Текст книги "Немая смерть (СИ)"

Автор книги: Роман Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Встречал нас и принимал груз Ямада-сама, второе лицо в посольстве.

– Всё точно! – наконец, объявил он, сворачивая длинный лист описи. – Несите в хранилище. Кавада-сан, обратный груз пока что не готов, вам придется задержаться примерно дней на пять.

– Не вижу сложностей, – откликнулся назначенный командиром всего отряда джонин. – Мы не ограничены во времени. Нам разместиться там же, где и всегда?

– Да, Тошики-кун вас проводит.

О, моя первая любовь! Когда-то мы с Тошики-куном часто играли вместе и дружили, потом родители запретили ему со мной общаться. Разлучили, блин, любящие сердца. Давно о нём не слышала, а вон он, оказывается, где.

– Прошу пройти за мной, – слегка поклонился парень.

Нас разместили в гостевых домиках. Постоянно в Конохе проживало около двадцати Узумаки, еще два десятка то появлялись, то исчезали, так что свободных помещений нашлось много. Здесь имелась общая баня, но я ограничилась тем, что поплескалась в бочке с нагретой водой и добрела до местной столовки, где добрые поварихи накормили меня ужином. Так день и закончился, потому что я, как и остальные сенсоры, после дороги устала и пошла спать.

Следующее утро началось с поздней побудки, обязательной тренировки и ряда бесед, не слишком приятных. В столовой сидела и завтракала Йоко-химе, джинчуурики Девятихвостого. Плечи невольно передернулись от омерзения, стоило ощутить несущую отголоски боли яростно-ядовитую чакру.

Мы никогда не были подругами, в детстве у нас сложился разный круг общения, но, разумеется, друг друга знали. После той неприятной истории назначенная вместо меня Йоко-химе переехала в Коноху и в Узушио не появлялась. Изредка я вспоминала её – нельзя не думать о человеке, принявшем на себя твою судьбу. Фантазировала, какой она стала. Сейчас смотрела и понимала, что реальность в очередной раз опровергла мои ожидания и красивая девушка напротив совсем непохожа на ту, что я себе представляла.

Да и она, кажется, ожидала увидеть нечто иное.

– Давно не виделись, Кушина-чан, – вежливо, нейтральным тоном произнесла она.

– Десять лет, Йоко-чан.

Она чуть дернулась, глядя на повисшие в воздухе кандзи, и я мысленно засчитала себе очко. Вообще-то противостояние мне не нужно, врагов и так хватает, однако, чувствую, не уживемся мы рядом.

– Позволь поздравить тебя с повышением. Стать джонином в столь юном возрасте весьма почётно.

– Благодарю за добрые слова. Должна также выразить свое восхищение – до нас дошли слухи о твоих подвигах в схватках с Ивой.

– О, наверняка они преувеличены!

– Почему же? Разве не ты уничтожила отряд Сакамото «Железного»? Победа, достойная восхищения!

– Я всего лишь помогала старшим товарищам. Тот бой был чем-то похож на схватку твоего отряда с командой Хосигаки Катсуро-сама.

Мы обменялись ещё несколькими комплиментами, давая понять, что следили за судьбой друг друга. Ну, с моей стороны интерес объясним, а ей-то зачем? Неужто простое любопытство?

– Ты участвовала в поимке Четыреххвостого? – Йоко-чан перешла к недавним событиям. – Лист послал сразу десять команд. Крайне удачно, что он возродился не на Узушио, а в стране Огня, не находишь?

– Биджу возрождаются вблизи от места своей гибели, но на определенном расстоянии, – написала я общеизвестную истину. – Нет, меня там не было. Выполняла другую миссию.

– Жаль. Уверена, ты не отказалась бы повторить свой подвиг.

– Одного раза хватило более чем достаточно. И в любом случае – мне бы не позволили уничтожить тварь окончательно.

– Ну, скажешь тоже, Кушина-чан, – хихикнула собеседница, прикрыв ладошкой рот. – Это не удалось даже Рикудо Саннину!

– Великий Мудрец известен своим милосердием. В данном случае – излишним.

Мы миленько болтали, не обращая внимания на жмущуюся к стенкам прислугу. Непонятно, с чего они волнуются, яки же никто не выпускает. Тем не менее, соклановцы торопились покинуть столовку и даже пришедшие в одном со мной караване бойцы Глубины посматривали настороженно, излишне быстро работая палочками. Словно находились в обществе двух шипящих змей.

Кстати, надо бы с Орочимару познакомиться, да и с остальными учениками Сарутоби-доно. В будущем пригодится.

Идиллия закончилась с появлением Мито-сама. Старейшина клана Узумаки и бывшая регент клана Сенджу вошла в столовую плавно и неотвратимо, словно заходящий в порт броненосец, мгновенно наполнив её своим присутствием и невербально показывая всем, кто здесь главный. В принципе, никто и не сомневался. Но до чего же быстро ей доложили!

– Кушина-чан, – наши взгляды на пару секунд встретились и с металлическим скрежетом разошлись. – Рада видеть тебя в Конохе. Наконец-то ты до нас добралась!

– Раньше не была уверена, что это путешествие пойдёт мне на пользу, Мито-сама, – с поклоном ответила я.

– Совершенно напрасно, Кушина-чан. Поверь, Коноха способна стать домом каждому, кто приходит сюда с открытым сердцем и чистыми помыслами!

– Да, я много слышала о Листе и буду счастлива изучить деревню своими глазами.

– С удовольствием отвечу на твои вопросы, – ласково улыбнулась женщина. – Йоко-чан, ты не забыла о Минато-куне?

– Ох! – всплеснула руками Йоко. – Как я могла! Прошу прощения, Кушина-чан, у нас ещё будет время поговорить.

Уколола-таки напоследок.

Общаться на виду у десятков посторонних глаз Мито-сама не пожелала. Она провела меня в небольшое помещение в центре дворцового комплекса, судя по всему, её личный кабинет или нечто вроде того. Если верно предположение, что убранство комнаты отражает характер владельца, то интересы у Мито-самы очень разнообразные. Печати, везде печати, а между ними трактаты о политике, истории, географии и экономике, на полочке стоит подставка с длинным мечом в потертых ножнах, рядом рассыпана в кажущемся беспорядке коллекция полудрагоценных камней. В шкафчике за герметичными дверцами виднеются ряды флакончиков с неизвестными веществами – может, духи, может, яды. В уголке заброшено рукоделие с неоконченным узором, вдоль окошка выстроились горшочки с бонсаем, на столе лежит пачка рисунков, судя по стилю, написанных одной рукой.

Перед массивным столом стояли два кресла, выполненных в вычурном западном стиле. Мито-сама указала мне на одно из них, сама села в свое, уместила руки на подлокотниках. Вот теперь поговорим всерьёз.

– Я действительно была удивлена, увидев тебя здесь, – начала старейшина. – Мне казалось, ты всеми силами станешь избегать Конохи.

– Наоборот, я давно хотела посетить Лист. Раньше не получалось.

– Вот как? И чего же ты хотела увидеть в гакуре?

– Ничего конкретного. Просто хочу понять, как шиноби, принадлежащие к разным кланам, уживаются вместе.

Пожилая женщина, лицо которой всё ещё хранило следы былой красоты, улыбнулась уголками губ. До глаз улыбка не дошла.

– С трудом. Хотя наличие общих врагов остужает самые горячие головы. – Она откинулась назад, оперевшись затылком на спинку кресла. – Кланы пекутся только о своих интересах, Хирузен-сама пользуется каждой возможностью укрепить личную власть, старейшина Шимура мутит непонятные делишки. Чтобы понять, почему они не передрались между собой, нужно наблюдать за ними годами.

Я пожала плечами.

– Тогда просто отдохну, посмотрю на новые лица. Много слышала восторженных слов о команде вашей внучки, Цунадэ-самы. Надеюсь быть ей представленной.

– Сейчас она в госпитале, познакомитесь вечером. Как здоровье уважаемого Кейтаро-доно?

– Господин вполне благополучен и уверенно ведет дела рода, благодарю. Мы счастливы ощущать его заботу. Осмелюсь спросить о вашем самочувствии, Мито-сама?

– Оно не плохо, учитывая, сколько лет я носила в себе Девятихвостого, – произнося эту фразу, она внимательно вглядывалась мне в лицо. – После извлечения биджу джинчуурики почти всегда умирает. К счастью, Узумаки отличаются телесной крепостью, а Цунадэ-чан – прекрасный медик.

Однако даже она не смогла починить разодранную чакросистему. Насколько я вижу, кейракукей у Мито-самы фактически нет, поэтому процессы старения идут в ускоренном темпе, даром, что очаг цел. Сейчас женщина стареет со скоростью обычного человека, вдобавок вылезают болячки, последствия залеченных травм. Ирьенины тут бессильны.

Максимум – год.

– Таланты Цунадэ-химе достойны восхищения.

– Она входит в тройку лучших медиков Конохи, наряду с Хьюга Харимой и Учиха Ёси, правда, последний не практикует за пределами своего клана, – спокойно заметила Мито-сама. – Уверена, вы найдете общие темы для разговора.

– Не знала, что среди Учиха есть хорошие ирьенины.

– Их немного, но в области лечения заболеваний глаз они лучшие. Если бы ты жила в Конохе, то разбиралась бы в подобных тонкостях.

Вот оно. Кажется, мы переходим к тому, ради чего она меня позвала. Я уж беспокоиться начала – Мито-сама намного выше меня по социальному статусу, могущественнее, опытнее, и вдруг такой мирный приём. Беседуем с минимальным соблюдением протокола, без жестких ограничений высокого стиля, отпускаемые в мой адрес оскорбления завуалированы и в них не чувствуется внутреннего огонька. При первой встрече-знакомстве с Кейтаро-самой напряжение чувствовалось куда как сильнее. Правда, тогда у меня репутация была совсем плохая, не то, что сейчас, и поддержки не было абсолютно. От той встречи многое зависело. А чем мне грозят испорченные отношения с Мито-самой? Да, в принципе, ничем.

Мы не равны. Но, если я не устрою какой-нибудь феерической глупости, навредить мне она не сможет.

– Я не жила в Конохе, – согласно наклонила я голову, продолжая писать. – Меня это радует.

Старейшина наклонилась вперед, заглядывая мне в лицо.

– Не понимаю. Как ты могла отказаться? Как?

Последний вопрос она прошептала еле слышно. Я не шевелилась, сидела в кресле, не опуская глаз. Что тут ответить? Что менталитет разный? Для неё благо клана превыше всего, а воля повелителя священна, для меня же… С первым я готова согласиться, пусть и понимаю благо совершенно иначе. Восхищения перед Узукаге вовсе не испытываю, хотя и отношусь с уважением, как к матерому интригану и правителю. Беспрекословного повиновения приказам нет и в помине.

Что ей сказать? Я бы согласилась, предложи мне разменять жизнь на жизнь. Уничтожить биджу, умерев самой. Это правильно, это приемлемая цена за избавление мира от гадины. Но держать его внутри себя? Ни. За. Что.

Она меня не поймёт.

Взгляда я не опустила и, должно быть, Мито-сама почувствовала мою уверенность в собственной правоте, потому что обессилено откинулась в кресле назад. Всё-таки она стара. Продолжать разговор бессмысленно – то, что хотела сказать, она сказала, её скрытый намёк не общаться с Йоко-чан я поняла, равно как и не высказанное вслух желание покинуть Коноху побыстрее. Не волнуйтесь, Мито-сама, я не намерена доставлять вам проблем.

– С вашего позволения, Мито-сама, я вас покину. Скоро уходить, а деревня большая.

– Конечно, Кушина-чан, – на меня снова смотрела аристократка, умеющая держать лицо в любых ситуациях. – Я тебя больше не задерживаю. Постарайся провести время с пользой.

Очень правильное пожелание.

Коноха хоть и называется деревней, в реальности представляет собой хорошо укрепленный город с многочисленным населением. Тысяч под сто, наверное, или даже больше. Примерно половину жителей составляют клановые, остальные – бесклановые шиноби, ремесленники, купцы, обслуживающий персонал, певички из чайных домиков и тому подобные личности.

Видом на жительство дорожат. Чтобы переехать в Лист, требуется поручительство уважаемого гражданина, и желательно не одного, затем новичка в обязательном порядке проверяют Учихи и, подозреваю, Яманака. Если проверка пройдена успешно, переселенец получает бумагу-дозволение и опознавательный знак, который он обязан везде носить с собой. У бесклановых шиноби таким знаком является хитай-ате, все остальные довольствуются медальоном с встроенной фуин-печатью. По сравнению с другими городами и весями страны Огня Лист сказочно безопасен, тут ни бандитов, ни феодалов-самодуров, ни прочих привычных опасностей. Фактически единственное, что может угрожать простолюдинам, это подгулявший шиноби, но они, как правило, дома не гадят.

Входить на территорию закрытой части имеют право далеко не все. Например, если крохотный клан Като заключил договор с торговцем, обязав того привозить по утрам шесть литров молока в квартал, то сначала представитель клана идет в канцелярию Хокаге, согласовывает маршрут, затем власти вызывают молочника и вносят изменения в настройки знака. Отклоняться от маршрута запрещено. Кланы не любят, когда возле границ их земель отираются посторонние, на первый раз накажут, во второй могут казнить.

По сравнению с тихими и мрачноватыми улицами запретной части, общественная прямо-таки кишела жизнью. Народ ходил веселый и какой-то расслабленный, что ли. Грабителей и воришек нет, за порядком следят Учихи, лавки ломятся от разнообразных товаров со всего света, кафешки забиты отдыхающими – так чего ж не расслабиться? Цены в большинстве заведений кусаются, но местные знают, где можно поесть и вкусно, и недорого.

Львиная доля сферы услуг принадлежит кланам. Медицину и бани подгребли под себя Сенджу, аптеки и кафе на центральных улицах принадлежат триаде Нара-Акимичи-Яманака, немногочисленные игорные заведения и театр контролируют Учиха, весь чай, поставляемый в деревню, принадлежит Хьюга. Родственники Сарутоби тоже себя не забывают, как и Утатане, и Митокадо. Бесклановые если и владеют чем-то, то не на козырных местах и вскладчину. Положение не изменится до тех пор, пока кланы не перестанут быть основной ударной силой деревни, а в обозримом будущем такого не произойдёт. Хотя, если исходить из канона, Третий приложит массу усилий, чтобы ограничить их влияние, и частично добьётся успеха.

Осмотр достопримечательностей, по большей части состоящих из административных зданий и памятных табличек на площадях, занял всего два часа. Гигантских голов, вроде бы нарисованных в манге, нигде нет. Скорее всего автор, как и большинство японцев, наслаждался полученным после поражения во Второй Мировой комплексом неполноценности, вот и впихнул символику новых хозяев в свое творение. Не, без проводника здесь делать нечего. Только где его найти? Команда отсыпается, другие Узумаки наверняка уже в курсе моих с Йоко-чан непростых отношений и разумно хотят держаться подальше от ссор аристократов.

Размышлениям я предавалась, сидя на веранде небольшого кафе. Заодно бессовестно подслушивала болтовню соседей, составляя картину общества, разглядывала прохожих, пытаясь определить, кто есть кто. Очень много приезжих, причем многие носят символику божков-покровителей торговли. Мимо проскакал одетый в зеленое обтягивающее трико чудик, с бородой, густыми бровями и прической под горшок. Он громко орал о том, что сила Юности поможет ему. Я с сомнением посмотрела на пироженку, принюхалась – вроде свежее. Судя по внешности и специфической системе циркуляции, неизвестный принадлежит к Ри ичизоку, небольшому клану мастеров тайдзюцу. Ну, психические отклонения в среде шиноби не редкость, пусть им родственники занимаются.

Солнце стояло высоко, утренние разговоры и прогулка не заняли много времени. В большую часть мест, которые я хотела бы осмотреть, меня не пустят. В госпитале запрещен проход посторонних дальше первого этажа и приёмного покоя, в администрацию и архив вход только по пропускам, полигоны для тренировок шиноби уровня чунина и выше тем более закрыты от зевак. Остановила полицейского, осведомилась, как поживает Нобору-сама и где он сейчас пребывает. Оказалось, наследник клана Учиха находится в деревне. Передала ему привет.

Несвятая троица

Как я и надеялась, тем же вечером мне пришло письмо от Нобору-сама с приглашением посетить клан Учиха. Очень хорошо.

Великий клан есть великий клан, у него всегда есть отличные от чужих интересы, которые он намерен отстаивать. Поэтому красноглазые обречены конфликтовать с властями Конохи. Иногда в мелочах, иногда в принципиальных вопросах, но противостояние неизбежно. Разница в формах, принимаемых им, и в накале страстей.

Узумаки в последнее время Листу не доверяют. Мы оценили и тот факт, что в течение войны почти не видели подкреплений, и тот, что в отражении штурма острова участвовали только союзники из Сенджу и Учих. Причем если приход Сенджу был ожидаем, то появление отряда носителей шарингана многих заставило задуматься и, скажем так, пересмотреть приоритеты. В авангарде сторонников изменений стоит, разумеется, молодежь, в лице главы нашей семьи и нового руководителя Глубины (по сравнению с другими старейшинами Саске-сама довольно молод, ему в районе сорока).

Поэтому я здесь. Неофициальный личный посланник сразу двух семей, от которого требуется дать понять верхушке Учиха, что на острове есть силы, готовые к разговору. Не более, но и не менее. Вот послезавтра этим и займемся, ну асегодня – ужин и знакомство с Принцессой Слизней. Честно, я бы за такую кликуху обиделась, а Цунадэ гордится.

Небольшой прием «для своих», организованный Мито-сама, посетили немногие. Официальный глава посольства Цуруги-сама, Йоко-чан, Ямада-сама представляли хозяев, от Сенджу присутствовали Мито-сама и Цунадэ-химе и вдобавок позвали пятерых членов правящей ветви, приведших караван в деревню. Парадоксальная ситуация: в посольстве Узумаки хозяйкой приема является вдова главы клана Сенджу, а сами Узумаки выступают в качестве гостей. Но вот такие у нас отношения.

Кимоно в печати у меня было, прическу сделали клоны. Час возни, и я мелкими шажочками, опустив глаза и благовоспитанно сложив ручки на бедрах, направилась в банкетный зал. Шокированный взгляд встреченного по пути Фудзиты-куна долго буравил мне спину – такой он меня ещё не видел.

Началась гулянка стандартно. Меня встретили, провели в зал, представили тем, кого я не знаю, указали место за столом и оставили наедине с Кавадой-саном, от которого я тут же отделалась. Он хороший человек и прекрасный шиноби, однако на сегодня у меня малость иные планы. Те самые, которые сейчас стоят у столика с напитками, приманивая мужской контингент открытым декольте.

Мне безумно хотелось спросить, как она с такими дойками умудряется сражаться, но такие вопросы на трезвую голову не задают. Поэтому ограничилась упоминанием о принятом с подачи Цунадэ законе по обязательному включению ирьенина в состав учебных команд. Спросила, как успехи, хорошо ли закон действует.

– Как, как, – фыркнула принцесса. – Никак. В перворанговых командах требование выполняют, если оно не противоречит политическим замыслам, в командах второго ранга полевые ирьенины есть примерно в половине. У третьего ранга не всегда аптечки есть.

– Учебные команды делятся на ранги? – непонимающе нахмурилась я.

На Узушио все учатся в одной школе, хотя программы у классов немного различаются. После выпуска никакой сегрегации нет. Да, конечно, за детьми из правящей ветви присматривают особо, как за носителями ценного генома и будущей элитой, но делить команды на категории? Официально?

– У вас это не практикуется, – подтвердила Цунадэ-химе. – А у нас… После высоких потерь во время войны главы кланов потребовали от Хокаге-сама особого статуса для команд, в которых состоят их наследники. Обсуждали долго, в конечном итоге, пришли к нынешней системе. Первый ранг – дети из правящих семей, второй ранг – почти все клановые и лучшие из бесклановых. Сами понимаете, что остается в последней категории.

– Слабаки.

– Смазка для кунаев, шиноби только по названию, – горько скривила губы Сенджу. – Их учат на базовом уровне пользоваться чакрой и сразу выпихивают в поле, где они гибнут на первой же миссии.

– Смысл?

– Некоторые всё-таки выживают. А цены на миссии у нас самые низкие во всех великих деревнях.

Иными словами, Коноха демпингует. Берется за любые задания, отнимая деньги у конкурентов. Сначала готовит множество дешевых команд, вкладываясь в них по минимуму, затем отправляет их на простые миссии С-ранга. Выжили на первых двух-трех заданиях – Лист, считай, затраты на учебу отбил. Сами новички приобрели кое-какой опыт, особо везучие через пару-тройку лет уже представляют собой нечто пристойное. Плюс захват рынков, плюс создание впечатления о многочисленности шиноби деревни.

Если же полуобученного недогенина убили в самом начале карьеры – тоже не беда. Особой ценности он не представлял, крестьянки страны Огня ещё нарожают.

– Листья опадают, но дерево стоит нерушимо.

– Точно! – отсалютовала мне чашей Цунадэ. – Именно так это и называют.

– Давайте присядем где-нибудь, – предложила я, желая избавиться от неприятного чувства пристального взгляда между лопатками и словно случайно пряча пару бутыльков в рукаве. – Пообщаемся в тишине.

– Прекрасная идея! – горячо одобрила Сенджу, косясь в сторону бабки.

Второй этаж дворца опоясывал широкий балкон, на котором мы с удобством устроились. Чуточку хамский с нашей стороны поступок, игнорировать хозяев нельзя, но со мной внучка хозяйки и мы вместе вроде как решили не мозолить остальным глаза. Пристроились возле маленького столика, выставили на него бутылёчки с прихваченной закуской, и принялись болтать «за жизнь».

– В войну мы потеряли треть клана, – пришел мой черед откровенничать. – Гибли в первую очередь бойцы, мужчины и женщины во взрослом детородном возрасте. Со страхом ждём следующей.

– Вы тоже не верите в долгий мир? – кивнула Цунаде.

– Мы видим, как наши враги готовятся к войне.

– Опять смерти.

Принцесса Сенджу старше меня на двадцать лет, потерь в её жизни было намного больше. Оба деда, родители, брат, женихи – причем Като Дана она выбрала сама – простые соклановцы. Удивительно не то, что она квасит, удивительно, что не спилась.

– По крайней мере, наши дети останутся под защитой, – продолжила женщина. – Штурмом Коноху не взять. Если бы ещё возраст отправки на фронт оставили прежний, тринадцать лет, то вообще было бы замечательно.

– Я слышала, во время войны урезали практику?

Сенджу фыркнула.

– Перед замирением на фронт отправляли после полугодичного слаживания. Нас спасало только то, что у противника ситуация была не лучше.

– У нас до таких ужасов не доходило, – признала я. – Детей против взрослых не бросали. Нам помогало качественное превосходство – раненых в половине случаев успевали спрятать в стазис-свитке и лечить позднее в стационаре. Правда, хороших ирьенинов мало.

– На фронте за свитки дрались, – мрачно сказала Цунаде, со стуком ставя на столик только что опустошённую чашу. – В прямом смысле. Друг друга на дуэли вызывали, несколько случаев убийств связаны с кражей печатей. Спрос дичайший, мастеров нет. Вы знакомы с Джирайей?

– Не имею чести.

– Это мой сокомандник, весьма неплох в фуин. После смерти моего брата Мито-сама стала давать ему уроки – чтобы рядом с химе клана Сенджу постоянно был кто-то, способный создать печать стазиса.

– У него получается?

– Да. Он идиот, но талантливый.

– Я слышала о его странных увлечениях…

– Извращенец и любитель подглядывать за голыми девушками, – припечатала Цунадэ. – Всё верно. Притом он очень умён, и если бы направил свои мозги в нужное русло, добился бы многого.

– Честно говоря, едя сюда, я надеялась познакомиться с другим вашим сокомандником, – призналась я.

– Орочимару? Чем же он вас привлек?

– Своей работой по регенерации утраченных органов. Нестандартный подход.

– Он её забросил. Получил нужные данные и переключился на другие темы, скотина такая, – вздохнула Сенджу и тут же вскинулась. – Эй! А откуда вы о ней вообще знаете?!

– Нанами-чан проходила в вашем госпитале практику. Её пускали в архив.

– Это такая смешливая девчушка? Помню её.

– Уже не девчушка. Вышла замуж.

Вовремя остановилась и не стала писать, что ребенку Нанами-чан недавно год исполнился. Для Сенджу это больная тема. Про Цунаде-химе шепчутся, называя бесплодной, но это не совсем верно – дети у неё в теории могут быть. Беда в том, что шанс рождения здорового ребенка, не урода, ничтожно мал, и никакие ухищрения повысить его не могут. Акено-сенсей как-то обмолвился, что принцесса пыталась рожать дважды, и дважды вынужденно прерывала беременность.

– Привет ей передавайте. А насчет Орочимару – приходите завтра в госпиталь, я вас познакомлю. Он как раз сейчас занимается чем-то непонятным, но связанным с печатями, так что поможете друг другу.

– С удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Во сколько приходить?

– В начале часа змеи.

Болтали мы примерно полтора часа, пока на террасу не вышла Мито-сама и не погнала нас в общий зал. Жаль, Цунаде-сама оказалась интересной собеседницей. Причем и в профессиональном плане, и в личном. Она не гнушалась вести у себя в госпитале курсы повышения квалификации для ирьенинов и очень хорошо объясняла непонятные моменты, приводя многочисленные примеры из собственного опыта. Я многое для себя почерпнула, надеюсь, она получила не меньшее удовольствие от общения. В Сенджу чувствовался какой-то надлом, жизнь у неё складывалась не очень, однако впечатления опустившейся алкоголички она не производила и удары судьбы принимала с достоинством.

Приятное знакомство.

О своём обещании Сенджу-химе не забыла, на проходной меня ждали пропуск и сопровождающий. Симпатичный ирьенин, мой ровесник из Хьюга, в полном соответствии с этикетом поприветствовал высокородную гостью, выразил сожаление, что глава госпиталя занята на плановой операции и предложил себя в качестве экскурсовода. Отказываться, разумеется, я не стала.

Госпиталь Конохи создавался в первую очередь как учреждение, призванное лечить шиноби и возвращать их в строй. Мелочами вроде простуды здесь не занимаются, на то есть клановые ирьенины. Впрочем, если простуда застарелая и угрожает боеспособности, её вылечат. Для гражданских и бесклановых есть коммерческое отделение, причем существует оно, кажется, с целью тренировки начинающих врачей – в графике дежурств фигурировали сплошные С-ранги. Деньги для них вторичны, поэтому цены относительно низкие.

Свой путь будущие ирьенины начинают с курсов для начинающих, даже те, у кого бабушки-дедушки латали раненых и кормили их пилюльками. На курсах даётся стандарт, там же происходит предварительная сортировка на полевых врачей и специалистов. Полевиков, как и у нас, намного больше, там особые знания не требуются, в госпитальных же ирьенинов отбирают лучших и дрючат их всерьёз. Не справился, не выдерживаешь темпа? Твои проблемы, ищи себе другой хлеб. После получения С-ранга давление спадает, врач считается полноценным специалистом и его уже не надо учить, он должен учиться сам. Или не учиться, его право.

Те, кто усердно трудится, за счёт опыта растут в рангах. Даже если им не хватает мощности очага или кейракукей неспособна к тонким манипуляциям, В-ранг они достигнут точно. Фуин поможет, или найдут свою нишу, где недостатки системы циркуляции не будут особо мешать. Вот чтобы перейти ещё выше, простого усердия недостаточно. Для А-ранга требуются и врожденные данные, и творческая жилка, потому что звание присваивается за личные разработки. Количество учеников тоже имеет значение, например, своё повышение Цунаде заслужила, организовав те самые курсы и воспитав плеяду знающих медиков.

Средства на содержание госпиталя поступают из разных источников. За лечение Анбу и ряда ценных мастеров платит казна, за клановых платят кланы, и все остальные, начиная от приезжих и заканчивая бесклановыми, платят сами за себя. Не так давно появилась страховка – один из крупнейших банков страны Огня, получивший разрешение открыть филиал в скрытой деревне, предлагает эту услугу. Она не пользуется особой популярностью, очень уж взносы большие. Кроме того, существует небольшой налог, накладываемый на ряд миссий, и ещё администрация время от времени выделяет финансирование под отдельные проекты.

По моим впечатлениям, как госпиталь, так и его работники не бедствуют. В деньгах не купаются, но и не бедняки. Во всяком случае, мебель в палатах не обшарпанная, бельё на кроватях без дырок, а встреченные медсестры и врачи одеты в чистые балахоны.

Вопрос в том, насколько их услуги доступны населению.

– Цены низки, Узумаки-химе, – заверил меня Хьюга-дзин. – К тому же во многих случаях госпиталь предоставляет отсрочку. Конечно, никто не станет приращивать оторванную ногу бесклановому генину, его проще перепрофилировать на другую деятельность, но уже чунину мы готовы пойти навстречу.

Сомнительно что-то. Общественная мораль здесь очень жесткая, спасение утопающих – дело рук самих утопающих и немногочисленных близких. Вкладываются только в тех, от кого гарантированно получат прибыль, а таких мало. Отсюда, кстати, фанатичная приверженность своему клану и деревне, которые дают хоть какую-то защиту и социальные гарантии. Знание того факта, что после твоей смерти твой ребенок попадет в приют, а не будет вышвырнут из дома на улицу или продан работорговцам, чертовски хорошо стимулирует верность.

Жестокий мир. То, что в первой моей жизни считалось нормой, здесь сочтут невероятным благом и запредельным милосердием.

Госпиталь меня впечатлил. Большая структура, намного больше, чем у нас, и сложнее. Экскурсия заняла примерно час, за это время мы «по верхам» осмотрели все отделения с открытым допуском – туда, где лечатся Анбу, посторонних, разумеется, не пускают – и я могла оценить качество работы. Очень разумно всё устроено, чувствуется старая школа и долгий опыт. Поэтому в словах восхищения, обращённых к Цунаде-сама, не содержалось ни капли лжи, и она вроде бы это почувствовала.

– Не надо нас хвалить, мы этого не заслуживаем, – помахала в воздухе рукой гениальный медик. – Со стороны не видать, но проблем у госпиталя выше крыши. Мы их, конечно, решаем, только не всегда успешно. Давайте лучше я вас наконец-то познакомлю. Узумаки Кушина-химе, моя дальняя родственница из клана Узумаки и неплохой ирьенин, прибывшая в Коноху по делам службы. Орочимару-сан, мой товарищ по команде, талантливый ученый и обладатель самого мерзкого характера из мне известных.

– Ку-ку-ку, Цунаде-чан, ты преувеличиваешь.

У него действительно очень необычная манера смеяться. Смех грудной, глубокий, чем-то похожий на совиное уханье с лёгкими шипящими нотками, при первых звуках в голове мгновенно появляются непристойные мысли. Длинные волосы, белоснежная кожа, изящные руки с длинными пальцами – по местным канонам аристократической красоты, Орочимару-сан совершенен. В сочетании с мозгами и убойной харизмой, его внешность должна действовать на женщин крышесносяще.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, Орочимару-сама.

– Взаимно, Кушина-химе. Надолго прибыли в Коноху?