Текст книги "Палач Рима"

Автор книги: Роберт Фаббри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Все трос мгновенно встрепенулись, сбрасывая с себя вызванное баней состояние блаженного полусна.

– Мои дорогие юноши! Как я рад видеть вас снова!

Это в кальдарий, в чем мать родила, вошел их дядя. Гай Веспасий Полон. Тряся жирными телесами, он вразвалочку прошлепал босыми ногами по мозаичному полу. Веспасиан и Сабин тотчас вскочили с мест и были заключены в поистине медвежьи объятия.

Магн, к своему великому облегчению, удостоился лишь мощного шлепка по плечу.

– Антония сказала мне, где вас искать! – прогудел Гай, обнимая братьев за плечи и вновь усаживая на горячую каменную скамью. – Ты неплохо выглядишь, Веспасиан! Как я погляжу, армия пошла тебе на пользу. Вон какой ты стал сильный и мускулистый, совсем как я в твои годы. А ты, Магн, знал бы ты, как все эти четыре года мне не хватало твоих услуг! Кстати, пока я не забыл: Антония велела мне отправить тебя прямиком к ней. Она хотела бы увидеть тебя до ужина. Правда, не сказала, почему.

Магн поморщился.

– В таком случае я, пожалуй, вас покину, – пробормотал он, беря свое полотенце, и, избегая встречаться взглядом с остальными, направился к выходу. Как только дверь за ним закрылась, оба брата расхохотались. Гай растерянно посмотрел на них.

– Что смешного, мои дорогие юноши?

Веспасиан поспешил сделать серьезное лицо и незаметно кивнул головой в сторону слуг.

– Узнаешь чуть позже, дядя. А пока расскажи нам, что у тебя нового.

Гай был только рад поделиться своими последними достижениями, даже если те вряд ли представляли собой что-либо выдающееся. Тем не менее говорить о них он был готов часами. К тому моменту, когда он наконец закончил, братья успели перейти в тепидарий, где Веспасиан подставил спину пол ловкие руки массажиста, который с великим усердием принялся мять и растягивать ее, словно тесто. После массажа Веспасиан блаженно улегся лицом вниз на теплый, обтянутый кожей диван. Он смутно слышал, как Сабин и Гай оставили его одного, пообещав, что позовут его, как только ужин будет накрыт. После этого Веспасиана сморил сон.

Впрочем, вскоре он ощутил, как кто-то брызжет ему на спину масло. Затем чьи-то нежные пальцы принялись растирать ему мышцы вокруг лопаток. Веспасиан простонал от удовольствия. Он лежал неподвижно, не открывая глаз, отдавшись во власть этих упоительных прикосновений, куда более нежных, нежели те неистовые удары, которыми осыпал его спину банщик. Невидимые руки спустились ниже, разминая ему усталую спину, и он вновь довольно простонал. Наконец руки добрались до его поясницы и, скользнув к ягодицам, принялись гладить их с такой нежностью, которая почти не имела ничего общего с массажем. Веспасиан рискнул открыть один глаз. И его сердце едва не выпрыгнуло из груди.

– Ценис! – воскликнул он и быстрым движением выпрямился и сел.

– Тсс, любовь моя! – прошептала она, прижимая палец к губам. – Ложись, и дай я закончу. Мы не виделись так долго, что слова могут оказаться бессильны – в отличие от ласк. Так пусть они расскажут тебе о том, что я чувствую. О том, что я буду чувствовать всегда!

Веспасиан пристально посмотрел на нее. Сердце было готово выскочить у него из груди. Перед ним стояла та, о которой он так долго мечтал, стояла обнаженная. Ее нежная кожа цвета слоновой кости, казалось, сияла и лучилась в подрагивающем свете масляной лампы. Черные волосы, локонами ниспадавшие на плечи, отливали красноватой медью. Ценис улыбнулась ему и медленно покачала головой, как будто не верила собственным глазам. Веспасиан заметил, что в ее глазах – огромных голубых глазах – блестят слезы. Это были слезы радости.

Он схватил ее руку и сплел ее пальцы со своими, стараясь при этом не сделать ей больно.

– Ценис. У меня нет слов, чтобы сказать тебе, как я мечтал об этом мгновении. Как сильно я…

– Тише, любовь моя, – сказала она, высвобождая руки, чтобы положить их ему на плечи. – Вот и меня они тоже подводят. Именно поэтому давай не будем полагаться на слова. – Сказав это, она нежно опрокинула его на спину. – Лежи тихонько и позволь мне закончить массаж. Мне хочется вновь изучить твое тело.

С этими словами она наклонилась и поцеловала Веспасиана в губы. Ее поцелуй стал для него подобен дорогому вину, которое он был готов испить до последней капли. Их языки нашли друг друга, а в следующий миг Ценис тоже села на скамью и обняла его ногами. После чего слегка отстранилась от него, чтобы закончить массировать его широкие плечи, а когда закончила, спустилась ниже, к крепким грудным мышцам, все это время глядя на него с восхищением и любовью. Впрочем, пока длился массаж, Веспасиан смотрел на нее точно так же. А когда закончился, оба вознеслись к вершинам блаженства.

***

Ужин оказался очень даже приятным событием, не в последнюю очередь благодаря тому, что между блюдами Веспасиан то и дело бросал взгляд в сторону сияющей Ценис, когда та обслуживала свою хозяйку. Весь вечер улыбка не сходила с его лица. С аппетитом человека, которому требуется восполнить силы после любовных утех, он налегал на пищу, жадно поглощая блюдо за блюдом. Как и следовало ожидать, угощения были выше всяческих похвал, равно как и вино, а разговор за столом куда более оживленным, нежели в тот последний раз, когда он ужинал у Антонии четыре года назад. За четыре года пиров во дворце царицы Трифены в обществе ее знатных гостей он обучился искусству ведения застольных бесед. А ведь в свое время он серьезно опасался, что в силу своего сельского воспитания никогда не сможет его постичь. И вот теперь он, по крайней мере, преуспел в нем настолько, что пиршественный стол его больше не пугал.

Лежа на пиршественном ложе, Веспасиан сумел расслабиться и вел застольную беседу не потому, что этого от него требовал этикет, отчего он, бывало, лишь бы не молчать, говорил первое, что приходило ему на ум, но потому, что ему было что сказать. Присутствие на пиру Гая Калигулы тоже сделало свое дело – Веспасиан был искренне рад видеть старого друга. Кстати, тот, похоже, пребывал в превосходном настроении – и это притом что в прошлом году его мать и старшего брата отправили в изгнание. Впрочем, возможно, именно по этой причине. Другой его брат, Друз, стараниями Сеяна тоже недавно присоединился к ним. Похоже, что префект претория одного за другим убирал потенциальных наследников Тиберия.

К удивлению Веспасиана, помимо него самого, Калигулы, Сабина и Гая, Клемент тоже удостоился приглашения и оказался очень даже недурным собеседником. Он был остроумен и умел поддержать беседу, не навязывая другим своего мнения. Кроме того, он заигрывал с Антонией, правда, делал это умело, не переступая границ учтивости. Она воспринимала его комплименты кокетливо, хотя внимание со стороны мужчины, который годился ей в сыновья, ей было наверняка приятно, как и любой красивой женщине.

К концу вечера Веспасиан понял: Клемент находится здесь при выполнении служебных обязанностей: он был тюремщиком Калигулы. После ареста Друза Тиберий распорядился не спускать с Калигулы глаз. Причиной же тому – постоянные нашептывания Сеяна, который сумел внушить императору, что его ближайшим родственникам доверия нет, и за Калигулой нужен глаз да глаз. Макрон, который все еще пользовался у Сеяна доверием, сумел назначить на это место Клемента, что давало хоть какую-то надежду. Все это Веспасиан узнал, когда Антония отпустила рабов, а место у двери занял верный Палл.

– Новые сведения от Макрона, нашего странного, но, увы, незаменимого союзника, как вы все со мной согласитесь. Так вот. по его словам, в планы императора не входит обижать моего юного Гая. – сказала она, с любовью глядя на внука, что устроился на пиршественном ложе рядом с ней, и нежно взъерошила ему волосы.

– Бабушка, прекрати! – запротестовал Калигула и сделал обиженное лицо. – Когда я стану императором, я первым же своим указом запрещу женщинам ерошить волосы любому мужчине, если только он ей за это не заплатил.

– В таком случае я готов дать высокородной Антонии талант серебра, лишь бы только она ерошила волосы мне, – игриво заметил Клемент, и все рассмеялись его шутке.

– Весьма любезно с твоей стороны, Клемент, – ответила Антония. Она вся сияла, хотя, как понял Веспасиан, не потому что была польщена комплиментом или выпила чересчур много вина. – Тем не менее это станет возможно лишь в том случае, если мой внук доживет до того момента, чтобы взять то, что ему по праву принадлежит. Как я только что сказала, Тиберий не намерен ничего предпринимать против моего внука, что, однако, не означает, что он больше не будет держать его под постоянным надзором. Наоборот, если верить тому, что говорит Макрон, Тиберий в самом ближайшем будущем собирается пригласить Гая к себе на Капри. И когда это произойдет, Макрон сделает все для того, чтобы Клемент тоже отправился туда как его телохранитель. Как только оба, и Гай и Клемент, прибудут на Капри, у нас появится возможность переправить туда и жреца.

По залу прокатился одобрительный гул, который нарушил лишь один несогласный голос.

– Домина, – осторожно начал Сабин. – Не сочти мои слова оскорбительными, но как мы узнаем, что можем доверять Клементу? В конце концов, он человек Макрона.

Клемент было открыл рот, чтобы заступиться за себя, но его опередила Антония, подняв руку.

– Думаю, лучше всего, Сабин, тебе это объяснит твой дядя.

– С удовольствием, домина, – излишне громко пророкотал Гай. Это давало о себе знать выпитое вино. – Помимо обычных средств подкупа – денег, покровительства, содействия в получении места преторианского трибуна, когда Макрон станет префектом, – есть только одна вещь, которая гарантирует верность. Это семейные узы.

– Я знаю, Клемент – наш родственник с отцовской стороны, – отмахнулся Сабин. – Но родственник такой дальний, что мало чем отличается от чужака. Прошу тебя, Клемент, не обижайся на мои слова. Я просто хочу быть в тебе уверен, и все.

– Никаких обид, Сабин, – дружелюбно ответил Клемент, делая глоток вина. – Мне понятна твоя озабоченность. Именно поэтому я и сделал это предложение.

– Какое предложение?

– Позвольте мне, – вновь вмешался Гай, причем довольно резко.

Клемент поднял кубок и кивнул в знак согласия.

– Все дело в том, что тесных семейных уз с нами у него нет, – продолжал Гай. – Ты согласен со мной, Сабин?

– Согласен.

– И поэтому мы должны постараться сделать их более тесными.

– Да, но как?

– Для этого ты женишься на Аррецине Клементине, его единственной сестре.

При этих словах у Сабина отвалилась челюсть. Он попытался что-то сказать, но в конце концов лишь растерянно пробормотал:

– Я вообще-то пока не собирался жениться.

Веспасиан с трудом подавил смешок.

– Мой дорогой мальчик, не говори глупостей. Любой мужчина мечтает жениться! – расхохотался Гай. – За редким исключением, конечно, – добавил он, прижимая к груди мясистую руку. – Кроме того, это будет идеальный союз. Во– первых, это брак внутри одной большой семьи. Во-вторых, невеста из всаднического сословия. В-третьих, тем самым мы приобретаем надежного союзника. И наконец, твоим родителям понравилась эта идея. Более того, твой отец написал мне, что он спит и видит, как ты женишься на ней, и даже, поскольку не имеет возможности прибыть в Рим лично, позволил мне взять на себя все заботы по заключению этого брака.

Сабин сглотнул застрявший в горле комок, отлично понимая. что это означает.

– Что касается меня, – подал голос Клемент, – то я сочту за честь, если моя сестра выйдет замуж за человека с таким блестящим будущим, при условии, конечно, что нам удастся осуществить наш план. Если же нет, то все мы погибнем, и это уже не будет ничего значить. Что касается моей сестры, то она сделает то, что я ей скажу. Наш отец мертв, и теперь мое слово – для нее закон. Я же буду только рад, если она получит столь достойного мужа.

– Сочту за честь, – ответил Сабин, не забывая о манерах и не желая оскорбить Клемента, который только что сделал ему столь щедрое предложение.

– О, послушаем, что ты скажешь, когда увидишь ее, Сабин, – вкрадчиво произнесла Антония. – Она красавица, каких мало.

Сабин посмотрел на Клемента с его узким лицом и нездоровой кожей и позволил себе усомниться в правдивости последнего утверждения.

– Палл, введи нашу невесту, – распорядилась Антония.

Управляющий поклонился и выскользнул за дверь.

– Надеюсь, Сабин, ты не станешь возражать, – сказала Антония с улыбкой, – но я взяла на себя смелость, пока мы тут пировали, послать за Клементиной носилки. Кстати, она знает, что ей предстоит знакомство с будущим мужем.

Веспасиан с улыбкой наблюдал, как его брат угодил в ловко расставленные сети, одновременно поблагодарив судьбу, что та отвела эту незавидную участь Сабину, а не ему самому. Впервые в жизни он был несказанно рад, что он младший из них двоих.

Затем дверь открылась снова, и Палл ввел в зал юную девушку, на вид лет пятнадцати, одетую в оранжевую столу. Лица не было видно, так как поверх столы была наброшена лазурного цвета палла. Остановившись перед пирующими, девушка приподняла край накидки и медленно подняла голову.

Веспасиан ахнул. Сабин вскочил на ноги и, как громом пораженный, отпрянул назад. Антония не солгала. Девушка была прекрасна. Зеленые глаза оттенка нежной весенней листвы, губы и волосы – тоже оттенка листьев, но только алых, осенних. Кожа ее была бледна, как и у брата. Но если бледность Клемента была какой-то болезненной, то у девушки она была сродни матовому блеску мрамора, отчего на ум тотчас приходили мысли о ночах, полных ласк и нежности. Как и у брата, у нее было худое лицо, но если у Клемента оно казалось несоразмерно узким, то у нее, наоборот, поражало тонкостью и изяществом черт: тонкий, благородный нос дополняли полные губы, в которые так и хотелось впиться поцелуем.

– Тит Флавий Сабин, – произнес Клемент и, подойдя к сестре, взял ее за руку. – Позволь представить тебе мою сестру, Аррецину Клементину.

– Сочту за честь, – произнес Сабин дрогнувшим голосом.

– Это прежде всего честь для меня, – голос Клементины звучал нежно и мелодично. Просунув руку в складки паллы, она извлекла небольшую костяную статуэтку, которую затем вложила Сабину в руку. Преподнеся свой дар, она осталась стоять, смущенно опустив голову, ожидая, когда Сабин примет и ее скромное подношение, и ее саму. Сабин поднял руку и улыбнулся, узнав сюжет: Митра, убивающий быка. Последние сомнения тотчас развеялись.

– Спасибо, Клементина, – ответил он. – Я принимаю твой дар как знак нашей предстоящей свадьбы.

– Я хочу больше узнать о твоем боге, – нежно произнесла Клементина, встречаясь с ним взглядом.

– Извини, что сегодня у меня для тебя ничего нет, – Сабин поспешил перевести разговор на другую тему: его бог, Митра, не предназначался для женщин. – Признаюсь честно, все это несколько неожиданно.

Веспасиан проглотил смешок. «Несколько неожиданно» – это еще мягко сказано.

– Надеюсь, это была приятная неожиданность, – заметил Клемент, пытаясь сгладить неловкость. – Я провожу тебя домой, сестра. Сенатор Полон, я зайду к тебе домой завтра, обсудить приданое, условия и время заключения брака.

– Я буду ждать тебя, – пророкотал Гай.

Клемент взял своего будущего шурина за локоть.

– Буду рад считать тебя своим братом, Сабин.

Не сводя глаз со своей будущей жены, Сабин в ответ пробормотал нечто нечленораздельное, что должно было означать согласие.

– Домина, спасибо за прекрасный вечер, – низко кланяясь, поблагодарил Антонию Клемент. – Господа, желаю вам всем доброй ночи.

С этими словами он повел за собой сестру к двери. Палл направился следом – проводить их до носилок. Сабин остался стоять, растерянно глядя им вслед. Гай и Антония обменялись улыбками. Калигула и Веспасиан – недоуменно переглянулись.

Первым в себя пришел Калигула.

– Клянусь мошонкой Юпитера, почему я не…

– Гай, дорогой мой, – одернула внука Антония и вновь взъерошила ему волосы. – Только без сквернословия.

Вскоре Калигула встал из-за стола и, пробормотав что-то про головную боль, направился к двери. Судя по тому, сколь стремительно он вышел вон, Веспасиан сделал вывод, что у друга разболелась отнюдь не голова, а совершенно иная часть тела, отчего он поспешил облегчить свои страдания с одной, а может, и сразу несколькими рабынями, коих в доме Антонии было немалое количество.

После ухода Клемента разговор за столом в основном вертелся вокруг того, что, мол, Сабину крупно повезло заполучить в жены такую красавицу. Сам Сабин в нем почти не участвовал, предпочитая разговорам вино, и вскоре язык у него стал заплетаться. Веспасиан понял, что прежде чем брат окончательно погрузится в пьяные грезы о предстоящем супружеском блаженстве, им следует упомянуть про свиток, найденный на теле мертвого гета. Внутренний голос подсказывал ему, что чем меньше людей будут знать о его содержании, тем лучше, и поскольку Калигула ушел, похоже, настал идеальный момент это сделать.

– Домина, – обратился он к Антонии, как только пирующие опустили кубки после очередного тоста во здравие будущих молодых. – Есть одно дело, о котором я бы хотел тебе рассказать, и чем раньше я это сделаю, тем лучше.

– Какие могут быть вопросы, – ответила Антония. Голос ее звучал твердо. Она почти не пила за столом, предпочитая сильно разведенное водой вино.

Веспасиан повернулся к Паллу, который уже успел проводить гостей и вернулся в пиршественный зал.

– Палл, будь добр, попроси Магна принести свиток. Он знает, что я имею в виду.

– Слушаюсь, господин, – Палл на минутку выскользнул за дверь, чтобы отдать распоряжение, после чего снова занял свой пост.

Пока они ждали Магна, Веспасиан вкратце изложил обстоятельства, при которых был найден свиток и что в нем было. После чего Сабин, который, похоже, успел немного протрезветь, высказал свое предположение. По его словам, Клавдий мог использовать Ботера в качества прикрытия.

Когда братья закончили свой рассказ, Антония покачала головой.

– Для моего сына это слишком тонкий ход. Клавдий никогда не блистал умом.

Веспасиан покосился на Палла: тот – несмотря на сказанное им ранее по этому поводу – отнюдь не спешил оспорить мнение хозяйки. Тем не менее Веспасиану показалось, будто он заметил в глазах управляющего искру интереса.

– Не сочти за неучтивость, домина, – прогудел дядя Гай, – но ты недооцениваешь Клавдия, потому что постоянно сравниваешь его с покойным старшим братом, нашим великим Германиком. Согласен, Клавдий внешне не оправдал твоих надежд, но кто поручится, что под неказистой внешностью не скрывается ум, который унаследовал часть твоего ума, твоей проницательности и хитрости?

Антония одарила Гая недовольным взглядом.

– Ум? Проницательность? У этого уродца? Никогда! По– моему, он просто пишет Поппею, прося у того разрешения взять из его библиотеки никому не нужные книжки, а если и пользуется секретным кодом, то лишь для того, чтобы поиграть в заговорщика.

– Но ведь для того, чтобы получатель прочел письмо, ему нужен шифр, – заметил Веспасиан. – Не кажется ли тебе, что делать это ради каких-то книжек – дело довольно хлопотное?

– Вскоре мы все узнаем, – ответила Антония, услышав, как кто-то царапается за дверью. А в следующий миг Палл впустил в зал румяного Магна. Судя по всему, решил Веспасиан, после своих вечерних трудов его друг решил поближе познакомиться с содержимым винного погреба.

– Добрый вечер, домина, добрый вечер, господа, – пробормотал он, стоя в дверях и решительно отказываясь посмотреть им в глаза.

– Спасибо тебе, Магн, – ответила Антония. – Оставь свиток Паллу. Сегодня вы все ночуете у меня. Палл отрядит раба, чтобы тот показал тебе твою комнату. А пока можешь отдыхать.

Магн нехотя кивнул и вышел вон.

Антония посмотрела на Палла.

– Как ты думаешь, ты сумеешь взломать шифр?

– Будем надеяться, домина, – ответил управляющий, пробегая глазами свиток. – Я хорошо знаком с одним вольноотпущенником твоего сына. Его секретарем по имени Нарцисс. Он будет куда умнее этого Ботера. Мы не раз беседовали с ним о разных кодах и шифрах, и даже делились соображениями о том, как их следует составлять. Я уверен: если этот код написан Ботером, то он получил его от Нарцисса. Дай мне немного времени, и я сумею найти ключ. А пока мне нужно что-то такое, чем я мог бы писать. Одну минуточку. Я сейчас вернусь, – с этими словами он выскользнул за дверь.

Пока Палл отсутствовал, разговор за столом перепрыгивал с темы на тему. Веспасиан слушал вполуха, томимый предвкушением ночи в объятиях Ценис. Сказать по правде, по дороге в Рим он не смел даже об этом мечтать. Внутренний голос подсказывал ему, что Антония устроила это нарочно, даже если предположить, что ею двигали исключительно корыстные мотивы. С другой стороны, женщина се положения всегда может получить все, что ей нужно, не заботясь о чувствах таких, как он, не говоря уже о чувствах рабов. Судя по всему, она действительно любит свою Ценис.

Они успели поднять еще два тоста, когда в зал, с восковой табличкой в руках, вернулся Палл.

– Готово, домина, – объявил он. – Это подстановочный шифр, каким пользовался Цезарь, с той разницей, что он предполагает сдвиг и основан на числе двенадцать. Первую букву мы сдвигаем на одну позицию, и таким образом А становится В. Второй раз мы сдвигаем ее на две позиции, и она уже С. В третий раз – на три и так до двенадцати раз. После чего беремся за другую, но с той разницей, что вторую букву вы сдвигаете на две позиции, третью – на четыре, затем на шесть, восемь, десять и двенадцать. После чего проделываем то же самое со следующей буквой, сдвигая ее на три, шесть, девять и двенадцать позиций. Следующую – на четыре, восемь, двенадцать. Ту, что за ней, на шесть и двенадцать. Затем просто на двенадцать. После чего все начинается снова. И так раз за разом. Как видите, все очень просто.

– Отлично, Палл, – ответила Антония, хотя поняла его не больше, чем остальные присутствующие. – Так что же там написано?

Палл прочистил горло и начал читать:

– Посылаю свой привет и так далее и тому подобное. Затем: как ты наверняка знаешь, у моего господина имеется соглашение с твоим общим другом, что он, когда настанет нужный момент, поддержит моего господина. Однако сейчас мой господин считает, что как только цель будет достигнута, этот друг попробует его убрать и занять его место, сославшись на право родства. С тем, чтобы этого не допустить, мой хозяин предлагает немедленно освободить себя, как только он добьется того, что принадлежит ему по праву, и таким образом оборвать любые узы, связывающие его с другом, а значит, и любые права последнего, из них вытекающие. Поскольку он при этом многое теряет, мой хозяин взамен возьмет то, что тебе всего дороже, и таким образом свяжет себя с тобой, с тем, чтобы и дальше рассчитывать на твою поддержку, особенно когда настанет нужный момент. Он понимает, что предварительно следует обговорить условия, заняться приготовлениями, и потому предлагает тебе это сделать как можно раньше. Он сообщит тебе, когда сделает то же самое, хотя, разумеется, это будут иные условия, нежели с людьми твоего ранга, и он надеется, что тебе хватит благоразумия занять его сторону, а не противоположную. Ибо он высоко оценит твою поддержку и поддержку твоей семьи в осуществлении того, что, по его мнению, скоро должно произойти. И он ждет от тебя ответ.

Палл умолк, и за столом воцарилось молчание. Взгляды мужчин были обращены к Антонии. Но никакого взрыва эмоций не последовало. Антония лишь медленно кивнула, молча переваривая прозрачное содержимое этого послания.

– Похоже, что ты все-таки прав, Гай, – сказала она наконец. – Клавдий не так уж и глуп, как мне казалось. И умеет прятать свой ум.

– Именно поэтому он до сих пор и жив, – осторожно ответил Гай, зная, что когда речь идет о двух ее живых детях, Антонии не всегда удается удержать в узде свой гнев. – Необходимо выяснить, какие это может иметь последствия для нас. Насколько я понимаю, общий друг – это Сеян. Из чего напрашивается вывод, что Клавдий уже заручился его поддержкой в своих притязаниях на императорский пурпур.

– Какая же я была дура! – прошептала Антония, глядя перед собой. – Когда Тиберий предложил женить Клавдия на Элии Петине, я тотчас ухватилась за эту идею, полагая, что Тиберий просто желает дать Сеяну то, чего тот всегда добивался, а именно, родственные узы с императорским семейством, не давая при этом ничего особенно ценного. Ведь сестра Сеяна вышла бы замуж за того, кто равнодушен к славе и власти и вряд ли бы стал к ним стремиться. О боги, как же я ошибалась! Сеян сделает Клавдия императором, затем низложит его и сам облачится в пурпур на том основании, что приходится ему шурином. После чего укрепит свои позиции, женившись на моей дочери Ливилле. Клавдий понимает эту угрозу и потому принимает меры предосторожности: как только Сеян возведет его на трон, он расторгнет брак с Элией Петиной, поскольку она станет ему не нужна, а заодно устранит любые притязания Сеяна на императорскую корону. После чего возьмет в жены дочь Поппея, Поппею Сабину, что даст ему возможность рассчитывать на поддержку со стороны ее отца, под чьим командованием находятся легионы Мезии и вспомогательные когорты. Правда, предварительно ей придется развестись со своим мужем, Титом Оллием, от которого она только что родила дочь. Кстати, ее имя тоже Поппея Сабина. Это и есть те приготовления, которых ждет от Поппея Клавдий. Думаю, с этим никаких трудностей не возникнет, потому что Поппей – никто, и он наверняка не устоит перед соблазном увидеть свою дочь в роли императрицы. «Другие», о которых пишет Клавдий, это губернаторы ближайших к Риму провинций, Паннонии, Африки и рейнских земель. Он попытается со всех сторон окружить себя преданными людьми, и первой жертвой его интриг станет мой милый Гай. Нет, этого я не допущу!

– Этого и не будет, домина, – довольно уверенно успокоил ее Веспасиан, – потому что ты низложишь Сеяна. А без Сеяна Клавдий – никто.

– Я бы не стала так утверждать. Если он тешит себя тщеславными амбициями примерить на себя пурпурную тогу, то такая мелкая неудача, как потеря сомнительного союзника, вряд ли его остановит. Он просто сменит тактику, и единственный способ добиться своего при полном отсутствии желающих посодействовать ему в этом – убийство. Если он на самом деле так хитер и жесток, как следует из этого письма, то он не остановится ни перед чем, чтобы расчистить себе путь к трону. Он уберет всех возможных соперников, и одной из первых его жертв станет мой дорогой внук Гай. Клавдия нужно остановить, но я не вижу способа, как это сделать, кроме как убить собственного сына.

Палл негромко кашлянул в углу.

Антония улыбнулась.

– Насколько я понимаю, Палл, у тебя появилась идея.

– Пока нет, домина, но, может быть, ты разрешишь мне сделать несколько замечаний?

– О, твои замечания я готова слушать когда угодно!

– Я не достоин таких похвал, домина, – ответил управляющий и сделал шаг вперед. – Но мне кое-что подумалось. Во– первых, из письма следует, что Поппей в курсе сделки между Клавдием и Сеяном, поэтому эти трое, а возможно, и еще кто– то. наверняка встречались, чтобы обсудить ее условия. Такая встреча вполне могла состояться, когда Поппей последний раз был в Риме.

– А кто еще мог там быть кроме них? – спросил Гай.

– «Люди иного ранга», как предположила моя хозяйка, это другие наместники или их представители. Во время той встречи они вполне могли пообещать поддержку со стороны своих легионов. Надеюсь, вы заметили, что в письме сказано «все еще рассчитываю на твою поддержку»?

– Что же такое он предложил им, чтобы они перешли на его сторону? – задумчиво произнес Веспасиан.

– Это подводит меня ко второму вопросу. Клавдий исходит из того, что Поппей заинтересован в том, чтобы он стал императором, в той же мере, что и в его низложении Сеяном, ибо Поппей близок к ним обоим и в любом случае останется в выигрыше, независимо от того, какая сторона возьмет верх. Иначе он бы не стал предлагать ему сделать Поппею императрицей. По всей видимости, он убежден, что этот брак перевесит чашу весов в его пользу, иначе он вряд ли стал бы посвящать Поппея в свои планы по устранению Сеяна.

Веспасиан не мог сдержать улыбки, ибо видел в этом плане один существенный недостаток.

– Но ведь другим он этого предложить никак не может, так что некоторые из вероятных союзников наверняка останутся недовольны и, возможно, предпочтут занять сторону Сеяна, а в этом случае план Клавдия вполне может стать всеобщим достоянием.

– Именно поэтому он и пытается им угрожать, причем угрозы эти наверняка были сделаны в самой разной форме в письмах, которые он им написал. Поппею он предлагает выбор: с ним или против него, и никаких промежуточных вариантов. Затем в том же самом предложении он упоминает его семью. Иными словами, Поппея либо становится императрицей, либо ее ждет смерть.

– И если вдруг он станет императором, – медленно произнес Сабин, – и выполнит свою угрозу по отношению к Поппею или другому наместнику, который решится занять сторону Сеяна, они будут вынуждены отомстить, хотя бы для того, чтобы сохранить свою честь, а это значит…

Антония не дала ему договорить и закончила за него его мысль:

– Нам вновь грозит гражданская война, столь же жестокая и разрушительная, что и во времена моего отца.

– Не думаю, что дело зайдет так далеко, – успокоил ее Палл, – поскольку, как только что заметил Веспасиан, Сеян наверняка узнает о планах Клавдия от кого-нибудь из наместников, который сочтет, что ему предложили слишком мало. Более того, я не удивлюсь, если ему уже все известно, ведь это письмо было найдено четыре месяца назад и из него можно предположить, что такие письма ранее были разосланы и другим.

– А поскольку Поппей так и не получил этого письма, то он не сможет выдать Клавдия Сеяну, – с довольной улыбкой подвел итог Гай. – Из чего последний вполне мог сделать вывод, что Поппей настроен против него.

– Поэтому теперь Сеян полагает, что его план по захвату трона с помощью моего сына не сработает, поскольку против него теперь стоят, по крайней мере, легионы Мезии, а возможно, и в других провинциях тоже, – подвела итог Антония с тревогой в голосе. – Так что теперь Клавдий для нас – лишь обуза, от которой следует избавиться. Расставляя другим сети, мой сын сам же в них и угодил, за что может поплатиться жизнью. Впрочем, так ему и надо. С другой стороны, я бы не хотела терять второго сына, даже если он неисправимо глуп.

– Что подводит меня к третьему вопросу, домина. Это письмо писал не его секретарь, не мой старый знакомый Нарцисс, как это, по идее, было бы в иной обстановке. Из чего я делаю вывод, что Нарциссу ничего не известно о сделке с Сеяном, и даже если он что-то и знает, то наверняка пытался отговорить Клавдия, отчего тот теперь вынужден действовать за его спиной.