Текст книги "На повестке дня — Икар"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 48 страниц)

– Что? – рванулся Сандстрем. – Его преданность Дженнингсу не позволяет ему этого.

– Но его чувство целостности не позволит ему остаться, – подвел черту Уинтерс.

– Однако из-за своей преданности, – вмешался Варак, – он согласился участвовать в конференции НАТО по Ближнему Востоку, которая состоится в миссии ООН на Кипре через три недели. Это одновременно и демонстрация единства, и возможность для президентского окружения найти замену, устраивающую конгресс. Потом он намерен уйти «по личным обстоятельствам», главное из которых – его разочарование в Совете национальной безопасности, где ему постоянно строят козни.

– А он объяснил все президенту? – спросила Маргрет Лоуэлл.

– По моим сведениям, нет, – ответил Варак. – Как отметил мистер Мандель, он человек рациональный и понимает, что гораздо лучше и легче для страны заменить одного человека, чем целый совет президентских советников.

– Трагично, – сказал Уинтерс, – но, похоже, неизбежно. Но как госсекретарь связан с Эваном Кендриком? Мне не очень понятно.

– В этом-то и есть символизм, – прокомментировал Эрик Сандстрем. – Ему следует понять, как это важно. Милош, я прав?

– Да, сэр. Если Кендрик поймет, что для страны спасительно, когда сильного вице-президента и союзники, и враги воспринимают как здравомыслящего человека, и что мир вздохнет с облегчением, он опять сделает свой нелегкий выбор и станет именно таким политическим деятелем.

– Из всего этого я делаю вывод, что он пойдет на это, – Огласился Гидеон Логан, – но кто же будет его убеждать?

– Единственный человек, кого он послушает, – произнес Милош, подумав, не подписывает ли он тем самым себе смертный приговор, – Эммануил Вайнграсс.

* * *

Энн Малкей О'Рейли работала в вашингтонском офисе Кендрика секретарем. Вывести из себя ее было крайне трудно. Многие годы с тех пор, как она с мужем перебралась сюда из Бостона, приходилось работать на шефов умных и не очень, порядочных и проходимцев. Она уже ничему не удивлялась. Но она никогда не работала с людьми, подобными Кендрику. Он был, если можно так выразиться, крайне упрямым политиком и крайне скромным героем. Он умел избегать неизбежного, то есть был живуч, как кошка. Умел исчезать с ловкостью человека-невидимки. Но несмотря на тягу к исчезновению, он всегда уведомлял, как связаться с ним. Кендрик либо звонил через определенные промежутки времени, либо оставлял номер телефона, по которому с ним можно было поговорить. Однако за последние два дня он ни разу не звонил и не оставил никакого номера. Сами по себе эти два факта не вызывали тревогу у миссис О'Рейли, но были еще два, уже тревожных обстоятельства. На протяжении дня, с девяти двадцати утра, невозможно было дозвониться ни до его дома в Вирджинии, ни в Колорадо. В обоих штатах операторы говорили, что связь прервана, и ничего не изменилось до семи часов вечера. Именно это и вызвало беспокойство у Энни О'Рейли. Поэтому она решила позвонить мужу в полицию.

– О'Рейли, – ответил неприветливый голос. – Отдел расследований.

– Патрик, это я.

– Привет, тигренок. У нас сегодня жаркое из говядины?

– Я еще на работе.

– Ладно. Мне тоже надо поговорить с Эваном. Пару дней назад Мэнни звонил по поводу номеров для машины...

– Вот-вот, – прервала его жена. – И я хотела бы поговорить с ним, но, похоже, это невозможно.

Энни рассказала мужу о странном совпадении. Два телефонных номера в разных штатах, и оба одновременно, вышли из строя. Кроме того, Эван не связывался с ней в течение двух дней и не оставил никакого другого номера, а на него это не похоже.

– Позвони в службу безопасности конгресса, – посоветовал детектив.

– На фиг! Как только я произнесу его имя, там начнется переполох, а ты ведь знаешь, как он к этому относится. Даю голову на отсечение, если найдется хоть какое-то разумное объяснение происходящему.

– А что ты хочешь от меня?

– Не мог бы ты разведать что-нибудь окольными путями, дорогой?

– Разумеется. Позвоню Кернсу в Арлингтон и попрошу послать радиофицированную машину. Какой адрес?

– Нет, Патрик, это не дело. Тут-то переполох и начнется. Это ведь полиция.

– А как ты думаешь, чем я зарабатываю на жизнь? Балетом?

– Я не хочу, чтобы вмешивалась полиция с ее отчетами. Там есть охрана из ЦРУ. Не хочу, чтобы они потом выкручивали нам руки. Я имею в виду тебя – как друга и полицейского. Просто помоги своей жене, которая случайно является секретарем Кендрика.

– Просто помочь жене... Какого дьявола? Я люблю жаркое.

– И много картошки, Патрик.

– И лука, много лука.

– Весь, что есть в доме.

– Я уже выезжаю.

– И еще, дорогой, если эта стыдливая фиалка просто снял трубки с рычагов, скажи ему, что я знаю про его египетскую подружку и могу заложить его, если он не позвонит мне.

– Что за подружка?

– Помолчи! Мэнни обмолвился об этом вчера, хватив лишнего. Поторопись. Буду ждать звонка в офисе.

– А мое жаркое?

– У меня оно готовое в холодильнике, – соврала Энни.

После сорока минут блужданий по ночным проселкам Вирджинии, проехав дважды мимо нужного поворота, детектив первого класса О'Рейли наконец нашел дорогу к дому Кендрика. Он четыре раза ездил по этой дороге, но это было днем. Он проделывал этот путь для встречи со стариной Вайнграссом после выхода того из больницы, чтобы передать бутылочку со свежим полосканием для рта, поскольку сиделки не подпускали Мэнни к виски. Патрик сообразил, что, если Мэнни в свои восемьдесят не загнулся на операционном столе и теперь хочет промочить горло, это не слишком большой грех. Если Христос в зените своей славы превратил воду в вино, тогда почему бы жалкому грешнику О'Рейли не превратить бутылочку полоскания в виски? И то и другое делалось с христианскими целями, и он лишь следовал библейскому примеру.

На проселочной дороге не было освещения, и если бы не свет от фар, Патрик не заметил бы ни кирпичной стены, ни железных ворот. Почему это в доме нет ни огонька? Даже если Кендрик отсутствует, арабская супружеская пара из Дубая содержит дом в готовности для его встречи в любую минуту. О всяких случайностях и переменах по заведенному порядку было бы обязательно сообщено Энни О'Рейли, первому человеку в офисе конгрессмена.

Патрик остановился на обочине, вытащил из бардачка фонарь и вышел из машины. Инстинктивно тронул ручку револьвера под мышкой. Он приблизился к воротам, ожидая что зажгутся прожектора и тихую ночь заполнит вой сирен. Таковы были меры безопасности, которые предприняла служба ЦРУ.

Ничего не произошло.

О'Рейли просунул руку через решетку ворот... Ничего. Толкнул створки ворот. Они распахнулись. Все тихо.

Он вошел на территорию, нажимая на кнопку фонаря левой рукой, а правой нашаривая пистолет. То, что он увидел, заставило отшатнуться.

– Пресвятая Дева Мария, Матерь Божья, прости мне мои прегрешения! – прошептал он.

В трех метрах от него лежало тело сотрудника ЦРУ в пиджачной паре, в луже крови. Ему полоснули ножом по горлу – голова была почти отделена от туловища. О'Рейли инстинктивно выключил фонарь. Ему приходилось сталкиваться с жестокими убийствами, и потому он знал: предстоит увидеть еще немало. Он начал осмотр, понимая, что убийцы уже скрылись.

О'Рейли обнаружил еще три трупа с перерезанными глотками. Господи! Что же случилось? Он внимательно осмотрел тело четвертого убитого. Здесь было чему удивиться. В шее трупа виднелась игла – наконечник стрелы. Охрану вырубили наркотиком, а потом без всякого сопротивления убили. Никто из охранников так и не понял, что произошло.

Патрик О'Рейли осторожно подошел к входной двери, отдавая себе отчет в том, что в этом нет необходимости. Самое жуткое уже случилось, и единственное, что теперь оставалось сделать, – считать потери.

Их было шестеро. У всех было перерезано горло, все лежали в лужах запекшейся крови. С супружеской парой из Дубая поступили особенно жестоко. Их поза говорила о том, что их будто бы застали в момент любовного действа. Они лежали с окровавленными лицами: он – сверху, она – под ним. На стене было написано кровью: «Смерть предателям Всевышнего! Смерть приспешникам Сатаны!»

А где сам Кендрик? Матерь Божья, где он?

О'Рейли быстро осмотрел дом от чердака до подвала, включая свет везде, где были выключатели. Никаких признаков присутствия конгрессмена!

Патрик спустился в гараж. «Мерседеса» Кендрика не было, «кадиллак» стоял пустой. Детектив бросился обследовать территорию вокруг дома. Ни признаков борьбы, ни поломанных веток, ни дыр в заборе либо царапин на свежевозведенной кирпичной стене. Загадка! Что предпринять? Кровавая резня в доме конгрессмена выходила за рамки обычной полицейской процедуры. О'Рейли побежал к металлическим воротам, теперь ярко освещенным, и дальше к своей машине. Он нырнул в нее и схватился за трубку телефона. Только набирая номер, он осознал, что с лица ручьями течет пот, несмотря на холодный ночной воздух.

– Офис конгрессмена Кендрика, – услышал он голос жены.

– Энни, дай сказать. Не задавай вопросов.

– Патрик, я знаю этот твой тон. Скажи только, он сам в порядке?

– Здесь нет ни его, ни машины.

– А остальные...

– Не спрашивай больше, тигренок. Ответь мне, и я молюсь, чтобы ты знала ответ.

– О чем ты?

– С кем связан Кендрик в ЦРУ?

– Он непосредственно общается с подразделением, обслуживающим нас.

– Нет, не это. Должен быть кто-то выше.

– Подожди-ка! – сказала Энни. – Ну конечно! Просто мы об этом с тобой не говорили. Некто по фамилии Пейтон. С месяц назад Кендрик сказал, что, если этот Пейтон когда-нибудь позвонит, я обязана немедленно их соединить. А если Эвана не будет на месте, я должна разыскать его.

– Ты уверена, что Пейтон из ЦРУ?

– Уверена, – ответила Энни. – Как-то утром Кендрик звонил мне из Колорадо и просил найти номер Пейтона в столе, в нижнем ящике под чековой книжкой. Номер этот в Лэнгли.

– Ну-ка, продиктуй мне его.

– Подожди, я посмотрю... – Ожидание длилось менее полминуты, но детективу показалось, будто он ждет ответа Целый час. – Патрик?

– Да, слушаю!

–Нашла...

– Записываю... – Она продиктовала, а он выдал приказ, ослушаться которого было невозможно. – Оставайся в офисе, пока не позвоню или не заеду за тобой. Поняла?

– Для этого есть причина?

– Да. Пока что я не знаю, насколько все серьезно...

– О Боже! – прошептала Энни.

О'Рейли уже не слышал свою жену. Он уже набирал номер, который продиктовала Энни. После восьми сигналов ответил женский голос:

– ЦРУ. Офис мистера Пейтона.

– Вы его секретарь?

– Сэр, это приемная. Мистера Пейтона уже не будет.

– Слушайте меня внимательно! – произнес детектив совершенно спокойно. – Мне необходимо немедленно связаться с мистером Пейтоном. Какими бы ни были правила, их придется нарушить. Вы меня понимаете, милая барышня? Это экстренный случай.

– Назовите, пожалуйста, ваше имя.

– Чертовски не хочется, но я это сделаю. Я – лейтенант Патрик О'Рейли, детектив первого класса Управления полиции федерального округа Колумбия. Вы обязаны разыскать его для меня!

Неожиданно заговорил мужской голос:

– О'Рейли? Фамилия как у секретаря некоего конгрессмена.

– Та же фамилия, сэр. Вы, черт вас дери, не подходите к телефону. Прошу прощения за непарламентское выражение.

– Это прямой телефон ко мне домой, мистер О'Рейли... Оператор, переключите линию!

– Да, сэр. – В трубке послышался щелчок.

– Да, мистер О'Рейли, теперь мы одни.

– А я не один. Я в компании шести трупов в десятке метров от меня.

– Вы где в данный момент?

– В доме Кендрика, мистер Пейтон. Если ваше ведомство против широкой огласки в прессе, вызывайте сюда спецподразделение.

– Пожалуй, так лучше, – ответил начальник Отдела спецопераций. Но ведь в доме есть люди...

– Они тоже убиты.

* * *

Митчелл Пейтон присел около убитого охранника, чей труп лежал возле ворот.

– Боже милосердный, такой молодой... Все они такие молодые.

– Да, сэр! Были... Были молодыми, – отозвался детектив. – В живых не осталось ни одного. Я выключил почти весь свет в доме, но смогу провести вас.

– Да, конечно...

– Но прежде скажите, где сейчас конгрессмен Кендрик. Или где он должен быть. Я могу и даже обязан вызвать полицию из Фэрфакса. Вы меня понимаете, сэр?

– Понимаю, лейтенант. Пока что это происшествие... катастрофа, если угодно, должна оставаться в ведении ЦРУ.

– Ответьте на мой вопрос о Кендрике. Его машины здесь нет, и я хочу знать, хороший это признак или наоборот.

– Необычный вы человек, если в состоянии находить в этой ситуации хорошие признаки.

– Я скорблю по этим людям, совершенно мне незнакомым, так же, как сотни раз до этого, когда встречался с подобным, но Эвана Кендрика я знаю лично, и, если вам что-либо о нем известно, поставьте меня в известность, а не то я пойду в свою машину и по радиосвязи передам в полицию сообщение об учиненной здесь резне.

– Бога ради, не надо меня запугивать, лейтенант. Если желаете знать, где Кендрик, спросите у своей жены!

– Почему у жены, а не у вас?

– Потому что она работает секретарем у конгрессмена, если вы случайно об этом позабыли.

– Тогда скажите, какого черта я здесь делаю, – взорвался Патрик. – Думаете, наношу визит вежливости колорадскому миллионеру? Я приехал потому, что вот уже два дня от Эвана ни слуху, ни духу, а с девяти утра оба его телефона, здесь и в Меса-Верде, не работают!

– Неужели оба телефона? – Пейтон кинул взгляд на крышу дома.

– Да-да, именно! – сказал О'Рейли, перехватив взгляд Пейтона. – Один провод перерезан и мастерски присоединен ко второму, а толстый кабель, что подведен на крышу, отсоединен.

– Ах ты, черт!

– Черт нам не помощник! Скажите, где все-таки Кендрик?

– На Багамах, в Нассау.

– А почему вы решили, что моя жена, секретарь конгрессмена, знает, где он?

– Потому что он мне говорил, что она всегда в курсе его передвижений, – сказал Пейтон сдержанным тоном.

– На этот раз ей он ничего не говорил!

– Вероятно, – кивнул начальник Отдела спецопераций, окидывая взглядом дом. – Однако позавчера он однозначно сказал, что по пути в аэропорт заглянет к себе в офис и оставит всю информацию секретарю Энн О'Рейли. Он так и сделал. Охрана видела его.

– В какое время это было?

– Около половины пятого, если не ошибаюсь.

– Была среда?

– Да, среда.

– Энни в офисе не было. Каждую среду у нее дурацкая аэробика, и она уходит в четыре. Кендрик знает об этом.

– Он, видимо, забыл.

– Не похоже на него. Пойдемте-ка со мной, сэр.

– В чем дело?

– Пожалуйста, пойдемте к моей машине.

– Лейтенант, мы здесь занимаемся делом и мне надо позвонить кое-кому из своей машины. Разумеется, ваше присутствие нежелательно.

– Вы не двинетесь с места, пока я не переговорю с секретарем Кендрика.

Минуту спустя Пейтон стоял возле полицейской машины. Из трубки телефона донесся взволнованный голос жены лейтенанта О'Рейли:

– Офис конгрессмена...

– Энни, – прервал ее муж, – когда ты уходила из офиса в среду, кто там оставался?

– Только Фил Тобиас, девочки ушли раньше.

– Что за Фил?

– Тобиас. Он главный помощник Эвана.

– Этот Фил Тобиас тебе ничего не говорил вчера или сегодня? Я имею в виду о Кендрике.

– А его не было. Он не появлялся ни сегодня, ни вчера. Я оставила кучу сообщений для него, но он даже не звонил.

– Позже поговорим, тигренок. Оставайся там. Поняла меня? – О'Рейли положил трубку, повернулся к Пейтону, взглянул на него. – Вы слышали сами. Думаю, вам следует извиниться. Я вас прощаю заранее, мистер Пейтон.

– Поверьте, я не хотел вас обидеть, лейтенант.

– Ладно, проехали! Кто отправится к Тобиасу? Вы или я?

– Я не имею права посылать вас, О'Рейли. Законом это не предусмотрено. И даже наоборот, воспрещается. Я могу только просить вас о помощи, и сейчас она мне крайне необходима. Вам огромное спасибо, что не сообщили в полицию. Но где этот Тобиас? За него можно только молиться.

– Почему? – спросил детектив, вылезая из машины и прикрывая дверцу.

– Чтобы получить от него информацию.

– А молитвы при чем?

– Чтобы он нас проинформировал до появления официальных новостей, – добавил Пейтон.

– Этого нельзя гарантировать. Мало ли где он... Может, в Швейцарии, может, на лодке гребет вверх по Потомаку...

– Мы думаем с вами в одном направлении. Однако мы соприкоснулись с тем, что принято называть «политическим прессингом». Пришлось ознакомиться с личными делами всех, кто входит в окружение Эвана Кендрика. Управление полиции федерального округа Колумбия двенадцать лет назад, по сути, купило вас. Иными словами, переманили вас из Бостона в Вашингтон.

– Плата за повышение классности, вот и все. Ничего левого...

– Плата за классность на уровне заработка убойного отдела. Кстати, вы отказались от этого поста четыре года назад просто потому, что кабинетная рутина вас тяготит. Так?

– Да, мистер Пейтон. И что дальше?

– Пришлось потрудиться, потому что ваша жена работает у конгрессмена, и, следовательно, вы, занимая соответствующее положение, вправе затребовать любую информацию, касающуюся безопасности вашей жены.

– Все это так, но тогда позвольте задать вам пару вопросов.

– Давайте.

– Почему Эван оказался на Бермудах?

– Я их туда отправил.

– Их? Он там вместе с этой египтянкой? Старина Вайнграсс рассказывал о ней моей жене.

– Она наша сотрудница. Принимала активное участие в урегулировании кризиса с заложниками в Омане. В Нассау есть человек, который способствовал созданию некой оффшорной компании несколько лет назад. Кендрик был какое-то время связан с этой фирмой. Мы решили, что есть смысл кое-что проверить.

– Что-либо серьезное?

Начальник Отдела спецопераций кинул взгляд на дом Кендрика и, подумав, заметил:

– Расскажу позже. Обещаю, лейтенант, ничего не скрывать. А пока необходимо связаться с «похоронным взводом», что я и сделаю сейчас из своей машины.

– С похоронным взводом? Это что еще такое? – Группа сотрудников, которые занимаются трупами. То, чему они являются свидетелями, не подлежит разглашению. За утечку информации они несут ответственность. Я уважаю каждого из этой бригады, но сам не хотел бы оказаться на их месте.

Тишину разорвала резкая трель телефонного звонка в полицейской машине. Зажегся огонек «экстренной связи», и О'Рейли распахнул дверцу, схватил трубку:

– Да?

– Патрик! Патрик! – закричала Энн О'Рейли. – Нашли его! Нашли Фила! Он в подвале, в бойлерной. Патрик! Говорят, у него перерезано горло! Господи Боже, Святая Дева Мария, его убили!

– Кто его нашел?

– Гарри и Сэм из ночной смены... Они только что звонили мне. Они перепуганы до смерти, попросили меня позвонить в полицию!

– Ты это сделала, Энни. Скажи ребятам, чтобы они оставались на своих местах. Запрещается трогать что-либо и рассказывать о случившемся кому бы то ни было. Понятно?

– Никому ничего не рассказывать?..

– Да. В целях безопасности. Объясню все позже. Сейчас звони в службу безопасности, вызывай пяток автоматчиков для охраны офиса извне. Скажи, твой муж – офицер полиции и это необходимо для его персональной безопасности ввиду поступивших угроз. Понятно?

– Да, Патрик! – ответила миссис О'Рейли, захлебываясь рыданиями. – Боже мой! Фила больше нет.

Детектив уселся поудобнее на своем сиденье. Начальник отдела ЦРУ уже бежал к своей машине.

Глава 28

Было семнадцать минут пятого пополудни по колорадскому времени. Терпение Эммануила Вайнграсса наконец стало иссякать. Около одиннадцати утра он обнаружил, что телефон не работает. Выяснилось, что две его сиделки знали об этом уже давно, когда пробовали звонить сами. Одна из них уже съездила в Меса-Верде, от бакалейщика позвонила в телефонную компанию и сообщила о поломке. Ее заверили, что проблема будет решена в ближайшее время. «Ближайшее время» растянулось более чем на пять часов, и это не устраивало Мэнни. Прославленный конгрессмен – не говоря уж о том, что еще и национальный герой, – заслуживал лучшего отношения. Такого выпада Вайнграсс терпеть не собирался. И хотя он ничего не сказал своим медсестрам-сиделкам, у него появились кое-какие беспокойные мысли.

– Послушайте меня, вы, предсказательницы великого Кавдора! – крикнул он двум девицам, игравшим в карты на застекленной веранде.

– О чем это вы, Мэнни? – спросила третья, сидевшая у арки в гостиной, опуская газету.

– Это «Макбет», необразованная. Я провозглашаю свое право!

– Это единственное, на что вы способны, Мафусаил...

– Мисс Эрудитка, это единственное, что вам известно из Библии. Я не желаю жить отрезанным от мира. Либо одна из вас немедленно отвезет меня в город, откуда я позвоню президенту этой занюханной телефонной компании, либо я обмочусь на пол по всей кухне.

– Прежде мы наденем на вас смирительную рубашку, – сказала одна из девушек, игравших в карты.

– Постой, – рассудила вторая. – Пусть он позвонит нашему конгрессмену, а тот на них надавит. Мне, например, очень надо позвонить Фрэнку. Он завтра прилетает. Я тебе уже говорила. А я не смогла заказать ему номер в мотеле в Кортесе.

– Я – за, – отозвалась медсестра из гостиной. – Пусть позвонит от бакалейщика Абрама Хокинса.

– Зная вас как облупленных, никакого секса не будет! – сказал Мэнни. – Я позвоню от Гонсалеса, потому как не доверяю никому под именем Абрам. Может, он продавал оружие аятолле и позабыл наварить на этом... Я сейчас, только надену свитер и куртку.

– Я вас отвезу, – предложила сиделка из гостиной, бросая газету на пол и поднимаясь. – Наденьте пальто, Мэнни. Холодно, и с гор сильный ветер.

Вайнграсс пробормотал что-то себе под нос, проходя мимо сиделки. Он направился в свою комнату в южном крыле первого этажа, а когда оказался вне поля ее зрения, торопливо зашагал по коридору. Ему надо было взять у себя в комнате кое-что, кроме свитера. Просторную комнату он обустроил по своему вкусу: по южной стене были установлены стеклянные раздвижные двери, выходящие на незастекленную террасу. Он быстро подошел к высокому шкафу, прихватив стул от письменного стола. Осторожно, держась за ручки, взобрался на стул и пошарил по шкафу. В руках оказалась обувная коробка. Он спустился на пол, перенес коробку на кровать и вытащил из нее автоматический пистолет 38-го калибра и три обоймы к нему.

Такая таинственность диктовалась необходимостью, поскольку Эван приказал отобрать у него и оружие, и патроны. В доме запрещалось иметь пистолеты. Кендрик, вопреки логике, считал, что, если его Мэнни решит, что у него рецидив Рака, он просто пустит пулю себе в лоб. Но для Эммануила Вайнграсса после всей его бурной жизни существование без оружия представлялось сущей каторгой. Помог в этой ситуации Гонсалес. Мэнни всего лишь раз открывал коробку с пистолетом, когда нагрянули репортеры и обоссали всю территорию.

Вставив одну обойму, две другие Мэнни сунул в карман. Затем он поставил стул обратно к столу. Достав из шкафа толстый свитер, натянул его. Свитер замечательно маскировал все, что надо. Потом он сделал то, что не делал никогда, даже когда репортеры и телевизионщики наседали на них. Проверив замки на раздвижных дверях, он подошел к красному выключателю за шторами и включил сигнализацию.

Выйдя из своей комнаты, он прикрыл дверь и направился к сиделке, державшей его пальто.

– Какой красивый свитер! – сказала она.

– Я купил его на распродаже в Монте-Карло в магазине под названием «После катания на лыжах».

– Вечно вам надо придумать необычный ответ.

– Я не шучу, это правда.

– Ну, надевайте пальто.

– Я в нем выгляжу как хасид.[43]43
  Хасид – приверженец религиозного течения в иудаизме. Хасиды носят длинные черные пальто и котелки.


[Закрыть]

– Как что? – Медсестра вскинула брови.

– Как Мальчик-с-пальчик.

– Ну это вы зря! По-моему, пальто вам к лицу.

– Хорошо, пошли! – Вайнграсс направился к двери, но вдруг остановился. – Девчонки! – крикнул он так, что голос долетел до веранды.

– Да, Мэнни?

– Что такое?

– Послушайте, дорогие мои! Это серьезно. Поскольку телефон не работает, мне будет гораздо спокойнее, если вы включите общую сигнализацию. Ради меня, мои красавицы! Я для вас старый дурак, все понятно, но мне правда будет спокойнее, если вы сделаете это.

– Как мило с вашей стороны...

– Не волнуйтесь, Мэнни, мы включим.

– Поторопитесь, – сказал он медсестре, сражавшейся со своей паркой. – Я хочу попасть к Гонсалесу до того, как у телефонной компании закончится отчетный месяц.

С гор дул сильный ветер. Мэнни и медсестра шли от парадной двери дома Кендрика к «саабу-турбо», который стоял на изгибе дорожки. Преодолевая порывы ветра, Мэнни прикрыл лицо левой ладонью и повернул голову вправо. Но вдруг ветер и связанный с ним дискомфорт потеряли свое значение.

Поначалу ему показалось, что это колеблющаяся листва и рябяшие лужицы сыграли шутку с его все еще слабоватым зрением, но в следующую секунду он понял, что это не так. За высокими кустами, за дорогой, возникло какое-то движение. Человек... Вправо метнулся человек и пригнулся за довольно густой порослью. Потом еще один! Второй последовал за первым, и они побежали дальше.

– Мэнни, с вами все в порядке? – крикнула сиделка. – Такой ветер!

– Это просто детский сад по сравнению со шквалами в Альпах! – ответил Вайнграсс. – Залезайте быстрее в машину.

– Хотелось бы мне когда-нибудь увидеть Альпы!

– И я бы не прочь, – пробормотал Вайнграсс, забираясь в «сааб» и засовывая правую руку под пальто и свитер, чтобы достать пистолет. Он вытащил его и положил между сиденьем и дверью, пока сиделка вставляла ключ в зажигание и заводила машину. – Когда выедете на дорогу, поверните налево, – сказал он.

– Нет, Мэнни, вы не правы. Кратчайший путь до Меса-Верде направо.

– Я знаю, милочка моя, но хочу, чтобы вы повернули налево.

– Мэнни, если вы в своем возрасте собираетесь крутить шуры-муры, то я просто рассержусь.

– Просто поверните налево, доезжайте до поворота и там остановитесь.

– Мистер Вайнграсс, если вы хоть на секунду подумали...

– Я там выйду из машины, – не дал ей договорить Мэнни. – Не хочу пугать вас и объясню все позже, но сейчас вы должны выполнить то, что я вам говорю. Пожалуйста. Поезжайте.

Изумленная медсестра не уловила смысл сказанного, но поняла выражение глаз Мэнни. Он не актерствовал, а отдавал приказ.

– Спасибо, – продолжил он, когда она проехала между двумя шпалерами кустарника и свернула налево. – Езжайте прямо к Гонсалесу. Как можно скорее, и попросите его вызвать полицию.

– Мэнни, а вы куда? – воскликнула медсестра, вцепившись в руль.

– Там ходят люди. Наверное, у кого-то просто сломалась машина. Однако лучше все прояснить, как вы считаете? Может, они заблудились?

– Не знаю, что тут можно считать, но я не позволю вам покинуть машину!

– Придется, – ответил Мэнни, поднимая свой пистолет как будто изучая положение курка. В его движении не было никакой угрозы.

– Боже мой! – пискнула сиделка.

– Моя дорогая, я в полной безопасности, потому что я осторожен до трусости... Остановите здесь, пожалуйста.

Находясь в состоянии, близком к панике, она подчинилась, попеременно глядя испуганными глазами то на пистолет, то на лицо Мэнни.

– Спасибо, – поблагодарил Вайнграсс и открыл дверь. В машину ворвался мощный гул ветра. – Вероятно, я застану нашего гостя у нас в доме. Сидит себе и пьет кофе с нашими девочками.

Он осторожно прикрыл дверь машины. Колеса «сааба» зашуршали о гравий. Не важно, подумал Мэнни, порывы ветра заглушат шум.

Ветер заглушил и все прочие звуки: шаги, пока он шел к дому, хруст веток под ногами. Мэнни был благодарен судьбе за темные тучи, бегущие по небу, и за свое черное пальто. И то и другое делали его практически незаметным.

Через пять минут он уже стоял в глубине леса у толстого ствола дерева и наблюдал за дорогой. Он опять защитил лицо от ветра, глядя из-под ладони на придорожные кусты.

Они были там. И конечно же они не заблудились. Его тревожные мысли оправдывались. Нежданные гости, скорее всего, ожидали – кого-то или чего-то. Оба, одетые в кожаные куртки, что-то обсуждали, пригнувшись за кустами. Тот, что справа, то и дело поглядывал на часы. Вайнграссу не надо было объяснять, что это значит. Они ждали кого-то, и, похоже, не одного человека, а нескольких.

Ощущая свой возраст физически, но не осознавая его, Мэнни бросился на землю и пополз, работая локтями и коленями. Он не знал, что ищет, но понимал, что должен что-то найти.

Этим предметом оказалась толстая тяжелая ветка, отломленная от дерева бурей. Длиной около полутора метров...

Медленно, с трудом он поднялся, что причинило ему сильную боль. Мэнни вернулся к дереву, за которым нашел прибежище раньше, и оказался метрах в двадцати от непрошеных гостей.

Это уже была азартная игра. Но шансов было больше, чем при игре в рулетку. Результаты тоже появятся гораздо быстрее. Завзятый игрок, Эммануил Вайнграсс решил, что может сделать ставку на то, что один из двоих останется навсегда в этом лесу.

Мэнни вернулся в чащу, тщательно выбирая место, будто доводил до совершенства окончательный вариант проекта для самого главного в жизни заказчика. Так оно и было! Заказчиком был он сам. «Максимально использовать природные особенности ландшафта!» – вспомнил он основные правила своей профессиональной деятельности.

Два огромных тополя, в паре метров друг от друга, образовали своими ветвями своеобразную арку. Мэнни спрятался за стволом справа, подхватив тяжелую суковатую ветку с земли, приподнял ее, пока она уперлась в арку над его головой.

Ветер просто неистовствовал. Перекрывая естественные шумы леса, Мэнни завыл – получился странный звук: на треть человеческий и на две трети звериный. Затем он пригнулся и стал наблюдать.

Он заметил, что те двое за деревьями напряглись. Она повернулись в сторону звука. Один схватил другого за плечо и, как надеялся и молил Бога Мэнни, отдал другому приказание. Тот, что был слева, приподнялся, вытащил пистолет и зашагал в чащу через дорогу.

Теперь все решало время. Время и направление. Вайнграсс снова завыл. Потом еще раз. И тогда человек с пистолетом бросился вперед, ломая ветки, спотыкаясь и прицеливаясь. Он торопился прямо в ловушку.

Мэнни потянул на себя толстую тяжеленную ветку – ее утолщенный конец пришелся прямо по голове человека. Лицо оказалось разбито, из проломленного виска хлестала кровь. Затаив дыхание, Вайнграсс вышел из-за дерева и опустился на колени. Араб! Вот это номер...

Мэнни поморщился. Один готов, где там второй?

Порывы ветра налетели с новой силой. Мэнни выдернул пистолет из все еще теплой руки араба и стал пробираться к своему наблюдательному посту. Второй, похоже, нервничал и не знал, что делать. Он озирался, то и дело смотрел на часы. В руках у него не было оружия. Мэнни Вайнграсс пришел к выводу, что террорист, а это был террорист, как и его товарищ, либо новичок, либо настоящий профессионал. Середины быть не могло.

Ощущая удары сердца, Мэнни дал себе отдышаться. Эта пауза длилась не более минуты. Такая возможность могла больше не представиться. Он стал продвигаться от одного дерева к другому, пока не оказался метров на двадцать севернее места, где находился террорист, поглядывавший в южную сторону.