должно бы отвлекать меня от ноющей пустоты между ног, но это не так. Это лишь напоминает мне, как сильно я хочу его.

Он потрясающий. Его грудь широкая, а пресс жесткий и выделяющийся из-за его регулярных пробежек.

Я никогда не видела его полностью обнаженным. Все, чем мы занимались до сих пор, было страстным и поспешным, бешеным и скрытным – прямо противоположным тому, что происходит сейчас.

Я резко вздыхаю, когда вижу его полностью раздетым.

Он великолепен.

И он мой.

– Ты точно уверена, маленькая девочка?

Да ты издеваешься?

Я фыркаю от смеха.

– Эм, да.

– Тебе смешно?

– Нет, – я задыхаюсь, когда он пересекает пространство между нами и стягивает мое полотенце, досуха вытирая меня. Он прямо передо мной: голый, с большим и твердым членом. – Совершенно не смешно.

Мои руки поднимаются к нему, и я позволяю себе ладонями пробежаться по его прессу. Я вожу руками по его бедрам и ягодицам.

Он мой. Каждый его дюйм – мой.

С первого взгляда все в нем неправильно. Я осознаю это. Он старше меня. Он мой профессор. Все это – ужасная затея.

Но я хочу его больше жизни.

Мистер Гейб приподнимает меня за талию и толкает обратно на кровать, как будто я легче перышка.

– Я предупреждал тебя, – говорит он, а его голос хриплый. – Я не джентльмен.

Его слова посылают мурашки по рукам и бедрам. Темный взгляд заставляет мои волосы встать дыбом. Мои соски превращаются в твердые маленькие камешки, и все мое тело находится на краю, предвкушая его следующий ход.

– Я не хочу джентльмена.

Он издает низкий гул.

– Я порву тебя, если не буду осторожен, маленькая девочка.

Мой желудок совершает маленькие кульбиты. Его темное обещание делает меня мокрой.

– Я хочу, чтобы меня трахнули, – шепчу я.

Помогите мне небеса, я хочу принадлежать ему.

Я лежу на спине, когда он спускается вниз, и, кладя ладони на внутренние стороны моих бедер, раскрывает их. Он опускает голову и прижимает губы к внутренней стороне одного бедра, а затем другого. Моя спина рефлекторно выгибается в ответ на ощущение его губ на моей коже.

– Каждый твой дюйм станет моим, – бормочет он. – Эти бедра… – его рот проходится между моих ног, и мне кажется, что я могу умереть от этих ощущений. – Эта киска…

– Твои, – стону я.

Губами он обхватает мой клитор.

– Этот клитор... Мой.

– Твой, – шепчу я. Мои руки ложатся на грудь, и я беззастенчиво трогаю себя перед ним, большими пальцами гладя свои соски, пока он лижет меня. Обычно я слишком робкая, чтобы делать что-то подобное, но в данный момент мне плевать.

Я слишком возбуждена, чтобы заботиться об этом.

Он одной рукой удерживает себя надо мной, а другой ласкает меня между ног, снова вставляя в меня пальцы.

– Эта тугая маленькая киска… – говорит он, глядя на меня. – Моя.

– Твоя, – стону я.

– Посмотри на меня, Пьюрити, – приказывает он. – Не смей кончать, пока мой член не окажется внутри тебя. Ты поняла?

– Но я нуждаюсь в этом, – скулю я. Разве он не понимает, насколько я близка к оргазму?

– Ты должна кончить на мой член.

– Но я не могу больше ждать, – протестую я. Мне все равно, что я практически умоляю его. – Прошло столько времени…

Он вынимает пальцы, и я чуть ли не плачу. Он хватает одну из моих рук и поднимает ее над моей головой, прежде чем дотянуться до другой и сделать то же самое. Мои руки прижаты к голове, он кладет одну из своих ладоней на мои руки и парит надо мной, пока его член прижимается к моему входу.

Он так близко ко мне, что если бы я немного приподняла бедра и направила бы свою киску под правильным углом, думаю, он скользнул бы прямо внутрь меня. Я слишком возбуждена, чтобы ждать.

– Прошла уже неделя. Неужели ты так сильно пристрастилась к оргазмам, что одна неделя без моих пальцев или моего рта привела тебя к тому, что ты умоляешь меня заставить тебя кончить?

– Да, – я хнычу.

Мне должно быть стыдно за свою жадность, но этого не происходит. Чревоугодие – это грех, так учил меня думать мой отец. Но мне не кажется, что когда-нибудь я смогу насытиться этим мужчиной.

– Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы мой член оказался внутри этой тугой маленькой киски, – требует он, протягивая свободную руку между моих ног и направляя свой член к моему входу. Его другая рука прижимается к моим ладоням, и мои пальцы сжимаются в его руке, когда его член толкается в меня.

– Пожалуйста, – шепчу я.

– Скажи мне, Пьюрити, – требует он, вводя кончик члена внутрь меня.

– Пожалуйста, трахни меня, мистер Гейб, – я умоляю. – Трахни меня.

Его губы резко опускаются на мой рот, его язык находит мой, когда он погружается в меня. Вспышка боли ослепляет меня, и я наполовину плачу, наполовину стону ему в рот. Он останавливается там, глубоко внутри меня, но его губы остаются на моих, унимая боль.

Он целует и целует меня, пока я не начинаю задыхаться.

Когда он, наконец, отрывается от моего рта, его глаза пробегаются по мне.

– Ты в порядке? – спрашивает он низким голосом.

Я с трудом могу говорить. Моя киска пульсирует, болит и ноет странной смесью боли и удовольствия. Наполненная им, я пытаюсь приспособиться к нему, но мне кажется, что он порвал меня на две части.

– В порядке, – задыхаюсь я.

– Я стараюсь быть нежным, Пьюрити, – стонет он. – Я действительно стараюсь. Ты чертовски узкая.

– Ты обещал, что не будешь нежным, – я выгибаю свои бедра напротив него, делая акцент на своих словах, и через меня проносится боль, но уже не такая сильная, какой была минуту назад. А после за этим быстро приходит возбуждение, когда мой клитор трется об него.

– Блядь, я не хочу тебя порвать, – грубо говорит он. – Ты просто чертовски узкая.

Обеими руками прижимая мои руки к моей голове, он начинает раскачиваться напротив меня, и я встречаю его крошечными толчками.

Он настолько огромный, что, кажется, будто он проткнет меня насквозь, но уже скоро боль проходит, и остается одно лишь удовольствие, когда я растягиваюсь, чтобы соответствовать ему. Вскоре я стону и выгибаю спину, чтобы поцеловать его, пока он движется внутри меня. Его рот накрывает мой, и я растворяюсь в нем, а мое тело, кажется, плавится под ним.

Его руки на моих плечах, он медленно начинает глубже трахать меня. Мы двигаемся в едином ритме, который кажется мне самым знакомым в мире. Такое чувство, что я была создана, чтобы находиться под ним.

Чувство, что я была создана, чтобы принадлежать ему.

Все это время он бормочет, рассказывая мне, какая мокрая моя киска, насколько я тугая, как сильно я сжимаю его член, будто я была создана специально для него. Тепло медленно заполняет каждый дюйм моего тела, пока я не теряюсь в нем. Я двигаюсь вместе с ним, мои глаза находятся напротив его глаз, и, несмотря на то, как сильно я хочу взорваться, мне хочется, чтобы это никогда не заканчивалось.

Я слышу, как говорю грязные слова; слова, которые я никогда не ожидала произнести своими устами.

– Трахни меня сильнее, – я умоляю. – Трахни свою грязную маленькую девочку.

– Блядь, этот грязный маленький ротик, – предупреждает он. – Я вымою его своей спермой.

Я так близко. Я так близко, так близко, так близко.

– Кончи внутри меня, – умоляю я, каждое слово перемежается его толчками. – Наполни мою тугую маленькую девственную киску своей…

– Грязная, – рычит он.

Толчок.

– Маленькая, – говорит он.

Толчок.

– Девочка.

И я кончаю. Ничего не могу поделать с собой.

Интенсивность ощущений захватывает дух. Я кричу, взрываясь вокруг него, а он снова и снова входит в меня, громко рычит и выкрикивает мое имя. Тепло наполняет меня, и я обнимаю его своими ногами, чтобы притянуть еще сильнее, когда выкрикиваю свой оргазм до тех пор, пока у меня не остается сил даже на то, чтобы застонать.

Когда он падает на меня, кажется, что проходит целая вечность, прежде чем кто-то из нас приходит в себя.

Наконец, он мягко прижимает свои губы к моим.

– Ты в порядке? – шепчет он.

Смех вырывается из моего тела.

В порядке ли я?

Я чувствую себя в равных частях легкой, как перышко, которое вот-вот улетит, и как полностью истощенная девушка, тело которой вот-вот срастется с кроватью. У меня кружится голова, тело будто парит в воздухе, а я ужасно уставшая.

– В порядке.

Его палец ложится на мою щеку.

– Ты плачешь, – говорит он мне.

Я даже не подозревала об этом.