Текст книги "Немая смерть (СИ)"

Автор книги: Роман Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

Теперь я могу использовать Мерцающий шаг, и благодаря ему оказываюсь рядом со сражающейся четверкой. Двое на двое, результат не ясен. Один из Курама ранен, из отрубленной кисти тонкой струйкой хлещет кровь, зато облачники двигаются неестественно скованно и время от времени атакуют пустое место. Пока гендзюцу не спало, быстро метаю в каждого по кунаю. Они ощутили опасность и вроде бы даже начали на неё реагировать, однако не успели – взрыв кибакуфуд произошел слишком близко. Добили мы их быстро.

Закрываю пятые врата, одновременно оглядываясь. Всё, что ли? Закончили? Тишина. Чужаков не видно, вокруг только свои. Позволяю воспоминаниям погибших клонов проникнуть в память, просматриваю их и начинаю один за другим закрывать оставшиеся врата. Бой окончен. Во всяком случае, здесь.

Когда спустя несколько минут меня находит Удо-доно, я занимаюсь привычным делом – лечу раненого. Прикрепляю отрубленную руку на положенное ей место. Пользоваться ей в ближайшие сутки не стоит, да и работа не качественная, халтурная, но для полевых условий сойдёт. Потом в Листе коллеги исправят огрехи.

– Мы потеряли троих, – тяжело роняет мужчина. – Двое мертвы, Кохаку-кун тяжело ранен. Ещё троим не стоит сражаться. Остальные устали.

– Пятеро против четверых.

– Да. Мы их не догоним.

– Догоним. Они думают, что в безопасности, расслабились и не торопятся. Бегут медленно. Раненых оставим здесь, тяжелого поместим в стазис-свиток. Надеюсь, вы компенсируете стоимость?

Лицо у Удо-сама словно просветлело. Он даже стал почти симпатичным.

– Полагаете, у нас есть шанс?

– Вполне приличный.

Сейчас подлечим с коллегой-ирьенином тех, кто остался без серьёзных ранений, и побежим дальше. Я готова сражаться, только открывать врата выше четвертых не хотела бы. Так ведь не Хачимоном единым сильна, не зря считаюсь по меркам острова мастером Фуутона. Справимся. Оставшиеся в строю Курама вполне боеспособны, хоть и потрёпаны, зато наши оппоненты после многодневного бега из страны Огня наверняка вымотались. Лишь бы сюрпризы не набежали.

Задержка составила минут сорок. Мы бы предпочли подольше отдохнуть и подлечиться, состояние у выживших было далеко от идеального, но граница с Морозом действительно проходила недалеко. Надо поторопиться. У непосвященного человека может вызвать удивление и скоротечность боя, и его результаты, и наша готовность ринуться в новую драку, несмотря на раны и чакроистощение… Ничего странного. Количественное превосходство было на нашей стороне, благодаря мне и моим клонам также перешло и качественное, другие особенности сторон тоже надо учесть. Новичок, специализирующийся на гендзюцу, уступит новичку, предпочитающему пути тай или нин, молодой чунин тоже, а вот мастер ген с другими мастерами вполне сравним. Мастерские иллюзии сложные, зачастую не снимаемые стандартными методами, чтобы с ними бороться, их хорошо бы сначала изучить в спокойной обстановке.

Кроме Удо-доно, с облачниками в прошедшем бою дрались ещё два человека из правящей ветви. Владельцы эксклюзивных техник, знающие все нюансы применения и крайне редко демонстрирующие свою работу публике.

Закинувшись стимуляторами и болеутоляющими, снова пошли по следу. Я гоняла медицинскую чакру по каналам, заращивая микротрещины и приводя в порядок организм. Седьмые врата есть Седьмые врата, сколько не тренируйся и не готовься заранее, без травм не обойтись. Ощущения не самые приятные. У остальных, надо полагать, тоже, поэтому налепила на них укрепляющих печатей собственного изготовления.

В полном соответствии с предсказанием, похитителей мы догнали быстро. Они, похоже, специально притормозили, ожидая группу прикрытия. Грохот и всплески чакры от использовавшихся техник слышно далеко, о начавшейся схватке укравшая ребенка группа узнала сразу. По всем прогнозам, Курама должны были бы проиграть, и враг сильно удивился, завидев нас, причем в достаточном для продолжения числе. Кстати:

– Скоро должны появиться пограничники.

– Нас ждут в Конохе, – искривил губы в жесткой усмешке Удо-доно. – Я не намерен медлить.

Если бы псевдонукенины были менее измотаны, они бы попытались убежать. Если бы они не надеялись выиграть, то убили бы ребенка и бросились в последний безнадежный бой, прикрывая отход единственного, сохранившего больше всех сил, гонца. В игры с заложником не стали бы играть в любом случае – бесполезно. Шиноби не держат слова, данного под давлением, и прекрасно знают, когда не надо идти на переговоры.

К несущему объёмный тюк облачнику, которого прикрывали остальные, я не совалась. Угроблю ребенка ненароком и окажусь кругом виноватой, оно мне надо? Совсем не надо. Так что постреляла по врагу с дальней дистанции любимыми Дайтоппами в компании клонов, не давала сосредоточиться, пока союзники по одному погружали похитителей в гендзюцу, тем дело и ограничилось. Честно говоря, я даже не заметила момента, когда Удо-доно забрал сына.

На редкость простой и лёгкий бой получился. Из Курама всего один человек пострадал, его противник скинул гендзюцу и начал довольно умело размахивать мечом. Не подоспей помощь, мог бы быть труп, а так – обошлось. Удалось даже одного похитителя взять в плен, что в таких делах редкость. В тех случаях, когда деревня посылает шиноби на миссию, способную резко ухудшить отношения с соседними гакуре, простым объявлением агента нукенином дело не ограничивается. Печати ставят, ментальные закладки в сознании, вшивают в тело капсулы с ядом и много чего другого придумывают.

Короткая схватка почти не оставила следов, полученные нашей стороной ранения были легкими. Удо-доно не желал объясняться с патрульными малых деревень, которые наверняка спешат сюда, поэтому ограничился поверхностным осмотром сына и приказал возвращаться обратно. Очень вовремя – я хотела бы более тщательно осмотреть раненых.

Курама, не принимавшие участия во второй схватке, отошли на пару миль в сторонку и разбили импровизированный лагерь. Их долг передо мной уверенно подбирается к единице с шестью нулями, потому что маскировочные печати они тоже получили от меня. Тем не менее, проводившие следствие шиноби деревни Горячих Источников сумели определить наше расположение. Впрочем, неудивительно. Они много и часто используют печати нашего производства и прекрасно знают их уязвимые места.

Учитывая, что Источники связаны полувассальным союзом с Листом, проблем не возникло. Удо-доно вышел, представился, пояснил цель прибытия и вкратце рассказал, что тут произошло недавно. Причем ни обо мне, ни о столкновении с облачниками не сказал ни слова, в его речи фигурировали исключительно «неизвестные шиноби». Конохе тоже не нужен конфликт с Кумо.

К моему неудобству, парни из Источников решили проводить уважаемых гостей из клана Курама до границ страны Огня. Понять их рвение можно. Какие-то посторонние шиноби пришли, разнесли с десяток гектаров леса, поубивали кучу народа и, самое противное, вроде как в своем праве. Это погранцы ещё не знают, что среди убитых есть важная шишка из Кумо, хотя то, что трупешники принадлежат выходцам из Облака, они определили быстро. Короче говоря, шиноби Горячих Источников желали поскорее распрощаться с беспокойными гостями и приставили вежливых конвоиров. О моей принадлежности к Узумаки они не знали и мне хотелось бы, чтобы не знали дальше.

Я пообщалась с Удо-доно, тот вник в ситуацию и согласился помочь. Впрочем, что значит согласился? После того, как я вывела его сына из искусственной комы, поступить иначе означало для него чудовищную потерю лица. Моральный долг, и без того большой, достиг просто чудовищных величин. Поэтому мужчина объявил, что отправляется в деревню, скрытую в Горячих Источниках, дабы лично объясниться со старейшинами и принести извинения за беспокойство. Свита из его соклановцев, разумеется, следовала за ним, за исключением двух гонцов, отправленных в Коноху с донесением.

До Листа дошел только один гонец, второй где-то по пути потерялся. Зато безалаберная химе клана Узумаки Кушина, при неясных обстоятельствах покинувшая команду по дороге домой, наконец-то разыскала собственных генинов и немедленно начала командовать:

– Быстро собираемся и уходим. Происшествия были?

– Нет, сенсей!

– Сачико-чан, вас кто-нибудь видел?

– Нет, сенсей! Мимо пробежали четверо шиноби, но мы спрятались за барьером, и они нас не заметили.

– Прекрасно. Чего стоим?

Мелкие принялись сворачивать лагерь, время от времени искоса поглядывая на меня. Конечно же, они не удержались:

– Сенсей! А вы догнали тех похитителей?!

– Кого, Акайо-кун? Я всё время с вами сидела.

Круглые глаза шокированных детишек напомнили, что в работе наставника учебной команды есть свои приятные моменты.

– Шиноби Курама ичизоку под предводительством Удо-доно догнали нукенинов, похитивших ребенка из правящей ветви клана. Нукенины были уничтожены, мальчик возвращен. Представители Узумаки ичизоку в бою не участвовали. Вы всё время находились внутри укрепленного лагеря, я иногда выходила наружу и с помощью сенсорных способностей издалека наблюдала за схваткой. Понятно?

Придавленные яки, детишки только и смогли, что пропищать «Да, сенсей!». Я тут же сменила гнев на милость.

– Прекрасно. Что писать в отчете, вы знаете, насчет всего остального я переговорю с кем надо сама. Вопросы?

Троица запереглядывалась, и на сей раз мальчишки делегировали право голоса прекрасной даме:

– Кушина-сенсей, а почему мы не вмешивались?

Пацанов я люблю, они мои личные ученики и дети близких мне людей. Но капитаном надо ставить Сачико. Правильные вопросы задает девчонка.

– Потому что девятеро шиноби, погибших вчера, носили хитайате Кумогакуре-но-сато. У нас сейчас очень сложные отношения с шиноби страны Молнии, на грани войны. Нам война не нужна, мы ещё от прошлой не оправились. Поэтому Узукаге-сама издал указ, запрещающий нападать на облачников или как-то их провоцировать.

Обвела притихших генинов внимательным взглядом. Чем грозит нарушение приказа владыки клана, они знают прекрасно.

– Я не могла отказать Курама – они наши союзники. Однако я стребовала с них клятву молчания, и они будут молчать, потому что это в их собственных интересах. Все будут считать, что клан своими силами разобрался с ситуацией, не привлекая посторонних. Это почет, это честь.

Тут тоже непонимания не возникло. Заботиться о статусе клана и добиваться роста его влияния детей учат едва ли не с младенческих пеленок.

– Правда будет известна немногим. Выжившим участникам, немногим старейшинам Курама и Узумаки ичизоку, и ещё вам троим. – Я усмехнулась. – Поверьте, старейшины не проболтаются. Вам, чтобы молчалось легче, слегка модифицируют печать на спинках.

Генины дружно вздохнули и потупились.

– Так и быть, – решила я подсластить пилюлю. – После изменения настроек печати расскажу подробности боя.

Учебные команды почти всегда получают миссии в филиалах и отчеты сдают там же, редко когда у разведки или центрального командования возникают вопросы, связанные с выполнением Цэшек. Ну что такого особенного может быть в лаконичном описании пути из точки А в точку Б с запечатанной в свитке посылкой или в сопровождении обоза с грузом расписных горшков? Ничего, правильно.

Стандартную отписку мы действительно сдали в филиале, однако дальше привычный сценарий слегка нарушился. Вместо того, чтобы распустить команду по домам, я повела их в неприметное здание на окраине порта. Пристанище Глубины, одно из. Больше напоминает обшарпанную контору деревенской администрации, собственно, на первом этаже именно чиновники и сидят. Зато на втором, в кабинетике за тонкими деревянными дверьми, расположился представитель совсем другой службы. Он не принимает докладов, ни о чем не расспрашивает, задача у него ровно одна – сообщить по инстанции о ЧП. Настолько быстро, насколько необходимо.

Информация о случившемся должна дойти до всех заинтересованных лиц, вопрос только, до каких именно. У дипломатической, внешней разведок и структур Глубины сложные отношения между собой, они контролируются разными семьями и то враждуют, то помогают друг другу. Обычно сведения поступают во все три организации, однако при желании доступ можно ограничить. В моем случае хватило упоминания о том, что есть кое-что интересное для Саске-сама, и мне сразу пообещали, что в ближайшее время его посыльный сообщит время аудиенции. Хорошо принадлежать к правящей ветви.

Тонкостей в общении с выше– и нижестоящими тоже хватает. Например, моим непосредственным господином является Кейтаро-сама, поэтому прежде, чем рассказывать о происшедшем кому-либо ещё, я обязана обговорить ситуацию с ним. И он уже решит, какую версию представить почтеннейшей публике. Причем заявиться к нему домой прямо с миссии означает грубейшее нарушение этикета и непременно привлечет внимание наблюдателей. Зато можно клона послать, который уведомит о необходимости встречи, теневики считаются кем-то вроде ходячего письма-приглашения и воспринимаются всеми именно так.

Хм. Если подумать… Со стороны здорово похоже, будто я только приехала и сразу бегу повидаться с милым дружком. Опять сплетни поползут. Ай, не впервой!

Прибыли мы вечером, и встречу Кейтаро-сама назначил на следующий вечер. Не знаю, чего он ожидал, но на распечатанную из свитка голову отреагировал легким удивлением:

– И кто же это?

– Принц Марои из ветви Го.

Патрон мгновенно подобрался, на глазах теряя состояние расслабленности. Ещё бы!

– Рассказывайте.

Выслушал он меня, не перебивая, помолчал с закрытыми глазами и потребовал рассказать снова, только на сей раз задавал по ходу повествования вопросы. Признаю – из всех его слуг я, пожалуй, приношу больше всех беспокойства. Так ведь и пользы от моих выходок немало.

– Я правильно понимаю – о вашем участии в бою знают только ваши ученики и Курама? Вы уверены, что никто из облачников не ушел?

– Абсолютно, Кейтаро-сама. Даже если там и был наблюдатель, находился он далеко и разглядеть применение врат Хачимон не мог. Остальные техники, использованные мной, известны многим.

Мужчина тяжело вздохнул и прикрыл глаза:

– Почему вы не отказали в просьбе Удо-доно?

– Соблазн заиметь должника в ближайшем окружении Сандаймё оказался слишком велик, – честно призналась я. – Да и не думала я, что в группе прикрытия окажется кто-то значительный.

– Значительный, – без всякого выражения Кейтаро-сама покосился на голову Марои. – Да уж. Я запрещаю кому бы то ни было сообщать о произошедшем, Кушина-химе.

Неожиданно. Я полагала, хотя бы ближайшему союзнику он решит сообщить. Кстати, о нём:

– В скором времени меня ожидает встреча с Саске-сама.

– Изложите ему официальную версию. Печать генинам модифицировали?

– Пока только установила времянку, структуру основной хотела править после разговора с вами, Кейтаро-сама.

– Блокируйте всё, – приказал мужчина. – И, пожалуй, я прикажу Хатамото-сану установить на них полноценную Печать Звенящей Тишины. Находясь рядом с вами, они обречены узнавать секреты, не подходящие для детских ушей.

Возражать я не осмелилась. Во-первых, Кейтаро-сама прав, во-вторых, его терпение тоже имеет пределы. С каким бы пониманием он не относился к моим мотивам, факт остается фактом – если правда выплывет, она серьёзно подставит всех. Клан, у которого и без того напряженные отношения с Кумо, Кейтаро-сама, чья подчинённая допустила оплошность. В определенном смысле я отделаюсь легче всех – меня просто казнят.

Что поделать? Иногда приходится рисковать.

Политика по-шинобски. Часть 2

Времечко течет, жизнь не стоит на месте. Перемены неизбежны.

Верхушка Узушио не выносит на публику обсуждение текущих планов. Высшие должны решать, удел младших – подчинение. Рядовые члены правящей ветви знают кое-что, с ними обсуждают отдельные вопросы, так что достаточно разумный человек может составить смутную картину споров в Большом Совете и прикинуть расклад сил. Несколько лучше информированы члены семей старейшин и их ближайшие помощники, хотя даже они не знают всего. Иными словами, всерьёз влиять на политику деревни могут только сами старейшины.

Насколько я могу судить со своей колокольни, сейчас Совет расколот на две группировки. Первая намерена укрепить Узушио и сражаться до конца, вряд ли победного, причем свои шансы они оценивают трезво. Если сражаться в одиночку. Зато если Коноха или коалиция союзных малых деревень пришлют помощь, то отбиться от осады или штурма, пусть и устроенного совместно Кири и Кумо, они считают вполне реальным. В ответ на аргумент о том, что в прошлой войне от Листа мы помощи не дождались, слышатся возражения, что сейчас ситуация иная и допустить потерю ближайшего союзника листовики не могут.

Представители второй фракции считают иначе. По их мнению, ничего в лучшую сторону не изменилось, только хуже стало. Сарутоби Хирузен заключил союз с Суной, обезопасив тем самым фланг, и теперь Узушио ему не особо-то и нужно. Да, конечно, уничтожение Водоворота окончательно похерит систему буферных гакуре на границах страны Огня, созданную Тобирамой, так ведь Сандаймё и раньше не пытался действовать в её рамках. С учетом неизбежной гибели не лучше ли покинуть обреченный остров (оставив на нём всех желающих принять эпическую смерть, разумеется) и переселиться в более безопасное место? Предлагают они, как ни странно, тот же Лист. Там Сенджу, другие дружественные кланы, наработаны связи и клиентура, надежная защита от внешних врагов. Причем в таком случае сохраняется статус клана, который неизбежно пошатнется при бегстве в глубинку вроде страны Ключей, даже при условии прежней численности шиноби.

Забавно: обе группировки согласились на создание Тагути гакуре только при условии полной анонимности, правда, по разным причинам. Каждая из них видела достоинства проекта, свои в каждом случае, и в то же время они опасались прослыть трусами, предложив проект первыми. Как Кейтаро-сама сумел протолкнуть предложение без потери лица, не представляю.

Волей-неволей Коноха являлась серьёзнейшим фактором в стратегии дальнейшего существования клана, с чем соглашалась вся верхушка Узушио. От позиции лидеров Конохи зависело, какой из путей будет выбран. Заняться срочной эвакуацией или сосредоточить усилия на создании коалиции мелких гакуре? Не зная, что именно готов предложить Лист, наши старейшины не могли определиться. Зеленые стояли за новый союз, Куро склонялись к переселению, мы, Алые, неявно поддерживали последних. Лучше всех устроилась семья Узу, делавшая вид, будто стоит над схваткой. Они вроде бы тоже за переселение, но не может же Узукаге хотеть стать чужим вассалом и отказаться от единоличной власти?

– Вы войдёте в состав посольства, направляющегося в Лист, Кушина-химе, – во время очередной встречи огорошил меня Кейтаро-сама. – Решение принято только что.

В школе учительница этикета говорила нам: не знаешь, что сказать – кланяйся. Мудрая была женщина, только став взрослой, понимаю, как выручают её уроки.

– Воля моего господина, безусловно, будет исполнена. Не соблаговолит ли он объяснить скудоумной женщине, что именно ей предстоит делать в Конохогакуре но сато?

– «Скудоумная женщина» оказалась чуть ли не единственной представительницей Узумаки, у которой сложились хорошие отношения с Орочимару-сама, – хмыкнул мужчина. – Не имею чести быть знакомым с легендарным саннином. Его характер действительно так отвратителен, как говорят?

– Он гениален, горд и выходец из малого клана, – постаралась я сформулировать свои впечатления от Белого Змея. – Перфекционист, ценит в людях интеллект. Ненавидит необоснованные претензии на старшинство и пренебрежительное отношение к нему лично, отсюда плохие отношения с почти всеми членами великих кланов. Однако к истинным мастерам своего дела относится с уважением.

– Орочимару-сама полностью разругался с Учиха и Хьюга. Если бы не влияние Цунаде-химе и покойной Мито-сама, с нами и Сенджу он бы тоже поссорился. Вместе с тем, он является одним из сильнейших и авторитетнейших шиноби Листа и любимым учеником Сандаймё Хокаге. Его вес в деревенской политике весьма велик.

– Повелитель прекрасно осведомлен о внутренних делах Конохи.

– За последнюю неделю я провел несколько встреч с дипломатами и нашими агентами в Листе, – Кейтаро-сама покачал чашкой в ладони, бездумно любуясь бликами света на тёмной жидкости. – Они охотно делились сведениями. Мы пришли к выводу, что при заключении союзного договора с Листом… Договора о присоединении, я имею в виду. Так вот, наиболее жестких требований следует ожидать от Коноха но Гоикебан, сельского совета. И если к старейшинам Митокадо и Утатане у нас подход есть, то старейшина Шимура неуступчив, и способа воздействовать на его мнение в нужную сторону мы не знаем.

– Вы полагаете, таковой способ может быть известен Орочимару?

– Орочимару-сама, по слухам, тесно связан с Корнем. Он пользуется уважением Шимуры-доно и выполнял какие-то исследования по его заказу.

– Те же слухи называют старейшину Шимура фанатиком, помешанным на благе деревни. Судя по состоянию его собственного клана, так оно и есть.

– Должны же у него быть какие-то интересы, – возразил Кейтаро-сама. – Даже если он конченый фанатик. Компромат на врагов, снаряжение для сотрудников, артефакты, медицина, техники, деньги, в конце концов? Не для себя, так для организации.

В общем-то, он прав. Своя цена есть у любого, просто сумма и валюта разные.

– Положим, я выясню, на какой крючок его можно подцепить. Каковы мои дальнейшие действия? Кейтаро-сама, скажу откровенно – мне не хотелось бы вести переговоры с Данзо-доно. Не по моим зубам орешек.

– Неужели вы сомневаетесь в собственных возможностях? – ехидно поддел принц.

– Скорее, трезво их оцениваю, господин. Дипломат из меня паршивый.

– Если только вы не желаете обратного. Кушина-химе, главой посольства назначен Аой-доно, он отвечает за всё. Старейшина ждёт вас завтра в начале часа змеи. Обсудите с ним, какие требования вызывают нашу наибольшую озабоченность, чего может хотеть Шимура-сама, заодно подумайте, что предложить Орочимару-сама за посредничество. Едва ли змеиный саннин запросит нечто простое.

– У меня есть кое-какие предположения, но для начала я хотела бы порыться в запретной части архива.

– Вот как? Хорошо, я выпишу разрешение.

Предстоящая поездка в Коноху скорее радовала, чем нет. В прошлый раз я деревню рассмотреть не успела, надеюсь, сейчас найдется экскурсовод, готовый потратить на химе Узумаки день или два. Может, у него будут красные глаза с плавающими запятыми в зрачках, может, неестественно-бледная кожа и привычка облизываться при разговоре. Там видно будет. Подчинение старейшине Аою тоже особого негатива не вызывало – он, конечно, упертый старый ублюдок, но для своего возраста достаточно гибок. Должны сработаться.

Зачастую шиноби действуют, руководствуясь двумя прямо противоположными желаниями. Привычкой таиться и не отсвечивать, вырабатываемой в процессе обучения, и неистребимой тягой к понтам. Последние приносят деньги, репутацию и влияние, поэтому некоторый налет театральщины свойственен большинству из нас.

Громко о посольстве не объявляли, хотя толпа собралась приличная. Старейшина, восемь его помощников, их заместители, писцы, служки, обозники, охрана – всего больше ста человек. Сто три, если быть точной. Учитывая, что отъезд приурочили ко времени отправления очередного каравана с печатями, зрелище растянувшегося по дороге шествия великого клана встречный народ впечатляло. Надо думать, в соседних деревнях о том, что Узумаки зашевелились, уже знают и гадают, в связи с чем.

Великий клан становится великим, когда способен своими действиями перекроить политическую карту мира. Не впрямую, конечно, и не всего мира, а только Элементальных стран, но тем не менее. Согласно формальным признакам, для попадания в высшую лигу необходимо один раз достичь численности шиноби в пять сотен голов, получить стабильный, переходящий из поколения в поколение кеккей генкай и заиметь пару-тройку шиноби S-ранга среди своих членов. Обратной дороги нет. Великий клан может стать вымершим, таких полно, но он не может стать бывшим. Поэтому Рьюдоин по-прежнему заседают в Совете Суны, поэтому в той, нарисованной истории вокруг последнего из Учих выстраивались головоломные комбинации. Статус теряется только с полным исчезновением.

Даже если бы Узумаки не обладали реальной силой, наше присоединение к Конохе значительно изменило бы баланс в регионе. Деревня получит договора, расторгнуть которые без потери лица невозможно, уважение, репутацию среди семейных шиноби и мелких кланов. Прибавить уникальные знания в фуин, собственные сети осведомителей, тонны компромата в архивах и много чего ещё – становится понятно, насколько лакомым куском мы являемся.

– Поэтому Конохе выгодно наше присоединение, – понятливо кивнул Акайо. – Я понял. Значит, клан скоро покинет Узушио?

– Договор ещё не подписан. Может, мы присоединимся к Листу, может, нет.

– Почему нет-то? – удивился мальчишка. – Мы согласны, Коноха тоже согласна. Чего ждать? Я, правда, не понимаю, зачем нам нужно переселяться, но раз Узукаге решил, то так и сделаем.

– Присоединиться к скрытой деревне можно на разных условиях. Ты уверен, что они нам подойдут?

– Эээ… А что они могут потребовать?

– Например, бесплатное обучение фуин. Или установят налог в сто стазис-свитков в год.

– Да ну нафиг! – возмутился мальчишка. – Ай! Простите, Кушина-сенсей! Я больше не буду!

– Сенсей, но если мы действительно им нужны, то вряд ли они выставят высокие требования? – в связи с временной недееспособностью лепшего кореша эстафету перехватил более рассудительный Хироши.

– Разве?

– Вы же сами сказали, что деревня выиграет от присутствия Узумаки.

– Деревня – выиграет.

– Ну так значит договор можно считать подписанным!

– Сачико-чан, ты считаешь так же?

– Бабушка называет это Гармонией неба и земли, – вздохнула умненькая девочка, внучка сестры главы клана. – Если у тебя есть друзья, то есть и враги. Наш переезд даст поддержку Сенджу, и это не понравится их противникам.

– Верно. В Конохе существует сложившийся баланс сил. Мы его пошатнем.

– И что такого-то? – не понял Акайо. – Чем это грозит?

– Внутренней междоусобицей и распадом деревни, – мрачно зыркнула на него девочка. – От таких вещей раньше сильнейшие союзы распадались!

Оспаривать вероятность гражданской войны между кланами гакуре парни не стали. Подобный способ разрешения конфликтов их ментальность вполне допускала, поэтому задумались они о другом.

– Сенсей, а кто против того, чтобы мы вошли в Лист?

– Пока не ясно. Скорее всего, мелкие кланы из поддерживающей Сарутоби-сама коалиции и Хьюга ичизоку. Переговоры будут сложными.

– Хьюга? – вскинулся при упоминании своих любимцев Акайо. – Почему?

– Боятся оказаться в одиночестве против сразу трёх великих кланов и потерять влияние.

– Мы же с Учиха не особо дружим?

– Мы не враждуем. Этого достаточно.

– Ааа, как всё сложно! – схватился пацан за голову. – Сенсей, я запутался!

– Очень плохо, – предусмотрительно отступив в сторонку, ехидно прокомментировала Сачико. – Будущий великий джонин должен разбираться в политике.

– Вредина!

Я долго колебалась, стоит ли брать учеников с собой. На связанных с дипломатией миссиях всегда следует учитывать возможность провокаций и подстав, в политику все и всегда играют грязно, а к подобным вещам генины не готовы. Нет у них соответствующего опыта. Потом подумала и решила – плевать! Когда-то у них выпадет возможность посмотреть Лист. С неприятностями справлюсь, найду, кому присмотреть за мелкотой.

Однако соломку следовало подстелить заранее. Не хотелось бы, чтобы мелочь опозорила свою наставницу, поэтому всю дорогу до Листа они зубрили этикет и отвечали на каверзные вопросы. Почему назвать женщину из Инузука волчицей означает сделать комплимент, а для Хатаке это оскорбление? Какую пищу ни в коем случае нельзя заказывать в присутствии Абураме? И специально для вас, мальчики – не сметь шутить на тему того, кому из потомков достался интеллект Мудреца!

У меня была своя учеба. За два месяца, прошедшие до момента прибытия посольства в Лист, наставники впихнули в меня едва ли не больше информации о кланах Страны огня, чем за всю предыдущую жизнь. Происхождение, история, особенности мировоззрения, правящая семья, кровники и союзники, источники дохода, связи с группировками феодалов в провинциях и при дворе… Много всего. Акено-сенсей прочел суровый курс лекций по дурманящим сознание веществам и ядам отсроченного действия, неприметный родич по имени Фумио-сан оказался большим поклонником Яманак и всего, с ними связанного.

Говорили, разумеется, не только о кланах. Хотя в целом родовая структура сохранялась, в гакуре уже начали появляться организации, имеющие свои интересы и не связанные кровным родством. Те же Анбу, к примеру, или Мечники в Кири. Последние, кстати, при вступлении в должность проходят модификации организма, в результате которых приобретают большую физическую силу и феноменальное родство с Суйтоном. В Анбу НЕ тоже балуются улучшением тела, подробности неизвестны.

– Мы заинтересованы в любой информации о деятельности Корня Анбу, – поучал старейшина Аой во время одного из разговоров. – Следует отдать должное Шимуре, он создал чрезвычайно эффективную организацию.

– Едва ли Орочимару-сама станет откровенничать, Аой-сама.

– Тем не менее, Кушина-химе, используйте любую возможность.

Старейшина меня не понимал, и это его раздражало. Я не укладывалась в привычные для него рамки. К чести Аой-сама, сдерживать темную сторону натуры он умел и быстро докопался до истоков собственного недовольства, переориентировав его на себя. Как следствие, всю дорогу до Листа я имела честь наслаждаться его обществом, выслушивая крайне полезные лекции, отвечая на простые с виду вопросы и чувствуя себя распятой бабочкой перед энтомологом. Он оказался очень хорошим психологом-практиком, буквально раскладывавшим собеседника по полочкам, вытаскивавшим наружу всю подноготную. Понимаю, почему его не любят, но отзываются с неизменным почтением. Сухой, педантичный, жесткий, умный, упрямый даже по меркам Узумаки и в то же время гибкий, если дело не касается его близких. Ему уже за две сотни перевалило и людей, убитых им лично или по его приказу, больше, чем я трупов в жизни видела.

Какие бы качества он во мне ни разглядел, наши планы не изменились. Мне по-прежнему предстояло общаться с верхушкой Учиха и Орочимару, что, учитывая их нелюбовь друг к другу, задача нетривиальная.

Встречали нас с пышностью невероятной. Вообще-то говоря, ещё на границе Огня к обозу присоединились символические «проводники», в чью задачу якобы входило указание дороги и которые в самом деле разруливали мелкие неприятности, неизбежные в пути. Общались с чиновниками, обеспечивали ночлег и всё в таком духе. За один дневной переход до деревни посольство встретил почетный эскорт, куда помимо представлявших Хокаге Анбу также входили представители многих кланов Конохи. Причем каждый считал своим долгом сказать несколько приветственных слов, отчего церемония растянулась на три часа.