Текст книги "На повестке дня — Икар"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц)

– Насчет В. – хочу оставить его где-нибудь, может, у тебя?

– Он не согласится. Его сын в опасности, забыл?

– Ты прав. Ладно, забудь. Я мог бы добавить, что он невыносим.

– Скажи мне то, чего я не знаю...

– Скажу. – Голос Серого изменился. – Объект переоделся и только что прошел мимо нас. В. узнал его. Он идет, словно покойник.

– Возможно, так оно и есть.

– Отбой.

* * *

Кендрик решил изменить свой маршрут и направился в сторону мечети Джума. Инстинкт подсказывал ему смешаться с толпой. После того как он свернул на север, на широкую Баб-эль-Бахрейн, он направился к огромному парку и дальше, к улице эль-Калифа. В голове теснились мысли, разрозненные кусочки мозаики, которые он никак не мог сложить в единую картину. Он словно плутал в лабиринте, но он знал наверняка: где-то в этой путанице ходов находится человек – люди, высматривающие, ждущие погибшего Азрака. У него было одно, но очень существенное преимущество: он знал, кого эти люди ждут, однако сам оставался для них неизвестен. Он будет обходить условленное место встречи снова и снова до тех пор, пока не заметит кого-то, в чьих глазах увидит страх перед возможностью провала задания, человека нервничающего, кого-то выискивающего. Так или иначе, он выдаст себя, возможно, даже станет останавливать людей, заглядывать им в лица, волнуясь с каждой минутой все больше. Эван найдет его и схватит, заставит расколоться... А может, он просто обманывает себя? Одержимость идеей найти Махди ослепила его? Не важно, все это сейчас не важно, один шаг за другим в толпе, среди людей на пути к мечети.

Толпа. Он чувствовал, как она сгущается вокруг него. Его окружают какие-то люди. Кто-то коснулся его плеча! Он мгновенно развернулся, чтобы скинуть руку наглеца. И в этот самый момент почувствовал укол иглы, вонзившейся в спину. Его поглотила темнота.

* * *

Зазвонивший телефон разбудил Иакова.

– Да!

– Они схватили американца, – сообщил Серый. – Более того, они существуют!

– Где это произошло? Как?

– Это не важно, я все равно не знаю названий улиц. Главное, нам известно, куда его привезли!

– Что? Каким образом? Только не говори мне, что это не имеет значения.

– Это сделал Вайнграсс, чертов Вайнграсс. Он знал, что не сможет долго держаться на ногах, и дал сумасшедшему арабу десять тысяч долларов за разбитое такси! Этот алкаш месяцев шесть будет пить! Мы залезли в машину и сели им на хвост. Видели все, что произошло. Черт бы побрал этого Вайнграсса!

– Умерь свой воинственный пыл, – сказал Иаков, чуть улыбнувшись. – Где объект, черт, Кендрик сейчас?

– Здание называется «Сахалхуддин» на улице Туджар.

– Кому оно принадлежит?

– Дай нам время. Синий. Дай Вайнграссу время. Он обзванивает всех в Бахрейне, кто ему что-нибудь должен. Черт, как подумаю, что нам скажут в Иерусалиме, когда узнают, что связались с ним...

– Ответь мне!

– Пока мы выяснили, что в здании располагаются офисы шести компаний.

– Пусть кто-нибудь приедет за мной, – отдал распоряжение Иаков.

* * *

– Ну вот, конгрессмен, ты и нашел Махди, – сказал темнокожий араб в белоснежном одеянии и белой шелковой готре, украшенной несколькими крупными сапфирами.

Они находились в большой комнате со сводчатым потолком, украшенным мозаикой, высокими узкими окнами, редкой черного дерева мебелью, огромным столом, похожим не то на алтарь, не то на трон. Интерьер чем-то напоминал убранство мечети, покои верховного священнослужителя неизвестной, но весьма влиятельной секты в стране, оторванной от остального мира.

– Доволен теперь? – продолжал Махди, сидящий за столом. – Или напротив, разочарован узнать, что я такой же человек, как ты? Нет, не такой, как ты или кто-либо другой, но все же человек.

– Ты убийца, сукин ты сын! – Эван вскочил со стула и тут же был усажен обратно двумя стражами, стоявшими по обе стороны от него. – Ты убил семьдесят восемь невинных людей. Мужчины, женщины, дети были погребены под обломками взорванного тобой здания. Ты мразь!

– Это было началом войны, Кендрик. Сторонам во время военных действий не возбраняется наносить противнику удары, несущие за собой неизбежные потери. Признаю, я выиграл то крайне важное для меня сражение. Ты убрался из страны на целых четыре года, а я за это время весьма преуспел. Это было бы невозможно, останься ты здесь. Ты или тот мерзкий еврей с длинным языком.

– Мэнни?.. Он постоянно говорил о тебе, предостерегал нас!

– Людей, которые слишком много говорят, я усмиряю с помощью чудовищно быстрого меча. Выражение образное, конечно, можешь понимать это как пулю в голове... Когда я услышал о тебе, я понял, что ты вернешься из-за той первой схватки пять лет назад. Ты пытался найти меня, устроил настоящую охоту, однако девять часов назад ситуация изменилась, Амаль Бахруди.

Эван вопросительно вскинул бровь.

– Среди советских есть люди, которые не прочь заиметь дополнительные доходы. Бахруди, этот евро-араб, был убит несколько дней назад в Восточном Берлине... Тут всплыло имя Кендрик. Погибший араб с голубыми глазами и чертами лица, выдающими в нем европейца, внезапно появляется в Маскате – задачка невероятная, составляющие, какие и вообразить трудно, однако вполне укладывающиеся в достаточно просто решаемое уравнение. Тебе наверняка помогли, ведь ты в таких делах не эксперт.

Эван пристально вглядывался в лицо Махди. Поразительное лицо, высокие скулы, горящие глаза, неотрывно сверлящие его взглядом.

– Твои глаза... – Эван тряхнул головой, пытаясь прийти в себя после действия отключившего его сознание препарата, введенного ему на улице. – Я где-то видел тебя раньше.

– Конечно, Эван, видел. Подумай. – Махди медленно снял с головы готру.

Тугие кольца темных волос Махди были чуть посеребрены сединой. Высокий лоб, темные дуги бровей – такое лицо нелегко забыть.

– Возможно, ты видел меня в иранском шатре? А может, на Среднем Западе, на складе оружия?

– Боже правый! – прошептал Кендрик: картина начала проясняться. – Мы встречались в Басре семь или восемь лет назад, ты говорил тогда, что озолотишь нас, если мы свернем свою деятельность. Еще ты говорил о намерениях некоторых кругов свергнуть шаха Ирана и что не желаешь строительства современного аэропорта в Ираке.

– Оно уже существует, настоящее исламское государство.

– Чушь! Ты наверняка качаешь нефть с их полей. И ты такой же приверженец ислама, как мой шотландский дед. Ты из Чикаго – там на военном складе мы встречались, и двадцать лет назад из Чикаго тебя вышвырнули, поскольку даже твои чернокожие избиратели не смогли больше слышать фашистскую чушь, которую ты нес. Ты обобрал их до нитки и сбежал сюда, чтобы засорять своими бредовыми идеями здешний народ и приумножать свои миллионы. Боже мой, Вайнграсс знал, кто ты такой, и посоветовал тебе заткнуться. Он назвал тебя слизняком, насколько я помню, и, если б ты тогда в Басре не убрался вовремя из шатра, он плеснул бы тебе в лицо соляной кислоты, чтобы сказать потом без сожаления, что уничтожил нациста!

– Вайнграсс был и остается – если он, конечно, жив – евреем, – спокойно проговорил Махди. – Он старался очернить меня по одной простой причине: зависть. Величия, к которому так стремился, он не достиг, а вот ко мне фортуна оказалась благосклонна. Евреи ненавидят тех, кто добивается большего успеха, чем они. Вот почему они вечно мутят воду.

– Кого ты пытаешься обмануть? Он назвал тебя вонючим черномазым, и к цвету твоей кожи это высказывание не имеет отношения, эль-Фальфа, или как ты там себя называешь. После Эр-Рияда, после той «исключительно важной» битвы, скольких еще ты убил?

– Я убиваю лишь тогда, когда речь идет о священной войне о чистоте расы, культуры или веры в этой части земного шара. – Губы Махди из Чикаго, штат Иллинойс, медленно сложились в холодную усмешку.

– Ты грязный лицемер! – выкрикнул Кендрик. Не в силах сдержать эмоции, он снова вскочил, руки, словно клешни, попытались вцепиться в безупречно белое одеяние убийцы-манипулятора. Но прикоснуться к нему не успел – его швырнули на пол и принялись пинать ногами, после поставили на колени, оттянули голову за волосы назад и прижали ему к горлу нож.

– Твои действия такие же жалкие, как и слова, – сказал Махди, поднимаясь из-за стола. – Мы строим королевство в этой части света, и парализованный Запад не сможет нам помешать. Мы натравливаем одни народы на другие, задействуя при этом силы, не поддающиеся контролю. Мы последовательно разделяем и завоевываем земли полностью без единого выстрела. И ты, Эван Кендрик, оказал нам неоценимую помощь. У нас есть фотографии, сделанные в аэропорту, когда ты прилетел из Омана, а также фотографии принадлежащего тебе оружия, поддельных документов и пояса с деньгами, в котором тысячи американских долларов. У нас имеются неопровержимые доказательства того, что ты, американский конгрессмен, пользуясь именем Амаля Бахруди, проник на территорию американского посольства в Маскате, где убил одного из вождей террористов Нассира, а позже и юного борца за свободу по имени Азрак – как раз в то время, когда наконец все должно было вот-вот благополучно завершиться по обоюдному соглашению. Являешься ли ты агентом своего жестокого государства? А как же может быть иначе? Так называемые демократы будут возмущены – неуклюжий воинственный гигант сделал это снова, рискуя своей жизнью.

– Ты... – Эван поднялся, стиснул руку, прижимающую к его горлу нож, и тряхнул головой. И получил очередной чудовищный удар, заставивший его растянуться на полу.

– Необходимые приготовления уже идут полным ходом, – продолжил Махди. – Завтра к утру все завершится – ускоренное твоими коварными действиями, которые станут достоянием общественности. Хаос и резня будут результатом операции, предпринятой нетерпеливыми, презренными американцами, до тех пор, пока не будет найдено решение – мое решение! Однако тебя, конгрессмен, все это уже не будет волновать. Ты будешь уничтожен, спасибо твоему правительству, которое не потерпит позорного провала. От тебя не останется ничего, ни единого напоминания. Завтра с первыми лучами солнца тебя посадят на самолет, привяжут к твоему туловищу освежеванную тушу свиньи и бросят в кишащие акулами территориальные воды Катара.

Глава 15

– Здесь никакой информации нет! – возмущенно проговорил Вайнграсс, перебирая бумаги, разложенные на столе в столовой одного бахрейнского чиновника, которого он знал во времена, когда «группа Кендрика» построила на одном из островов архипелага загородный гольф-клуб. – После всего того, что я для тебя сделал, Хасан, после всего, что ты с моей помощью получил, так-то ты платишь мне за добро?

– Надо подождать, скоро будут еще сведения. – Араб поглядывал по сторонам, изрядно нервничая из-за того, что слова Вайнграсса слышат все мужчины, находящиеся в гостиной его дома, расположенного на окраине города.

Вызванный среди ночи врач штопал и перевязывал Иакова, который наотрез отказался лечь, устроившись в глубоком кресле. Мужчина по имени Хасан взглянул на него и, желая сменить тему, сказал:

– Юноша неважно выглядит, Мэнни.

– Попал в драку, что я могу на это сказать? Кто-то пытался украсть его роликовые коньки. Что за информацию ты надеешься получить и когда? Мне нужны имена людей, управляющие всеми этими компаниями.

– Ты их получишь. Не так-то легко убедить министра по делам промышленного развития покинуть дом в два часа ночи и отправиться в свой офис с тем, чтобы совершить противозаконный акт.

– Промышленность и развитие – странно слышать эти два слова вместе, особенно здесь, в Бахрейне.

– Бумаги секретные!

– Обычная для Бахрейна бюрократия.

– Это не так, Мэнни!

– Ах, оставь и дай мне виски.

– Да, мой старый друг, ты неисправим.

– Расскажите мне обо всем поподробнее. – Серый покинул гостиную и присоединился к ним.

Он названивал по телефону каждые пятнадцать минут, с разрешения хозяина, разумеется.

– Могу я предложить вам что-нибудь, джентльмены? – спросил Хасан своих гостей, останавливаясь в арке, соединяющей гостиную и кухню.

– Кофе с кардамоном будет более чем достаточно, – попросил Бен-Ами. – К тому же это очень вкусно.

– Есть и спиртные напитки, как вы поняли со слов мистера Вайнграсса. В этом доме свято чтут религиозные традиции, однако мы с уважением относимся и к убеждениям других людей.

– Не могли бы вы записать эти слова? – попросил, усмехнувшись, Черный. – Я бы отдал жене и сказал, что вы мулла. Для того чтобы съесть яичницу с беконом, мне приходится ехать на другой конец города.

– Спасибо, мы не хотим спиртного, мистер Хасан, – добавил Серый, хлопнув Черного по колену. – Если повезет, нам сегодня придется поработать.

– А мне, если повезет, не отрежут руки, – тихо произнес араб и вернулся на кухню. Он остановился, услышав звонок в дверь. Это прибыл человек, которого он ждал, с информацией.

Сорок восемь минут спустя, просмотрев гору компьютерных распечаток, Вайнграсс углубился в чтение двух страниц, заинтересовавших его более всего.

– Расскажите мне, что это за компания «Зариба лимитед»?

– Слово взято из суданского языка, – ответил человек, доставивший материалы, но не пожелавший быть никому представленным. – В переводе означает защищенный лагерь, окруженный горами или густым лесом.

– Судан...

– Это страна в Африке.

– Знаю, что страна. Хартум...

– Это столица Судана.

– Ну надо же, а я думал, это Буффало! – саркастически заметил Вайнграсс. – Почему у компании так много отделений?

– Это холдинговая компания. Круг ее интересов обширен. Если какой-нибудь маленькой фирме необходимы государственные лицензии на увеличение экспорта и импорта, им легче получить их под крышей большой солидной организации.

– Чушь!

– Прошу прощения?

– Это так в Бронксе говорят вместо «О Боже мой!» Кто ею управляет?

– Существует совет директоров.

– Совет директоров есть всегда. Я спрашиваю, кто на самом деле всем заправляет?

– Откровенно говоря, этого толком никто не знает. Главный исполняющий милейший человек – я пил с ним как-то кофе, – агрессивным его никак не назовешь, если понимаете, о чем я.

– Значит, есть кто-то еще.

– Я этого не знаю.

– Где список директоров?

– Прямо перед вами. Справа, под другим листком. Вайнграсс достал список. Впервые за два часа он присел в кресло. Глаза пробегали по строчкам снова и снова.

– "Зариба"... Хартум... – время от времени бормотал он себе под нос, потом откинул голову на спинку кресла и, прикрыв глаза, пытался вспомнить что-то давно забытое. Наконец он обвел карандашом одно имя и протянул листок арабу.

– Он черный, – сказал тот.

– Да кто здесь черный, а кто белый?

– Это нетрудно определить по чертам лица. Хотя многие века афро-арабской ассимиляции усложняют проблему.

– А это проблема?

– Для некоторых.

– Откуда он?

– Он иммигрант. Страна, из которой он приехал, должна быть указана в соответствующей графе.

– Здесь значится «отсутствует».

– Такие пометки обычно делают, когда кто-то прибыл из стран с авторитарным режимом, фашистского или коммунистического толка. Мы защищаем их, если они просят убежища. Он, по всей видимости, один из них.

– Сахиб-эль-Фарраххалиф, – прочитал Вайнграсс, отчетливо произнося каждый слог. Какой национальности может быть этот человек?

– Не знаю. Частично африканец, частично араб, сказать сложно.

– Ошибаетесь! – воскликнул Мэнни, привлекая своим возгласом внимание остальных. – Он американец, другими словами, обманщик! Если он тот, о ком я думаю, то это черномазый сукин сын из Чикаго, которого выперли из страны его же сородичи! Он присвоил их деньги, собрал миллионов двадцать и поместил в банк на этой стороне Атлантики. Лет восемнадцать – двадцать назад он был оголтелый фанатик, называвший себя эль-Фаррах – эту часть своего прошлого он ни за что не забудет. Известно, что наш приятель входил в совет директоров какой-то жирной корпорации, но вот какой именно – неизвестно. Кроме того, мы смотрели совсем не в ту сторону. Хартум? Черта с два! Южная окраина Чикаго! Вот откуда взялся ваш Махди.

– Вы уверены? – спросил Хасан. – Обвинения более чем серьезные. .

– Уверен, – кивнул Вайнграсс и тихо добавил: – Надо было пристрелить этого подонка еще в Басре.

– Прошу прощения? – Безымянного чиновника потрясли его слова.

– Не обращайте внимания, – отмахнулся Мэнни.

– Здание «Сахалхуддин» никто не покидал, – сообщил Серый.

– Ты точно это знаешь?

– Я хорошо заплатил таксисту и пообещал заплатить еще больше, если он будет выполнять мои указания. Я звоню ему в телефон-автомат. Две машины по-прежнему стоят у входа.

– Ты можешь доверять ему? – спросил Иаков.

– Я записал номер его водительского удостоверения и машины.

– Это ни о чем не говорит! – заявил Мэнни.

– Я сказал ему, что если он солжет, то найду его и убью.

– Вопросов нет, зайчишка.

– Да прекратите вы!..

– Заткнись. Какую часть здания занимает «Зариба лимитед»?

– Два верхних этажа, если не ошибаюсь. Нижние этажи отданы в аренду входящим в нее фирмам. «Зариба» владеет всем зданием.

– Удобно, – кивнул Вайнграсс. – Можете достать нам подробный план здания, включая схему пожарной эвакуации и систему безопасности? Я отлично разбираюсь в таких вещах.

– В этот час? – воскликнул чиновник. – Сейчас три утра! Как вы себе это представляете?

– Что скажете насчет миллиона долларов, американских? – предложил Мэнни. – Я вышлю деньги из Парижа. Даю вам слово.

– Что?!

– Достаньте любым возможным способом. Жизнь моего сына в опасности! Действуйте!

В маленькой комнатке было темно. Тусклый свет пробивался через крохотное оконце, расположенное слишком высоко, чтобы до него добраться. Никакой другой мебели, кроме низкой кушетки, покрытой рваным покрывалом, в комнате не было. Охранник оставил ему бутылку с мутноватой жидкостью – местное виски, как он пояснил, и предложил Кендрику напиться – так будет легче встретить неизбежное. Его нервы были на взводе, страх заполнял каждую клеточку существа, сводя с ума, заставляя лоб покрываться испариной. Что удерживало его от того, чтобы откупорить бутылку, – так это остатки ненависти, которую он питал к своему похитителю. Он соберется для последнего акта этой пьесы. Он будет бороться из последних сил, со всей яростью, на какую способен, надеясь в глубине души, что быстрая смерть от пули в лоб избавит его от мучительного конца.

Боже, и почему он решил, что ему удастся сделать это? Что заставило его подумать, будто он обладает достаточными силами, чтобы осуществить операцию, которую и опытные люди сочли бы невыполнимой? Он и так знал ответ – его вынудили сделать этот шаг. Жаркие волны ненависти бурлили в нем и, не выпусти он жар наружу, сожгли бы его. Он не проиграл, нет. Пусть потеряет жизнь, но сделает это не напрасно. Он доказал, что Махди существует! Он проложил путь через тернистые хитросплетения обмана и лжи. За ним последуют другие. Это утешало.

Он снова взглянул на бутылку со средством, способным помочь ему отключиться. Эван тряхнул головой. Махди назвал его действия жалкими. Завтра все кончится в водах Катара.

Каждый боец отряда «Масада» понимал всю серьезность предстоящей операции, и потому у каждого на левом запястье под пластиковой лентой находилась капсула с цианистым калием. Ни один не имел при себе бумаг, удостоверяющих личность, «рабочая» одежда приобретена агентами Моссад в ливийском городе Бенгази, своего рода цитадели терроризма. В наши дни, когда разработано немало химических препаратов, таких, как амфетамин и скополамин, ни один из членов отряда не мог допустить того, чтобы его схватили живым, особенно если существовала вероятность, что его действия свяжут с событиями в Омане. Израиль не был готов принять на свою совесть смерть двухсот тридцати шести американских заложников. Каждый из бойцов понимал это, каждый прошел необходимую процедуру в Хевроне – врач объяснил, как воспользоваться смертоносным средством в случае необходимости: левое запястье ко рту, зубы сжимают маленькую капсулу один укус, и конец.

На улице возле здания «Сахалхуддин» было безлюдно. Фонари тускло освещали тротуары, в воздухе висели клочья тумана пришедшего со стороны Персидского залива. На верхних этажах здания и пятью этажами ниже горел свет. Через окна фойе можно было разглядеть полусонного привратника, дремавшего над газетой за конторкой. Маленькая синяя и большая черная машины припаркованы у обочины. У входа – два охранника, и в самом здании, похоже, находится по меньшей мере еще один страж. Бойцы Серый, Черный и Красный вернулись к разбитому такси, остановившемуся в двухстах метрах от цели на углу улицы эль-Мотханна. На заднем сиденье расположился Иаков, впереди – Бен-Ами и Вайнграсс. Последний изучал, светя себе фонарем, планы здания. Серый сообщил, что выяснил, Иаков отдавал распоряжения:

– Черный и Красный должны устранить охранников и проникнуть внутрь. Серый, ты вместе с Бен-Ами выведете из строя систему безопасности...

– Постой-ка! – вмешался Вайнграсс, поворачиваясь. – Вы никто понятия не имеете, как устроена сигнализация в здании, все, что вы можете, – это в лучшем случае взорвать ее.

– Вовсе нет, Мэнни, – возразил Бен-Ами.

– Ты собираешься найти нужные провода, спрятанные так, чтобы умники вроде тебя не отыскали их? Да ты устроишь фейерверк с карнавалом! Я иду с вами.

– Мистер Вайнграсс! – с нажимом произнес Синий. – А вдруг у вас начнется очередной приступ кашля вроде тех, что мы с прискорбием наблюдали не раз?

– Не начнется, – отмахнулся бывший архитектор. – Повторяю вам, там внутри мой сын.

– Я верю ему, – сказал Серый. – А я сейчас тот, на кого ляжет ответственность в случае провала.

– Ты умнеешь на глазах, зайка мой серенький.

– Сколько можно!..

– Да заткнись ты, и пошли.

Все последующие действия членов отряда показались бы стороннему наблюдателю, если бы таковой нашелся, работой четко отлаженного часового механизма, настолько они были согласованны.

Бойцы Красный и Черный убрали двух охранников у входа, которые даже не почувствовали приближения опасности с расстояния сто метров. Красный скинул свой пиджак и втиснулся в одеяние охранника, нахлобучив на голову форменную Фуражку. Он подбежал к стеклянным дверям и, держа руку сзади, уморительными жестами принялся показывать привратнику, что умрет, если не облегчится немедленно. Привратник, смеясь, нажал кнопку, открывающую двери. Красный и Черный вбежали в здание и, прежде чем привратник успел осознать совершенную ошибку, он уже растянулся без сознания на мраморном полу. Следом за товарищами, быстро, пока не закрылась дверь, вошел Серый, таща обмякшее тело охранника, за ним – Вайнграсс, с пиджаком Красного в руках. Черный, пока Вайнграсс держал дверь, втащил тело второго охранника. Красный и Серый связали троих бесчувственных мужчин, лежащих за массивной конторкой, засунули им кляп в рот, а Черный достал из кармана пластиковую коробочку, вынул длинный шприц, проверил его содержимое и каждому из троих сделал инъекцию в основание шеи. Затем трое бойцов оттащили бесчувственные тела в дальний конец фойе.

– Скройтесь в тени, – прошептал Красный Вайнграссу. – Идите в холл к лифтам!

– Что?

– Я услышал какой-то звук снаружи!

– В самом деле?

– Двое или трое людей. Быстро!

Тишина. И вот по тротуару возле здания прошествовала парочка пьяных американцев, скорее декламирующих, чем распевающих известную песенку.

– Нет, ты слышал это? Вот сукины дети! – не удержался Вайнграсс.

– Идите к лифтам, – повторил Красный. – Дорогу знаете?

– Я отлично умею читать планы.

Черный скрылся в южном коридоре. Серый пересек холл и оказался рядом с Вайнграссом возле стальной двери, ведущей в подвал здания.

– Черт! – воскликнул Мэнни. – Заперто!

– Следовало ожидать, – сказал Серый, доставая маленькую черную коробочку из кармана и открывая ее. – Не проблема, – заявил он. Серый достал какую-то похожую на замазку массу, приклеил ее вокруг замка и вставил короткий, не длиннее двух с половиной сантиметров, запал. – Отойдите, пожалуйста. Взрыва не последует, но жар будет очень сильным.

Вайнграсс с изумлением наблюдал за тем, как масса стала сначала ярко-красной, а потом превратилась в интенсивно-синюю. Железо просто растаяло на глазах.

– Это что-то, зай...

– Не произносите этого!

– Пошли, – кивнул Мэнни.

Они нашли контрольный щит питания аварийной системы в северном конце подземных помещений здания.

– Совершенный страж, – сказал бывший архитектор, достав кусачки из нагрудного кармана. – Из каждых шести проводов два ложные. Учитывая габариты здания, проводов здесь должно быть не меньше восемнадцати.

– Восемнадцать проводов, – повторил Серый. – Это означает, что ложных проводов будет шесть.

– Точно, серенький... прости.

– Спасибо.

– Если пропустим хоть один, на улице можно устраивать вечеринку.

– Откуда вы знаете? Сами же сказали, что провода намеренно перепутаны, для тех, кто не имеет представления о системе. Как же вы определите?

– Вежливость электриков, мой друг. Олухи, что работают здесь, ненавидят ломать голову над схемами, потому и облегчают задачу себе или другим, кому придется исправлять поломки. На каждом ложном проводе они делают пометку, так что всякий раз они могут говорить, что потратили целый час на то, чтобы разобраться в запутанной схеме, а схемы простыми никогда не бывают.

– Что, если вы ошибаетесь, мистер Вайнграсс? Что, если электрики, обслуживающие это здание, честно делают свою работу?

– Это невозможно. Таких просто-напросто нет, тем более здесь, – сказал Мэнни, доставая из другого кармана маленький фонарик и долото. – Ну же, давай, не стой как истукан, взламывай этот щит. У нас на все про все секунд восемьдесят – девяносто, можешь вообразить? Этот скряга Хасан сказал, что батарейки в фонаре совсем слабые. Начинай!

– Я могу использовать пластиковую взрывчатку, – предложил Серый.

– И устроить концерт для всего квартала? Ну если захотелось поразвлечься, тогда, конечно, давай, можешь даже девочек пригласить.

– Вы начинаете раздражать меня, мистер...

– Заткнись и делай свою работу. Я дам тебе за это медаль. – Бывший архитектор протянул Серому долото, которое предусмотрительно попросил у Хасана, зная, что оно наверняка понадобится ему при вскрытии аварийной системы. – Эта аппаратура сложная, и действовать надо быстро.

Серый просунул долото в щель возле замка и с силой дернул на себя. Крышка отскочила в сторону.

– Дайте мне фонарь, – сказал он, – а сами ищите провода.

– Один... второй... третий, – считал Вайнграсс, двигаясь вслед за лучом света справа налево, выискивая помеченные цветом провода. – Восемь, девять, десять... одиннадцать. Где двенадцатый? – воскликнул он. – Я проверил все ложные провода. Должен быть еще один. Без него все полетит к черту!

– Здесь! Вот отметка. – Серый коснулся седьмого провода. – Он рядом с третьим ложным. Вы пропустили его!

– Все, отключил. – Вайнграсс внезапно согнулся пополам и осел на пол, пытаясь унять приступ кашля.

– Не сдерживайтесь, мистер Вайнграсс, – тихо проговорил Серый, коснувшись плеча пожилого человека. – Вас все равно никто не услышит.

– Я обещал, что не буду...

– Есть вещи, которые мы не в силах контролировать, сэр.

– Прекрати быть таким вежливым! – Мэнни наконец откашлялся и с трудом поднялся.

Серый намеренно не предложил помочь ему.

– Ладно, солдатик, – сказал Вайнграсс, тяжело дыша. – Можно считать, что все чисто – в некотором смысле. Пошли искать моего мальчика.

Серый не двинулся с места.

– Несмотря на ваш более чем сложный характер, сэр, я все же испытываю к вам уважение, – произнес израильтянин. – Но ради общей безопасности я не могу позволить вам идти с нами.

– Что?!

– Неизвестно, что нас ждет наверху.

– Знаешь! Отлично все знаешь, сукин ты сын! Наверху мой мальчик!.. Дай мне оружие, зайчишка, а не то я отправлю телеграмму министру госбезопасности Израиля, что ты владеешь свинофермой! – Вайнграсс внезапно пнул Серого в голень.

– Невыносимый! – Серый закатил глаза, однако даже не пошевелил ногой. – Просто невыносимый!

– Да ладно тебе, жадина. Всего маленький пистолетик. Я же знаю, что у тебя есть лишний.

– Только не вздумайте пользоваться им, пока я не скажу, – проговорил израильтянин и, задрав левую штанину, достал из кобуры, укрепленной под коленом, небольшой револьвер.

– Кстати, я никогда не говорил тебе, что состоял в организации «Хагана»?

– В самом деле?

– Точно. Я и Менахем побывали во многих передрягах.

– Менахем никогда не состоял в «Хагане».

– Ну, значит, это был кто-то другой. Пошли!

Бен-Ами, сжимая в руках автомат «узи», застыл у входа в здание, поддерживая связь с остальными по переговорному устройству.

– Но почему В. с тобой? – спросил он бойца отряда «Масада».

– Потому что он невозможен! – раздраженно ответил Серый.

– Это не ответ, – возразил Бен-Ами.

– Другого дать не могу. Отбой. Мы на шестом этаже. Я свяжусь с тобой, как только будет возможно.

– Понял.

Двое бойцов застыли возле широких двустворчатых дверей, третий – на другом конце холла у единственной двери, из-под которой виднелась полоска света. Эммануила Вайнграсса с трудом удалось уговорить остаться на лестнице.

– Пошли! – шепотом отдал приказ к действию Серый, и двое мужчин, разогнавшись, вышибли дверь, мгновенно упав на пол, как только двое арабов повернулись на шум и принялись стрелять.

Две очереди из «узи», и арабы распростерлись в луже крови на полу. Два других человека, один – поднявшись из-за необъятного стола черного дерева, и другой, что стоял с ним рядом, попытались бежать.

– Стоять! – крикнул Серый. – Или вы оба покойники! Темнокожий мужчина в роскошном белоснежном одеянии застыл на месте, тяжелый взгляд горящих глаз сверлил израильтянина.

– Вы отдаете себе отчет в том, что делаете? – спросил он с угрозой в голосе. – Система охраны в этом здании лучшая в Бахрейне. Полиция будет здесь с минуты на минуту. Вам придется сложить оружие, иначе вас убьют.

– Привет, засранец! – Эммануил Вайнграсс проковылял в комнату, едва волоча от усталости ноги, как это бывает с пожилыми людьми, испытавшими слишком много потрясений. – Не такая уж и хорошая у тебя система охраны.

– Ты?!

– Собственной персоной! Надо было еще в Басре пристрелить тебя. Я знал, что мой мальчик вернется и найдет тебя. Все дело было лишь во времени. Где он?

– Моя жизнь за его жизнь.

– Ты не в том положении, чтобы торговаться.

– А что, если ты ошибаешься? – возразил Махди. – Он на пути к закрытому аэропорту, где его посадят на самолет. Конечный пункт его назначения – территориальные воды Катара.

– Акулы, – тихо произнес Вайнграсс, глаза метали молнии.

– Абсолютно верно. Одно из удобств, предоставляемых природой. Ну так что, будем торговаться? Я единственный, кто сможет все остановить.

Несколько секунд Вайнграсс смотрел на высокого смуглолицего человека так, словно пытался испепелить его взглядом.