Текст книги "Проблема всей жизни (СИ)"

Автор книги: Роман Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

«Город-курор» уже откровенно развеселил Данте, и Берг сказал себе, что отныне будет раз в месяц читать главную страницу сочинского сервера. В разгрузочно-юмористических целях.

Определить "наш источник" оказалось несложно. К этому моменту генерал-эсбэшник уже рвал и метал в приступах должностного рвения, поэтому звонок администраторам сайта быстро сложил уже казалось бы рассыпавшуюся картинку. Виталий Борода действительно выгуливал Кирилла и Тьянь по Дендрарию. Конечно, не в прогулках дело. Еще позавчера эта троица была в Хабаровске, исчезнув с десятого этажа гостиницы. И вот – в Сочи, в местном чудо-парке. Яснее ясного, что их туда выбросило из-за Грани.

Они выбрались из парка поздно вечером, их остановил полицейский патруль. Некто лейтенант Козырев настолько увлекся беседой с летчиком-майором, что не стал вопреки регламенту проверять документы у двух других. Хотя Уайт уже несколько часов как находился в федеральном розыске, и…

В общем, троица ускользнула, но не фатально. Бортовая камера патрульной машины обеспечила Данте свежими фотографиями, а самое главное, кардинал раскопал местожительство летчика. На окраине города, в коттеджном районе, если он правильно понял фразу "частный сектор".

Оставалось навестить летчика у него дома. Шанс, что вся троица по-прежнему там, очень велик. Настроение Данте резко улучшилось.

–

Глава 19. Road trip

Что двигало девушкой при выборе транспорта, неизвестно. Но она выбрала самый странный из всех возможных: в кузове грузовика. И ладно бы мы ехали там лишь своей компанией, так нет – кроме нас в видавшем виды «Дафе» катились еще три человека. Хотя так и подмывает сказать «персонажа», ребята действительно оказались в высшей степени нетипичными представителями человеческой расы.

Начать с того, что все трое сидели в кузове, хотя в кабине оставалось два места. Ну ладно, допустим, они любят компанию. Но ехать в трясущемся на ухабах грузовике при наличии собственного средства передвижения – это вообще странно.

Все трое велосипедисты. То есть при железных конях о двух колесах каждый, и без мотора (на одном из них, правда, педали уходили в здоровенную конструкцию, но точно не движок – скорее, коробка передач). Назвать велосипедами их багаж, сейчас громыхающий вдоль бортов, я решился не сразу. Массивные, хитро выгнутые рамы, даже на вид тяжеленные, огромные мотоциклетные вилки и пузатые бочонки амортизаторов, усеянных какими-то регулировочными ручками, трубки непонятного назначения, какие-то провода, широченные зубастые покрышки как у внедорожного мотоцикла, и такие же здоровенные дисковые тормоза. И все в таком покоцанном виде, что непонятно, с какой скалы все эти механизмы упали и сколько летели кувырком по камням. Видимо, не в первый раз, во многих местах рамы были залеплены наклейками с логотипами каких-то фирм, тоже покарябанные. Мне в глаза бросились зеленые овальчики со словом "Надежда" на английском языке.

– Хая, пешеходы! – крикнул один из ребят, когда мы втроем перекидали свою поклажу в кузов и забрались сами. Грузовик дернул с места, я еле успел подхватить Тьянь, а то бы улетела за борт.

– Здорова, лисапедисты, – ответил Борода, оглядывая попутчиков.

Были они молоды, максимум лет двадцать пять каждому. Но все трое одинаково небриты, в здоровенных зеркальных очках-хамелеонах, одеты в несуразные шмотки с яркими полосками, обилием карманов и застежек-молний. У самого высокого на ногах красовались щитки, прикрывающие голень от стопы до колена включительно. Рядом здоровый мотоциклетный шлем с какими-то проводками изнутри, на конце проводов электрические разъемы.

Два других, пониже. Один покоренастее, другой постройнее.

– Сам ты педист, – ухмыльнулся самый мелкий. – Мы байкеры, фишку сечешь?

– Да-да, кстати, – заметил средний. – Добавлю, правильные байкеры.

– Я уж вижу, – сказал Борода, усаживаясь на один из своих рюкзаков. Мы с Тьянь примостились на втором. – У вас прям мотоциклы какие-то.

– Это байки! – объяснил первый из невысоких. – Специальные сосиски для экстрима!

– Туристы шоль? – поинтересовался Борода.

– Ага, – ответил первый. – Из Москвы.

– А-а-а… Столичные, значит.

Два низеньких кивнули. Длинный как молчал с самой нашей погрузки, так и не проронил ни слова, лишь разглядывал Тьянь.

– А что такое сосиски? – спросил я. Признаться, громоздкие аппараты меньше всего напоминали мое любимое блюдо быстрого приготовления.

Байкеры переглянулись, на лице самого мелкого мелькнула сочувственная улыбка. Видать, парень соболезновал моей велосипедной неграмотности.

– Так все байки называют, у кого ход больше сотни!

Мне понятнее не стало, но второй пояснил:

– Короче, сосиски – это такие байки как у нас, на моцики похожи. А табуретки – это которые не для экстрима, почти без амортизации. Видишь, у нас здоровые двухкоронки и аморты сзади? Они в одной магистрали висят, а комп управляет их работой и величиной хода.

Я понятия не имел, что такое двухкоронка, но подозревал, что "аморт" – это сокращение от "амортизатор". Может быть, двухкоронка тогда вилка? Но причем тут короны?

– Хода? Они ходят? – спросила Тьянь. Видимо, понимала меньше чем я.

– Блин… Ну… Не ходят, конечно, – второй задумался. – То есть байки не ходят, они катят. Или не катят, – тут парень почему-то хихикнул. – В общем, ход это насколько сжимается подвеска, когда байк по камням скачет. У сосисок хода вагон и тележка, а табуретки для неровностей не предназначены. На них чайники по тропинкам в парках катаются.

Тут для меня кое-что дошло. Не зря ведь высшее техническое образование! Эти велосипеды… То есть байки! Похоже, они только для езды по горам, и судя по огромным подвескам и ужасному косметическому состоянию – в основном для перемещения сверху вниз, иногда с падениями. Как горнолыжники, которые в гору медленно едут на подъемнике, зато обратно с ветерком на своих двоих.

Тогда табуретки – это что-то типа беговых лыж. Для перемещения по ровному. Я решил проверить теорию и спросил:

– А что, которые по асфальту ездят – это и есть табуретки?

Таких море в небольших китайских городах. Наверное, по два на одного жителя.

Первый засмеялся. Поправил очки и наставительно произнес:

– Шоссеры – это вообще не байки. Это так… Баловство. На них всякие циклопедасты катают. Выедут на ровный асфальт, и тошнят себе, в три погибели свернувшись. Это неправильные байкеры.

Странно. Это что, все те миллионы велосипедов в Китае – все неправильные? Я не стал спорить, в конце концов, может быть, эти ребята – из какого-то радикального велосипедного течения. Судя по обилию сленга более чем вероятно. В конце концов, кого только в Москве не встретишь, дикий город.

Так, слово за слово, понемногу вникая в байкерскую жизнь, мы катились себе по федеральной трассе "Юг". Патрулей, кроме одного на выезде из города, нам не встретилось. Да и тот единственный миновали со свистом. Милиционеры лишь проводили взглядом одинокий грузовик с толпой байкеров внутри. Видно, местные давно свыклись с нарушением правил перевозки людей, у которых с собой здоровые "сосиски для экстрима". А может, считали, что скатывающим на велосипеде с гор уже ничего не поможет в плане притупления суицидального инстинкта.

Дорога, хоть и горная, все же была умеренной крутизны, да и серпантинов, о которых я знал не понаслышке, пока особо не встречалось. Вообще, трасса лежала вдоль берега, у самого моря. Если приглядеться, можно заприметить на фоне воды белые треугольнички. Парусный флот из-за проблем с энергией переживал второе рождение со времен адмирала Нельсона.

Байкеров звали Романыч, Леха и Димон. Первый – который самый мелкий, второй чуть покрупнее, ну а Димон с щитками на ногах. Остановиться они планировали в Новороссийске, там у них какие-то родственники. Так что, попутчиками мы обзавелись до конца маршрута.

Ребята интересовались кто мы такие и откуда, особенно любопытствовал Романыч. С самого начала заприметил мою американскую форму, и то и дело кидал из-под очков взгляд на логотип USMC. Борода, как и давеча с милиционером, взял на себя роль контактера, отвечая на вопросы ребят и задавая свои. Мы с Тьянь отодвинули рюкзак-сиделку в угол кузова, поближе к байкам и подальше от байкеров. Те сначала чуток удивились, что мы отвалили от компании, но потом про нас забыли. Борода как раз проговорился, что он летчик, и Романыч просто закидал его авиационными вопросами. Парень тоже увлекался воздухом, но пока освоил только планер, а на электродрели летал лишь пару раз, да и то с инструктором.

– Я читала про байкеров на велосипедах, – шепнула Тьянь. – Их почти не осталось, когда самолеты летать перестали. А в поезда их здоровые мотоциклы не берут.

– А причем тут самолеты? – спросил я.

– Они же почти все столичные или из крупных городов, – объяснила Тьянь. – Работяге из региона такое увлечение не по карману. Раньше у байкеров свое общество было. Летали в горы, там или просто катались, или соревнования устраивали – кто быстрее вниз скатится.

– Тоже мне соревнование. Кто быстрее убьется. Лучше бы сразу в ущелье прыгали.

– Ну, не скажи, – улыбнулась Тьянь. – Ты сам-то с чего в авиацию подался?

– Нашла сравнение! Авиация – это романтика, скорость, свобода!

Тьянь кивнула в сторону ребят, с открытым ртом слушающих побасенки летчика.

– А ты спроси у них, что такое их культура? Ручаюсь, ответят тем же. Романтика, скорость, свобода. Вечные мальчишечьи ценности.

Девушка хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

– Ну, не знаю, – сказал я. – Какая еще свобода, если наверх этот металлолом разве что на вертолете поднимать?

– Свобода…, – Тьянь задумалась. – Она ж у каждого своя. А что до мальчишества… Не обижайся, Кирилл, но ты потому и со мной, наверное, что мальчишка еще.

Ну, спасибо тебе, Тьянь – взрослая тетя! А кто мелкой шпингалетиной ойкал на сидении моего "Зенита"? Кого там гоняли "плохие дяди" и загнали в щель между контейнерами? Наконец, кто у нас родился двенадцать лет назад?

– Я ж не говорю, что это плохо, – продолжила девушка. – Наверное, это хорошо. У таких как ты в душе что-то от прежних людей, до Армагеддона. Не боятся Инферно – оно ими ведь и не интересуется. Не стоят у станков, считая трудодни в мисках риса. Не озабочены семьей и даже военные из них – так, не военные, виртуальщики. Вон, спроси у Бороды, как он воспринимает боевой вылет? Да точно ведь начнет там о режимах, засветках, метках на экране, перегрузках и прочей авиа-ерунде. Даже смертоносная ракета для вас, летчиков, это всего лишь точка на экране. Отделилась от самолета, полетела-полетела – бац! Нет ни точки, не другого самолета, с которым сошлась. И вы давай на базу, счастливые и довольные, что ваши железки и мозги оказались лучше, чем у точки на радаре.

– Очень правильные вещи говоришь, – сказал я. – Ну а если не наши мозги и железки, а других? Тех самых точек на радаре? На этот счет не думала?

– Думала. Если в этой игре побеждает другой, то вы или немного обижаетесь, болтаясь под парашютом, или же ничего не успеваете почувствовать. Не так?

Права она. Действительно так. С нашими скоростями и нашим оружием инвалидов воздушного боя не бывает. Как правило и хоронить-то некого, пустых гробов в авиации куда больше, чем даже у моряков. Так говорят старики. Мне лично ни убивать, ни быть убитым еще не доводилось. Родился поздно. Когда Китай с амерами схлестнулся и, бывало, наши под раздачу попадали, я пешком под стол ходил. А как выучился на летчика и впервые поднял боевой вертолет, не то чтобы воевать, даже погоняться не с кем стало. Боевые птицы покинули небеса, а редкие исключения лишь подтверждали правило. Ну а подавляющее преимущество русских в небе хоть и наводило шороху средь былых врагов-союзников, но все ведь понимали: летают наши ребята не потому, что страна кого-то испугать хочет, а лишь из доступного топлива да своеволия авиационных чинов. Даже генералы от авиации – и те остаются детьми неба. Сами летать не могут, нет железа нужного в голове, так хоть за молодежь, стратосферу рассекающую, радуются.

– То есть мы с Бородой рядом с тобой еще не померли, потому что мальчишки?

Тьянь хлопнула меня по коленке.

– Ну давай, будем еще обиженных строить! По мне – так все мужики мальчишки. Только кто-то это в себе угробил по собственной дурости, а кто-то – нет. Ты из последних. Гордись.

Еще как горжусь! И не только тем, что из последних.

Тьянь неожиданно потянулась ко мне, обхватила за шею и, не стесняясь компании (говор с той стороны кузова стих – даже Борода замолчал), подарила долгий, почти до потери дыхания поцелуй.

– Завтра все кончится, Кирилл, – прошептала девушка. – Мы почти у цели.

Я потянулся за еще одним подарком, но Тьянь выскользнула из объятий и прыгнула к байкерам. Уселась возле летчика, погрозила пальцем совершенно осоловевшему Димону и засмеялась. Потом что-то спросила у Бороды, тот ответил. Тьянь изумленно вскинула брови, ткнула пальцем в одного из двухколесных монстров, переспросила. Тут же ожил словоохотливый Романыч…

Я откинулся на бортик и запрокинул голову, ловя волосами теплый встречный ветер. Стало до боли грустно. Я верил моей Проблеме, и знал, что если она предрекает конец путешествия – то финишная ленточка действительно не за горами. А представить себе Тьянь без сопутствующих ей проблем, больших и малых, я уже не мог.

Но она права. Любое приключение заканчивается. Была еще надежна, что вне приключения Тьянь останется такой же интересной, как и сейчас. Даже если никогда больше не спасаться от всех спецслужб мира, прыгать в пространстве и кататься в кузове грузовика в компании немного сумасшедших велосипедистов, называющих себя байкерами.

Я повернулся к ближайшему аппарату. Слово с этикетки на раме смотрело прямо на меня. Тонкая темная царапина пересекала зеленый овал, словно перечеркивая мою собственную надежду. Кто-то мне хочет что-то сказать? Да не дождетесь! Молчите и завидуйте.

Известно, что с международными полицейскими силами нынешнее правительство сотрудничает, скривив гримасу дружелюбного нетерпения. Что-то типа «ну да, ну да, подписывали мы эти ваши соглашения… но знали бы вы, как же нас достали все эти ваши красные лампочки тревоги по международному терроризму».

То, что нас так легко выпустили из Сочи можно было объяснить тем, что вообще мало кто знал, что мы там можем появиться. Еще вчера и мы с Тьянь, и тем более Борода были на другой стороне планеты. Билетов на самолеты не покупали, а шли бы морем – сейчас только огибали бы Китай или подбирались бы к Берингову проливу.

Но везение не может продолжаться бесконечно. Даже если под рукой белобрысая китаянка, уверенно говорящая минимум на трех неродных для себя языках. Поэтому я ничуть не удивился, когда на подъезде к Геленджику наш грузовик притормозил возле милицейского поста, а потом и вовсе остановился, повинуясь людям в погонах. Из кузова я видел, как патрульный забрал у водителя документы на проверку и унес в будку. Все как положено, стационарный пункт контроля, рядом припаркованы две машины. Одна – обычный патрульный кар в милицейской расцветке, и еще одна куда серьезнее, здоровенный внедорожник "Шевроле", даже на вид внушающий трепет, но без признаков милицейской принадлежности. Огромные колеса, спаренная кабина, вместительный кузов с притороченными к бортам скамейками и здоровенная выхлопная труба под порогом кузова. Не удивлюсь, если с другой стороны такая же – машина стопроцентно кушает жидкое топливо.

Минуты через две милиционер вышел из обители стражей закона. На этот раз не один, компанию ему составил коллега. В мокрой от пота сорочке, потерявшей право называться белоснежной, но зато при оружии. И не каком-нибудь там парализаторе. В руках мужчина держал небольшой короткоствольный автомат.

– Граждане пассажиры! – крикнул первый из милиционеров. – Прошу вас покинуть машину! Проверка документов!

"Началось", – подумал я и внутренне съежился. То, чего я небезосновательно боялся, произошло. До нашей Родины, наконец, дошли слухи о проделках ее сыновей. И вот ведь, не доехали до своих новых документов всего-то чуток! Километров двадцать, не больше.

– Не волнуйся, – шепнула Тьянь, когда я спрыгнул из кузова сам и подхватил девушку. – Тут тоже свободно.

И подмигнула. Вот и понимай как хочешь. Что значит свободно, если нас только что стопанули и выгрузили из машины?

– Все-все выходим, быстрее! – приказал милиционер с автоматом. Его плотная фигура выдавала уроженца более северных краев, и мужик явно страдал от южного солнца. И так не смуглая кожа белыми пластами сползала с обожженных местным светилом предплечий.

– Так, велосипедисты, прошу сюда, – первый из патрульных указал на место рядом с кабиной грузовика. – Водитель, вы тоже.

Водила из местных, очень смуглый южанин, послушно прошел к троице байкеров. Судя по недоуменным физиономиям последних, ребята совсем не понимали, что происходит.

Я понимал. Информация все-таки дошла в полном объеме до самых отдаленных мест нашей необъятной. И еще я понимал, что Тьянь сейчас что-то сделает. Лицо уж очень у нее спокойное.

– Так, граждане, – первый из милиционеров повернулся к нашей половине "груза". – Пожалуйста, ваши документы. По одному. Вы.

Палец патрульного невежливо ткнул мне в грудь. Движение пальца тут же повторило дуло автомата в руках полноватого милиционера. Я вздохнул и потянулся к карману, но Тьянь неожиданно щелкнула пальцами. В тишине пустынного шоссе щелчок был подобен пистолетному выстрелу, и я вздрогнул. Хорошо, что у вооруженного пухлячка нервы оказались покрепче, тот лишь повернулся к странной девчонке. А та снова прищелкнула пальцем, на этот раз другой руки. Потом снова смена рук и щелчок. Правая – щелк, левая – щелк, правая-левая, щелк-щелк… Все быстрее и быстрее. Когда частота доползла где-то до пяти-шести герц, а оба милиционера круглыми глазами уставились на моего Щелкунчика, девушка произнесла:

– Вам не нужны наши документы.

Причем говорила она, явно стараясь попасть в темп щелканья. Тут я заметил, что оба патрульных смотрят на Тьянь с каким-то отсутствующим видом. Словно оба милиционера уснули на ходу, или… как будто, в гипнозе или трансе!

– Нам не нужны…, – начал худой.

– …ваши документы, – закончил полный. Дуло автомата плавно опустилось и взглянуло в землю.

– Мы можем проезжать, – подсказала Тьянь.

– Вы можете…

– …можете проезжать.

Тьянь повернулась к нам с Бородой.

– Ребята, кто-нибудь заберите у третьего в будке ключи от внедорожника.

– Что? – я чуть было не впал в ступор подобно служителям закона. – Ты хочешь…

– Я не хочу, я требую! – оборвала меня девушка.

Борода спорить не стал и пулей рванулся к небольшому строению с затемненными окнами. Кое-где под ними виднелись круглые лючки амбразур. Порядок порядком, а при любом режиме и при любой власти всегда находятся очень хорошо вооруженные преступники, с которыми лучше вести разговор из укрытия. Наверняка и стены, и темные окна милицейского поста бронированы. От ракеты, конечно, не спасет, но автоматным огнем эту будку не сразу возьмешь.

Байкеры и водитель как стояли с открытыми ртами с начала соло на пальцах в исполнении китаянки, так и оставались в этом состоянии. Потом я присмотрелся и понял, что трио из Москвы тоже попало под влияние моей Проблемы. Да и водитель.

– Некогда было отделять, – пояснила Тьянь, проследив мой взгляд. – Вас с летчиком я хорошо чувствую, этих нет.

Теперь понятно. Девушка выключила сразу всех незнакомых людей. В самом деле, чего мучиться с фильтрацией?

Вернулся Борода. Подбежал к Тьянь и позвенел связкой ключей от внедорожника. То есть не позвенел, а погремел: металлическими ключами оснащают лишь совсем дешевые машины, ну и мотороллеры. Все что посолиднее – с бесконтактными картами доступа.

– Кто умеет водить? – спросила Тьянь.

Мы с Бородой подняли руки, но я чуть раньше. Посему в кузов за рюкзаками полез летчик, а я побежал к внедорожнику.

Дверь щелкнула замком, едва я подошел на шаг. Я впрыгнул внутрь, устроился за рулем. Сиденье, считав карту, подвинулось под чужую фигуру, пришлось с возиться с регулировками. Когда я пристегнулся и завел мотор, пожаловали и остальные члены нашей бандитской шайки. А учитывая только что сделанное, теперь мы стопроцентно попадаем в категорию особо опасных бандитов.

– Борода, ты свихнулся? – я уставился на автомат в руках летчика. – Нас же теперь, блин, танками брать будут!

– Ну, положим, про танки ты прихватил, – ответил летчик. – Но вертолеты могут быть.

– Да какая к черту разница?

По мне, так лучше уж танки. От них хотя бы теоретически можно оторваться на скорости.

– Кирилл, летчик прав, – Тьянь неожиданно поддержала террориста-Бороду. – Оружие лишним не будет. Не против милиции, конечно. Кстати, а где моя сумка?

– В кузове, – сказал борода, защелкивая замок ремня. – Вместе с рюкзаками.

Я надавил на педаль, и здоровенная дура, рявкнув-свистнув турбодизелем, дернулась назад. Я разворачивал громоздкую машину.

– Блин, погоди, – попросила Тьянь. – Мне в сумку надо.

Я оставил без внимания желание девушки спрятаться в сумке, но по тормозам ударил. Проблема ойкнула, стукнувшись затылком о стенку кабины.

– Извини, – сказал я. Тормоза у монстра были еще мощнее, чем я мог предположить. Наверняка широченные покрышки виноваты. – Кстати, в кузов из салона можно. Там заднее стекло откидывается.

Минуту спустя Тьянь уже сидела на заднем диване, копаясь в нашей верной спутнице – большой зеленой сумке. В салонное зеркало я заметил, что девушка достает Яблоко. Компьютер она открыла, когда я выворачивал на шоссе. Не удержался, помахал ладошкой байкерам. По-моему, Романыч уже подавал признаки жизни, а может, показалось.

– Лет… Виталий, ты сделал что я велела? – спросила девушка.

– А как же! – улыбнулся летчик. – Захотят поехать – пусть сначала поупражняются в замене покрышек. Жаль, ножиком некогда было… Минус четыре патрона.

– Ты прострелил им колеса? – воскликнул я.

– А что мне их, зубами кусать? – Борода изобразил на лице зверский оскал. Пара зубов в золотых коронках. Позер.

– Странно… Я не слышал выстрелов.

– Хорошая пушка, – Борода любовно погладил автомат. – Встроенный глушитель, шнековая обойма на семьдесят патронов, оптолазерный прицел, разъем под наведение… Кстати, о наведении!

Мужчина открыл "бардачок", поковырялся в нем, разочарованно захлопнул крышку.

– Блин! Ну хоть бы оставили нейропривод!

– Ха! Ты бы еще гранатометов попросил в багажник! – отозвалась с заднего сиденья Тьянь. Девушка усиленно стучала по клавишам, погрузившись в экран почти с головой.

– Гранатаметов неплохо бы…

Я медленно сходил с ума. Какая муха укусила вполне рассудительного и добродушного летчика? Что случилось с Тьянь я уже понял. То есть понял, что попытка понять ее заведомо обречена на провал. Но Борода-то, Борода! Террорист, блин…

Немного попривыкнув к большой, тяжелой, высокой и мощной машине, я добавил газу. Мотор послушно зарычал, и стрелка спидометра поползла к отметке 100 км/ч.

– Кстати, – сзади раздался голос Проблемы, потом какое-то шуршание. – Вот тебе для привода. Пойдет?

Борода протянул руку, забрал у девушки недлинный провод. Я пригляделся – обычный сетевой шнурок на сто гигабит. Наверняка вытащила из какого-то укромного отсека Яблока. Хотя проводная сеть анахронизм, производители по-прежнему комплектуют ноутбуки устаревшим интерфейсом.

– О! Что надо!

Борода поковырялся с автоматом, щелкнул разъемом. Другой конец провода пока засунул в карман. Я никогда не пользовался интеллектуальным подключением, поэтому не знал, сколько времени занимает подключение человека к машине. Но вряд ли особо много.

Мы проехали довольно здоровую развязку с указателем на Геленджик, обещающей до города всего полтора километра. После развязки дорога стрелой уходила вперед, покрытие отличное, и до предела видимости ни одной встречной машины. Я смело утопил педаль газа, внедорожник послушно ускорился до полутора сотен и продолжил набор. Было видно, что и это для него семечки, а не скорость. Боже, на что же тогда способны менее громоздкие машины с движками на жидком топливе?

Следующий съезд в город мы проскочили на совершенно безумных ста восьмидесяти километрах. Я почувствовал, что машина начинает рыскать по дороге. То ли боковой ветер, то ли шасси здорового внедорожника уже не справляется со скоростью. Бортовой компьютер подумал то же самое и высветил на экране предложение сбавить скорость до ста тридцати. Обойдется. Нас сейчас спасет только скорость. Сколько нужно времени патрулю чтобы "разморозиться"?

– Тьянь, когда эти в себя придут? – спросил я.

– Погоди…, – отозвалась девушка. – Минуту. Сейчас, я тут…

Я замолчал.

Ревел двигатель, свистел встречный ветер, гудели колеса, пожирая километр за километром. Промелькнула последняя эстакада со съездом в Геленджик, я лихо обогнал пару электрических тихоходов, плетущихся по правой полосе на каких-то там ста километрах в час. И это при том, что зализанные до абсолютной одинаковости пластмассовые кузова каров были в десятки раз обтекаемее, чем угловатая туша внедорожника на широченных колесах.

– Уфф, – наконец, подала голос Тьянь. – Хорошо, что тут город рядом, не пришлось через спутник лезть.

– Ты в Сети была, что ли? – удивился Борода. – Нам же сказали…

– Без паники! – в голосе Проблемы снова послышались знакомые озорные нотки. – Я и беседовала со службой нашей информационной поддержки. Нам обещали минимум два часа полного хаоса в русских коммуникациях, включая полицейские.

– Это хорошо… Погоди, с кем? С братом Родригеса, что ли? – спросил я.

– Да причем тут брат? Ты еще не понял, что это и есть Родригес?

Я не понял. И признаться, не мог понять, каким образом киборг-мексиканец, которого расстреляли у меня на глазах, мог беседовать с китаянкой.

Так я и сказал.

– Кирилл, ну все просто же! – Тьянь говорила с потрясающей убежденностью в собственной правоте. – Родригес изначально жил в двух мирах. В нашем у него находилась оперативно-тактическая часть, то есть тело.

– Скорее уж корпус, – заметил я, вспоминая провода, сталь, пластик и белесую жидкую субстанцию, по видимому, заменяющую мексиканцу кровь.

– А вторая его часть, – продолжила Тьянь, – изначально базировалась в Сети. Ею он вскрывал замки, использовал всякие электронные штучки и прочее-прочее.

Я кивнул. Теперь стало понятно, как он расправлялся с системами безопасности в особняке господина-педофила Оониси.

– Погодите-погодите, – встрял Борода. – Какой еще Родригес? Что за два мира?

– А-а, – отмахнулся я. – Давняя история. Был один… теперь уж не знаю, как назвать, человек или нет. В общем, хороший человек, хоть и внештатный агент МГБ. Помог нам с Тьянь.

– И что, он как в мультиках, повелитель Сети?

– Что-то типа того.

Тьянь уточнила:

– Он изначально задумывался как комплексная шпионская машина. Сержио Родригес действительно существовал. В Нью-Мехико. Официально умер, когда девятнадцатимиллионный город выкосило под ноль прорывом Инферно.

– А неофициально? – спросил я.

– Неофициально он был одним из девяноста четырех человек выживших. Почему, как – никто не знает. Правительство США прикарманило этих людей как "мертвых душ". Восемьдесят девять из них отдали эту самую душу богу на операционных столах кибер-отдела ЦРУ.

– Стало быть, этот ваш Родригес девяностый? – спросил Борода.

– Да, – ответила Тьянь. – Первый из работоспособных образцов. Что стало с остальными четырьмя, я не знаю. Ни сам мертвый не сказал, ни каких-либо данных в Сети.

– Почему ты упорно называешь его мертвым? – спросил я, вспомнив Касиму. Тогда, в особняке японского мафиози, Тьянь тоже как взглянула на статного мексиканца, так и сразу же обозвала его мертвым.

– Не знаю, – призналась девушка. – В общем-то, он действительно мертвый, хоть и дышит. Душа тоже на месте, я знаю… Но вот, прилипло.

Особенно понравилось, что Тьянь "знает" про наличие души. Хотя что еще взять от ангела. У нее, наверное, на наличие души той или иной степени испорченности глаз наметанный.

Но говорить об этом не хотелось.

Дорога сузилась с трех полос в одну сторону до двух, обгоны попутных каров стали сложнее, и я сосредоточился на управлении. Как же просто в этом смысле у американцев. Я был пару раз в стране победившего государственного анархизма, янки таки сумели создать систему автовождения. Хотя все были уверены, что первыми массово роботизированное дорожное движение введут у себя технолюбивые японцы. Но самураи отчего-то передумали. То ли спутников не хватало, то ли еще что.

Правда, фиг бы мне в США позволили таранить воздух со скоростью за полторы сотни. Пусть даже и километров в час, а не миль.

Я сверился с маршрутным компьютером. Тот отрисовал наше местоположение и зажег строгий значок – ограничение скорости пятьдесят километров в час.

– Подъезжаем к Кабардинке, – сказал я. – Придется притормозить. Иначе точно или собью кого-нибудь, или нами вся дорожная полиция займется.

– Хорошо, – разрешила Тьянь с заднего дивана. – Тормози. Борода, не маячь автоматом в окне!

***

Как только появился ясный след – Данте тут же схватил беглецов за хвост. Обидно только, что хвост этот до чертиков тонкий, вытянуть троицу за него не получалось.

В доме Виталия Бороды уже никого не было. Оперативники СБ, а вместе с ними и сам Данте со своими слугами, опоздали всего ничего. Сосед по коттеджу (Берг чуть не задохнулся в хохоте, когда увидел пресловутый "частный сектор"), поминутно озираясь и косясь на бравых спецназовцев (их уже в качестве собственной поддержки прихватил генерал), доложил, что два мужчины и "японка" покинули жилище чуть более часа назад. Как покинули? Да обычно. Собрались и ушли. Вроде бы, пару рюкзаков и сумку с собой волокли. Нет, не в горы, к морю поехали. На чем? Да Арсен, вон с того участка сосед, подбросил. Да, слышал как тот свой рыдван заводил. Какая марка? Ну, иностранная какая-то. Бледно-голубая. Значок еще такой в виде ромбика. То ли немецкая, то ли французская. Не, номеров не запомнил. Что? А, фамилию Арсена тоже не спрашивал. Не за что, всегда рад помочь…

Узнать фамилию соседа проблем не составило. Подключение к базе землевладений – и вот он, Арсен Калымов. Вся информация, включая выплаты за приусадебное хозяйство в этом году. Потом подключиться к базе дорожной инспекции – и можно запускать ориентировку на перехват. Голубой "Рено Зодиак", госномер такой-то.

Но Данте сомневался, что перехват что-нибудь даст. Самое большое, машину найдут припаркованной где-нибудь у магазина. Яснее ясного, что беглецы добрались с соседом до федеральной трассы, а там пересели на другую машину. И самое главное, в какую сторону двинулись? На север или на юг? Других направлений для автотранспорта здесь не было.