Текст книги "Золотой тюльпан"

Автор книги: Розалинда Лейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)

Людольф бессильно опустил руки, как убитый страшным горем человек, потерявший самое дорогое в жизни. Затем он медленно пошел в спальню жены. Доктор Маттеус не стал его сопровождать и прикрыл дверь в спальню, чтобы дать Лю-дольфу возможность побыть наедине с умершей супругой. Видя горе девушек, врач подошел к ним.

– Конечно, это не уменьшит вашего горя, но должен сказать, что фрау ван Девентер умерла без мучений.

Сибилла, которая вела себя совсем не так, как предполагал Людольф, посмотрела на врача полными слез глазами.

– Как ужасно, что она осталась совсем одна! Подумать только, пока мы танцевали в банкетном зале, бедная Амалия... – Голос Сибиллы оборвался, и она закрыла руками лицо.

Алетта старалась успокоить сестру. Она ведь знала, что несмотря на легкомыслие, у Сибиллы очень доброе сердце.

– Вероятно, фрау ван Девентер умерла во сне.

– Да, так оно и было, – подтвердил доктор Маттеус. Он не стал говорить девушкам, что нашел тело Амалии наполовину съехавшим с кушетки. Атласная подушка выскользнула у нее из-под головы. Доктор Маттеус знал, что Амалия была очень щепетильной и аккуратной. Он не сомневался, что она не хотела бы, чтобы кто-то увидел се в таком состоянии. Из чувства сострадания врач отнес тело Амалии в спальню и положил на кровать. Его мучило раскаяние, что он не смог прийти вовремя и позвать супруга к постели умирающей.

Дверь спальни открылась, и на пороге появился Людольф. Врач отметил, что он был очень печален, но спокоен. Амалия болела так долго, что ее достойный супруг был давно готов к самому худшему.

– Будьте добры, сообщите гостям о кончине моей жены, доктор Маттеус, – горестно сказал Людольф.

– Разумеется, сударь. Я это сделаю немедленно, – с готовностью ответил врач, так как веселая музыка была совершенно неуместна в доме, который посетила смерть.

Он торопливо вышел из комнаты. Высказав соболезнования, сестры последовали за врачом. Музыка в зале резко оборвалась, и наступила тишина. Когда Франческа одевала плащ, ее вновь охватил ужас при воспоминании об утренней сцене в библиотеке. Подумать только, что это произошло в последние часы жизни Амалии! По глазам Людольфа Франческа поняла, что он не испытывал ни малейшего раскаяния. Ее передернуло от отвращения к этому человеку. Когда девушки вошли в зал, то увидели пораженных страшной новостью гостей. Хендрик подошел к дочерям и стал их успокаивать. Франческа была благодарна отцу за заботу, а Сибилла прильнула к нему, как маленькая девочка.

Людольф остался один в покоях Амалии и не вышел проводить гостей. Сейчас его мучила одна мысль: кто перенес тело Амалии с кушетки на кровать? Он вздохнул с облегчением, когда вернулся доктор Маттеус и рассказал, что произошло до прихода Людольфа.

– Я знаю, вы удивитесь, когда узнаете, что горничная оставила фрау ван Девентер на кушетке. Сама она перейти в спальню, разумеется, не могла. Я взял на себя смелость и перенес ее.

Людольф был очень благодарен врачу.

– Это очень великодушно с вашей стороны, доктор. Благодарю вас всем сердцем. Вы пощадили мою Амалию. Кроме того, для девушек, что пришли вместе со мной, это было бы удручающим зрелищем.

Оставшись один, Людольф осмотрел комнаты Амалии. Когда пройдет время траура, нужно будет сменить всю обстановку и снова соединить эти комнаты с домом. Его взгляд упал на картину Питера де Хоха. Картина должна висеть в гостиной, здесь ее никто не видит. Конечно, придется некоторое время изображать из себя убитого горем вдовца. Людольф уже успел с точностью до дня высчитать время траура, которое начнется с завтрашнего дня.

На следующий день Хендрик сомневался, стоит ли идти в дом ван Девентера, однако тот не отменил встречу, и точно в назначенное время художник был у него. Встретивший посетителя лакей носил на плече розетку из черной ленты, а все служанки были в черных кружевных передниках. Дом ван Девентера, где все разговаривали приглушенными голосами, представлял собой резкий контраст с домом самого Хендрика, куда нескончаемой вереницей шли друзья и соседи, чтобы пожелать Франческе удачи и вручить ей небольшие подарки.

Людольф ждал Хендрика в комнате, где они впервые играли в карты с Отто и Клаудиусом. Хендрик счел этот выбор весьма неудачным, если учесть причину его прихода. Однако ему не хотелось думать, что хозяин сделал это нарочно. Сам Людольф был в глубоком трауре, даже пряжки на его башмаках были черного цвета.

– Очень любезно с вашей стороны принять меня в столь печальный день, – сказал Хендрик, после обычного в таких случаях соболезнования. Он сел на предложенное кресло, хотя Людольф остался стоять, положив руку на мраморный навес над выложенным делфтской плиткой камином. Казалось, всем своим видом он хотел показать, что собирается продиктовать Хендрику какие-то условия.

– Нам нужно обговорить дело, не терпящее отлагательства, – начал Людольф без всякого перехода. – Я хочу жениться на Франческе.

Хендрик был потрясен до глубины души. Его охватило чувство глубокого отвращения.

– И вы смеете говорить это, когда тело вашей жены еще не успело остыть, когда весь дом носит траур...

– Сейчас не время для сентиментальностей, – резко оборвал Людольф. – В течение шести месяцев я буду соблюдать траур, а потом посватаюсь к Франческе.

– Вы слишком многого хотите! – возмущенно фыркнул Хендрик.

Людольф продолжал, не обращая внимания на его слова.

– Несколько месяцев я вообще не буду с ней видеться, за исключением тех случаев, когда она будет приезжать домой. Тогда вы должны будете меня пригласить к себе. Я начну ухаживать за Франческой, не вызывая лишних пересудов.

– Это будет не так уж часто, – сказал Хендрик с явным удовлетворением. – Ученикам разрешается навещать свои семьи только на Рождество или в каких-либо крайних случаях.

Людольф презрительно щелкнул пальцами, всем своим видом показывая, что эти порядки для него ничего не значат.

– Я не собираюсь мешать обучению Франчески, зная, как оно для нее важно. Я хочу, чтобы она была счастлива. После обучения она станет моей женой.

– Я не дам согласия!

Людольф посмотрел на Хендрика с удивлением, как будто бы его укусил какой-то ничтожный комар.

– Почему же вы возражаете? Разве она обещана кому-нибудь другому?

– Нет.

– Она говорила, что хочет выйти замуж за кого-то еще?

– Нет, совсем наоборот.

– Тогда что же?

Хендрик сжал сжал руками подлокотники кресла.

– Она не хочет оставаться в Голландии после того, как станет членом Гильдии Святого Луки. Франческа собирается уехать в Италию.

– Я ее туда отвезу.

Хендрик упрямо покачал головой. Этот разговор был для него гораздо труднее, чем беседа с Питером ван Дорном, который не предъявлял эгоистичных требований. Хендрик был совершенно не готов к такому обороту дела. Чем скорее они покончат с этой ерундой, тем лучше. Ведь надо решить вопрос с долгами.

– Франческа настроена против замужества. Она хочет стать художником, и ничто не должно ее от этого отвлекать.

Людольф отошел от камина и стал смотреть в окно.

– Вы предпочитаете, чтобы она стала моей любовницей?

Хендрик с ревом вскочил с кресла и погрозил Людольфу кулаком.

– И вы смеете говорить это мне! Ее отцу!

Сложив руки на груди, Людольф оперся о подоконник.

– А с кем же еще прикажете обсуждать этот вопрос? Мои намерения честны, не так ли? Просто я хотел сказать, что получу ее любой ценой.

– Будьте прокляты! Я ухожу! – Хендрик направился к двери, но в этот момент Людольф вынул из кармана долговые расписки.

– Вы кое-что забыли, – сказал он, помахивая расписками.

Лицо Хендрика стало серым.

– Это совсем другой вопрос. С моими долгами мы разберемся сами.

– Ну, это не совсем так. Позвольте вам напомнить о данной мне клятве. Вы пообещали отдать мне все, что я потребую. Я выбрал Франческу.

Хендрик пришел в отчаяние.

– Неужели вы вообразили, что я включил в этот список собственную дочь?

– А почему бы и нет? Женщины являются собственностью мужчин. У вас есть законное право приказать дочери выйти замуж за выбранного вами жениха.

– Но я никогда так не относился к своим детям, потому что и сам больше всего ценю свободу. Когда Анна была беременна Франческой, мы решили, что будем воспитывать сыновей и дочерей, которых пошлет нам Господь, на принципах равенства. Сыновей у нас так и не было, кроме мертворожденного младенца, который отнял у Анны жизнь. Но наши девочки воспитывались независимыми, им всегда разрешалось иметь свое мнение!

– Но Франческа исполнит вашу волю.

– Ее ни к чему нельзя принуждать! Вы совсем ее не знаете, если не поняли этого до сих пор!

– Почему бы не попробовать ее убедить? Если ей рассказать, что ждет вас и сестер в случае ее отказа, вряд ли она откажется выйти за меня замуж.

– А что нас ждет? – похолодев от ужаса, тихо спросил Хендрик.

Людольф стал медленно прохаживаться по комнате.

– Я привлеку вас к суду за неуплату долгов, и вы станете банкротом. Вы лишитесь всего, начиная с крыши над головой и кончая портретом вашей супруги. Вы сгниете в тюрьме, потому что я вас отправлю именно туда, а ваши дочери окажутся в богадельне.

Хендрик откинулся на кресло и в отчаянии воскликнул:

– Боже милосердный! Что я натворил!

Людольф стал рядом с ним и выждал, пока бедняга в полной мере осознает всю безнадежность своего положения. В комнате были слышны только рыдания Хендрика и доносившийся с улицы шум.

– Мужайтесь, мой друг. Я буду Франческе хорошим мужем. Во всем Амстердаме не найти отца, который бы не посчитал счастьем выдать за меня свою дочь. Франческа ни в чем не будет нуждаться, а если она захочет помочь вам и сестрам, то я не стану возражать. Более того, в день свадьбы я подарю ей ваши долговые расписки, которые она сможет сразу же разорвать.

Лицо Хендрика сразу обвисло, а в покрасневших глазах появилось затравленное выражение.

– Я же сказал, что дочери не должны узнать о моих проигрышах. Никогда!

– Ну, тогда я отдам расписки вам. Подумайте хорошенько! С этого дня вы получите отсрочку и можете жить спокойно, как будто бы ничего и не случилось. В день моей свадьбы с Франческой вы сожжете долговые расписки. Ваше будущее будет обеспечено, если вы сами того захотите, потому что никогда больше я не стану расхлебывать последствия ваших глупых выходок.

– Я получил жестокий урок, – сказал Хендрик, низко склонив голову.

Людольф насмешливо на него посмотрел и цинично усмехнулся.

– Игроки всегда дают обещания, которые никогда не сдерживают. Однако, есть надежда, что художник никогда не будет делать таких высоких ставок и ограничится несколькими гульденами. – Ну, так как? Решено?

– Да. – Хендрик опустил голову еще ниже и медленно сказал, с трудом выдавливая из себя слова: – В конце обучения, если Франческа до тех пор не согласится выйти за вас замуж, я скажу ей, что она должна стать вашей женой.

– К тому времени я посватаюсь к вашей дочери и уверен, что вам не придется прибегать к таким мерам. Ну, а сейчас давайте подпишем брачные контракты. Я пригласил сюда адвоката, и пока он занимался завещанием Амалии, я составил контракты.

Хендрик посмотрел на своего покровителя ничего не выражающим взглядом. Людольф вынул из ящика два листа бумаги, чтобы у каждого был свой экземпляр. Кем же надо быть, чтобы пригласить в свой дом адвоката для улаживания дел только что умершей жены и в это же время составлять контракт для новой женитьбы? Хендрик понимал, что его способность «читать» по лицу человеческую душу на сей раз его подвела. Сейчас он увидел Людольфа с такой стороны, которую тот предпочитал не показывать окружающим. Лишь адвокат, на деликатность которого, несомненно, можно положиться, узнает всю правду. Другие же никогда не узнают подлую и жестокую сущность этого человека.

Хендрик взял брачный контракт, который протянул ему Людольф, и стал его читать. В это время хозяин снял крышку с серебряной чернильницы и проверил перо.

Художник посмотрел на Людольфа и недовольно нахмурился.

– Кто эта вдова, о которой здесь говорится? Какая-то фрау Гетруд Вольф?

– Я поинтересовался, в какой семье собирается жить Франческа, и решил, что там слишком вольные нравы. Поэтому я и договорился с фрау Вольф, которая встретит завтра Франческу по ее прибытии в Делфт, и будет заботиться о ней. Да, еще одно. – Людольф положил перед Хендриком еще один лист бумаги. – Это письмо к фрау Вольф, в нем перечислены правила, которым Франческа обязана подчиняться. Мне бы хотелось, чтобы вы переписали их своей рукой. Фрау Вольф должна знать, что вы даете на это свое родительское согласие. А я позабочусь, чтобы она получила это с посыльным, который уже готов отправиться в путь.

Хендрик стал читать письмо и раздраженно усмехнулся.

– Что это за условие? Почему за Франческой нужен какой-то надзор, за исключением тех случаев, когда она находится с сестрами, со мной или с вами? Зачем ей запрещать общаться с мужчинами? Она едет в Делфт, чтобы работать, а не загубить свое будущее с каким-нибудь повесой!

– Все равно ее нужно оградить от возможных ошибок.

– Итак, – горько усмехнулся Хендрик. – Вы не могли все сделать за один день, на это требуется время. Если бы ваша жена не скончалась прошлым вечером, передо мной бы лежала купчая на мою дочь вместо более почетного брачного контракта.

– Вы правы. У меня был заготовлен такой документ, но в нем предусмотрен один пункт: если я в течение трех лет овдовею, то Франческа выйдет за меня замуж, как мы с вами и договорились.

Хендрик больше не мог сдерживаться.

– Ах ты, проклятая тварь! Что б тебе гореть в аду! – взревел он во всю мощь своих легких.

Людольф лишь презрительно усмехнулся.

– Я знал, что рано или поздно вы перейдете к оскорблениям. Однако не забывайтесь и впредь ведите себя прилично, если хотите, чтобы я остался вашим покровителем. Прочтите и перепишите письмо, а затем мы займемся брачным контрактом.

У Хендрика не было слов. Его старшая дочь попала в западню еще до того, как стало возможно замужество с Людольфом. Хендрик всегда надеялся, что, став членом Гильдии, Франческа найдет счастье с человеком, которого сама выберет себе в мужья. Иначе, став зрелой женщиной, она просто заведет себе любовника. Что ж, теперь она станет женой. Однако Хендрик не верил, что Людольф даст ей закончить обучение. Такой человек может попытаться подкупить Вермера.

Хендрик переписал письмо и подошел к столу, где лежали брачные контракты. Они с Людольфом подписали документы и обменялись ими. Затем Хендрик немедленно покинул дом ван Девентера и пошел по многолюдным улицам, ничего не замечая вокруг. Он надеялся, что обучение Франчески не будет ничем омрачено. Несмотря на заверения Людольфа, было маловероятно, что в ее жизни когда-нибудь будут царить любовь и счастье.

Когда Хендрик подошел к своему дому, то по веселым голосам из гостиной понял, что там собралась большая компания. На столе лежала груда подарков, сильно увеличившаяся с тех пор, как он ушел из дома. Хендрик подошел к портрету Анны, прося у нее прощения за содеянное. Глядя на ее веселое лицо в сияющем ореоле волос, Хендрик понял, что угроза Людольфа забрать портрет жены подействовала на него гораздо больше, чем необходимость смириться с уготованной старшей дочери судьбой. Он почувствовал, что его сердце сейчас остановится.

Глава 11

На рассвете все семейство Виссеров было на ногах и собиралось в последний раз позавтракать с Франческой перед ее отъездом в Делфт.

Франческа была одна в своей спальне. Она зашнуровала лиф платья и поправила широкий воротник. Девушка напряженно думала, все ли она учла в ведении домашних дел и не упустила ли чего-нибудь важное, такое, что может нарушить заведенный в доме порядок во время ее отсутствия. Марии было поручено вести семейный бюджет, а Алетте доверена маленькая шкатулка с деньгами на мелкие расходы. Все пообещали Франческе, что будут в точности соблюдать ее распоряжения. Девушке очень хотелось, чтобы сестры заботились о ее клумбах с цветущими тюльпанами, среди которых были и те, что они называли тюльпанами Питера. Алетта обещала ухаживать за цветами и привлекать к этому делу Сибиллу. Франческа взяла с младшей сестры слово, что та будет себя вести должным образом и выполнять все указания Алетты для ее же собственного блага.

Больше всего беспокоил Франческу Хендрик. На вечере у Людольфа он на короткое время снова стал самим собой, но происшедшая в этом доме трагедия опять повергла его в мрачное расположение духа и меланхолию. Его руки почти зажили и не причиняли прежнего беспокойства, однако он не отказывался от лечения, хотя и называл настойку Марии отравой. Франческа заметила, что отец принимал это снадобье каждое утро, значит, он верил в его целительную силу. По крайней мере, он снова стал много работать, а это было добрым знаком.

Девушка в последний раз обвела взглядом комнату, чтобы ничего не забыть. Ее дорожный сундук с одеждой и другими вещами еще вчера снесли вниз, и в комнате осталась только небольшая шкатулка, в которую Франческа собиралась положить предметы туалета. Когда она взяла в руки маленькое зеркальце, то увидела в нем печальное и озабоченное лицо. Девушке было очень жаль покидать родной дом, кроме того, она никак не могла оправиться от столь внезапной смерти Амалии. Франческа видела, что Сибилла тоже не забыла свою приятельницу.

Девушка решительно закрыла шкатулку и взяла ее за ручку. Перекинув через руку плащ, она вышла из комнаты, где провела столько лет. Франческе был всего годик, когда родилась Алетта, и ее перевели из родительской спальни в собственную комнату.

Во время завтрака обстановка была напряженной. Все старались быть веселыми и не подавать вида, что в душе они очень боятся отъезда Франчески. Сама она тоже испытывала чувство страха, ведь никогда раньше не покидала родного дома больше чем на день.

– Ты должна писать нам и рассказывать все о своей работе, – сказала Алетта с нарочитой веселостью. – Тогда я смогу узнать, что ждет и меня, когда наступит моя очередь.

– Я буду писать, – пообещала Франческа и озабоченно посмотрела на отца. Вчера вечером, когда после ухода гостей они остались вдвоем, отец вдруг прослезился и сказал, что счастье дочери для него превыше всего, что бы ни случилось. Это был странный разговор. Казалось, отец чего-то не договаривал. Когда Франческа поднялась, чтобы уйти к себе, отец вдруг сказал:

– Ах, да! Вот еще что. Я решил, что ты будешь жить в другом месте и договорился с вдовой, фрау Вольф, которая с радостью примет тебя в Делфте. Она тебя встретит сразу же по приезде.

Франческа была озадачена таким решением отца, но, увидев его печальное лицо и опущенную голову, решила, что сейчас неподходящий момент для расспросов и споров. Она нежно погладила Хендрика по голове и заверила его, что ничуть не сомневается в его желании сделать своих дочерей счастливыми.

Молчавшая до тех пор Сибилла тоже обратилась к Франческе с просьбой:

– Виллем сказал, что когда мастер Вермер пишет портреты своей жены, она всегда великолепно одета. Опиши мне подробней ее платья.

– Конечно.

– Ты всегда вводишь людей в грех и вынуждаешь их сплетничать, Сибилла, – недовольно проворчала Мария.

– Я хочу знать то, что меня интересует, и задаю соответствующие вопросы, – дерзко ответила Сибилла. – Виллем и не думал сплетничать. Он слышал это от самой Катарины Вермер, когда она восхищалась своим портретом в розово-красном бархатном платье.

– Да, я думаю, интерьером для портрета послужил дом Вермера, – заметил Хендрик, взяв из корзинки еще один кусок белого хлеба, принесенного Гретой рано утром. – В отношении Вермера меня смущает только то, что он не слишком-то интересуется пейзажами. Поэтому, Франческа, – многозначительно добавил Хендрик, – не упускай эту очень важную сторону в твоей учебе.

– Можешь не сомневаться, – ответила Франческа и ласково улыбнулась Алетте. – Если что, то я пойду на улицу и буду сама делать наброски, как и ты, Алетта.

Франческа не заметила, что ее слова заставили Алетту густо покраснеть, потому что в этот момент раздался стук в дверь. Девушка быстро вскочила с места и бросилась открывать дверь. Как она и думала, это пришел Питер.

– Я очень рада, что вы пришли, – сказала она откровенно.

– Как же можно не проводить старого друга в дальнюю дорогу? – насмешливо сказал Питер и протянул Франческе букет фиалок, красиво перевязанный лентой. – Я знал, что вы будете заняты вчера и решил прийти сегодня утром.

– И правильно сделали. Какие прелестные фиалки! – Франческа поднесла букет к лицу и с наслаждением вдохнула нежный аромат цветов.

– Вы все подготовили к отъезду?

– Да. Пойдемте в столовую.

Когда они вошли в столовую, то увидели, что за столом остался только Хендрик. Узнав, что Питер выехал из Харлема задолго до рассвета, хозяин дома пригласил его за стол, а Грета поставила перед ним прибор. Франческе нужно было дать последние наставления Алетте и Сибилле, и она вышла из комнаты. За ней последовали и Мария с Гретой, так как пришел носильщик за вещами Франчески.

Хендрик был очень рад возможности поговорить с Питером по поводу его встреч с Франческой в Делфте. Вчерашний разговор с Людольфом в корне менял все дело. Нужно во что бы то ни стало порвать всякие отношения между Франческой и этим юношей. Если бы Питер не заплатил за обучение дочери, Хендрик мог бы просто запретить ему видеться с ней. Однако при сложившихся обстоятельствах все было не так-то просто. Жаль, что в это дело вмешался Питер. Людольф несомненно дал бы деньги на обучение, чтобы стать единственным благодетелем Франчески. Хотя не слишком-то приятно быть ему обязанным еще и за это.

– Я хочу поговорить о ваших встречах с Франческой в Делфте, – многозначительно покашляв, начал Хендрик. – Я настоятельно прошу вас не мешать ее работе и не беспокоить.

Питер выслушал это заявление с удивительным спокойствием, в котором однако было что-то угрожающее. Положив руку на стол, он испытывающим взглядом посмотрел на Хендрика.

– С вашего разрешения и согласия Франчески было решено, что мы иногда будем видеться. Как же вы можете нарушить данное слово?

– Я все хорошенько обдумал, – воинственно начал Хендрик.

Питер внимательно посмотрел на Хендрика.

– Что-нибудь случилось? – озабоченно спросил он. – Ваши финансовые дела стали еще хуже? Не бойтесь. Ни вы, ни ваша семья не останетесь без крыши над головой. У меня есть дом в Харлеме и другая собственность.

– Нет! – торопливо заверил его Хендрик. – Все хорошо. Конечно, у меня огромные долги, но мне дали отсрочку.

– А все ли денежные вопросы решены правильно? Я, конечно, не финансист, но в этих делах разбираюсь хорошо и с удовольствием вас проконсультирую. Надеюсь, вам дали отсрочку не под непомерно большой процент? Если так, то это надо сразу же исправить.

Хендрик протестующе затряс головой.

– Самое лучшее, что вы можете сделать, так это держаться от Франчески подальше. У меня есть на то веские причины, Питер. Вы, так же как и я, хотите, чтобы она стала великим художником. Подумайте сначала о ее будущем, а уж потом о собственных желаниях. Я же предупреждал, чтобы вы не возлагали никаких надежд на это знакомство.

Питер чувствовал, что Хендрик водит его за нос. Он стиснул зубы, и его лицо приняло напряженное и гневное выражение.

– Я не стану вам ничего обещать. Больше мне сказать нечего.

Раздался стук каблучков, и в комнату вошла одетая в плащ Франческа.

– Я уже готова, – сказала она. Когда Хендрик, опираясь на стул поднялся, Франческа бросилась к нему на шею и нежно обняла. – Береги себя, отец! Если вдруг что-нибудь случится, и я понадоблюсь дома, то сразу же приеду.

– Ну, конечно, дитя мое, только я не предвижу никаких несчастий в обозримом будущем. – Хендрик поцеловал дочь в лоб. На сердце у него лежал камень. С чувством горького стыда он думал об условиях, на которых отдал свою девочку Людольфу, о чем бедняжка даже не подозревала.

Франческа отступила на шаг и с любовью посмотрела на отца.

– Я буду тебе всю жизнь благодарна за ту возможность, что ты мне предоставил. Только ты помог осуществить мои давние мечты.

Питер оставил отца и дочь одних и вышел в зал, где уже поджидали одетые Алетта и Сибилла. Питер не испытывал чувства обиды из-за того, что Франческа благодарит отца. Он знал, что вмешался вовремя и дал Франческе возможность учиться, когда все уже было почти потеряно. Этого Питеру было достаточно. Если он будет мешать работе девушки, то можно повременить со встречами, но когда она освоится в мастерской Вермера, то Питер сам решит, является ли он помехой для ее успешной учебы.

Франческа вышла из столовой одна.

– Мы с отцом уже простились.

Она обняла Марию, утиравшую слезы платком, и стала ее успокаивать. Даже Грета прослезилась. Франческа всегда защищала ее от гнева Марии, когда она только поступила на службу к Виссерам.

– Пусть вам во всем сопутствует удача, юффрау Франческа.

– Спасибо, Грета. – Девушка чувствовала, как у нее комок подступает к горлу. Она быстро повернулась и направилась к выходу. Питер догнал ее и взял за руку. Франческа улыбнулась ему и замедлила шаги, поджидая отставших сестер.

Стояло ветреное утро, и их плащи развевались, как разноцветные лепестки тюльпанов. Наконец они дошли до площади, где уже стоял дилижанс. Сундук Франчески был погружен на длинную повозку, крытую вощеной тканью, натянутой на железные обручи. Перед отъездом она рассказала Литеру о том, что будет жить в Делфте совсем в другом месте.

– Почему же все переиграли? – спросил Питер.

Франческа пожала плечами, не зная, что ему сказать.

– Похоже, это было не совсем удобно для той семьи, которая сначала согласилась меня взять. И все же, я думаю, отец что-то скрывает и руководствуется совсем другой причиной. Он переживает, что я буду одна в чужом городе, и считает, что обо мне позаботится вдова, которую зовут фрау Гетруд Вольф.

– Не сомневаюсь. А у вас найдется время, чтобы мне написать?

Франческа шутливо ответила:

– Вечера будут в моем распоряжении, если только я не решу брать уроки после наступления темноты и изображать игру света от ламп и свечей.

Питер насмешливо посмотрел на Франческу:

– Ну, надеюсь, это будет не слишком часто.

– Мы хотим получать письма! – решительно заявила Сибилла.

Алетта рассмеялась:

– Обещаю тебе, это не будет односторонней связью.

Питер посерьезнел:

– Шутки в сторону. Переписка со мной не отнимет у вас время, отведенное для учебы?

Франческа ответила так же серьезно:

– Если когда-нибудь наша дружба помешает моей работе, я обязательно вам скажу об этом.

– Обещаете?

–Да.

По движению людей, окружавших дилижанс, Франческа и Питер поняли, что настало время отправляться в путь. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Питер поцеловал девушку так крепко, что Алетта и Сибилла раскрыли рты от изумления. Франческа обняла и расцеловала сестер, не забыв дать им последние распоряжения. Питер помог ей зайти в дилижанс.

Франческа села так, чтобы видеть, что происходит на улице. Кучер взмахнул кнутом, и колеса застучали по булыжной мостовой, увозя юную девушку от родного дома. Алетта и Сибилла побежали следом за дилижансом, и только Питер неподвижно стоял на мостовой и махал ей рукой. Сестры кричали слова прощания, и Франческа махала им рукой в ответ, пока дилижанс не переехал через мост, где за стоявшими в ряд амбарами девушек и Питера уже не было видно.

Франческа сразу же стала искать безопасное место для фиалок. Рядом с сиденьем была небольшая щель, куда она и поставила перевязанные лентой цветы. Вскоре она поняла, что поступила разумно, так как дорога была очень плохой, и дилижанс подскакивал на каждой кочке. Высокие колеса грохотали по дороге, а на крыше были подняты маленькие кожаные паруса, чтобы попутный ветер помогал четверке лошадей, впряженных в повозку, бежать еще быстр.ее. Пассажиров бросало во все стороны, и они испуганно вскрикивали, когда дилижанс опасно наклонялся, катясь по глубокой колее. Лихой кучер щелкал в воздухе кнутом и издавал победный крик при обгоне каждого попутного дилижанса.

Иногда они останавливались у придорожных гостиниц и постоялых дворов, чтобы сменить лошадей и дать возможность пассажирам немного перекусить или сбегать по нужде. Так как стоянки были очень короткими, сочетать два этих удовольствия никому не удавалось. Кучер дул в рожок, подавая сигнал к отправлению, и не ждал зазевавшихся. Мужчины, давясь, запихивали в себя последний кусок, быстро допивая содержимое огромных пивных кружек. Некоторые бежали вслед за дилижансом, завязывая на ходу тесемки бриджей.

Франческа взяла в дорогу пакет с едой, завернутый в белоснежную салфетку, и фрукты, которые ей принесли друзья накануне отъезда. Большую часть подарков она оставила домашним. Во время путешествия у Франчески несколько раз менялись попутчики, все они оказались людьми разговорчивыми, что сильно скрасило долгую дорогу.

Уже было далеко за полдень, когда дилижанс наконец прибыл в Делфт. Франческа с любопытством рассматривала улицы незнакомого города. Своим процветанием этот красивый старинный город был обязан мануфактурам, пивоварням и судоходству. С помощью каналов он соединялся с портами на реке Мае. За последние сто лет в Делфте получило развитие гончарное дело, здесь выпускался знаменитый делфтский кафель, а также всевозможная домашняя утварь. Сейчас в городе работало тридцать мастерских.

Франческе показалось, что Делфт с его многочисленными мостами опутан сетью каналов еще больше, чем Амстердам. По обе стороны улицы стояли средневековые дома с серыми или коричневато-красными крышами. Девушка также заметила дома, построенные в готическом стиле, и здания, относящиеся к эпохе Ренессанса. Казалось, прошедшие века их нисколько не изменили. Оконные стекла ярко сияли на солнце, а старинные двери скрывались в нишах. Ставни окон были выкрашены в голубой, зеленый или коричневый цвет, а в некоторых домах – в темно-красный. Цветущие деревья, покрытые молодой листвой, и многочисленные клумбы с великолепными тюльпанами делали этот старинный город еще более прекрасным. Трудно выбрать более подходящее время для приезда в Делфт, чем этот солнечный майский день!

Дилижанс остановился на многолюдной улице рядом с гостиницей. Франческа вышла, держа в одной руке букет фиалок, а в другой – дорожную шкатулку. Ее сундук выгрузили и поставили рядом с ней. В этот момент среди толпы она увидела даму средних лет, которая была похожа по описанию на фрау Вольф. Вдова тоже увидела девушку и направилась к ней. Она была в коротком плаще, накинутом на черное платье с белым воротником, и простой шляпе без перьев и ленточек. Несмотря на строгую одежду в этой женщине чувствовалась природная элегантность, которую не мог скрыть ее чопорный вид. Фрау Вольф была женщиной сорока с небольшим лет, с прекрасной фигурой и не лишенном привлекательности лицом, которое сужалось к подбородку. Она приветливо улыбалась Франческе, но ее серые глаза оставались холодными и блестящими, как стекло. Казалось, она хотела ими заглянуть девушке в самую душу.