Текст книги "Бессердечные мальчики никогда не целуются (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5

Слоан

Две недели.

Четырнадцать мучительных дней, когда я притворялась, что Тобиас Ричардсон – ангел, а вовсе не дьявол, каким себя называет.

Когда я закрывала глаза ночью, передо мной появлялись его ледяные синие глаза, сверлящие меня через весь стол в библиотеке. Когда в старых скрипучих вентиляционных шахтах школы включалось отопление, мне чудилось, как его длинные пальцы перелистывают страницы книги, которую я бросила ему на колени. Когда я сидела в столовой, уговаривая Джорни присоединиться к нашему столу или ковырялась в тарелке, я чувствовала его взгляд на себе, будто я следующая цель в его списке.

Но я не позволила этому сломать меня.

Всё начиналось как попытка быть хорошей подругой для Джеммы, помочь её брату с оценками, чтобы школьный совет не вышвырнул его из нашего престижного пансиона. Я оказывала услугу её отцу, директору, и, сама того не зная, помогала Джорни, ведь Тобиас что–то значил и для неё. Но теперь? Теперь это стало вызовом. Игрой между мной и Тобиасом.

Кто сломается первым? Кто поднимет белый флаг и скажет: «Ладно, ты победил»?

Я барабанила пальцами по книге перед собой, снова скрестив ноги. Не я. Я не собираюсь проигрывать в этой дурацкой игре. Двери библиотеки распахнулись, и я подняла голову, увидев Джемму. Мой взгляд скользнул за её миниатюрную фигурку, но за ней был только Исайя.

– Привет, – её лицо озарила улыбка, когда она подошла, держа за руку раскрасневшегося бойфренда. – Где Тобиас?

Я вздохнула:

– Он сказал, что придёт с вами.

Разочарование накатило на неё волной, и Исайя мгновенно это уловил:

– Он придёт. Наверное, ещё качается в спортзале.

Вряд ли.

Я знала, что это рано или поздно случится. Что наступит день, когда Тобиас просто не явится на занятие – и сделает это специально, чтобы вывести меня из себя. Каждый раз, когда я пыталась заговорить с ним о занятиях, его оценках или домашней работе, он отмахивался и даже затевал разговор с первой попавшейся девчонкой, пока я стояла рядом, требуя перестать быть таким мудаком. Это сводило с ума.

И всё же я ловила себя на том, что жду наших стычек.

Гнев закипал во мне, как зелье в котле ведьмы, пузырясь и испуская пар, пока я не вскочила со стола в библиотеке, хватая книгу и телефон.

– Я найду его, – улыбнулась я Джемме. – Увидимся позже.

Прежде чем я вышла, Джемма окликнула меня:

– Я сама поговорю с ним, Слоан.

В её голосе звучала покорность, и, в каком–то смысле, я её понимала. Я знала, что Тобиас сломлен и зол на весь мир, но неужели он не понимал, как ему здесь повезло? Сестра, которая его любит, сверстники, которые принимают... ну, вроде бы... и отец, который изо всех сил пытается загладить вину?

Я развернулась и широко улыбнулась:

– Ты что, меня не знаешь? Если ты думаешь, что твой брат, сбежав с занятий, добьётся чего–то, кроме как моего ещё большего упорства – ты совсем меня не понимаешь.

Я рассмеялась, и она улыбнулась в ответ.

– Люблю тебя, – сказала Джемма.

Я послала ей воздушный поцелуй, распахнула двери библиотеки – и улыбка тут же соскользнула с моего лица.

Коридор был тёмным и тихим, как и все коридоры в этой школе – если только ты не в женском общежитии за двадцать минут до завтрака. Некоторые бра на стенах перегорели, другие мигали. Мурашки побежали по моим голым ногам, и я пожалела, что не переоделась в джинсы перед библиотекой. Но теперь уже было поздно.

Я направлялась прямиком в комнату Тобиаса, хотя нам официально запрещалось находиться в коридорах общежитий противоположного пола. Мужской коридор пропах одеколоном и лосьоном после бритья – и это только раздражало меня ещё больше.

Дыхание вырвалось из меня и буквально прилипло к его двери. Последней в конце коридора, затерявшейся в самом его углу без единого источника света, который мог бы указать путь. Честно говоря, это казалось знаковым.

Мой кулак громко ударил по дереву – один резкий стук, прозвучавший куда злее и агрессивнее, чем я планировала.

Я замерла. Переминулась с ноги на ногу. Закинула волосы за ухо. Глянула на телефон и тихо фыркнула.

Постучала снова, кипя от злости. Ничего.

– Тобиас, открой, черт возьми, дверь!

Неужели он всё ещё в качалке?

Я прижала ухо к двери, прислушиваясь к любым звукам внутри. Постучала ещё раз и топнула ногой от досады. Почему я просто не могу вломиться?

Коварный план начал формироваться в голове, и я улыбнулась, как хитрая кошка. Я ворвусь, и если его там нет – буду ждать.

Но едва я отлипла от двери, чтобы сходить за шпилькой и взломать замок, створка распахнулась, и я рухнула вперёд. Книги выскользнули из рук, а пол оказался в трёх сантиметрах от моего лица.

Две сильные руки впились в мою талию, и я буквально проглотила язык, ощутив сладкий переворот в животе от его прикосновения.

– Какого чёрта тебе надо? – его вопрос резко остудил моё возбуждение.

Он мгновенно поставил меня на ноги, так что волосы взметнулись, будто я стояла перед вентилятором.

Меня шлёпнули на пол, как ребёнка, а Тобиас навис надо мной, словно холодная тень зимней ночи. Он был без рубашки, его тёмные волосы казались ещё чернее от пота, капли стекали по рельефным скулам.

Великолепный.

Мрачный, угрюмый, пугающий и абсолютно идеальный.

Я открыла рот, но не издала ни звука. Его руки всё ещё сжимали мои бёдра, пригвождая к полу. Грудь вздымалась, и как только я осознала это, щёки вспыхнули от стыда.

Он был прав. Мне действительно нравится, когда он трогает меня.

– Ты опоздал, – прохрипела я, пытаясь дышать через нос, чтобы скрыть, что у меня буквально сердечный приступ. Чёрт. Чёрт. Чёрт. – А теперь отпусти.

Его руки мгновенно отдёрнулись, и он отпрянул, будто такой же шокированный, как и я, тем, что всё ещё держал меня.

В его взгляде мелькнуло что–то, смягчив острые черты лица, но челюсть тут же снова напряглась.

– Убирайся.

Мои книги всё ещё валялись на его полу вместе со смятой чёрной футболкой. Я сжала телефон в руке, скрестила руки на груди и выставила бедро в сторону, готовясь выпалить какую–нибудь колкость, но тут же заткнулась, когда взгляд сам собой скользнул вниз.

Рот пересох, а я прокляла себя, когда непроизвольно начала считать эти дурацкие кубики пресса, дразнящие меня с каждым его тяжёлым вдохом.

Один, два, три…

– Уйди из моей комнаты.

– Ты не пришёл, – прочистила я горло, прикусив язык и проглотив металлический привкус. – В понедельник тест. Ты должен был...

Я резко перевела взгляд, потому что смотреть на него после этого было выше моих сил – будто я одна из тех фанаток в школе, которые молятся, чтобы Тобиас заглянул на тайные вечеринки в подвале и трахнул их.

Глаза сами устремились к его кровати. Простыни сбились в комок. Тёмно–синее одеяло съехало на один край, а подушки валялись на полу.

Я резко подняла глаза на него.

Его виски подергивались, а чёрные, чуть влажные от пота волосы прилипли ко лбу.

– Ты… ты спал?

Странно.

– Ты спал? В шесть вечера? В пятницу?!

Его грудь всё ещё тяжело вздымалась, и едва заметная капля пота медленно скатилась между рельефными грудными мышцами.

Почему он вспотел?

Догадка накрыла меня, как рой пчёл, и я не смогла удержаться от следующего вопроса:

– Тебе приснился кошмар?

Тобиас резко повернулся ко мне, полные губы исказились от злости.

– Почему ты, блять, не оставишь меня в покое?!

Закатив глаза, я шагнула к нему.

– Ты прекрасно знаешь почему. Ты почти заваливаешь все предметы, и если бы не я, ты бы давно вылетел.

Я дёрнулась, когда Тобиас провёл руками по влажным волосам, ещё больше обнажая свой рельефный живот.

Он стоял у кровати, и единственной одеждой на нём были серые спортивные штаны.

– У Джеммы тоже бывают, – прошептала я, пытаясь протянуть оливковую ветвь. У меня тоже были кошмары, но признаваться в этом Тобиасу я не собиралась. Он бы использовал это против меня – я была уверена. Хотя в комнате сейчас не стоял привычный лёд между нами, я знала: он может в любой момент снова стать полным мудаком – уставиться на меня пустым взглядом, от которого я начинала сомневаться, есть ли у него вообще сердце.

Тишина заполнила комнату, будто мы застряли в лифте, а напряжение просачивалось в каждый оставшийся уголок. Его грудь всё ещё тяжело вздымалась, лёгкие жадно хватали воздух.

– Ты... в порядке? – осторожно спросила я.

Нервы дрожали в голосе, делая его неузнаваемо робким. Я шагнула вперёд, переступая через книги, будто они были минами, и замерла в полушаге от него.

Взгляд скользнул за каплей пота, скатившейся по его раскрасневшейся груди. Стук в висках заставил меня медленно поднять дрожащую руку.

– Что ты делаешь? – неуверенно спросил Тобиас, и впервые за всё время в его голосе не было злости.

Наши взгляды столкнулись – его глубокие синие глаза вдруг казались уязвимыми, и это ошеломило меня.

– Тобиас... Тебе правда приснился кошмар? – еле слышно прошептала я, боясь нарушить хрупкое равновесие.

В тот миг, когда моя ладонь коснулась его горячей груди, он резко дёрнулся и отвернулся – будто не хотел, чтобы я видела его таким.

Но я уже разглядела.

Я увидела его. Я действительно увидела его. Возможно, впервые за все недели, что мы знакомы.

– Тобиас... – снова прошептала я, сознательно позволяя своему дыханию коснуться его кожи.

Что вообще происходит?

Наши сердца бешено стучали в унисон – моё яростно билось о рёбра, а его отдавалось в ладони, прижатой к его груди.

– Хочешь рассказать? Джемме становится легче, когда она выплёвывает их наружу. Она... рисует их.

Он резко повернулся ко мне, и я застыла. Дыхание перехватило, а по жилам разлилось что–то слишком горячее, чтобы описать словами.

В этот момент завибрировал телефон в моей другой руке, и его взгляд мгновенно упал на него.

– Лучше ответь, – прошипел он, хватая меня за запястье и отбрасывая мою руку от себя.

Меня накрыло волной унижения, а следом – ослепляющей, белой яростью. Я раздражённо вздохнула, утыкаясь в экран, злясь на себя и на этот дурацкий момент.

Ну и придурок.

Я отступила ещё на шаг, чуть не споткнувшись о книги, разбросанные по полу, и тут моё сердце рухнуло вниз с глухим стуком.

Неизвестный: Бентли спрашивает, где ты. Я сказала, что ты сбежала. Клянусь, в его глазах мелькнул восторг при мысли, что ты нарушаешь правила.

Комната закружилась, когда я впилась в эти слова. Резко подняв голову, я уставилась на Тобиаса.

Он развернулся и направился к кровати, подставив мне голую спину – и это окончательно добило меня.

Шрамы.

Всё заплыло перед глазами. Телефон жёг ладонь, будто раскалённый металл, а красные, неровные рубцы на его спине ввергли меня в полноценную панику.

Телефон снова завибрировал, и остатки разума перевесили нарастающую истерику.

Неизвестный: Типа, В ТУ САМУЮ ночь? Ох, чёрт. Мне тоже срочно нужно кого–то найти, чтобы лишиться девственности. Кого бы выбрать? Дрейка? Он с радостью окажет честь.

Если бы кто–то другой прочитал эти странные сообщения с незнакомого номера, он бы ничего не понял. Но та ночь навсегда врезалась мне в память. Последние переписки с Уиллоу – словно кинолента, которую я прокручивала снова и снова весь первый год в Святой Марии.

Я разинула рот, сжимая телефон так сильно, что пальцы онемели от боли. Взгляд не отрывался от спины Тобиаса – я была слишком потрясена, чтобы произнести хоть слово о той адской боли, которая оставила эти шрамы.

Вскрикнуть заставил меня только удар спиной о его дверь – я отшатнулась так резко, что дерево гулко стукнуло о косяк. Тобиас стремительно развернулся, и его темные брови нависли над глазами, словно грозовые тучи.

Дрожащая ладонь прижалась ко рту, пока я пыталась вдохнуть, словно вытягивая панику из себя толстой веревкой. Я видела, как губы Тобиаса сложились, чтобы назвать мое имя, но в ушах звенело только одно. Голос Уиллоу.

Беги.

И я побежала.

Дверь Тобиаса распахнулась с такой силой, что удар о стену разрезал даже гул крови в висках. Я неслась по коридору, пока не врезалась в свою комнату и не рухнула на пол – комком дрожи, паники и невысказанных вопросов.

Глава 6

Тобиас

Треск.

Всё, что я слышал, – это чёртов треск голосов и лязг столовых приборов, пока я неподвижно сидел за ужином у отца.

Мой отец, директор, который «не директор в этих стенах» (его слова, не мои), восседал во главе стола с бокалом воды в одной руке. Другая его рука лежала на столе, пальцы нервно барабанили по дереву. Уроки уже кончились, поэтому на нём не было привычной рубашки с галстуком – только простая футболка и джинсы. В этом наряде он казался не уставшим школьным начальником, внезапно ставшим отцом, а самым обычным мужчиной за столом с кучей подростков. Если, конечно, в этом есть что–то обычное.

– Клянусь, почему ты мне не веришь?

Я перевёл взгляд на Шайнера, сидящего рядом с той самой девчонкой, которую не мог выбросить из головы.

– Потому что ты – это ты, Шайнер, – она закатила свои ореховые глаза, и это бесило меня каждый раз, когда её взгляд скользил по мне. Хотя, если честно, бесило и когда она на меня не смотрела.

Я ненавидел её. Да, ненавидел.

Что–то корчилось внутри при одной мысли о ней, и раздражение вспыхивало, будто меня выдернули прямиком из ада.

Недавнее воспоминание: она стоит в моей комнате, её ладонь на моей груди… а потом ужас на её лице, когда она увидела мою спину, испещрённую жуткими напоминаниями – сувенирами из Ковена. Это лишь подлило масла в огонь моей ненависти.

Сначала в её глазах была жалость, но её мгновенно сменил шок. Настолько сильный, что она буквально сбежала из моей комнаты, бросив книги на полу – будто я был чудовищем, которого нужно бояться.

Хотя, по правде, ей и стоило меня бояться. Но дело не в этом.

– Да спроси у неё сама, Слоан! – рявкнул Шайнер, швырнув вилку на тарелку. – Она именно так и сказала.

– Честное слово скаута? – подколола Мерседес, вторая лучшая подруга моей сестры.

Бровь Шайнера дернулась, и он осклабился в её сторону:

– Ты же знаешь, я не вру, Мерс.

– Бля...

– Эй! – Отец схватился за голову, видимо пытаясь, как и я, отгородиться от их раздражающих голосов. – Хватит. При Джеке не материмся.

Все взгляды устремились на младшего брата Исайи – того самого пацана, которого отец усыновил по какой–то запутанной, фальшиво–семейной истории. Мне было плевать на детали, но пришлось выслушать, потому что Джемма добросовестно разжевала мне всё, что произошло за время моего... отпуска из её жизни.

– Ты сам при мне материшься, дядя Тейт.

Он вздохнул:

– Не в этом дело. Я взрослый.

– Большинству из нас уже восемнадцать, – пробормотал Исайя, сжимая руку моей сестры.

– Не говоря уже о том, что нам уже не раз доводилось хлебнуть дерьма, – добавил Кейд, ещё один из Бунтарей.

Раньше он мне дико не нравился, но теперь пришлось засунуть эту ненависть подальше – он снова был с Джорни.

– Может, не будем копаться в том, что случилось пару недель назад? – тихо сказала Джорни, на секунду опустив голову.

Тишина обрушилась на комнату, словно торнадо. Я наблюдал, как они один за другим замолкали, пока мой взгляд снова не наткнулся на неё.

Слоан.

Напряжение между нами зашкаливало, но ни словом не упоминался тот случай в моей комнате. Я кипел, а она делала вид, будто ничего не произошло.

Хотя что–то всё–таки произошло.

Она была на взводе.

Мы почти не занимались, но каждый раз, когда мне выдавали тест или домашнее задание, она выхватывала его у меня из–под носа, а на следующий день подсовывала карточки или конспект.

Которые я рвал у неё на глазах, заставляя выбрасывать обрывки в мусорку.

Такая у нас была «весёлая» система.

Мало что доставляло мне удовольствие, но дрожание её висков от раздражения неизменно вызывало у меня усмешку.

– Ну и как ваши совместные занятия? – я медленно перевёл взгляд на отца, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.

Внутри что–то жгло, будто раскалённый прут прижали к коже. Я лениво посмотрел на Слоан, пытаясь понять: подставит она меня или нет?

А ведь должна была.

Если в этой школе и была девчонка, одержимая желанием вывести меня из себя, то это определённо она.

И в тот самый момент, когда её глаза блеснули озорством, я понял – мне конец.

– Ужасно, если честно, – начала она, будто проводя ножом по ране. – Тобиас, может, сам расскажешь, как продвигается учёба?

Вот же стерва.

– Тобиас! – вступила Джемма. – Ты же обещал стараться.

Чёрт.

– Я стараюсь.

– Это ложь. – Слоан была права. Ну серьёзно, я же физически уничтожал каждую её шпаргалку, а потом демонстративно подмигивал, наслаждаясь, как алое зарево заливает её кожу. – Ты не занимался со мной уже неделями, а все мои попытки помочь ты отклоняешь.

– Не моя вина, что твои «услуги» никуда не годятся.

– Да у вас тут целая фабрика по отклонению услуг, – ёрзнул Шайнер.

Парни фыркнули – кроме меня. У Слоан же буквально отвисла челюсть.

– Заткнись, Нэш.

– Ты же знаешь, я терпеть не могу это прозвище, – огрызнулся он, с силой вонзая вилку в курицу.

Слоан проигнорировала его и уставилась на меня своим самым убийственным взглядом – который я спокойно переварил и выплюнул обратно.

– Тобиас, – начал отец, окончательно выведя меня из себя. – Ты должен заниматься. Мне всё равно, будете ли вы сидеть в библиотеке, в твоей комнате или во дворе посреди метели, но ты обязан показать учителям, что хотя бы пытаешься улучшить оценки.

– Тобиас, пожалуйста, – тихо сказала Джемма, и за столом воцарилась тишина.

Я перевёл взгляд на Слоан, надеясь, что она правильно расшифрует мой взгляд. Она подставила меня, и ладно, возможно, я это заслужил – но теперь я ненавидел её ещё сильнее. И она даже не понимала, что это значит, когда подобные чувства испытывает такой человек, как я.

Тёмный смешок вырвался у меня, когда я резко поднялся из–за стола.

– Ладно, хорошо, – сквозь зубы процедил я. – Занимаемся в понедельник, после выходных.

И затем я вышел через парадную дверь прямиком в лютый зимний холод – чтобы остудить пылающую кожу и привести в порядок свои скачущие мысли.

***

Все были на взводе. Спину покрывала липкая плёнка пота, и я всерьёз размышлял, не стоит ли раздеться прямо перед всей командой лакросса и пойти в душ – хоть они все и отпрянут, увидев эти гневные красные шрамы, покрывающие мою кожу.

– Я готов, бро.

Это снова был Шайнер. Клянусь, этот болван не затыкается ни на секунду. Он напоминал мне Гейджа – ещё одного несчастного, прошедшего обучение в Ковене.

Там собралась разношёрстная компания. Некоторые, вроде меня, попали в эту закрытую программу – рассадник киллеров из даркнета – просто потому, что кто–то хотел от нас избавиться. Гейдж же оказался там за воровство, избежав таким образом тюрьмы.

Всё это дело рук Ричарда.

Будучи верховным судьёй страны и имея влияние на большую часть штата, он дёргал за ниточки, будто мир был его личным кукольным театром. Он бросал провинившихся в ад, превращая их в своих личных охотников, которые приносили ему деньги, выполняя заказы других преступников.

Порочный круг.

Один мерзавец кидал другого мерзавца в дерьмо, промывал ему мозги, а потом третьи мерзавцы нанимали этих зомбированных идиотов. Так и крутилось это колесо безумия.

– Это заметно, – бросил я в воздух, прислонившись к шкафчикам и ожидая, когда все соберут свои вещи и уберутся, чтобы я наконец мог смыть с себя эту липкую усталость.

Шайнер, Исайя, Кейд и Брентли были в команде по лакроссу, и хотя у них сейчас был перерыв в сезоне, они тоже тренировались в небольшом школьном спортзале, чтобы поддерживать форму.

Я же тренировался, чтобы не прибить кого–нибудь или, что ещё лучше, не схватить Слоан Уайт за талию, не прижать её к библиотечным полкам и не сделать одно из двух: поставить её на колени и трахнуть её в рот или трахнуть её так жёстко, чтобы она больше никогда не была прежней.

От этих мыслей моё сердце бешено заколотилось, и я резко развернулся, стараясь выровнять дыхание. Что, чёрт возьми, со мной не так? Никто ещё не выводил меня из себя так, как она, но в голове крутилось только одно – как она подставила меня вчера за ужином с отцом.

Но какая разница? Раз уж она лучшая подруга моей сестры, у меня был план, который быстро выбьет её из моих мыслей и заставит ненавидеть меня настолько, что она оставит меня в покое. Он был довольно детским по сравнению с тем, как обычно работает мой мозг, но я знал, что он сработает – потому что уже проверял его раньше.

– Ты идёшь на вечеринку сегодня?

Переведя взгляд на Исайю, я пожал плечами, хотя знал, что пойду.

– Тебе стоит, – сказал Исайя, натягивая футболку. – Джем будет рада.

– Могу гарантировать, у тебя будет первый выбор среди всех девушек. – Это снова сказал Шайнер, а Брентли, который, как и я, чаще отмалчивался, усмехнулся.

– Почему ты так считаешь? – я приподнял край футболки и вытер пот со лба.

– Потому что ты, блять, псих, бро, а девчонки любят опасных плохих парней.

Он только что назвал меня… плохим парнем? Это звучало слишком по–детски по сравнению с тем, что я натворил.

– Думаю, дело скорее в том, что они уже задолбались от тебя, Шайнер, – усмехнулся Кейд.

– Не то что Джорни, когда я в последний раз прижимал её к кровати.

Мы с Кейдом резко повернулись к Шайнеру, и в этот момент нас объединило одно чувство – желание защитить её.

– Да вы, блять, психи! – Шайнер вскинул руки, и его полотенце упало на пол. Он стоял перед нами полностью голый. – Да я шучу, придурки!

Абсолютно верно, я псих.

В раздевалку зашли еще несколько парней после душа и стукнулись кулаками с Шайнером, несмотря на его голое состояние. Один из них повернулся к Исайе:

– Алкоголь сегодня будет?

– Ага, – тот одевался, не отвлекаясь. – Шоты.

– Я сегодня не буду напиваться, – сказал другой парень своему другу. Он был невысоким и щуплым, больше похожим на того, кто целыми ночами стучит по клавиатуре, а не тусит с Бунтарями.

– Чего? Почему?

Мы с Бунтарями молча слушали их разговор. В раздевалку зашли еще несколько человек, среди них был Бэйн, который недавно наладил отношения с Исайей. Со мной у него тоже все было более–менее, если это вообще можно было назвать отношениями. Он был ебнутым, но и я тоже. Раз он помог Джорни и моей сестре, я мог его терпеть.

– Потому что Слоан Уайт всю неделю со мной флиртовала. Я найду её сегодня и трахну. Разве не для этого проводятся все эти вечеринки притязаний? Не для секса? Они как настоящее порно.

Щелчок.

– Нет.

Слово вырвалось из моего рта с такой яростью, что комната будто покраснела. На меня уставился каждый, а я воспринял это как нечто само собой разумеющееся.

– Что? – парень осторожно спросил, ненадолго задержав на мне взгляд, прежде чем перевести его на Бунтарей.

– Похоже, он сказал «нет», – пояснил Шайнер, пожимая плечами.

– Ты что, претендуешь на неё? – он поднял бровь с таким видом, будто я уже представлял, как разбиваю её в кровь своим кулаком.

Я не ответил, просто встал и продолжил смотреть. Да, у меня были права на Слоан сегодня, но по всем неправильным причинам. Если бы я был хорошим парнем, то просто махнул бы рукой, пережил этот учебный год и сбежал подальше от всех, кто смотрел на меня, как на бомбу с часовым механизмом.

Но я не был хорошим парнем.

И чем больше меня заставляли проводить время со Слоан, тем сильнее я сопротивлялся, потому что эта девчонка делала со мной что–то, что мне категорически не нравилось.

– Ну и? – парень ехидно подначивал. Его лицо раздражало меня уже просто тем, как кривилось, будто он не понимал, что я в любую секунду могу переломить его пополам.

– Я сказал «нет», – повторил я, срывая с себя футболку. Мне было плевать, что каждый в этой раздевалке увидит шрамы на моей спине. Я чувствовал каждый след, будто плеть впивалась в кожу только вчера.

– Ну, извини, но правила устанавливаешь не ты, – он усмехнулся и стукнулся кулаком со своим другом.

А я представил, как подхожу к нему, хватаю за глотку и прижимаю к металлическим шкафчикам, чтобы он наконец понял: когда дело касается её, правила устанавливаю именно я.

Меня накрыла волна дикой, первобытной собственности, словно цунами, и я едва не пошатнулся на своих обычно твёрдых ногах.

Шайнер рассмеялся, вырывая меня из оцепенения.

– По–моему, как раз таки он и устанавливает, приятель. Я бы держался подальше от Слоан.

В этот момент я развернулся к ним спиной и сбросил оставшуюся одежду. В раздевалке повисла гробовая тишина, пока я шагал в сторону душа, позволяя пару окутать меня, словно зловещему туману.

Сегодня Слоан была моей.

После всего, что должно было случиться, она возненавидит меня ещё сильнее, но именно это нам обоим и было нужно.