Текст книги "Кровь песков (ЛП)"

Автор книги: С. К. Грейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Я и не заметил, как зажмурился: глаза распахнулись в тот миг, когда первые капли упали. Забрякали по маске и тут же ушли в сухой песок. Через мгновения из обожжённой земли выстрелили нежные зелёные нитки – ожили мёртвые корни, встрепенулись от перекройки вселенной.

А я застыл. Сила всё ещё текла сквозь меня; моё «я» запуталось в волокнах разорванной ткани. В черепе – не голоса, а один длинный, нескончаемый визг. Бесполезно сопротивляться.

Я закричал вместе с ними, задрав голову в небо, скованный теми же бурями, что брали меня в детстве. Будь при мне нож – вонзил бы в бедро, чтобы зацепиться за боль, – но у меня не было ничего.

Ноги сдали, я рухнул на колени, повалился. Ладони врезались в грунт – и мир щёлкнул, стал на место. Визг пропал, дождь ещё шуршал. Но былая дурь отпустила.

Я посмотрел вниз – и дёрнулся. Левая ладонь легла на Кирино предплечье. Кожа – горячая, мягкая. Как тогда, когда я сжал ей горло, сила и теперь метнулась в точку соприкосновения и затаилась – не дыша.

Я сидел, пока не пришёл в себя. Дождь промочил капюшон до волос – я выдернул руки: вспомнил, зачем начал.

Осмотрелся: как собирать воду? Ни меха, ни чаши. Было лишь одно, не из ткани.

Я отвернулся от Киры и поднял пальцы к лицу. Медленно, ровно снял маску, повернул металлом к небу. В ней помещалось немного – вода начинала вытекать через глазницы и рот, – но хватало.

Снова и снова я подставлял маску под струйки и осушал их одним махом. Когда горло перестало быть наждаком, а губы – трескаться, замер.

Кире тоже нужно. И – противоядие.

Я развернулся на коленях к ней, напомнив себе: она не видит меня – без сознания. Переполз ближе и склонил маску над её ртом – капнул несколько капель. Язык высунулся и ловко слизнул их, хотя всё остальное для неё не существовало.

Кровь дождь смыл, но сыпь и сиплое дыхание остались. Ливень слабел – даже вызванная буря коротка, как сезонные.

Поторопился. Ещё раз наполнил маску, сколько влезло. Поставил её рядом, присматриваясь к тем росткам, что я ощутил под ладонями минуту назад.

Есть. Адениум – редкие цветы пустыни. Сорвал лепестки, растёр между пальцами, сбросил в воду.

Яд гадюк рушит в крови то, что её свёртывает. Лепестки адениума возвращают это.

Стараясь не дрожать, влил цветочную кашицу Киру между губ. Глотка дёрнулась; ей было трудно, но жажда помогла – она проглотила. Язык слизнул остатки с кровавых губ.

По уму – съесть весь цветок. Но в таком состоянии я её не заставлю. Пусть будет так. Через пару часов пойму – подействовало или нет. Сейчас – снова на спину и вперёд.

Солнце уже клонилось к горам – теперь их было видно далеко впереди – когда Кира шевельнулась у меня на плечах. Первый признак жизни, кроме поверхностного дыхания и редкого кашля.

Я остановился и опустил её на песок. Что-то сжато-жёсткое внутри меня разжалось, когда я увидел: кровь из носа и рта больше не течёт. Адениум сработал. Она выживет – а значит, пора расходиться. Я спас её от чужой подлости ради своего имени, но она всё ещё соперник.

Я постоял, глядя на неё. Может, до Келвадана она и не дойдёт. Но если у меня был какой-то долг за собственную шкуру (я таких счетов не люблю), он погашен. Она снова может быть просто врагом, как бы ни тянула мою магию.

Веки дрогнули – она близко к пробуждению. Я вздрогнул. Засиделся. Длинными шагами пошёл к горам и к городу у их подножья – от женщины, распластанной в песке.

Я предпочёл не думать, почему сижу на жерди у ограды конюшенного загона на окраине лагеря и точу саблю. Скажем так: Алза соскучилась – мы были врозь почти три дня – я хотел проверить её самой. Я люблю сам ухаживать за лошадью, и мысль о том, что королевский конюший в это время смотрел за Алзой, царапала. Хотя знаю лучше многих: он обращается с лошадьми безупречно.

Конечно, моё торчание у кромки лагеря никак не связано с тонкой струйкой соперников, доползающих к воротам Келвадана из пустыни.

Когда стемнеет, всадники прочешут пески – соберут оставшихся. Их снимут с соревнований. Кто-то и вовсе не вернётся.

Сабля блестела так, что ей можно было бриться, когда знакомая фигура показалась на линии барханов. У всех на них песчаная корка и усталый сутулый шаг, но упрямство в этой шаркающей походке я узнал сразу.

Кира дошла.

Я спрыгнул, ещё до того, как она миновала ворота, и вернулся к своему шатру. Зефир опустился мне на плечо – доволен, что снова не один.

А мне нужно готовиться к следующему испытанию. Больше ни единой помехи. Как далеко ни прорвётся эта дикая песчаная рысь – в поединках я её уложу и стану Чемпионом Пустыни.

Глава 20

КИРА

Сабля налипала к вспотевшей ладони под дневным солнцем, и хват казался чужим – от этого у меня скрипели зубы. За несколько коротких месяцев я привыкла к клинку, с которым тренировалась у стражи, и теперь выданная на следующий этап Испытаний тупая, казённая сабля сидела не так – баланс уезжал, рука протестовала.

Всё же я была рада, что на этот раз меня не собирались усыплять и бросать умирать в пустыне, а дали противника, которого можно встретить оружием. Я до конца так и не поняла, как вернулась в город живой: из памяти выпал кусок пути, как будто я бродила в лихорадочном тумане. Что бы ни свалило меня, оно вышло из крови, и я очнулась дрожа – и далеко не у того источника, где отключилась, – посреди ночи.

Невен с Адерин настояли на лекаре, но тот не нашёл во мне ничего, кроме усталости и обезвоживания. Пару дней отдыха между состязаниями – и порядок. Невен списал моё чудесное исцеление на благоволение пустыни. Я сомневалась.

Я натянула капюшон ниже – закрыть лицо от пекла сверху. Это солнце можно обернуть против противников, если встать верно, и я благодарила пески за чёрную полосу краски, которую Невен провёл мне через глаза, прежде чем я явилась в лагерь: она впитает худшие лучи.

Последние участники стекались на большой ровный круг – площадку боя, отмеченную для схватки и окружённую зрителями. Отсеяли многих, но всё же я насчитала около пятидесяти.

Стоило королеве Гиневре подняться по ступеням на временный помост у дальнего края арены, как над толпой пролёг шёпот и стих.

– Мы бросаем вызов всем оставшимся: общее побоище. Кого задели – выходит с арены. Последние шестнадцать проходят дальше, – возглас прозвенел торжественно, и она приподняла руки; на запястьях вспыхнули золотые браслеты. – Сражайтесь честно и храбро, в духе пустыни.

Бойцы переминались, примерялись к весу оружия, косились на соседей. Шестнадцать – это уже дуэли. Я среднего роста, и почти все всё равно брали массой, даже при том, что я месяцами доедала Адерин с Невеном.

Пока судьи становились по краю арены через равные промежутки, зрители теснились, вытягивая шеи. Звенели мошны – делали ставки.

Я подняла саблю в высокий «навстречу», остриё вперёд, левую ладонь – вынесла вперёд. Мы вдохнули разом. Момент вытянулся – как струна.

Лязг.

Королева ударила в гонг – и я рванула. Шум тупой стали и рычание усилия прорезали воздух, со всех сторон полетели вскрики. Мой первый выпад врезал в бойца в синем капюшоне – так быстро, что я сама удивилась. Он повёл клинок на парирование, но я нырнула остриём под его сталь и ударила в грудь.

Воздух вышибло – он охнул, схватившись за грудину. Другую руку поднял – сдаётся. Я не стала досматривать, как он покидает круг. Разворачиваясь к следующему, махнула, не успев как следует нацелиться.

Руки двигались сами, раздражение к оружию вылетело из головы. Формы и связки сабли давались мне легче, чем чистая выносливость, но сейчас с каждым ударом крепло другое чувство – мышечная память, словно не моя. Адреналин, свобода – первая драка за долгое время, где можно не беречься – и разум расплывался. В голове шипела статика, шёпот ветра по дюнам; я почти выскальзывала из собственного тела.

Я смотрела, как мои руки бьют сильнее, чем я думала возможным: по каске – в висок, по подколенному – и она складывается. Рывок в голове грозил накрыть, дыхание срывалось в панику.

Нет, только не снова, я не могу—

Вспышка света на клинке пересекла мне взгляд. Кинжал за поясницей у мужчины блеснул опасно – явно не затупленный, как у остальных. Опасность полоснула – и выдернула меня из тумана. Он шёл к тесной кучке дерущихся, где держал оборону тёмный силуэт – пятно тени на выбеленном солнцем песке.

Вайпер отбивался сразу от шестерых. Они насели гуртом, а он держался – парировал сверху справа, отступал от удара спереди.

Человек с кинжалом подступал слева, с незащищённой стороны. Я сорвалась, ноги зашлёпали по утрамбованной земле. Солнце вспыхнуло на стали – он поднял клинок над головой.

Звон – и лезвие вылетело из руки, завертелось и воткнулось остриём в истоптанный песок. Моя сабля успела выбить его и тут же врезала нарушителю в плечо – удар, который оторвал бы руку, будь у меня не тупой клинок.

Голова Вайпера дёрнулась ко мне; я уловила на миг широко распахнутые металлические глаза – и уже разворачивалась обратно в бой. Остальных мы добрали быстро – вдвоём.

Он снял почти вдвое больше, чем я, и всё же скоро вокруг нас редело, и внимание потянулось друг к другу. Я бросалась на прочих яростно – а теперь отступила на шаг и пошла по кругу, осторожно. Его надо выбивать – ради Келвадана. Но с тем, как стремительно он снял остальных, сомнение шевельнулось. Он лучше меня фехтует саблей.

К удивлению, Вайпер не стал ни кружить, ни напирать. Замер, лезвие – в переднем охранении. Можно было подумать, что застал бы его внезапным ударом. Но в голове звонко било: «Вайпер жалит без предупреждения».

Я прикинула подбросить апперкат левой и тут же отмела: он из тех, кто сам кидал достаточно безумных правых, чтобы читать чужие.

Он, будто чуя мою паузу, склонил голову и неторопливо согнул палец – маня. Откровенный вызов.

Кровь вскипела, из горла сорвалось рычание. Я присела в пружину, готовая рвануть, – и тут гонг резанул арену. Все разом подняли руки; тупые сабли с грохотом попадали на песок. Нужное число бойцов выбыло – меле окончено.

Я часто дышала и оторвала взгляд от безликой маски к помосту. Королева уже спускалась и шла к линии камней по краю арены.

Бойцы почтительно расступались. На миг мне показалось, что она держит курс на меня, – и я втянулась, готовая к выговору за то, что не воспользовалась шансом выкинуть главную угрозу Келвадану. Я бы не возразила. Она ведь даже не знала, что я вытянула его из зыбуна.

Но она свернула – к пустому пятачку, где торчал тот самый кинжал. Наклонилась, выдернула сталь, и всё вокруг замерло, пока она осматривала клинок.

Провела подушечкой пальца по кромке – и мы дружно зашипели: алая ниточка рассекла кожу. Капли упали на песок, золото ткани на её рукаве темнело до багрового.

Эта сталь шла убивать в общей схватке.

Королева намотала на палец подол, туго – не заботясь о пятне на бледно-зелёной ткани. Второй рукой указала на бойца, стоявшего у края среди выбывших. Он держался за плечо там, куда я попала, – и я усмирила нелепую вспышку гордости.

– Взять его. Он нарушил священное соглашение Испытаний и попытался нечестно ранить соперника.

Городские стражники бросились, схватили. Он не сопротивлялся, глядел куда-то мне за спину – на поле. Я обернулась и увидела его цель – спину уходящего. Вайпер не обернулся: просто вышел с круга, плечи чётко резал свет.

Я повернулась успеть к тому, как стража разворачивает нарушителя, и капюшон соскальзывает – под ним каменное лицо. Ни следа раскаяния, только вызов. Его повели к стенам.

– Кира.

Я вздрогнула; сердце ухнуло в горло на звук моего имени.

– Пойдём со мной, – сказала королева и уже зашагала к городу.

На мне лежали взгляды уцелевших – кожа зудела от их веса. Вроде недавно я была невидимкой – и вот. Я выпрямилась и пошла следом.

С моими длинными шагами я быстро поравнялась, пристроилась слева; справа из тени выросла Адерин – как всегда щит.

Мы поднимались выше, к дворцу. Шаги отдавались в пустынноватом дворе – почти все жители сейчас толклись на равнине у лагеря.

Я, как всегда, подняла глаза на конную статую – и наконец уловила, что в ней так ёкает. Да, в Гиневре есть черты Келвара, но скулы и тонкий нос – как у мужчины в маске.

Эрикс. Правнук Келвара.

Интересно, улыбается ли Эрикс, как Келвар на бронзе – лукаво, что на другом лице показалось бы надменным, если бы не мягкость глаз.

Королева с Адерин уже почти дошли до дверей – я оторвала взгляд и прибавила шаг.

– Пошли гонца к лорду клана Тибел. Наказание своему бойцу за нарушение правил Испытаний пусть выносит он, – велела Гиневра.

– Не желаете вынести приговор сами? – уточнила Адерин.

– Наложив на себя чужую власть, я не помогу делу, если кланы и вправду собираются против Келвадана, – качнула головой королева. – Я не желаю узурпировать их силу. Я предлагаю место, где кланы могут вместе смотреть миру в лицо, и убежище тем, кто не принимает клановый уклад.

Я прикусила щёку, вспомнив слова лорда Аласдара, когда он взвинчивал объединённые кланы против города. Не думаю, что мягкость заступится за Келвадан в глазах тех, кто считает, будто «новые порядки» рвут пустыню.

Это был разговор Гиневры и Адерин, я молчала. Меня держат не за политический ум. Я – клинок. И временами непредсказуемая сила.

– Но с ним я поговорю, прежде чем его отправят, – добавила королева.

– Его держат в клетках у казарм. Я отправлю вестника, пока вы будете говорить с ним, – чтобы письмо ушло впереди, – кивнула Адерин, ударила костяшками в висок и направилась к конюшням.

Я замялась: идти за Адерин или остаться? Зачем я понадобилась – так и не ясно.

– Идём, – королева ответила на мои сомнения, не оглядываясь. И всё равно молчала, пока мы шли к крылу для стражи.

Только когда мы вошли в помещение с клетками – деревянными, что я рассматривала с удивлением, – она произнесла:

– Келвар построил многое, когда вырубил город в горе, но тюрьмы не предусмотрел. Слишком уж он был оптимистом, – уголки её губ тронула сухая усмешка.

И правда, странно видеть дерево там, где я привыкла к бесшовному камню: стены, лестницы, лавы – всё из одной породы.

В конце ряда сидел бойца из свалки, скрестив ноги. Голова опущена.

– Испытания – время единства, – начала королева без прелюдий; голос её стал ледяным – я невольно выпрямилась: ни следа привычного тепла.

– Не всегда, – ответил он, не поднимая взгляда.

– Прошли сотни лет с тех пор, как на Испытаниях проливали кровь. Двадцать лет назад, когда это попытались вновь, я не потерпела. И сейчас не потерплю, – сталь в голосе звенела как сабля.

– А тот, кого вы изгнали, теперь шлёт к нам свою змею, – кровь он проливает, чтобы мы пошли на ваш город и вернули пустыне благоволение, – выдавил он и, наконец, поднял глаза – такие же упрямые, как и на арене.

– Лорд Аласдар выбрал изгнание сам, когда в погоне за обручем Чемпиона перешёл к смертельной силе, – парировала Гиневра.

– А теперь он посылает демона в маске – собрать кланы и очистить их от вашей слабости. Человека, которого я пытался убить, – того, кого она не дала мне убить, – кивок в мою сторону, – а он проливает кровь моих. И вы лишаете меня справедливости.

– Ты называешь меня слабой за изгнание Аласдара и клянешь меня за то, что наказываю убийство. И при этом сам хочешь убить того, кто служит Аласдару, – заметила королева.

– Вы оба можете быть неправы, – пожал он плечом. – И я не первый, кто пытался убить на этих Испытаниях.

Королева шагнула вперёд. Снаружи она была спокойна, но кисти взялись в замок – костяшки побелели.

– Кто вмешивается в Испытания? Скажи – и я попрошу твоего лорда о снисхождении.

Он проигнорировал её и перевёл взгляд на меня. Я вскинула подбородок – наперекор его ленивому разглядыванию.

– Удивлён, что ты вернулась из испытания на выживание, – сказал он.

Я дёрнулась. Щёлкнуло несколько шестерёнок сразу.

– Это… это ты меня отравил! – выпалила я.

Он ещё и усмехнулся.

– Я был слишком занят тем, чтобы убить Вайпера, чтобы думать о тебе. Но это не значит, что мне не предлагали хорошую цену за то, чтобы ты до города не дошла. Уверен, кто-то другой их предложение принял.

– Кто тебя нанял? – голос королевы был острый, как обух камнереза, но мужчина только скривил губы.

– А с чего бы мне говорить?

– Затем, чтобы чтить традицию Испытаний – святейшую традицию Пустыни Баллан, – отрезала королева.

– Самая святая традиция пустыни – проливать кровь. А ты слишком труслива, чтобы это делать даже тогда, когда это спасло бы нас от войны. Убей Вайпера – и лорд Аласдар с кланами, что хотят маршировать на Келвадан, окажутся калеками.

Королева шевельнулась рядом, и в каменном помещении прозвучала короткая тишина. Её молчание опустилось на нас тяжёлым покрывалом.

– Тебя отпустят обратно в клан Тибел, но твоего лорда уведомят о твоих действиях. Он решит меру наказания – изгнание или хуже, – произнесла она наконец тихо и опасно.

Я сдержала вздрагивание: изгнание не та судьба, которую я кому-либо желала.

При этих словах у него слетела каменная маска, он откинул голову и рассмеялся:

– Думаешь, меня накажут за попытку убить Вайпера? Когда это он убил лорда Эйнила из клана Ратан, двоюродного брата моего лорда? – Боец покачал головой, широко улыбаясь – без тени радости в глазах. – Его единственное разочарование в том, что у меня не вышло.

– Тебя выведут из города и за пределы лагеря стражей. Попробуешь вернуться – они применят любые меры, – объявила королева Гиневра. Развернулась на каблуках и уплыла прочь в шелесте зелёного льна.

Я застывала пару ударов сердца, пока голова догоняла тело, а потом рванула за ней. На пороге оглянулась: он снова сидел, уткнувшись в колени, точно так же, как вошёл.

Королева взлетела по ступеням – злая, но всё такая же собранная. Мы остановились на балконе, откуда город и лагерь лежали как на ладони, и только тогда я осмелилась прокашляться.

– Зачем я вам понадобилась?

Гиневра вздохнула и опёрлась предплечьями о перила. Впервые серебро у висков сделало её уставшей.

– Сегодня ты спасла человеку жизнь, – сказала она.

Я молчала. Она не продолжала – значит, ждала ответа.

– Я бы спасла любого. – По какой-то причине я прикусила признание, что спасла его и в командном этапе. Иначе пришлось бы разбирать, почему я раз за разом вытаскиваю из беды мужчину, который должен быть моим смертельным врагом.

– Но это был не «любой». Это твой главный противник – и в Испытаниях, и для Келвадана.

Я сцепила руки за спиной и ждала, к чему она клонит.

Гиневра внимательно оглядела меня:

– У тебя были все резоны желать ему смерти, и потому я дважды благодарна, что ты не дала его убить. – Она глубоко вдохнула, словно собиралась шагнуть в зыбучую яму. – Я никогда не рассказывала тебе о своём сыне.

Я моргнула. Видимо, этого было мало, чтобы убедить её в моей «неосведомлённости».

– Ты знала?

– Слышала, что у вас был ребёнок, – призналась я.

– Он умер… по крайней мере мы так думали… десять лет назад. Он был… трудным. Настолько сильным, что мы боялись – в нём вспыхнет та же безумная сила, что у Келвара. Даже младенцем его было не успокоить – вихрь эмоций в человеческой коже. Мы пытались подавлять его силу, но пустыня говорила с ним слишком громко – он часто срывался. Однажды ночью он выскользнул из города и ушёл в пески. Мы искали, искали – не нашли. Решили, что его постигла судьба прадеда.

– А потом я услышала за маской его голос – словно привидение увидеть. Я всю жизнь горжусь своей дипломатией, а тут мой противник лишил меня оружия.

– Мне жаль. – Сказать было ужасно мало – но больше у меня не было. После стольких лет, когда говорить было не с кем, правильные слова застревали. Я умела помогать делом.

– И мне жаль взваливать на тебя это знание – ведь, скорее всего, тебе придётся встретиться с ним в дуэлях. – Впервые королева выглядела уставшей по-настоящему. Пара прядей выбилась из идеальной косы-короны; в животе у меня опустилось тяжёлое, зыбкое.

Чем дальше шли Испытания, тем тяжелее становилось простое поручение – «победить». Как и моё «почти умерла» на испытании выживания.

Я кашлянула.

– Когда нас оставили в пустыне…

Взгляд Гиневры выострился – никакой надорванной усталости, только хищная политическая внимательность.

– Кто-то пытался тебя убить?

– Я думала, это побочный эффект дурмана, которым нас усыпили. Но слова всадника из Тибела заставили меня подумать, что меня отравили, – призналась я. – Мне стало плохо после того, как я напилась у источника.

– Рядом был кто-нибудь, кто мог его отравить?

Сердце споткнулось.

– Аксла́н из клана Тибел. Мы столкнулись, и он указал мне воду.

Королева позвала стражника:

– Найдите Акслана и приведите его.

Я подпрыгнула на стуле, когда у входа на террасу, где мы с королевой пили чай из листа лиры, раздался шум; к нам присоединилась и Адерин – пить она не стала. Причина быстро выяснилась: четверо стражников втащили не одного, а сразу двоих, и оба извивались в руках.

У меня отвисла челюсть, но королева опередила меня своим удивлённым вдохом:

– Хадеон?

Исчезли пляшущие глаза мужчины, который ещё неделю назад тянул меня танцевать. На меня смотрел холодный, приценивающийся взгляд человека, оценивающего лошадь.

– Мы застали их вместе в покоях Хадеона, – доложил один из стражей. – При них было вот это.

Второй шагнул вперёд и передал Адерин флакон с густой чёрной жидкостью. Адерин выдернула пробку, осторожно вдохнула – и сразу отпрянула, часто моргнув.

– Яд ямкоголовой гадюки, – хмуро сказала она. – Он и дал бы то кровотечение, о котором Кира рассказала, когда вернулась.

Я резко обернулась к Акслану и Хадеону. У первого хватило приличия опустить глаза. Во мне кипела злость; если бы не свежий чай из лиры, магия уже взвилась бы под кожей. Как есть, она пеной билась в животе. Мне, впрочем, и не нужно было говорить – королева поднялась. Самая низкая из стоящих – а все отступили на шаг.

– Вы приходите как посол и пользуетесь моим гостеприимством – чтобы тут же вмешаться в одну из самых почитаемых традиций моей земли? И зная, что на кону – победа Киры? – её голос резанул.

Акслан сжался, но Хадеон выпрямился.

– Это вы ошиблись, признав, что Келвадан может пасть, если Вайпер выиграет Испытания, – произнёс он тоном, будто обсуждал погоду, а не судьбу пустыни. – Слишком уж удобный случай, когда для падения вашего Великого города нужен лишь лёгкий толчок.

– «Случай»? – выдавила я.

Он посмотрел на меня сверху вниз, с откровенным презрением:

– Двести лет Келвадан стоит между остальным миром и пустыней. Это единственный вход, который нужно прорвать, чтобы Доран провёл войска через горы. Не станет города, кланы перегрызутся – и нам будет проще всего войти и взять то, что хотим: лошадей Пустыни Баллан.

Теперь вмешалась Адерин – голос ровный, опасный:

– Думаешь, кланы так просто подавить?

– Вшивые дикари с мечами, – скривился Хадеон.

– Я думала, ты на моей стороне, – прошипела я. Все его речи про дружбу с будущим Чемпионом Пустыни. Его ладони на моей коже – один из первых разов, когда я позволила чужое прикосновение. Золотое змеиное обручье на моём плече – его подарок.

– Средство к цели, – пожал он плечами, и меня передёрнуло. – Я надеялся очаровать тебя и оказаться в твоей постели – воткнуть нож тихо, без лишних свидетелей. Из-за… непредвиденных помех пришлось найти помощника.

К горлу подступила желчь. Уже второй раз с тех пор, как я в городе, мужская «симпатия». И ни разу – не про меня. Драйден исчез, как только увидел мою силу. Хадеон притворялся ради неё же. Так или иначе, мной снова становилась магия – не я.

– А ты, Акслан, ради чего нарушил мир Испытаний? – ледяным голосом спросила королева.

Акслан заметался взглядом между королевой и мной. Я смотрела прямо – всем жаром, что плескался под грудиной.

– Он предложил место в Доране. Выход из пустыни, – начал он, спотыкаясь, но ровно. – Чем бы ни кончились Испытания, пустыню рвёт по швам. Я был там, когда на наш клан напал костяной паук. Мы не выживем, если останемся, а я не хочу умирать от создания из легенд.

Сердце село. Костяной паук. Пустыня перешла от бурь и редеющих стад к тому, о чём не слышали со времён перехода.

– Что ж, – резко сказала королева, – получите желаемое. Вы оба немедленно отправляетесь в Доран.

Глаза Акслана расширились:

– Меня не накажут?

– Это и есть твоё наказание. Ты захотел уйти – и больше никогда не увидишь пустыню. С этого дня ты лишён клана и лошади.

Как только смысл дошёл до него, лицо Акслана осыпалось. Пустыня жестока, но это дом. А для всадника его конь – жизнь.

Стража уже разворачивала обоих, готовясь гнать их в опасный путь через горы. Хадеон успел только бросить через плечо:

– Доран наблюдает. Мы будем ждать, когда пустыня падёт.

Когда их увели вглубь дворца, Адерин выдохнула:

– Вы уверены, что их стоит отпускать?

– Я вообще мало в чём уверена, – покачала головой королева. – Но посадить или казнить посла – значит самим просить войны, которой мы сейчас не потянем. Держать Испытания честными, чтобы Кира стала Чемпионом, – всё ещё наш лучший шанс на мир.

Обе повернулись ко мне. Пульс грохнул, как копыта Дайти по обожжённой земле.

– До финиша рукой подать, – сказала королева. – Осталось всего одно испытание – и начнутся дуэли.

Глава 21

ВАЙПЕР

Я скорее почувствовал, чем услышал присутствие у моего шатра. Зуд у основания шеи заставил меня поднять взгляд от полосок сырого мяса, которыми я кормил Зефира.

Сначала я подумал, что это Адерин – снова явилась после сегодняшней сцены на испытании, – но фигура не вошла. Адерин не стала бы ждать приглашения. Со стоном я поднялся и шагнул к пологу. Мышцы деревянели после боя – сегодня большинство сочло схватку поводом махать в меня чем попало, без особой техники. И всё же я смаковал эту ломоту. Ещё один шаг к цели. Финальные дуэли почти здесь.

Я откинул полог, и силуэт дёрнулся, отпрянул, едва не запутавшись в собственных ногах и не грохнувшись в песок. Но удержалась – на удивление ловко.

– Ты, – сказал я, встретившись с золотым прищуром Киры.

Она пару раз открыла и закрыла рот, но промолчала, и я воспользовался моментом, чтобы как следует её разглядеть. Чёрная полоса краски от виска до виска всё ещё лежала на лице, подчёркивая узкие глаза – расплавленное золото казалось ещё ярче.

– Зачем ты здесь? – спросил я, пока она молча сверлила меня взглядом. Я знал, за маской она ничего не увидит – особенно теперь, когда после захода солнца мои глаза в тени. Но её взгляд ложился тяжестью – словно она тронула меня рукой.

– Не знаю, – призналась она.

Я шумно выдохнул носом. Мы ещё пару мгновений стояли, уставившись друг на друга, прежде чем я сделал вид, что возвращаюсь внутрь. После моей последней, неумной попытки учить её держать контроль она ясно дала понять: моя «помощь» ей не нужна.

– Я сегодня спасла тебе жизнь, – выпалила она, когда полог уже был у меня в руке.

– Ждёшь благодарности? – Я едва не бросил в ответ, что и я спас её жизнь. Но удержал. Скажи я это – пришлось бы объяснять зачем.

– Нет, – пожала она плечом. Я проследил, как двинулось плечо, как лунный свет скользнул по смуглой коже. – Я хотела знать: зачем ты здесь?

– Затем же, зачем и ты. Выиграть Испытания.

– А если выиграешь? Вы с лордом Аласдаром правда пойдёте на Келвадан? – спросила она.

Я склонил голову.

– Какое тебе дело до этого, изгнаннице?

– Я больше не изгнанница, – вскинула она подбородок. – Я гражданка Келвадана.

Шум в черепе взвёлся, хотя большую часть разговора молчал. Перед глазами всплыла картинка: она, послушная, шагает за развевающимся зелёным льном королевы после завершения меле. Девчонка, которая ещё недавно была никем, теперь – любимая чемпионка Келвадана. Горло сжало.

– Тогда умрёшь вместе со всеми, – рыкнул я.

Кира отпрянула, будто я ударил её. Уголки моих губ дёрнулись в невидимой усмешке. Чему она удивляется? Я уже пытался доставить её к смерти.

– Зачем тебе рушить город – оплот мира в пустыне? – вспыхнула она, глаза метнули искры.

– Мир Келвадана – ложь, – выплюнул я. – В песках нет мира. Есть сила выжить – или покой смерти.

Она моргнула. Я развернулся и шагнул в шатёр. Магия за кожей вскипела – её близость раздражала. Я прикусил щёку, пока солоноватая кровь не наполнила рот: боль отвлекла от воронки, вставшей на ребро внутри.

– Эрикс.

Я замер. Моё имя на её губах – и сердце сбилось с ритма. За последние недели я слышал его дважды, но сейчас оно легло как заклинание. Буря во мне распалась. Тишина. Странная, чужая. Будто я повис на пару пальцев над землёй.

Потом мир рухнул обратно. Ржание лошадей. Шум лагеря. Кожа зазудела от осознания каждого живого звука вокруг.

– Я не Эрикс. Я – Вайпер. И тебе лучше это запомнить, – прорычал я. Вдвинулся под полог, не оглядываясь. Остановился уже внутри – и только через несколько долгих минут шаги Киры унесли её в ночь.

Алза горделиво приплясывала, будто чувствовала: её час блеснуть близко. Я дал ей попозировать, оглядывая строй из шестнадцати всадников. Никто не шёл в сравнение с моей кобылой – чёрная, как расплавленный обсидиан на солнце. Утренние формы я укоротил, лишь бы лишние минуты вычистить шерсть и сплести гриву.

Единственная лошадь в строю, равная Алзе, стояла на самом краю, как можно дальше от меня. Бывший боевой конь лорда Аласдара угрюмо бил копытом, а его всадница так упрямо глядела в другую сторону, что было ясно: делает это нарочно.

Я нахмурился и тоже отвёл взгляд. После её ухода вчера я слишком долго валялся на подстилке с открытыми глазами – стоило закрыть их, как упрямый изгиб её подбородка снова вставал передо мной.

Сейчас королева Джиневра поднялась на деревянный помост у линии старта скачки. Адерин ещё при объявлении сказала: на этом испытании никого не исключают – но результат расставит нас по сетке последних дуэлей.

Я держал взгляд на горизонте, ставя Алзу копытом на линию. Большинство стояли так плотно, что колени задевали соседей; по обе стороны от меня всадники оставили побольше воздуха – словно я толкну их из седла при случае.

С Алзой подо мной мне не нужны такие хитрости.

– Всадники, готовы, – раздался знакомый, властный голос.

Я глубоко вдохнул и задержал воздух, позволив лёгким расправиться, а телу – стать одновременно рыхлым и натянутым.

Алза рванула по удару гонга – быстрее стрелы из тетивы. Я лёг вперёд на её шею, ладони на тугих плечах. Соседи по краям исчезли – Алза уводила нас вперёд, широкий фронт стягивался в нитку. Когда табун вытянулся, на первом повороте трека, охватывающего весь лагерь, впереди осталась только одна.

Кира.

Копыта её гнедого жеребца колотили землю в ритме, отдававшемся у меня в груди, пока мы шли у неё на хвосте. На дуге она опережала нас на несколько корпусов. Вышли на прямую – и я вполголоса подбодрил Алзу.

Ко второму виражу мы начали ровняться. Кира метнула взгляд из-под ресниц – и я не удержался, ответил. Ветер вытягивал тёмные пряди из косы, хлестал по щеке; капюшон откинут – в азарте погони.