Текст книги "Витпанк"

Автор книги: Роберт Сильверберг

Соавторы: Джеффри Форд,Кори Доктороу,Нина Кирики Хоффман,Пат (Пэт) Кадиган,Дэвид Лэнгфорд,Пол Ди Филиппо,Пэт Мэрфи,Уильям Сандерс,Брэдли Дентон,Аллен Стил
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Я слышала, как Джерри ломится сквозь кусты. Скорее всего, он гнался за мной, но когда мне нужно, я могу бегать довольно быстро. К тому же он был слишком большим, чтобы с легкостью протискиваться между кустами. Откуда-то неподалеку до меня доносилось улюлюканье Лисы и ответная ругань моего брата и блондина. Тропинка, по которой я бежала, вела прочь от гостиной, а потом снова возвращалась к ней. Я прихватила несколько камней из кучи возле тропы и, добежав до места, где до гостиной было уже близко, швырнула один в брата. Я решила, что попала, но не стала останавливаться, чтобы посмотреть; я уже снова бежала, а в кустах позади трещало, затем раздался внезапный взрыв ругательств. Еще один камень попал в цель.

Лиса где-то затаилась, однако со стороны полянки доносились грохот и ругань. Я прокралась по тропинке поближе, стараясь двигаться как можно тише. Через кусты я увидела мальчиков. Лицо и руки моего брата были покрыты царапинами, он выбирал колючки из своей футболки. У белокурого Эндрю текла кровь из ссадины на голове, куда попал камень. Джерри стаскивал с дерева полки. По земле были разбросаны осколки заварочного чайника. Должно быть, это и был тот грохот, который я слышала.

– Черт бы вас подрал, козлы! – орал он, обращаясь к деревьям. – Придурки вонючие!

Я услышала позади себя шаги и съежилась, укрывшись за кустами. По тропинке, ведшей от домика, шагал Гас.

– Проклятие! – сказал Эндрю. – Доигрались.

Он пустился было бежать, но Гас был быстрее. Одной рукой он ухватил Эндрю за ворот футболки, другая уже лежала на плече у моего брата. Джерри, однако, удрал – сбежал по тропинке куда-то в лес.

– Эй, отпустите меня! – заныл Эндрю. – Мы ничего не делали!

Гас выглядел пугающе, даже когда я впервые увидела его, а тогда он улыбался. Сейчас на его лице не было улыбки. Он рассматривал валяющиеся на земле полки, разбитый чайник, осколки тарелок и чашек, рассеянные в бурьяне.

– Улики свидетельствуют против тебя, паренек. Похоже на то, что ты здесь забавлялся с вещами моей дочери.

– Это все Джерри! – сказал Эндрю. – Мы ничего не делали.

– Мне не нравится, когда ребята развлекаются на моей территории, – продолжал Гас так, словно Эндрю ничего не говорил. – Я думаю, копам будет интересно узнать про все это. – Его глаза остановились на мешочке с травкой, забытом в кресле. – Пожалуй, если я их вызову, это будет лучшим способом обеспечить, чтобы все не произошло снова.

Блондин снова начал ныть насчет того, что они ничего не делали. Я никогда не видела, чтобы мой брат выглядел настолько бледным и унылым, даже когда отец устраивал ему выволочку.

С неохотой покинув защиту леса, я выбралась на полянку.

– Привет, Гас, – сказала я нерешительно.

– Ты в порядке, Тритон?

– Угу. Э-э… – я дернула головой в направлении Марка. – Это мой брат Марк. Э-э… – Я насупилась, поглядев сперва на Марка, затем на Гаса, и потом снова уткнув взгляд в землю. – Вы не могли бы его отпустить?

– Твой брат, вот как? – Он остро взглянул на Марка, потом перевел взгляд на Эндрю. – Сара, может быть, ты вытащишь наконец сюда свою задницу? – Его голос немного потеплел.

Лиса выступила из-за деревьев на дальней стороне полянки.

– Что здесь произошло? – спросил Гас.

– Они вторглись в чужое владение. Когда я сказала им убираться, тот, другой парень сказал, что собирается помочиться на мои вещи. Тогда я начала кидать в них камнями.

– Мы не знали, что это чужое владение, – сказал Эндрю. – Мы просто хотели срезать, и…

– Сделай одолжение, заткнись, пожалуйста, – сказал Гас.

Эндрю замолчал. Марк не говорил ничего.

– Так уже лучше, – сказал Гас непринужденным тоном. – Я не люблю, когда ребята роются в вещах моей дочери, и я не люблю, когда мне врут. Мне хотелось бы понять, каким образом я могу обеспечить, чтобы это не повторилось впредь.

– Я больше сюда никогда не приду, – сказал Марк.

Гас кивнул.

– Хорошо сказано. Твоя сестра неплохая девочка, и это говорит в твою пользу. – Он повернулся к Эндрю. – А как насчет тебя?

– Но мы действительно ничего не делали, – снова начал он. – Мы только…

Я увидела, как рука Гаса крепче сжала ворот его футболки, и Эндрю остановился.

– Я больше никогда не приду сюда, – сказал он.

– Хорошо, – отвечал Гас. – Я верю тебе. А теперь, прежде чем вы уйдете, вы поможете мне поставить эти полки обратно на дерево, ведь правда?

Марк и Эндрю кивнули. Гас отпустил их. На мгновение мне показалось, что они собираются удрать, но потом мой брат повернулся к дереву. Они с Гасом приделывали полки обратно на место, а мы с Лисой стояли на краю полянки, наблюдая за ними.

– Ну, вот и отлично, – сказал Гас, когда они закончили. – А теперь валите отсюда.

Мальчики прошли до края полянки шагом, а потом припустились бежать. Лиса пересекла полянку и встала рядом с отцом; я осталась стоять где стояла, ожидая, когда он начнет читать нам лекцию – я не сомневалась в этом. Мы не должны были заводиться, мы не должны были кидаться камнями. Мы все сделали неправильно.

Какое-то время он не говорил ничего, потом опустил взгляд на Лису.

– Если меня нет поблизости, лучше не связывайся с нарушителями, – мягко попросил он.

– Ладно, – сказала Лиса. – Наверное, так лучше.

Он коснулся рукой ее плеча.

– Ты в порядке?

– Ага. У меня все отлично.

– Ну что ж, – кивнул он, – мне все равно требовалась передышка. Но теперь я, пожалуй, лучше вернусь к работе.

И он пошел к домику, так и не начав лекцию. Я уставилась ему вслед, потом перевела взгляд на Лису.

– Ты знаешь, твой папа не похож ни на кого из тех, кого я встречала.

Она улыбнулась и кивнула.

– Да, я знаю. – Она взглянула в том направлении, куда убежали мальчики. – Похоже, он прав – они больше не вернутся.

– Угу.

– У тебя хороший бросок, – сказала она. – Ты здорово отметила своего братца. С чего это тебе вздумалось просить папу, чтобы он его отпустил?

Я пожала плечами, чувствуя себя немного неловко.

– Он был и так уже достаточно напуган. А если бы копы привели его домой, мой отец… – Я остановилась, не в силах описать, насколько это было бы ужасно. – Ему бы пришлось действительно несладко.

Лиса нахмурилась, разглядывая мое лицо.

– Да ладно. Все нормально.

Когда я вернулась домой, брат поджидал меня на заднем дворе. Он сидел на одном из расставленных там стульев, ничего не делая. Я остановилась, едва войдя в калитку.

– Мне стоило бы поколотить тебя за то, что ты бросалась в меня камнями, – сказал он.

Я оставалась стоять возле калитки, готовая убежать. Я нервно повела плечом.

– Я попросила Гаса отпустить тебя.

– Угу. – Он продолжал внимательно разглядывать меня. – А откуда ты знаешь этого парня?

– Он отец моей подруги.

– Эндрю говорит, что это какой-то шизанутый байкер. Говорит, что он опасен и что мы должны заявить на него копам.

Я вспомнила татуировки и мотоцикл рядом с домиком.

– Он пишет книжки, – сказала я. – На самом деле он правильный мужик. – Я тронулась к задней двери.

– Эй, Джоан! – окликнул он меня. Он наклонился вперед, сидя на стуле, его руки были сжаты в кулаки.

– Что? – я остановилась.

– Спасибо, что попросила его отпустить меня.

Я недоверчиво воззрилась на него. Мой брат еще никогда ни за что не благодарил меня.

– Угу. Не за что.

– Ты ведь не станешь об этом рассказывать, правда?

– Я никому ничего не скажу.

– Ну и ладно, – он с видом облегчения откинулся на стуле.

– Знаешь, Эндрю говорит, что у этой девчонки крыша не на месте. В школе над ней все смеются.

Я прикусила губу. Я могла себе представить Лису в школе. Она туда совершенно не вписывалась. Она выглядела не так, как надо, вела себя не так, как надо. Она принадлежала лесу.

– Если ты будешь с ней водиться, все решат, что ты тоже с придурью. Ну, в этом-то, конечно, ничего нового нет…

Теперь, когда он начал надо мной подтрунивать, напряжение ушло из его голоса. Я повернулась и пошла в дом, чтобы принять душ перед обедом.

Следующие несколько недель прошли замечательно. Мать занималась распаковкой вещей и была, по-видимому, только рада, что я провожу все вечера со своей подругой.

Однако в субботу, как раз перед тем, как должен был начаться учебный год, мать объявила, что мы идем в гости к соседям на барбекю возле их бассейна.

– Синди Гордон как раз твоя ровесница, – сказала она мне. – А миссис Гордон – вожатая местного отряда старших девочек-скаутов. Я с ней поговорила насчет того, чтобы меня назначили помощницей вожатой.

Должно быть, я помрачнела, потому что она спросила:

– Почему у тебя такое ужасное лицо?

– Я… э-э… я не уверена, хочу ли я записываться в скауты, – нерешительно произнесла я. – Понимаешь, быть скаутом – это было хорошо, пока я была маленькой девочкой, но мне кажется…

– Не глупи, – прервала меня мать. – Тебе всегда нравилось быть скаутом!

Мне никогда не нравилось быть скаутом. Но моей матери нравилось быть вожатой.

– Я не смогу пойти на барбекю сегодня вечером, – сказала я. – Я собиралась к Саре. Она ждет меня.

– Хочешь, я позвоню ее матери и скажу, что ты не сможешь прийти? Уверена, она поймет.

– У меня нет ее номера, а у нее нет матери. Я должна пойти к ней домой.

Брови моей матери сдвинулись еще больше, и я поняла, что она задумалась о семье Сары. Мне не следовало говорить о том, что у нее нет матери. Это просто сорвалось у меня с языка.

Но мать уже потеряла интерес к моим затруднениям.

– На это сейчас нет времени. Ты должна помочь мне сделать картофельный салат.

Она направилась в кухню.

– Но мне нужно сходить к Саре, чтобы сказать ей, что я не смогу играть с ней сегодня вечером!

Отец был в кухне, он брал пиво из холодильника. Услышав мои слова, он нахмурился.

– Твоя мать организовала это барбекю, и это наш дебют здесь, – сказал он. – Мы все должны быть. Правда ведь?

Последние слова были обращены к моей матери.

– Там будет очень весело, – оживленно отозвалась она. – Гордоны тебе понравятся.

Было неясно, обращалась она ко мне или к отцу; в любом случае, никто из нас не ответил. Отец пошел к выходу, неся свое пиво в гостиную, где собирался читать газету.

У меня не было вариантов. Я пошла на барбекю к Гордонам. Синди Гордон оказалась стройной девочкой с пластинками на зубах и короткой светлой стрижкой. Ее брат Эндрю был тем самым блондином, которого я видела в лесу.

Мы с Синди сидели рядом в шезлонгах. Эндрю и Марк плавали; наши родители были на другой стороне бассейна.

– Ты скучаешь по своим друзьям в Коннектикуте? – спросила она. – Это, наверное, ужасно – переезжать.

– Да нет, вроде все нормально.

Я не стала говорить ей, что у меня в Коннектикуте не было настоящих друзей. Было несколько ребят, с которыми мы вместе болтались, но их нельзя было назвать друзьями. Я любила читать и хорошо училась. И то, и другое вызывало подозрение.

– Чем ты занималась с тех пор, как вы переехали?

– Читала. Околачивалась в окрестностях. Не так чтобы очень много.

Я не стала упоминать Лису – вряд ли Синди знала ее. Я сидела, разглядывая лед в своем стакане с содовой.

– Моя мама говорит, что ты собираешься вступить в отряд скаутов?

Я взглянула на Синди. Она изо всех сил старалась выказать дружелюбие и казалась умненькой девочкой.

– Да, моя мама тоже так говорит.

– Это не так уж плохо. В прошлом году мы плавали по порогам на плотах.

Она рассказала мне о том, как они сплавлялись на плотах по Станислаус-ривер, и это звучало весьма интересно. Уж куда лучше, чем наклеивать этикетки на сигарные коробки – чем мы в основном занимались в Коннектикуте.

Мы покинули дом Гордонов около пяти. Я хотела наконец-то пойти к Лисе, но мать меня не пустила. У нее снова было это ее семейное настроение, и поэтому я должна была оставаться дома, даже несмотря на то, что отец сидел в гостиной и читал газету, брат смотрел телевизор, а сама она разгадывала кроссворд.

– Ты не умрешь, если немного побудешь со своей семьей, – сказала она.

Отправившись спать, я поняла, что не могу заснуть. Я слышала, как родители спорят внизу – мать распространялась о том, как она хотела бы проводить больше времени с Гордонами, а отец высмеивал эту идею. Это продолжалось некоторое время, потом они пошли спать. В доме было тихо, но я лежала с открытыми глазами, думая, скучала ли по мне Лиса этим вечером.

Я дергалась и не находила себе покоя, и в конце концов уже не могла больше оставаться в постели. Я тихо встала, оделась, прокралась на лестницу и выбралась из дому на грунтовую дорогу, которая вела к дому Лисы. С задних дворов через ограды проникал свет и на дороге было не слишком темно. Потом я свернула с дороги в лес – и вот там уже стало темно по-настоящему. На небе висел месяц, но лишь совсем немного света просеивалось сквозь листву.

Ночью лес выглядел по-другому. В кустах постоянно что-то шуршало. Даже несмотря на то, что я знала дорогу, мне все время казалось, что я заблудилась. Я не могла перестать думать о зомби и об учениках старших классов, ищущих приключений. Обе опасности казались одинаково угрожающими.

Я подошла к полянке Лисы. Было странно находиться здесь среди ночи. Я увидела среди теней какое-то движение и замерла на месте.

Из тени, падавшей от кресла, вышла лиса. В лунном свете ее мех казался серебристо-серым, а глаза были золотыми. Она села, аккуратно обвернув вокруг себя хвост, и принялась внимательно рассматривать меня, словно принимая какое-то решение. Потом поднялась и трусцой побежала по направлению к дому Лисы.

Поколебавшись, я пошла следом за ней. В окне кухни горел свет, мне был виден Гас, сидевший на кухонном столе. Подперев голову рукой, он писал что-то в блокноте. В свете голой лампочки, болтавшейся под потолком, я видела черные тени под его глазами, печальные морщинки у губ.

Я помедлила, глядя внутрь. Мне пришла мысль развернуться и пойти домой – но я не смогла бы еще раз пройти по темному лесу в одиночку. Я тихо постучала в дверь и стала смотреть в окно, как Гас поднимается с места, чтобы впустить меня.

До сих пор я еще не бывала у них в доме. Раковина на кухне была завалена грязной посудой, но не это привлекло мое внимание. Вдоль всех стен тянулись книжные полки, некоторые были до отказа забиты книгами, другие – бумагами. Это показалось мне очень необычным: книжные полки на кухне!

– Тритон, – мягко проговорил Гас. – Рад тебя видеть.

Он не стал спрашивать меня, почему я оказалась на улице так поздно, как сделал бы любой другой взрослый. И мне показалось, что он был действительно рад меня видеть.

– А Лиса спит?

– Боюсь, что да.

– Ох. А я хотела с ней поговорить. Она… она не сердится на меня?

Гас сдвинул брови и подсел к кухонному столу, жестом указав мне на второй стул.

– Она расстроилась из-за того, что ты не пришла.

– Мать заставила меня пойти на барбекю к Синди Гордон. У Синди мама вожатая в скаутском отряде, а моя мать хочет быть помощницей вожатой, и поэтому мне тоже придется записаться в отряд… Но я все равно пришла, хотя мне и было страшно!

Не знаю толком почему, но высказав все это, я расплакалась – потому что боялась, что Лиса сердится на меня, потому что мне действительно было очень страшно в лесу, а теперь я была в безопасности, потому что Гас был добр со мной… внезапно я просто не могла не заплакать.

Гас поднял руку, остановив меня прежде, чем я начала по-настоящему.

– Расслабься, Тритон. Вдохни поглубже. – Некоторое время он молча смотрел на меня. – Знаешь, ты ведь на самом деле не хотела все это рассказывать мне. Ты хотела рассказать это Саре – то есть Лисе.

Не поднимаясь с места, он протянул руку к книжной полке и достал оттуда блокнот на спирали и карандаш.

– Напиши это. Напиши ей записку и объясни, что произошло. Я прослежу, чтобы Лиса прочла ее.

– Но почему вы не можете просто рассказать ей сами?

Он откинулся на спинку своего стула.

– Если об этом стану рассказывать я, то буду говорить своими словами. Ты должна выбрать свои собственные слова. Сказать свою правду. Это важно.

Я присела на кухонный стол и написала Лисе длинную записку о том, как я не могла ей позвонить, потому что не знала ее номера, и как моя мать не позволила мне пойти к ней, и как я выскользнула наружу после наступления темноты и видела лису на полянке. Я написала, как мне было жалко, что я не смогла прийти. Потом я вырвала листки и протянула их Гасу.

– Вы передадите это Лисе?

– Конечно.

Я отдала ему блокнот. Он открыл его на первой странице и написал на ней телефонный номер.

– Это наш номер, – сказал он, протягивая мне блокнот. – Блокнот оставь себе. Будешь записывать туда всякие другие вещи.

– Какие вещи?

Он пожал плечами.

– Всякие. То, что с тобой происходит. То, чего ты боишься. То, что ты сама придумаешь. Иногда это помогает – записывать все это. Пошли, я провожу тебя до дома.

Теперь, когда рядом был Гас, лес не казался мне страшным. Тени были просто тенями. Загадочные шумы исходили от птиц и мышей, и от машин вдали на дороге. Он расстался со мной у задней калитки нашего дома.

* * *

На следующий день я нашла Лису на полянке, в кресле.

– Привет, Лиса, – сказала я. – Прости, что мне пришлось пойти вчера на это дурацкое барбекю.

– Папа передал мне твою записку.

– Он сказал, что ты сердилась на меня.

Она пожала плечами.

– Ну да. Но он сказал, что не все родители так все понимают, как он. Что некоторые просто помыкают своими детьми.

– Это он правильно подметил.

– Так что все в порядке. Пошли в туннель.

Туннелем мы называли трубу. Иногда мы заходили глубоко в темноту, и Лиса придумывала всякие истории: мы были первыми исследователями в самой глубокой пещере в мире; мы были повстанцами, укрывающимися в парижской канализации; мы путешествовали к центру Земли, где до сих пор жили динозавры.

В тот день Лиса не стала ничего придумывать. Мы просто шли все дальше во тьму, и холодная вода хлюпала в наших кедах. Мы зашли уже довольно далеко, когда Лиса сказала:

– Ты видела лису вчера вечером. Что ты о ней думаешь?

– Она была очень красивая.

– Какие у нее были глаза?

Я пожалела, что не вижу лица Лисы. Ее голос звучал странно – высоко и напряженно.

Я вспомнила золотые глаза лисицы.

– Такие, словно… словно она знала, о чем я думаю, – ответила я.

Некоторое время Лиса молчала. Потом проговорила:

– Моя мама была очень красивая. Я помню, что у нее были очень маленькие руки. А ее волосы были такого же цвета, как лисий мех. Такие, ржаво-красно-коричневые.

Я помедлила.

– Ты действительно думаешь, что она превратилась в лису? – осторожно спросила я.

Лиса остановилась на месте. Я слышала в темноте ее дыхание; где-то рядом журчала вода.

– Иногда просто нужно поверить во что-нибудь сумасшедшее, – прошептала она в темноте. – Потому что все другие вещи, в которые нужно верить, слишком больно ранят. Понимаешь, я, конечно, могу попробовать поверить во что-нибудь другое. Например, что она просто бросила нас с папой и сбежала с каким-нибудь другим парнем. Но мне кажется, что превратиться в лису было бы по-настоящему круто. Я понимаю, почему она могла бы захотеть этого. Мне нравится думать, что она – лиса и живет в лесу. Так что это то, во что я верю.

– Понимаю, – сказала я. В ее словах действительно был какой-то бредовый смысл. Я пошарила в темноте и взяла ее за руку. – Ладно, тогда я тоже буду в это верить.

– Давай-ка пойдем посмотрим на тритонов, – сказала Лиса, уводя меня прочь из темноты.

На следующей неделе начались занятия в школе. У меня был урок английского, учительница как раз делала перекличку, когда я увидела Лису в заднем ряду. Ее лицо было тщательно умыто, на ней была чистая рубашка и вельветовые штаны – не грязные и не порванные. Я упорно смотрела в ее сторону, но она не ответила на мой взгляд.

Учительница, мисс Парсонс, была трепетная женщина с тонкими волосами и высоким, задыхающимся голосом. В тот первый день она прочла нам стихотворение о нарциссах и спросила нас, что мы о нем думаем. Мне оно показалось не очень интересным, но я не стала этого говорить.

Когда урок закончился, я поспешила догнать Лису у двери.

– Привет, Лиса! Как дела?

Она взглянула на меня с нарочито бесстрастным выражением на лице.

– Здесь меня зовут Сара.

– Очень хорошо. А меня – Джоан.

– Послушай, мне надо идти, – сказала она. Она шла быстро, и мне пришлось ускорить шаг, чтобы продолжать идти рядом с ней. Сейчас она казалась меньше ростом, чем в лесу, и прижимала свои книги к груди, словно ей было холодно. И она не улыбалась.

– В чем дело? – спросила я. – Куда ты спешишь?

Она не замедлила шага.

– Мне еще нужно кое-что сделать.

– Эй, Джоан!

Обернувшись, я увидела Синди Гордон, стоявшую возле своего шкафчика, и рядом с ней еще одну девочку. Я притронулась к руке Лисы.

– Это Синди Гордон, – сказала я. – Мы с ней знакомы. Пойдем, поздороваемся.

Я тронулась в их сторону, но когда я подошла к ним, Лисы со мной не было. Я увидела лишь ее спину, удаляющуюся прочь по коридору.

– Привет, Синди, – сказала я.

– Привет, Джоан. – Ее подруга пристально глядела вслед Лисе. – Это Сью. Сью, это Джоан.

– Ты знаешь эту девочку? – спросила меня Сью.

– Да, а что?

Она взглянула на Синди, но не ответила на мой вопрос.

Синди закрыла свой шкафчик и проговорила:

– Джоан только что переехала сюда из Коннектикута. Она живет совсем рядом со мной. – Она посмотрела на меня. – Мы собираемся пообедать в кафе. Хочешь с нами?

Лисы больше не было видно. Я неловко пожала плечами.

– Да, пожалуй, хочу.

В кафе я съела гамбургер, стоя за столиком вместе с Синди, Сью и еще с парочкой их подруг. Они задали мне несколько вопросов о Коннектикуте, но в основном говорили об уроках и о том, какие у кого учителя.

На урок естествознания я вошла вместе с Синди и Сью. Учитель, мистер Макфарланд, был высоким костлявым мужчиной в штанах из шотландки и рубашке с клапаном на кармане. Сначала он немного рассказал нам по теме занятия, а потом попросил нас разделиться на пары для лабораторной работы. Пока все толкались и переходили с места на место, пытаясь найти себе партнера, я увидела Лису – она стояла в конце класса в полном одиночестве. Покинув Синди и Сью, которые немедленно образовали пару, я направилась к ней.

– Привет, – сказала я. – Хочешь, будем партнерами?

Она посмотрела на меня, слегка нахмурившись.

– Не надо делать мне одолжений.

Я тоже нахмурилась.

– Что с тобой, Лиса? – спросила я очень тихо. – Почему ты так странно ведешь себя?

– Я вообще странная. Разве твои новые подруги еще не рассказали тебе?

Я проследила за ее взглядом. Синди и Сью старательно отвели глаза, когда я посмотрела на них. Тогда я снова перевела взгляд на Лису.

– Послушай, ты хочешь работать со мной в паре или нет?

Она прикусила губу и пожала плечами.

– Наверное.

Всю оставшуюся часть урока мистер Макфарланд заставлял нас исследовать цветы и находить в них различные части: чашелистики, лепестки, тычинки, пестики. Лиса работала со мной, но это была не та девочка, которой она была в лесу. Она была более тихой, более подавленной. В лесу она командовала, она знала, что делает. Здесь она была не на месте. Когда урок закончился, Лиса исчезла в толпе учеников прежде, чем я успела ее догнать.

После школы, когда я возвращалась домой с Синди и Сью, Сью спросила меня о Лисе.

– Откуда ты знаешь Сару?

– Я встретила ее, когда гуляла вдоль железнодорожных путей, – сказала я, чувствуя себя неловко. Я знала наверняка, что Синди и Сью никогда не стали бы в одиночку бродить по лесу.

– Я слышала, что они с ее отцом живут в этой развалюхе в лесу. Отец у нее ужасный тип. Он ездит на этом огромном «Харлее» и весь в татуировках.

– Я была у нее дома, – медленно проговорила я. – Там не так уж и плохо. И я говорила с ее отцом. Он отличный парень.

Сью поглядела на меня так, словно я сообщила ей, что летала на Марс на НЛО.

– Ты была у нее дома?

– Ну да, я была у нее дома, – повторила я несколько натянутым тоном.

– Слушай, – сказала Синди, – а как тебе понравились штаны мистера Макфарланда? Правда, смешные?

Разговор переключился на мистера Макфарланда и на то, какой он забавный. Я была благодарна Синди за то, что она переменила тему. Мне показалось, что ей не понравился пренебрежительный тон, которым Сью говорила о Лисе. Она спросила, не хотим ли мы пойти к ней поплавать, но я отказалась.

– Я не могу, мне надо еще кое-что сделать дома. Мама просила меня.

Придя домой, я переоделась в джинсы и отправилась на нашу полянку. Лисы там не было. Я пошла к ней домой, но Гас сказал, что она еще не возвращалась. Я поискала ее у ручья, где водились тритоны, потом пошла к трубе.

Возле входа я остановилась и прислушалась.

– Лиса? – позвала я.

Ответа не было. Вода уже стояла низко – всего лишь маленькая струйка текла посередине трубы. Я увидела грязные отпечатки ног на сухом цементе возле воды, они были как раз такого размера, как ноги Лисы.

– Лиса, – позвала я снова.

Я двинулась в темноту, идя по загибающемуся вверх цементному боку трубы, чтобы не ступать в ручеек. Эхо моих шагов разносилось по всей длине туннеля.

Каждый раз, когда я бывала здесь, Лиса шла впереди. Сейчас мне казалось, что в туннеле темнее, чем бывало когда-либо прежде.

– Лиса!

– Да?

Ее голос звучал тихо. Она была совсем недалеко от входа.

– Я искала тебя.

– Ну что ж, вот и нашла.

Я натолкнулась на нее – она полусидела на боку трубы, упершись ногами прямо в воду. Я присела рядом.

– Ты не подождала меня после уроков.

– Мне показалось, что ты хотела пообщаться с теми другими девочками.

– Ты могла бы пойти домой вместе с нами, – возразила я.

– Нет, не могла бы. Я им не нравлюсь.

– Просто они тебя не знают, – ответила я, уже зная, что она права. Синди еще могла бы принять ее, но не Сью.

Она не ответила.

– Моя мать хочет, чтобы я вступила в этот скаутский отряд. Если бы ты тоже вступила, то…

– Нет, спасибо, – ответила она. – Не интересуюсь. Это бы ничего не изменило.

Я сидела в темноте рядом с ней, понимая, что она права.

– Забудь о школе, – внезапно произнесла она. – Давай посмотрим, насколько далеко мы сможем пройти по туннелю.

– Прямо сейчас? У нас же нет ни фонарика, ни чего-нибудь такого…

Свет от входа казался очень далеким.

– Пошли, – сказала она. – Кажется, я знаю, где она выходит.

Я пошла следом за ней в темноте, шлепая по воде. Она быстро шагала вперед, вновь приняв на себя командование.

– Смотри, отличное место, чтобы спрятать сокровище, если бы оно у нас было, – говорила она. – Здесь его никто никогда не найдет.

Свет от входа позади нас исчез. В воздухе висел запах затхлости и глины. Мы не могли заблудиться – туннель был только один, и чтобы выйти из него, нам надо было всего лишь повернуть назад, – но мое сердце билось быстрее, и было трудно дышать. В конце концов, когда, казалось, прошло уже несколько часов, я увидела впереди булавочный лучик света, который становился все больше по мере нашего приближения.

Когда мы выбрались к солнечному свету, Лиса уже ухмылялась во весь рот. Мы вышли на другую сторону орехового сада, пройдя под землей чуть ли не милю.

– Ну как, разве это было не круто? – спросила она.

Я легла на землю, в пятно солнечного света, ужасно радуясь, что снова вижу свет дня. Она присела рядом со мной, обняв руками колени.

– Да, – признала я, – это было действительно круто. Без тебя я бы этого ни за что не сделала.

Она лишь кивнула, подтверждая свою руководящую роль и авторитет. Она снова была королевой лис.

Той осенью моя жизнь разделилась между двумя мирами.

После школы и на выходных я проводила все время, какое только могла, в лесу вместе с Лисой. В школе я старалась быть осмотрительной. Временами я общалась с Синди и ее подругами, а временами общалась с Лисой.

Как-то раз, войдя в кабинет естествознания, я обнаружила там стеклянный аквариум, полный больших зеленых лягушек. Мистер Макфарланд поднял вверх извивающуюся лягушку и продемонстрировал нам, как втыкать ей иглу в основание шеи, чтобы разорвать позвоночник.

– А теперь вы все сделаете то же самое, – сказал он. – Каждая пара лабораторных партнеров вскроет одну лягушку.

Когда он спросил, сеть ли у кого-нибудь вопросы, Лиса подняла руку и сказала, что не будет этого делать.

Он кивнул и сказал, что сам убьет лягушку для тех пар, которые не могут сделать этого сами.

– Нет, – сказала Лиса. – Я не стану вскрывать лягушку, даже если вы убьете ее. Я не хочу иметь с этим ничего общего! – она почти кричала на него.

Мистер Макфарланд слегка покраснел.

– Думаю, тебе придется поговорить об этом с деканом девочек, – натянуто проговорил он. – Джоан, может быть, ты присоединишься к одной из других групп?

– Я тоже не стану этого делать, – тихо произнесла я. – Наверное, я лучше тоже пойду поговорю с деканом девочек.

Мистер Макфарланд выглядел удивленным – все же я была на хорошем счету. Но я не могла покинуть Лису, так что мы обе вышли из кабинета и направились к декану девочек. Та посмотрела на Лису с грустью, а на меня – с удивлением.

– Сара, мне очень жаль, что я снова вижу тебя здесь. Джоан, я удивлена, что вообще тебя здесь вижу.

Лиса села, сложив руки на груди, с несчастным и упрямым видом, в то время как я принялась многословно и сбивчиво говорить о жестокости к животным и уважении к жизни. В конце концов декан девочек прониклась симпатией к тому, что она назвала нашей «чувствительностью». Я предложила, чтобы мы с Лисой пошли в библиотеку, провели исследование по этому типу лягушек и написали доклад по этой теме. Декан и мистер Макфарланд согласились.

На уроках английского я писала стихи – которые, как я знала, должны были понравиться мисс Парсонс. Всякую чепуху про облака, дождик и грустные чувства. Мне всегда это хорошо удавалось – понимать, что нравится учителям, и выдавать им это.

Лиса попросту не могла освоить этот трюк, хотя я объясняла ей.

– Это нечестно, Тритон, – сказала она как-то, когда мы сидели на нашей полянке. – Ты пишешь то, что ее ублаготворит, вместо того, чтобы писать то, что тебе нравится. Зачем тратить зря свое время?

Я пожала плечами.

– Мне ставят хорошие оценки. И тогда родители меня не достают.

Стихи, которые писала Лиса, казались мне более интересными, чем мои, но они были не о тех вещах, которые нравились мисс Парсонс. Лиса писала об отслаивающейся краске на их доме, о запахе тины в нашей трубе, о надписях на стене школьного двора. Она не хотела тратить время, проверяя, чтобы все слова были написаны правильно, и считала излишним переписывать стихотворение начисто только для того, чтобы в нем не было помарок. Ее почерк был ужасен. Мисс Парсонс снимала баллы за правописание и аккуратность – но мне кажется, что на самом деле Лиса получала низкие отметки из-за того, что ее стихи заставляли мисс Парсонс нервничать.

Когда мисс Парсонс прислали бланки для участия в конкурсе коротких рассказов, который устраивала организация женщин-писателей, она дала один бланк мне.