Текст книги "Аргонавты 98-го года. Скиталец"

Автор книги: Роберт Сервис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)

3

Они поехали дальше. Зеленые рощи не прекращались. Дорога становилась пустыннее. Морской берег спускался все круче и круче.

Через некоторое время что-то случилось с мотором, и они вынуждены были остановиться. Пока шофер возился с машиной, Фелиция пошла вперед, велев догнать ее, когда все будет исправлено.

Она прошла довольно большое расстояние, а автомобиля все еще не было. В нерешительности она оглянулась назад. Автомобиля не было видно. Ее охватило беспокойство. Дорога была совершенно пустынна. Не было уже роскошных рощ, не было больше ласкающей листвы. Огромные папоротники покрывали утесы, о которые глухо разбивались внизу грозные волны. Кругом все было дико, неприветливо.

Противный шофер! Что же случилось с автомобилем? Полная беспокойства, она поспешила назад, к тому месту, где оставила его. Ага! Автомобиль стоял на месте. Торопливо подойдя ближе, она увидела, что это была другая машина. И что еще хуже – за рулем сидел, усмехаясь, смуглый Гиацинт Борегард.

Глава XI. Погоня
1

– Вы ищете свой автомобиль – слащаво спросил Гиацинт.

Она окинула его надменным взглядом.

– Он вам не нужен и отправлен в Папити.

– Но… почему?

– Я отправил его.

– Вы не посмели бы.

– Смелый – моя кличка. Вы теперь в моих владениях. Я здесь владыка. Вы дурно обошлись со мной, но я прощаю вас. Садитесь в автомобиль, я отвезу вас.

– Я предпочитаю пойти пешком.

– О, я не собирался везти вас в Папити. Мы поедем к берегу, где стоит мое судно. Наш медовый месяц все-таки наступил. Все готово. Команда ждет лишь приказания сняться с якоря.

– Вы дьявол!

Она быстро оглянулась и бросилась бежать по направлению к Папити. Пустив автомобиль самой маленькой скоростью, он бесцеремонно последовал за ней.

– Вы только выбьетесь из сил, – крикнул он, – а кроме того, впереди находятся двое моих слуг.

И действительно, за поворотом на дороге она увидела две полуобнаженные фигуры.

Спасения, казалось, не было. Борегард находился всего лишь в ста ярдах сзади, его слуги – почти на таком же расстоянии впереди. Справа было море, слева зиял глубокий скалистый овраг. В овраг стекал небольшой ручей, вдоль которого шла узкая, извилистая тропинка. Фелиция устремилась на эту тропинку и, прежде чем преследователи погнались за ней, успела пробежать ярдов пятьдесят.

Негодяи быстро догоняли ее; она, резко свернув, скрылась в кустарниках, тревожно затаив дыхание и стараясь не шелохнуться. Они пробежали мимо, причем сам Гиацинт, запыхавшись, гневно проклинал свою глупость, что он не воспользовался удобным случаем захватить Фелицию. С ним был лишь один слуга и она догадалась, что другой остался сторожить тропинку у дороги.

Как только затих шум преследователей, она начала пробираться вперед через гущу кустарников. Передвижение было невероятно затруднительно. Спотыкаясь, шлепая по грязи, она мужественно прокладывала себе дорогу, пока не услышала шум морского прибоя.

Она осторожно выглянула. Ни души. Дорога была свободна. Фелиция в душе посмеялась над своими преследователями, которым никогда в голову не пришло бы допустить, что она проберется сквозь опасные, едва проходимые кустарники. Да и она с трудом поверила бы этому раньше. Теперь она с грустью взглянула на свое изодранное платье и почувствовала на всем теле сильные ушибы и царапины.

Но медлить было нельзя, и она поспешно двинулась по дороге. Вскоре, к ее радости, показалось селение. Она немного привела себя в порядок и, голодная, стала искать лавочку съестных припасов. Найдя китайскую лавку, она спросила хлеба. Хозяин-китаец, читавший Конфунция или нечто другое, исподлобья взглянул на нее, показал рукой на полки и снова углубился в чтение.

Взглянув на полки, Фелиция разочаровалась. Там были мясные, и рыбные консервы, кипы коленкора и другой мануфактуры, папиросы… но хлеба или сухарей и следа не было. Растормошив опять китайца, она снова спросила, нет ли у него хлеба. Он недовольно посмотрел на нее и указал рукой на дорогу. Она поняла, что он намекал на другую какую-то лавку.

Она пошла дальше. Но нигде не видно было лавочки. Не было уже больше туземных хижин, поредели рощи и сменились хлебными полями. Полная отчаяния, она стала громко взывать ко всем богам. И как бы в ответ, из густых высоких колосьев выступил один из «богов».

«Бог» был очень рослый и приятной внешности, со смуглой кожей и венком вокруг чела. На нем была лишь алая набедренная повязка. С улыбкой протянув руку, он свободно заговорил по-французски.

– Я видел вас еще издали и приготовился к встрече. Прошу воспользоваться моим гостеприимством и пообедать у меня. Вблизи нет никаких селений, где вы могли бы подкрепить свои силы. Милости просим.

Она растерянно смотрела на него. Неужели ее расстроенное воображение уже галлюцинировало или это правда? Внешность и гостеприимство незнакомца была так привлекательны, что она охотно последовала за ним.

Они дошли до зеленой лужайки и приступили к еде. Столом ей служила земля, а банановые листья заменяли скатерть. Наевшись досыта разных овощей и плодов, она встала и хотела заплатить незнакомцу. Но он наотрез отказался от денег и даже оскорбился. Увидя в нем такое искреннее благородство, она с благодарностью пожала ему руку и пошла своей дорогой.

Она снова воспрянула духом. Приключение кончилось. В конце концов она даже считала его довольно забавным, о чем можно будет написать несколько строк в дневнике. До Папити, по ее мнению, было всего каких-нибудь двадцать километров, их она могла теперь легко пройти пешком.

Вдруг она услышала шум быстро мчавшегося автомобиля. Что за несчастье? Это был Борегард со своими двумя туземцами, и они видели ее. Нельзя было терять времени. Она быстро оглядела местность. Единственным спасением были заросли, и Фелиция бросилась туда. Однако преследователи заметили, куда она скрылась, устремились вслед за ней и почти настигли ее. Она слышала их голоса, слышала хриплые выкрики Гиацинта и, охваченная ужасом, осторожно, но быстро пробиралась сквозь колючие кусты.

Вдруг небо покрылось тучами, и сразу же начался ливень. Фелиция обрадовалась внезапному потопу, так как он заглушал всякое движение, и еще быстрее начала пробираться сквозь кустарники. Вскоре она добралась до узкой тропинки, по которой вышла на лужайку. Здесь она остановилась в нерешительности. Не увидит ли кто-нибудь, как она пересечет лужайку? Дождь прекратился, уже наступали сумерки. Страх, что ее может застигнуть тьма, заставил ее выйти на лужайку.

2

Плантатору с трудом удавалось поддерживать бодрость в своих слугах-туземцах. Будучи таитянами-моряками, они не любили лесов, даже боялись их. Хлынувший ливень еще больше вселил страх в их первобытные души. Однако Гиацинт знал, чем их можно подбодрить, и после бутылки рома они с жаром продолжали преследование.

Дав указания, как надо вести поиски, он сам влез на кокосовую пальму и оглядывал всю местность, сплошь покрытую зарослями. От его зоркого взгляда не могло бы укрыться даже малейшее движение. Сидя на дереве ц ежеминутно глотая ром из бутылки, он внимательно и непрестанно следил за всем, что происходило вокруг него.

Вдруг в тот момент, когда он прильнул к горлышку, чтобы выпить рома, показалась фигура, которая с трудом пробиралась по черневшей тропинке на вершину холма.

Его добыча! В одно мгновение он спрыгнул с дерева и бросился в погоню. Охмелев от рома и вне себя от ярости, он торопливо бежал по тропинке, ежеминутно спотыкаясь и извергая поток проклятий. На этот раз она не уйдет от него.

Фелиция добралась до вершины холма и стала спускаться на другую сторону. Вначале на склоне не было никакой растительности, но потом снова пошли густые кустарники. Не зная, куда идти, она нерешительно остановилась. Через несколько секунд она радостно вздохнула, так как увидела дымок, который, по-видимому, поднимался из долины. Она даже могла заметить там небольшие хижины, скрытые густой зеленой растительностью. Это было селение. Она была спасена.

Без дальнейших колебаний она кинулась в ближайшие кусты, наскочила на проволочное заграждение, зацепилась юбкой. Стараясь освободиться, она случайно взглянула на вершину. У нее вырвался вопль ужаса. На вершине холма, как в тумане, выделялся силуэт преследователя.

Тяжело дыша, с горящими от страсти глазами, он увидел ее и с радостным криком бросился вниз.

Глава XII. Долина живых трупов

Удастся ли ей вовремя достигнуть селения?

Кустарники сменились плодородными хлебными полями. Почва была сплошь покрыта золотящимися колосьями. Затем начались банановые и апельсиновые рощи. Даже панический страх Фелиции не затмил в ее глазах поразительной красоты долины. Но она нигде не заметила движения людей. Всюду стояла мертвая тишина.

Среди этой тишины раздался бешеный возглас ее преследователя. Ему удалось пробраться напрямик и пересечь ей дорогу. Он дико схватил ее в охапку. Она отчаянно боролась, но в его могучих объятиях она была бессильным младенцем. Плантатор буквально обезумел. В его глазах горел дикий огонь страсти, лицо исказилось от необузданной животной похоти, а изо рта выступила пена.

Неужели никто не явится на помощь? Разве в этой уединенной долине не было людей? Разве все эти хижины необитаемы?

Он повалил ее на землю и наклонился над ней. Она чувствовала его горячее дыхание на лице. Она наградила его пощечиной, и он схватил ее за руки. Вне себя от ужаса и боли, она закричала так неистово, как будто хотела пробудить мертвых.

И пробуждение наступило. В безмолвной долине, во всех окнах стали подниматься занавески. В хижинах поднялась суета. Все пришло в движение, и через несколько минут возле Фелиции и плантатора собралась целая толпа.

Но что это были за существа! Никогда бы человеческое воображение не могло себе представить людей более ужасных. Лица их были отвратительны и напоминали жуткие маски. Фелиция всмотрелась в них, и ее осенила страшная мысль. Это были прокаженные. Она пробудила «долину живых трупов».

И плантатор взглянул на них. Его лицо побелело от ужаса. Он должен был знать, что в этой долине было селение прокаженных, но страсть и ром затуманили ему голову. Прокаженные образовали Кольцо вокруг вторгшихся в их владения и все плотнее и плотнее смыкали это кольцо. Изнуренные мужчины с изъеденными проказой лицами, некоторые с отвалившимися пальцами на руках, женщины отталкивающей, обезьяноподобной внешности, полусгнившие дети… кругом были маски.

Он вскочил на ноги, Фелиция, вся в оцепенении, замерла на земле. Изуродованные, искаженные тени плотнее окружили их. Стояла напряженная тишина…

Вдруг пронзительный голос прервал тишину. Фелиция изумленно взглянула вверх. Высокий мужчина, исхудавший, как скелет, глядел на нее. Он опирался на костыль, а одна нога ниже клена кончалась деревяшкой. У него было багрово-синее лицо, фантастически искаженное гневом. Возбужденно пошарив в своих лохмотьях, он вытащил оттуда какой-то небольшой блестящий предмет, который и приставил дрожащей рукой к своей изъязвленной глазной впадине. Это был монокль. Затем, к великому удивлению Фелиции, он обратился к ней с речью на безукоризненном английском языке.

– Что это? Крик женщины, попавшей в беду? Оставь ее, негодяй! Отойди прочь – иначе…

Его насмешливый голос звучал решительно. Он сделал шаг по направлению к плантатору, и тот отступил.

У Борегарда волосы, казалось, встали дыбом. У него вырвалось хриплое проклятие, и, инстинктивно подняв руку, он хотел ударить уродливого незнакомца.

– Не будь глупцом, – пропищал «человек с моноклем», – не раздражай меня или… я тебя шлепну.

Снова он сделал шаг вперед. Снова плантатор отступил. Он почти задел ребенка, который глядел на него перекошенными глазами. Он содрогнулся, дрожь пробежала по всему его телу.

На лице «человека с моноклем» заиграла дьявольская улыбка:

– Ты, чертово отродье, хотел обидеть леди! Что ж, у нас есть средство охладить твою страсть. Сюзанна!

Сквозь густое кольцо протиснулась женщина. Ее лицо представляло сплошную опухоль, глаза вытекли, рот зиял черной ямой. На месте носа зияли два отвратительных отверстия, шея невероятно вздулась.

– Сюзанна! Наконец-то я нашел тебе мужа. Смотри, вот он!

Прокаженные расхохотались, и их хохот гулко раздался в долине.

– Сюзанна, – продолжал «человек с моноклем», – красивейшая в нашей долине. Ее девственность вне сомнений. Бери ее, приятель, и будь счастлив.

Затем он что-то сказал на туземном наречии, и снова раздалось страшное эхо хохота прокаженных. Десятка два рук схватили плантатора. Он безумно сопротивлялся, но не мог справиться. Сюзанна пошла к своей хижине, и его потащили за ней.

– Оставим в покое счастливую парочку, – сказал «человек с моноклем». – Приличия не позволяют нам последовать за ними. А вы, леди, следуйте теперь за мной, и я укажу вам путь, как выбраться из нашей долины. Не прикасайтесь ни к чему, старайтесь, чтобы ничто не коснулось вас… Вот! Идите прямо по долине и там найдете тропинку, которая выведет вас на проезжую дорогу!

– Кто вы? – дрожащим голосом спросила Фелиция.

– Прокаженный, – развязно ответил он. – Человек, который уже вырыл себе яму и ждет момента, чтобы лечь в нее. Кем я был?.. Он пожал плечами и продолжал говорить протяжно. – Это все равно. Раньше меня многие знали. Я наслаждался жизнью, меня любили красивые женщины. А теперь… вот все, что осталось от меня.

– Могу ли я чем-нибудь помочь вам? Или вашим друзьям…

Он покачал головой и уродливо усмехнулся. И в его усмешке она заметила много горечи.

– Нет, – глухо сказал он. – Я умер, как видите… формально умер… Прощайте…

Он умолк, и через несколько секунд скрылся в зеленой листве.

Все еще удивляясь, не было ли случившееся кошмарным сном, она поспешно стала выбираться из долины. Не успела она пройти по дороге несколько ярдов, как убедилась, что попала из огня в полымя. Двое туземных матросов преграждали дорогу. У нее мелькнула мимолетная надежда, что они дадут ей беспрепятственно пройти, но они набросились на нее, и через минуту она была в их власти.

Глава XIII. Крушение
1

Все утро Джек Мун следил за небольшим каботажным судном, которое стояло на якоре в заливе, слева от его хижины, на мысе. В своей утлой пироге он много раз объехал вокруг судна, но ничего не увидел, кроме туземного матроса, глотавшего ром из большой бутылки. Матроса, по-видимому, раздражало назойливое любопытство Джека, так как через некоторое время он бросил в него пустую бутылку и гневно приказал убираться. Все же Джек не прекратил наблюдать за судном, только отъехал подальше и стал следить издали.

Он жил на берегу в шалаше из пальмовых листьев. Его появление на побережье не удивило туземцев; они привыкли к бродяжничанию белокожих скитальцев. Обычно все эти скитальцы были очень дурными людьми – пьяницами, распутниками, но Джек не был таким. Он производил впечатление скромного человека атлетической внешности с таким сильным бронзовым загаром, что его можно было бы легко принять за таитянина. Хижину он унаследовал от какого-то белокожего, который заболел туземной болезнью и вынужден был оставить остров.

Около полудня он вернулся к себе в хижину и, поев приготовленный им самим обед из рыбы и бананов, лег спать.

2

Уже наступили густые сумерки, когда Джек Мун выехал в своем челне в залив и снова, стараясь не производить шума, начал кружить вокруг подозрительного судна. На палубе больше не видно было свирепого матроса. Туземец, вероятно, отправился на берег. Джек прикрепил свой челн к судну и осторожно вскарабкался на палубу. Кругом не видно было ни души. Затем он заглянул в каюты, трюм, но нигде никого не было. Он прошел еще раз по палубе и собрался удалиться, как вдруг заметил, что его челн отвязался и отплыл от судна. Это было непредвиденное осложнение; чтобы справиться с ним, нужно было вплавь догонять челн. Он уже стал спускаться с борта, когда вспомнил о своем револьвере, с которым никогда не расставался. И боязнь испортить в воде револьвер заставила его остаться на судне, причем он приготовился к встрече с матросами, намереваясь объяснить свое пребывание туг желанием повидаться с командой.

Вскоре появились матросы. Он слышал их голоса на берегу и шум приближающейся пироги, которая при ярком блеске звезд казалась темным пятном на воде. Затем ему показалось, что он услышал приглушенные крики женщины. Он напряженно всмотрелся во тьму. Да, действительно происходила борьба – пирога сильно качалась. Что за гнусное дело совершалось? Он спустился по люку в каюту и, спрятавшись в дальнем углу, стал ожидать.

Через несколько минут матросы потащили чье-то тело по палубе и с трудом спустили его в ту же каюту, где находился Джек. Протянув руку, он коснулся трепетавшего возле него тела женщины.

Матросы были в недоумении. Женщина была налицо, а хозяин отсутствовал. Они знали, что это не первое его похищение женщины, но он всегда находился с ними. Шкипер-туземец не знал, что ему делать. У него было три выхода из затруднительного положения: первый – отвезти женщину на берег, второй – ждать до утра – авось Борегард вернется, и третий – отправиться с похищенной на плантацию Борегарда, куда можно было бы с попутным ветром добраться за десять часов, оставить там женщину и вернуться за хозяином.

Последний план больше всего пришелся ему по душе, как наиболее безопасный. В несколько минут матросы по его команде снялись с якоря и подняли паруса.

Прижавшись в углу, Мун едва дышал. Судно быстро двигалось, и он понял, что ему не выбраться отсюда живым. Проклиная свое любопытство, толкнувшее его забраться на подозрительное судно, он невольно вернулся к мысли о похищенной женщине.

Кто она? Осторожно вытянув руку, он нащупал ботинки. Это были невысокие ботинки на низких каблуках и с тремя пряжками. Где видел он подобные ботинки? Он сразу вспомнил и вздрогнул. Она носила такие ботинки, когда рисовала на берегу.

«Это, должно быть, судно Борегарда», – подумал он, вспомнив, что он его видел в гавани Папити.

В его голове зародился план. Он обрадовался, что женщина была в бессознательном состоянии. Если бы она услышала его движения во тьме, то, безусловно, вскрикнула бы и тем самым выдала бы его. И он, стараясь не пробудить ее, осторожно начал вылезать из каюты.

Шкипер стоял у руля. Это был рослый, коренастый матрос, который в эту ночь был лишь наполовину пьян. Глядя на звездное небо, он не заметил, как Мун бесшумно выполз из люка, а когда взглянул вниз, то увидел перед собой свирепое бородатое лицо и дуло револьвера. Он понял, что сопротивление бесполезно, и поднял руки вверх.

Джек Мун вынул из кармана шкипера револьвер и отошел на несколько шагов назад.

– Теперь я хозяин судна, – крикнул он, – и если вы не будете слушаться меня…

Раздался выстрел – Джек выстрелил в шкипера, который хотел схватить топор.

– Оставь! В другой раз я пристрелю тебя. Делай, что я приказываю, тогда все кончится благополучно.

– Черт возьми, что же делать? – простонал шкипер, перевязывая окровавленную руку.

– Направьте судно к Моореа и высадите нас там… меня и похищенную женщину.

Шкипер пожал плечами.

– Ладно. Дьявольски рад, что избавлюсь от обоих.

Матросы были слишком перепуганы, чтобы их надо было бояться. Один был чрезвычайно добродушный старик, другой – долговязый глупый матрос. Мун понял, что ему нечего опасаться их, а потому все свое внимание сосредоточил на шкипере.

Почтенный шкипер также понял положение и, попросив разрешение закурить, равнодушно направил судно к Моореа.

3

Была чудная лунная ночь. Судно шло довольно быстро.

– Можете высадить нас на ближайшем берегу, – сказал Мун.

В ответ послышалось только ворчание шкипера.

Прошло несколько часов. Горы Таити исчезли. Вдали показались холмы Моореа, тянувшиеся к освещенному луной небосклону. Уже можно было различить фантастические очертания берега, и в эту чудную ночь казалось, что судно скользит по волшебному морю к таинственному острову.

Прошел еще час. Уже виднелся берег, слышался шум морского прибоя. Показались рифы, о которые бились высокие пенистые гребни. На лице шкипера появилась озабоченность, а через несколько минут и тревога.

– Вы знаете, как пройти? – спросил Мун.

– Я знаю одно место, но не совсем уверен.

– Не лучше ли, в таком случае, отойти подальше?

Они повернули и обогнули рифы, стараясь при лунном свете углядеть пролив. Затем один из таитян крикнул, указав пальцем на свободную от бурлящей пены, узкую полосу воды, и шкипер направил туда судно.

Кругом стоял оглушительный рев морского прибоя. Судно ежеминутно поднималось на гребни высоких валов, разбивавшихся о коралловые рифы.

– Думаю, что пройду, – буркнул шкипер. – Я не совсем уверен. Выведите женщину на палубу.

Мун сам спустился в темную каюту и наклонился над женщиной, распростертой на полу. Она все еще не

пришла в себя. Когда он коснулся ее, она вздрогнула и вскочила в испуге.

– Не бойтесь, – прошептал он. – Я – друг. С вами ничего не случится. Идемте на палубу. Через несколько минут мы будем на берегу.

Хотя она не могла его видеть, его тон успокоил ее. При помощи Джека она выбралась на палубу. Матросы спустили паруса, и судно шло прямо к рифам.

– Вы видите проход? – крикнул Мун.

Шкипер заскрежетал зубами.

– Может быть, я ошибаюсь. Но этот риф не очень высок. Возможно, волна перебросит нас.

Сзади набегали огромные волны. Маленькое судно вскарабкалось на гладкий гребень черного вала и затем, как будто испугавшись, на момент остановилось. Они успели заметить серебристый риф по другую сторону вала. Судно бросилось в бурлящую пенистую пучину. Удастся, ли благополучно пройти?

Последовал грохот и толчок, сваливший всех с ног. Послышался ужасный треск, и судно, сильно накренившись, стало игрушкой прибоя.

– Наскочили! – простонал Мун. – Судно погибло.

Затем он заорал изо всех сил:

– Спасайтесь!

Оба матроса, глубоко вздохнув, бросились в бурлящую пену. По колено в воде, они очутились на коралловом рифе, но набежавший вал обрушился на них, и они исчезли. Шкипер, не успевший прыгнуть в воду, был застигнут на палубе этим же валом и поглощен пучиной.

Мун видел приближение водяного вала. Обняв женщину одной рукой, он другой ухватился за большое железное кольцо, прикрепленное к борту. Огромная волна обрушилась на них, и он почувствовал, как кольцо вырвалось из его руки. Их отбросило к корме. Они увидели внизу серебристые очертания рокового рифа.

– Прыгайте, пока не налетела другая волна, – крикнул он.

Они прыгнули. Девушка снова потеряла сознание, и Джек подхватил ее на руки. Он был по пояс в воде; острые камни порезали до крови ноги. Шатаясь, он медленно двигался по рифу.

Но вот набежала еще волна. Она подняла их, опрокинула и швырнула на острые выступы рифа. Он был оглушен и весь в крови, но женщина в его объятиях не пострадала. Поднявшись, он побрел дальше. Снова налетела волна и опрокинула его, но на этот раз под ногами больше не было острых камней. Волна снесла их в лагуну.

Он пошел вброд. Женщина все еще была без чувств, и ее лицо при лунном свете казалось мертвенно-бледным. Вдруг его нога ступила на коралловое возвышение. Он остановился и огляделся вокруг. Но он был слаб и оглушен, а потому не мог рассчитывать добраться вплавь, да еще с женщиной на руках.

Пока он раздумывал, к нему подплыл какой-то предмет. Это оказалась доска с разбитого судна. Он поймал ее.

Усевшись на доску и одной рукой держа свою спутницу, Джек поплыл по лагуне. Спустя полчаса он с трудом выбрался на залитый серебристым лунным светом песчаный берег и рухнул под пальмой.