Текст книги "Аргонавты 98-го года. Скиталец"

Автор книги: Роберт Сервис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 43 страниц)

Глава X. Бегство
1

Ночь они провели в девственном лесу.

– Отдохните хорошенько, – сказал Мун. – Здесь нам не грозит никакая опасность.

Фелиция легла на кучу сухих листьев. Мун в глубоком раздумье уселся рядом.

Она проснулась с первыми лучами солнца.

– Вот вам самое лучшее, что я могу предложить на завтрак, – заботливо произнес он.

Ему удалось раздобыть несколько апельсинов и бананов, которые она съела с большим аппетитом.

– Теперь я окрепла, – заявила она, – и мы можем тронуться в путь.

Они продвигались вперед довольно быстро, спотыкаясь на выбоинах когда-то проходившей по лесу дороги.

– Тут, должно быть, в старину водились дикие стада, – заметила она. – Этот остров ведь недавно попал в руки белокожих. Вы читали «Оту»?

– Нет, я не читаю романов. Я читал «Путешествие Бигля». Это все, что я читал о тропических странах.

– Я забыла. Как только вопрос касается литературы, вы становитесь забиякой.

– Мне все равно, как люди пишут. Важно то, что они думают. Вы хотите пить?

– Пожалуй, да.

Вскарабкавшись на высокую кокосовую пальму, он сбил два огромных ореха. Затем он спустился вниз, расколол орехи, и они стали пить живительный нектар. Она с восторгом глядела на него. Как он был великолепно сложен! Она подумала о том, что могло согнать румянец с его щек, какие страдания наложили отпечаток грусти на его лицо? Вдруг она спросила:

– Джек Мун, вы женаты?

Он изумленно посмотрел На нее. Если бы она спросила его, ел ли он когда-нибудь человеческое мясо, вряд ли она удивила бы его больше.

– Женат? Нет. Разве такой, как я, имеет право жениться?

– Худшие женятся.

– Это верно. Нет, я одинок и всегда останусь таковым.

Вскоре они достигли высокой вершины. Их взорам представилась дивная картина: у подножия горы расстилалось беспредельное море зелени; с трех сторон возвышались скалистые горы, с крутыми обрывами и серебристыми каскадами водопадов! Зрелище было величественное – и эти фантастические вершины, упиравшиеся в лазурное небо, и эта волнистая долина, спускавшаяся к спокойной лагуне, которая была отделена от бурного безбрежного океана двумя рядами коралловых рифов.

Фелицию охватил восторг. Тут были красота и размах, величие и мягкость. В ней загорелось желание рисовать, но она тотчас же вспомнила о суровой действительности.

– Вы не боитесь, что нас увидят? Разве нам больше не грозит погоня?

– Я думаю, что нашим врагам не до нас теперь. Они не рискнут преследовать нас здесь.

– Что же нам делать?

– Выбраться из гор, раздобыть лодку и отправиться в Папити.

– Вы думаете, это удастся нам?

– Если у вас хватит силы и мужества, то удастся.

– Я надеюсь, что хватит. Идемте.

Целый день они шли по лесистым горам и случайно набрели на тропинку, которая вывела их на опушку. Тут они увидели, что впереди возвышалась гора, только местами покрытая низкорослым кустарником.

– Я думаю, – сказал Мун, – что нам лучше остановиться здесь. Завтра же мы перевалим через этот хребет. Вы, наверное, очень устали?

– О, нет, не очень.

– Вы удивительная. Голодны?

– Да. Но я бы с удовольствием поела что-нибудь еще, кроме фруктов.

Он выбрал огромное развесистое дерево, под которым устроил из сухих листьев удобное ложе для Фелиции. Затем, вытащив из кармана завернутые в носовой платок спички, он зажег костер.

– Это чудная берлога, здесь великолепно можно отдохнуть, – сказала Фелиция, ложась на листья.

Она уснула, и Джеку с трудом удалось через некоторое время разбудить ее.

– Мне жаль беспокоить вас, но ужин готов.

Он положил возле нее на большом пальмовом листе нечто дымящееся и издававшее приятный запах.

– Что это?

– Мне удалось поймать в озере большого налима. Я очистил его, завернул в листья и зажарил на углях.

– Вы поразительно находчивы.

– Моряку всегда приходится быть мастером на все руки.

Поев рыбы и плодов, они уселись у костра. Джек закурил трубку.

– Счастливый! У вас есть табак.

– Да, Мауера достала мне немного. Может быть, мы найдем какой-нибудь подходящий лист, чтобы сделать вам папироску.

– Я безумно хочу курить. Я к этому привыкла, когда жила в латинском квартале. Вы когда-нибудь были в Париже?

Париж! Сколько горьких воспоминаний пробуждал он! Он ничего не ответил.

– Это дурная привычка, – продолжала она. – Но курение развлекает. Знаете ли, мне кажется, что из здешних листьев нам не сделать папиросы. Когда вы выкурите трубку, наполните ее снова, и я попробую покурить.

Он так и сделал. Она закурила с видимым удовольствием.

– Это очень забавно. Я удивляюсь, почему женщины не курят трубок. Когда я вернусь на родину, то организую женский клуб курильщиц трубок.

Вдруг она перестала курить и вернула ему трубку.

– Благодарю вас. Я больше не хочу.

С минуту она сидела спокойно, как будто задремав. Наконец она встала.

– Я немного пройдусь.

По возвращении она выглядела очень бледной.

– Теперь я понимаю, почему женщины не курят трубок, – вяло проговорила она. – И я думаю, что сама никогда в жизни больше не закурю трубку.

Она извинилась и забралась на свое ложе под деревом, оставив его у костра.

Долго просидел он в задумчивости. Его радовала мысль, что он находится так близко и может любоваться ею. Это время было для него самым счастливым в его жизни. Когда окончатся их приключения на острове, он никогда больше не увидит ее. Но он не перестанет обожать ее. У него останутся неизгладимые воспоминания, за которые он должен быть благодарен ей. О его чувствах она никогда не узнает.

Так, размышляя и испытывая смешанное чувство радости и боли, он дождался наступления рассвета.

2

С рассветом проснулась и Фелиция. Солнце только поднялось из-за моря, покрытые росой пальмы ждали его теплых лучей. У ложа проснувшейся на пальмовом листе лежало несколько апельсинов. Поглощая этот скромный завтрак, Фелиция удивилась отсутствию Муна. Она ждала часа три и начала уже беспокоиться, когда он пришел. Он выглядел усталым.

– Я Нашел тропинку на вершину горы, – сказал он. – Если вы готовы, идемте, нам предстоит трудный день.

И действительно это было так, ибо склон горы был чрезвычайно крутым. Им пришлось подниматься по такой крутизне, что у Фелиции дух. захватило. Почва была скользкая, и надо было прилагать большие усилия, чтобы пройти даже небольшое расстояние. Когда они преодолели лесистую полосу склона, то попали в высокие кустарники. Воздух был насыщен запахом гниющих листьев, скользкая почва была устлана увядшими растениями. Фелиция часто останавливалась из-за колючих веток кустарников и густой паутины.

Вскоре, ближе к полудню, воздух стал жарким, а снизу, от толстого слоя чернозема, стал исходить одуряющий запах. Поверх кустарников все было залито ослепительным светом, а под ними были сырость и гниль. Воздух становился все более удушливым, и беглецы обливались потом. Но в конце концов, после трех часов невероятно трудного подъема они добрались до вершины, у основания которой увидели долину Моореа.

– Замечательно! – со вздохом произнесла Фелиция. – Мы не напрасно страдали, чтобы увидеть эту дивную панораму. Хотя я ни за что не соглашусь испытать все это во второй раз. И притом не все еще кончено.

– Да, нужно еще спуститься в долину. Наберитесь мужества. Вон там уже виднеются горы Папити.

Они еще раз вступили в одуряющую полосу кустарников, наугад отыскивая дорогу и иногда останавливаясь на самом краю неожиданной пропасти. Но испарения были не так тяжелы, и путники часто скользили вниз, что ускоряло их передвижение. Затем до их слуха донесся шум водопада. На пути уже показались деревья – одиночные пальмы, дикие апельсины. Наконец, к их великой радости, они стали приближаться к благодатному лесу, где им удалось отдохнуть в тени густой листвы и утолить голод и жажду сочными апельсинами.

После непродолжительного отдыха они снова тронулись в путь.

Они спустились к небольшой речке и пошли вдоль русла. Спотыкаясь о выступавшие огромные корни, они долго еще бродили в девственном лесу и наконец попали в долину.

В долине они набрели на небольшую избушку. У порога сидел туземец, занимавшийся очисткой кокосовых орехов. На нем была лишь набедренная повязка, зато на голове красовалась французская солдатская каска. Левая рука его была ампутирована. Он с нескрываемым удивлением глядел на приблизившихся путников.

– Откуда вы идете? – спросил он по-французски.

– Оттуда, – ответила Фелиция, указывая рукой на горы.

От изумления он не мог и слова произнести.

– Мы ужасно голодны, – добавила она.

Он быстро поднялся и принес им большую тарелку соленой рыбы в соусе и миску жареных овощей. Они жадно набросились на еду. Насытившись, они улеглись в тени на циновках и с наслаждением предались отдыху. День клонился к вечеру. Они слышали, что их хозяин куда-то ушел, и оба задремали.

– Алло! Как поживаете? Я англичанин.

У избушки стоял худощавый мужчина небольшого роста и хлопал себя по бедру лезвием большого ножа.

Со смуглой лоснящейся кожей и черными глазами, он был не совсем похож на англичанина. Он коснулся своей груди острием ножа.

– Да, я – маори. Служил в армии. Во время войны я был отравлен газами и теперь получаю пенсию от Новозеландского правительства. Каждый месяц я отправляюсь в Папити, получаю пенсию и напиваюсь. Когда все деньги истрачены, я возвращаюсь в Моореа до следующего месяца. Каждый знает меня, Ауклэнда Билля.

Тут он хлопнул по каске рассмеявшегося туземца-хозяина.

– Это мой приятель Томми. И он был на войне. Во Франции; у него есть медали. А знаете ли, вы попали к нам вовремя. Я заколол поросенка. Сегодня вечером мы его зажарим и устроим настоящее пиршество.

Ауклэнд Билль ушел жарить поросенка, а Томми занялся приготовлением к пиршеству. И действительно, пиршество получилось на славу. Скатертью и посудой им служили банановые листья. Несмотря на такую примитивную сервировку, они с величайшим удовольствием при свете ярких звезд съели поросенка. Потом Томми раздобыл бочонок пива, который они опорожнили с не меньшим наслаждением. Ужин прошел весело и непринужденно и закончился смешными анекдотами, которые рассказывал Ауклэнд Билль.

Они крепко спали, но Мун проснулся рано на рассвете. Ауклэнд Билль стоял над ним.

– Встряхнись, паренек, – торопливо сказал он. – За вами гонятся по пятам. Вчера вечером в деревню приходил жандарм и предложил туземцам награду за вашу поимку. Он отправился предупредить в другие деревни. Скоро все жители острова начнут искать вас.

– Что же нам делать?

– Залезать в первую попавшуюся лодку и отправляться в Папити. Говорят, ты натворил много бед по ту сторону гор. Но я все равно помогу тебе, потому что ты поколотил негодяя Джонса. Когда-то он поколотил меня.

Мун разбудил Фелицию и вместе с ней поспешно ушел. Не успели они отойти далеко вдоль побережья, как вдруг услышали конский топот. Они спрятались за густым кустом. Мимо них проехали верхом два туземца. Пройдя немного дальше, они вновь должны были спрятаться в кустах, так как оба туземца возвращались по той же дороге и бросали подозрительные взгляды по обеим сторонам. Было очевидно, что население уже извещено о беглецах, поимка которых сулила награду.

Ауклэнд Билль снабдил их мешочком бисквитов и корзинкой апельсинов, поэтому они подкрепились и стали быстро продвигаться вперед в поисках лодки. Наконец они увидели подходящую лодку, лежавшую опрокинутой на коралловом берегу.

– Захочет ли владелец одолжить нам ее на несколько дней? – спросила Фелиция.

– А вот идет хозяин.

К ним подошел рыбак в набедренной повязке, весь бронзовый, с седыми волосами. Он приветствовал их чрезвычайно радостно. Указав пальцем на свою избу на холме, он пригласил их туда. Надеясь уговорить его одолжить им лодку, они приняли его приглашение.

В избе было грязно и душно. Хозяин знаками дал им понять, что хочет угостить их ключевой водой. Они сели, а туземец-рыбак вышел.

Прошло несколько минут, а туземец не возвращался. Фелиция вышла и увидела, что он торопливо шел по прибрежной дороге. Затем он скрылся в роще и вскоре появился на дороге в сопровождении двух туземцев-всадников. Они все спешили.

– Смотрите, Мун, – воскликнула Фелиция, – он встретил тех всадников, которые искали нас. А сейчас они возвращаются вместе.

Она обернулась к Джеку – лицо его пылало гневом.

– Старый негодяй! Он предал нас. До сих пор мы не хотели обижать его, но теперь сами заберем его лодку. Идемте!

Они бросились к берегу, спустили на воду лодку, уселись в нее и к тому времени, когда старик вернулся, успели отплыть на большое расстояние.

– Посмотрите на него, – сказал Мун. – Он грозит нам обоими кулаками и скачет по берегу, гак сумасшедший.

– Так и следует ему, старому предателю, – отозвалась Фелиция.

Затем, осторожно миновав полосу рифов, они вышли в открытое море.

Глава XI. В открытом море

– Вы можете управлять веслом? – спросил Мун.

– Как индеец.

– Отлично. В таком случае, правьте.

– Куда направить лодку?

– Прямо к середине острова. Он велик, и если нас ночью отнесет в сторону, то мы все равно приблизимся к нему. Вы хорошо плаваете?

– Как рыба.

– Прекрасно. Долго эта лодка не может держаться на плаву, и если она наполнится водой, то мы можем, плавая, опрокинуть ее и снова поплыть в ней дальше.

– Мы ведь этого не сделаем ради забавы?

– Конечно, нет. Нам нужно помнить про нашу провизию и жадных акул. Я бы очень хотел иметь какой-нибудь парус.

– Далеко ли до Папити?

– Около пятнадцати миль.

– В таком случае, если мы будем делать хоть одну милю в час, то доберемся домой завтра утром.

– Я думаю, что раньше.

– О, счастье! Неужели завтра ночью я буду дома, в своем уютном бунгало? Мне кажется, что прошла вечность с тех пор, как я там была. Сейчас я чувствую, что стала совсем первобытной женщиной. Не думайте, что это мне очень нравится. Когда я вернусь домой, то в течение целой недели ничего не буду делать и все внимание и время уделю туалетам. А что вы будете делать, Джек Мун?

– Найду себе работу по разгрузке судов, если только меня на посадят в тюрьму.

– Чепуха! Я вам говорю, что ничего подобного не будет. Помните, что я отдаю вам во владение мои кокосовые плантации.

– Мне кажется, что я не могу их принять.

– Не будьте так упрямы и чересчур горды. Не будем пока говорить о передаче в собственность. А управлять ими вы будете? Вы же согласитесь помогать мне?

– Я помогу вам в чем угодно.

– Отлично. Отныне вы назначаетесь управляющим моими владениями на острове Моореа, вы – преемник Кальвина Гридлея.

– Если вы настаиваете, я постараюсь сделать все возможное.

– Жалованье ваше будет шесть тысяч долларов в год.

– Я не могу принять такого жалованья.

– Что же, как новичку положим вам пять тысяч.

– Вы смеетесь надо мной.

– Нет, сэр. Никогда не была так серьезна. Я говорю то, что думаю. А теперь слушайте дальше. Когда мы высадимся на берег, я выдам вам аванс в счет жалованья, и вы накупите себе костюмов, белья – всего, что только можно будет найти в Папити. Затем вы сбреете эту противную бороду и принарядитесь. Вы будете со мной посещать рестораны, театр, совершать прогулки – одним словом, проводить время в моем обществе. Конечно, если это вам понравится… Вы как будто не очень рады этому. Разве вы не хотите пожертвовать своей драгоценной бородой? Можно подумать, что вы хотите носить маску.

Он нагнулся к веслу так, чтобы она не могла увидеть его лица.

– Я сниму ее, если вы хотите, – сказал он через минуту.

– Ладно. Я сделаю из вас джентльмена и буду гордиться вами, Джек Мун.

Они долгое время молча гребли по спокойному морю, залитому знойными лучами солнца. Затем Фелиция снова заговорила.

– Вам, должно быть, страшно жарко в рубашке. Почему вы не снимаете ее?

Она увидела, что все его лицо, несмотря на загар, залилось густой краской стыда.

– Я хотел это сделать, – ответил он, – но стеснялся.

– Не стесняйтесь. Не забудьте, что я художница и рисовала нагих натурщиков. Кроме того, во время войны я работала сестрой милосердия. Между прочим, вы были на войне?

– Нет.

– Вот странно. Вы лишились великих переживаний. Где вы были?

Он мог бы правдиво ответить: «В тюрьме». Но он лишь пробормотал:

– Некоторые обстоятельства помешали мне.

– Снимите же рубашку. Я – ни скромная маргаритка, ни краснеющая роща. Кроме того, я была замужем.

Он удивленно взглянул на нее.

– Разве вы не знали? – спросила она.

– Нет, я думал…

– Вы думали, что я резвая, глупая девица. Нет, я не девица. Я вдова. Правда, не очень веселая…

Она замолчала на минуту, а потом продолжала:

– Мой муж был авиатором и погиб в первые дни войны… Нам нечего стесняться. Ведь мы тут сталкиваемся с почти нагими туземцами. Кроме того, я все равно собиралась попросить вас позировать в одной лишь набедренной повязке.

Он снял рубаху и продолжал грести. Она восторгалась игрой его мускулов, вздувавшихся при каждом взмахе весел.

– Знаете ли, вы красавец. У вас удивительное телосложение.

Он перестал грести.

– Перестаньте, пожалуйста. Вы смущаете меня. Мне придется надеть рубашку.

– Ну ладно, перестану. Я восхищаюсь как профессионал-художник. Я бывала на состязаниях боксеров, но ни у кого не видела такого телосложения, как у вас. Вы были бы прекрасным боксером!

– Неужели?

Они плыли по чудному морю. Дельфины ежеминутно с шумом пролетали мимо них. Легкий ветер слегка рябил голубую поверхность и ускорял движение лодки.

– Ветер как раз попутный, – заметил Мун. – Жаль, что мы не можем им воспользоваться.

– Да, жаль, что у нас нет паруса. У меня нет даже носового платка.

Его взор упал на снятую рубашку. Он распорол боковой шов и привязал рубашку к веслу, которое предварительно прикрепил на носу. Импровизированный парус слегка надулся.

– Смотрите! Это поможет нам быстрее двигаться. Если ветерок не ослабеет, то мы сможем попасть в Папити еще до полуночи.

– Значит, я переночую под собственной кровлей?

– Вряд ли. Нам не удастся ночью пробраться через проход у рифов. Лучше не торопиться.

Они с аппетитом съели хрупкие бисквиты и утолили жажду апельсиновым соком. Прошло еще три часа, и Фелиция, почувствовав усталость, задремала. Проснувшись, она радостно огляделась вокруг.

– Смотрите! -воскликнула она. – Моореа уже почти не видно, а Папити обрисовывается все яснее и яснее. Мы, по-видимому, на полпути.

– Да, а по солнцу теперь около пяти часов. Мы двигаемся замечательно быстро.

Вскоре солнце скрылось позади Моореа, и, как в тумане, они увидели мерцающие огоньки – Папити. На темном небе появились дрожащие звезды, ветер ласково волновал море.

– Вы лучше лягте и усните, – посоветовал Джек.

– Я попробую, хотя думаю, что мне не уснуть.

Она легла на дно лодки и зажмурила глаза, а он продолжал грести.

Как он был счастлив! Если бы только он мог служить ей – это было все, чего он жаждал. Он был готов это делать всю свою жизнь. Если он будет управлять плантациями, то всегда будет встречаться с ней. Ах, если бы только все кончилось этим – как было бы хорошо! Неужели злой рок перестал преследовать его?

Ему казалось странным, что он находится наедине с ней среди морского простора. Она спала, как усталое дитя. Она, должно быть, питала к нему полное доверие. Они были вдвоем в утлой лодке, и лишь малейшая случайность отделяла их от смерти. Плывя по глубокому морю, полному неведомых ужасов, они не испытывали никакого страха.

Огоньки Папити стали еще отчетливее выделяться на темном фоне побережья. Ему пришла в голову мысль, что с появлением луны удастся пройти через коралловый проход у рифов и попасть в гавань. Если бы только он мог это сделать – какой сюрприз это был бы для нее! Он бы разбудил ее и сказал, что она дома. Он с удвоенной силой налег на весла. Как счастлив он был!

Глава XII. Шторм

Ветер утих, в воздухе стало душно, море было совершенно спокойно.

Джек Мун перестал грести, чтобы вытереть градом катившийся по лицу пот. Он вдруг почувствовал какую-то необычайную усталость, но это не удивило его. Он рассчитывал через час – другой добраться до Папити.

Но что это за черное облачко появилось на севере? Он стал с некоторым беспокойством следить за ним. Облачко становилось все больше и больше и начало закрывать одну звезду за другой. Вскоре почернело все небо. На лице Джека появилась озабоченность и, взглянув на Фелицию, он тяжело вздохнул. Он знал, что их ожидало.

Вдруг среди черных туч блеснула молния, а через секунду раздались раскаты грома.

– Что это? – закричала Фелиция, сразу проснувшись.

– Боюсь, что шторм.

Как будто охваченное страхом, море вокруг них замерло. Издали слышался рев надвигающегося вихря, заунывный свист приближающегося шквала.

– Снимите парус, – крикнул Джек.

С трудом отвязала она весло и собралась снять парус, как вдруг налетевший ветер вырвал у нее из рук весло и швырнул его куда-то во мглу. Она рухнула на дно и съежилась в паническом страхе.

Хлынул ливень. Вода падала потоками, заливавшими утлую лодку. Вокруг поднимались высокие бурлящие валы.

– Ложитесь, – крикнул он.

Но она ничего не слышала. Неистовый ветер свистел в ушах, заглушая всякий звук.

Вдруг лодка стала карабкаться вверх. Они ничего не могли разглядеть в окружающей мгле, но чувствовали, что поднимаются на высокую водяную гору. Белые пенистые волны обрушивались на них с обеих сторон. Затем, когда они достигли вершины, сильный порыв ветра бросил их вниз, и им уже казалось, что наступила последняя минута. Но лодка справилась со стихией и снова вынырнула на другую волну.

Джек протянул руку туда, где лежала Фелиция. Его пальцы наткнулись на ее холодную мокрую руку, и он почувствовал судорожное рукопожатие.

– Как я рада, – закричала она. – Я думала, что вас нет, что вас снесло волной.

Он старался успокоить ее.

– Не бойтесь. Нам не грозит опасность. Ничто не может потопить эту лодку.

– Действительно, нет никакой опасности?

– Никакой, пока мы в открытом море. Мы благополучно пережили критический момент, а теперь уже становится спокойнее.

И в самом деле, водяные валы стали менее грозными, хотя ветер по-прежнему неистовствовал. Прошел еще час.

– Вы думаете, что теперь буря стихнет? – взволнованно спросила она.

– Я уверен в этом. На рассвете мы будем вблизи острова и постараемся выбраться на сушу.

– Можно ли мне держать вашу руку? – робко сказала она. – Тогда я не буду так бояться.

Она снова судорожно сжала его руку и легла ничком на дно, как будто хотела укрыться от бушующей стихии. Еще час прошел.

– Посмотрите, – обратился он к ней, – небо проясняется.

– Черная туча рассеялась так же быстро, как и сгустилась.

– Луна!

Прошло почти четыре часа с тех пор, как разразился шторм, и луна поднялась уже высоко. Она осветила пенистые волны, которые с шумом катились мимо них. Хотя ветер все еще свистел в ушах, они все же подняли головы.

– Смотрите! Смотрите! Земля! – закричала она.

Он также увидел землю и затаил дыхание.

– Этого я боялся больше всего, – пробормотал он, стиснув зубы. – Ветер гонит нас прямо туда.

Они уже могли расслышать бурный рокот волн у рифов, уже могли разглядеть блеск остроконечных кораллов. Джек схватил весло и старался задержать стремительное движение лодки, несомой могучим порывом ветра.

– О, как бы я хотела помочь вам! – застонала Фелиция.

Он отчаянно боролся со стихией. Весло гнулось в его руках. Лодка почти остановилась, и им казалось, что если удастся продержаться, пока ветер стихнет, то они спасены.

Это было трудное дело. Со страхом следила Фелиция за каждым его движением. Она поняла, что он борется со смертью, но ничем не могла помочь. О, этот беспощадный ветер! Казалось, он задался целью уничтожить их. Но нет – это ему не удастся, Джек осилит его!

Трах! Весло сломалось как раз пополам. Одна половина полетела в воду, вторую половину Джек швырнул сам.

– Живо! – крикнул он. – Другое весло!

– Второго весла нет, – пролепетала она.

Он забыл. Другое весло исчезло вместе с парусом. Он обернулся к Фелиции, на лице его была странная бледность.

– Что же. делать? – с трудом спросила она.

– Ничего… Мужественно встретить смерть…

Ее затрясло, она едва дышала. Лодка повернулась и мчалась прямо к рифам. Джек подполз к Фелиции. Она изумилась, заметив его сильное волнение.

Он схватил ее руку и, наклонившись над ней, заговорил возбужденным шепотом:

– Вам ведь все равно, что я скажу сейчас, не правда ли?

– Почему?

– Потому что это, вероятно, будут мои последние слова в жизни. Я люблю вас.

Он нежно поцеловал ее руку.

– Я никогда не сказал бы вам этого, но теперь все равно. Я полюбил вас с первой же встречи и любил бы вас всегда, если бы даже жил целую вечность.

Широко раскрыв глаза, она взглянула на него.

– Я очень рада, что вы сказали мне об этом… Это… утешает. – Бок о бок они следили за приближавшимся рифом. Он обнял ее, она закрыла глаза. Она почувствовала на лбу прикосновение его губ. Тихо шептала она предсмертные слова… Они вместе ждали приближения смерти.

Но вдруг произошло чудо. В тот момент, когда лодка попала в полосу рифов, огромный пенистый вал поднял лодку, подался вперед, рассыпался мелкими волнами и исчез на черной поверхности. В одно мгновение лодка очутилась по другую сторону рифов. Джек продолжал держать Фелицию в своих объятиях. Она потеряла сознание, но через несколько минут с удивлением открыла глаза.

– Где мы? – прошептала она.

– Спасены. Мы проскочили через проход.

Она с наслаждением закрыла глаза. Вскоре они достигли суши, так как лагуна в этом месте была узка. Он выскочил на берег, держа Фелицию на руках. Нежно положил он ее на высокую траву, но она обхватила его шею и прижалась к нему.

– Вы сказали, что любите меня?

– Я не должен был говорить об этом.

– Повторите.

– Я не могу сейчас…

– Поцелуйте меня.

Он нагнулся, и она крепко обняла его. Она испытывала странное чувство, какую-то полуистерическую радость. Возможно, что это была реакция после пережитого ужаса; возможно, что она испугалась пустынного побережья или же просто почувствовала неодолимую силу спасителя – ее потянуло к нему, в ней как будто пробудилась первобытная женщина.

– О, Джек Мун! – пролепетала она в экстазе. – Целуйте меня, целуйте еще!

Их губы встретились. Она прижималась к нему все крепче, уткнувшись головой в его грудь.

Обуреваемый страстью, он поднял ее лицо. При лунном свете оно было мертвенно-бледно, глаза ее были закрыты…

Глядя на это лицо, он вдруг задрожал и выпустил возлюбленную из рук.

– Ах, нет! – с болью воскликнул он.

Всматриваясь в лицо спутницы, он, казалось, увидел в нем другое – лицо старика, с запекшейся кровью и бессмысленным взглядом. Закрыв руками глаза, будто желая отогнать от себя жуткое видение, он повернулся и бросился бежать прочь в ночную мглу.