Текст книги "Палач Рима"

Автор книги: Роберт Фаббри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– Да, в Остию, – подтвердил Веспасиан, вместе с Сабином пытаясь удержать упирающегося барана.

Жрец кивнул, как будто услышал нужный ему ответ, а затем вновь повернулся к Раскосу.

– Во имя истины и исцеления, прими этого барана, о великий Амфиарай!

Раскос взял нож и полоснул им по горлу животного. Алтарь обагрился кровью. Глаза барана закатились, хотя еще несколько мгновений он продолжал бить ногами, как будто пытался отогнать от себя смерть. Впрочем, постепенно он затих, ноги его подкосились, и он рухнул в лужу собственной крови, которая тотчас окрасила его шерсть.

После этого, размахивая ножами, вперед вышли другие шесть жрецов и принялись свежевать барана.

Спустя несколько минут коллективных трудов перемазанная кровью шкура была снята с мертвого барана. Антенор кивнул в знак одобрения и перевернул освежеванную тушу на спину. Взяв у Раскоса нож, он разрезал барану живот. Еще несколько взмахов ножа, и он вынул баранью печень и положил ее на край алтаря. За этим вновь последовал одобрительный кивок. Судя по всему, знаки были добрыми, но в следующий момент что-то привлекло внимание жреца. Он перевернул печень, внимательно ее осмотрел, после чего поднял глаза на Веспасиана и Сабина.

– Подождите, – сказал он им, возвращая печень на алтарь, а сам повернулся к Раскосу. – Теперь спи, Раскос, а мы пока съедим часть твоей жертвы. Ответ Амфиарая явится к тебе во сне. Главное, не забудь его, когда проснешься.

Раскос поклонился и, взяв шкуру, повернулся, чтобы уйти. Шестеро жрецов принялись ловко работать ножами, отрезая от туши куски мяса и кидая их на раскаленную решетку. Бараний жир тотчас зашипел, стекая на угли и брызжа горячими каплями в разные стороны.

– То, что я хочу вам сказать, я скажу вам наедине, – произнес Антенор, когда Раскос ушел.

Веспасиан посмотрел на Магна. Тот улыбнулся.

– Я все понял, господин, я подожду вас снаружи.

Как только шаги Магна по каменному полу стихли, старый жрец подошел к алтарю, взял братьев за подбородки и зажмурился. Веспасиан покосился на Сабина. Вид у брата был растерянный.

В конце концов жрец отпустил их и открыл глаза.

– Все так, как я и подумал, как только увидел вас, – произнес он. – Печень это подтвердила.

– Что подтвердила? – спросил Сабин, потирая подбородок.

– Несколько веков мы ждали, чтобы сообщить пророчество двум братьям, которые будут плыть с севера на запад на проклятом корабле и явятся к Герою как свидетели, а не как просящие. Теперь я точно знаю, что вы и есть те самые братья. – С этими словами Антенор повернулся к жрецам, что сгрудились вокруг жаровни с жареным мясом. – Летон, принеси свиток.

Жрец помоложе тотчас поспешил куда-то в дальнюю часть храма и вскоре вернулся с ларцом. Антенор приподнял крышку и вытащил из ларца потемневший от времени пергаментный свиток.

– Здесь записаны пророчества Амфиарая, – пояснил он, разворачивая древний пергамент. – Каждое содержит описание одного или нескольких человек, кому оно должно быть зачитано. Свиток может читать лишь главный жрец, с тем, чтобы его содержание ненароком не разболтали языки глупых юнцов.

Взяв по куску жареного мяса, стоявшие позади них жрецы начали возвращаться на свои стулья.

– За эти века не были прочитаны лишь семь пророчеств, – продолжал Антенор. – Если вы оба готовы его услышать, я прочту то, которое касается вас.

Подслушав как-то раз в возрасте пятнадцати лет разговор родителей, когда те обсуждали приметы, окружавшие его рождение, и связанные с ними добрые предзнаменования, Веспасиан с тех пор горел желанием их узнать. Он посмотрел на Сабина, который, как ему было известно, пятилетним мальчиком присутствовал при том пророчестве, однако поклялся никому не говорить то, что слышал, и до сих пор был связан этой клятвой. Позднее их отец, Тит, велел им обоим дать еще одну, еще более сильную, перед всеми богами, включая Митру, – единственного бога, которого по-настоящему чтил Сабин, – что старший брат будет молчать до тех пор, пока не настанет нужный момент. И вот теперь, похоже, этот момент настал.

– Я готов его услышать, – ответил он жрецу. – А ты что скажешь, Сабин?

Похоже, старший брат не разделял его желания.

– Знать собственное будущее бывает опасно.

– Вот уж не думал, что ты веришь в тайны древних богов, тем более сейчас, когда ты осенен божественным светом Митры, – произнес Веспасиан с нескрываемым сарказмом. – Как же ты можешь опасаться того, во что больше не веришь?

– Я не отрицаю существования древних богов, братишка. Я лишь отрицаю их превосходство над Митрой. Пророчества, что произносились до его пришествия, вполне могут сбываться, и потому к ним нужно относиться осторожно. Лично я не хотел бы ничего услышать.

Веспасиан презрительно фыркнул.

– Ну хорошо, если тебе оно неинтересно, пусть будет по– твоему. Прочти его только мне, Антенор.

– Я могу прочесть его только вам обоим, но никак не одному, – ответил старый жрец.

– В таком случае не надо, – ответил Сабин и повернулся к выходу из храма.

– Сабин! – крикнул ему вслед Веспасиан, причем таким властным тоном, что брат тотчас остановился. – Мне нужно его услышать. Так сделай же это ради меня.

– С какой стати, братишка? – крикнул в ответ Сабин, поворачиваясь к брату лицом.

– Потому что я имею такое же право его услышать, как и ты отказаться. Но если его не прочесть, как мы узнаем, кто из нас прав? Если ты сейчас уйдешь, клянусь тебе, Сабин, все обиды, которые ты нанес мне, начиная с самого детства, не сравнятся с обидой, которую ты причинишь мне, отказав мне в моей просьбе. И я до конца моих дней буду носить ее в сердце.

Глаза Веспасиана горели таким огнем, что Сабин остановился и задумался. Веспасиан видел, как брат борется с самим собой: эта внутренняя борьба читалась на лице Сабина. Причем боролся он отнюдь не с собственным упрямством. Он пытался побороть страх.

– Чего ты боишься, Сабин? – спросил у него Веспасиан.

Тот зло посмотрел на младшего брата.

– Того, что меня обгонят.

– Кто? Я?

– Я твой старший брат.

– Сабин, возраст здесь ни при чем, равно как и наше честолюбие. Наш с тобой долг – заботиться о чести нашей семьи, и в этом смысле мы с тобой равны. Что бы там ни говорилось в пророчестве, это касается нас обоих, и мы должны его выслушать ради нашего славного рода Флавиев.

– Как скажешь, Веспасиан, – сдался наконец Сабин. – Хочется надеяться, что я ошибаюсь, и это так называемое пророчество окажется бессмысленной абракадаброй.

– Спасибо тебе, брат.

– Если вы решили его выслушать, я его сейчас вам зачитаю. – спокойно произнес Антенор. Сидящие позади него жрецы тотчас выпрямились на своих стульях и, перестав жевать, навострили уши.

– Читай, Антенор, – сказал Веспасиан.

Сабин промычал что-то невнятное.

Антенор поднес к глазам свиток и начал читать.

– Два тирана падут один за другим, а следом и третий.

Царь на Востоке услышит правду от брата.

С даром этим пройдет он песками по львиному следу.

Чтобы наутро отнять у четвертого Запад.

Веспасиан нахмурился и вопросительно посмотрел на Ан– тенора.

– И что это значит?

– Этого я тебе сказать не могу, – с этими словами старый жрец скатал свиток и положил его назад в ларец. – Мы не занимаемся толкованием, мы лишь…

– Вы лишь посредники? – закончил за него мысль Сабин.

Антенор благосклонно посмотрел на него.

– Именно. А теперь, если вы не против, коль свой долг перед вами я исполнил, я должен исполнить его и по отношению к Раскосу. Я должен вкусить его баранины.

– Спасибо тебе, Антенор, – поблагодарил жреца Веспасиан и повернулся, чтобы уйти.

Сабин кивнул и зашагал следом.

– Впервые я рад признать, что ты, Веспасиан, был прав. В этом пророчестве действительно нет ничего такого, чего нужно бояться. Нет ничего страшного в том, что мы его услышали. К тому же мы сделали приятно этому старому идиоту, который теперь считает, будто исполнил свой долг перед Амфиараем или как его там величают.

– Я думал, тебе есть что к нему добавить, Сабин.

– Что именно?

– Пророчество, которое было сделано при моем рождении. Я точно знаю, что тебе о нем известно.

– В таком случае ты знаешь, что мне запрещено говорить о нем.

– У тебя есть право обойти данную тобой клятву.

– Да, но только в тех случаях, если один из нас не в состоянии помочь другому из-за первоначальной клятвы. Я же в данный момент не вижу никакой необходимости тебе помогать.

– И все же есть нечто такое, чем бы ты мог со мной поделиться.

– Послушай, я был мал и плохо помню, что тогда было. Могу сказать лишь одно: как такового никакого пророчества не было. Был лишь некий знак, который привел родителей в замешательство.

– И что за знак?

– Этого я сказать тебе не могу, потому что дал клятву держать его в тайне. В любом случае, мне было всего четыре года, и я ничего толком не понял, равно как и сейчас, когда жрец читал пророчество, которое тебе так хотелось услышать. В этих вещах, как правило, нет никакого смысла. Мы находим его, лишь когда оглядываемся назад. Но в таком случае какая от них польза?

– А вот тут я с тобой не соглашусь. Пророчества действительно не нужны, когда мы смотрим назад. Когда же мы смотрим вперед, перед нами задача – как-то все это истолковать, – произнес Веспасиан, когда из-под тени колоннады они шагнули на жгучее полуденное солнце. – В данном случае единственная понятная строчка – «услышит правду от брата». Ты сказал бы мне правду, будь я царем на Востоке?

– Я бы сказал тебе не только то, что ты хотел бы услышать, если ты именно это имеешь в виду. Как бы то ни было, я с трудом представляю любого из нас в роли царя. Что касается остальных тиранов, то кто они такие?

– Возможно, Сеяну удастся стать императором, а другие три – это его преемники.

– Тогда какая нам польза от этого пророчества? В таком случае мы будем так же мертвы, как и они, – произнес Сабин, указывая на вереницу мраморных статуй, что тянулись вдоль дорожки, ведущей к колоннаде.

– Все равно я рад, что услышал его, пусть даже оно такое туманное, – пробормотал Веспасиан.

– Ну как? Что там было? – спросил их голос Магна из тени колоннады, когда они подошли ближе.

– Ничего особенного, – ответил Сабин.

– А где Раскос? – поинтересовался Веспасиан.

Магн расплылся в ухмылке и указал на спящую фигуру возле соседней колонны.

– Ушел, чтобы получить сообщение.

Сабин поднял взгляд – и оторопел. В их сторону направлялся огромный рыжеволосый великан, у которого отсутствовал левый глаз.

– В чем дело? – спросил Веспасиан. – Ты как будто только что увидел призрака.

Сабин отвернулся и подождал, пока рыжеволосый гигант пройдет мимо.

– Именно его я сейчас и увидел.

– О чем ты? – спросил его Веспасиан, а про себя подумал, что с братом не все в порядке.

– Вон тот человек, – ответил Сабин, указывая на мужскую фигуру, удаляющуюся от них в сторону берега. – Помните, я рассказывал вам, что на пути во Фракию на нас напали пираты.

Веспасиан и Магн дружно кивнули.

– Так вот, это их триерарх. По идее, он должен быть мертв. Наши корабли разделяло не более тридцати шагов, когда на моих глазах ему в глаз попала стрела.

Его слова не произвели на Магна особого впечатления.

– Ты наверняка обознался. Или же у него есть брат.

Сабин покачал головой.

– Нет, это был он. Ты ведь заметил, что у него отсутствует левый глаз?

– Значит, он остался жив, – сделал вывод Веспасиан.

И матросы привезли его сюда на исцеление.

– Что ж, расстояние и впрямь невелико, – согласился Сабин, – всего несколько дней. Но даже если он еще и был жив, я насмотрелся таких ран в Африке и знаю, чем это обычно кончается.

– Возможно, в этом месте есть нечто такое, чего нам никогда не понять, – заметил Магн с нотками благоговения в голосе.

– То есть мы чего-то в нем не замечаем? – уточнил Веспасиан.

– Только не смейся, Веспасиан, – негромко произнес Сабин. – Если они исцелили того, кто должен был умереть, то это место наверняка наделено некой магической силой, причем гораздо более древней, нежели Митра, и с ней шутки плохи.

ГЛАВА 9

К тому времени, когда они вернулись на корабль, уже наступил вечер, так что выходить в море было поздно. Раскос проспал почти весь день, хотя проснувшись, совсем не выглядел отдохнувшим. Он отказался сообщить братьям, какой ответ получил от Амфиарая. Единственное, что он им сказал, это то, что во сне имел с Героем беседу и теперь пытается разгадать смысл того, что тот ему поведал. Общее настроение тоже изменилось. Если утром визит к оракулу вызывал у них улыбку, то теперь даже Сабин разговаривал с Раскосом вполне серьезно. И дело не в том, что все поверили в проклятие. Просто их терзало любопытство. Все как один желали поскорее узнать, излечит ли Амфиарай рабов от корабельной лихорадки.

Проведя ночь на открытой палубе под россыпью звезд, которая ближе к рассвету, как только зашла луна, сделалась еще ярче, Веспасиан проснулся на заре с ощущением прилива сил. Накануне вечером его убаюкал нежный плеск волн о борт корабля, который теперь сменился шумом прибоя о скалистый

берег. Почувствовав, как корабль покачивается под ним, он тут же сел и ему в лицо ударил свежий морской ветер.

Вскоре вокруг него ожил весь корабль. Половина команды из сорока человек взялись готовить паруса: сначала привязали их к реям, затем, скатав, прикрепили к мачтам, чтобы в нужный момент развернуть. Вторая половина готовилась поднять носовой и кормовой якорь. Раскос носился по палубе, словно охотничий пес: рявкал, лаял, скалил зубы и даже рычал, если ему казалось, что кому-то недостает усердия, – столь велико было его желание поскорее отправиться в плавание.

– Что ты на это скажешь, господин? – спросил Магн, вручая Веспасиану ломоть холодной свинины и чашу с разведенным вином. – Проклятый ветер, ну кто бы мог подумать? Нет, это действительно странное место.

– Да, вчера мы насмотрелись немало странных вещей, – согласился Веспасиан, впиваясь зубами в мясо. – А где Сабин?

– Он сейчас занят и потому выйдет к завтраку чуть позже, если ты понимаешь, о чем я, – с этими словами Магн указал на нос корабля.

Веспасиан обернулся. Брат стоял, перегнувшись через борт, и все его тело сотрясалось от приступа рвоты.

В следующее мгновение Раскос прокричал в рупор команды. Скрипнули якорные цепи, а вскоре из воды показался и сам якорь – его роль выполнял приличных размеров булыжник. Не успел он вынырнуть на поверхность, как тотчас раздался мерный ритм барабана, и рабы на нижней палубе взялись за весла. Судно плавно отвалило от берега, но затем натянулась цепь кормового якоря, и огромная квинквирема, развернувшись, встала параллельно берегу. Раскос снова прокричал команды. И снова завертелось лебедка, звякнули цепи, и с морского дна был поднят второй якорь.

Внизу, на весельной палубе, рабы по команде налегли на весла, и корабль устремился вперед. Как только якорь занял свое место на палубе, прозвучала очередная серия команд, и матросы начали поднимать реи. Как только те встали на место, шесть человек вскарабкались вверх по веревочной лестнице, по трое с каждой стороны мачты. По сигналу Раскоса они развернули паруса. Те, словно флаги, трепетали на ветру, пока их как следует не закрепили.

Вскоре паруса наполнились ветром, ритм барабана на нижней палубе участился, и Веспасиан почувствовал, как судно устремилось вперед.

– Спасибо нашей великой матери Бендис за ветер! – воскликнул Раскос, обращаясь к небесам. Матросы тем временем взялись ставить носовой парус.

– Разве не Амфиарая ты должен благодарить? – спросил капитана Веспасиан, становясь с ним рядом, когда тот занял место между двумя рулевыми веслами.

– Нет, это дар Бендис, – ответил Раскос с довольной улыбкой и прокричал в рупор очередную команду.

На передней мачте подняли рею, и как только второй парус наполнился ветром, судно, как на крыльях, полетело вперед.

– Почему ты уверен, что это не Амфиарай? – вновь поинтересовался у капитана Веспасиан, когда у Раскоса вновь возникла свободная минута.

– Потому что сон, который он мне ниспослал, был таким чудным, что я ничего в нем не понял и потому не сделал того, что он мне велел.

– Но ты ведь до сих пор веришь, что на корабль было наложено проклятие?

– Вне всякого сомнения.

– Тогда откуда же мы получили ветер?

Старый триерарх улыбнулся. Веспасиан заметил в его глазах самодовольство.

– Потому что пока вчера я общался с Героем, я на всякий случай дал моему экипажу приказ принести в жертву второго заводилу, причем велел сделать это под мачтой. Они разрезали его тело пополам и, положив половины у правого и левого борта, прошли между ними, неся паруса, чтобы очистить их и самих себя от проклятия. Македонцы проделывают то же самое с собакой, но человеческие жертвоприношения куда более действенные.

Веспасиан недоверчиво выгнул бровь. Религиозное рвение Раскоса давно перестало его удивлять.

– Что ж, похоже, что результат есть, – согласился он. – Но как насчет корабельной лихорадки?

– Нет, здесь проклятие как действовало, так и действует. Теперь ею страдают примерно четверть наших гребцов.

– Так может, нам поступить так, как советовал тебе Амфиарай в твоем сне?

Раскос печально покачал головой.

– Нет, потому что его совет кажется мне смехотворным. И в любом случае это равносильно самоубийству.

– Самоубийству?

– Да. Возможно, мне недостает веры в мощь и силу Героя, но я просто не могу заставить себя сделать то, что он мне советовал, – Раскос посмотрел на Веспасиана взглядом, полным раскаяния. – Мне приснилось, будто я взял раба за руку и вместо весла вручил ему меч.

Ветер и ритм барабана надсмотрщика продолжали подгонять судно. Между тем день шел своим чередом. Вместе с ветром спала жара, так что находиться на верхней палубе стало гораздо приятнее. Однако на нижней по-прежнему свирепствовала лихорадка. Надсмотрщик был вынужден снять гребцов нижнего ряда, где каждым веслом – по тридцать с каждого борта – управлял только один раб, и оставить только средний и верхний ряд, где на каждое весло приходилось по два раба. Скорость тотчас заметно снизилась, к великому неудовольствию Раскоса, который продолжал возносить бесконечные молитвы небесам.

Стараясь идти примерно в миле от берега, корабль проскользнул мимо Марафона и вскоре уже шел вдоль побережья Аттики. Через два дня, лавируя среди целой флотилии торговых судов, что дружно спешили в шумный порт Пирей или же возвращались из него к родным берегам, они подошли к Пелопоннесу. Рано утром, на пятый день путешествия они подошли к проливу, отделяющему южную оконечность Пелопоннеса от острова Кифера.

Веспасиан и Магн стояли на носу корабля, глядя, как мимо проплывает иссушенный солнцем берег. Воздух был настолько чист и прозрачен, что даже с приличного расстояния они могли различить отдельные деревья на прибрежных склонах. Вскоре к ним присоединился Сабин, бледный, не слишком твердо стоящий на ногах, хотя последние пару дней морская болезнь терзала его не так сильно, как раньше.

– Еще немного, и мы уже будем у берегов Италии. – сказал Веспасиан, обращая взор на два торговых судна, что двигались впереди них на расстоянии примерно трех миль. – Что будет, когда мы прибудем в Остию?

– Нам нужно доставить жреца Антонии, – вяло ответил Сабин, облокачиваясь на перила. – А потом – ждать.

– Чего ждать?

– Ждать, когда Макрон скажет нам, как и когда переправить Ротека на Капри.

Магн тотчас насторожился.

– Погоди. В том, что ты только что сказал, мне не понравились две вещи. Это Макрон и Капри. Почему я слышу про них впервые?

– Да, Сабин, – согласился с другом Веспасиан, который тоже заподозрил неладное. – Почему ты умолчал о том, что к этому делу причастен Макрон?

– То есть ты знал, что Ротека нужно будет доставить на Капри, но даже не счел нужным сказать об этом мне? – обиженно произнес Магн, на этот раз обращаясь к другу.

– Потому, что тебе туда не обязательно отправляться.

– А тебе?

– Мне – да.

– В таком случае я с тобой. Но какое отношение имеет ко всему этому Макрон?

– Антонии он нужен, чтобы получить доступ к Тиберию, – ответил Сабин. – В свою очередь, она лестно отзовется о верности Макрона императору и порекомендует его на место Сеяна. Это взаимовыгодный союз.

– Что-то я не вижу в нем особой выгоды, – проворчал Магн. – Последний раз, когда я видел Макрона, он пытался не выпустить нас из Рима. Я попробовал было снести ему голову, но он пустил в ход кинжал, который остался торчать в ноге у Веспасиана.

– Магн прав, Сабин. Тогда он имел возможность хорошо нас рассмотреть.

– Верно, и мне почему-то кажется, что он будет не слишком рад снова посмотреть нам в глаза. Ну, ты понял, о чем я.

– И тем не менее я сомневаюсь, что Антония изменит свои планы лишь потому, что когда-то вы разошлись с Макроном во мнении, – отмахнулся от их доводов Сабин. – И вообще, теперь он с нами заодно и вряд ли захочет ворошить прошлое. Если, конечно, вы вежливо заговорите с ним и вернете ему его кинжал, – с улыбкой добавил Сабин.

– Не смешно, – ощетинился Веспасиан. – Тем более, у меня нет желания подходить к нему близко.

– Кто знает, вдруг у тебя не будет другого выбора? – мрачно заметил Магн и, громко топая, направился на другой конец корабля, где под навесом сидели Ситалк, Дренис и Артебудз.

Веспасиан сглотнул комок: его не слишком прельщала перспектива столкнуться лицом к лицу с Макроном, но, похоже, этого не избежать.

Раздумывая, как ему поступить, он вновь переключил внимание на два корабля, что маячили впереди, и принялся с интересом наблюдать, как они, борясь с ветром, зигзагами пытаются пройти узкий пролив, отделяющий остров от суши. Даже сбросив скорость, огромная квинквирема быстро сокращала расстояние, так как шла на веслах прямым курсом.

– У тебя есть для нас еще какие-то сюрпризы? – помолчав, спросил брата Веспасиан. – Хотелось бы знать заранее, пока еще есть время все хорошенько обдумать.

– Я все всегда говорил тебе вовремя, – довольно холодно ответил Сабин.

– Неправда. Ты говорил мне лишь то, что считал для себя выгодным. Но если мы должны действовать заодно, и с успехом, то нам необходимо делиться друг с другом тем, что мы знаем, потому что иначе как нам принимать правильные решения? Ты не знал, что я имел стычку с Макроном, и потому не счел нужным сказать мне, что теперь наши с ним интересы совпадают.

– Это ты должен был первым сказать мне, что у вас с ним была ссора.

– Четыре года назад он пытался арестовать меня на Эмилиевом мосту, и для меня он был всего лишь преторианец, который делал то, что ему велено. Я бы непременно тебе рассказал, знай я, что теперь он на нашей стороне.

– Теперь ты это знаешь. Это что-нибудь меняет? – огрызнулся Сабин, раздраженный тем, что младший брат читает ему нотации.

Веспасиан с трудом сдерживал гнев.

– Одно то, что Макрон достиг известного положения в преторианской гвардии, говорит о его безграничном честолюбии. Такие люди, как он, обычно злопамятны. Он наверняка попытается мне отомстить, как только меня увидит. В этом не приходится сомневаться. Вопрос лишь в том, помешает ли нам его жажда мести осуществить до конца наш план и доставить Ротека к императору.

– С его стороны это было бы великой глупостью.

– Думай, как хочешь, но гордость часто бывает слепа. Я унизил его, оставил валяться посреди грязи. Он наверняка убежден, что такое бесчестье требует отмщения, и потому при первой же возможности всадит мне под ребра нож, даже если тем самым поставит под удар куда более важные вещи.

Будучи знаком с Макроном не понаслышке, Сабин был вынужден признать, что опасения брата вполне оправданны.

– Пожалуй, ты и прав, – согласился он. – Я постараюсь, чтобы ты не попался ему на глаза.

– Разве такое возможно?

– Не знаю, но что-нибудь мы придумаем. И прости меня за то, что я не сказал тебе о нем раньше.

– Значит, будут и еще какие-то сюрпризы?

Даже если у Сабина и было что сказать, крик впередсмотрящего не дал ему ответить.

– Триерарх! Пираты!

Веспасиан поднял взгляд. Впереди, на расстоянии всего мили от них, из-за скалы на оконечности острова Кифера показалась трирема и на полном ходу устремилась на два торговых судна.

Раскос бросился к носу корабля, чтобы лучше увидеть, что происходит.

– О. великая Бендис! Помоги мне! – запричитал он. – Рядом пираты, а нас слишком мало, чтобы от них отбиться! На нас действительно лежит проклятие!

– Солнце у нас за спиной: мы находимся в полосе его света. Так что они нас пока не заметили, – произнес Веспасиан. – Самое главное – держаться от них подальше. Думаю, с них хватит того, чем они поживятся на борту двух торговых судов.

– Мы можем проплыть мимо, – ответил Раскос. – Но тем самым мы разбудим их любопытство. Судно таких размеров, как наше, по идее, непременно должно вмешаться. Если этого не сделать, они решат, что либо у нас малочисленная команда, либо мы везем какой-то ценный груз, и потому не желаем рисковать. В обоих случаях он погонятся за нами.

– Может, развернуться и попытаться уйти? – предложил Сабин.

– В этом случае они наверняка решат, что мы напуганы. А поскольку значительная часть наших матросов больна и не могут грести, пираты догонят нас часа через два. Единственный выход – попытаться ввести их в заблуждение. Я велю Гейдресу, чтобы он вооружил моих матросов, и мы поплывем прямо на трирему. Пусть пираты подумают, будто мы идем на таран. Мы же вознесем молитвы богам, чтобы они испугались и бросились в бегство.

– Сколько у вас луков? – поинтересовался Сабин, вспоминая свою предыдущую встречу с пиратами.

– Больше, чем матросов, – ответил Раскос и бросился к Гейдресу, чтобы приказать ему готовить оружие к бою.

Впереди по курсу трирема уже дошла до первого торгового судна. На глазах у Веспасиана через корму полетели абордажные крючья. Крошечное суденышко, дрогнув, замерло на месте, и по переброшенным с триремы сходням на него устремились жадные до добычи морские разбойники. Квинквирема подошла к месту событий довольно близко. По воде до Веспасиана долетали крики несчастных мореходов, пойманных, словно в ловушку, собственным крошечным суденышком. Второе торговое судно продолжало идти прежним курсом.

К тому времени, когда сопротивление на первом судне было окончательно сломлено, матросы квинквиремы и Гейдрес со своими воинами уже собрались на палубе. У каждого имелся лук и, – к удивлению Веспасиана, хотя удивляться было нечему, ибо все до единого были фракийцами, – кривой меч за спиной.

Раскос прокричал команду, и надсмотрщик ускорил ритм. Впрочем, теперь снизу доносился не только бой барабана, но и щелканье кнутов по спинам несчастных рабов, которые и без того гребли из последних сил.

Квинквирема устремилась вперед. Ее огромный таран взрезал волны, взбивая под носом судна белую пену. Она неслась прямо на пиратский корабль. Теперь пираты их заметили и, похоже, в спешном порядке пытались уйти, для чего им пришлось бросить добычу. Остатки команды торгового судна принялись сбрасывать абордажные крючья. В следующий миг трирема с поразительной прытью развернулась на сто восемьдесят градусов, готовая дать бой их квинквиреме. Спасаться бегством пираты явно не собирались.

Поняв это, Гейдрес разделил команду на небольшие звенья, назначив во главе каждого по своему гвардейцу, и расставил по всей верхней палубе, чтобы вести обстрел по пиратскому судну. Рядом суетилась пара матросов, таская мехи с водой.

Магн локтями проложил себе путь в толпе, суматошно заполнившей палубу. Ситалк, Артебудз и Дренис следовали за ним.

– Похоже, эти ублюдки готовы сцепиться с нами лицом к лицу, – спокойно заметил он, вручая Веспасиану и Сабину луки и колчаны, после чего, поправив на спине позаимствованную у мертвого Зилеса ромфайю, занял свое место у борта.

Сабин вставил в лук стрелу и мрачно усмехнулся. Куда только подевалось его недомогание! Стоило ему взяться за оружие, как морскую болезнь как рукой сняло.

– Несколько хороших залпов наверняка отпугнут это отребье, прежде чем они рискнут приблизиться к нам, – произнес он с уверенностью в собственной правоте. Квинквирема тем временем миновала скалу на северной оконечности Киферы.

Теперь корабли разделяло не более полумили. С каждым ударом барабана, с каждым щелчком плети расстояние это продолжало стремительно сокращаться. От волнения во рту у Веспасиана пересохло. Он потянулся к рукоятке меча и, чтобы удостовериться, что тот свободно сидит, наполовину извлек из ножен клинок, после чего вытащил из колчана стрелу. Вокруг него матросы и фракийская стража были заняты приготовлениями к схватке. На палубу опустилась напряженная тишина, нарушаемая лишь ритмичным стуком барабана и щелканьями плети, доносившимися с весельной палубы.

Когда расстояние между кораблями сократилось до двухсот шагов, пираты выпустили недружный залп, однако ни одна их стрела не долетела до квинквиремы. Фракийцы разразились насмешливыми возгласами, правда, без особого воодушевления. Гейдрес крикнул им что-то по-фракийски, и они прокричали насмешки с большим задором.

В следующую секунду пираты обрушили на судно второй залп. На этот раз многие стрелы нашли свою цель, но так как нос квинквиремы качнулся вверх, прорезая волну, то часть стрел отскочила от деревянной обшивки корпуса. Другие постигли палубы уже на излете и почти все впились в палубу. Лишь один матрос упал со стрелой в плече. Впрочем, ее тут же вытащили, а поскольку кровотечение из раны было слабым, он снова занял место в строю. Гейдрес снова что-то прокричал по-фракийски. Матросы вскинули луки и прицелились. Веспасиан, Сабин и Магн последовали их примеру, застыв в ожидании приказа открыть огонь. Гейдрес поднял руку и замер, оценивая покачивание носа триремы.

Как только расстояние составило девяносто шагов, рука резко опустилась вниз, и к вражескому судну устремились пятьдесят стрел. Залп настиг трирему, когда ее нос скользнул вниз, оставляя незащищенной палубу вместе с сотней собравшихся на ней пиратов. Примерно десяток из них упали в тот момент, когда морские разбойники собирались дать ответный залп.

Ритм барабана ускорился, и квинквирема, рванув вперед, пошла на таран. Веспасиан перезарядил лук и ждал нового приказа открыть огонь – уверенный, как и вся остальная команда, в умении Гейдреса правильно рассчитать момент.

Гейдрес дал отмашку, и по его команде все как один выпустили в пиратов стрелы. Увы, их дружное «ура!» оборвал крик дозорного на корме. Радостные восклицания тотчас сменились не менее дружным стоном.

Веспасиан обернулся через левое плечо и увидел, как примерно в миле позади них из-за скалы показалось еще одно судно, которое теперь прямиком шло на них.

Они угодили в ловушку.

– С теми сейчас все равно ничего не сделать, – крикнул Сабин, тотчас оценив ситуацию. – Давайте для начала разберемся с этими.