Текст книги "Милосердие (СИ)"
Автор книги: Роксана Чёрная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)
Глава 11
Гермиона Грейнджер стояла посреди круглого кабинета и напряженно всматривалась в книгу, с помощью которой они с Роном и Чжоу перенеслись сюда.
Десятки вопросов, словно книги были разбросаны по всему ее подсознанию. Она хотела сложить всё на полки, ведь она так любила порядок, но все-таки взяла самую первую, на которой было большими буквами написано: «Как они оказались в кабинете директора?» То, что это был кабинет Альбуса Дамблдора, она поняла сразу. Вот только ее мысли не занимали ни омут памяти, о котором она столько читала, и даже ни редчайшая птица Феникс. Гермиона вспоминала решительное лицо Гарри, когда он оттолкнул ее.
«Гарри». Имя друга наполняло душу волнением, смешанным со страхом – страхом за его жизнь. Она уже хотела осесть на пол и разрыдаться, как вдруг наткнулась на внимательный взгляд Фоукса. Если птица здесь, значит, и Дамблдор посещал недавно свой кабинет. Мысли об этом привели еще к ряду вопросов, прочитанных на обложке книг в своем подсознании: «Почему он вернулся именно сегодня? Знал ли он о посещении Министерства? Если знал, то почему не остановил их?»
Сердце от страха за Гарри готово было вырваться из груди, но она понимала, что Дамблдор, скорее всего, уже там, и это успокаивало. В конце концов, не Директор ли всегда защищал Гарри? С другой стороны, вспоминая события прошедших лет, она понимала, что не всегда у него хорошо это получалось.
– Гермиона. Нам нужно в Больничное крыло, – внезапно привлек к себе внимание Рон.
Гермиона вздрогнула и посмотрела на вздрагивающую от рыданий Чжоу.
То, что над ней так и не надругались, было настоящим чудом. Она прижималась к красному от смущения Рону своим обнаженным телом с кровоподтеками по всей спине. Гермиона, не задумываясь, трансфигурировала ту самую книгу в теплый плед, который сразу же накрыл плечи Чжоу. Рон с всё ещё ошарашенным выражением лица завернул в ткань хрупкое тело китаянки и поднял на руки.
– Вы идите. Я подожду Гарри, – спокойно сказала Гермиона, хотя в горле стоял комок, а слезы лились из глаз.
– Гермиона, а если он…
– Замолчи, Рон, – вскричала она. – Иди. Чжоу нужно к мадам Помфри.
Рон некоторое время внимательно на нее смотрел, обдумывая, потребовать ли послушания, но все же кивнул и пошел к выходу.
Гермиона продолжала смотреть на то место, где только что стоял Рон. Она даже не захотела слушать его. Гарри выживет. Конечно выживет. Он всегда выживает. Ведь теперь ясно, что он Избранный – скорее всего, это было ясно с самого начала – а значит, его должны оберегать. Именно об этом говорили на собраниях Ордена феникса. Именно это так тщательно утаивалось. Значит, содержание пророчества профессора Трелони знали практически все. Гермиона до сих пор скептически относилась к способностям этой женщины к предсказанию, но с тем, что пророчество проговаривала сама Трелони, спорить не могла. Зачем Ордену Феникса было такое скрывать?
Гермиона закрыла глаза, медленно подняла руки и вдруг болезненно потянула себя за волосы, чтобы хоть немного ослабить давление страха, который кинжалом застрял в сердце. Ей нужно было отвлечься. Просто отвлечься, иначе она вырвет себе все волосы, и Гарри вряд ли снова признается ей в любви. Она ведь хотела этого? На самом деле, неважно. Главное не то, что ей скажут, а то, что он останется в живых.
Гермиона на негнущихся ногах прошла к книжным полкам и сразу протянула руку к книге с именем Фламеля. Теплые воспоминания о первом курсе и приключениях грели душу. Хотя веселого было мало, ведь Гарри чуть не погиб. Он и тогда пошел на встречу со злом, пронося, словно знаменосец, знамя геройства в одиночку.
Гермиона уже коснулась корешка книги Фламеля, как внезапно та вспыхнула ярким светом, и шкаф медленно отъехал в сторону, открывая потайную дверь.
Гермиона так и замерла с вытянутой рукой не в силах пошевелиться от удивления.
Она резко обернулась, проверяя, не было ли это чьей-то идиотской шуткой, и некоторое время смотрела в темное пространство. Она зажгла свет на конце палочки. Решив, что в кабинете школьного директора не должно быть ничего опасного, осторожно ступая, Гермиона зашла внутрь и осмотрелась.
Помещение было похоже на круглый чулан, в центре которого стояло – она часто видела такие в маггловских зданиях – крутящееся кресло. Но внимание Гермионы привлекли стены, на которые она взирала с немым удивлением.
Это была огромная карта Хогвартса со всеми потайными ходами, некоторые из которых Гермиона даже не знала. Сотни и сотни перемещающихся в разном направлении имен. Такое она видела только на карте Мародеров.
Сама по себе такая карта никак её не трогала, но мысль, что Дамблдор способен следить за каждым их шагом, невероятно пугала, а где-то даже и злила. Вот уж действительно «Око Саурона». Каждый обитатель замка как на ладони. Теперь становилось ясно, что он знал абсолютно обо всем с первого курса, а значит, мог остановить самые опрометчивые поступки. Только вот Дамблдор ничего не предпринимал, оставляя, по сути, детей решать проблемы самостоятельно. Зачем? Что это ему давало?
Гермиона взглянула на карту и нашла кабинет Долорес Амбридж, хозяйка которого мирно спала тут же вместе с несколькими членами её дружины. Сколько прошло времени с тех пор, как они покинули Хогвартс и побывали в Министерстве? Полчаса, час? Гермионе казалось, что весь день.
Она все-таки расплакалась от переизбытка чувств и спрятала лицо в ладонях. Пожирателей смерти было так много. Как Армия Дамблдора смогла остаться практически невредимой? Ей просто повезло? Или это чей-то продуманный план? Тех знаний, которые вложил в них Гарри, благодаря профессору Снейпу, явно не хватило бы, чтобы самим противостоять опытным темным волшебникам и оборотням и при этом остаться в живых. Эти вопросы вместе со слезами выливались на мраморный пол.
Её тело продолжали сотрясать рыдания, пока она не услышала странный звук. Потом еще один и еще – гораздо громче. Она резко развернулась и выбежала из каморки «Саурона». Она смотрела на Гарри. Живого Гарри! И с ужасом наблюдала за его действиями.
С помощью палочки он методично разрушал кабинет Дамблдора: полки со стеклянными шарами разбивались с неимоверным шумом, взрыв разорвал директорский стол на мелкие щепки, книги с полок летели в разные стороны, но когда он прицелился в Фоукса, Гермиона всё-таки очнулась и закричала:
– Гарри, перестань!
Он обернулся и посмотрел на нее совершенно безумным взглядом.
* * *
Безнадега, отчаяние, страх – все эти чувства накрывали его, словно лавина, сметая остатки храбрости и отваги. Перед глазами стояли лица убитых Седрика Диггори и крестного. Он боялся. Боялся распрощаться с жизнью, которая стала дарить пусть небольшие, но до одури приятные подарки. Он боялся не услышать более бурчание Рона, требовательный голос Гермионы, шутки близнецов и язвительные высказывания Снейпа. Эти люди стали для него семьей. Все такие разные, такие сложные, но невероятно родные. Он хотел жить ради них. В какой-то момент Гарри понял, что не хочет больше геройствовать.
Поход в министерство был самым глупым поступком за последние годы. И где-то на подкорке сознания сидела мысль-вопрос: «Почему он так поступил, зная, что могло их ожидать?». Но раздумывать он резко перестал из-за очередного громкого взрыва от заклинаний.
Гарри мельком выглянул из своего укрытия, отмечая, что попрятались практически все. Сторона была неважна. Страх обуял каждого, и никто не решался вмешиваться, пока два великих волшебника сражались на пределе своих возможностей.
Огромный огненный дракон взметнулся вверх и резко пошел на снижение, пытаясь задеть Альбуса Дамблдора. Но тот взмахнул палочкой, и водяной вихрь преградил путь Дьявольскому пламени. Волдеморт резко выставил палочку вперед – из нее вылетели искры, которые превратились в сотни игл, стремящихся к одной цели. Директор выставил белый мерцающий щит, и иглы превратились в пыль.
Гарри с немым восторгом наблюдал за мастерством двух волшебников, которые слыли самыми великими. Он вспомнил пророчество и то, что именно он должен сразиться с Волдемортом и победить. Конечно победить. Только вот он понимал, что шансов практически нет. Гарри не знал ни одного из только что используемых заклинаний. Он понял, что для того, чтобы остаться в живых и защитить друзей, ему придется стать другим человеком. А главное, перестать рассчитывать на удачный исход и чужую помощь.
Внезапно Гарри скрутило от страшной головной боли. Шрам накалился так, словно его жгли тем самым Дьявольским огнем. Некоторое время он пытался сдержать крик, рвущийся наружу, но как только в голове зазвучал знакомый голос, терпеть стало невозможно. Он истошно закричал.
Змеиное шипение, так часто слышимое им в видениях, убеждало его сдаться и умереть. И в какой-то момент Гарри готов был послушаться, только чтобы прекратить агонию, в которой он сгорал, но на краю сознания, на самом краю возник образ грозной Гермионы: «Начни, наконец, думать головой. Защищайся!»
Слово «Защита», словно неоновая вывеска, замелькало перед его глазами. Воспаленный болью мозг еще пытался что-то сообразить тем самым, выталкивая Волдеморта из своей головы. Он должен себя защитить и вернуться к любимой и к друзьям.
Защита. Друзья. Любимая.
Он вдруг открыл глаза и увидел перед собой Дамблдора, который пытался что-то ему сказать. Но его голос даже не пробивался сквозь пелену боли, зато хорошо пробилась мысль о своем защитнике. Он сжал палочку и сделав нужный взмах, невербально прокричал:
«Экспекто Патронум!»
По министерскому Атриуму пронесся призрачный олень, освещая темное пространство.
Дышать Гарри сразу стало легче, а боль пусть не ушла, но стала терпимой. Он вдруг оказался в своем сознании – стоял напротив Волдеморта. Он увидел мерзкую ухмылку и свирепо прокричал ему в змеевидное лицо:
– Ты никогда не узнаешь, что такое дружба и любовь! И поэтому ты проиграешь!
Последние силы покинули его, заставляя провалиться в блаженную пустоту. Спустя несколько секунд, а возможно, долгие минуты сквозь приятную тишину начал пробиваться голос Дамблдора. И впервые Гарри внимательно слушал каждое слово. И подтекст не нравился ему.
– Гарри. Гарри, очнись. Ты большой молодец, Гарри. Ты сделал все правильно. У нас все получилось. Теперь все узнают, что мы с тобой говорили правду. Гарри?
– Правильно? – только это слово он и смог прохрипеть, после чего открыл глаза.
Дамблдор мягко улыбнулся и поднялся, поворачиваясь к сотрудникам министерства, которые здесь появились.
Гарри повернул голову, но не увидел ни Пожирателей смерти, ни самого Темного лорда. Следующие несколько минут его фотографировали и долго пытались уговорить сказать хоть слово для статьи в «Ежедневном пророке», но его больше занимали собственные мысли по поводу всего произошедшего.
«У нас все получилось». Слова Дамблдора все еще эхом звучали в его голове. Директор ведь знал обо всем. Он всегда обо всем узнает первый. Гарри вдруг осознал, что недавняя боль после пробуждения не имела никакой связи с Волдемортом. Зато была очень похожа на ощущения во время сегодняшнего видения о Снейпе. Дамблдор влез в его голову и сознательно отправил его в лапы Пожирателей смерти, потому что только так Волдеморт бы сам появился в Министерстве. И да, он прекрасно понимал цель данного поступка, но то, что он подверг опасности его друзей – Гермиону – вызывало смесь возмущения и отвращения по отношению к великому волшебнику.
Он не помнил, как оказался возле камина, не помнил, кто кинул Летучий порох, но был совершенно не удивлен, когда вдруг оказался в кабинете Дамблдора.
Гарри сжимал челюсти и кулаки в надежде снять хотя бы часть напряжения. Но, почувствовав в руках палочку, он снова вспомнил все, что сегодня происходило. Прокручивал в голове каждую опасную для их жизни ситуацию.
Рон мечется от круцио. Гермиона держится за шею в попытке ослабить удавку. Чжоу, отталкивающая оборотня. Бездыханное тело Сириуса.
Чувство страха, лютой ярости обуяло его, и Гарри, вскинув палочку, не глядя ударил заклинанием в ближайший предмет – полку с серебряными приборами. Следующей целью стали окна в кабинете директора. Через секунду он крушил и взрывал все, что видел. Ему внезапно захотелось, чтобы Дамблдор был на месте стола, который разлетелся в щепки. Он бессознательно направил палочку на яркое пятно, как вдруг услышал истошный крик. Звонкий голос был до боли знакомым, и он резко повернулся в сторону звука.
* * *
Гермиона с жалостью взирала на лицо друга, по которому текли слезы. Очки опять были разбиты. Он невидящим взглядом смотрел сквозь нее, словно видел впервые. Она боялась к нему подходить, совершенно не зная, как он поведет себя. Но его хриплое: «Гермиона» смело остатки страха, и она сделала несколько решительных шагов.
Она под немного ошалелым взглядом Гарри начала покрывать его лицо поцелуями с шепотом: «Живой»: щеки, подбородок, нос, лоб – и так по кругу, пока губы не нашли, наконец, губы, и Гермиона не замерла. Прошло несколько долгих секунд, за которые никто так и не сдвинулся с места. Она уже хотела отпрянуть, приняв испуг Гарри за безразличие.
Но безразличие – это последнее, что он чувствовал. Вернее, его не было вообще. Гарри с удивлением ощущал, как его отпускают негативные эмоции, а вместо них появляются нежность и желание. Желание почувствовать себя любимым и живым. Желание обладать.
Он не дал ей уйти. Выпустив из рук палочку, он сразу крепко прижал Гермиону к себе, настойчиво впиваясь в губы. Он доказывал себе и ей, что жив, что любит, что защитит, что не отдаст, что больше не отпустит. Гарри больше не даст ей шанса на отступление. После всего, что они испытали, им нужен был праздник жизни. А что может быть лучше и естественнее, чем занятие любовью?
Поцелуй стал жадным, и Гермиона начала задыхаться. Она испугалась не столько настойчивости Гарри, который уже лихорадочно гладил её тело, а своих чувств, которые скапливались внизу живота, вызывая сладкое томление. Руками она упиралась ему в грудь и пыталась сказать что-то вразумительное, привести его в чувство.
– Гарри. Гарри, подожди. Расскажи мне… Гарри, так нельзя.
Он не слышал её слов и не обращал внимания на действия. Его волнами накрывало желание быть ближе к любимой. Стать одним целым. Быть с ней. Быть в ней.
Гермиона еще некоторое время пыталась сопротивляться, но его сбивчивый шепот: «Люблю, моя, отдайся» смел остатки разума, за который Гермиона еще цеплялась. Палочка выпала из рук, и она обвила шею Гарри, прижимаясь еще ближе, чувствуя твердость, упирающуюся в неё.
Он продолжал целовать Гермиону, вталкиваясь языком в рот, все больше имитируя акт любви. Одной рукой Гарри сжал пышные волосы на её затылке, вызывая сладкий стон. Этот звук заставил его наконец поддаться инстинктам и отречься от человеческого сознания, к тому же все тело давно горело и требовало выхода энергии.
Гарри сделал резкое движение, и ноги Гермионы подкосились. Он быстро опустил её на пол, покрывая шею поцелуями и все выше задирая школьную юбку. Бедра Гермионы были плотно сжаты, и она чувствовала, насколько влажным стало ее белье, которое Гарри уже спускал со стройных ног. Его губы покрывали поцелуями грудь сквозь ткань, вызывая вскрики удовольствия.
В штанах у Гарри давно было тесно, и он хотел скорее оказаться внутри любимой. Он нащупал пуговицы на брюках и расстегивал их, пока коленом раздвигал ноги Гермионы.
Она тяжело дышала, прекрасно понимая, что сейчас произойдет. И почему-то ей казалось это таким правильным. Потому что только Гарри она могла доверить себя и свою любовь. Страх потерять его открыл ей глаза на свои чувства, и она была готова поделиться ими – отдать их ему. Отдаться ему. Только вот место её смущало. Оно не подходило от слова совсем. Она пыталась сказать об этом Гарри – последний раз попробовать воззвать к его и своей совести. Ведь вот она палочка, совсем рядом. Но она никогда не воспользуется ею против него.
Да и Гарри вряд ли бы услышал её. Страсть захватила, и он уже коснулся головкой члена нежных створок, вздрагивая от предвкушения удовольствия, несравнимого ни с чем.
Гермиона приготовилась к боли от вторжения, о которой знала из книг и со слов матери. Но ничего не произошло. Внезапный холодок прошелся по ее обнаженной коже, а там, где чувствовалась тяжесть тела, стало легко.
Сфокусировав взгляд, она увидела, как профессор Снейп держит Гарри за воротник и что-то шипит ему в лицо. Профессор? Она резко пришла в себя и начала быстро приводить в порядок свою одежду, таким же образом поступив с Гарри.
Гарри еще не отошел от полноты чувств, когда понял, что стоял напротив Снейпа, а тот что-то ему выговаривал. Он затряс головой, вслушиваясь в слова.
– Вы слышите меня, Поттер?
– Теперь да, – прошептал Гарри, еле разлепляя губы.
– Вы что тут устроили? – вскричал Снейп. – Ваша избранность не дает вам права устраивать срам в кабинете Директора.
– Извините, я не подумал.
– О, я прекрасно понял, что мозг – это не тот орган, который вас занимал.
– Извините, – повторил Гарри громче.
– Вы бы лучше перед мисс Грейнджер извинились. Это её вы только что чуть не обесчестили прямо в грязи, – проорал Снейп, задыхаясь. В голове до сих пор была картинка сливающихся тел.
Гарри внезапно густо покраснел, осознав, что мог натворить. Он виноватым взглядом посмотрел на Гермиону. Даже сейчас ее вид был до щемящей нежности в груди родным. Он пытался поймать её взгляд, но её глаза были опущены.
В этот же миг в кабинет директора ворвалась взволнованная профессор МакГонагалл.
– Северус. Это правда?! – она во все глаза смотрела на Снейпа.
– Не знаю, о чем вы конкретно спрашивайте. Но точно могу сказать, что Поттер снова отличился, – устало вздохнул он и с удивлением увидел, как стремительно приблизилась к нему Минерва.
– Там были Пожиратели? – прошептала она, посмотрев в глаза, и вдруг положила руку ему на сюртук. Когда она отняла её, там была кровь. Снейп отошел на шаг назад, качая головой.
– Конечно, мы… Они там были. Я думаю, что Альбус вам больше расскажет, чем я, Минерва. Проводите ваших студентов до Больничного крыла, только кровати расставьте подальше. – Снейп устало махнул рукой в сторону студентов.
– Что вы имеете в виду? – с недоумением в голосе спросила МакГонагалл.
– Ничего важного. – Пожал плечами Снейп, на что она внимательным взглядом окинула присутствующих, потом некоторое время удивленно смотрела на полуразрушенный кабинет, но оставила решение этого вопроса шпиону директора.
– Пойдемте, мистер Поттер, мисс Грейнджер. – Она развернулась и пошла к выходу, незаметно вытирая грязную руку о край темного халата.
– Ах, я совершенно забыла, – Гермиона вскрикнула и на вопросительный взгляд ответила: – Профессор Амбридж, она…
– Я разберусь, мисс Грейнджер. Идите уже.
Гарри все это время не отрывал взгляда от Снейпа.
– Вы там были. И директор там был. Только поэтому нас не покалечили, – не спросил, а констатировал факт Гарри.
– Как хорошо, что вопросов вы не задаете. Мы успеем с вами всё обсудить. Завтра.
Гарри кивнул и пошел за МакГонагалл, взяв за руку Гермиону.
Снейп смотрел вслед Минерве и думал, что она могла бы и сдержаннее выражать свои чувства. Ведь она сама когда-то разорвала их отношения. О предстоящем разговоре с Поттером думать ему совсем не хотелось.
С раздражением осматривая остатки директорского кабинета, взмахнув палочкой, он начал восстанавливать порядок.
Уже через десять минут Снейп шел по направлению к кабинету теперь уже бывшего директора Амбридж. Он надеялся, что она все еще без сознания, потому что в таком случае ему будет гораздо проще подправить память. Он вдруг вспомнил, что именно Грейнджер, предавая свои идеалы, помогла Поттеру вывести из строя Амбридж.
Ему стало так невыносимо и одиноко, но он быстро подавил неуместную зависть к Поттеру. Пожалуй, Лили бы никогда не стала рисковать ради кого-то жизнью, кроме сына, конечно, – за сына она с жизнью попрощалась. Он до сих пор с презрением думал о Джеймсе, который не смог уберечь свою семью. Он все же надеялся, что Поттер-младший будет разумнее.
Он добрался до места назначения и наткнулся на три бессознательно лежащих тела. Он глубоко вздохнул и решил, что, пожалуй, студентов стоило отнести в больничное крыло. Позже. С Амбридж придется решать на месте. С нее станется отчислить магглорожденную Грейнджер на радость всем Пожирателям.
Он поднял грузное тело Амбридж в воздух и отлевитировал к ней же в кабинет, опустив на розовый диванчик. Снейп скривился при виде интерьера – мечты куклы Барби, о которых когда-то слышал в маггловской школе.
Коты на картинах-тарелочках на него зашипели, но он резко наложил на них Силенцио, после чего восстановил дверь, очевидно, разрушенную Бомбардой. Снейп взглянул на Амбридж и подошел к ней очень близко. Он направил палочку на нее, решая не тратить нервы и время на объяснения, как внезапно его голова резко заболела, а в душу закрался холодный страх и ужас, вызывая в памяти лицо умершей Лили Поттер. Он вздрогнул и оглянулся. Дементоров здесь точно быть не могло. Они перестали подчиняться Министерству еще летом.
Он осмотрел розовый кабинет, но не увидел ничего подозрительно, как внезапно его внимание привлек блеск. Снейп резко наклонился к Амбридж и увидел, как в вырезе пиджака виднеется что-то зеленое. Его сердце бешено застучало и сжалось от плохого предчувствия. Что могло вызывать подобные чувства?
Палочкой очень медленно он отодвинул воротник розового пиджака и отпрянул.
В ложбинке груди очень уютно устроился крупный золотой медальон с камнем зеленого цвета. И все бы ничего, обычное женское украшение, если бы Снейп в точности не знал, почему от него исходит зло.
– Он не мог. Это против природы… – шептал Снейп с неверием в голосе. Через секунду он взял себя в руки и обернулся. На глаза попался деревянный стул, из которого он трансфигурировал шкатулку. Он прекрасно знал, что дерево глушит негативную энергию, и поэтому, обрезав цепочку, отправил медальон в новоиспеченный ларец.
Пока предмет пролетал мимо него, он успел заметить на оборотной стороне букву «С». Что мог делать медальон Салазара Слизерина у Амбридж Долорес? Но самый главный вопрос: что за дрянь сидит в золотой вещице? И ответ не мог быть хорошим. Как только шкатулка закрылась, Снейп вздохнул с облегчением, особенно, когда отступил ужас.
Он повернулся к бывшему директору. Теперь многое из ее поведения становилось понятным. Но даже подобревший нрав не позволит Амбридж забыть выходку Поттера и его шайки. Он приставил палочку к ее виску и прошептал:
– Обливиэйт.
