Текст книги "Проблема всей жизни (СИ)"

Автор книги: Роман Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Но дело того стоит. Скорость уже под пятьсот. И еще есть запас.

Я аккуратно поддернул нос машины, выводя ее чуть выше стабильного экрана. Сейчас, когда скорость избыточная, нужно постараться набрать высоту. Хотя бы с десяток метров запаса – это, считай, лишняя пара километров хода.

– Хундан! Ну, конец тебе! – это пират по радио. Не выдержал. Еще бы… только что "купец" во всю тормозил, сберегая свою шкуру, и вот – уматывает на всех парах. – Считай, ты уже похож на…

Последнюю фразу снова произнес по-китайски, но так и не сказал, на кого я по его мнению похож.

Я бросил взгляд на радар – отрыв около километра и продолжает расти. Маловато для выхода из опасной зоны, зато теперь пусть помучается с прицеливанием. У бандитов редко когда хорошие боевые комплексы. Обычно примитивная фигня типа дальномера с автокорректором прицела.

Первая очередь легла чуть левее по курсу – длинная, неэкономная. Вот дебилы! Нет, ну точно вручную целятся. И что же это за пираты такие нищие?

Я усмехнулся и бросил экран влево. Тут же в воду ушла еще одна очередь, намного ближе, но правее. Я выждал секунду, и снова качнул машину влево, небольшая пауза – и резко в другую сторону.

Следующую очередь я даже не увидел, настолько была в молоко. Глупый стрелок повелся на мое движение, и упредительно увел прицел влево. Когда пули вздыбили воду, "Воланс" был уже метрах в двухстах правее.

– Кто ж вас так стрелять учил, детки? – пробурчал я.

– Экран, помощь вышла, – японец-диспетчер. – Как там у вас?

– Нормально, самурай, – засмеялся я. – Все в лучшем виде, жаль кину не смотришь.

Небольшая пауза. Островитянин переваривает "самурая" и решает, обижаться или нет.

– Я отрываюсь на турбофенах, – добавил я. – Выбрасываю маркер, секите меня радаром и дуйте навстречу. Если повезет – даже достанете этого паршивца. Серо-голубой турбовинтовик, марку, извини, не заметил.

"Воланс" выпустил опознавательный плавник-маяк, и на радаре японца возникла метка от корабля. Рядом с меткой – тревожный красный огонек и код 7500. Судно атаковано или захвачено, в общем, срочно требует помощи.

Что-то простучало сзади. Нехорошо так: "туки-туки-туки-тук!". Я даже не успел принять это к сведению, как из трюма послышался вскрик.

– Тьянь! – я бы сорвался с места, но уходить от преследования на автопилоте – гарантированно подставиться еще под одну очередь. – Как ты?

– Ничего, – послышалось сзади. – Тут… в общем… неважно!

Я пару раз вильнул, сбивая прицел стрелку. Пират отстал почти на полтора километра, но несмотря на скорость "Воланса" – уже под шестьсот, – продолжал висеть на хвосте. И похоже, даже приближался.

Вот уроды!

Я переложил машину из виража в вираж и глянул на радар: бандит стремительно терял высоту.

Ага! Решил ускориться.

В общем, это было плохо. Это вам не пластмассовое ведро с болтами, это какой-никакой, а настоящий самолет. В пикировании можно раскочегарить километров до семисот, а у меня батареи уже на издыхании, и скоро больше пяти с половиной сотен мне не светит. Но есть весьма интересное решение.

– Проблема, ты вообще цела?

– Да! Все нормально! Грузу досталось, а я в порядке!

Ну и отлично.

Я вырубил "батарейку". Толку от реактора все равно ноль, а еще чуть-чуть, и автоматика блокирует его самостоятельно. Емкости аккумуляторов хватит еще минуты на две-три, но и это ой как много.

Бандит заходил на меня строго сзади. Дурачок, как будто в видео играет! Я следил за показаниями радара. Дистанция тысяча сто, девятьсот, семьсот…

Если у него нет боевого комлпекса, бить начнет метров с трехсот. Чтобы наверняка. И скорее всего, по консолям – лишить меня топлива и экрана, а груз не повредить.

Пятьсот метров… четыреста…

– Тьянь, держись! – заорал я, дергая штурвал на себя.

"Любой экраноплан – это самолет. Только недолго".

А в любой шутке – только доля шутки.

На скорости в шестьсот километров в час даже такие короткие крылышки как у меня – это ого-го какой источник подъемной силы. Пока корабль идет ровно, они поддерживают машину на высоте и только. Но если дернуть руль и задрать морду градусов на двадцать-тридцать, то встречный ветер настолько сильно ударит в консоли, что экраноплан взмоет в небо, резко набирая высоту и теряя горизонтальную скорость. И на несколько секунд превратится в полноценного летуна.

Теперь представьте себе, что вы – пилот пиратского самолета. В пикировании достаете паршивый экран, сближаетесь с ним на минимальное расстояние и готовитесь уже продырявить этого недоавиатора, прикованного к водной поверхности. И тут он бросается вам навстречу! Резко, без предупреждения!

Недоавиатор – это я. Может быть, я плохо говорю по-английски. Возможно, я так себе контрабандист и еще мне не хватает толерантности по отношению к желтопузым. Но я – летчик, и не всегда моим потолком были три с половиной метра над водой. Забирался и повыше. До стратосферы дело не доходило, но…

В общем, только бы пират не выпалил со страху!

Не выпалил. Краем глаза через боковое стекло я заметил как отваливает в сторону сине-серое пузо, стараясь избежать столкновения. Дурак, мне ж до тебя еще метров сорок было, и фиг бы я их одолел!

Но психология – штука тонкая. Если на тебя снизу вверх ринулась восьмидесятитонная туша, а ты сидишь в хрупком самолетике из алюминия и пластика, то сложно удержаться от паники. Пилот не удержался, и свалил машину в отчаянный левый вираж. Со скорости в семь сотен, то есть фактически запредельной для легкого экипажа. С пикирования, то есть очень быстрого сближения с водой.

Дерни он морду самолета вверх, выравнивая полет – и ничего бы не было. Ну, сделал бы еще один разворот и снова догнал бы меня, потерявшего весь ход. Но пиратов летать учили ничуть не тщательнее, чем стрелять. Легкая машина завалилась на крыло в идиотском боковом вираже, но вертикальной скорости никто не отменял. А до воды всего ничего. Высоты уже не было, в отличие от бокового крена, который полностью уничтожил возможность вертикального маневра.

Зато был красивейший всплеск, и целая туча брызг, когда разведчик со всей дури воткнулся в морскую гладь, только клочья в стороны. Правда, я этого уже не видел – не до того. "Воланс" добрался до высшей точки своего полета, на мгновение замер – и рухнул вниз. Почти с шестидесяти метров. Если бы я лично не ставил модернизированную систему автоуправления турбофенами, если бы создатели движков не предусмотрели сверхфорсаж, если бы планер машины не разрабатывали головастые русские ребята… да туча этих если бы!

Но мы справились, хотя удар брюхом по воде, казалось, спрессовал позвоночник и по костяшке осыпал его в трусы. Зубная эмаль от клацнувших челюстей перемешалась с кровью из лопнувших сосудов, а в глазах на пару секунд установилась абсолютная черно-багровая пустота.

Когда развиднелось, оказалось, что машина натружно скачет по воде, не в силах отклеиться от водной поверхности. Приборы хаотично моргали индикаторами – многие системы отказали. Я бегло пробежался взглядом по доске.

Что ж, могло быть и хуже. Правый турбофен перегрет и выключен, левый на пределе – осталось максимум пару минут. Отвалились два сегмента в батарейном отсеке. Полностью шваркнулась механизация правого крыла, видать, приводнялись мы с хорошим таким креном. Но остальное, вроде бы, функционирует.

Восстановить полет над водой, а не по ней, удалось ценой второго турбофена. Но Златоглот просто душка, продержался необходимое для запуска реактора время. "Воланс", гремя чем-то в носовом отсеке, дрожа мелкой дрожью и на пределе емкости аккумуляторов, все же оставался на экране. Пусть медленно, всего две с половиной сотни, но корабль все же летел.

Я откинулся на кресле, ощупывая языком сколы на зубах. Да уж, тряхнуло так тряхнуло… хорошо еще, сиденье поглотило большую часть перегрузки… Поди в грузовом отсеке полный бедлам…. Грузовом отсеке…

ТЬЯНЬ!!!

Замечено, что у детей и подростков какие-то собственные отношения с физическими законами этого мира. Годовалый малыш выпадает из коляски с высоты четырех своих ростов – отделывается ором и, возможно, грязными пеленками. Десятилетний сорванец падает с яблони, куда его кстати никто не приглашал, и убегает из соседского сада, лишь чуть прихрамывая. Наконец, пятнадцатилетняя обкуренная дылда, возвращаясь с гулянки, оступается на лестнице моста через реку и десять секунд собирает копчиком (или головой, что в этом возрасте примерно одно и то же) все ступеньки. Но ничего, встает и штурмует лестницу еще раз, теперь уже ползком. В любом из трех случаев взрослый мужик получил бы повреждения, мало совместимые с жизнью и тем более здоровьем.

А теперь представьте, что я думал и насколько проклинал внезапно повзрослевшее тельце китаянки, вытаскивая его из ниши между грузовым контейнером и стенкой трюма. Хорошо еще, что фиксаторы на релингах отработали честно и не разжали челюстей, удержав груз на месте. А то бы…

Что "а то бы" я запретил себе даже гадать.

Конечно, Проблеме досталось. Белоснежные волосы с одной стороны испачканы грязью, с другой – ярко-красной кровью. Что яркая – это хорошо, значит, капиллярная, не внутричерепная. Ну точно – здоровенный ушиб с рассечением. Неглубоко, хотя площадь большая. Но вполне безопасно.

Хуже было с ногами, точнее, с ногой. Сначала я даже не понял, что случилось, но спустя пару секунд похолодел – левое колено девчонки было выгнуто в обратную сторону. Несильно, но вполне достаточно чтобы при взгляде с трудом сдержать судорожный глоток.

Я выволок девчонку на проход, и по возможности ровнее уложил на холодный металл пола. Пока она без сознания, еще можно двигать, потом будет сложнее. Диагност присосался к груди Тьянь, и спустя полминуты разродился вполне очевидным выводом: шок, потеря сознания, гипогликемия. А у меня на корабле, вот незадача, не то чтобы медблока, даже капельницы нет человеческой!

Поковырявшись в однажды вскрытом спаскомплекте, я достал кислородную маску и ампулу с глюкозой. Сверившись с рекомендациями аптечки, настроил кислородный уровень и нацепил маску на мордашку Тьянь. Ампула хлопнула активатором, и потихоньку перекачивала содержимое в вену, пока я возился с коленом, аккуратно фиксируя поврежденный сустав. Перелом, конечно, есть, но похоже, что очень аккуратный. Рассечений кожи нет, но это не показатель. Остается надеяться на лучшее.

Зуммер радиовызова оторвал меня от китаянки, я вернулся в кабину.

– Экран на связи.

– Что у вас там такое? – изумился диспетчер. – Зонд зафиксировал стрельбу, но я не пойму, кто стрелял. С орбиты вижу только вас, да и то плохо.

– Все нормально, самурай, – выдохнул я. – Все нормально. Можете не спешить, флибустьеры получили неожиданное сопротивление, потеряли часть эскадры и отошли к Тортуге под защиту береговых батарей.

На той стороне канала повисло молчание. Но надо отдать должное японскому диспетчеру, соображал недолго.

– Экран, я напоминаю, вход в территориальные воды Японии с вооружением запрещен, и…

– Да нет у меня никакого оружия, – улыбнулся я. – Кроме собственной крупнокалиберной головы на плечах. Все нормально, Япония, все нормально. Жду вашего эскорта.

Я снял гарнитуру и щелчком вырубил "Мейдей". Затем снял с транспондера и 7500. Все нормально. Но черт подери, было жарко!

***

Даниленко плюнул на распечатки показаний станции – кому они нужны, если есть запись со спутника? Конечно, не гелиозонд, выдающий картинку "хоть прям сейчас на ТВ", но тоже ничего. А главное, сразу пишет координаты, рисует вектора и определяет скорости.

Кроме дежурного по РЛС, в экран уставились и все свободные от вахты, и даже кое-кто из тех, чья задача сидеть на рабочем месте и обеспечивать безопасность Родины.

– Ты когда-нибудь такое видел? – поинтересовался у Монина заместитель командира эскадрильи Виталий Борода, который по этому случаю даже прибежал из вышки, где имел обыкновение просиживать время между дежурствами.

Монин покачал головой. Не то чтобы не видел, даже никогда не слышал. И понятия не имел, что такое кино показывают в реальном времени и на самом деле.

– Давай еще раз заново, – приказал Борода. – Надо же знать, что на этикетке писать.

Заболванить спутниковое видео на диски и открыть ими торговлю среди персонала аэродрома шутки ради предложил Монин. Ну а Борода со свойственным ему хозяйственным порывом взялся осуществить идею. Благо что возможностей у замкомэска было хоть отбавляй.

Даниленко перемотал запись к началу и снова вывел ее на просмотр. Шесть пар глаз впились в экран.

Вот китайский экраноплан спокойно себе чешет вдоль берегов Японии. Скорость около четырехсот, курс ровный. Хорошо идет. Вот к нему в хвост пристраивается небольшой самолет. Судя по скорости и размерам – электровинтовой. Значит, где-то рядом у него плавбаза, ибо до островов далековато.

– Даниленко, не забудь потом поискать базу этого летуна, – приказал Монин. – Может быть, удастся сдать пиратов самураям.

Дежурный по РЛС кивнул, не отрывая взгляд от экрана.

Там маленький самолет по-прежнему следовал за здоровым экранопланом. Минут десять-пятнадцать сохранялся статус-кво, поэтому Даниленко перемотал вперед.

Вот экраноплан круто развернулся в сторону островов, а датчики спутника зафиксировали стрельбу из автоматического оружия. Стрелял самолет, и куда попал не видно, но очевидно, с воздуха били по курсу экраноплана, ибо тот вскоре начал послушно тормозить. Самолет без труда догнал сбавивший ход экран, но стоило воздушному судну пойти на разворот, как жертва тут же ускорилась. Спутник заметил значительный нагрев вокруг экрана – тот включил турбодвигатели.

– Хорошо пошел! – одобрительно заметил Борода.

Действительно, в считанные минуты экран разогнался почти до шестисот километров, и явно уходил от преследования с воздуха. Но летчик не растерялся, и недостаток скорости компенсировал пикированием, время от времени поливая цель из пулеметов. Цель грамотно уклонялась, и похоже, все выстрелы шли в молоко.

– Стопудово за штурвалом экрана военный, – заметил Монин. – Летуна как ребенка делает.

– Да он и есть ребенок, – хмыкнул Борода. – Кто ж так стреляет?

И наконец, дело дошло до развязки. Самолет почти догнал надводную цель, сблизился на дистанцию гарантированного попадания – и тут экран как будто остановился. Со спутника не видно вертикальных маневров, и случись на самом деле такая потеря горизонтальной скорости, пилота экраноплана разрезало бы привязным ремнем.

Но в реальности экран лишь резко взял вверх – устремляясь навстречу пикирующему самолету. Тот испугался возможного столкновения, и резко дал влево. Но не рассчитал маневр, и спустя несколько секунд завалился на крыло и врезался в воду. На скорости, как показал спутник, около семисот двадцати километров в час. Яснее ясного, что пилот погиб.

Экран же нелепо рухнул вниз, перед самой водой умудрился-таки вырулить в относительно горизонтальный полет (просто чудовищный выброс тепла – вероятно от форсажа). Конечно, шмякнулся об воду, но через минуту снова воспарил над волнами и уже медленно-медленно продолжил путь к Японии.

Но на этом концерт не закончился.

Через час (Даниленко опять перемотал) потрепанный экран встретился с двумя боевыми вертолетами береговой охраны Японии. Те приняли судно воздушным кортежем, и вся троица направилась к островам. А оттуда им навстречу уже следовал старый знакомый – космоатмосферный перехватчик "Миндзы". К счастью, войнушки не последовало. Стратосферник покрутился вокруг конвоя, потом дал гари и на скорости в 2,5М убрался восвояси. Хотя яснее ясного, что пожелай пилот китайского самолета, и от конвоя в несколько секунд не осталось бы и воспоминаний.

Такое вот кино.

Борода почесал подбородок. Словно специально в противовес своей фамилии, Виталий Самуилович выскабливал физиономию до синюшной черноты, и никто никогда не видел его в небритом состоянии.

– Есть у меня стойкое подозрение, – пробормотал замкомэск, – что с пилотом этого экрана мы еще встретимся.

– Внезапное озарение? – усмехнулся Монин.

– Нет, Валера, – спокойно ответил Борода. – Анализ его курса до нападения пирата. Если он не собирался в Японию, – а туда не собирался, иначе не вышел в океан, – то конечная цель Хабаровск.

– Что ж, спорить не буду, – улыбнулся Монин. – Если замечу его на пути в Хабару, обязательно дам тебе знать.

– Заметано.

Борода кивнул другу и вышел. Название на этикетки дисков он придумал.

–

Глава 7. Ангельское терпение

Любой, кто питает уважение к своей работе, уважает и свой рабочий инструмент. Настоящий, сейчас уже почти мифический профессиональный землекоп ни за что не поставит на гусеницу своего экскаватора пивную бутылку, каким бы раздолбаем по жизни сам не был. Заводской рабочий, пашущий «с душой» (а не «вал по плану чтоб план по карману»), не преминет тщательно следить за своим станком: менять и отдавать в правку инструменты, следить за корректностью загружаемого софта и так далее. Неважно, кто этот рабочий – коренной дядя Федя или узкоглазый паренек из числа «понаприехавших тут».

У людей, так или иначе связанных с техникой, да еще техникой крылатой, сложной, почти одушевленной – свои собственные тараканы в голове. У кого их нет – тот только по графе в анкете зовется профессионалом. Настоящий же профи никогда не пнет равнодушно груду металла, даже если она вряд ли поднимется в воздух.

Я знаю лишь одного летчика, которому до фонаря, что под ним за самолет. Этот летчик жив-здоров и до сих пор где-то летает – очень хорошо, мужик настоящий ас. Но те, кто с ним общается, в один голос говорят: у него вся работа как запись в табели. Что-то вроде "с 9-00 до 18–00 производил испытательные полеты на самолете… по маршруту…". К его мнению прислушиваются в КБ "Хруничев" (кто еще не понял, парень работает испытателем), но с ним не желают иметь дела другие пилоты.

Ведь инженеры – это не летчики. Им все равно, что чувствует пилот, ведя тот или иной воздушный корабль. Им главное цифры, графики, прочностные характеристики и другие, немаловажные показатели. Только вот идеальный на бумаге, но бездушный самолет не полюбится летунам. А значит, не найдут они с ним общий язык. И в решающий момент что-то пойдет не так. Потом очевидцы, камеры операторов, новостные каналы, комиссии по определению причин, пенсии родственникам… Продолжать?

Все сказанное выше я привел к тому, что человек, действительно любящий свое дело, свою работу и свой инструмент не останется равнодушным в случае утери последнего. Увы, мой "Воланс" потрепало слишком сильно и, скорее всего, не летать мне больше на этой рыбке. Японские техники убили почти весь день, и с дотошностью муравьев облазили "Экзокотид" весь, заглянули в каждый уголок, прогнали тестами всю электронику, частично разобрали движки и просветили дефектоскопами разве что не каждый квадратный миллиметр любых мало-мальски ответственных деталей.

Вывод: ремонт машины встанет в такие деньги, а главное, в такие сроки – что легче пустить экранолет на запчасти, а из полученных средств оплатить авансовый взнос за новую машину. Благо что в Касиме нет проблем с предложением. Есть даже пара "Экзокотидов" – надежные и неприхотливые китайские экраны с русской родословной пользуются уважением и у летчиков, и у торговцев крылатым товаром.

Я бы с удовольствием рассмотрел предложения последних, однако на пути встало большое но: банально не было денег. Звучит смешно: летчик-контрабандист, да еще на немаленькой зарплате в "Непсисе", жалуется на нищету! Тем не менее, попытка снять что-либо с зарплатной карты церковников – просто самоубийство, да и немного там. Основные средства я держал в наличных, на том берегу Японского моря. А оперативных резервов у меня еле-еле хватало на два билета до Владивостока.

А еще Тьянь… Вот с ней все как обычно. Только подумаешь, что уже никаких сюрпризов не будет, и на тебе – снова стоишь с открытым ртом, а мелкая китаянка заливисто смеется над твоим ступором. Ну, разве что в этот раз не смеялась.

Когда врачи выволокли носилки с Проблемой из трюма "Воланса", я дернулся по инстанциям. Официально мы проходили как жертвы нападения пиратов, и меньше всего хотелось публичной известности. Поэтому, замаслив какие нужно японские карманы и получив гарантии конфиденциальности, я вернулся в портовый госпиталь и напросился на визит к пациентке. Зная ее способности к языкам, я боялся, что девчонка наговорит лишнего медперсоналу.

Зря страшился. Мое появление врачи расценили как подарок богов, ибо ни на каком из ведомых медикам наречий странная пациентка не говорила. Меня чуть ли не силой проводили в палату, где предложили поработать (бескорыстно, конечно же!) переводчиком. В конце концов, это в моих же интересах чтобы Тьянь поправлялась как можно быстрее! С этим я не спорил. Потому решительно зашел в палату и…

Ну конечно, белобрысая мелкота и здесь все поставила с ног на уши. Едва я переступил порог, Тьянь со всей мочи заорала "Привет, братишка!", сбиваясь с китайского на английский. Хорошо еще японский не подключила, а ведь наверняка могла.

Внезапное пробуждение языковых возможностей Тьянь врачей не удивило, представители расы самураев умели скрывать свои эмоции. А вот я – нет. Поэтому когда врач продиктовал мне диагноз "легкое сотрясение мозга и небольшой ушиб головы в области верхней височной линии теменной кости", моему удивлению не было предела. А как же нога? Там, извините, колено в другую сторону, доктор, неужели вы этого не заметили?

Доктор тихо и спокойно заметил, что мне не надо волноваться, и с моей сестренкой (тут врач перевел взгляд с моей русской физиономии на раскосую мордашку девушки) все хорошо. Включая нижние конечности.

Я глянул на койку. Проблема пошевелила пальцами обеих ног и так знакомо пожала плечами… В точности как после неожиданно проснувшегося у меня знания китайского. Нет, ну это уж точно перебор. У нее что, еще и кости за час срастаются?

Я бросил взгляд на ступни девушки. Удивляться устал, лишь тщательно сосчитал до пяти и умножил эту цифру на два. Получилось десять. На двух смуглых худеньких лапках было в сумме десять пальцев.

В общем, Проблему выписали из лазарета к вечеру. Потом мы искали жилье, и в итоге сняли номер в недорогом отеле, а до этого я пробежался по магазинам и купил еды к ужину. К счастью, наличные юани здесь принимали охотно.

– Все, – я стукнул чашкой о стол. – Теперь или ты рассказываешь кто такая и откуда, либо…

Тьянь картинно вдохнула, закатив глаза. Знаем мы этот вздох, называется "ну началось". В российских семьях дети изучают мимику и невербалику этого движения в совершенстве. Помогает добиться большей выразительности, когда пьяный отец добирается, наконец, домой после "мы тут с ребятами встретились…".

– Да пойми ты, – начал объяснять я. – Ну как мне доверять человеку, который неизвестно откуда возник, неизвестно куда пропадает, возвращается оттуда через полдня, повзрослев на пяток лет, а еще способен выучить язык другой нации за пару секунд и зарастить перелом колена за полчаса. И еще у этого человека…

– Да десять уже, десять! – выдохнула Тьянь. – Ну ошиблась вначале, подумаешь…

Я вздохнул.

– Когда еще два вырастила?

Проблема задумалась.

– Наверное, когда головой о контейнер приложилась. Не спрашивай как у меня это получается. Сама не знаю.

Ага. Значит, просто так взять и вырастить себе пару пальцев или срастить кости Тьянь не может, в смысле, сознательным усилием. Ну, уже хорошо. А то меня последнее время не покидало ощущение, что находиться рядом с девчонкой просто опасно – мало ли что она себе еще может… вырастить.

– Итак, давай сначала.

– Давай.

– Кто ты такая?

– Меня зовут Тьянь.

Пришлось вздохнуть вторично. И провести небольшой аутотренинг. Иначе сорвусь… точно сорвусь. И никакое сверхскоростное восстановление костей ей не поможет. Пострадают мягкие ткани, в основном кожный покров на ягодицах.

– Ну хорошо, Тьянь, – продолжил я, когда напряжение в груди спало. – Давай определимся. Ты человек?

– Да.

– Но ты же сама, помнится, говорила, что не совсем человек? – вспомнил я сценку с поиском спального места в рубке "Воланса".

– Ну и что? "Не совсем человек" намного ближе к "человек", чем к "не человек". Вот если бы я была совсем не человеком, тогда и сказала бы что нет, я не человек.

Алиса-а-а! Ты где? Все еще бежишь за Белым кроликом, или знакомишься с пудингом на безумном чаепитии?

Не знаю как Тьянь, а я чувствовал себя в Стране чудес. И чем дальше заходила беседа, тем страньше и чудесатее становилось. Будет совсем чудо, если я не выкину эту белобрысину на улицу минут через девять-десять.

– Ты специально, да? – я вдруг понял. – Издеваешься?

– Нет, я абсолютно серьезна, – уверила Тьянь. – Просто я не понимаю, почему мои честные ответы вызывают у тебя такую реакцию.

– Хорошо, – я мысленно вздохнул по методике "цунь шоу". – Итак, ты, скорее всего, человек.

Проблема кивнула и пождала ноги на табурете, упершись коленями в столешницу.

– Откуда ты?

Китаянка воздала очи горе и ткнула пальцем в потолок. Я машинально проследил взглядом и уперся в не лучшую побелку. Тьфу ты! Опять повелся. Ну да, конечно, она же у нас "соседка сверху".

– Ты из другого мира?

– Ммм… скорее да, чем нет.

– А булева логика тут не работает? – предположил я.

– Какая? – глаза китаянки округлились.

– Забудь. Итак, будем считать, что ты из другого мира.

– Будем. Хотя это не совсем так.

– Будем считать! – я строго посмотрел на Тьянь. Та пожала плечами: "Ну, будем так будем".

– Ты знаешь что такое Армагеддон? – задал я вопрос, с которого, наверное, следовало начать.

– В канониническом смысле – или в иносказательно-нарицательном, описывающим энерготропную взаимосвязь Нижнего мира с Землей?

Видимо, в моих глазах отразилось что-то весьма угрожающее, и Тьянь тут же перефразировала:

– Ты про какой Армагеддон? Который описан в католической Библии – или который случился у вас двадцать один год назад?

– Который случился.

– Да, я о нем знаю. Впрочем, ты, наверное, и сам уже догадался.

Я догадался.

– Ты имеешь отношение к… к силе, которая…

– Блин, да не имею! – взорвалась девушка. – Ну почему ты не можешь спросить напрямую: демон я или нет? Или у вас, этого самого человечества, традиция такая – обтекать фразами нехорошие понятия, надеясь что это поможет избежать проявлений этих понятий?

Я взял паузу на десять секунд, снова глубоко вдохнул и выдохнул. Разумное зерно в словах Тьянь было. "Не помяни черта, и не явится" – это ведь наша пословица?

– Ты демон?

– Нет. Была бы демоном, – скорчила "дьявольскую" рожу китаянка, – ты бы уже не задавал вообще никаких вопросов.

– А кто ты?

– Сказать правду, или иносказательно – чтобы ты понял?

– Правду. Но чтобы я понял.

– Я оттуда, – и палец Тьянь снова указал на потолок. – Ты бы хоть имя мое перевел… тоже мне, европейский джентльмен.

– Я не…

И тут, наконец, я признал себя тем, кем являлся на самом деле. Крайне тупым ослом, не замечающим очевидного и не способным дернуть лишний раз мозговой извилиной.

Ну конечно же. Тьянь по-китайски означает "небо". И моя Проблема родом оттуда – сверху. Вот ведь… никогда не думал, что сведу знакомства с представителями той стороны. Неужели среди ангелов тоже есть китайцы? А негры у них встречаются?

– Значит, ты ангел, – я подвел первую ровную черту.

Но конечно, было бы абсолютной глупостью считать, что в беседе с этим… ммм… представителем неба можно делать какие-то четкие выводы. Тьянь пожевала губу, потом как обычно добавила хаоса мне в голову.

– Иносказательно да, ангел, – улыбнулась девушка. – Но я не имею никакого отношения к богу. Ну, или тому, кого вы зовете богом.

– Погоди, дай угадаю, – я поднял ладонь. – И скорее всего, любой из… демонов в этом мире, то есть инфильтрантов по-нашему – это не прислужник дьявола, а самого Сатаны не существует? Так?

Это был ключевой вопрос. Если я окажусь прав, то произошедшее примет хоть какой-нибудь объяснимый формат. Техническое обоснования Преисподней, продвигаемое "Непсисом", найдет подтверждение в словах ангела.

– Ну почему с тобой так сложно? – вдохнула Тьянь. – Конечно же, никакие не прислужники. А вот существует бог или дьявол не знаю. Спроси какого-нибудь священника.

– Он ответит, что каждый из нас носит в себе частичку бога, и каждый из нас подвержен дьявольскому искусу.

– Ну, значит так оно и есть, – спокойно ответила девушка. – Еще вопросы?

Я в азарте почесал переносицу. Ух ты, даже не думал, что все так просто. Всего-то приноровиться к мысли, что говоришь с посланцем Неба – вот и все. Совсем просто.

– Что тебе здесь нужно? Какая у тебя цель?

– Кирилл, я пошла спать, – жестко резанула Проблема и добавила: – Ты совершенно непробиваем. Я уже сказала однажды: меня выбросило в твой мир. И мне, если честно, ничего не нужно! Или нет, нужно вернуться в свой мир, и забыть все эти твои вопросы закомплексованного человека как страшный сон!

– Я похож на закомплексованного? – мое удивление было искренним.

– Не в смысле как закомплексованная личность, – тут же поправилась китаянка, – а как представитель безумно закомплексованного биологического вида. Ты и твои соплеменники всюду видят агрессию против них, любимых. Ай-ай-ай, нас потрепало Армагеддоном! А незачем было устраивать ядерные пятнашки над акваторией Тихого океана! Ой-ой, нас притесняют эти… как их… инфильтранты! Это типа мировое зло, мы будем с ним бороться! И никто даже не попытался, Кирилл, даже не попытался наладить контакт ни с одним из Нижних! Мочи уродов – вот ваш универсальный девиз в столкновении с любой чуждой силой. Даже не верится, что на заре космического века ваша цивилизация всерьез надеялась на встречу с инопланетным разумом. Да любой инопланетник сделал бы ноги с третьей планеты Солнечной системы на третий день! И хорошо, если не оставил бы на месте Земли выжженную пустыню. Хотя зачем? Человечество с этой задачей справится ничуть не хуже. Рано или поздно.

Глаза девушки горели, щеки раскраснелись, Тьянь была на взводе. Видимо, и ангельскому терпению иногда приходит конец.

Жаль только, что разозлить ангела так легко. И что причина его злости – я собственной персоной.

– В общем, я скажу тебе. Честно. Я однажды соврала, – Тьянь не опустила взгляд, не построила из себя дурочку, просто призналась.

Я смотрел на преобразившуюся Проблему – и теперь видел только предельно откровенность и даже жесткость. Никогда еще эта веселушка не была так серьезна, как сейчас. И надеюсь, никогда не будет…

– Я исчезала не раз, как ты думаешь, а дважды. Сначала, когда в нас с твоим толстым другом начали стрелять какие-то солдаты в черных одеждах. Я испугалась настолько, что… В общем, я побывала в разных странах на всех континентах, я заглянула в ваше великое прошлое и сравнила его с беспросветным настоящим. Мимолетного взгляда хватило, чтобы ужаснуться – как же вы все поменялись за пару тысяч лет.