Текст книги "Кровь песков (ЛП)"

Автор книги: С. К. Грейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

У конюшен Келваданских всадников стоял электрический покой – большинство коней ещё на охоте. Я уже успела поставить Дайти и снова прошлась щёткой по его и без того бронзовому, натёртому до блеска боку – просто потому что ему нравилось, – когда донёсся голос. Даже сквозь несколько стен он звучал громко: разгорался спор в большом деннике на конце длинного узкого корпуса.

– …мертв. Уже десять лет. Я больше не могу смотреть на горизонт и ждать, что он вернётся.

Голос обычно смеющийся – сейчас грубый и жёсткий: Каюс.

– Ты так легко готов отказаться от нашего сына?

Я едва не ахнула, ладонь сама зажала мне рот. По тону не перепутать – королева Джиневра. И никогда я не слышала, чтобы она упоминала ребёнка.

– Это не «сдаться». Это – принять правду.

– Ты не была там. Ты его не слышала. Он звучал как Эрикс. Старше, но всё тот же Эрикс.

Пауза. Шорох. Я прижалась к стенке денника Дайти, боясь пропустить хоть слово. Часть меня шипела, что это не для моих ушей, но мысль о сыне в королевской семье тянула сильнее. В конце концов, и я несу ту же ношу их крови.

– Ты и правда помнишь его голос? – Каюс стал тише, и я ловила звуки. – Думаю – помню. Но с каждым днём он тускнеет, будто солнце выедает краску с ткани. Единственное, в чём уверен, – как он сидел в седле. Как будто мог обогнать само время.

– Он ещё там. Вайпер в маске – клянусь, это он. Иначе зачем ему прятать лицо?

– И даже если так? – голос Каюса взвился. – Змей лорда Аласдара – это всё ещё наш сын? Даже если он носит лицо Эрикса? Он не тот. Не после того, что, как говорят, сделал. Не после того, как мы его потеряли.

Грудь стянуло; шерсть Дайти расплылась – я бессознательно привалилась к нему. Он мотнул головой, бил копытом, а я выпрямилась, мир кружился.

Человек в маске – тот, кто привёз меня на смерть, а в итоге дал причину выжить, – сын Каюса и Джиневры.

Эрикс.

Странно давать ему имя. Месяцами он был в моей голове символом, не человеком. Бесплотной чёрной фигурой, безымянной угрозой Келвадану. Тем, ради кого я тренировалась стоять до конца.

Но я знала, что под металлом – человек: я видела эти бездонные глаза в лунном свете; чувствовала тепло его ладони у горла, когда мир сужается до дыхания и стали. Этот взгляд приходил в мои сны чаще, чем мне хотелось, – наверное, потому что он был первым, кого я встретила после долгого одиночества. И – потому что я боялась, чем обернётся его победа для Келвадана.

«Эрикс», – беззвучно сказала я. Верным казалось знать имя того, кто первым узнал моё, даже если знание резало, как лезвие.

– Мы должны попробовать, – снова королева, теперь – почти просьба. – Если мы просто…

Дверь конюшни распахнулась, и ввалился смех, лёгкий говорок – возвращались охотники. Подслушивать больше не выйдет, но и так голова гудела.

Я выскользнула из конюшен, только кивнула рекрутам – кто хвастался добычей, кто причитал о неудаче. Я думала о следующих неделях – и знание, с кем я на самом деле сражаюсь, легло тяжёлым камнем под рёбра.

На следующий день соревнований не было. Гостям города впервые дали без перерыва пройтись по рядам временного рынка. Я сидела в лавке Невена как в тумане, едва ловя его просьбы, пока перекладывала свёртки ткани. Перед руками налился свинец – как камень городской стены. Сабля в них была бы сейчас бесполезна.

Усталость была не от вчерашней охоты – от мыслей. Я знала, что надо спать – впереди новые испытания, – но сон не шёл. Стоило закрыть глаза – я распахивала их, боясь, что Вайпер снова придёт во сне. Раньше эти ночные появляния сбивали меня со счёта, но теперь, когда я знала, что человек, с которым я делилась странно близкими разговорами, – сын королевы, внутри пустело. Пустоту тут же хотелось забить злостью: как он мог уйти из такого дома, только чтобы вести войну против него и отобрать у меня единственную надежду на принадлежность.

Я думала, что должна принять решение, прежде чем снова встретиться с ним, – только не знала, какое. Я обязана выйти против него в Испытаниях и победить – кем бы он ни был под маской. Но образ, вспыхивающий в голове, метался: то бесликый воин – больше жизни, с руками в крови; то мужчина под металлом, чью мать просто хочет верить, что он вернётся.

– Я просил синюю ткань, Кира, – а если жара совсем меня не доконала, это красная, – заметил Невен. Я глянула вниз: так и есть.

– Прости, – буркнула я и поспешила за нужным свёртком.

Невен прищурился – не зло, но так, будто видел сквозь кожу клубок мыслей. Он уже раскрыл рот, но знакомый голос перебил:

– Кира!

Я обернулась: Хадеон стоял посреди пылёной «улицы» между рядами. К счастью, свои снежные меха он сменил на лёгкий клановый плащ, прячущий белую кожу от солнца. Под ним – распахнутая у горла туника, из которой выглядывала светлая полоска волос на груди.

Я невольно улыбнулась, несмотря на всё.

– Ну как вам Испытания?

Его внимание встрепенуло что-то под грудиной – вместе с надеждой. Может, его тёплость ко мне означала, что его можно склонить на сторону Келвадана.

– Жарко, – признался он, обмахнувшись и криво улыбнувшись. – Лайалл решил торчать в дворце и не высовываться, если только нет боя посмотреть. А меня любопытство выгнало. Хотелось увидеть, что кланы привезли. Проведёте?

Я покосилась на Невена – была готова сказать Хадеону, что нужно помогать в лавке. Но Невен только приподнял брови, и улыбка тронула уголок губ:

– Иди, погуляй. Ты заслужила хоть каплю праздника, раз уж сама в нём участвуешь.

Я кивнула благодарно, обогнула скамью с тюками и вышла к Хадеону. Он улыбнулся по-дружески и предложил мне показать дорогу. Я почти чувствовала взгляд Невена в спину, обернулась – а он уже принимал следующего покупателя.

– А это что? – Хадеон остановился у низкого стола с украшениями. Фиолетовый стяг над шатром показывал клан Вектурна – и в работах повторялся их пёс.

Я посмотрела на вещицу, на которую он указал: плоский серебряный диск с оскаленной собачьей мордой. Глаза сверкали тёмно, как огонь из глубины земли. Я наклонилась – блеск давали крошечные камни.

Хозяйка киоска кивнула, и я взяла брошь в руки. На обороте – мощная застёжка.

– Ими скрепляют капюшон, – объяснила я. Я сама таких не носила: большинство просто перекидывает край ткани, когда солнце злое, но для праздников дарёные застёжки надевают.

– Эта – особенная, – подалась вперёд торговка; узловатая рука с солнечными пятнами постучала по резьбе. – Глаза из кровавого стекла.

– Кровавого стекла? – переспросил Хадеон, склоняясь ближе.

Пока он заглядывал через плечо, его ладонь легла мне на поясницу, мизинец задел кожу в щёлке между укороченным жилетом и брюками. Мышцы свело сами собой – голая кожа в незнакомом месте, – но Хадеон не заметил: смотрел на застёжку. Я вдохнула и отпустила зажим. Мне нельзя было шарахаться – слишком многое зависело от того, расположим ли мы его к себе.

– Для кланов это – одно из самых ценных, – зашептала торговка, как секрет. – Песок пустыни смешивают с кровью и обжигают. Эти сделаны с кровью самого вождя Вектурны. Твёрже алмаза. Носишь – магия пустыни сильней, и её благоволение рядом. Обруч Чемпиона, которым увенчают победителя, усыпан кровавым стеклом, огранённым под камень. Говорят, его делали из крови первого лорда, пересёкшего пустыню.

Я наклонила голову, вспоминая. Лорд клана Падра носила саблю с кусочком такого стекла в навершии – когда я была с ними. Шептали у костра, что сила камня позволила ей свергнуть прежнего вождя и возглавить клан.

Две огромные пластины кровавого стекла, самые большие из виденных мной, – закрывали вход в гробницу Аликс на вершине дворца.

– По мне – как тёмные рубины, – равнодушно пожал плечами Хадеон.

– Я пока не ищу способов усиливать магию, – сказала я и положила застёжку.

– А что вы ищете? – Он убрал ладонь с моей спины и взял другую безделицу. Тело отпустило, но привычного облегчения от прекращения чужого прикосновения я не ощутила. Может, я и правда учусь жить ближе к людям. А может, дело в Хадеоне – рядом с ним трудно напрягаться.

– Может, серьги? – Он поднёс к моему лицу пару серебряных подвесок, прикидывая.

Солнце уберегло: щёки и так тёмные, но кровь всё равно плеснула.

– Я не очень по украшениям, – призналась я. – И уши не проколоты.

– Просто своего не видели, – не отступал он. Теперь пальцы нашли золотой наруч в виде свернувшейся змеи. Он надел его мне на левое плечо – точно в впадину между бицепсом и дельтой.

– Ей идёт, – отметил, любуясь. – Я ещё в первый вечер понял: золото к вам ложится.

Я вскинула взгляд удивлённо. Ужин с послами был много недель назад; я почти забыла золотую пыль на щеке и нижней губе – хотя отмывалась потом неделю.

Хадеон и бровью не повёл, повернулся к торговке:

– Сколько?

Я не успела возмутиться суммой: он уже высыпал монеты. Я плохо дружила с монетами и их весом, но даже мне было ясно – отдал маленькое состояние. Торговка ждала торга – у кланов так принято, – но он просто улыбнулся мне широко, будто не позволил себя ободрать за блестящую бесполезную штучку.

– Зачем вы это? – правая ладонь сама легла на металл – он быстро грелся на коже.

– Говорят «спасибо», – заметил он и уже скользнул к следующему шатру. – И, как я говорил, не вредно быть на хорошем счету у будущего Чемпиона Пустыни.

– Я ещё не Чемпион, – догнала я. – Всего лишь прошла первый круг. Кто знает, что будет завтра.

– Я как раз хотел спросить: вы не догадываетесь, что за испытание?

– Никто не знает. Так честнее: проверяют умение и благоволение пустыни, если не дают подготовиться.

– Жаль. Я был бы рад подсказке, – легко сказал он, хоть и звучал искренне разочарованным. Я сама старательно не думала о завтрашнем: лишь приказ – явиться к воротам на рассвете. Теперь тревога вернулась разом, как удар под дых.

– Чем так пахнет? – спросил Хадеон, оглядываясь – мой смутный вид он не заметил.

Я тоже вдохнула – тёплая тягучая сладость, пряности, щекочущие нос. Я указала на соседний киоск, у которого жарило глиняное жерло.

Мы подошли; запах стал почти знакомым, только пряности добавляли чужого.

– Фаршированные финики? – предложил пекарь.

– Пахнут чудесно, – кивнул Хадеон и тут же отсчитал монеты за стопку блестящих плодов.

Он протянул их мне, сам закинул один в рот. Рука моя протянулась автоматически: я не привыкла отказываться от еды. Но, когда сладкий соус потёк по пальцам и запястью, я вспомнила – финики я не люблю. Слишком много дней, когда это было единственное, что было.

Хадеон, разумеется, не знал. Он улыбался и тянулся за ещё одним:

– Божественно.

Я кивнула и послушно прожевала. Он никак не мог знать о моей неприязни. Один-единственный раз я говорила об этом – и то во сне.

От этой мысли по шее побежал холодок. Я обернулась – и успела поймать металлическую маску Вайпера у соседнего ряда. Он взглянул на меня – и тут же свернул и исчез.

Я взяла ещё один финик и разжевала зло, позволяя липкой сладости вытеснить из головы уязвимость ночных разговоров.

Глава 15

ЭРИКС

Я стиснул зубы и старался не мерить шагами свой тесный шатёр. Зефир недовольно каркал – мои круги будили его от дремоты. Эти дни отдыха между состязаниями терзали хуже жара. Сабля отточена так, что перережет волос. Шерсть Алзы лоснится так, что режет глаза. А до ночи – ещё часы и часы.

Паузы между испытаниями – давняя традиция: кланам нужно время торговать и перемешиваться, а не только реветь за своих. Но в нынешней пустыне это выглядело глупостью. Я наверняка не единственный, кто чешется – саблю в руку, лошадь под себя – и вперёд.

Зефир переливчато свистнул: даже когда я коленями в ковре и пытаюсь вымолить у себя терпение медитацией на цель, беспокойство ощутимо. Я рыкнул, поднялся и выскользнул наружу. Маску надел ещё в одиночестве. Этот щит хоть как-то отделял от гомона девяти кланов вокруг – хотя и не настолько, как хотелось.

Собирался уйти от стана в пески – чем дальше от стен, тем тише шёпот у основания черепа, – но ноги сами повернули к самой людной полосе временного рынка.

Мне там нечего было хотеть. Лучшими клинками меня не соблазнить: сабля – единственное, что у меня есть, помимо маски, и лучше неё ничего не будет. Одежда на мне одна и та же серая. Жрать на виду я всё равно не стану – не снимаю маску.

И всё равно шаг за шагом я входил в людской поток, а в голове на ходу рождалось оправдание: может, стоит перемешаться с теми, кем скоро будет командовать лорд Аласдар, – подсмотреть характер кланов; или унюхать слабое место Келвадана.

Сквозь толпу я шёл легко: стоило кому поднять глаза и увидеть металл на моём лице, как передо мной раскрывалась чистая дорожка. Я фыркнул: в такой тишине вряд ли узнаешь что-то о людях – разговор глохнет, едва я прохожу. Я перенёс вес, готовый развернуться и уйти в песок, как изначально хотел, – и увидел её.

Кира стояла полубоком к торговцу у подносов с фаршированными финиками; запах пробивался даже сквозь металл. Всплыло чужое – её лицо через огонь, совсем в другом мире, и фраза, что она не любит финики. Но то был сон. И всё же, когда она потянула лакомство к губам – я неосознанно проследил, как губы смыкаются о пальцы, ловя пряный сок, – я почти видел морщинку у переносицы и лёгкий изгиб носа.

А затем она улыбнулась своему спутнику. Светловолосый мужчина протягивал угощение. Не пустынник и не горожанин – явно. Значит, посол. Или богатый купец: только они пересекают горы. Узел магии у основания черепа скрутило: что бывшая изгнанница делает с послом? И в этот момент Кира резко повернулась и посмотрела прямо на меня – будто я позвал по имени.

Я развернулся на каблуке и тяжёлым шагом пошёл назад, пока не увидел её реакцию. Долгая прогулка по пустому – то, что нужно моим мыслям. Не завидую Кире – коротать досуг, развлекая послов… Какой-то тонкий голос в глубине заметил: вот она, жизнь, что могла быть моей, не уйди я из Келвадана десять лет назад. Не та жизнь, что мне нужна.

Желающих выстроилось меньше, чем на охоту, но очередь всё равно тянулась десятками всадников и в длину, и в глубину. На этот раз задания не объявляли заранее: лишь велели явиться на рассвете с конями и тупыми клинками.

Из-под арки вышли несколько фигур. Взгляд мгновенно нашёл самую низкую. Королевскую осанку я узнаю, как бы ни хотел выжечь её из памяти. Я заставил себя отвести глаза – вслед за ними показались люди с большим сосудом; по тому, как навалились, – тяжёлый. Последней шла Адерин; лица не разглядел – и так ясно, что её взгляд бегал по линии участников, вылавливая опасность для королевы.

– Всадники! – подняла руки королева. Слова не были нужны – все и так замерли, едва она вышла. Но голос у неё – поставлен: невысокая, а слышно всем. – Сегодняшнее испытание проверит не только личное мастерство, но и хитрость, и умение работать вместе.

Я повёл бедром в седле. Вайпер не сотрудничает. Вайпер командует.

– Вы будете разделены на пять команд. Каждая получит задачу: добыть один из четырёх флагов, укрытых на равнине за городом. Флаг достаётся той команде, чей всадник первым захватит его. Всадники команды, оставшейся без флага, выбывают из Испытаний.

Тихая рябь пробежала по рядам. Такое бывало: задания, где победа – коллективная. Но в такой степени зависеть от прочих… меня – и не только меня – коробило.

– По одному подходите и берите из чаши камень, – сказала Адерин, указав на глиняный горшок у ног королевы. – Цвет краски определит, в какой вы команде.

Мы стянулись в неровную очередь. Каждый спрыгивал, доставал плоский камень – и отступал, уступая место следующему жребию.

Когда дошла моя очередь, я соскользнул с Алзы. Тяжесть королевского взгляда легла на затылок. Я не поднял на неё глаз. Не хотел давать шанс увидеть хотя бы проблеск серебра – и так не сюрприз. Ей хотелось вычитать в моих плечах сына – в то время как я тянусь к сосуду за камнем. Она примет глаза за знак, что того Эрикса от Келвадана отделяет только лист металла. Ошибётся. Эрикс из Келвадана умер – его закопало где-то на пути к морю.

Перчатка сомкнулась на камне. Я вынул его: серое – и косой мазок красной краски. Кивнул, будто о чём-то договорился, взлетел обратно на Алзу и влился в толпу.

Я попытался следить, кто куда попадает. Коренастый Тибел – синий. Женщина из Оту́ш – ко мне, красный. Потом бросил – пальцы сами перебирали гриву Алзы. Не важно, кто рядом и кто напротив. Я добуду флаг. Мне нужно.

Вопреки себе, я поднял взгляд, когда у сосуда остановился знакомый кроваво-рыжий жеребец. Фигура спрыгнула легко – хотя от его холки до земли далеко. Пальцы в гриве Алзы застыли, когда Кира наклонилась к сосуду.

Красная вспышка в её ладони – и невольная туга мышц. Сердце сбилось с такта.

Кира подняла голову и посмотрела на королеву – край капюшона закрывал часть лица.

Линия двинулась. Кира растворилась в толпе – я благодарно принял этот маленький перерыв, пока магия крутила в горле, грозя увлечь ум. Я сжал рукоять тупой сабли так, что через перчатку она прорезала ладонь, и втолкнул бурю назад. Как и прежде: команда значения не имеет. Я сделаю своё.

Когда последний вытянул камень, Адерин крикнула сортироваться по цветам. Я оказался на краю красного круга; добровольцы раздавали полосы ткани – на бицепс. Я завязал свою и – сам того не желая – нашёл взглядом Киру напротив: она делала то же самое.

– У вас пять минут, чтобы договориться, – объявила королева.

Шёпот пошёл волной: клочья планов, реплики внутри круга. Команда тут же распалась на кучки – спорить, как лучше брать флаг. Я стиснул зубы. Нас – с два десятка.

– Тройками, – сказал я. Не крик – но твёрдо. Звук разошёлся из-под маски и срезал шелест. – Разделимся на тройки: накроем большее поле и не оставим одиночек, если придётся биться с другими.

Пауза натянулась. В воздухе шалили перепутанные нити магии – между нуждой объединиться и нежеланием слушаться меня. Потом – шевеление: всадники стали сбиваться по трое, коротко переглядываться, называть имена.

Чьё-то колено ударило в моё. Я вздрогнул – и упёрся в золотой взгляд. Кира подвела Бладмуна к Алзе так близко, что та инстинктивно хотела отъехать – память о воспитанности боевого жеребца. Если Бладмун и узнал мою кобылу, вида не подал.

– Ты явно привык отдавать приказы, – заметила Кира. Голос – с зубцом.

– И кстати к тому, что тебе, как всаднице Келвадана, привычнее их слепо выполнять. – Слова сорвались, прежде чем я прикусил язык. Моё личное к великому городу не обязано мешать плану лорда Аласдара.

– Я ничья, – отрезала она. В голосе – вызов. И… тень печали. Почти заставила меня сбиться.

– Есть другой план – предлагай. – Я указал на собранную толпу: тройки уже выбирали направления. Я бросил ей открытый вызов – попробуй, отмени мой приказ.

Она удивила меня, качнув головой:

– Нет. План хороший. Я – в твою тройку. Кто-то должен присмотреть за тобой.

Я моргнул. Скулы свело. Магия – зашептала, довольная. Может, и к лучшему держать её рядом – изгнанницу, слишком быстро вжившуюся в Келвадан и решившую встать против меня. А может, просто кровь радовалась обещанию драки – пусть и понарошку.

– Нужен третий. – Я оглянулся: большинство отступило от нас, будто от ямы натянутой тетивы. Один из Оту́ш робко выступил.

– Я с вами, – сказал слишком ровно – как будто ему стоило труда не показать, что страшно.

Мы с Кирой только кивнули. Тишина между нами стала гуще.

– Аслан, – представился он.

– Кира, – отозвалась она и посмотрела на меня.

Я не назвался. Для них я – Вайпер. Других имён у меня нет.

Крик отсёк разговор:

– Время! Всадники! Захватите флаг – или выбываете!

Королева ударила в малый гонг. Гул копыт заглушил колокол раньше, чем отзвуки упали.

Не дожидаясь, куда захочет двинуться наша троица, я уколол Алзу – диагональю от города, между горами и точкой, где солнце вывалилось из-за края.

Пусть пустыня ведёт. Кира, если ей так нужно за мной присматривать, – пусть успевает.

Тяжёлый такт справа сообщил: успевает.

– Без совета, куда ехать? Ты и правда никого не слушаешь, – поддела она.

Зуд заживающих ожогов на спине напомнил: слушаю больше, чем ей знать. Я молчал.

– Возражаешь против моего курса? – бросил я.

Мне хотелось видеть, как она думает, краем глаза. Маска резала периферию; голову поворачивать не стал – не дам знать, что слежу. Это была проба: слышит ли пустыню, как она шепчет направление. Если да – достойный соперник. За таким и самому смотреть стоит.

– Направление – как направление, – ушла от ответа Кира.

Мы замолкли. Лошади держали бодрый ход; группы рассасывались по равнине.

Через время Кира оглянулась:

– Аслан отстаёт.

Я не сбавил.

– Он мне не нужен, чтобы разрулить встречу.

На миг Кира задержалась, будто колебалась, – и вновь поравнялась со мной. Я проглотил сухость: лишь бы её близость не отвлекала. Отгородился от тела рядом и протянулся к переплетению пустыни – найти нить к цели.

Вместо обычного ковра – тугой клубок, как узел переката. Словно мы вышли к узлу течений; выдернуть правильную жилку – невозможно. Голоса загудели в голове, перекрывая удары Алзы.

Я тряхнул головой. Кашель в сознании не стих. И тут – голос послушнее, плотный, как солнечный клин через щель в тенте:

– Там. – Кира показала.

Я повернул туда – и, правда, на горизонте дрожал кровавый мазок: знамя на ветру.

Без слова я пустил Алзу в карьер. Но жеребец рядом уже выстрелил; Алза сама рванула – держать.

Если бы я был хуже в седле или Алза – хуже лошадь, было бы туго. Кира ехала так, будто родилась в стременах, а боевой жеребец под ней плыл силой.

Я лёг вперёд, руки – на крепкие плечи кобылы. Под грудиной шевельнулась магия – как всегда, когда даёшь Алзе лететь. Но в этот раз это не то нечто, что нужно душить. Мы тянулись за большИм конём; шёпот в голове множился – но в этой какофонии звучала радость. Хвост жеребца хлестнул по маске; на миг я почти захотел почувствовать его по коже.

Взгляд поймал пыль слева – и редкая тишина, что приходит в погоне, разлетелась. Соперники на флаг.

Я подвёл Алзу на перехват. Кира выпрямилась, тоже заметила отряд – и ушла следом.

Сокращая дистанцию, я насчитал пятерых. На руках – зелёные повязки. Мы шли быстрее, но они были ближе к цели. Я выдернул тупую саблю, готовясь связать их и не дать никому вырваться к знамени.

Они потянулись к оружию – поздно. Я отвёл клинок в сторону, и Алза, вздрогнув, резко нырнула за круп зелёного – плоским ударом в грудь. Хруст ключицы и тело, летящее из седла. Не задерживаться.

Разворот – второй. Он держался крепче: успел поймать мой широкий замах. Я размахом отвлёк – и ногой зацепил его ногу. Алза – умница – подыграла. Всадник сложился и вывалился на песок.

Я поднял голову – двое зелёных уже мчали к флагу. Прежде, чем броситься за ними, третий встал мне на срез.

Кира – ушла на левую дугу. Сабля у неё так и не вышла из ножен – да и не собиралась, кажется. Она просто выстрелила из седла – и приземлилась на чужого коня. Рука – под плечи – и рывком стащила его вниз, в песок.

Я вернулся к своему. Парировал несколько его выпадов – и врезал свободной рукой по челюсти. Он сложился через шею лошади и медленно сполз в песок.

Я снова глянул вперёд – и внутри тихо заорал. Пятый зелёный летел к знамени без помех. А Кира… бежала по спине его коня поперёк.

Пески, что она творит?

И увидел: шестой всадник с красной повязкой. Аслан держал курс к флагу – а она явно резала ему дорогу.

Меня ударило – стаей адаксов, лбом в грудь: если наша команда проиграет, я лишусь шанса на обруч. И Кира это понимала.

Беззвучный крик, и я врубил Алзу в погоню – туда, где все четверо сходились на одной линии к знамени. Оно торчало на гребне дюны; вокруг – ловушки: каменное кольцо – достаточно высоко, чтобы перепрыгнуть мог только мастер; в песке – заострённые колышки; ямы, что легко пропустить, если глаз на противнике. Все мы вынуждены были сбавить, лавируя.

Я доверил Алзе выбирать безопасную траекторию и держал взгляд на Кире. Она уже почти настигла Аслана; тот – и зелёный – были в нескольких сотнях метров от флага – ближе, чем я. Алза быстра, но отыграть столько – трудно.

Аслан – наша лучшая ставка, если только Кира не собьёт его. Надо было остановить её.

Алза почти поравнялась с носом её жеребца, когда я увидел это – пятно иного цвета: зыбучие пески, если умеешь читать пустыню. Любая мысль, кроме одной, вылетела: Кира. Остановить.

Я выбросил себя из седла. Мой вес врезался в неё. Руки сомкнулись вокруг её корпуса – и инерция утащила нас через круп её коня – прямо в зыбучую яму.

Она взвыла – живым звуком; выгнулась и дернулась так, что перевернула нас. Но я не отпустил. Песок принял меня первым; её вес вдавил сильнее – и тут же потянул её следом.

Я тут же разжал руки, распластался и задвигал ногами – чтобы не уйти глубже. Песок уже дошёл до плеч. Мы лежали вплотную: её спина – к моей груди. На краю сознания подступала паника – и вдруг в голове стало странно тихо. Как будто там появилось место.

Я пытался собрать мысль; магия закрутилась – но вместо выхода из ямы дала лишь тепло и виток у висков.

Крик Киры прорезал тишину – и едва не утянул меня так же, как песок:

– Дайти!

Она шевельнулась – её руки были не связаны, моё падение приняло на себя удар. Её корпус ушёл вперёд. Я вытянул шею и только успел заметить золотого жеребца над кромкой: он подставился, и Кира, уцепившись, выволокла себя из ловушки.

Надеюсь, я задержал её достаточно, чтобы она не помешала Аслану взять знамя. Я раскрыл рот – звать Алзу – не знал, как вытянусь без рук. Поздно.

Последнее, что я увидел, прежде чем песок сомкнулся над головой, – хмурый взгляд Киры, присевшей у копыт своего коня.

Глава 16

КИРА

Если я ничего не сделаю – через несколько секунд угроза Вайпера для Келвадана исчезнет. Даже если лорд Аласдар и клан Катал не оставят мысль уронить Великий город, тяжесть у основания шеи – знание, что встреча с Вайпером неизбежна, – спадёт.

Чёрные кончики его перчаток ушли под зыбучий песок. Я перевела взгляд к знамени. Зелёный всадник и Аслан сцепились, решая, кто вырвет флаг и проведёт свою команду дальше. Я ухватилась за гриву Дайти, готовая взлететь в седло и рвануть к флагу. Если Вайпера не станет, ничто не мешает надеяться, что красные возьмут верх и останутся в Испытаниях.

Но прежде чем я поднялась, мой взгляд поймал его кобылу – она металась у кромки зыбуна, визжа от ужаса, как только что исчез её хозяин. От этих криков у меня свело желудок, подступила волна тошноты.

Я застыла, мечась глазами между схваткой на горизонте и тёмной пастью песка, где мгновение назад исчез Вайпер. Казалось, Аслан вырывает преимущество. В следующее же мгновение я стала разматывать с головы и плеч длинную ткань капюшона.

– Пески… – выдохнула я. – Вот я и делаю это. Пусть пустыня простит.

Ловко обвязала один конец вокруг шеи Дайти. Другой несколько раз намотала на левую ладонь и кое-как, одной правой, завязала узел. Лучше бы за пояс – но ткани капюшона не хватало. Обойдусь.

– Только не дай мне там умереть, – пробормотала я, глядя вниз в тёмную воронку, чувствуя, как сердце взлетает к горлу.

Дайти ударил копытом и фыркнул – как будто оскорбился: при нём я не погибну, пока у него есть хоть слово в этом деле.

Не давая себе передумать, я вдохнула и прыгнула.

Песок сомкнулся сдавливающей тяжестью. Сейчас утягивало быстрее – я ушла ногами вперёд, тело предлагало меньше площади, чтобы зацепиться. Мир потемнел. Я забилась, неуклюже, будто во сне, – движения вязли, мокрый песок держал, как клей. Вайпера я не чувствовала.

Я старалась прыгнуть рядом с тем местом, где он ушёл. Но вокруг – только давящая масса. Острый страх подкатил к горлу, я заставила себя не раскрывать рот и не закричать.

Когда судорожные рывки уже превращались из поисков в панику, под пальцами попалось твёрдое. Я нащупала конечность, провела выше – мощный торс. Нашла. Обвила его правой рукой, сжала изо всех сил – и во мне поднялась новая, чужая сила.

Пустыня не заберёт меня сегодня.

Я дёрнула левой – тянущая связь с Дайти натянулась. На мой сигнал пошла отдача: он, всем весом, начал вытягивать нас.

Песок сопротивлялся, будто живой, вцеплялся крепче, чуя побег. Вайпер стал выскальзывать; я вцепилась ногами, пытаясь прихватить его бёдра. И тут он удивил.

Оказался в сознании – руки обняли меня, сжали неожиданно крепко. Несколько секунд растянулись в вечность: враг и я сплетены, и вот моя голова прорывает поверхность. Я глотнула воздух, закашлялась песком. Дайти тянул назад неумолимо. Я перевалилась через край, моргая, сбивая ресницами прилипшие зёрна, – избавиться от песка на коже казалось такой же надеждой, как вычерпать море ладонью.

Сев на край, я подцепила Вайпера подмышки, помогая ему выбраться – он всё ещё кашлял, хватал воздух, не в силах подтянуться сам. С сочным чмокающим звуком, словно зыбучка возмутилась, что добычу отняли, он вырвался целиком.

Без сопротивления песка Вайпер навалился вперёд, сбил меня и прижал всем весом. Я застыла. Широкие плечи затмевали небо, но в этих дёргающихся от кашля вдохах было что-то… хрупкое.

Я вдохнула, несмотря на песок в ноздрях, готовясь погасить привычную волну лихорадочной, рвущей мозг магии от любого прикосновения – а уж от такого-то, всем телом – тем более.

Но удара не последовало. Магия лишь дрогнула – как затаившийся каркал, с застывшими мышцами, готовый к броску, но неподвижный. В нос ударил пот и металл, и под ними – соль и сандал.

Мгновение лопнуло, когда Вайпер перекатился в сторону, убирая тяжесть, что держала меня прикованной. Он согнулся, спиной ко мне, и, шаря перчатками, сорвал капюшон, рванул ремни, крест-накрест шедшие по затылку. На солнце я увидела – волосы не чёрные, как мне казалось, а тёмно-каштановые; дай им выгореть – блеснут рыжиной.

Судорожный вдох и азартное сплёвывание выдали: маску он снял – песок под ней душил. Меня неожиданно кольнуло желание схватить его за руку, развернуть, посмотреть в эти ненормально серебряные глаза и спросить, почему он делает всё это и почему мы снова и снова переплетаемся.

Я отвернулась и прищурилась в сторону флага – узнать исход. Тупое принятие накрыло: Аслан уже сидел на своей гнедой, победно выкатывая в воздухе большое красное знамя. Значит, и Вайпер, и я проходим дальше.

Я скрипнула зубами. Отдала возможность выкинуть Вайпера из Испытаний – и ещё злюсь на себя за то, что не до конца разочарована: я тоже иду дальше.

– Ты меня спасла, – ровный голос Вайпера вернул меня. Ни удивления, ни благодарности.

Я искала в голове какое-нибудь объяснение, пока его чёрная кобыла перерывала его волосы, фыркая, проверяя, цел ли.

– Да, – только и ответила я. Больше сказать было нечего.

За стенами Келвадана били барабаны. Ритм вколачивался в череп, заставляя сердце биться в такт. Площадь между шатрами сегодня казалась шире, народ – гуще, чем на городском празднике месяцами раньше: здесь пили и плясали все – и победители, и те, кому сегодня наливали за утешение.