Текст книги "Долг Короля (СИ)"
Автор книги: Риссен Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)
– Эрик, ты сам не понимаешь, о чем просишь… Я бы с удовольствием, но против меня выступают силы куда более серьезные, чем ты думаешь!
– Знаю я об этих силах, Анхельм мне все рассказал. Хотя бы попытайся, Рин, ладно? Я знаю твои невероятные способности, ты мой герой с глубокого детства, я убежден, что ты все можешь, стоит тебе как следует захотеть. Знаешь, некоторые люди не верят в себя, пока в них не поверит кто-нибудь. Я в тебя верю, и я говорю, что ты все можешь!
– Спасибо. С медом и гвоздь проглотишь… – смущенно проговорила Рин.
– Анхельм – мой лучший друг, я не хочу, чтобы они превратили его в послушную марионетку и испоганили ему остаток жизни так же, как умудрились испоганить ее начало. Он этого не заслужил.
– А кто станет императором, если я его увезу? На кого ляжет бремя правления?
– На Виолетту Зальцири-Дорсен. Незаменимых нет.
– Эрик, ты знаешь, что мне сказали некоторые очень влиятельные и прозорливые люди в Левадии? Что грядет мировая война. Канбери и Мариней будут воевать против Соринтии и Левадии. Как ты думаешь, Виолетта справится с войной?
– Я слышал об этом и вот что я тебе скажу: война будет зависеть от перестановки сил. Есть золотое правило: если в стране что-то неспокойно, ищи тех, кому это выгодно. Знаешь, как однажды мне сказал Анхе? «Разбирайся в финансах на глобальном уровне и всегда будешь знать, как сложится ситуация, потому что миром правят деньги». Я склонен ему доверять в этом, он миллиардер. Так вот, нынешняя ветвь правительства неугодна никому из тех, в чьих руках сосредоточены деньги. У семьи Дорсен, например, очень хорошие отношения с Канбери. Ты знаешь, какой оборот между ними?
– Не представляю.
– На эти деньги можно содержать страну. Лет так пять. Денежный оборот с Канбери весьма выгоден трем герцогствам Соринтии: Зальцири, Вейнсборо и Мелуа. А вот союз между Соринтией и Левадией не выгоден никому, кроме Анхельма, поэтому семейную ветвь Танварри хотят утопить. Если Анхельм сядет на трон, начнется война, которую спровоцируют наши же герцоги. Если на троне останется Вейлор – исход тот же.
– А как же наследник? Законный наследник престола, которого…
– Не будь наивной, никто не признает принца, который пропал двадцать пять лет назад, а потом внезапно появился. Никому не нужен этот нежданный наследник! Его убьют, едва лишь он посягнет на престол. Единственный, в чьи руки действительно может уйти власть – это Анхельм. Но его приход к власти будет означать раскол, и – видят Создатели – Анхельм хороший парень, и он не диктатор, который будет в силах подавить волнения на корню, чтобы сохранить корону. Но если власть достанется Дорсенам, то войны не будет.
– Сейчас, конечно, так и отдал его превосходительство трон. Прямо бежит, аж спотыкается! – ответила Рин.
– Он не сможет править сам. Если Анхельм исчезнет, ему некого будет сажать на трон, и тогда Дворянское собрание потребует короновать Виолетту.
– Сказать тебе, что он сделает? Устроит Виолетте несчастный случай, пока его ищейки будут гнаться за мной и Анхельмом. Вот его превосходительство как раз диктатор.
– Мы не в средних веках, Рин, кинжал и пистолет теперь создают проблемы, а не решают их. Особенно когда дело касается людей не из крестьянского сословия. Сейчас соперников устраняют иначе. Им портят репутацию, затем создают шумиху вокруг поисков блох на шкуре, а когда находят – прихлопывают через суды, прессу и так далее. Вейлора уже сто раз скинули бы с трона, если бы не его кристально чистая репутация.
– Кристально чистая?! – возмутилась Рин. – Три заживо сожженных поселения!
– Зато подавленная на корню эпидемия чумы, которая унесла бы миллионы жизней.
– Убийство маринейского военного советника.
– Которого он не совершал. Обвинение, ложность которого ты доказала.
– Отказ от собственного сына, ссылка жены и дочери в монастырь, династический тупик, – наконец, нашлась Рин.
– Да, это серьезно. Но Вейлор еще может жениться и стать отцом, он не старик. Ты вспоминаешь не то, Рин. Его репутацию испортили последние действия в Вэллисе, где он устроил кровавую баню инсургентам. Это сильно пошатнуло его позиции. Этим на него давят многие организации и влиятельные люди. Но за ним выигранная война, что повышает его статус в глазах граждан. Он балансирует на краю, и пока баланс в его пользу. В основном, благодаря тому, что газеты под контролем. Грядет страшный век, Рин. Век информационной войны. Кто умеет играть в информационные игры – тот и правит бал.
Рин ничего на это не ответила и надолго замолчала. Тяжело выдохнула и спрятала лицо в ладонях.
– Может быть, это неправильно – уничтожать кристалл сейчас, когда война стучится в двери? – наконец выдала она, сама не слишком веря в свои слова. – Человеческая свобода и все такое – это здорово, да. Но… Когда речь идет о свободе пары тысяч подчиненных кристаллу, а в противовес ей – свобода миллионов жителей этой страны, которых может подчинить правительство врага… Надо ли? Имеет ли все это смысл? Не лучше было бы отбиться силами этой его неведомой магии, а потом уже покончить со всем разом? Может быть, мы боремся с тем, что может нас спасти от чего-то худшего?
– Поздно. Эта лавина катится с горы, и ее уже не остановить.
При этих словах Рин живо вспомнила, как в Горящих соснах ее едва не накрыла снежная лавина. Тогда ведь кто-то ее остановил… Кто-то спас от верной гибели в ледяном плену, но кто это был? Задумавшись, она едва не пропустила мимо ушей слова Эрика:
– Твое решение сейчас может спасти страну от войны. Если Анхельм не получит трон, войны, скорее всего, не будет. Дай мне клятву, что ты хотя бы попробуешь увезти Анхельма отсюда!
– А если он сам хочет стать императором?
– Он не хочет, поверь мне! Подумай, для того ли он купил недвижимость за границей?
В ее голове что-то щелкнуло, словно встал на место кусочек головоломки, и наконец-то сложилась полная картина. Она вдруг изумленно улыбнулась своим мыслям и сказала:
– Я поняла. Я поняла, зачем все это было! Я поняла, зачем он в последний месяц осыпал меня с ног до головы деньгами и проворачивал все эти сделки…
– Видишь? Поклянись мне, Рин!
– Я бы сделала это даже без клятвы, – ответила она. – Но раз уж тебе так спокойнее, я даю клятву аирга, что прочнее алмаза, дороже золота. Я попытаюсь увезти Анхельма отсюда и не дать им сделать его императором.
Эрик улыбнулся ей в ответ и крепко пожал руку. Впрочем, улыбка Рин погасла так же быстро, как и появилась. Она помотала головой и крепко обняла себя руками.
– Ты чего? – спросил Эрик. Девушка пожала плечами и прошептала:
– Да так… Всякие философские вопросы вроде почему я должна спасать этот траханый мир? Ну какого ляда? Я же женщина…
– Ты встала на путь воина, это твой долг и предназначение…
– Ой, давай вот без этой патетической нудятины? – перебила его Рин.
– Так исторически сложилось. Такой ответ тебя больше устраивает?
– Нет, но с этим хотя бы не поспоришь. Я просто… оказалась не в том месте не в то время. Подумать только, если бы я тогда не решилась зайти в ту таверну в Кимри и не перехватила в полете пулю, которая летела в заместителя департамента безопасности, я бы не стала одной из «Волков». Я бы стала швеей.
– Серьезно? – удивился Эрик. – Я никогда не знал, как ты начала работать…
Рин усмехнулась и глотнула бренди. Почему-то только сейчас горло словно огнем обожгло.
– Это был далекий шестьдесят девятый год. Тебе сейчас сколько?
– Тридцать восемь.
– Мм-м, выходит, тебя тогда еще даже не задумывали. Ну, история не особенно удивительная. Мы с подругой решили зайти в таверну. Ей очень хотелось повидать ее предмет воздыханий, а я упиралась и не хотела идти. Во-первых, не было денег кутить. Во-вторых, на аиргов всегда косо смотрят, поэтому я не горела желанием показываться в таких местах. А с моей подругой по-другому не получалось. Она была эффектной блондинкой с очень приятными формами, к тому же актриса. Мужики просто теряли голову… И другие части тела. Из-за нее началась драка: два торговца и этот самый заместитель очень желали ее внимания. Кто-то из торговцев достал пистолет и решил устранить соперника. Я поймала пулю в полете.
– Я слышал, что ты так умеешь, но как ты это делаешь?
– Тяжело объяснить. У меня просто другая скорость реакции и восприятия летящих предметов. Для тебя пуля летит так, что ты ее не видишь, а для меня она словно сквозь кисель плывет. Я же не человек, не забывай. В общем, благодарный заместитель расчувствовался, сказал, что негоже таким талантам пропадать и отправил меня в военную академию в Кимри, пообещав, что через год заберет в департамент. И не соврал. Впервые на моей памяти человек не соврал, дав обещание.
– Почему ты согласилась?
– Мне очень нужны были деньги, к тому же служение родине казалось поступком, который сделает меня непохожей на сородичей. Я же бунтарь по характеру.
– Выходит, твой характер тебя привел на эту скользкую дорожку.
Рин покивала и выпила еще. От тепла камина ее разморило, бренди развязало язык, и наружу запросились мысли, которые она никому не решалась высказать.
– Эрик, раз уж разговор располагает, можно я поделюсь с тобой тем, что меня беспокоит? Только чтоб никому…
– Я – могила.
Рин снова сделала большой глоток и вздохнула.
– Фрис лжет мне, – заявила Рин, глядя прямо в серые глаза. – Лжет, понимаешь? Причем по-крупному.
– С чего вдруг такие выводы? Ты подозреваешь его в чем-то?
– Подозреваю… Я знаю точно! Я узнаю правду от третьих лиц, а он потом делает виноватые глазки и говорит, мол, да, прости, я солгал, но так было нужно ради твоего же блага.
– Но тебе приходится ему верить.
– Приходится! Выбора-то нет. Он пользуется тем, что сценарий всей пьесы есть только у него, и ставит декорации в спектакле так, как считает нужным.
– А что за декорации? Я не очень хорошо понимаю твои иносказания.
– Он заявляет, что чтобы победить Анарвейда, мне нужно всего лишь жить, наслаждаться жизнью и любить Анхельма так, как я только умею.
– Я понимаю, задание-то непосильное. И что тебе мешает?
– Душа моя кривая и характер ужасный мне мешают, – сморщилась Рин. – Ну не люблю я его…
– Анхельм очень достойный парень, зря ты так.
– Ты от темы не отклоняйся, – попросила она.
– А кто такой Анарвейд? Мне Анхельм пытался растолковать, но я не продрался через его разъяснения.
Рин задумалась и сделала большой глоток бренди. Пересказывать легенды было лень, поэтому она решила упростить.
– Если опустить всю божественную патетику, то Анарвейд – это один из двух легендарных хренов, который когда-то, когда трава была зеленее, охранял наш мир по приказу Сиани и Инаиса. А потом помер, когда подрался с другим хреном из-за любовного фиаско. Дух Жизни – дама суровая, видимо. Дала от ворот поворот обоим. Слово за слово, хреном по столу, братья подрались и разнесли наш мир в щепки. Раскол тогда и случился. Собственно, Анарвейд – это и есть тот самый императорский кристалл, это эссенция его души. И он пытается возродиться в этом мире, захватив разум императора.
Эрик остался впечатленным рассказом, это было видно по высоко поднятой левой брови и прищуренному правому глазу.
– Спасибо, так стало намного удобнее!
– В летающий сливовый пудинг поверить проще, – с готовностью кивнула Рин.
– Давай вернемся к теме Фриса. Значит, ты думаешь, что он тебе врет? О чем?
– О том, что мне надо полюбить Анхельма, чтобы все получилось.
– А ты предположи, что он говорит правду! Ты влюбляешься в Анхельма, и…
– Да что ж ты несешь-то! – рассердилась Рин. – «Влюбляешься»! Это же тебе не курок спустить! Это по заказу не происходит!
– …И тут у тебя появляется волшебный дар, который позволяет победить этого самого… Анарвейда.
Выслушав эту мысль, Рин прислушалась к собственным ощущениям и поняла, что где-то случился прокол в логике.
– Подожди. Почему я сказала, что мне надо полюбить Анхельма для победы над Анарвейдом? Фрис не так говорил. Фрис сказал, что это нужно для возрождения Альтамеи.
– Это та самая богиня Жизни, да?
– Да. И объект того самого любовного фиаско. Фрис говорил, что когда-то она была жива, потому что все в нее верили, и всё было хорошо, а теперь ее нет, и поэтому всё плохо.
Эрик потряс головой, наверное, пытаясь уложить в ряды новую противоречивую информацию о мире. Рин его вполне понимала.
– А зачем нужно возрождение этой Альтамеи? – уточнил он.
– Для победы над Анарвейдом, – ответила Рин, и все встало на места. – А, вот, правильно. Теперь до меня дошло.
Эрик снова скептически приподнял бровь и отпил.
– Да вас с Анхельмом сама судьба сводит вместе. Зачем ты сопротивляешься? Нет, я понимаю, любовь – дело сложное, на пустом месте не возникает, но так и у вас не пустое место…
Рин замахала рукой, потому что Эрик завел совсем не ту песню.
– Не в этом дело! Не могу я и все тут.
Эрик вздохнул и вопросительно посмотрел на нее.
– Не могу. Я же не просто так о характере своем говорю. Сердце занято. Не кем-то, а моим погибшим женихом… – бессильно ответила Рин. – Прости за интимные подробности, но каждый раз, когда я ложусь в постель с Анхельмом, у меня перед глазами стоит лицо Варданиса, и моя совесть откусывает от меня кусочек за кусочком. Я скоро с ума сойду!
– Рин, это уже и впрямь болезнь какая-то. Столько лет прошло… отпусти. Ты не виновата в том, что хочешь жить и любить снова.
Она только горько вздохнула.
– А еще мне кажется, что кругом один обман, и стоит мне только послушаться – все обернется против меня в мгновение ока.
– У тебя паранойя.
– За этот день ты второй человек, который говорит мне это, – недовольно вздохнула девушка. – Знаешь, между всем происходящим я ясно чувствую какое-то противоречие. Ощущение сродни попытке соединить два магнита сторонами, которые отскакивают друг от друга.
– Что ты имеешь в виду?
– Кристалл, его магию и повседневную жизнь. Я толком даже сформулировать не могу! Просто есть что-то глубоко неправильное во всей этой ситуации. Словно кристалл в нашем мире – это чужеродный элемент, понимаешь?
Эрик ответил ей растерянным взглядом.
– Не понимаешь. Как же объяснить? Будто лису посадили в курятник и заставили вести себя как курица… Нет, так тоже непонятно.
Рин схватилась за голову, отчаянно пытаясь понять, как же растолковать свое ощущение. Выпитое бренди нисколько не способствовало поискам истины, поэтому она решила налить еще.
– У меня лишь разрозненные факты на руках, Эрик, но я чувствую нутром, что они все между собой связаны. Я ведь всегда полагаюсь больше на интуицию, чем на логику. Мне не хватает логического навыка, чтобы эти факты связать воедино и получить цельную картину.
– Моя логика к твоим услугам.
Рин засмеялась.
– Я никогда не делилась этой мыслью ни с кем и надеюсь, что ты тоже не будешь пересказывать кому-то мои догадки, хорошо? Когда я начинаю рассуждать обо всей этой магии кристалла, мне самой смешно становится. Потому что я чувствую, что на самом деле кристалл – не то, чем он кажется. Быть может, он и не магия вовсе…
Эрик казался озадаченным.
– Подожди-ка, разве он не отбивался заклятиями, когда Арман и его группа напали на гвардейцев?
– Отбивался, – нехотя признала Рин.
– Ну, так что же тебя смущает? В нашем мире полно магии, ты сама тому живой пример.
Она повернулась к нему и постаралась сказать так, чтобы прозвучало как можно серьезнее и убедительнее:
– В мире есть определенные нерушимые законы природы. Лотосы не цветут среди зимы, пробиваясь из-подо льда. Человек, проткнутый кинжалом, умирает, если его раны не зашить, но выздоровление долгое. Человек, попавший в огонь, сгорает. Магия – это нарушение всех законов природы. Магия заставляет цвести лотосы зимой, а раны затягиваться на глазах. Она заставляет огонь скатываться с пальцев и не жечь их, не согласно чему-то, а вопреки всему. Магия – это то, что нельзя.
Эрик поискал ответ на дне стакана, но не нашел, а Рин, сделав большой глоток, продолжила свою мысль:
– А кристалл делал то, что… можно. Кислота, огонь – все это можно сделать руками. Понимаешь?
– Нет, – честно сознался детектив, и Рин огорченно всплеснула руками, едва не разлив бренди. – То есть, я понимаю твою мысль, но принимать отказываюсь. Кристалл – творение человеческих рук? А как насчет подчинения разума? Как ты это объяснишь?
– Не знаю… Гипноз? Есть же гипнотизеры, которые проделывают подобные трюки иногда? Ну, убеждают в чем-то, например, под влиянием гипноза. Они держат перед тобой раскачивающиеся часы на цепочке, – Рин показала это, – считают до десяти, а потом ты – брык, и спишь. Просыпаешься по их слову и делаешь то, что они говорят.
– Ни один гипноз не дал бы такого стойкого эффекта для тысяч людей, – отмел эту версию Эрик. – Это магия! Жуткая, неведомая магия.
Рин поставила стакан на столик, поглядела немного на языки пламени в камине, перед которым они сидели, и спрятала лицо в ладонях.
– Я не видела своими глазами кристалл никогда. Я знаю все только по рассказам Армана, которому тоже теперь слепо доверять не могу…
– Ты параноик. Я серьезно. Покажись доктору.
– Спасибо за информацию, но месяц назад доктор сказал, что с моими мозгами все в порядке, – язвительным тоном ответила она и вдруг изменилась в лице. Глаза широко открылись, к ней пришло озарение.
– Ты чего?
– Эрик! А вдруг и он мне солгал? А что? С него станется, мы никогда друзьями не были. Да подожди ты со своей паранойей! Послушай, в Левадии у меня было ранение… Где эта газета?
Рин схватила со столика нужный номер и показала ему статью.
– Ну, вот же оно, в газете написано. А это, кстати, мой доктор, Кастедар Эфиниас, – мимоходом заметила она, ткнув пальцем в фотографию. – Так вот… Помимо Кастедара меня лечил странный дядька, которого Кастедар назвал никем иным как Инаисом. Да погоди ты ржать! – рассердилась Рин, глядя, как Эрик залился смехом. – Сама знаю, что звучит бредово.
– Как настоящий бред больного!
– Ты мне не веришь! – обиделась Рин и налила себе еще бренди.
– Нет, но мне интересно, поэтому расскажи свою теорию целиком.
Тяжело вздохнув, девушка выдала:
– Когда меня пленили в Маринее, я умерла. Нет, серьезно, я умерла! Но меня, по словам Фриса, оживили боги, Инаис и Сиани, чтобы я исполнила свое предназначение. Первого февраля сего года я снова балансировала между жизнью и смертью. После битвы в доках, где я слетела с катушек и прирезала двести человек, я потеряла память. Этот самый демон Кастедар, мне ее вернул. Во время этой дикой процедуры мне чуть не разорвало голову, это было просто ужасно больно! И мне слышались голоса, но разобрать я смогла только два слова: «нестабильное состояние». После победы над Рейко я, по словам Кастедара, находилась в состоянии клинической смерти и – только не смейся! – опять потеряла память, когда меня оживили. В таком состоянии я сбежала, бросив Анхельма и остальных на Южных островах. Ну, это он тебе рассказывал. В Левадии меня подстрелили, провели принудительное возвращение памяти и починили мозги. И проделал эту операцию снова Инаис. Я его видела, Эрик! Я видела его! Он такой же, как в моих воспоминаниях со времен смерти в плену. Мужчина с раскосыми светло-серыми глазами, и его кожа… Она такая странная, светло-зеленая. Органы просвечивают сквозь нее. И только вокруг глаз она нормальная, цветом, как у Фриса. Я не почувствовала в нем ничего магического. Я обладаю магией, я знаю, как она пахнет, как она… чувствуется! В нем нет и толики божественного! Но я смотрю на тебя и вижу, что ты, Эрик, мне не веришь…
– Я пытаюсь переварить твою историю.
– Хорошо, вот тебе десерт: пять дней назад на погранзаставе Къеркенли на меня напал гвардеец императора. Он схватил меня за голову, вгляделся в глаза, а я пошевелиться не могла.
– Он тебя заколдовал?! – испугался Эрик, хватая Рин за плечи. Та стряхнула его руки.
– Да нет же… В общем, он меня держит, я не могу шевельнуться, в ушах писк стоит. Он произносит странную фразу: «Триста шестой. Обнаружено сопротивление. Внедряюсь». Меня с ног до головы такая боль пронзила, я думала подохну на месте. И тут у меня начинает в ушах жужжать и шипеть, мои руки не по моей воле поднимаются, и я сдавливаю его виски. Вдруг какой-то странный голос внутри моей черепушки говорит: «Инъекция завершена». Внезапно появляется Кастедар, гвардейца от меня отбрасывает, я понять ничего не могу… А этот гвардеец не мертвый, но пялится в одну точку прямо перед собой, замер как истукан.
Она замолчала, вспоминая, и Эрик нетерпеливо понукнул ее:
– А дальше?
– Потом мы с Кастедаром поспорили. Я его спрашиваю, может быть, этот мужик в зеленом в моих мозгах покопался? А он мне говорит, мол, почтительнее о Создателе, он же тебя создал. Тут у него рот открылся, он даже сигарету выронил, а затем сказал, что ему срочно нужен Фрис и исчез.
– Так, может быть, этот, как ты выразилась, мужик в зеленом, дал тебе защиту от магии кристалла? Ты же, вроде бы, божественную волю исполняешь.
– Но я не чувствую в нем божественного начала! Не чувствую в нем магии!
– Как будто он прямо должен ей лучиться. Включи мозги! Он – Создатель! Он выглядит так, как хочет, и если от него не исходит мистического сияния, значит, ему так нужно!
– Есть логика в словах твоих, но дверь двойную чую я в шкафу-ловушке, – выдала Рин, немного подумав. – И если дверь вторую приоткрыть, за ней окажется путь к истине.
– Поэт ты бездарный, – признался Эрик.
– Сейчас вкручу тебе этот стакан широкой стороной в рот, будешь знать, как мне всякие гадости говорить, – пригрозила Рин с улыбкой и допила одним глотком.
– Что-то засиделся я с тобой, мне в Кандарин давно пора. Ночь уже на носу, – Эрик на всякий случай шутливо отодвинулся от Рин. Она засмеялась и хлопнула его по плечу.
– Так что ты скажешь? – осторожно спросила она. – Обо всем, что я рассказала.
– То, что ты рассказала, удивительно. Прости, но, к сожалению, я тоже не могу тебе помочь в сопоставлении этих фактов. У тебя их, откровенно говоря, маловато, и все они очень запутанные, наполовину смешанные с твоим субъективным ощущением и рассказами тех, кому ты, по твоим же словам, не слишком доверяешь. На мой взгляд, Рин, ты видишь всего лишь совпадения, но пытаешься выстроить из них заговор. Прости за прямоту, но ты придаешь неадекватную важность бессмыслице. Реальность прямо под твоим носом. Лучше обрати внимание на нее, пока она не ударила тебя по голове.
Рин опустила взгляд, а затем и вовсе бессильно понурилась. Эрик положил ей руку на плечо и проникновенно сказал:
– Только не нужно подозревать Анхельма в обмане, хорошо? Он хочет тебе добра, он любит тебя. И ты тоже постарайся освободить свое сердце для него. Впусти его. Может, так действительно все изменится. Постараешься?
– Постараюсь, – тихо ответила Рин, чувствуя, что еще чуть-чуть – и расплачется.
– А мне действительно пора ехать. Благие боги, ну я и набрался! Надеюсь, Джери меня не выкинет из седла.
Эрик набросил свое пальто и шляпу и пошел к дверям.
– Эрик! – остановила его Рин, и он обернулся. – Спасибо, что поговорил со мной. Порой мне кажется, что я схожу с ума просто оттого, что у меня нет кого-то, кто поделился бы со мной порцией здравого смысла.
– Всегда к твоим услугам, – он приподнял шляпу и вышел. После его ухода Рин еще долго сидела над бокалом бренди и смотрела на огонь в камине. Да, пожалуй, сегодняшние разговоры многое прояснили ей самой. Одной из леденящих кровь мыслей было то, что ей никто никогда не доверял. Может быть, это была расплата за ее собственное недоверие ко всем окружающим? Может быть, ей действительно стоит просто слушаться Фриса и Кастедара, которые в один голос твердят одно и то же? Хотя… если подумать: есть ли у нее выбор?
Рин тяжело вздохнула и прикрыла глаза.
В том-то и дело, что выбор как бы есть, но как бы его и нет.
~*~
История в истории
[1] Башня Монтоли – построена по проекту архитектора Джанфранко Монтоли в 3789 году в городе Лилли. Архитектор задумал построить башню из стекла, которое в те времена не отличалось особой прочностью. На открытии сооружения королева Дзиттария решила подняться наверх, откуда, по заверениям автора проекта, должен был открываться чудный вид на долину водопадов. Едва она поднялась на несколько ступенек, как конструкция задрожала и начала рушиться. К счастью, королева получила лишь несколько неглубоких порезов. Архитектора казнили по приказу Ее Величества. С тех пор в народе укоренилась фраза «планы рухнули, как башня Монтоли».
