Текст книги "Кровь песков (ЛП)"

Автор книги: С. К. Грейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Что якорит тебя? – спросила я.

– Боль.

Я моргнула. Ещё раз.

– Ты причиняешь себе боль нарочно?

– Когда нужно. В бою можно позволить себе получить удар, если не остаётся иных вариантов. – Он пожал плечами, будто удерживать себя травмой – пустяк. – Боль режет по сознанию лучше любого ощущения – её невозможно игнорировать, она целиком телесна. Если ранить себя достаточно сильно – потеряться в сознании пустыни не выйдет, даже если захочешь.

– Варварство, – отрезала я.

– Пустыня не мягкая госпожа. Те, кто не способен сделать всё, чтобы выжить, милости от стихии не ждут, – парировал он. – С её магией – то же.

– Должен быть другой путь.

Он наклонил голову:

– Полагаю, иные сильные ощущения тоже сойдут. Только удовольствие в бою задействовать сложнее.

Сказано было таким ровным тоном, что я не уверена, но это, кажется, ближе всего к шутке, на что способен Эрикс. Мысль, что безликий передо мной – носитель непостижимой силы – умеет быть саркастичным, была одновременно человеческой и тревожной.

– Ну, пока не попробуешь – не узнаешь. Вдобавок противников напугаешь, – подыграла я.

Его плечи чуть окрепли, будто он не ожидал, что я подхвачу. Миг – и прошёл. Он резко зашагал к той же куче камней, что вчера – с тем самым треснувшим валуном посередине.

В тот вечер камни я так и не сдвинула. Зато ни один не расколола.

На третий день, когда я перевалила через дюну, скрывающую наше с Эриксом место от лагеря, я обнаружила его на коленях – он сидел на пятках. Казался совершенно расслабленным, если бы не судорожно сжатые кулаки на коленях. Сжимал так, что я удивилась, почему не слышу, как скрипят его чёрные кожаные перчатки.

– Сегодня будем медитировать, – сказал он, не шевелясь, пока я подходила.

Я развернулась на пятках, готовая прямо сейчас вернуться в Келвадан и вывезти Дайти на прогулку. Медитацию я пробовала столько раз, что сбилась со счёта, – и всякий раз впустую. Я не собиралась ещё час сидеть и делать вид, что сосредотачиваюсь на сдерживании магии, лишь бы оттянуть неизбежный срыв.

– Не так, как учила бы королева, – добавил он, прежде чем я успела сделать и двух шагов.

Я замялась и обернулась. Сомнение, что тихое сидение вообще поможет, скользнуло в мысли, но уходить расхотелось. Помогало не столько то, что говорил Эрикс, сколько то, что он – по-своему, извращённо – понимал, что я чувствую.

Шторм внутри меня порой заставлял чувствовать себя в Келвадане более одинокой, чем в изгнании у собственного оазиса. Странно, что человек, сорвавший меня с того одиночества, оказался первым, кто не испугался моей силы. Даже помощь королевы оставляла во рту привкус опаски.

Я опустилась перед Эриксом, тоже села на пятки, зеркаля его позу. Между нашими коленями оставалось несколько дюймов, и от него сквозь мои свободные льняные штаны ощутимо шло тепло. Я невольно подумала, как он выдерживает быть закрытым с головы до ног под этим солнцем.

– Представь, где в тебе зарождается сила, – произнёс Эрикс, когда я устроилась.

– Ты разве не скажешь закрыть глаза?

Он пожал плечами:

– Я предпочитаю с открытыми. Но особой разницы нет.

Я позволила ресницам опасть. Сомневалась, что смогу думать о чём-то, глядя прямо в его металлическую маску.

– А теперь сосредоточься на своей цели. На мотивах, что направляют твои поступки, и страстях под ними.

Удивительно, но его голос оказался спокойным и убаюкивающим, когда я повернула внимание внутрь. Низкий, ровный тенор, лишённый той жёсткой кромки, которой он обычно пугал. Я одёрнула себя и вспомнила его слова.

Моя цель.

– Защитить Келвадан, – ответила я вслух, хотя он о том не просил. Так было правильно.

Он фыркнул с насмешливым пренебрежением, но промолчал.

– Теперь подумай о чувствах, которые кормят эту цель.

Я копнула глубже, как в песок – в собственную психику.

Конечно, я хотела защитить город, который был символом надежды все годы изгнания. Как не хотеть, если собственный клан меня выгнал, а Келвадан нашёл для меня место? Даже если я пока не чувствовала себя «своей», я могла доказать, что достойна. Я могла…

На дне колодца моей магии билась тёмная, пульсирующая штука. Я мысленным пальцем ткнула – она щёлкнула и оскалилась.

Она злилась.

Ощущение ударило по лицу, как песчаная буря. Глубоко во мне копилась обида – за то, что меня, едва не девчонку, оставили умирать в пустыне. Там же жила ярость от бессмысленной смерти моего коня и от того, что я не могу жить без страха себя самой, как все прочие. Там же – злость на себя, что остаюсь одинокой, даже стоя посреди целого города.

– Хорошо.

Я вздрогнула, почти забыв о присутствии Эрикса.

– Пусть эта злость станет воронкой, которая выкачивает силу наружу – и одновременно её подпитывает.

Я распахнула глаза:

– Нет.

Эрикс склонил голову набок.

– Но ведь получалось, не так ли?

Я не ответила, лишь уставилась мрачно:

– Я не буду делать по-твоему, если это сделает меня похожей на Вайпера.

– Это не я заглянул внутрь и нашёл там злость. Это сделала ты, – удовлетворённо заметил он, и у меня зашевелились когти.

– А на чём медитируешь ты? На цели разрушить собственный город – собственную семью?

– Мир Келвадана – ложь, – его ровный голос превратился в рычание.

Он говорил это уже во второй раз, и я вскочила.

– Говорит тот, кто ведёт войну на свой народ. Я ошиблась, думая, что ты способен учить чему-то, кроме насилия и предательства.

Я резко развернулась и бросилась в пустыню. Хотела бы я сейчас силу Дайти под собой, но бежала, размахивая руками, и мягкие подошвы моих сапог взрывали песок. Я знала, что Эрикс не пойдёт следом, но меня тянуло поставить между нами как можно больше расстояния.

Я сорвала капюшон – хотелось ветра в волосах и солнца на лице. Пустыня – единственный постоянный спутник за все эти годы, та, что смотрела на меня без осуждения. Я бежала, пока лёгкие не завизжали, пока ноги не превратились в огонь.

Уронившись на колени, переводила дух – и потом, задрав голову к небу, разразилась хищным воплем. Дикий звук – такой естественный в изгнании – я глушила внутри каменных стен Келвадана.

Ветер унёс чистую, без примеси, фрустрацию по открытому плато. От Вайпера я могла уйти. От злости, найденной в себе, – нет.

Я вывела Дайти из арочного проёма Келвадана; стражники, стоявшие по обе стороны, проводили меня взглядами, когда я повернула в сторону, противоположную лагерю. Пировать сегодня не хотелось – и к Эриксу я тоже не собиралась. Мне нужен был только мой конь и открытое небо.

Я перекинулась в седло, смакуя уверенную плотность его спины между бёдер и шёлк гривы, струящийся сквозь пальцы. Он бил копытом и мотал головой – рад вырваться из конюшни.

Не мешкая, я повела его прямо, прочь от утёсов, в лёгком галопе. Заблудиться я не боялась – шпиль Келвадана виден за многие мили.

Луна делает пустыню другой – не такой жестокой в серебре ночи. Днём солнце выедает краски, а теперь небо бархатное и густое, так и тянет протянуть руку и коснуться. Но пустыня ночью не менее жива: над нами разрезала воздух ныряющая сова-нырок, а семейка песчаных кошек мелькнула в поисках воды.

Как только спокойствие начало накрывать, тишину разрезал крик:

– Всадник!

Я развернула Дайти, выискивая источник.

– Всадник!

Я заметила женщину, спотыкающуюся в песке и отчаянно машущую руками. Лёгким шепотом я направила Дайти к ней, ладонь – на рукояти сабли. Подъезжая ближе, отпустила. Она была так измочалена, одежда – в лохмотьях, на ногах держалась едва-едва – что угрозы нам не представляла.

– Прошу… помогите, – она попыталась ухватиться за бок Дайти – то ли чтобы удержаться, то ли не дать мне ускакать. Мой жеребец щёлкнул зубами у её руки, но я хлопнула его по шее – молча, чтобы стоял.

– Что случилось? – я нахмурилась сверху вниз: одна в пустыне, без коня. Может, изгнанница.

– Клан Оту́ш… на нас напали, – прохрипела она. Горло у неё было иссушено – так звучат те, кто давно не пил.

Я сняла с пояса флягу и протянула.

– Сторона какого клана?

Она жадно глотнула, вытерла рот тыльной стороной ладони и покачала головой:

– Нет. Кланы в перемирии… пока ждут вестей об Испытаниях. Это тварь… лавовый вирм.

Я поморщилась, даже когда тонкий холодок скользнул по позвоночнику:

– Не может…

– Я знаю, что видела, – голос её, несмотря на изнеможение, прозвучал твёрдо.

Кровь у меня похолодела, хотя ночь была тёплой. Лавовые вирмы – из легенд у костров: их могли свалить лишь величайшие всадники. Их не видели с тех пор, как люди пересекли пустыню и «укротили» её почти тысячу лет назад.

Но эта женщина смотрела на меня так решительно, что сомневаться было нелепо.

– Садись, – приказала я, подалась вперёд, освобождая место за спиной. Дайти недовольно фыркнул – видно, не рад ещё одной паре ног на себе, – но стоял смирно, пока я смотрела ему между ушей, умоляя вести себя прилично.

Мы сорвались к лагерю, и мысли мчались так же быстро, как Дайти по спёкшейся земле. Похоже, пустыня и правда трещит по швам, если легендарные твари снова выходят на людей. Лорды станут только отчаяннее – понадобится «решение», которое лорд Аласдар и его Вайпер слишком рады предложить.

Но если Келвадан придёт на помощь, кланы могут дважды подумать, прежде чем идти на Великий город.

Лагерь вырос на горизонте, и мы не сбавили хода, пока не вылетели к срединному кругу шатров. Это был четвёртый пир – в разгаре: танцы заплескали по площади. Плясуны шарахались, когда мы осадили коня у длинного низкого стола, где королева сидела рядом с Каюсом и «председательствовала». Над её плечом – тень-страж Адерин; Невен – местом ниже.

Шепотки брызнули по толпе, прикрытые ладонями. Я спрыгнула, помогла слезть женщине из клана Оту́ш. Сбросила с плеч чужие взгляды – слишком привыкла, чтобы думать, что опять делаю из себя зрелище посреди Испытаний. Сейчас важнее другое.

– Королева Джиневра, – я стукнула костяшками по виску. Женщина рядом со мной повторила жест. – Я встретила эту путницу в песках. У неё дурные вести.

– Клан Оту́ш нуждается в помощи. Лавовый вирм терзает наш лагерь: ест коней, убивает охотников. Мы боимся даже сняться и уйти – на марше будем беззащитны.

Шум пробежал по толпе. У королевы округлились глаза; Адерин шагнула вперёд – будто и не замечая, что двигается.

– Лавовый вирм? Вы уверены?

Женщина подняла подбородок – её не собирались пугать недоверием к «небылицам».

– Это не байка у костра. Я видела. Меня отправили за помощью – я самая быстрая всадница. В одиночку в пустыне он вышел на меня. Я потеряла лошадь, Йесению: видела, как его расплавленное дыхание снимало с неё плоть до костей. Я ушла лишь потому, что он увлёкся пиром.

Что-то горячее вспыхнуло у меня в животе при виде такой смерти благородной лошади. Слишком похоже на ту злость, которую я трогала вчера. Я оттолкнула чувство.

– Если это правда, и звери пустыни снова поднимаются, – всем придётся быть начеку, – произнесла королева, вставая. Она стряхнула с рук пышные рукава, перехваченные серебром. – Адерин, переведи всех за стены – там их можно защитить. Отправь всадников прочёсывать окрестности и докладывать о любом необычном. Пусть ходят парами, не расходятся.

– Мой клан… – начала женщина.

– Здесь вы будете в безопасности, – мягко заверила королева. – Всем рады за стенами Келвадана.

– Но мой народ…

– Воины вашего клана сильны и защитят своих, как я должна защитить своих, – слова её были жестки, как сталь, хотя голос – мягок. Мне хотелось крикнуть, спорить за женщину, но в глазах королевы жило опустошение. Бесполезно. Решение она приняла не от бессердечности, а от долга – к своим. И всё же колодец злости бурлил сильнее. Защита нужна и кланам.

Я скорее почувствовала, чем услышала дрожащий вздох поражения у меня под локтем. Женщина качнулась – я замялась, не зная, тянуться ли. Хотелось – но такое простое касание до сих пор давалось трудно. Шагнул кто-то из тени – тот, кого я не заметила.

– Я поеду к вашему клану и сражусь с вирмом, – слова Эрикса прорезали тревожный гул, хотя звучал он негромко. У меня в груди дрогнуло – то ли облегчение, то ли ещё что-то, – странное чувство под мерцанием огня на его маске. Вкупе со внезапным появлением и громадной фигурой он выглядел демоном, вышедшим из ночи.

Женщина рядом окаменела, борясь сама с собой. Вайпер и шёпот, бегущий впереди него, известны клану Оту́ш. Но сейчас демон предлагал спасение.

– Я бывал в лагере Оту́ш. Отправлюсь немедленно и встречу вирма там. А вы отдохнёте в городе.

Она поколебалась лишь миг – и кивнула. Лицо королевы побледнело; губы – в тонкую линию.

– Идём, – сказала она, протягивая руку. – Найдём вам покои и горячую ванну. Вы голодны и валитесь с ног.

Королева развернулась к городу, на ходу шепча распоряжения Адерин. Женщина задержалась ещё на взгляд, стукнула костяшками по виску – и поспешила к обещанию еды и постели.

Я осталась стоять посреди лагеря, одна. Весёлость сдулась быстрее призрачных утренних туманов. Люди повсюду разбирали шатры, торопясь за стены или назад – к своим – на фоне легендарной угрозы.

В центре вихря дел я стояла, вросшая в землю, переводя взгляд между Эриксом и удаляющейся спиной его матери. Он склонил голову, будто чего-то ожидая. Я не знала чего. И тогда сорвалась и побежала вслед за тремя женщинами к городу.

Я догнала их, когда королева велела служанке подготовить покои и купель для гостьи. Вокруг Адерин сжался узел стражи – слушали её приказы по усилению защиты с таким наплывом людей за стенами.

Я дождалась, пока они разойдутся, и шагнула в поле зрения.

– Нельзя оставлять клан Оту́ш один на один с вирмом, – без предисловий начала я.

Адерин вздохнула – в осанке её не дрогнуло ничего, а в лице – глубокая усталость:

– Другого выхода нет.

– Есть. Выбор есть всегда, пусть и трудный. Можно послать всадников. Я…

– Я поклялась защищать этот город – до последнего вздоха, – резко перебила Адерин; в глазах вспыхнул огонь. – Не проси поставить его под удар, когда его мир и так висит на волоске.

Я отпрянула, будто она ударила. К резкости Адерин я привыкла, но открытой враждебности ещё не видела. Мысль, что она оставит беззащитных перед страхом из мифов, выбивала почву из-под ног.

Подошла королева, а мысль уже покатилась по другому пути.

– Если капитан из клана Катал придёт им на помощь, – их верность ему только окрепнет, – настаивала я. – А если помощь придёт из Келвадана, они не так охотно пойдут на город по призыву лорда Аласдара.

– По словам гонца из клана Тибел, клан Катал уже объединит всех всадников по факту того, что Вайпер провозглашён Чемпионом, – напомнила королева. – Это может быть попыткой выманить наших рыцарей из города, чтобы ударить, когда мы беззащитны.

Я моргнула. Об этом я не подумала. В горле зашевелилось рычание – я проглотила. Я не позволю злости рулить мной – не дам ей разодрать контроль.

– Из-за таких решений я не люблю быть королевой, – тихо добавила она, – но решение принято. Мой прадед строил этот город как маяк безопасности, и я сделаю всё, чтобы он им остался.

Я опустила взгляд, почтительно кивнув, хотя сердце уходило в песок. Этих женщин не свернуть – если путь выбран. Я уважала это – и одновременно шторм во мне бился о стенки от мысли, как невинного коня пожирает лава. И я тоже не меняю решения, когда ставлю цель.

– Я отведу Дайти в конюшню и вернусь помогать с охраной, – предложила я.

Адерин кивнула, королева улыбнулась – ободряюще, и грустно. Я оставила их с планами и вошла под широкую арку, решив идти пешком – не хотела снова привлекать внимание после сцены в лагере.

Внутри я не свернула по спирали ко дворцу, а пошла к дому Адерин и Невена. У дверей оставила Дайти – похлопала по носу, шепнула, что скоро вернусь.

Протиснулась внутрь быстро – и едва не врезалась лбом в Невена. Он приподнял брови вопросительно.

– Я… э-э… меня Адерин… ей нужно…

Невен сунул мне в руки охапку тюков, отрезав поток оправданий:

– Это тебе пригодится.

Я уставилась вниз: что-то вроде походного тюка и ещё несколько набитых мешков.

– Не знаю, как далеко лагерь Оту́ш, – пояснил он, – но вкупе с твоими охотничьими навыками должно хватить.

Я открыла рот, закрыла, снова открыла – и просто склонила голову, вместо того чтобы задавать лишние вопросы.

Невен виновато усмехнулся:

– Я давно женат на упрямой женщине и знаю этот взгляд. Тот, которым Адерин смотрит, когда я понимаю: она сделает по-своему, чего бы мне ни хотелось.

– Вы не согласны с тем, что мне следует остаться и защищать город? – спросила я.

– Согласен, что город надо защищать. Но и кланы тоже. Адерин родилась и выросла здесь, а я – в песках. Как бы я ни любил Келвадан, у меня много близких среди кланов. – Он помолчал и посмотрел так, как смотрят на ткань, что никак не ляжет ровно, – выискивая крошечный зацеп. – Я видел, как ты смотришь на горизонт. Как бы ты ни любила Келвадан, тебе не хватает свободы пустыни. Если кто и должен уехать её защищать – то ты.

Я кивнула, не зная, какими словами поблагодарить. Вместо этого спросила:

– Вы скучаете по приключениям пустыни?

Один угол его рта дёрнулся:

– В браке с Адерин приключений хватает. А теперь – ступай, пока никто не заметил, что тебя нет.

Глава 25

ВАЙПЕР

Взмах крыльев и спотыкание магии предупредили меня о приближении Киры. Я не поднял головы от тюка, которым крепил сложенную палатку на спине Алзы, но внутри одновременно что-то отпустило и натянулось. Я уже осознал: уйдя сейчас, чтобы помочь клану Оту́ш, я не успею получить обруч Чемпиона – но решение выехать далось легко. Помощь кланам принесёт больше верности, чем церемонийный кусок металла.

Труднее было признать другое: уеду от Киры раньше, чем рассчитывал.

Я то и дело косился в сторону лагеря, надеясь увидеть тёмный силуэт, идущий к нашему обычному месту. Под рёбрами скручивало тугой узел, когда пески оставались пустыми – но я и не удивился. И сам не понимал, зачем хочу, чтобы она пришла. Может, она стала удобным отвлечением от монотонности пира в ожидании вручения обруча. Я уже не мог отрицать: она меня зачаровывала – спутанный узел, который хочется расплести.

В тот единственный раз, когда моя голая кожа коснулась её, сила внутри неё – та же, что живёт во мне, – окликнула мою магию и притихла. Мы – двое, возможно, сильнее других связанных с магией пустыни, – и я чувствовал её жизнь, как отголосок у основания черепа. Те странные всплески сырой силы в последние месяцы, вероятно, были тенями её срывов.

Мысль успокаивала ровно настолько, насколько пугала.

Я грубо отогнал её и дёрнул узел на ремне сильнее, чем нужно. Алза фыркнула в протест, и я выдохнул через нос, ровно и мерно. Вайпер не знает страха.

Кира ничего не сказала, подойдя ко мне вплотную. Я глянул краем глаза – и едва не фыркнул, увидев вьюки на Бладмуне. Раньше он терпел на себе только наездника при перекочёвке, а пожитки лорда Аласдара перевозили другие.

– У тебя, похоже, глаз на лошадей, – бросил я вместо приветствия.

– Думаю, Дайти выбрал меня так же, как я его.

– Дайти? – переспросил я, сообразив, что она переименовала жеребца.

– Он нес меня через пески быстро, как ветер. Он заслужил имя, которое это говорит.

Я закончил крепить тюки и повернулся к ним лицом.

– Никого, кроме лорда Аласдара, он на себя не пускал. Его поймали диким, и я бы сказал, что лорд Аласдар его «укротил», но это было бы преувеличением.

Узкие глаза Киры распахнулись почти комично, когда она перевела взгляд с меня на грозного жеребца, который тем временем рылался в её карманах, будто там могли найтись лакомства.

– Лорд Аласдар? Ну это объясняет, почему он едва не откусил Каюсу пальцы.

Я выпрямился, словно меня ударила молния, при имени моего… при имени королевского конюшего. Сжал кулаки так, что кожа перчаток скрипнула.

– Удивительно, что он ещё не откусил кусок от тебя.

Кира пожала плечами и похлопала Дайти по ноздрям, будто не заметила моей жёсткости при упоминании Каюса.

– Я люблю диких.

Разумеется. Когда я нашёл её впервые, она была наполовину дикой, и даже теперь, чистая и сытая, от неё исходило что-то необузданное. Я отвернулся.

– Значит, ты едешь со мной?

– Да.

Я кивнул, вскочил в седло Алзы; Кира тоже оседлала своего. Не говоря больше ни слова, мы скользнули по залитым луной пескам – навстречу неизвестности.

Кира оказалась спутницей лучше, чем я ждал. Я собирался раздражаться от самого факта компании – привык путешествовать лишь с Алзой. Но Кира не забивала тишину болтовнёй; ей, как и мне, было комфортно молчать. Вместо слов мы оба пасли горизонт, ловили едва заметную, но неоспоримую жизнь пейзажа.

Если не вникать, вокруг – пустота, цвета выжжены солнцем. Но магия выдавала лисицу-фенека в норе и мышей, шуршащих в сухом кустарнике. Зефир, кружась в вышине, высматривал добычу.

Я заставил себя вновь смотреть между чёрных ушей Алзы – взгляд всё чаще уходил к моей молчаливой спутнице. Кира, задрав голову, следила за кругами сокола; солнце лило по её смуглой коже золото. Мышцы Алзы подо мной дрогнули – она чувствовала моё напряжение.

Я просто отвык от чужого присутствия.

Впереди поднялась гряда камней, и я показал туда:

– Переждём жару у скалы, в тени.

Кира кивнула:

– Как думаешь, сколько до клана Оту́ш?

– В последний раз пустыня показала мне их стоянку за четыре ночи. Но если она так зла, что лавовые вирмы снова вышли на охоту, – не удивлюсь, если придётся идти дольше.

– Надеюсь, успеем раньше, – призналась Кира. – Не хочу оставлять лагерь один на один с вирмом надолго.

– Для изгнанницы ты уж больно рвёшься защищать кланы, – заметил я.

– Я теперь гражданка Келвадана, – возразила она.

– И всё же едешь в дикие земли с тем, кто хочет, чтобы Великий город пал.

Её тёмные брови сдвинулись, нижняя губа плотно выдвинулась – она зыркнула на меня. Захотелось упрямить её дальше – этот взгляд напоминал ту дикую дерзость, с которой она стояла передо мной в самую первую нашу встречу.

– За что тебя изгнали? – спросил я прежде, чем подумал, зачем мне это знать.

– По той же причине, по которой ушёл из Келвадана ты, полагаю.

Я напрягся в седле. Я знал, что она в курсе моей личности – она назвала меня по имени ночью во время Испытаний. Не удивительно, если королева Гиневра или Адерин рассказали; но мы это не проговаривали. Сейчас её слова зацепили торчащую нитку – потяни, и расползётся вся ткань нашего шаткого мира.

– Магия пустыни – нелёгкая ноша, – выдал я в ответ. – И всё же она должна была помочь выжить в изгнании.

Кира нахмурилась ещё сильнее, но уже с недоумением. Покачала головой:

– Не помогала. Все те годы она… спала. Я думала, пустыня отвернулась – за то, что я натворила, за то, что сорвалась. Она не просыпалась, пока… пока не ты.

Она посмотрела на меня, будто взглядом хотела пройти сквозь металл маски. Я отвернулся.

Мы как раз добрались до невысокой скальной гряды – осколка, будто кувшин гиганта упал и разлетелся посреди равнины.

Мы спешились в тени: прохлада под скалой была как глоток воды. Пот собирался между пальцами в перчатках и у основания шеи, но снимать их я не решился. Рядом с Кирой я ощущал себя обнажённым – сколько слоёв ни надень. Будто титул Вайпера не ложился на меня ровно, когда она смотрела. Она видела под маской.

– Моя лошадь погибла.

Я моргнул: её слова прозвучали без предисловия. Она не отрывала взгляда от золотистой гривы Дайти, пропуская её сквозь пальцы.

– Когда она сломала ногу, наш конюший перерезал ей горло. Я почувствовала, как она уходит, – а в следующий миг все, кто стоял в двадцати шагах, были мертвы. Земля разверзлась и проглотила их. – Её плечи поднялись к ушам, будто для защиты. Меня на миг потянуло положить ладонь между её лопаток – притупить ту боль в груди, которую я чувствовал в своей собственной.

Я сжал руки в кулаки и произнёс единственное, что подходило. Формулу, что вытягивала меня сквозь многие ночи.

– «Пустыня даёт и забирает».

– Что она забрала у тебя? – спросила Кира, глянув через плечо.

– Всё.

Мы поставили бивак прямо на открытом месте. Свежей воды нам так и не подвернулось. Завтра придётся надеяться на лучшее.

Пока я ставил палатку, Кира раскатала спальный тюк на мягком пятне земли.

– Ты не взяла палатку?

Она покачала головой:

– Предпочитаю спать там, где видно звёзды.

Я кивнул и снова посмотрел на свою палатку, на миг подумывая присоединиться к ней, даже если придётся спать в маске. Снова глянув на неё – закат бликовал на коже, тёмные волосы вились вокруг сердцевидного лица, – я встряхнулся. Рядом с ней я и так выбит из равновесия; мне не хватало ещё отдать себя сну без всякой преграды между нами.

Придётся вымотать себя в ноль, чтобы вообще уснуть.

– Лошадям нужен отдых, но ещё рано. Хочешь потренироваться? – предложил я.

Кира сузила глаза, и я пожал плечами:

– Этим бы мы сейчас и занимались, останься мы в Келвадане. Да и толку больше, чем рядом с тем разнузданным пиром за грядой.

Покусывая щёку, она огляделась:

– Камней поблизости не вижу – практиковаться не на чем.

– Ты поднимаешь бури, когда выходишь из себя, и думаешь, что твоя магия годится только… чтобы кидать камни? – я изогнул бровь, хоть она и не могла этого увидеть.

– Мы как раз этим и занимались, – буркнула она, и на щеках выступил румянец. Я поймал себя на том, что любуюсь: это ведь я выманил из неё такое выражение.

Я отвернулся, осматривая местность:

– Удобно, но едва ли самый выгодный способ применить силу. Зачем швырять камни во врага, если можно срубить ему голову?

– Может, я лучше стану валить противников, чем убивать, – возразила Кира, скрестив руки.

Я фыркнул:

– Ты дерёшься не так.

Она свела брови и оскалилась, одаривая меня ещё одной своей маской.

– А как?

– Как я.

Правду сказать, на Испытаниях я её проверял. Собирался расправиться со всеми чисто и быстро, взять титул с минимумом сопротивления. Но стоило увидеть Киру с саблей, бьющуюся, как змея у гнезда, – стало любопытно. Когда она пошла на меня начальным шквалом – безрассудным, но каким-то смертельно точным, – мне захотелось большего. Впервые напротив оказался противник, который совпадает со мной в ярости, пусть умение и не догнало силу.

Даже Идзуми не давала мне такого боя. Идзуми – одна выверенная техника, Кира – сама стихия, пока что необтёсанная, но мощная.

– Если б я дралась как ты, ты бы не успел со мной поиграть, – холодно заметила Кира.

– «Как я» не значит «лучше меня».

Она сморщила нос:

– Ладно. Если не камни – что тогда?

– Огонь?

Её глаза распахнулись.

– Умение разжечь костёр голыми руками – полезно для выживания, – заметил я.

Кира прикусила губу:

– Ты видел, что со мной бывает, когда я теряю контроль. Не уверенна, что огонь – лучшая идея.

И воительница, пришедшая со мной со snarл’ем на губах, вдруг надела знакомое мне лицо уязвимости.

– Потому ты и не одна. Я так же силён, как ты, и смогу стянуть узду, если всё пойдёт наперекосяк, – возможно, я преувеличил. Из всех, кого я встречал, только в Киру сила била через край наравне с моей. Могу я её «перечеркнуть» – не знаю; но однажды я провёл её назад к себе. Чем дольше я привыкаю к её магии – её приливам и отливам, – тем сильнее уверен: смогу снова отвести к центру.

– Начнём с управления огнём. Без розжига.

Мы прочесали округу в поисках сухого кустарника, сложили невысокую кучку – чтобы горело не слишком жарко, но хватило ей на упражнение.

– Я зажгу. Попытайся почувствовать, как я тяну магию, – потом повторишь, – сказал я.

Я поднёс ладонь над топливом и потянулся к узлу нитей у основания черепа, готовясь вытянуть одну и выпустить язычок силы для первичного пламени. И тут по моему разуму пролился тонкий, как ручей, ток – Кира нерешительно дотронулась. От прохладного касания – по той части меня, которую большинство и не видит, – меня пробрало.

Лорд Аласдар, умеющий чуять магию и касаться чужих сознаний, бывал в моём узле часто, но это… Его прикосновение – деловое, жёсткими пальцами по узлам. У Киры – любопытство, проба, в тихой струе – глубины.

Я отрезал ощущение, дёрнул нитку – и пламя вспыхнуло под ладонью. Хворост охватило сразу, треск заговорил весело.

– Попробуй качнуть огонь – к себе и от себя, – произнёс я.

Кира вытянула руку, не скрывая дрожи. Я сжал кулаки. Страх себя – это я знаю слишком хорошо.

Я уже открыл рот – велеть ей прикусить язык для заземления, но слова застряли. Есть способ лучше – для неё он сработает, я знал.

– Так, – я положил ладонь, всё ещё в перчатке, ей на предплечье. Она вздрогнула, но не отпрянула. Даже через рукав и кожу перчатки я чувствовал её тепло. Голова полегчала от самого факта – чьё-то тело, не лошади, не отшатнулось. Я вернул внимание к потоку силы, который её кожа не могла сдержать полностью.

– Потяни огонь к себе.

Кира глубоко вдохнула и послушалась. Вырвалось короткое «ах» – язычок огня тянулся к пальцам, как змея на мелодию.

– Это проще, чем камни, – пробормотала она.

– Потому что огонь почти живой, как пустыня, – объяснил я. – Сверни в шар.

Кира развернула ладонь вверх, провернув предплечье под моей рукой. Огонь рванулся жадно, завиваясь в шарик. Я рискнул глянуть ей в лицо: хмурый лоб, кончик языка выглянул между губ. Тепло волной прокатилось по скверному моему телу – наверное, от огня, – и я вернул взгляд к её горящему «яблоку».

Совершенный шар висел в паре дюймов над пальцами.

– Хорошо. Пусть дышит в такт твоему дыханию.

Она втянула воздух, задержала и отпустила. Пламя не шелохнулось. Она покачала головой, несколько прядей скользнули мне по плечу. Я и не заметил, как мы оказались почти вплотную – моё тело будто обвило её, хотя единственная точка касания – моя ладонь на её руке.

– Не выходит.

– Ты попробовала один раз, – заметил я, почти улыбнувшись её жадности к результату. И пустил тонкий жгут своей силы навстречу. – Ещё раз. Я помогу.

Кира вдохнула снова – рёбра расширились так, что почти коснулись моей груди. Я дышал с ней, вплетаясь разумом в её силу. По этому руслу я почти сразу нашёл проблему: плотина держала львиную долю её бездонного колодца, не подпуская топливо к пламени.

Я синхронизировал дыхание с её и едва подтолкнул заслон – и понял ошибку.

Кира вздрогнула; ровный ритм сорвался на вздох. Вместо того чтобы чуть-чуть расширить щель, её сила ломанулась – и вся плотина треснула от лёгкого прикосновения. Не думая, я швырнул на Киру своё тело, одновременно выкинув обе ладони к внезапной башне огня там, где только что был наш крошечный костёр. Щит силы взметнулся вовремя – пламя ревом пронеслось над нами и рассыпалось, не лизнув кожи.

Затухло так же стремительно, как вспыхнуло. Я распахнул глаза – Кира, глаза широко, смотрела на меня. Я лежал на ней, прижавшись каждым дюймом, заслоняя нас от огня. Мысли сбились, и я слишком ясно ощутил: теперь она уже не та кожа да кости, что я когда-то швырнул на круп лошади, – сколько бы слоёв ткани ни разделяло нас. И тепло, прокатившееся по мне, было не только от пламени.