Текст книги "Кровь песков (ЛП)"

Автор книги: С. К. Грейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Сделала несколько стоек, прикидывая. Я знал по себе – равновеснее и смертоноснее оружия не найти, и клинок этот длиннее любого, что я видел. Я никогда никому его не давал, но в её руке он смотрелся как родной.

– Похоже, Келвар что-то компенсировал, – хмыкнула Кира, прокручивая стойки.

– Не знаю. Странное дело, на статуях и картинах в Келвадане он всегда одет, – отрезал я.

Кира рассмеялась, и я упился этим звуком – смешанным со свистом клинка в воздухе. Она замерла и нацелила острие на меня – точно в основание горла.

Я не шелохнулся. Мы уже стояли так, только роли были иные.

– Почему ты меня не убил? – спросила она. Не требовалось пояснений.

– Шёпот в голове… та самая безумная воронка, что грозит меня схлопнуть, если я не проливаю кровь ради пустыни, – случилось так, что, когда я коснулся тебя, всё стихло. Я стал неподвижен.

Кира кивнула, будто понимала без лишних слов:

– Когда твоя рука была у меня на горле, я впервые с тех пор, как клан бросил меня умирать, почувствовала, что живу. Я выживала, но не знала – ради чего, пока что-то не проснулось. Тебе пришлось поднести лезвие к моей шее, чтобы я поняла: у меня ещё есть причина быть.

Странно: я будил её, а она – усмиряла меня.

– Почему не убьёшь меня сейчас? – спросил я.

Острие продвинулось и легло на ключицу. Умереть так – не самый худший конец: глядя на единственную, чья сила может сравниться с моей. И всё же я поймал себя на том, что не хочу. После стольких лет равнодушия к собственному существованию – помимо цели вернуть Сердце Пустыни – это чувство било в голову.

– Ты меня знаешь, – просто сказала Кира. Опустила кончик сабли и вернула её. Я положил клинок рядом.

Колеблясь – оставляя Кире шанс отстраниться – я потянулся к её руке. Но она сама встретила мои пальцы – переплела. Впервые я коснулся её без предлога «тренировка», и что-то тугое в груди разжалось, когда она ответила.

Она шагнула – и опустилась коленями ко мне на бедра. Бёдра обхватили мои, и внезапный жар её тела вызвал нужную реакцию – словно мы с Алзой рвёмся во весь опор и одновременно я впервые за долгие годы сижу совершенно неподвижно.

Высвободив ладонь из того, как оказалось, мёртвой хватки, она медленно потянулась к моей маске. Дала мне тот же шанс, что я ей – когда взял за руку. Как и она, я позволил.

Пальцы нашли кожаные ремешки на затылке, немного возились, расстёгивая. Я не помогал, только следил за дыханием – ровно ли – пока добровольно позволял кому-то увидеть моё лицо впервые с тех пор, как лорд Аласдар надел на меня маску десять лет назад. Это – мой главный доспех, и я позволял этой дикой, прекрасной женщине на моих коленях снять его лёгкими пальцами.

Маска глухо легла рядом, к сабле. На сей раз Кира повела пальцами по линии волос, тронула ту прядь, что всегда падает мне на лоб. Первая оторопь от человеческого прикосновения схлынула – и я понял, что хочу большего, чем её пальцы. Хочу уткнуться лицом в её щёку, в впадинку у шеи. Между грудей.

Будто услышав, Кира подняла взгляд от моих волос к моим глазам. Медленно, нерешительно, взгляд опустился к губам – тот же путь проделали и её пальцы. Осторожно, без промедления, она надавила большим пальцем на нижнюю губу, приоткрывая. Мой учащённый выдох гладил ей пальцы, и меня ломало от того же желания, что, судя по всему, созревало в ней. Её прикосновение сорвало плотину – я собрался в кулак, чтобы не двинуться раньше, чем она решит.

Её губы ударились о мои, и кровь вспыхнула – она целовалась, как дерётся и как держится в седле. Ничуть не робея. Дикая, голодная, неукрощённая. Мы оба были неуклюжи и не привыкли, но запах прогретой солнцем кожи и земляной дух пустыни накрыл меня.

Пальцы Киры вцепились в мои волосы, и из горла вырвался звук, в котором я никогда не признаюсь. Её ногти прочертили по коже головы. Я понял это как разрешение отвечать – ладонь нашла её лицо, большим пальцем я провёл по ее шеи. Другая рука сама легла на её бедро.

Низкое рычание удовольствия вырвалось, когда под ладонью оказалась мягкая грудь – и никакого сходства с костлявой пленницей, какой она была. Она была красива и тогда, просто я не был в состоянии это видеть, и меня согрело знание: теперь ей не грозит смерть от голода.

Кира извивалась у меня на коленях – и дрожь прокатывалась по мне целиком. Вкус её губ захлёстывал. Я мог бы целовать её часами, не уставая, но трение её бёдер о мои звало дальше. Я провёл пальцами от гребня бедра к завязке на штанах, выжидая. Ответом стал жаркий перекат её таза.

Я просунул пальцы под лён, скользнул ниже – и кожа перчатки встретила влажность, уже собравшуюся между её ног. Я простонал: преступление – не чувствовать это собственной кожей.

Я выдернул руку и оторвался от её губ и языка, которые уже с азартом изучали мою челюсть и ухо. Она зарычала – зло и так сладко, что в штанах стало мучительно тесно. Я шикнул – тоном, каким обычно усмиряю Алзу:

– Я хочу чувствовать тебя.

С этими словами я стянул перчатки зубами. Глаза чуть не закатились, когда на коже остался её вкус – мёд и мускус, пропитавшие кожу.

Я не терял ни секунды – вернул ладонь туда, где она была нужна больше всего. Как только коснулся, Кира вжалась, сама настойчиво ища своё. Я отстранился лишь настолько, чтобы увидеть её лицо. Розовый жар под золотой кожей, учащённое дыхание, тёмные пряди, прилипшие к вискам, – дрожь прошла по мне. На её лице была та же жажда.

Она откинула голову и простонала, когда я нашёл нужную точку. Это мгновенно стало целью – услышать снова и снова. Я повторял движение без пощады.

– Эрикс, – моё имя сорвалось с её губ шёпотом и дрожью. От него я бежал всю жизнь, но был бы рад слышать его каждый день – только так.

– Хочу видеть, как ты теряешь контроль, – выдохнул я.

Кира хрипло усмехнулась, все ещё оседлав мою руку:

– Я не в контроле с первой секунды, как встретила тебя.

Я – тоже.

Я не сдержался – второй рукой сжал член поверх ткани: я не хотел отнимать у Киры ни миг, чтобы распутывать пояс.

Я задавал себе ритм её высоким вскрикам и стоном. Как бы она ни избегала пустых слов, она не стеснялась кричать, когда ей хорошо. Чем выше поднимался её голос, тем явственнее плясали песчинки вокруг нас, и я не мог сказать – чья это магия, её или моя. Я был слишком поглощён красным жаром у основания позвоночника и тем, как солнце блестит на её влажной коже.

Я почувствовал её оргазм – в толчке силы, прошедшем через меня, не меньше, чем в горячей влаге, стекающей по моему запястью. Я так был захвачен женщиной у себя на коленях, что свой собственный оргазм осознал лишь когда молния взвилась вдоль хребта, и я, задыхаясь, пролился на ноги Киры, глотая земляной запах её тёплой кожи.

Тут я окончательно пропал.

Глава 30

КИРА

В ту ночь мы оба спали под звёздами. С помощью Эрикса я вытянула из сухого кустарника огонь – своей магией. Он заслонил нас от холода, который накрывает пески, когда солнце исчезает, – мы лежали на циновках по разные стороны от пламени, как за невидимой перегородкой.

Мы не говорили о том, что случилось между нами, – и всё же не казалось, будто мы это игнорируем. Слова просто были бы лишними: сказанного действиями хватало. Здесь, в пустоши, границы между нами размывались – будто их провели по песку, а ветер стёр. В цивилизации придётся начертить заново, но сейчас нас объединяло больше, чем разводило по разным берегам.

Утро взошло чистое, и мы выступили сразу после того, как отработали утренние формы. Мы текли в унисон – как прежде, и иначе: будто магия между нами обострилась после близости. Я вслух удивилась этому, когда мы ехали.

– Ты говоришь, чувствуешь мою магию по всей пустыне, когда я теряю контроль. А теперь, после пути рядом, я начала чувствовать твою. Почему так?

Эрикс повёл плечом. В седле он снова был в маске, но утром занимался без неё.

– Я никогда не встречал никого, настолько же сильного, как я, – до тебя. Ближе всех – лорд Аласдар, но его сила совсем иная. Может быть, двоим самым «магическим» в пустыне проще улавливать друг друга.

Я протянула «хм», чувствуя под его словами что-то ещё:

– Но это ведь больше, правда?

Эрикс взглянул на меня из-за ушей Алзы и помолчал так долго, что я решила – ответов не будет.

– Я этого не понимаю, – тихо признал он.

Я сглотнула:

– Когда я начала тренироваться с келваданскими всадниками и Адерин учила меня формам, было так, словно тело уже их помнило. Я росла в фехтовании куда быстрее, чем имела право.

Я следила за Эриксом, но единственным признаком реакции стало, как сильнее сжались его кулаки на плечах Алзы. Щёки вспыхнули от памяти, как он слизывал с перчаток каждый след меня после того, как коснулся. Я отогнала это и продолжила щупать его словами:

– Думаю, ты разбудил во мне не только магию, когда впервые меня коснулся.

– Будем надеяться ради пустыни, что нет, – отрезал он.

Я уже раскрыла рот – спросить «что ты имеешь в виду», – как воздух рассёк резкий ржач, не от Алзы и не от Дайти. Я вскинула голову к горизонту: одинокий всадник махал обеими руками, привлекая внимание.

Мы с Эриксом одновременно пустили коней на рысь. Рука сама потянулась к кинжалу на поясе, но враг так бы не встречал – незнакомец не тянулся к оружию, пока мы приближались. Поза у Эрикса была настороженной, но не воинственной – он думал о том же.

– Вы из клана Оту́ш? – спросил он, едва нас стало слышно.

Человек помедлил, увидев маску, – инстинктивно подался назад. Слухи о Вайпере доходили и сюда. Но в его взгляде читалась такая нужда, что он выдохнул:

– Вы пришли помочь?

– Ваш всадник рассказал о лавовом вирме. Мы пришли встретиться с ним, – ответила я.

Мужчина помрачнел:

– Только двое?

– Этого хватит, – сказал Эрикс тоном, не терпящим пререканий.

Сомнение так и осталось у того на лице, но он кивнул:

– Я проведу вас в стойбище и расскажу, что знаем о тваре.

Мы последовали за ним через гребень – и за ним открылись тесно сжатые шатры клана Оту́ш.

– Я думал, клан Оту́ш стоит вместе с Падра, Тибел, Вектурной и Джал, – спросил Эрикс. Я бросила на него косой взгляд.

– Стояли, – ответил проводник. – Держались вместе против… – он метнул взгляд на Эрикса и передумал формулировку. – Мы держались вместе, но дичи на всех не хватало. Разошлись, чтобы не выедать один участок и не голодать всем сразу.

Во рту пересохло от слова «голод». Пустыня сурова, но жива – если знать, где искать. Если даже сильные охотники не кормят своих – значит, она иссякает. Я вспомнила Эриксовы слова о пропавшем Сердце – и нахмурилась. Тем более, в книгах из закрытого собрания Королевской библиотеки – том, что собирал Келвар, – всё было о первом переходе пустыни и о том, как он добыл Сердце Пустыни.

Проводник повёл нас дальше. Земля под копытами растрескалась, и кругом торчали странные чёрные наросты – вздутые, пузырчатые, не похожие на камень, веками шлифованный стихиями. Дайти обошёл целую глыбу размером с него самого. Проводник молчал, но лицо его было каменным.

Чем ближе к стойбищу, тем яснее становилась причина его отчаяния. Там, где обычно кипит жизнь – детский смех, лай охотничьих псов, – всё было разлохмачено. Полотно шатров – в подпалинах и рванинах; где-то латали, где-то оставались чёрные пятна. Немногочисленных детей держали прижатым к себе – чтобы не бегали. Коней в загоне было меньше, чем людей.

Мы вышли на середину стойбища. Лица выглядывали из-за пологов, провожая нас – наполовину с надеждой, наполовину с опаской.

У самого большого шатра проводник спрыгнул и крикнул:

– Госпожа Дхара!

Полог откинулся почти сразу – вышла женщина, вооружённая до зубов, с жёсткой искрой в глазу. Лук и полный колчан – за плечом; по поясу – ряд изогнутых кинжалов. В ноздре блеснул золотой кольцо, отражая почти так же ярко, как её прищур.

– Они пришли биться с лавовым вирмом, – объявил проводник и стукнул костяшками по виску, склоняясь перед вождём. Я повторила жест с седла Дайти; Эрикс не пошевелился.

– Питомец лорда Аласдара явился нас спасать или запугивать? – сложив руки на груди, спросила Дхара. – Мы сказали: наш клан не склонят угрозами перед кланом Катал.

– Мы условились: вы присоединитесь к нам, если я выйду из Испытаний победителем, – и я вернулся к вам Чемпионом Пустыни, – объявил Эрикс достаточно громко, чтобы слышали все, кто успел столпиться вокруг.

– На тебе нет обрáча Чемпиона, – заметила госпожа Дхара.

– Их гонец успел добраться до нас с вестью, прежде чем коронуют, – вырвалось у меня до того, как я успела прикусить язык. На языке тут же выступила кровь – я действительно его прикусила. Эрикс резко глянул на меня.

– Это правда?

– Не должно иметь значения, ношу я обруч или нет, – парировал Эрикс. – Если лавовые вирмы поднялись снова, вы и сами видите смысл в объединении кланов, чтобы исцелить пустыню. Её рвёт по швам из-за грехов Келвадана. Мы должны биться вместе, чтобы спасти дом.

По толпе прошёл шёпот; я ловила обрывки:

– Нужно что-то делать.

– Лорда Аласдара и нужно было короновать Чемпионом в прошлые Испытания.

– Клан Катал спасёт пустыню.

Я видела правду беды клана Оту́ш – в слишком худых лицах женщин и детей, в отсутствии молодых всадников. Они уже едва держались – я знала это выживание слишком интимно. Отчаяние толкало их к общему врагу – и я не могла их винить.

Голос внутри возражал: Келвадан – не тот враг. Как, если там дом Адерин и Невена, которые стали мне почти семьёй? Как, если его шпили – маяк надежды и мира, если королева справедлива и добра и приютила потерянную изгнанницу, а её муж так мягок с лошадьми?

Я мысленно видела гобелен над запертыми дверями к усыпальнице Аликс – и держала язык за зубами. Одно было несомненно: этим людям нужна помощь.

– Мы с напарницей отвлечём вирма, пока клан отступит, – распорядился Эрикс. Вождиха ощутила укол – ей не нравилось принимать приказы, – но в словах была правда, и она кивнула. – Пока мы держим тварь, вы уйдёте к клану Катал – там будете в безопасности среди объединённых.

– Мы приготовимся к выступлению и дадим вам место на отдых, – согласилась Дхара. – Выйдем утром.

Как только стало ясно, что сегодня не выступаем, мы слезли с коней. Кланыш двинулся было к нашим тюкам и поводам – помочь, – но я мотнула головой. Дайти чужих не терпит, и я не позволю кому-то заработать копытом по ребрам из-за доброты.

Эрикс тоже отстранил желающих:

– За своей лошадью я ухаживаю сам.

Нас провели к загону – оставить Дайти и Алзу рядом с остальными. Это почти казалось неправильным: блестящие шкуры и гордый ход наших рядом с облезлыми и измождёнными – резало глаз, как ножом. Так ясно было видно, как тяжело им живётся.

– Мы поставим для вас свободный шатёр на ночь, – пояснил провожатый.

Мы остались ни с чем на весь остаток дня – непривычное чувство после скачки напролом. Сидеть без дела я не умела: работы хватало – собирать рваные концы клана к исходу.

Я повернулась к Эриксу – уже открыв рот предложить помощь, – и обнаружила, что он исчез. Огляделась – он уже тянется к дальнему краю загона. Там мужчина и женщина метались вокруг кобылы – та явно мучилась.

Я пошла следом, любопытство тянуло.

Эрикс остановился в нескольких шагах – весь в вытянутой пружине, будто хотел подойти, но не знал как. Я встала рядом, краем глаза отмечая, как сжимаются и разжимаются его кулаки.

Кобыла мерила шагами загон, раздражённо била хвостом. Поднимала верхнюю губу, пятясь, и лягалась, пока пара пыталась её унять.

– Что случилось? – спросила я, подступив ближе. Эрикс завис у меня за плечом.

Женщина подняла глаза, моргнула – два, три раза – и вдруг вгляделась:

– Кира, верно?

Тут растерялась уже я – пока не сообразила, где её видела. Потом вспомнила, как она хлопнула меня по плечу – поздравляя – после нашего поединка на Испытаниях. Имени, правда, не помнила.

– Да…

– Бадха, – подсказала она без тени укора. – Уверена, в тот день ты уложила слишком многих, чтобы помнить всех по именам.

– Но стоит запоминать тех, кто так держит клинок, как ты, – ответила я.

Она протянула мне руку. Мы сцепили предплечья.

– Что с кобылой? – повторила я.

Улыбка Бадхи сползла.

– Это лошадь моего брата, Коо. Срок вот-вот. Он клянётся, что что-то не так, а наш конюший… лавовый вирм унес у клана слишком много жизней.

Я присмотрелась: округлившийся живот, натянутые соски – жеребёнок на подходе. Кобыла ходила по кругу, мотая головой, и снова разворачивалась к нам.

– Я помогу, – вставил Эрикс.

Я оглянулась; он шагнул вперёд, протянул ладонь к кобыле. Та сперва шумно выдохнула ему в пальцы, а потом дотронулась мордой и позволила погладить себя по носу. Я вспомнила: Эрикс – сын не только Гиневры, но и Каюса.

– Вы уверены? – спросил мужчина, теребя руки; я решила, что это и есть брат Бадхи, Коо. – Это же не боевой конь, тут…

Эрикс кивнул, всё так же гладя кобылу и бормоча ей что-то успокаивающее, прежде чем ответить:

– Я… работал рядом с лучшим конюшим, какой есть. Помогал при многих трудных жереблениях.

Коо взглянул на сестру, та – на меня, словно ожидая моего разрешения. Странно было ловить её взгляд как меру, но я ободряюще кивнула:

– Эрикс хорош с лошадьми.

Если он усвоил хотя бы половину того, что знает Каюс, я за него спокойна. За короткие месяцы в Келвадане я видела, как к конюшням шли все – с любой конской бедой, – и он разбирался терпеливо, без суеты. А по тому, как бережно Эрикс обращается с Алзой, чувствовалось: учение отца не пропало даром.

– Тогда буду благодарен за любую помощь, – сказал Коо. – Просто… что-то не так. Я это чувствую.

– Твоя магия тебе служит, – отозвался Эрикс.

Я моргнула. Тонкой ниткой пустила силу вперёд – мимо маяка, которым светит в пустыне Эрикс, заглушая всех – и нащупала деликатную связку между Коо и его лошадью.

Коо фыркнул:

– Толку немного, только и делает, что портит меня – и я избаловал её до безобразия.

– Видно, – вставила я. – Она прекрасная.

И правда: хоть кони клана Оту́ш, как и люди, видали лучшие времена, у неё под пыльной шерстью плотные мышцы – годы заботы не прошли даром.

– Нужны бинты, чтобы убрать хвост, и свежая вода.

– Я сбегаю, – вызвалась Бадха.

Я пошла с ней – помочь нести воду и тряпьё. У колодца в центре стойбища я взялась за ворот, поднимая вёдро. Чувствовала на себе её взгляд и зудела от непривычного внимания – хотелось сжаться, стать меньше.

Наконец она нарушила молчание:

– Не ожидала увидеть тебя в такой компании.

Я покосилась – лицо открытое, без той оценки, которой я боялась.

– Если честно, я тоже. Но Эрикс…

– Ты зовёшь Вайпера по имени? Я думала, его никто не знает. И что у него вообще его нет.

Я прикусила губу – не желая выдать лишнего из чужих тайн. Это казалось нарушением доверия, хоть я ему ничего и не обещала.

Бадха покачала головой на мой молчаливый ответ:

– Никому не скажу, если ты не хочешь. Да и важно ли имя. Просто удивилась, что ты к нему примкнула после того, как закончились Испытания.

Я поморщилась при воспоминании о своей потере контроля:

– Хотелось бы, чтобы ты этого не видела.

– Признаюсь, в том бою я болела за тебя. Понимала, что клан Оту́ш придётся идти под Катал, а, как и нашей госпоже, мне не по нутру кланяться. Я прямо тогда и выехала к лорду с вестью. Но я видела твою силу, и ты была страшна в бою… Наверное, я понимаю, почему вы с ним можете найти общее.

– Эрикс… сложный, – сказала я.

Бадха пожала плечами; я вытянула вёдро – тяжёлое, следила, чтобы не расплескать.

– Если он поможет лошади Коо и спасёт нас от лавового вирма, я не против и пойти за ним.

Я кивнула. Это было похоже и на моё чувство. Здесь, в пустыне, где закон – выживание, стены между кланами и Келваданом казались и менее значимыми, и в то же время выше прежнего. В конце концов, кланы винят Келвадан в своих бедах.

– Понесём к Эриксу и Коо, – сказала я.

Я потащила тяжёлое ведро к загону, Бадха – за тряпьём к шатрам. Вернувшись, Эрикс взял бинты и аккуратно перехватил хвост кобылы, убрав его от крупа. Затем стянул перчатки, засучил рукава и вымыл руки до локтя.

– Держите её ровно, – велел он уже голосом холодной, притихшей серьёзности бывалого воина. – Надо понять, как стоит жеребёнок.

Мы вздрогнули – и послушались без вопросов. Теперь я понимала, почему лорд Аласдар отдаёт ему командование объединёнными всадниками.

Коо встал к голове, шептал, успокаивая; мы с Бадхой – по бокам, удерживая, пока Эрикс встал сзади. Кобыла потела – я хмурилась, глядя на блеск влаги по бокам.

– Хорошая новость: жеребёнок идёт передними ногами, значит, не задохнётся, прежде чем выйдет морда. Плохая: он перевёрнут – ноги смотрят к её спине, – сказал Эрикс, отступая.

Морщины тревоги на лбу Коо углубились; он гладил морду, пока та, тяжело дыша, терпела.

– Что делать?

– Если мы уложим её и поднимем несколько раз, он должен сам провернуться. Если нет… будем принимать как есть – и поможем, чем сможем.

Лицо Коо стало упрямым:

– Говори, что делать.

Полчаса Коо с Эриксом мягко водили кобылу по загону, то уговаривали лечь, то поднимали. Мы с Бадхой бегали по просьбам Эрикса – подать, принести, поддержать.

Когда кобыла легла на бок и больше не захотела вставать – бока ходили от схваток, – у загона уже собралась толпа. Люди спешили – сбор на рассвет, – но, проходя мимо, останавливались. Как и я, они не могли оторвать взгляд от маскированного «страшного Вайпера» с закатанными рукавами, который спокойно и бережно вытягивает новую жизнь в этом побитом стойбище.

Мы с Бадхой присоединились к Эриксу и Коо, когда кобыла начала тужиться. Осторожно, Эрикс вошёл рукой, проверяя жеребёнка. Мы задержали дыхание; даже суета за оградой стихла – ждали вердикта.

– Повернулся. Дальше должна справиться сама.

Коо шумно выдохнул; я – вместе с ним.

Минуты – и показались тонкие копытца, следом – розовая мордочка. Эрикс прочистил ноздри – чтобы дышал, – а кобыла тужилась дальше, Коо всё шептал ей, гладил.

Когда показались плечи, Эрикс кивнул мне:

– Потяни вместе со мной, пока мать тужится. Она устала.

Я накрыла ладонями его руки на ножках жеребёнка – и мы потянули в такт дрожащим бокам. Через миг передняя половина уже выскользнула и зашевелилась.

– Стоп, – остановил меня Эрикс. – Если сейчас тянуть – рёбра сломаем.

С последней потугой кобыла выметнула жеребёнка – яркий, живой жеребчик, посреди уставшего стойбища. Коо воскликнул от радости, по краю ограды пробежал шёпот восторга.

Я недоверчиво потянулась магией – нащупала крохотную, но ровную искру, что живёт в каждом коне Пустыни Баллан, – пульсировала в малыше. Он уже был боец: минут не прошло, а он пытался подняться – неуклюже, но настойчиво.

Час спустя я сидела на импровизированном плетне рядом с Эриксом. Руки у него были вымыты дочиста, перчатки – снова на месте. Мы молча наблюдали, как жеребёнок сосёт, уже ходит – тонкие ноги крепли на глазах. Тишина была тёплой, и когда я тянулась к Эриксу тонкой ниткой силы, мне казалось – от него катится тихое удовлетворение, которого я раньше в нём не чувствовала.

– Не знала, что ты столько знаешь о лошадях, – сказала я.

Эрикс пожал плечами, но взгляд, цеплявшийся за жеребёнка, выдавал: ему не всё равно.

– В детстве только в седле у меня бывала тишина. И сейчас – тоже.

Я вспомнила Фаррен подо мной – как мы мчались под звёздами, без цели, когда в голове становилось слишком шумно. Ещё один общий нерв.

– Кай… Каюс пытался помочь по-своему, – имя конюшего застряло у него в горле; я не стала давить. Впервые он говорил о родителях не с одной лишь ненавистью, и я боялась спугнуть. – Видя, как я тянусь к стойлам, он брал меня с собой, когда мог. Этого было мало, но… помогало.

Мы снова помолчали. Рядом опёрлась на перила фигура; я обернулась – госпожа Дхара так же смотрела на жеребёнка.

– Хорошо, что на ходу не придётся думать о жереблении кобылы Коо. Мы хотим добраться до стоянки как можно скорее, – сказала она.

– Жеребёнок всё равно будет тормозить, – заметил Эрикс.

– И так будем идти медленно, – покачала головой Дхара. – Многим лавовый вирм уже пожрал коней; придётся меняться – кто верхом, кто пешком. Но с вашей помощью, может, успеем.

В голосе всё ещё звенела сталь командира, но в нём стало больше благодарности, чем при нашей встрече.

– Приходите к моему костру, поешьте сегодня. Вы сполна заработали, – сказала она и ушла к центру стойбища.

Тем вечером мы сидели у одного из больших костров вместе с госпожой Дхарой и несколькими всадниками. По кругу передавали скромные порции жаркого из орикса; Эрикс молча пересыпал свою мне на тарелку. Похоже, маску он по-прежнему не снимал при ком-то, кроме меня.

– Что вы можете рассказать о лавовом вирме? – спросил он, пока я слизывала горячий жир с пальцев. Я заметила, как он чуть повернул ко мне маску, когда я не дала ускользнуть ни капле – провела языком там, где соки стекали по запястью.

– Впервые он напал три недели назад, хотя тогда мы ещё не знали, что это он, – объяснила леди Дхара. – Одна охотничья группа не вернулась – мы решили, что пустыня увела их не туда или накрыло бурей. Потом стали пропадать лошади – через пару дней находили их обугленные кости в песке. Увидели его только две недели назад, когда он обнаглел настолько, что напал на стойбище ночью. Мы пытались отбиться, но к нему почти не подступиться: он плюётся расплавленным камнем, превращая землю вокруг в горящий ров. Пускали стрелы, но они отскакивают от шкуры. Брюхо вроде без панциря, но лава, которой он отсекает себя, пожирала всякого, кто рисковал приблизиться.

– Посыльных мы начали отправлять больше недели назад, но вирм обманчиво быстр и видит в них лёгкую добычу. Боюсь, всадник, доехавший к вам после Испытаний, – единственный, кто ушёл от него живым.

Я поморщилась; живот неприятно сжался. Если лавовый вирм и правда так силён, вряд ли нам с Эриксом его одолеть. Но если он думал о том же, вида не подал.

– Знаете, где его логово? – спросил он.

Один из всадников махнул в сторону, противоположную нашему подходу к стойбищу:

– Обычно приходит оттуда. Далеко выслеживать не рисковали: держим всадников при стойбище, охраняем, ждём помощи.

– Ну и помощнички, – проворчал его товарищ, но я услышала сквозь треск поленьев.

Я уже открыла рот защищать Эрикса – сказать, что он вызвался ехать один, когда весь сбор при Испытаниях отшатнулся, – но леди Дхара опередила меня:

– Доброволец на чудовище найдётся? – её голос стал ледяным.

Всадник держал подбородок высоко, но глаза выдали браваду:

– С чего нам верить тем, кто пару месяцев назад грозил стереть наш клан в песок, если мы не поклонимся? Или какой-то девке, про которую мы ничего не знаем?

– Тебе обязательно знать больше, чем то, что она пришла на помощь? – ответил Эрикс, голос ровный, но на глубине звенела тонкая струна злости. Меня, к стыду, от этого пробрала дрожь.

Огонь треснул громче, но всадник не отступил под его безликим взглядом.

– Откуда ты, всадница? – спросила меня леди Дхара.

Я сглотнула, чувствуя, как на меня разом повернулись все лица.

– Я Кира, – произнесла и дала тишине повиснуть. Неделей раньше я с гордостью называла себя гражданкой Келвадана, но сейчас благоразумие шептало не размахивать этим. Встанут под Катал – и я им враг.

– И с каким кланом ты идёшь?

– Кира без клана, – голос Эрикса стал угрозой. То ли всадник не уловил, то ли искал драки.

– И я должен принять, что меня спасает грязная изгнанница?

Я едва успела осознать оскорбление, как воздух наполнился уродливым хрипом. Всадник вцепился себе в горло, словно его стянула невидимая петля. Эрикс лениво вытянул к нему руку, голову наклонил по-хищнически.

– Гляжу, помощь клана Оту́ш нам и не понадобится, если ваши всадники такие трусы, – пророкотал он вполголоса, и всё стойбище смолкло так, что было слышно только судорожное сипение задыхающегося.

Гнев его магии зашипел под моей кожей – он тянул за нити пустыни, и натяжение отзывалось во мне – в моём собственном тёмном колодце под ложечкой.

Я положила ладонь ему на предплечье. Воздух разжал кулак, всадник рухнул на колени, хватая ртом воздух. Я на него не смотрела – только туда, где моя рука лежала на длинной кожаной перчатке.

Мысль резанула: наши прикосновения – то, что обоим так нужно – вряд ли уместны без укрытия дикой пустыни. Я уже убирала руку, когда другая ладонь Эрикса легла сверху – прижала меня к себе. Сквозь отверстия маски прошёл жёсткий вдох – и выдох.

Резко он отнял руку и поднялся:

– На рассвете выходим к вирму. Будьте готовы выступать к объединённым кланам, – бросил и исчез в темноте.

Повисла тишина – не та, добрая, пустынная, а тугая, как ремень. Люди смотрели на меня в ожидании – будто у меня был ответ, будто я и сама всё понимала.

Я поднялась, вытерла ладони о штаны и склонила голову леди Дхаре:

– Спасибо за ваш огонь.

И пошла туда, куда ушёл Эрикс. Узел его магии стягивался вокруг палатки, что нам выделили. Я замялась у полога: спать под тканью мне не нравилось, но без этого он не снимет маску при всём клане. Можно было бы постелить циновку снаружи и оставить ему приватность… но и это меня не тянуло.

Внутри полумрак, одна лампа. Пламя подрагивало в такт размеренному дыханию. Эрикс стоял на коленях посреди тесного пространства, кулаки сжаты на бёдрах. Он не шелохнулся, когда я вошла, и я, как тогда, опустилась напротив, колено к колену, отражая его позу – урок медитации.

Я вспомнила тот раз – колодец силы во мне. Закрыла глаза и нащупала в воздухе плотную волну, проследила её к источнику – не во мне, в мужчине напротив. Там, где моё ядро было тёмным зверем, его тьма была выращена – культивирована, заплетена во все его жилы. Я протиснулась в спутанный узел в основании его силы. Он вздрогнул, но не оттолкнул – ни телом, ни иначе.

Глубже, за паутиной мрака, я нашла знакомое. Дикое. Яркое.

Я разом распахнула глаза. Лица я не видела, но знала – он смотрит прямо на меня.

– Тьма делает меня сильным, – прошептал он.

– Знаю, – это та же тьма, что копится и у меня, у корня силы, и вырывается, чтобы я выжила – как тогда, когда Катал пытался меня казнить. – Этого хватит против лавового вирма?

– Должно хватить. – Он вздохнул и начал шуршать по тесной палатке, наш момент лопнул. Песок стукнул мягко – он развернул циновку. Я последовала примеру. – Я дал себе слово исцелить пустыню и не дам её людям умереть до того, как мы всё исправим.

Я вздрогнула на его «мы», но тут же поняла – он имел в виду себя и лорда Аласдара. На миг мне захотелось, чтобы – не их. Я только кивнула и расстелила свою циновку. Шлёпнулась на спину, уставилась в запятнанный потолок палатки, наморщив лоб.

– Ненавижу, когда не видно неба, – призналась я.

Рядом негромко зашуршало – он лег так же. Краем глаза я заметила, как он снимает маску и кладёт рядом, но не повернулась. Не хотела привлекать внимание к тому, как легко он открывается со мной.