Текст книги "Проблема всей жизни (СИ)"

Автор книги: Роман Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Круг замкнулся. Следствие вышло на какую-то особу, купившую астрономически дорогой компьютер. И все.

– И что же нам дало ваше изыскание? – спросил Данте.

– О, много дало! – засмеялся итальянец. – Можете не верить, но в мире всего два человека с подобным именем. Одна из них – бабушка на пенсии, семьдесят восемь лет живет в Техасе. Урожденная американка. За пределы штата не выезжала уже двенадцать лет.

– Да и не выедет уже, наверное, – добавил Данте.

– А вот вторая – это та самая леди Икс. Регистрационных данных о ней нигде нет. Человек из ниоткуда.

– Я уже понимаю, к чему вы клоните, – догадался Данте. – Эта Тьянь и есть наш сверхребенок, выросший за двенадцать лет до двадцатилетнего возраста.

– Да. Но кроме имени, есть еще кое-что. Во-первых, мы нашли ее следы в том же Хабаровске. Она сняла номер в гостинице "Аврора" на себя и… Догадайтесь кого?

– Кирилла Уайта, нашего беглого контрабандиста, – сказал Данте. – Я знаю, что они путешествует вместе.

– Верно. Но кое-что не совпадает. На момент регистрации, Кирилл проходил дотошную проверку русскими пограничниками, и не мог быть вместе с Тьянь. Зато позавчера его засекло Большое Ухо. Там же в Хабаровске. А затем он стал причиной паники в гостинице "Аврора".

– Какой еще паники?

– К портье явился молодой человек в форме американского десантника, представился агентом МГБ по имени Сержио Родригес. Потребовал сказать, где зарегистрировалась Тьянь Хевенс. Одновременно с этим, там же, в "Авроре", появился еще один человек, и потребовал сказать где остановился Кирилл Уайт. Все это заснято камерами и разобрано по кусочкам. Портье дала им координаты, а сама на всякий случай позвонила в полицию. Уж очень странным ей показался интерес двух мужчин к одному и тому же номеру.

– И что дальше?

– А дальше форменное безумие, – улыбнулся итальянец. – Камеры отеля зафиксировали, как два господина, один из которых как две капли воды похож на Кирилла Уайта, заходят в номер, в котором остановились Тьянь Хэвенс и тот сам Кирилл Уайт. Но за пару минут до этого туда же проник какой-то японец, судя по всему, взломав сканер отпечатков пальцев. Потом опять же в этот номер с верхнего этажа спустилась азиатка, очень похожая на ту девчонку, о которой вы писали в отчете. Только старше, по прикидкам ей лет двадцать пять, и волосы у нее снежно-белые.

– Кто остался в номере? – поинтересовался Данте.

– Японец. Не было ни стрельбы, ни пальбы – но его труп обнаружили штурмовики русской полиции. Троица людей просто исчезла, причем таинственным образом.

– Как же именно?

– Исчезли. Я через русский сектор Коллегии связался с начальником местной полиции, тот долго отнекивался и вертелся, но потом признал, что на глазах одного из бойцов одетый в форму американского десанта мужчина просто растворился в воздухе.

– Какая замечательная сказка, – пробормотал Данте. – И их осталось трое…

– Что?

– Ничего, я так… про себя. А личность третьего установили?

– Да. Морской летчик, фамилия Борода. Один из тех, кто гонял по морю эмпешников.

– Один из русских аэроманьяков, как я понимаю?

– Именно. Майор, заместитель командира эскадрильи.

Данте еще раз пошевелил мозгами. Картина бегства Тьянь и Кирилла, а позднее и примкнувшего к ним летчика, наконец-то, сложилась в строгом порядке и без допущений. Оставались всего два неясных момента, ими Данте и поделился с итальянцем.

– У меня всего два вопроса, Чинтано. Первый – кто этот неизвестный хакер. Я уверен, это не Кирилл Уайт, его мы знаем хорошо. Второй вопрос – как нам отыскать беглецов. Быстро и по возможности эффективно. Мне обещана всяческая помощь Коллегии и Церкви вообще, но я что-то не очень верю, что все кардиналы вдруг ринутся мне помогать. Знаете, среди высших иерархов "Непсис" в ходу больше не ценности Веры в человечество, а… В общем, другие ценности.

Оперативник почесал нос, помолчал с полминуты.

– Насчет хакера не знаю, честно. Он дважды использовал одни и те же шлюзы трансляции, но я чувствую, что повторно он эту ошибку не сделает. А вот насчет беглецов – могу помочь, кардинал. У них с собой помеченный мною компьютер. Где бы и когда бы они не вышли в Сеть, я буду знать об этом через пару минут. Но меня больше интересует… Извините, монсеньор, можно я буду предельно откровенен?

– Разумеется.

– Монсеньор, я уверен, что эту девочку нельзя передавать ни китайцам, ни… простите, Церкви.

– Вот как? – Данте сделал вид, что очень удивлен.

– Да. Обе стороны не хотят понять кто она. Они хотят использовать ее возможности друг против друга.

– Смелая теория.

– Тем не менее, я от нее не отступлюсь, даже если вы сейчас же меня арестуете.

Данте покачал головой. Арестовывать итальянца он не собирался. Чинтано же продолжил:

– Я думаю, мы имеем дело с проявлением Бога в нашем мире. Конечно, позиция Церкви на этот счет ясна – нет никакого бога и тем более небочеловеков. Есть победившее Человечество. Но я хорошо знаком с менталитетом китайцев, они шагу не ступят без упоминания Неба. Мне кажется, Тьянь – посланец свыше. Вы ведь сами в своей теории доказывали, что без божественной искры невозможно появление таких людей.

– Да, – кивнул Данте. – Но я также уверен, что в нашем плоде китайского эксперимента равные доли Рая и Преисподней. И деяния этой особы будут зависеть от того, какая из ее половинок возьмет верх. Пока, глядя на ее поступки, я вынужден признать первенство Инферно. Везде, где она появляется, остаются трупы. Американец с корабля русского, сторож порта, три эмпешника, два агента МГБ, таможенник, который слишком много знал, и которого мне приказали ликвидировать, затем целый японский город плюс еще один самурай в русской гостинице. Это только нам известные трупы. А сколько их еще за пеленой тайны?

– Да, но она взяла в спутники человека. Общеизвестно, что силы Инферно не нуждаются в спутниках. Они если и действуют руками людей, то одержимых, чья личность уничтожена Преисподней. Вы не хуже меня знаете, как работает инфернальное оружие, ваши слуги – тому подтверждение. И потом, этот летчик, который тоже пошел с ней… Тоже своего рода знак.

– К чему вы клоните, Чинтано?

– Еще раз извините меня, кардинал Берг, но я уверен, что Тьянь – это скорее ангел, чем демон. И она формирует вокруг себя круг апостолов. Простите за ретроградство, конечно…

Данте внимательно посмотрел на оперативника. Здоровый малый, очевидно, напичканный электроникой. С хорошим положением в могущественной корпорации – и несет какую-то чушь про ангелов и апостолов.

Но как интересно встретить еще одного человека в сомнениях! Данте был уверен, что сам он единственный, кто считает Тьянь чем-то большим, чем генетический эксперимент. Испуг Коллегии кардиналов показал – иерархи могущественной Церкви сами не знают, как объяснить возможности девчонки. И вот этот здоровый итальянский технофрик с серьгой в ухе, который препарировал все путешествия Тьянь и Кирилла и слышит каждый бит информации, текущей по Сети… Он тоже считает, что Тьянь родом не из нашего мира.

Правда, итальянец полагает, что она посланец свыше. Данте так не считает. Но он, как и оперативник, видит, что и колосс "Непсис", и спешно восстанавливаемая громада КНР заколебались. И колебания монстров вызвала всего одна хрупкая китаянка.

Два человека, владеющих знаниями, одновременно пришли к схожим выводам, которые другие силы пока не сделали. Это ли не показатель избранности этих двух разных людей?

Именно так. А уж кем они избраны и с какой целью – надо выяснять.

–

Глава 17. Темные ночи, бессонные вечера

Даже пяти минут пешком по сочинскому дендрарию хватило бы, чтобы усталость и раздражение убрались восвояси. Что-то в этом парке такое… как сопротивление современности. Несмотря на климатические датчики, системы контроля влажности и температуры, прочие технические штучки, парк жил по своим собственным законам. И дышал самостоятельно.

Но мы оставались тут не пять минут, а куда дольше. Переглянувшись с Бородой, не стали будить Проблему. Тем более не понесли из парка на руках. Китайская девушка, которую тащат два мужика, причем один в американской военной форме – не лучший способ остаться незамеченными. Даже в курортном городе.

Тьянь проспала до заката. Как и в Хабаровске, здесь темнело быстро. К десяти вечера солнце нырнуло в Черное море и девушка, наконец, открыла глаза.

– Думала, мы опять в одной четвертой, – сказала она. – Открываю глаза, а их хоть гвоздем коли.

– Проснулась? – спросил Борода.

– Нет, мистер юморист, еще сплю беспробудным сном! Тебя как звать-то, плечистый?

– Виталий.

– А по имени?

– Это и есть имя, мисс непонятливая.

– А, ну ладно… Кирилл, ты здесь?

Я был здесь. Сидел, прислонившись плечом к декоративной вазе рядом с скамейкой, куда мы уложили Проблему.

– Да здесь я, здесь.

Я встал, потянулся, хрустнув суставами.

– Думал, до утра будем тебя стеречь тут…

Тьянь поднялась со скамейки, тоже потянулась.

– Э-э-э-а-а-а! – зевнула девушка. – Ой, как здесь здорово дышится-то! Ну просто рай – да и только!

Из уст проживающей на небе это дорогой комплимент дендрарию.

– Ну так лесопарк все ж таки, – заметил Борода. – Заповедник тропической культуры.

– Да я не про деревья, – сказала Тьянь. – Я про оплоты Границ. Всего один где-то на горе болтается, и тот дохленький-дохленький. Хоть сейчас могу выжечь к чертям весь этот лесок. Ой, здорово-то как! Свобода, наконец-то свобода! Эй, чего замерли? Ну пошли же, я хочу еще искупаться! Виталий, ты говорил тут море рядом? Айда на пляж!

Девушка приглашающе махнула рукой и быстро направилась под гору, к выходу из парка.

Мы с летчиком переглянулись. Борода лишь пожал плечами и вопросительно уставился на меня. Я ответил полной взаимностью. Никогда еще не замечал за Проблемой страсти к выжиганию лесопарков. И вот что самое противное, твердо верил, что ей сейчас это под силу. Если Тьянь и врет, это не тот случай.

Догнали Проблему мы быстро, но до пляжа без приключений, конечно же, не дошли. Тьянь не знала, а Борода, наверное, забыл, но кроме отдыхающих, в Сочи довольно много аборигенов, то есть местных жителей. Чтобы вести над ними надзор (отдыхающие как привилегированная каста в надзоре не нуждаются), придумана муниципальная милиция. Та раскатывает по городу на карах и электротабуретках, блюдя закон и отлавливая неугодных городу элементов.

Ближайшему наряду посчастливилось наткнуться сразу на трех таких элементов, которые шустро выбрались из-под входной арки дендрария и решительно направили ноги к серому полотну Курортного проспекта.

Неприметный поначалу кар осветился огнями фар, затем замигала красно-синяя люстра на крыше. Раздался короткий гудок клаксона, и усиленный динамиком голос приказал немедленно остановиться на тротуаре. Мы послушно замерли.

Машина, чуть слышно шелестя покрышками, подкатила ближе и остановилась. Из правой двери вышел служитель порядка. В отличие от разнузданных дальневосточников, куда не добралась суровая пята дисциплины, местный представитель власти выглядел строго по уставу. С иголочки выглаженный серый мундир, белоснежная сорочка, синий галстук, фуражка с высокой тульей.

И очень неприятная штука, пристегнутая к правому предплечью – портативный мышечный релаксант. Иначе – парализатор. Другого оружия милиция не носила, не было необходимости. Можно до потери голоса ругать нынешнее правительство и обзывать его тоталитарным и губящим свободу личности, но порядок режим Владимирова навел. В крупных городах европейской части страны уж точно.

– Добрый вечер, господа, – поздоровался милиционер и козырнул. – Четвертое отделение муниципальной милиции Сочи, лейтенант Козырев.

– Здравствуйте, – сказал Борода. Я ограничился кивком, Проблема вовсе никак не реагировала.

Милиционер махнул рукой в сторону парка.

– Дендрарий закрыт с восьми, а сейчас почти одиннадцать. Могу узнать, почему задержались?

– Да вот, засиделись мальца, лейтенант, – сказал Борода чистую правду. Правда, кое-кто из нас скорее залежался чем засиделся.

– Так засиделись, что не слышали оповещения со столбов? Полчаса гремело, из машины слышно.

– Ну, извиняй, лейтенант, – улыбнулся летчик. – Только из Хабаровска, там такой красоты и близко нет. Сидели, дышали воздухом. Честно, очень лениво уходить.

Лейтенант понимающе кивнул. Оглядел окрестности, никого вокруг не обнаружил. Снова обратился к летчику.

– Документики, пожалуйста. Все трое. Не торопитесь, не спешите. Медленно достаем по очереди и предъявляем.

Милиционер снял с пояса портативный сканер, а я сжал зубы. Сейчас что-то будет. Если у Бороды с документами и все в порядке, то я наверняка уже в федеральном розыске. Про Тьянь, путешествующую вообще без каких-либо удостоверений, и говорить не приходится.

Борода поковырялся с одеждой, достал военный жетон и протянул милиционеру. Тот прислонил к нему сканер, считал данные с экрана.

– Виталий Самуилович, значит. Прописка наша. Постоянное проживание – хабаровский военный округ. Летчик, да?

– Так точно. Майор ВВС России.

Лейтенант еще раз отдал честь, на этот раз как положено, с выходом в стойку "смирно".

– Товарищ майор, нарушаете режим курортного города.

– Знаю, лейтенант. Уж извини, а? Хотел жемчужину черноморья заморским гостям, вот, показать.

– Заморским? – не понял милиционер.

Борода улыбнулся, подтащил к себе Тьянь. Та, слава богу, не сопротивлялась и не открывала рта.

– Да, приятели по Хабаровску! Вот это госпожа Ли, американка китайского происхождения. Познакомься, Мей!

Тьянь послушно состроила болванчика и поклонилась по-китайски. Потом защебетала на путунхуа:

– Очень рада вас видеть, господин офицер. Очень красивый город, красивый парк, и полные дебилы полицейские. Очень рада вас видеть!

Я чуть не фыркнул, пришлось даже повернуться к милиционеру боком, а то еще заметит, как я гримасничаю.

– Очень рад, мисс, – еще раз отдал честь лейтенант. – А с ней кто?

Это он про меня. Не успел я открыть рот, Борода представил второго "заморского гостя":

– Это ее жених. Мистер Роджерс, бригада морской пехоты США. В отпуске. Юнайтед Стейт Марин Корпс офисиар. Джон, интродьюс ту хим!

Английский язык летчика был просто ужасен!

Я показал лейтенанту нашивку на рукаве. Если тот и знал, что такое USMC, то предпочел не демонстрировать. Непонятно было, понимал лейтенант английский или нет. Вообще-то, был обязан. Как-никак, курортный город, жемчужина черноморского побережья и гордость нации. Правда, после проваленной Олимпиады немного с душком. Но уж такая у нас гордость. Извините, янки.

– Все ясно, – ответил милиционер. – Что ж, всего доброго вам, товарищ майор, и вам, господа иностранцы. Thanks for your interesting of our city, Mr. Rodgers, Ms. Lee. See you later, I hope you'll grateful of Russian country.

Нет, все-таки английским владел, пусть и немного коряво. Я по возможности коротко пробормотал что-то любезное на языке долларов, и милиционер, козырнув еще раз, скрылся в машине. Кар тут же дал задний ход и вернулся на исходную позицию.

– Про пляж можно забыть, – сообщил Борода, когда мы отошли от милицейского экипажа метров на сто. – Зуб даю, они уже растрепались другим патрулям о странных ночных иностранцах. Ночью открытые пляжи закрыты, купание категорически запрещено.

– Что значит закрыты открытые пляжи? – спросила девушка.

– Открытые пляжи – это которые не частные, свободные для обычных посетителей, – объяснил Борода. – Ну а закрыты это закрыты.

– А сколько здесь открытых пляжей?

– Два. Северный и Южный.

– Как интересно-о, – протянула Проблема. – А закрытых, в смысле, частных?

Борода поморщился.

– Да кто их считал-то? Все побережье утыкано. Десятка четыре, наверное. Может, больше.

– О! Да, действительно жемчужина черноморских курортов! Могу себе предположить, что творится в других. Не в жемчужинах.

Я хотел ей объяснить, что в России драгоценностями называются не красивые и удобные вещи, а престижные и дорогие. Но потом решил отложить беседу. Вряд ли Тьянь сейчас, когда ее обломали с купанием под луной, способна воспринимать особенности национального отдыха.

Таксо мы все же поймали. Ярко-белая машина (в Сочи такси почему-то белые, а не желтые, как в других городах) притормозила возле Тьянь, и дитя местных гор поинтересовался куда желает поехать девушка. Водитель умудрился добавить свой южный акцент даже к английскому. Что получилось, словами не описать. Я смеялся минуты три после посадки в машину.

Девушка, а вместе с ней и два мужика, желали поехать в окрестности Сочи, на квартиру к Бороде. Точнее, даже не квартиру, а небольшой домик в Барановке. Раньше там было целое село, сейчас жилые районы вплотную подступили к старым домам, и не снесенными остались всего пара сельских кварталов. Домик летчика пока держался под натиском урбанизации. Чуть позже я узнал, какие деньги дают за эту хибарку, и побелел жадностью. На это можно было купить частный коттедж в Гонконге с видом на Тихий океан!

Ну а пока мы просто приехали в эту Барановку.

Домик у Бороды действительно был скромный. Метров шестьдесят общей площадью, две комнатки, кухня и столовая с "аквариумом" остекления. Здесь, в южных широтах, возможны и не такие вольности с теплоизоляцией.

– Вообще-то, это не мой дом, а наш с моей кралей, – сообщил Борода, разуваясь. Нашлись тапки и на него, и на меня с Проблемой. Та с восторгом влезла в двух мохнатых "кроликов", потом побежала по комнатам, опробовать непривычную для себя ушастую обувку.

– А супруга где? – спросил я.

– В Москве, – ответил летчик. – Да и не жена она мне. Четыре года как развелись.

– И что, эту развалюху она тебе оставила? Ой, извини…

Вот тут Борода и посмотрел на меня как на полного кретина. А потом сообщил, сколько эта развалюха стоит, и что собственно из-за нее-то и распалась семейная чета Борода. Жена настаивала на продаже и иммиграции в Израиль, с вырученными деньгами там можно купить дом и лет пять вообще не работать. А сам Виталий продавать свою хибарку запретил. Денег дальневосточному летчику и так хватало, а лишаться места "куда вернуться" он не хотел. В итоге поделили собственность и разбежались. Жена продала свою половину и упорхнула в столицу. Говорят, купила небольшую комнату на окраине, остальные деньги вложила в какой-то свой бизнес. На хлеб с икрой хватает.

– Так что, в общем, у меня тут только половина дома, – сказал летчик, проходя на кухню. – Вторая у каких-то удальцов из местных. Пару раз наезжали, требовали продать остальное. Поломал одному ребра, другому челюсть развернул – отстали. Ну а потом я в Хабару отбыл. Мож и подвозили подкрепление, да только дулю им в зад, а не дом! Ты чай или кофе?

Я уселся на скрипучий деревянный стул, положил руки на клеенчатую скатерть. С пятнышками не отмытой то ли заварки, то ли еще чего. По центру пара проплешин от сигаретных окурков. Видать, стояла пепельница. Да, вон и след-вмятина видна.

– Чайку, пожалуй, – сказал я. – А ты что, куришь, что ли?

– Шо? А, нет. Это супруга дымит. Дымила, то есть. Я, двенадцать лет обещаниями бросить кормился. Сейчас даже рад, что развелись. Надоел этот смрад табачный, спасу нет. Кружки в серванте достань, а?

Я поднялся и подошел к старенькому серванту. Тоже цельнодеревянному, я даже не представлял, сколько ему лет. Антиквариат какой-то!

Открыл створку, нашел целую роту "железнодорожных" стаканов – стеклянные, круглые, в металлических подстаканниках. Сейчас таких уже не делают.

– Знаешь, – я выставил посуду на стол и повернулся к летчику, тот шуровал с заварным чайником. – Ты ведь мог бы всю местную обстановку вместе с половиной дома действительно так загнать, что до конца жизни хватило бы.

– Да на кой мне это бабло-то? – отозвался Борода. – Ну, заимею стопяцот мильенов, и что? Куда их девать? Детей нет, родственников тоже. Покупать шмотки-тряпки? Машину японскую? Да скучно, блин. Вон, с ребятами шутки ради дискарями с твоими похождениями поторговать – это да, это весело и денежно. Опять же, есть что вспомнить, барыш пропивая. А так, с некстати завалиться купюрами и швырять их налево-направо? Да ну…Не мое это. Ты с сахаром? Звиняй, сливок нету. Завтра в магаз скатаю, у меня тут табуретка в сарайчике стояла, если не сперли еще.

– Мне, мне с сахаром! – закричала Тьянь, вбегая в кухню. – И неважно вообще что именно, я сладкое и так люблю. Слушай, летчик, у тебя тут так здорово! Столько дерева, ужас просто! И оно все живое, хотя и мертвое… Ну, в общем, ты не поймешь! Но оно все говорит, и дом весь, и в общем… Короче, круто! Ой, что это?

Проблема заметила три стакана по центру стола и ткнула в них пальцем.

– Это что за емкости?

– Это российский церемониальный набор посуды, девочка, – улыбнулся Борода. – Называется жэдэтреньк.

– Жэдэ что? Жедэпрень? Это как переводится? Уо пу тхай минпай… В смысле, не очень понимаю.

– Виталий шутит, – объяснил я. – Исторически такие чашки с подставочками использовались в железнодорожных вагонах. Жэ-дэ – сокращение от железной дороги. Ну а треньк – это треньк.

Я стукнул пальцем по стакану, он отозвался ностальгическим "треньк".

– А, поняла! – сказала Тьянь и засмеялась. – Треньк – это звук, да? Шэн? Здорово! А что из этого тренька пьют?

– Хун ча, – сказал я на китайском, раз уж девушку потянуло на родную речь.

– Что, из таких здоровых чашек – пить чай? Дикость какая-то.

– Не дикость, а признак интеллигентного русского человека! – наставительно произнес Борода и снял чайник с конфорки.

Газовой! Мне страшно стало от мысли, что у нас еще где-то природный газ используют для разогрева пищи.

– Так, а ну-ка расселись за столом! Еды, понятно дело, в доме нет, но был запас пряников. Вроде как засохнуть не должны, в упаковке. Будем пить эту вашу китайскую хунчу из русских жэдэтреньков с тульскими пряниками.

– Кирилл, шэнмэ шы "тульскими"? – спросила Тьянь в полголоса, устраиваясь за столом. Борода разливал "хунчу", и тревожить его в этом ритуале китаянка не рискнула.

– Из города Тула, – пояснил я. – Традиционное российское лакомство когда-то. Сейчас где их только не делают, даже амеры открыли у себя производство по лицензии.

– Да, но! – Борода услышал и оторвался от ритуала. – Только в России тульские пряники сохранили свой национальный колорит! За бугром – подделка. Дешевая конвейерная подделка из сои. Кароч, разбирай стаканы, братва! Выпьем хунчи за наше совершенно случайное знакомство!

И вскрыл упаковку пряника. Настоящего, с ладонь взрослого мужчины величиной. По кухне разнесся на половину забытый уже мною чуть пряный аромат кондитерской выделки.

– Прозит! – задорно крикнул я и подвинул стаканы к нам с Проблемой. Сама Тьянь ничего не сказала. Смотрела на парящий кипятком напиток, глаза полны ужаса.

Первым улыбнулся Борода.

– Девочка, да не надо его залпом! Русские, конечно, психи, но не настолько, чтобы жечь горло. Для этого есть другой национальный русский напиток, но его пьют холодным.

– А… А как надо? – хорошо еще, Тьянь не спросила, как можно обжечь горло холодным напитком. А то бы Борода развел лекцию на полчаса.

– Вот так, – сказал я, и шумно подул поверх стакана, сдувая пар.

Тьянь улыбнулась, улыбка переросла в заливистый смех. Девушка надула щеки, и с силой подула, расплескав по клеенке треть стакана. Тут уже не выдержали и заржали мы с летчиком.

Вот такой мне Тьянь нравилась больше всех китаянок на свете. Да что там китаянок, вообще больше всех!

***

– Нет, монсеньор Берг, сигналов с их компьютера не было.

– Хорошо, Чинтано, держи меня в курсе, – сказал Данте. – Как что услышишь, немедленно звони. Слышишь, немедленно. В любое время суток.

– Да, монсеньор, обязательно, – заверил итальянец и отключился.

Данте сел на кровати, уронил голову на грудь. Тревога оказалась ложной, оперативник звонил не по делу этой парочки. Точнее, уже троицы. Время половина десятого по Женеве, еще не поздно. Но Данте так набегался за этот день, что вернулся в апартаменты и вырубился, не раздеваясь.

Итак, Тьянь Хевенс. Впрочем, имя и фамилия наверняка липовые. Хевенс, понимаешь ли. Это издевательство над церковью, что ли? Данте должен поверить, что она с неба только на основании ее фамилии? Кстати, узнать бы еще, что значит имя. Не удивительно, если что-нибудь из той же оперы.

Родилась двенадцать лет назад. Сейчас выглядит в два раза старше. Стареет в два раза быстрее человека? Возможно. Побочный эффект генетических экспериментов, вполне можно допустить.

Может уходить за Грань, в кратные миры. Совершенно точно ей подвластна одна вторая, куда ход лишь избранным иерархам "Непсис". Сам Данте был в этом странном мире дважды, оба раза приходил в себя с неделю. Кардинал Александр по слухам, добирался до одной восьмой. Чудом откачали, сам глава Коллегии рассказывать об этом не любил. Сказал, что одна восьмая совершенно непригодна для жизни человека, и как он оттуда выбрался – одному богу известно.

Кирилл Уайт. Тридцать шесть лет. В недавнем прошлом контрабандист-курьер, работал на Церковь, возил "батарейки" – энергетические капсулы с вытяжкой Инферно. На этом "топливе" работают все инфернальные разработки "Непсис". До работы на Церковь служил летчиком береговой авиации, летал на вертолетах, самых разных. Отличный пилот, но морально сломленный. После увольнения четыре года назад крепко запил, не спился только благодаря другу по училищу – Владимиру Потанину. Тот устроил его курьером в "Непсис".

Уайт, согласно досье, энергичен, но не целеустремлен, имеет проблемы с мотивацией. Не очень умен, но хорошо образован и начитан. Чувство юмора присутствует, а вот негативным эмоциям почти не подвержен. Хорошо разбирается в технике, но посредственно – в электронике. В Сети чувствует себя уверенно, но на уровне рядового пользователя, не выше. Характер дружелюбный, не женат.

Наконец, Виталий Борода. С этим вообще все понятно – обычный офицер-истребитель, летчик, майор, командир группы, заместитель командира эскадрильи. Как и любой русский пилот, в совершенстве владеет реактивной техникой, в том числе и сверхзвуковой. Оно и понятно, из всех государств только Россия и Арабская конфедерация держат боеспособную реактивную авиацию. Для остальных это непомерный финансовый, и главное, энергетический груз.

Сорок два года, разведен. Согласно досье, которое удалось выкопать с превеликим трудом, мужчина контактен, имеет широкий круг друзей и знакомых. Легко сходится с новыми, тяжело расстается со старыми. Очень веселый человек, до нахальности. Мастер бесконтактного боя "Русский Призрак", обладатель девятого дана по карате, черный пояс. Великолепный стрелок – неоднократный победитель дальневосточного погранокруга по стендовой стрельбе. Частично имплантирован: в правой руке огневой комплекс скрытого ношения "Радиус-9", правый глаз заменен на биопротез с оптическим умножителем и зумом. Совместим с системой киберуправления, ну это понятно – для боевого-то летчика-истребителя. Но в Сети практически не появляется, хотя может общаться с компьютерами напрямую, через нейросоединение. Характер открытый, дружественный. Постоянно проживает в Хабаровске, хотя родом из Сочи – российского города на побережье Черного моря.

Что свело вместе этих троих? Простое совпадение? Случайность?

Данте покачал головой. В играх такого масштаба случайности не случайны. Если эти трое сошлись на одном пути, его остаток они пройдут вместе. Но куда этот путь ведет?

И самое главное, не стоит ли завести кармашек для еще одного досье – того самого неведомого хакера с поразительными возможностями, который не раз выручал парочку Кирилл-Тьянь?

Данте встал, прошелся по комнате. Подобрал со столика румяное яблоко, вонзил зубы в сочный плод. Пока жевал, пытался вспомнить еще что-нибудь важное об этих четырех. Может, что-то проглядел, вычитывая документы, их на Данте обрушили целый вагон – от досье до отчетов финансового отдела о тратах Уайта. Кстати, именно с финансового отчета все и началось. Один из ревизоров отказался провести платеж в уплату штрафа за нарушение контрабандистом правил дорожного движения. И понеслась…

Так, есть!

Данте аж вспотел, что для него, всегда холодного как скала, редчайший случай. На людях он вообще никогда не волновался, а вот так, наедине – крайне редко.

Тот самый американский киборг, о котором на коллегии вспоминал Афанасий. Ведь его звали… Сейчас, минутку.

Данте метнулся к терминалу, разбудил машину и залез в базу данных "Непсис", насколько хватало полномочий. А у кардинала-следопыта их было ой как немало.

Точно! Американский проект под кодовым именем "Девяносто". Подробности неизвестны, но цель – создание шпионской кибермашины с полным сохранением личности человека-донора. Впоследствии кибернетический механизм разорвал схемы электронного контроля над поведением, сказал "бай-бай" своим создателям и ушел в подполье. Вынырнул оттуда через восемь лет под именем Сержио Родригес. Несколько раз привлекался поднебесниками для анонимных операций в Японии. И – важно! – был замечен на пограничном контроле в Гонконге два года назад. С ним была женщина и маленький ребенок, который впоследствии куда-то исчез.

Человек, внешне полностью соответствующий описанию Кирилла Уайта, представился именем Сержио Родригес в хабаровском отеле. Там, откуда вся троица исчезла на виду у полицейского спецназа.

И еще. Видеокамеры Касимы зафиксировали латиноамериканца, также под этим именем. Потом латинос куда-то пропал. Не вышел из заведения мистера Оониси.

Ох, ну как же он, Данте, ошибся в Касиме, что решил сразу же идти на перехват возле судна этого контрабандиста! Надо было садиться на хвост плотнее, и вести парочку как можно более тесно. Глядишь, стало бы доподлинно ясно, что это за мексиканец. А так – гадай теперь. То ли это действительно тот самый неуловимый киборг-беглец, то ли нет? Если да, он вполне мог поломать американскую военную сеть. Ох, и гремучая это смесь, симбиоз человека с компьютером. Но ведь он остался в японском городе, когда на него обрушилось Инферно, так? Его человеческая часть не могла остаться живой – факт. А ведь сеть ломали и после касимского вторжения!

А зачем Уайт представился чужим именем в гостинице? Так, посмотрим. Ага, когда он заходил в гостиницу, официально уже был зарегистрирован. Вместе с Тьянь Хэвенс. Но он точно не регистрировался самолично – Чинтано сказал, что Кирилл много времени потерял на границе, когда им занималась русская контрразведка. Может быть, Тьянь прибыла раньше, а он лишь разыскивал ее? Вариант. Явиться в отель, разыскивая именно девушку. О том, что он зарегистрирован там же, он мог узнать уже у портье, вот и представился на всякий случай чужим именем…

Голова кругом. Ладно, на сегодня отбой.