Текст книги "Меч войны"

Автор книги: Роберт Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

   – Тогда он станет чистым и исполнится такой силы, что будет способен разрушить проклятья, которые ранее произнесены над другим камнем зла.

   – Бас! Хватит!

Назир Джанг хлопнул в ладони, отпуская всех. Его министры, совершив требуемые поклоны, удалились, пятясь, в дальний конец кабинета аудиенций. Их господин знаком показал Хэйдену остаться.

Когда все вышли, Назир Джанг устало вздохнул и проговорил:

   – Теперь скажи нам: как на самом деле Глаз оказался у тебя?

   – Это было так, как я сказал, ваше высочество. Историю камня рассказал моему отцу голландец, а отец рассказал её мне.

   – Мы чрезвычайно искушены в делах в Хайдарабаде, – немного помолчав, сказал Назир Джанг. – Мы не можем позволить себе упиваться обманчивыми надеждами, несмотря на наше горячее стремление вернуть славные дни прошлого. События теперь движутся быстро – нам вскоре придётся обратиться к делам государства. – Он деликатно кашлянул в согнутый, украшенный драгоценностями указательный палец. – Было ли у тебя намерение предложить Глаз нашему слуге, Анвару уд-Дину, чтобы он мог взять верх над нашим братом?

   – Камень был предложен Анвару уд-Дину лишь для того, чтобы он мог предложить его вам.

   – Зачем же ты выкрал его назад?

   – Потому что Мухаммед Али и не собирался предложить его вам. Только я мог обеспечить это.

Назир Джанг фыркнул.

   – Значит, это ты послал мне серебряный ключ?

Хэйден был совершенно озадачен.

   – Серебряный ключ, ваше высочество?

   – Значит, не ты послал его? – Теперь в недоумении был сам Назир Джанг.

Хэйден Флинт глядел в изумлении на ключ. «Проклятье, – думал он, – это, очевидно, ключ от шкатулки. Как мог я оказаться таким идиотом? Шкатулка заперта. Ясмин, должно быть, послала его анонимно Назир Джангу. Но почему она не сказала об этом? Конечно, у нас было мало времени. Мы встретились лишь мельком, когда она дала мне шкатулку и умоляла добиваться немедленного приёма у Назир Джанга. Но даже и в этом случае разве могла она забыть о таком важном деле?»

   – Пожалуйста, мистер Флинт, сделайте одолжение, не принимайте меня за глупца в моей собственной цитадели!

   – Мой господин, – сказал Хэйден, с трудом глядя в глаза своего собеседника. – Я знаю, что вы не глупец. Ключ в своё время пропал. Я рад, что он теперь у вас, хотя кто его прислал, я не знаю. Я знаю лишь, что вы вскоре будете править крором[76]76
  Крор – десять миллионов, или сто лакхов (инд.).


[Закрыть] подданных, которые веруют в Талвар. Что касается меня, то я предпочёл бы ваше правление в Хайдарабаде правлению любого претендента. Моё намерение преподнести этот дар вам вскоре станет очевидным.

   – Меня не заботит, во что верят подданные моего отца.

   – Вы должны обладать Талваром, чтобы показать им, что вы – низам. Никто в Хайдарабаде, да и во всём мире, не может понять, каким образом великий Асаф Джах – да трепещут все пред его именем – избежал злобного проклятья Горы Света. Никто не может объяснить это. Даже вы.

Слова Назир Джанга прозвучали очень резко:

   – Ты решился говорить с нами таким образом? Ты, кто сказал, что имеешь собственные основания желать нашего правления в Декане? Англичанин, у тебя нет ни малейшего представления, насколько опасна игра, в которую ты играешь.

   – Может быть, и так. Но меня интересует твёрдая реальность мира.

   – Объясни, что ты имеешь в виду.

Хэйден вобрал в себя воздуха, его сердце билось как барабан, и он бросился в самую рискованную авантюру в своей жизни.

   – Я думаю, вы не поспешите объявить о смерти вашего отца, Асаф Джаха, который совершенно определённо умер, и был мёртв уже двадцать четыре часа назад, – вы не сделаете этого до тех пор, пока не будете совершенно уверены, что группировка принца Музаффар Джанга потеряла всяческую надежду вырвать низамство у вас. – Он твёрдо встретил стальной взгляд Назира. – Если бы только был способ подавить сына дочери вашего отца, а, мой господин?

Ни проблеска признания не промелькнуло на неподвижном лице Назир Джанга.

   – А если бы такой способ был?

   – От имени Английской компании, президента Мадраса и его Совета, а также короля Георга Второго великой Британии и всех её территорий. – Хэйден взял шкатулку, – я предлагаю это вам.

Назир Джанг поднялся, призвал своих министров, охранников и слуг, быстро собравшихся вокруг него.

   – Видите? Тайна ключа открылась. Английская компания подносит нам дар, – говорил он величественно. – Что вы думаете об этом? Должен ли я принять его?

Они заворожённо смотрели на шкатулку, затем визирь сказал «Ах!», и один за другим, в порядке, который ясно показывал их различные группировки, они одобрили подарок.

Назир Джанг прервал их:

   – А какова цена этого дара?

   – Он подносится бескорыстно, ваше высочество.

   – Итак. – Назир Джанг снял серебряный ключ со своей шеи, – это ключ от Декана.

Он принял шкатулку из рук Хэйдена и, щёлкнув ключом, откинул крышку. Затем он резко захлопнул её, и его сановное спокойствие уступило место ледяной ярости.

Поднялся панический крик:

   – Наджа! Санп!Санп! Семишажная! Все назад!

Кальяны были перевёрнуты, подушки разбросаны. Все отпрянули, когда окаймлённая полосой змея краит выскользнула из шкатулки; все, кроме Назир Джанга, который продолжал смотреть на неё, будто увидел убийцу.

«Иисус всемилостивейший, как же это случилось?» – с отчаянием думал Хэйден Флинт, глядя на краит, которая пыталась метнуться под подушку. Это была самая опасная в мире ядовитая змея, известная в Карнатике как «семишажная», поскольку считалось, что человек, укушенный ею, мог сделать не более семи шагов, прежде чем упадёт бездыханный.

Огромный чёрный слуга пересёк зал с поразительной скоростью. Он подцепил царскую подушку острым концом сабли, подняв её в воздух. Шёлк подушки разорвался, и из неё полетели белые перья. Змея бросалась из стороны в сторону, но удар сабли разрубил её пополам.

Хэйден попытался уйти, но стражники бросились вперёд, схватили его и, несмотря на сопротивление, увели из зала.

В этот день не было обычного вечернего бриза с востока, и камни площадки на крыше продолжали излучать тепло даже ночью.

Хаир ун-Нисса, в своём самом соблазнительном наряде, склонилась над Мухаммедом. Она массировала ему виски и слушала, как Говинда настраивал свою многострунную гитару, напоминающую огромную бутылочную тыкву. Его аккомпаниаторы сидели рядом с ним на корточках со своими барабанами. Музыка зазвучала, подобная ледяным потокам великой реки Ганг, волнуя и покоряя слушающих. Древняя рага повествовала о днях до сотворения мира, когда боги любили друг друга в блеске и величии космоса.

   – Принеси кофе, – скомандовала Хаир ун-Нисса.

Её евнух был ещё юношей лет пятнадцати, несчастным и запуганным. Он считал себя лучше других, лучше её. Поэтому и был взят сюда из Аркота по её особому желанию, чтобы научиться кротости. Здесь с ним легче было справиться.

Она слушала зовущие звуки раги, и её мысли свивались и вновь расплетались, как дым кальяна, как змеи в гнезде. «Как верно я сделала, взяв сторону Надиры, – думала она. – Какой она замечательный политик! И как мудро она придумала посадить в шкатулку краит. Мухаммед пробуждается: скоро я узнаю, что произошло. Его жена была всё время игрушкой в руках Надиры, а теперь она идёт к своей смерти, и я буду управлять человеком, который станет следующим набобом Карнатики».

   – Этой ночью ты будешь петь о любви, – сонно произнёс Мухаммед, гладя её бедро.

   – Пей. Это будет твоя ночь наслаждений, мой господин. Ночь исполнения всех снов и мечтаний. Теперь ты будешь законным набобом; всё, что ты пожелаешь, будет твоим. – Она налила ещё крепкого вина в бокал редкого венецианского стекла и скромно предложила ему. – Я живу лишь для того, чтобы служить тебе.

Он принял вино и отпил, наслаждаясь ароматом запретного напитка.

   – После побед, одержанных сегодня, у меня есть время оценить должным образом твою красоту, Хаир ун-Нисса.

   – Благодарю тебя, господин. Ты оказываешь мне великую честь, и в ответ я подарю тебе радость, подобную той, которую могут дарить хоури Рая.

Она собрала кончиками пальцев кусочек плова с чеканного золотого блюда, поставленного перед ними, и он открыл рот.

   – Самая прекрасная пища – та, которую даёт рука восхитительной женщины.

   – Мой господин, это – лишь жалкое приношение для такого великого князя, которым будете вы.

Она разложила для него изысканные яства: тонкие ломтики манго и папайи, креветки в горячем соусе, рис и приправленные специями кубики ягнятины, приготовленные с мятой и йогуртом. Там были пальмовые листья с уложенными на них крошечными деликатесами из бананов и кокосового ореха, лимона и розового сиропа; и кувшины с длинными горлышками, наполненные крепким араком и ширазскими винами.

Она кормила его, пока он не насытился, пока его глаза не стали бродить в сонной задумчивости по Млечному Пути, вобравшему в себя загадочное отражение святой реки Ганг.

«Я умело подменила шкатулку, – думала она. – Вместо рубина – змея. Теперь англичанин схвачен, и рубин принадлежит Муззафар Джангу. Сегодня ночью его люди ворвутся в апартаменты Асаф Джаха. Они убьют низама или, если он уже мёртв, Назир Джанга».

   – А как с Ясмин-бегумой? – прошептала Хаир ун-Нисса, не желавшая упоминать её, но отчаянно стремящаяся узнать, что думает Мухаммед Али.

Она поняла, что сделала ошибку, потому что его лицо сразу изменилось, а мускулы напряглись.

   – Ясмин-бегума возвратится со мной в Аркот, – ответил он. – Она – воровка и неверная жена. В Аркоте она ответит за свои преступления, как повелевает Книга.

Джилахри разбудила Ясмин в безбожный час.

Ночь, очевидно, уже кончалась. Вскоре должен был наступить рассвет. Луна опускалась на западе, как огромный кровавый рубин. Огни ламп стали настолько бледными, что не могли более преодолевать тьму. На оконных выступах цветы завяли в своих кувшинах, а роса превратила пыльцу лотосов в холодную пасту.

Асаф Джах скончался. Флинт был заточен Назир Джангом.

Джилахри вновь потрясла Ясмин, не говоря ничего. Со времени смерти Хамиды, два дня назад, она не произнесла ни единого слова.

Из дворов и садов доносился топот. Крики и визг женщин. Затем послышались выстрелы; яркие вспышки мушкетного огня бросали тени на потолок.

Ясмин бросилась к окну.

   – Бисмилла! Нет!

На площади внизу были всадники, их заострённые шлемы и рыбья чешуя кольчуг напомнили ей Абдула Масджида. У ворот дюжина людей пытались поставить на место огромный деревянный брус засова, но всадники тут же бросились к ним. Внезапно на внешнем дворе раздался грохот стрельбы, звук которой усиливался, отражаясь от колонн, из-за которых появлялись вспышки огня. Одни бежали. Другие пытались повернуть гигантскую бронзовую пушку к воротам. Затем огненные дьяволы – пропитанные смолой кольца, начиненные серой и надетые на древки стрел, – дождём полетели в ворота.

Джилахри схватила Ясмин за руку.

   – Нет! Мы останемся здесь. Это – самое безопасное место. Они не тронут нас здесь.

Оправдались её самые большие опасения. Мухаммед и его жаждущая власти мать отдали Глаз Музаффар Джангу, подтолкнув его на кровавый и ненужный бунт.

   – Глупцы! – кричала Ясмин. – Слепые глупцы!

На крыше послышался шум. Сверху по верёвкам стали спускаться особые бойцы, свирепые люди, владеющие древним боевым искусством убивать. Их животы были туго перехвачены белыми повязками. Некоторые из них имели тонкие мечи в виде хлыстов в двенадцать шагов длиной, которые они метали, как арканы, поражая всё кругом.

Неожиданно один из наёмников появился за окном комнаты Ясмин. Его гибкое, почти обнажённое тело блестело в свете огненных вспышек. Белки его глаз были красными от бханга, а лицом он походил на безумного маньяка. Вскрикнув, Джилахри побежала через плошадку и дальше, вниз. Ясмин последовала за ней мимо столпившихся испуганных женщин.

   – Джилахри! Стой! Вернись.

Она повернула за угол и остановилась, не зная, в каком направлении побежала айах. Рядом на каменном полу лежал евнух Джохар. Его грудь была вспорота мечом, и тёмная лужа крови скопилась вокруг него.

   – Джилахри!

Она нашла девочку замершей от страха у самого выхода из покоев. В двадцати ярдах от них дюжина конных бунтовщиков, размахивая тяжёлыми мечами, потускневшими от крови, преследовали по мраморной лестнице людей из дворцовой охраны. Они рубили их мечами, в то время как охранники с воплями пытались укрыться где только можно.

Ясмин втащила Джилахри, захлопнув дверь за мгновение до того, как тяжёлое тело одного из охранников ударилось в неё. Он отчаянно молил впустить его, пока точно пущенное копьё не пронзило его насквозь.

Джилахри стала пронзительно кричать, но Ясмин утащила её в тёмную комнату с колодцем, уходящим на глубину пятидесяти футов, в скальные породы под дворцом. Вокруг обложенного камнем края колодца стояла сотня огромных кувшинов, наполненных водой. Там они и спрятались.

   – Что, если они придут сюда? Что, если они найдут нас?

   – Никто не может поднять эти кувшины, полные воды, белочка. Посмотри, какие они толстые сверху и узкие внизу. Мы можем проползти под ними и спрятаться, и никакой солдат не найдёт нас в этом лабиринте.

Когда выстрелы и крики прекратились, Джилахри спросила её дрожащим голосом:

   – Кто эти люди? И чего они хотят?

   – Убийцы. Сторонники Музаффар Джанга, рвущегося на престол.

   – Что, если он победит, Ясмин-бегума? Что, если он убьёт низама и его истинного наследника и захватит дворец? Что тогда будет с нами?

   – Тише, маленькая белочка. Попытайся уснуть. Я разбужу тебя, когда битва закончится. Тогда мы вернёмся к остальным. Всё хорошо.

Но она знала, что, каков бы ни был исход, спасения не будет. «Если эта вероломная гиена, Музаффар Джанг, одержит верх, – думала она, – мы останемся в Хайдарабаде как пленники, ожидая своей смерти. И точно так же, если Назир Джанг избежит смерти, он не будет испытывать любви к тем, кто сделал возможным этот мятеж. Я надеюсь, что ты жив, Хэйден. Всем своим сердцем я надеюсь на это».

Кровь была смыта и трупы сожжены.

Гремя цепями и спотыкаясь от тяжести, Хэйден поднимался по ступеням. В эту ночь он вслушивался в звуки битвы, проникавшие через решётку тёмного и душного подземелья, пытаясь определить ход сражения. Это была ночь, которую предвидели в течение последних лет правления Асаф Джаха все в Хайдарабаде, способные влиять на будущее Индостана.

«Я молю Бога, чтобы Ясмин не оставила меня, – думал Хэйден, когда его торжественно вводили в зал аудиенций. – Я молю Бога, чтобы победителем оказался Назир Джанг, ибо, если эта надежда не сбудется, мы все погибли и англичане потерпят окончательное поражение».

Мраморный зал дворца низама был чист и прохладен в утреннем свете. Воздух вновь наполнился ароматом духов. Сотни вооружённых охранников стояли неподвижно в нишах по всей длине помещения. Когда они достигли возвышения низама, Хэйден насчитал семь знатных особ. Двое из них по своей важности были удостоены чести обвевания их огромными опахалами, но среди них был и восьмой, европеец в треугольной шляпе, взгляд на которого заставил его воскликнуть про себя в отчаянии: «Бог мой! Я должен был ожидать этого!»

И тут Хэйден увидел меч, который не походил ни на какой другой на земле. Ножны его были густо усыпаны драгоценными камнями и отделаны золотом. В вершину рукояти Талвар-и-Джанга был вправлен единственный прозрачный камень, сверкавший светом, который можно было бы назвать белым пламенем ада. Это был огромный алмаз. Самый большой в мире. Гора Света.

Слева от Назир Джанга, на возвышении, восседал его вазир, или главный министр, а также пять одетых в белое генералов, сидевших скрестив ноги. Все были одинаково вооружены украшенными мечами, у всех на поясе висели кинжалы с трёхгранным лезвием. Они посмотрели друг на друга, видя явное изумление англичанина. Молчание нарушил француз, улыбнувшийся вместе со всеми.

   – Позвольте мне представить себя, месье. Я – Шарль Кастелно де Бюсси, из Индийской Восточной компании, член Совета Пондичерри и посольский представитель его величества Луи Пятнадцатого при дворе его императорского высочества Низам-уль-Мулка. – Он снял шляпу и поклонился с нескрываемой иронией.

Испытующий взгляд Назир Джанга оторвался от де Бюсси. Он шепнул что-то неслышное для Хэйдена Флинта, который продолжал заворожённо глядеть на алмаз.

   – Киа хуа? Ну?

Цепи тяжело давили и лязгали при движении. Укусы насекомых, покрывавшие нежные участки тела, немилосердно чесались. Грязь подземелья покрывала его пропитанную потом одежду. Хэйден силился совладать с собой. «Низам хочет, чтобы я поклонился де Бюсси, – думал он. – Поклониться этой шлюхе. Нет!»

Его пересохшее горло жгло после заточения, страх скручивал желудок, но голос был твёрд, когда он прохрипел:

   – Этот подметальщик недостоин сидеть рядом с вами, ваше высочество. Я отказываюсь признавать его.

Назир неожиданно гневно возвысил голос:

   – Джо хам кахта хаи во каро! Делай, что я повелеваю!

Низам кивнул сипаям, которые окружали пленника.

Один из них сбил с него шляпу. Другой выступил вперёд и ударил под ложечку. Хэйден упал на одно колено, и к его горлу приставили обнажённый меч. Он задрожал, когда кровь закапала ему на рубашку с пореза на кадыке.

Страх и чувство вины охватили Хэйдена. Он не смог исполнить свою миссию, не выполнил обещаний, оказался недостойным своего отца. Он в гневе поднял голову и посмотрел на француза.

   – Сказал ты ему истинную причину, почему оказался здесь? – спросил он с яростью. – Рассказал ты его высочеству о своих делах с Музаффар Джангом? О том, что вы вместе планировали поставить его низамом, а затем отдать Чанде Сахибу Карнатику?

   – У низама, без сомнения, имеются собственные веские основания иметь при себе французское посольство, – парировал де Бюсси. – Что же касается нас, то месье Дюплейкс желает лишь одного: видеть Карнатику под управлением законного наследника. Лишь в этом случае можем мы ожидать должной нормализации торговли.

   – Французской торговли! Французской торговли, потому что здесь не будет больше никого, соперничающего с вами. Избавьтесь от англичан, и весь Индостан будет у вас под каблуком. Рассказал ты низаму, что сделает Дюплейкс с ним и с такими, как он, когда вам удастся сбросить последнего англичанина в море?

Его глаза повернулись к Назир Джангу. Хотел бы он знать, что знает низам о французском плане, о том, кого они хотят поставить набобом в Аркоте. Чанда Сахиб жаждет овладеть Карнатикой со времени вторжения маратхов, восемь лет назад. Хоть он и был рождён индусом, Чанда Сахиб женился на младшей дочери Дост Али, набоба Карнатики, до прибытия Анвара уд-Дина.

Чанда командовал армией Дост Али до того, как пришли маратхи и убили набоба в битве при Амбуре. Тогда единственный сын набоба должен был соперничать за власть со своим шурином и двоюродным братом, Муртазой Али.

Чанда принял сторону Сафдара Али. Он был вознаграждён за это постом губернатора города Тричинополи, но маратхи осадили город и захватили Чанду, в надежде получить за него выкуп.

«Да, – припоминал Флинт, глядя на своего тюремщика, – пока Чанда Сахиб томился в заточении у маратхов в Сатаре, Карнатика перешла к Анвару уд-Дину по приказу Асаф Джаха. Будучи низамом, он обладал абсолютным правом выбирать, кто из его вассалов будет править Карнатикой, и Асаф Джах не проявлял любви к тем, кто желал независимости. Неудивительно, что Анвар уд-Дин не выкупал Чанду. Поэтому тот оставался в заточении семь лет, пока кто-то не заплатил маратхам то, что они требовали. Кто заплатал этот выкуп? Никто, кроме Дюплейкса».

Он собрал все свои силы, уверенный, что должен предпринять немедленную атаку против де Бюсси или уйдёт в небытие.

   – Вы отрицаете, что вы и Музаффар Джанг затевали мятеж? Но ваш переворот потерпел неудачу! Вы плохо рассчитали! А теперь вы отчаянно пытаетесь наладить отношения с человеком, который в действительности стал низамом!

Он повернулся к Назир Джангу, открыто обращаясь к нему:

   – Ваше высочество, Английская компания всегда считала, что вы обладаете всеми правами занять маснад Хайдарабада. Карнатика ваша и должна быть вашей. Но, приближая месье Дюплейкса и его фаворитов, вы обращаете против себя англичан. А это – не та политика, которую я рекомендовал бы.

   – Это – наша земля, англичанин, – спокойно ответил Назир Джанг. – Не ваша. Не французская. Это англичане совершили ошибку, решив сделать Анвара уд-Дина своим вассалом и обратить его против законного господина.

   – У нас нет вассалов, и мы не стремимся их иметь. Анвар уд-Дин был выбран Асаф Джахом. Мы признаем, что Карнатика – провинция, а не независимая страна. У англичан нет там интересов и притязаний. Мы хотим лишь мирной торговли.

Он видел, что апатия Назир Джанга оставляет его.

   – Асаф Джах умер. Кто теперь скажет, что Чанда Сахиб не может править в Карнатике?

   – Я не утверждаю этого, – осторожно сказал Хэйден. – Если таков будет ваш выбор. Я лишь говорю, что не француз должен выбирать это.

Назир Джанг выпрямился и угрожающе направил на него палец.

   – Наш отец завещал Декан нам! Не французам решать! Но и не англичанам!

«Будь крайне осторожен, – говорил себе Хэйден. – Один ложный шаг – и они вырежут твоё сердце».

   – Асаф Джах не имел права завещать Декан никому. Лишь Великий Могол в Дели может сделать это.

Вазир Назир Джанга мгновенно вскочил на ноги.

   – Придержи язык, грязный феринджи! Я заявляю, что ты – убийца. Ты пытался убить нашего господина. Это ты желал, чтобы Музаффар правил здесь, но мы скоро найдём его, и голова злодея будет втоптана в землю! Таково будет возмездие Музаффар Джангу!

Итак, Музаффар был ещё жив! Великая стратегия французов внезапно предстала перед ним с ужасающей ясностью. Дюплейкс хотел не только захватить контроль над Карнатикой, он хотел контроля над всем государством низама.

«Бог мой! Я должен был давно понять это! Амбиции Дюплейкса не удовлетворятся до тех пор, пока вся Южная Индия не будет в его кулаке. Декан простирается от берега до берега, от Бомбея до Мадраса. Имея своего ставленника в Хайдарабаде, он сможет контролировать всю территорию к югу от реки Годавари и даже угрожать Бенгалу! Если де Бюсси удастся втереться в доверие к низаму, все три английские торговые базы прекратят существование».

Он пытался не обнаруживать своих опасений, благодарный тому, что острый талвар, приставленный к его горлу, не позволял ему выказать ещё больший страх, чем страх за свою жизнь.

   – Ваше высочество, я повторяю: мы, англичане, всего лишь купцы. Мы не вникаем в ваши династические споры. Мы стремимся лишь к мирной торговле, готовы платить пошлины законному правителю, полагаясь взамен на защиту закона Моголов. Не забывайте, это французы подло атаковали нашу аренду в Мадрасе. Это они – агрессоры. Мы просили Анвара уд-Дина помочь нам не потому, что поддерживаем его или заинтересованы в нём, но потому, что он законно восседает на маснаде Карнатики, так же как и вы теперь являетесь властителем Декана. Для нас законное право превыше всего.

   – Ты пытался убить нас!

   – Ваше высочество, как я и говорил, это – трюк французов. Шкатулка была заперта. Я не знал, что внутри её. Если бы я действительно желал убить вас, разве я выбрал бы для этого змею?

Назир Джанг подумал и спросил:

   – Так ты говоришь, англичане признают нашу власть?

   – Это бесспорно. Я лишь хочу открыть ваши глаза на притязания французов, которые стремятся обмануть вас, чтобы вытеснить англичан.

Назир Джанг откинулся назад.

   – И для этого ты прибыл в Хайдарабад? Предупредить нас?

   – Да. И помочь вам. И, самое главное...

   – Он шпион! – презрительно прервал его де Бюсси. – Он всего лишь шпион, посланный сюда, чтобы узнать, как лучше погубить вас!

   – Я пришёл сюда, кроме того, просить милости Низам-уль-Мулка.

Назир Джанг продолжал сидеть с суровым лицом.

   – Какой милости?

   – Я прибыл сюда, чтобы просить его послать свои армии в Карнатику. Чтобы восстановить Мадрас в нашем владении, как это было до того, как война в Европе выплеснулась и на ваши земли.

Де Бюсси наблюдал за англичанином с растущим чувством тревоги. Час назад, когда Назир Джанг приказал привести к нему Хэйдена Флинта, он думал, что с тем будет покончено быстро. Он обвинял Флинта в шпионаже, думая, что сможет убедить низама казнить его, но этот англичанин вёл игру с великим мастерством. Более того, Назир Джанг оказался достойным человеком, а это было опасным, поскольку делало его менее податливым.

   – Ты пришёл просить об армии? – спросил Назир Джанг у пленника, заинтересованный его ответом.

   – Да, это так. Чтобы возвратить Мадрас, который так вероломно был отнят у нас французами без какого-либо повода с нашей стороны.

Де Бюсси сказал:

   – Ваши корабли спровоцировали нас на это. Английские корабли паразитировали на французской торговле. Вы превратили Мадрас в настоящую пиратскую базу!

Назир Джанг поднял руку, требуя тишины, и Хэйден продолжил:

   – Я обратился в Аркот за помощью. Я обещал Анвару уд-Дину, что отдам ему Глаз Змеи, если он освободит Мадрас. Он обещал попытаться сделать это.

   – И ты пошёл с его армией? – быстро спросил Назир Джанг с блеском в глазах, отражающих сияние огромного алмаза у его пояса.

   – Да.

   – Ты был в той битве, в которой был ранен Мухаммед Али Хан? Сражался вместе с ним? Как воин? Ты видел разгром армии его отца?

   – Да. – Голова Хэйдена слегка наклонилась. – Я был свидетелем этого. Я видел, каким образом французы одержали верх. И я понял секрет их победы.

   – Смотрите на него! – сказал де Бюсси. – Он лжёт! Он – просто шпион, подосланный майором Лоуренсом.

   – Достаточно! – Назир Джанг посмотрел на Хэйдена долгим взглядом и затем сказал: – Скажи, почему нам следует прислушиваться к тебе? Почему мы должны предпочесть англичан французам?

   – Потому, ваше высочество, что английский военный флот – самый великий в мире. Скоро английская эскадра под командованием адмирала Боскоуэна появится у вашего побережья. Я не знаю, когда она прибудет, но это обязательно произойдёт. А когда она придёт, на берег будет высажена мощная армия. И... – он взглянул с сожалением на Назир Джанга, внутренне ужасаясь тому, что сейчас скажет, – и если вы окажете им поддержку, вам будет хуже.

Назир Джанг сохранял молчание. Полуулыбка осветила его лицо, когда де Бюсси наклонился вперёд и жёстко сказал Хэйдену:

   – Значит, вы не знаете, что некоторое время назад четыре тысячи английских солдат высадились на берегу? Что до сих пор эти четыре тысячи не смогли одержать верх над тысячью восьмистами французами? Что им не удалось вернуть Мадрас? Что им не удалось захватить Пондичерри? Вы не знаете, что их командующий, и ваш начальник майор Лоуренс, был взят в плен? Или что единственный после него старший английский офицер мёртв?

   – Лжец!

Хэйден Флинт почувствовал, как кровь отливает от лица. Он начал было говорить, но Назир Джанг знаком приказал ему замолчать, и де Бюсси продолжал:

   – Но это ещё не всё. Несколько дней назад на побережье обрушился тайфун. Он разрушил английский флот, включая флагманский корабль адмирала Боскоуэна – «Намур». Их положение теперь намного хуже, чем было до того, как прибыл великий адмирал Боскоуэн. Губернатор Дюплейкс приказал своим войскам поспешить к границам Кудалора и взять форт Сен-Дэвид как можно быстрее. В свете всех этих фактов позвольте задать вам следующий вопрос: почему низаму следует поддерживать вашу могущественную Английскую компанию?

Эти новости разбили все надежды Хэйдена, подорвав даже ту слабую позицию, которую он надеялся занять своими доводами. Какой же пустой бравадой оказались произнесённые им только что слова. Он осознал огромное значение того, что говорила ему Ясмин, и понял, что должен немедленно донести полученную информацию до форта Сен-Дэвид.

   – В этом случае, ваше высочество, я прошу позволения покинуть Хайдарабад и присоединиться к моим соотечественникам в их последней битве, – сказал он спокойно.

Назир Джанг наклонил голову и искоса взглянул на де Бюсси, прежде чем ответить.

   – Разбейте его оковы, – приказал он.

   – Но, ваше высочество, я должен прот...

   – Месье де Бюсси, мы уже повелели. Мы уверились, что мистер Флинт – человек чести. Посольство Анвара уд-Дина можно считать закончившимся. Мухаммед Али Хан выедет сегодня в Аркот с нашим решением: его отец остаётся набобом Карнатики, но наш суд примет к рассмотрению требование претендента, Чанда Сахиба.

Де Бюсси продолжал протестовать:

   – Отпустить человека, который хотел убить ваше высочество?

   – Мы находим это недоказанным. Он получит наше позволение покинуть Хайдарабад с тем, чтобы возвратиться в форт Сен-Дэвид и верно служить своему господину, как он ходатайствует. Возможно, к этому времени ваши доблестные французские войска захватят эту крепость. Возможно, другой английский флот прибудет, чтобы спасти её. Кто знает, кроме Аллаха? Мы, таким образом, предаём его жизнь в руки Бога.

Они освободили Хэйдена Флинта от цепей, и он вышел из зала заседания дурбара не остановленный охраной. Они смотрели на него: Назир Джанг, его министры и злобный глаз проклятого алмаза.

Когда он спускался по ступеням, ему стоило огромных сил подавить панику, поднявшуюся внутри его. По наклонному слоновьему сходу к воротам дворца спускалась масса людей, покидающих цитадель. За ними следовали две сотни солдат, конные телохранители с зелёными знамёнами на пиках, овальными щитами. Далее – огромная туша Макны, слона-самца, с Мухаммедом Али Ханом, смотрящим невидящим взглядом вперёд. Сзади следовало полдюжины паланкинов, сопровождаемых женщинами в сари.

У него невольно перехватило дыхание, когда он увидел малиновые занавеси паланкина Ясмин.

Он бросился бежать, насторожив тем самым охрану. Они преградили ему путь тяжёлыми мечами, а когда Хэйден попытался прорваться, на помощь прибыло ещё несколько вооружённых стражников.

Вырваться было невозможно. И тут ужасная мысль пронзила его.

Мухаммед Али жаждал отомстить жене. Покинув Хайдарабад и возвратившись в Карнатику, она окажется отданной на его милость. Ей будет предъявлено обвинение в зине. Она едет к своей погибели. Они забьют её камнями до смерти, так же как они побили камнями то несчастное создание.

Он кричал, и его крик эхом отдавался в ущелье высоких стен слоновьего спуска. Затем он увидел, как занавеска паланкина отдёрнулась назад и закутанная фигура подняла пальцы ко лбу, губам и сердцу, прежде чем шедшие по сторонам служанки не задвинули занавесь вновь.