Текст книги "Кровь песков (ЛП)"

Автор книги: С. К. Грейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Я, скребя ладонями песок, отполз назад и оторвал взгляд от Киры к тому месту, где был костёр. Наш хворост остался лишь тонкой пылью золы на дне ямки. Зато весело трещало там, где недавно стояла моя палатка.

– Прости, – тихо сказала Кира.

Я поморщился:

– Я и так предпочитаю спать под открытым небом.

Мы больше не тренировались – морщинка тревоги между её бровей ясно говорила, что толку давить дальше не будет. К сну я развернул свой тюк как можно дальше от её – и не так, чтобы это выглядело нарочитым, – и оставил маску на лице. Но металл не защитил от памяти о том, как чувствовалось её тело под моим. Обычно я сторонился чужих касаний; сейчас же мне не опротивело тепло Киры, даже через несколько слоёв ткани. Спал бы я лучше – если б вообще уснул.

Утром, когда мы выступили, Алза уловила мою нервозность, кладя уши попеременно – будто спрашивая. Я похлопал её по шее, успокаивая. Лорд Аласдар выковал во мне контроль – значит, я просто усилю хватку. Впрочем, чем дальше день клонится к вечеру, тем свободнее дышится: Кира – лёгкий спутник в пути.

Свежесть на ветру подсказала – рядом оазис. У Алзы взлетели уши от обещания воды, она тоже подняла морду к ветру. Становиться лагерем раньше, чем хотелось бы, – так и быть, зато вода.

Кира тоже почувствовала. Не предупреждая, толкнула Дайти в карьер – стрелой к кустам, что метили нам цель. Прежде чем я перехватил её, Алза поняла это как вызов и сорвалась следом.

К тому времени, как мы достигли края небольшого чистого плёса, наши лошади шумно тянули ноздрями, довольные, а серьёзное лицо Киры раскололось улыбкой. Если раньше меня тянуло её злить, то рядом с этой улыбкой во мне взметнулась куда более опасная жажда – видеть её ещё. Выбившиеся из косы кудри, лёгкая краснота от солнца на скулах и переносице – воплощённая свобода.

Я заглушил себя делом – спрыгнул и стал освобождать Алзу от поклажи. Меня не узнавали такие отвлечения. Видно, слишком долго наедине с женщиной – вот и эффект.

Мозг вредно подсунул: с Идзуми я бываю рядом сколько угодно и ничего. Я оттолкнул мысль.

Выложив вещи на плоский камень, я поднял взгляд как раз в тот миг, когда Кира развязала пояс, стягивающий жилет поверх туники. Ткани распахнулись; она поспешно стянула слои, скинула сапоги и потянулась к шнуровке широких штанов.

– Что ты делаешь? – спросил я, чувствуя, как сердце ударило в горло.

– Купаюсь, – ответила просто. Словно совершенно нормально – раздетаться без предупреждения перед тем, кто до недавнего и, вероятно, до сих пор – противник.

Я должен был отвернуться, когда штаны соскользнули по её ногам, выставляя на солнце ещё больше смуглой кожи, золотящейся в позднем свете. Снялась туника – и осталась только её кожа. Я сглотнул и отдёрнул взгляд вниз, на свои тяжёлые сапоги и штаны для скачки. Ни дюйма обнажённой плоти.

Брызги донеслись до слуха: Кира нырнула.

– Я скучала по тому, чтобы мыться под открытым небом, – призналась она, вынырнув и отбрасывая воду с ресниц.

Я велел телу заняться лагерем, но мышцы не послушались – я застыл, как валун.

– Водопады в домах Келвадана забавны, но ничто не сравнится с небом над головой, – Кира откинулась на воду и раскинула руки, поплыв на спине. С этого угла я видел тонкий намёк на вершинки её груди. Тело оттаяло только, когда неприятно потянуло спереди штанов; я резко развернулся, пряча реакцию.

Странно: девушка, изгнанная и гонимая своим племенем, с такой готовностью обнажается миру, без тени смущения. Я – принц народа, с детства слышавший о великом наследии, – прячусь от мира, стыдясь дать заглянуть в своё лицо без щита.

– Пойду осмотрю окрестности – хищников, – бросил я и зашагал прочь. В паре сотен шагов громоздились валуны. Я дошёл, не оглядываясь, опустился за ними так, чтобы меня не было видно с плёса.

Дышал глубоко носом, выдыхал ртом, успокаивая гул в голове. Похоже на мою магию – и нет; что-то более дурманящее и не менее опасное.

Годами я ковал себя как оружие – больше чудовище, чем человек. Для дела выгодно, когда в тебе видят «что», а не «кто». Но Кира только что напомнила самым телесным образом: под всей этой бронёй я всё же мужчина.

Я давно заметил, что она красива – особенно, когда мы неслись рядом в скачке на Испытаниях. Теперь же наблюдение уступило место желанию – густому, тяжёлому, осевшему глубоко.

Но похоть – тоже чувство. А значит, я её покорю, как покоряю всё, что подступает слишком близко и грозит моему контролю. Я справлюсь с телом – как справился с магией.

Так я себе и сказал, расстёгивая ремень и освобождая член из штанов. Я зашипел сквозь зубы на кожу перчатки, когда обхватил себя – повторяя в голове, что просто укрощаю тело. А если перед внутренним взором Кира задыхалась подо мной, пока я работал рукой быстро и жёстко, – это дело между мной и Пустыней.

Глава 26

КИРА

Я щурилась на валун, за которым исчез Эрикс, но он так и не показался. Почему-то его внезапное исчезновение меня задело, хотя должна бы радоваться минуте наедине – собраться с мыслями. Похоже на отступление, вот только от чего – не сказать.

Он вернулся лишь тогда, когда я уже выбралась из воды и надела второй комплект одежды, что уложил для меня Невен. Те вещи, в которых мы ехали днём, я выполоскала и разложила сушиться на плоском камне.

Эрикс не сказал ни слова – просто повернулся к своей поклаже и принялся устраивать лагерь. Я прикусила губу, в полумыслии удивляясь, почему он не купается, и тут же мысленно пожала плечами. Наверняка он тоже хотел бы выполоскать одежду и остудиться в кристальной воде, но, похоже, его упорство «быть закрытым с головы до пят» распространялось даже на случаи, когда рядом только мы двое.

И это – тоже странно раздражало.

Я раскатала свой спальный тюк на мягком участке земли, он сделал то же самое. Мы оба молчали, занимаясь вечерними делами: он точил оружие, я зашивала разрыв на рубахе, заработанный, когда Эрикс накануне опрокинул меня на землю. В дороге мы тоже в основном молчали, но сейчас тишина казалась гуще.

Когда солнце скрылось, Эрикс лёг на свой тюк по другую сторону костра – разжигать я уступила ему, – и я вгляделась в его силуэт. Он был всё так же одет с головы до ног, включая перчатки и странную маску. До сих пор не удавалось разгадать её назначение.

– Я не буду смотреть, – вдруг сказала я.

С той стороны костра послышался шорох, я же уставилась в небо, доказывая честность.

– На что?

– Если хочешь снять маску, я обещаю не смотреть.

Миг неподвижности – и медленный, нарочитый шелест. Хотелось надеяться, он воспользовался предложением, но, как и клялась, я не повернула голову.

Слова перелетели через огонь так тихо, что я могла бы решить, будто мне послышалось:

– Спасибо.

Я перевернулась на бок, отвернувшись от огня, чтобы не искушать себя взглянуть в эти поразительные металлические глаза. Вместо этого я встретила их во сне.

Веки дрогнули, и тело налилось ленивой тяжестью – такой бывает только после долгого, спокойного сна. Я сладко потянулась, не открывая глаз навстречу бледному рассветному свету.

Движение – ощутимое костями, прежде чем услышанное – заставило меня поискать источник струящейся энергии. Чуть поодаль, на берегу оазиса, стоял Эрикс и текуче проходил через свои формы – так же, как я уже видела его несколько ночей назад. Я посмотрела всего пару мгновений, потом взяла свою саблю, лежавшую рядом, пока я спала.

Он никак не отреагировал, когда я присоединилась. Я попала в его ритм, дышала его дыханием, словно оно было моим. Движения получались легче, чем прежде. Какая-то часть меня ждала привычного нарастания силы внутри, разлохмачивания краёв «я», но этого не случилось. Здесь, в тишине пустыни, под лёгким утренним ветром, душа оставалась спокойной.

Мы закончили одновременно, замерев в финальной позе: ладони на рукоятях сабель, острия – строго в землю. Наконец, Эрикс посмотрел на меня, и мы стояли так, в идеальной неподвижности, мгновение.

Чистым инстинктом я стукнула костяшками по виску – как бью в знак уважения Адэрин или другому наставнику. Я застыла, но, к моему удивлению, Эрикс ответил тем же. Затем развернулся к нашему импровизированному лагерю – собирать вещи и заняться лошадьми.

– Надо поохотиться, прежде чем идти дальше, – сказал он вместо «доброе утро».

Я кивнула. В спешке я взяла лишь то, что наскоро уложил для меня Невен. После месяцев регулярной еды мысль остаться без неё заставляла сердце чаще колотиться.

Мы вернулись к костру; Эрикс вынул из поклажи лук – такой он использовал на охоте во время Испытаний. Я выудила пращу и мешочек камней. Эрикс уставился на это грубое оружие, но я пожала плечами:

– Камни легче добыть, чем стрелы.

– Я научу тебя стрелять из лука, – предложил он.

– И снова ты предлагаешь учить воительницу, которая окажется по другую сторону войны. Начинаю сомневаться, так ли ты эффективен, как говорят, – заметила я.

– И снова скажу: к концу, может, ты станешь с кланами, – парировал он.

Я отвела взгляд, пересчитав камни в мешочке. Правда была в том, что, как бы я ни любила Келвадан и как бы ни тосковала по Невену и Адэрин, возвращение в дикое умиротворяло. Под звёздами, когда Эрикс – единственный человек на мили вокруг, я спала лучше, чем за многие месяцы.

– Ладно, на охоту – и в путь, – отрезала я, не желая дальше катить эту мысль. Засунула пращу за пояс и перекинула саблю за спину.

Мы вскочили в седло, Дайти охотно пошёл пружинящим ходом, счастливый размять ноги без трущихся ремней поклажи. Не переговариваясь, двинулись. Далеко идти не придётся: зверьё тянет к воде, даже если мы ненадолго спугнули его. Сокол Эрикса присоединился, привычно сел на его перчатку, потом срывался и уходил за мелкой дичью.

Мы взяли к каменным выходам – там норы и трещины дают зверью дом. Воздух здесь был густой, и странный земляной запах поднял волоски на моих руках. Мы прошли немного, когда услышали – жуткое шипение и плевок, как у каракала в течке.

Я резко обернулась – поздно.

– Кира!

Дайти встал на свечу, разворачиваясь на задних, чтобы уйти от чёрно-белого размыва, сорвавшегося с ближайшего валуна. Я съехала назад, но успела вцепиться коленями как раз вовремя, чтобы не рухнуть.

Кошачья тень юзом ушла по ту сторону от меня, уставилась на меня светящимися фиолетовыми глазами – и тут же изменила направление с нечеловеческой стремительностью. Я не успела выхватить саблю, как между мной и нападавшим влетела тёмная масса.

Эрикс ударом встретил зверя, поймав его на середине прыжка. Он рубанул саблей по телу – длиннее любого каракала, что я видела, – но тварь вывернулась. Воздух рассёкся треском: когти распороли рукав Эрикса, но, если он и был ранен, вида он не подал.

Он уже снова шёл в атаку, пытаясь взять зверя на противоходе, пока тот приходил в себя после рывка. Когда Эрикс обрушил рубящий удар, тварь отвесила лапищами – размером с вееровые листья – когти вцепились в кожаные накидки на его бёдрах.

Удар Эрикса рассёк плечо чудовища. Оно всё же дёрнуло его вниз, когда встало на дыбы с шипением. Эрикс рухнул, головой о камень стукнуло так, что отозвалось у меня в черепе.

Оцепенение прорвалось рваным криком. Я увидела, как пасть зверя раскрылась, чтобы вырвать кусок из его плеча. Эрикс лежал неподвижно. Я метнула вперёд ладонь, раскрытую, и сила хлынула.

Глухой удар и треск раскололи воздух: валун у меня под боком врезал тварь в скальную стену. Я, тяжело дыша, уставилась на глыбу размером со меня. Я метнула её, даже не подумав. Часами пыталась – безуспешно – несколько ночей назад, а тут – с одного толчка, в панике.

Эрикс.

Мысль – и я, без всякой грации, сползла с Дайти, метнулась к Эриксу. Он не шевелился.

Живот свело от медного вкуса в воздухе. Я упала на колени и осторожно приподняла его голову – пальцы тут же стали мокры от крови, пропитавшей затылок. Потянулась за концом полотнища, охватывающего его голову и плечи, – и на миг пальцы зависли над тканью. Я встряхнулась. Затем сжала челюсти и начала разворачивать серый лён. Пусть прикрывается сколько хочет – вряд ли он поблагодарит меня за то, что оставила бы его истекать кровью без помощи.

Под слоями его капюшона открылся беспорядок тёмных волн – прежде я видела лишь отдельные пряди, выглядывающие из-под маски. Меня потянуло зарыться в них пальцами, но я заставила себя сосредоточиться. Повернув его голову, чтобы осмотреть затылок, я нашла волосы, сбитые кровью. Источник, похоже, прятался под кожаным ремнём, удерживавшим маску.

Пальцы заскользили по пряжкам в колебании – и всё-таки я их расстегнула. Ремни ослабли, маска упала на землю с глухим звоном, слишком тяжёлым для её размера. Я раздвинула волосы, нащупывая рану: пряди были шёлковистые на ощупь – даже пропитанные кровью.

Порез обнаружился быстро – неглубокий, хоть и кровил, как это обычно бывает со ссадинами на голове. Похоже, капюшон и маска смягчили удар, кожа лишь разошлась. Под пальцами припухлость – не больше, чем ушиб.

Я вернула голову в исходное положение, устроив её у себя на коленях. И, хотя это казалось странным нарушением, всё же дала себе посмотреть вдоволь на его лицо.

Передо мной были черты, на которые я столько раз глядела в статуе Келвара: сильные брови над высокими скулами. Длинные ресницы лежали на коже, такой светлой, что нетрудно было поверить – он годами не снимал маску при дневном свете, хоть загар лег бы на него легко. И при том что черты те же, я отмечала малые отличия – лёгкую ямочку в центре подбородка, волосы, волной и завитком, тогда как у Келвара они спадали ровно и длинно. В бессознательности лицо Эрикса было гладким, и мысль, что ему, похоже, нет и тридцати, полоснула меня током.

Не думая, я провела кончиками пальцев от виска к чёткой линии челюсти. Я услышала – именно почувствовала – как перехватило его дыхание, прежде чем веки дрогнули, и он распахнул глаза, вонзив в меня бездонный взгляд.

Глава 27

ВАЙПЕР

Кровь гнала под кожей с пугающей силой, а грудь будто забывала, как сделать следующий вдох. Я был полностью во власти женщины, на чьих коленях лежала моя голова. Её пальцы касались моей щеки так легко, словно она боялась – тронь сильней, и я раскрошусь.

Может, она и не ошибалась.

Впервые мы коснулись друг друга кожей к коже, когда моя ладонь легла ей на горло. Тогда я впервые за слишком долгое время ощутил тишину внутри. Я решил, что то была случайность, шок от человеческого контакта, но ошибался. Та же тишина прокатывалась по мне и сейчас, только теперь, если прислушаться, под ней дрожала тонкая вибрация. Я – туго натянутая тетива, готовая сорваться вперёд – по одному лишь приказу Киры.

Я открыл глаза – и сразу нашёл её взгляд.

Пальцы её начали отступать, и я, не подумав, поймал её за запястье. Мелькнуло раздражающее желание, чтоб перчаток на мне не было. Даже через кожу и кожу я чувствовал её быстрый, трепещущий пульс.

Она не вырывалась, когда я вернул её ладонь к своему лицу. На этот раз она распластала руку, давая всей ладони лечь мне на щёку, как чашей. Я медленно втянул воздух носом, задержал, выпустил – чтобы удержаться, не дать душе выскочить из тела.

– Зачем ты её носишь?

Слова прозвучали тихо в хрупкой тишине между нами, но отозвались, как удар гонга.

– Потому что так легче делать вид, будто под маской никого нет.

Правда в них звенела громче, чем стоило.

– Я вижу тебя, – только и сказала Кира.

– Вот этого я и боюсь.

От её кожи у меня окончательно съезжала крыша – как от обгоревшего конца верёвки, ускользающего из пальцев. Я говорил то, чего не должен. Но мысли путались, когда другой человек – когда Кира – касалась меня не с намерением ранить. Нужно было остановиться. Я хотел большего. Намного большего.

Я отвернул голову, разорвав контакт, и чары спали. Пошарил по земле рядом – Кира молча вложила мне в пальцы маску. Я снова надел её – и ощутил сразу и будто вернувшуюся часть себя, и утрату чего-то ценного.

– Твоя голова… – начала она.

Я отмахнулся:

– Пустяки. Больше оглушило.

Если честно, в черепе глухо ныло, но я всё ещё чувствовал её ладонь на своём лице – горячее любого клейма, что когда-либо выжигал лорд Аласдар.

– Сиха́т? – спросил я, оглядываясь в поисках твари.

– Сихат? Но они же… сказки.

– Как и лавовый вирм, с которым мы едем сражаться, и костяной паук, на которого я наткнулся пару месяцев назад, – напомнил я. – Что с ним стало?

– Я кинула камень, – призналась Кира, смущённо.

– Пращой?

– Магией.

Я огляделся и нашёл валун по другую сторону от наших лошадей. Часами не могла сдвинуть и гальку во время наших тренировок – и вскинула глыбу, едва я слетел с Алзы. В воздухе всё ещё стоял тяжёлый, земляной дух выпущенной силы. Я не дал себе уйти по этой тропе мыслей.

– Значит, я хороший учитель, – сказал я вместо этого.

Кира едва заметно скривила губы и поднялась. Протянула мне руку – я принял её и поднялся, снова удивляясь, как сильно окрепла она за такой короткий срок.

Последние месяцы мне казалось, что я тренируюсь вдвое больше обычного, – а она уже наполовину воин, и это та самая полудикая, тощая девчонка, какой я нашёл её у оазиса. Я задвинул эту мысль туда же, где лежит всё, чего сейчас касаться не хочу.

Кира подошла к поверженному сихату и уставилась вниз. Как и прошлый, он был крупен, смутно кошачий, весь чёрный, если не считать шёлкового белого пятна на груди – в форме звезды. Мутные фиолетовые глаза уставились в небо.

– Сказал бы – удачная охота, но…

Я понял. От туши шли волны враждебной магии, и от одной мысли о том, чтобы есть эту тварь, в нутре свело.

– Брось. Посмотрим, что Зефир добыл помельче.

У костра Зефир и правда был удачлив – две чёрнохвостые зайчихи. Одну я оставил ему, вторую Кира ловко освежевала и выпотрошила – рука набита.

Она молчала – для неё не ново, но тишина была с привкусом – в ней вертелось что-то, не похожее на нашу привычную деловую согласованность.

Я косился на неё, пока складывал костёр. Наконец она замерла, нож, в крови, повис над оголённой тушкой.

– Почему возвращаются сихаты и лавовые вирмы? Они исчезли после того, как пустыню покорили.

Я колебался – сколько говорить той, что всё ещё может оказаться против моей стороны? Но мои же слова, сказанные прежде вполушутя, вернулись и прозвучали уже как истина. Может, она не станет врагом, если я научу её тому, что знаю.

– Пустыня злится и восстаёт против нас. Келвадан – оскорбление её укладам, по которым жили кланы с тех пор, как первый всадник пересёк путь от гор к океану и заслужил право назвать Пустыню Баллан домом.

– Пустыня ценит силу и выживание превыше всего, и кланы – её плоть. Сильные поднимаются, слабые падают. Их воины платят пустыне кровью и смертью за жизнь, что она им дарит. А Келвадан… мир, который принёс город, – это слабость под другим именем. Хуже – город глядит за пределы Баллана, пуская в наш дом тех, кто не уважает и не верит в её силу.

Я начал с того, чем лорд Аласдар берёт кланы на свою сторону. Но был ещё слой, о котором он не говорит.

Кира нахмурилась:

– Келвадан – мой дом. – Сказано было слишком твёрдо, как будто она убеждала этим и меня, и себя.

– Наследие моего прадеда – это поражение не меньше, чем победа, – не сдержал я горечь, вспоминая ярмо, что досталось мне от его славы и его грехов.

Кира смотрела, чуть склонив голову, – ждала продолжения.

– Келвар был Чемпионом пустыни, сильнее всех в памяти людской. Он носил в себе силу, способную кроить пустыню по своей воле – и кроил. За такую магию платят.

– Он сошёл с ума, – тихо сказала Кира. В её глазах блеснуло что-то мягкое, уязвимое – я не рискнул это назвать. И продолжил.

– Да. И – больше. Легенды говорят: Сердце Пустыни должен завоевать тот, кто пересечёт её от гор до океана. Выстоишь испытания – магия твоя.

– Так первые лорды кланов укротили пески и первыми обрели власть над магией, чтобы мы могли жить, – подхватила Кира, словно цитируя выученное у костра с детства.

Я покачал головой:

– Не только это. У Аликс была своя сильная магия, но – не масштаба Келвара, и старость взяла её раньше. Он, при всей своей силе, ничем не мог помочь. И, пока безумие подбиралось ближе, он придумал план: завладеть Сердцем Пустыни – чтобы продлить Аликс жизнь.

– Он пересёк пустыню и унёс её Сердце – принёс в Келвадан. Но опоздал: Аликс умерла, пока он был в пути. И теперь пустыня без Сердца – и рвёт себя на клочья.

Кира нахмурилась:

– Сердце Пустыни нельзя украсть. И вообще, Келвар ушёл в пустыню после смерти Аликс – и не вернулся.

– Ты была у дверей его покоев? – спросил я.

– Да.

– Тогда видела гобелен над входом – с Сердцем. Красный камень, что дарует всю магию пустыни тому, кто им владеет.

В её глазах, уверенных прежде, зашевелилось сомнение.

– Возможно, Келвар и гнался за Сердцем, но мы не знаем, добыл ли он его. Он ушёл в дикое и исчез, – возразила она.

– Я знаю, что добыл, потому что сам пересёк пустыню и видел пустой храм, где Сердцу надлежит быть.

Нож выпал у Киры из пальцев. Она откинулась на пятки и подняла на меня взгляд. Кровавые ладони легли на колени – её, казалось, не волновали пятна на ткани.

– Тогда зачем война с Келваданом?

– Потому что Сердце Пустыни заперто в покоях на вершине дворца, и я намерен вернуть его туда, где ему место. И только с помощью лорда Аласдара я смогу открыть ту комнату и достать Сердце. Как безумие Келвара – моя ноша, так и последствия его наследия – мои. Я должен исправить.

– Так исправь, – кулаки Киры сжались на коленях, она смотрела на меня снизу вверх. – Но Келвадан не обязан падать ради этого.

– Монумент Келвадана – ложь! – сорвалось у меня. – Все называют его памятником вечной любви, что Келвар воздвиг Аликс, но именно эта любовь подтолкнула его рискнуть всем миром. Келвадан должен пасть – чтобы защитить всех от повторения прежних грехов.

Кира промолчала, но ответа я и не искал. Я резко развернулся и зашагал к Алзе, оставив её на коленях в кровавом песке.

Глава 28

КИРА

Я не могла оторвать взгляд от Эрикса, пока мы ехали, – в голове было кувшинное горло мыслей. Рассудочный голос твердил: не доверяй. С чего верить словам того, кто не раз пытался меня убить? Ему только на руку будет, если я примкну к его делу.

Но память о кончике сабли у моего горла перекрывалась другим – как он кинулся между мной и сихатом этим утром. И ещё сильнее – тёплой тяжестью его рук, когда он вытягивал меня обратно в себя, стоит моему течению сорваться в шторм.

Его кобыла, я слышала, как он шептал ей «Алза», шла впереди, и мы тянулись гуськом вдоль каменного обрыва. Я так буравила затылок Эрикса взглядом, что мне чудилось – расколю и прочту, что у него внутри, пойму, лжёт он или нет. Как доверять тому, кто во имя своего дела убивает так без разбору, что заслужил прозвище Вайпер?

В ушах звенели его слова:

Легче делать вид, что под маской никого нет.

Может, и «Вайпер» – тоже маска. За ней спрятана правда его мотивов.

Так я увязла в мыслях, что пропустила первый признак – столб пыли на горизонте. Эрикс рывком придержал Алзу, и я едва не врезалась. Он указал влево, прочь от скалы:

– Песчаная буря. Нужен укрыток.

В самом деле – стена рыжего, почти сплошного, катилось к нам и захлёстывало весь мир. Мы одним толчком пустили коней в галоп, шаря взглядом по карнизам и разломам – любая ниша, любой грот, лишь бы переждать гнев пустыни.

Ветер уже выл, подцепляя полы одежды, когда буря навалилась. До нас – меньше полумили. Время таяло. Мы неслись всё ещё открытым местом, прижатые к камню.

– Вон там!

Ветер пытался утащить его голос, но я увидела жест – щель в скале. Мы рухнули к ней во весь опор. Кони встали на заскальзывающих копытах, осыпая галькой. Эрикс спрыгнул, я за ним. Мы погнали лошадей вперёд, в узкую пасть разлома. Те исчезли внутри – значит, за щелью есть пещера. Глухой рокот бури перевалил в оглушительный рев, но я не успела оглянуться на стену пыли – удар между лопаток втолкнул меня в грот.

Песок полоснул по спине, шершаво, как наждак сквозь ткань. Он лез в каждую щель одежды, к коже – царапать, жечь. Я всё равно обернулась, натянула капюшон на лицо.

– Эрикс!

Его ещё не было внутри – его схватило там, снаружи, в белесой слепоте. Вихрь был такой густой, что сквозь щель его не разглядеть, хоть он и рядом.

Я сунула руку в прорезь, шаря в пустоте, пока буря не сдирала кожу живьём. Вечность спустя, на самом деле – пару ударов сердца, моя ладонь упёрлась во что-то твёрдое. Я вцепилась в ткань и дёрнула, таща Эрикса в узкую горловину – в защиту камня.

Мы стояли лицом к лицу, когда завыло уже снаружи, – так близко, что наши груди касались, сбивая дыхание. Его тёмная прежде одежда стала серо-рыжей коркой, и подлинный цвет почти не угадывался под слоем песка.

– Спасибо, – сказала я тихо – так, что, кабы он стоял дальше, ветер бы всё сожрал. Дыхание запотевало металл маски – впервые я почти радовалась её существованию: сейчас она берегла ему лицо от зверства стихии. Но стоило мне увидеть его глаза на солнце, как пальцы зудели сорвать преграду между нами.

Мы простояли так очень долго, пока ржание за спиной не разорвало оцепенение. Эрикс прошёл мимо меня – к лошадям. К счастью, они были по ту сторону уступа, когда нас накрыло, – всего лишь взъерошены.

Мы завели их глубже. Укрытие оказалось размером с мою комнату у Адерин и Невена – нам втроём тесно, но поместились.

Устроившись ждать, Эрикс попытался стряхнуть песок – тщетно. На пыльной корке остались лишь полосы от ладоней.

– Придётся переодеться. А эти – замачивать при первом оазисе.

Его руки замерли, а потом потянулись к длинной полосе ткани на голове и плечах. Он повернулся ко мне спиной, разматывая. Я должна была отвернуться, но не смогла. Увидев его лицо утром, я вдруг жадно захотела видеть больше – и касаться тоже.

Маска упала на камень. За ней – ненавистные перчатки. Пояс соскользнул с узкой талии, он снял жилет и кожаные накидки и взялся за нижний край туники. Когда ткань прошла плечи, любопытство и тепло в груди мигом обернулись ледяным ужасом.

Ряд за рядом, аккуратные шрамы – припухшие красные линии – тянулись по плечам. Вверху – уже побелевшие, внизу – свежие, воспалённые, самые последние ещё вздувались волдырями.

– Что… – сорвалось у меня. Вопрос был больше рык, чем слово. В глубине меня шевельнулась знакомая ярость, тяжёлая и густая, и пошла вверх.

– Помнишь, я говорил: боль – лучшая узда для магии?

– Ты сделал это себе?

– Сделал лорд Аласдар. Но да.

Мир побелел. В ушах – сплошной прибой. Я вернулась только от тёплой ладони у себя на груди. Ясность вернулась – он стоял передо мной, без маски, голый по пояс. К счастью, его спины я больше не видела.

– Зачем служить чудовищу, которое так с тобой поступает? – мой голос хрипел и резал низом.

– Лорд Аласдар меня спас, – упрямо.

– Искалечить – не значит спасти!

– Он нашёл меня в пустыне, когда я был один, потерянный! – сорвался Эрикс, резко убрав ладонь. Мне стало холодно – и пусто, но он уже говорил, словно порвалась последняя вожжа. – Собственные родители не хотели любить меня таким, какой я есть. Заставляли вдавливать силу вглубь, пока она не рванула бы; когда не выходило – травили. Им нужен был идеальный наследник Келвадана, новый Келвар – и по лицу, и по мощи. А я знал вторую половину наследства: от меня ждали, что я буду жить под этим грузом, пока однажды он не сведёт меня с ума.

– Я ушёл… в пустыню, где, по крайней мере, моя злость и всё то, что я притворялся не чувствовать, не ранили бы тех, кого я должен был защищать. Лорд Аласдар нашёл меня на дюнах – голодного, в бреду, готового умереть. Он показал, что силой можно владеть. Что если мне суждено разрушать, то и разрушение подчиняется.

– И больше: он раскрыл правду о наследии Келвара и дал цель. Я стал его клинком – и мы вернём пустыне равновесие. Это бремя моей крови, и он дал путь нести его.

В тусклом свету его глаза блестели. По шее, по плечам тянулось натяжение сухожилий. Он дышал рывками – как после длинного забега. И я ясно увидела, что под личиной Вайпера.

Передо мной – просто юноша, на чью спину навалили силу, способную шевельнуть сами основания пустыни, и кто тонет под тяжестью семейных грехов. Лорд Аласдар увидел это так же.

– Он использует тебя, – сказала я едва слышно, как успокаивают пугливую лошадь.

– Я знаю, – ответил Эрикс. – Но быть клинком легче, чем быть тем, кто им машет. Клинок не отвечает за кровь, отвечает рука.

Я сглотнула, сердце ныло.

– Но ты не клинок. Ты человек.

– Я не хотел им быть. До… – он споткнулся о слово, – до встречи с тобой.

Я шагнула ближе – остановиться не могла бы, захоти. Подняла руку к его щеке, как прежде. Теперь он сам потянулся навстречу.

Грудь к груди, я встала на носки и потянула его вниз – ладонь на лице стала привязью. Медленно подняла лицо – и лбом нашла его лоб. Судорога прошла по его телу, но он не отстранился. Время растянулось и сжалось: мы дышали одним воздухом. Так близко, я различала соль и сандал его кожи.

Между нами закружилась магия – не понять, чья. Но как только наши сердца поймали общий ритм, она улеглась, стала ровным импульсом – от макушки до кончиков пальцев. В укрытии слышно было только наши неровные вдохи.

Буря за входом стихла.

Глава 29

ЭРИКС

Следующие два дня прошли в одном и том же ритме – к счастью, без бурь и без мифических тварей. По утрам мы вместе проходили формы, потом ехали до вечера, а с наступлением сумерек я помогал Кире тренировать её магию. С каждым днём ей давалось легче: камни и огонь отзывались на её команду. Если она замечала, что я пользуюсь тренировкой как поводом положить ладонь ей на плечо или на поясницу – зная, что так ей проще тянуться к силе без страха, – она этого не комментировала.

На третью ночь мы разбили лагерь в ложбинке меж дюн. От утренней охоты осталось мясо, а Кира достала из заплечного мешка два плода – разводить костёр или снова охотиться не требовалось.

Я расстелил циновку шагах в трёх от её, сел по-турецки и вынул саблю. Кира подняла взгляд на металлический шелест – и продолжила уплетать ужин с сосредоточенной неумолимостью. Сок стекал меж пальцев, и она облизывала их начисто.

Перед глазами вспыхнуло – острые выступающие кости бёдер и лопаток у меня под рукой, когда я привязывал её к Алзе много месяцев назад. Я отметил про себя, что отправлю Зефира на добычу ещё раз. Я не позволю Кире голодать.

Ровно, машинально, я вел точильный камень вдоль клинка. Сегодня я мечом не пользовался, но привычка сильнее: я ухаживаю за саблей каждый вечер, и сна мне нет, пока дело не сделано.

– Немного жаль, что так и не смогла у тебя её стащить, – сказала Кира с полным ртом оранжевой мякоти.

– Она была у Келвара, – признался я. – Единственное, что я взял с собой.

Кира присмотрелась. Я, сам не зная зачем, протянул рукоять. Она поднялась, медленно подошла, вытерев ладони о штанины. Осторожно, будто это змея, готовая цапнуть, взяла.