Текст книги "Долг Короля (СИ)"
Автор книги: Риссен Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)
– Это Адамс, он весь такой. У него все доходит до абсурда, – ответил Анхельм.
– Я не читала. У тебя есть его книги?
– Дома найдется парочка. Ты не замерзла?
– Я дитя севера, как я могу замерзнуть в такую теплую ночь? – засмеялась Рин и прильнула к Анхельму под бок. – Тем более, когда ты рядом.
Герцог улыбнулся, достал из внутреннего кармана пиджака пухлый конверт и протянул Рин.
– Что это? – спросила она, улыбаясь. Анхельм посоветовал открыть.
– Мм-м! Там билеты в театр! – предположила она весело. Девушка открыла конверт, вынула две сложенных бумаги и бегло просмотрела. На одной из них на левадийском было написано много специфического текста, который она не могла сходу перевести, но смутно понимала, а на другой – данные ее паспорта. Рин спросила, чувствуя, как похолодело все внутри:
– Анхельм, что это? Почему здесь мое имя?
– Ты не против отправиться прямо сейчас в одно замечательное место? – ушел он от ответа.
– Анхельм! Что это?!
Сердце забилось в груди, Рин разбирала только отдельные слова в тексте, и они ей нисколько не нравились.
– Ты поймешь все сразу же, как только увидишь.
Рин ничего не ответила, лишь смотрела на него несчастным взглядом. Анхельм легонько поцеловал ее и снова попросил поехать с ним. Она растерянно кивнула, и тогда герцог вывел ее к дороге, где они взяли макину. Спустя час пара добралась до другого города. Здания здесь были не столь высокими, как в Магредине, а улицы менее оживленными. Анхельм назвал водителю адрес, и тот привез их в нужное место. Когда макина остановилась, Рин заставила себя дождаться, пока герцог обойдет макину и поможет ей выйти. Теперь они стояли перед не очень большим двухэтажным домом, рядом с которым была милая лужайка и сад с алыми розами и цветами, которым Рин не знала названия. Анхельм подхватил девушку под локоток и повел к дому. Открыл калитку, достал из кармана ключ и вручил ей.
– Открывай.
– Анхельм, не говори мне…
– Открывай, – повторил он. Рин послушно вставила ключ в замок и повернула. Герцог толкнул дверь, подхватил девушку на руки и аккуратно внес внутрь.
– А теперь объясни мне, что происходит, – попросила Рин, когда он опустил ее на пол. Анхельм прошелся по комнате, зажег единственную лампу, стоявшую на комоде, открыл окно, из которого повеяло свежим воздухом, и, наконец, сказал:
– Ну, вот теперь я могу рассказать. Через полчаса, двадцать шестого февраля, ты станешь полноправной и единственной хозяйкой этого дома, который находится по адресу улица Вичини, семнадцать, город Андринео.
Рин остолбенела. Не могла сказать ни слова, смысл сказанного Анхельмом доходил до нее с трудом.
– Рин, ты знаешь, что я люблю тебя и хочу тебе только самого лучшего. Этот дом – это меньшее, что я мог сделать для тебя, чтобы проявить свою заботу и отблагодарить за спасение жизни и все, что ты сделала для меня.
Тревожный звоночек звякнул в ее голове. Его голос звучал так странно и совсем не оптимистически. Ложь. Он лжет.
– Анхельм, нет… Только мне не говори, что ты… Ты что, меня здесь собрался бросить? – прошептала она. Он изменился в лице, в момент оказался рядом и обнял так крепко, что весь воздух из легких вышел.
– Что ты такое говоришь?! Конечно же нет, ты что!
– Тогда зачем ты даришь мне дом в стране, где я не живу? – ее голос дрожал, она не верила его словам ни на толику. Он сжал ее крепче.
– Так нужно. Это… Рин, помнишь, ты сказала, что хороша в магии причинения повреждений, а я хорош в административной магии? Вот это – моя административная магия.
– Что-то случилось? – испуганно спросила она.
– Нет, не случилось. Послушай, через полтора года ты приедешь сюда, продашь этот дом, поедешь в Альтресию и купишь дом в столице, поняла?
– Зачем? Что случилось?!
– Еще ничего не случилось. Пока еще. Но кое-что нехорошее может случиться, моя любимая, – зашептал он. – И я хочу постелить немного соломы, чтобы было не так больно падать. Просто верь в меня, моя хорошая. И не задавай вопросов, я все равно не отвечу.
Рин сглотнула. Плакать было совершенно ни к чему, но слезы потекли по щекам. Анхельм лгал, это было ясно как день. Что-то произошло, а он не хочет ей открыться. Произошло что-то, чего она, по его мнению, не должна знать? Зачем это непонятное действо с домом, который находится где-то у оборотня на хвосте? Вдруг она почувствовала, что тучи сгущаются над головой, а где-то невдалеке на пути их поджидает суровая гроза.
– Мы с тобой, как герои дурацкого любовного романа, – сказала она, борясь с дрожью в голосе.
– Почему? – Рин была уверена, что он улыбается.
– Потому что все у нас вкривь и вкось…
– Да, возможно. Но мне так больше нравится, – шепнул он ей на ушко. – Не хочешь осмотреться?
Рин отстранилась и стала обходить дом. Первым делом она направилась на кухню, которая располагалась в глубине дома по правую руку от входа. Два больших окна выходили на сад с теплицами оранжереи. Мебели почти не было: стоял умывальник, обеденный стол и два стула, а в одну стену был встроен шкаф со множеством железных полочек.
– Этот шкаф не для тарелок, – прокомментировал Анхельм. – Здесь хранят еду, которая быстро портится. Холодильный шкаф.
– Удобно.
Она прошла по трем другим комнатам на первом этаже, осматривая виды из окон.
– Мебели почти нет, но пока что она тебе и не нужна. На втором этаже четыре комнаты и ванная. С водой здесь та же система, что и везде в Левадии: на крыше стоит железная бочка, слив идет по трубам в канализацию рядом с домом. Тебе здесь нравится?
– Очень. Работы – непочатый край, конечно.
– С этим-то мы справимся, не волнуйся. Мне стоило бы подарить тебе дворец, но обстоятельства таковы, что дворец привлечет к тебе много внимания, а в нашей ситуации оно нежелательно… Дворцы будут потом. Сейчас это просто жест благодарности и знак, что я могу заботиться о тебе на совершенно ином уровне.
Рин мало слушала его. Погруженная в свои размышления, она снова и снова заглядывала в пустые комнаты.
– И что, он так и будет стоять пустой, пока не понадобится?
– Ты против?
– Дом, в котором никто не живет, имеет свойство разваливаться, – ответила она. – Даже если в доме кто-то живет, в комнате, где никто не бывает, обязательно что-то ломается. Природа пустоты не терпит.
– Хорошо, я скажу агентам в конторе найти временных жильцов, – согласился Анхельм, притягивая Рин к себе. Она прильнула к нему, обняла крепко-крепко и поблагодарила за подарок. Довольно долго они стояли, обнявшись, и молчали.
– Как насчет того, чтобы пометить территорию? – спросил он вдруг. Рин недоуменно уставилась на него: в голову пришли странные ассоциации с кошками. Анхельм, видимо, догадался, о чем она думает, засмеялся и затем поцеловал ее, одновременно поднимая подол ее платья. Рин улыбнулась и подставила шею под его поцелуи. Настроения на занятия любовью теперь не было, но не портить же ему вечер своими капризами?
– Здесь нет кровати, – проговорила она между поцелуями, надеясь, что он поймет тонкий намек. – А на полу грязно.
Вместо ответа он подхватил ее на руки и понес в кухню. Рин решила засунуть свое испорченное настроение поглубже и ответила на его ласки.
Когда они наконец смогли оторваться друг от друга, часы показывали половину второго ночи. Рин чувствовала себя совершенно вымотанной и слишком сонной, чтобы делать хоть что-нибудь, и предложила Анхельму остаться здесь до утра. Но он напомнил, что утром за ними заедет Кастедар, поэтому пришлось одеваться. Единственное, что ее волновало – это как они доберутся до дома в такой час. На это Анхельм заверил ее, что все продумал, и что у вокзала их ждет макина, которую он заказал еще утром. Рин в ответ только зевнула с опасным риском вывихнуть челюсть. И действительно: когда они дошли до здания вокзала, к ним подошел мужчина с круглым, как арбуз животом и пышными усами, и поинтересовался, не их ли он ждет.
Спустя еще час Анхельм принес спящую Рин на руках в номер, бережно уложил на постель и раздел. Спать им оставалось около четырех часов, но герцога это нисколько не тревожило: его любимая женщина была рядом, свидание удалось на славу, а то, что известие о доме ей не понравилось – это ничего. Он справится.
[1] Я сделала ту же ошибку
Я знаю ужасную боль
Милого сердца, которое было обмануто
Ожидание было таким долгим, таким долгим,
Было тяжело верить.
Я думала, что промахнулась с догадкой,
Я думала, что счастье для меня потеряно…
[2] Водопад Саливана находится на юге герцогства Кимри и является частью реки Арны. Высота – 1042 метра, свободного падения – 932, ширина – 133. Был открыт альтресийским геологом и исследователем Ярославом Саливаном в 3902 году во время первой экспедиции на юг Драконьих гор. Высота скалы, с которой стекает водопад, столь велика, что еще на середине свободного падения вода распыляется и превращается в туман. Примечателен тем, что вода падает не постоянно, а с перерывами. На вершине скалы река вытекает в глубокую чашу. Когда чаша переполняется, под давлением воды наклоняется камень, закрывающий ее, как природный шлюз, и поток обрушивается вниз.
Глава 7.1
До города Льяго они ехали долго, около трех часов. В макине помимо Рин и Анхельма был также и Фрис, который сидел на переднем сидении, рядом с Кастедаром. Никто не разговаривал, Фрис смотрел в окно, Анхельм читал, а сама Рин нырнула под руку герцога и спала на его коленях: просыпаться в восемь утра для нее было сущей пыткой. Когда проснулась, даже не сразу поняла, где находится. Макина остановилась перед пятиэтажным белым зданием с громадным парадным входом.
Кастедар привел их в зал, похожий на учебный класс: здесь было множество парт и доска. У окон стоял длинный кожаный диван, на котором расположилась компания. Демон сказал им ждать здесь, а сам ушел. Через некоторое время в класс вошли люди в белых халатах. Поздоровавшись с герцогом и его друзьями, они заняли места за столами и стали обсуждать предстоящий полет, о котором Рин читала в журнале. Затем вернулся Кастедар и жестом попросил всех подняться, после чего появилась королевская семья в полном составе: Илиас, Александра и Фиона. Илиас поприветствовал собравшихся и разрешил садиться.
– Господа! – начал он речь. – Сегодня мы присутствуем на испытаниях летательного аппарата, конструктором которого является ваш уважаемый коллега Георгио Феотокис. На это знаменательное событие, которое будет широко освещено в прессе по всему миру, я пригласил моего троюродного брата из Соринтии. Прошу приветствовать его светлость герцога Анхельма Вольфа Танварри Римера.
Анхельм поднялся и приветственно кивнул всем ученым. В это время Фиона и Александра также поздоровались и сели рядом.
– Мы собрались здесь, чтобы обсудить некоторые аспекты финансирования разработок, а также решить различные организационные вопросы, и я готов перейти непосредственно к делу, чтобы не терять время.
Кастедар, который остался стоять рядом с Илиасом, подал королю бумаги и очки, и тот прочитал:
– Первый вопрос от Виктора Бодо о новой гаубице. Отвечаю: да, я поддерживаю этот проект. Испытания завершились успешно, военная комиссия признала несомненную пользу и готова принять гаубицу Б-4 на вооружение. Ваш гонорар подписан, после совещания получите его у господина Эфиниаса. Поздравляю!
В зале встал один ученый и поклонился аплодисментам коллег.
– Второй вопрос от Светланы Крамской об утверждении испытаний шин для макин. Отвечаю: проект нуждается в доработке. Патент я утвердить не могу. Транспортная комиссия заявляет в протоколе, цитирую, «использование шины предложенной конструкции хотя и снизит аварийность, а также увеличит срок службы транспортного средства, вместе с тем значительно удорожит производство макины, а значит, соответственно повысит ее стоимость для потребителя». Думаю, госпожа Крамская, вы понимаете, что допустить такого на заре развития этой сферы индустрии мы не можем. Но я вижу, что комиссия признает несомненные достоинства изобретения, а посему предлагаю вам продолжить испытания и улучшить разработку в соответствии с замечаниями. Финансирование государство принимает на себя. Желаю удачи!
Женщина со светлыми волосами, стоявшая все это время, поклонилась его величеству и села.
– Третий – и последний на сегодня – вопрос от Ансельма Санчети о патенте на… – Илиас на несколько секунд замолк, вчитываясь в бумагу, а затем медленно и удивленно произнес: – корабль с паровым двигателем. Отвечаю: военно-морская комиссия доложила об успешном испытании и надеется на сотрудничество с вами, господин Санчети. Ваше изобретение, хотя и обойдется казне в крупную сумму, несомненно, выведет флот Левадии на новый уровень вооружения. Ваш гонорар подписан, заберете у господина Эфиниаса. Поздравляю!
Кудрявый смуглокожий мужчина в очках поднялся и, счастливо улыбаясь, поклонился его величеству под аплодисменты коллег. Илиас подождал, пока его поздравят и продолжил:
– Теперь у меня не самые приятные новости. Приближается двадцатое марта, а значит, каждый из вас, господа, получит вашу любимую Книгу Желаний.
По залу прокатились вздохи досады.
– Да-да. Для наших гостей я должен пояснить, что это такое. Книга Желаний – это список предложений от горожан. Он хранится в главном здании почты и любой житель Левадии может внести в список свое пожелание на разработку той или иной вещи. Конечно, там есть свои ограничения… Раз в год, двадцатого марта, коллеги получают такой список и разбирают пожелания. Для коллег эта книга – головная боль, потому что целое лето они вынуждены тратить на то, что почти не даст им дохода. Так как это государственная программа, то плодами воплощенных идей пользуются люди, которые внесли предложение, а разработчик получает гонорар. Как вы понимаете, такие гонорары не сравнятся с гонораром за, например, новый двигатель для макины. Я сумбурно объясняю, но суть вам ясна?
Анхельм кивнул, и Илиас продолжил:
– С этим закончили. Теперь перейдем к организационным вопросам. Как вы знаете, в мае в канберийском городе Госсенштальдте состоится международный консилиум о методах лечения злокачественных опухолей. Председателем консилиума назначен профессор Рентарского медицинского университета, лауреат премии Римера, хирург Филипп Шварц из Канбери. До недавнего времени оставался открытым вопрос, кто же направится на консилиум от Левадии. Отвечу на этот вопрос поздравлением уважаемого профессора Андрея Шереметьева с важным назначением!
В зале поднялся мужчина средних лет, и Рин даже залюбовалась тем, как играют солнечные блики на его лысой голове. Профессор сразу же понравился ей, вызвав какое-то почти детское доверие, и Рин мысленно пожелала ему удачи в работе. Он поклонился его величеству и признательно пожал руку.
– Благодарю, ваше величество! Это великая честь для меня – представлять Левадию на столь значительном мероприятии!
Пока шумели аплодисменты, Рин тихонько спросила Анхельма, имеет ли отношение премия Римера к нему. Герцог ответил, что это древняя как мир премия, учрежденная кем-то из его прапрадедов. Когда зал стих, Илиас сказал:
– А теперь мы все отправимся на четвертый полигон, чтобы посмотреть, как ваш коллега Феотокис поднимет в воздух свое детище! Ну, или не поднимет…
Король отдал Кастедару бумаги и широким шагом направился из зала. Анхельм поднялся и поприветствовал Фиону и Александру.
Это была невысокая женщина с волосами рыжевато-каштанового цвета, убранными в строгую прическу, в довольно простом, но изящном лавандовом платье с длинными рукавами. Взгляд серьезных и умных серо-зеленых глаз был равнодушным, напомаженные губы не дрогнули в улыбке, когда Анхельм обратился к ней:
– Мое почтение, ваше величество! – он низко поклонился и поцеловал ей руку.
– Рада познакомиться с вами, Анхельм, – сказала королева, пристально разглядывая его, а потом присматриваясь к Рин и Фрису. Встретившись взглядом с королевой, Рин почувствовала, как по спине бегут мурашки. Она мгновенно отвела глаза и почтительно поклонилась. Королева коротко кивнула и направилась к выходу, вслед за супругом. Фиона приветственно улыбнулась Рин и поспешила за матерью.
– У меня нехорошее предчувствие насчет нее, Анхельм, – прошептала Рин.
– У меня тоже, – добавил Фрис. – Но это нельзя обсуждать здесь. Идем!
~*~
На полигоне было жарко. На небе – ни единого облачка, которое могло бы прикрыть ученую группу от палящего солнца. Рин уже прокляла себя за решение надеть «рабочий» костюм, да еще и взять с собой все оружие. Сейчас они стояли около строения, похожего на железную теплицу, в которой, судя по ее размерам, держали драконов. Из этого ангара вышел мужчина с усами, которые, вероятно, позаимствовал у моржа, широко расставленными карими глазами и буйной рыжей шевелюрой. Он был одет, как и все, в белый халат, а под ним – в костюм. Уверенной походкой он подошел к ученому совету, поклонился его величеству и объявил:
– Добрый день, уважаемые гости и коллеги! Меня зовут Георгио Феотокис, я – инженер и конструктор. Сегодня я с гордостью и трепетом хочу представить вам свое детище, летательный аппарат тяжелее воздуха «Небесную гончую-3». Я попрошу вас, уважаемые господа, встать под тем навесом и надеть очки, которые вы найдете в корзине рядом. Здесь довольно пыльно… Хе-хе… – он глуповато посмеялся и вернулся обратно в ангар.
Рин потянула Анхельма за рукав, и они вместе пошли к навесу, стоявшему неподалеку от дороги. В корзине и впрямь обнаружились очки в железной оправе, которые закрывали половину лица, словно причудливая маска. После десятиминутного ожидания из ангара выехала большая макина, странной формы, у которой по бокам было по два крыла, надстроенных друг над другом. Эта штуковина передвигалась на четырех ножках, заканчивавшихся колесами, и жутко тарахтела. Рин от испуга вцепилась в рукав Фриса, а тот попытался закрыть ее собой.
– Вот они, дети лесов, – пробормотал Анхельм, и получил в ответ возмущенный взгляд. – Да успокойтесь вы, ничего с вами не случится!
– Слышал о понятии культурный шок? – огрызнулась Рин, следя за тем, как это странное чудо конструкторской мысли выезжает на длинную дорогу. Вслед за своим детищем бежал создатель. Когда он достиг толпы, то сказал:
– К сожалению, прошлая попытка подняться в небо завершилась трагедией. Я премного благодарен вам, ваше величество, что вы позволили мне снова проявить себя и не стали закрывать мой проект…
– Короче, Феотокис, – попросил его величество.
– Да-да… Извините… Э-э… Сегодня за штурвалом летчик-испытатель Алексей Журавлев, поприветствуем его!
Из кабины водителя рукой помахал человек в шапке и очках. Толпа поаплодировала ему.
– Ваше величество, если сегодняшний полет будет удачным, могу я рассчитывать на патент?
– Посмотрим после полета, – ответил Илиас с некоторым холодком в голосе. Ученый виновато покивал и побежал к своему изобретению. О чем-то договорился с водителем, отбежал в сторону и махнул рукой. Если до этого Рин думала, что тарахтение, с каким «Небесная гончая» выехала из ангара, было громким, то сейчас она готова была взять свои слова обратно. Грохот усилился втрое, вчетверо! Завыли винты, с дикой скоростью вращаясь на носу этой летательной макины, ветром понесло в сторону гостей дорожную пыль. Рин услышала краем уха недовольный возглас королевы:
– Боги, какая грязь! Сколько еще, Илиас, ты будешь заставлять меня ездить в эту глухомань к этим ненормальным?
Король отмахнулся от нее.
Тем временем, «Небесная гончая» покатилась по дороге со скоростью, которая превышала ту, что развивали макины. Рин и Фрис ошалело смотрели, как трясутся эти хлипкие крылья, и как она удаляется все дальше и дальше… Рин бросила взгляд на конструктора: тот стоял, закусив оба кулака, выражение его лица было таким, будто от этого взлета или не взлета зависела вся его жизнь. Приглядевшись к нему получше, она поняла, что так оно и было на самом деле. Ученый явно испытывал финансовые трудности: халат заплатан, ботинки нуждаются в ремонте, брился он, наверное, садовыми ножницами. Глядя на него, Рин прониклась к нему сочувствием, и от всего сердца пожелала ему удачи.
«В конце концов, – подумала она, – это же так важно – подняться в небо и не упасть!»
«Небесная гончая» неслась по дороге вдаль. С визгом колеса оторвались от земли, и эта гигантская железная птица взмыла в воздух…
– Она летит! Она летит! – засмеялся Феотокис, взлохмачивая свою рыжую шевелюру и счастливо хохоча. «Небесная гончая» быстро удалялась от земли, а ее создатель приплясывал от счастья. Рин следила за тем, как макина с крыльями описала большую дугу, облетела громадное поле и повернула назад. Феотокис побежал сломя голову под навес и снова встал, закусив оба кулака. «Небесная гончая» заходила на посадку. Девушка вцепилась в рукоять Соколиной песни.
– Пусть у него получится! – зашептала она, отчаянно желая, чтоб у него и вправду получилось. Если эта посудина разобьется, летчик костей не соберет. Она все приближалась и приближалась, вот уже достигла высоты ангара, и наконец… колеса макины коснулись земли! С грохотом и пылью она прокатилась вперед еще на пару сотен шагов и остановилась. Затихли бешено вращавшиеся винты, толпа стояла ни жива ни мертва, и даже не дышала. Первым очнулся Фрис.
– Если так пойдет и дальше, драконам придется потесниться, – сказал он.
Рин с удивлением обнаружила, что стоит с открытым ртом и пялится на бегущего к ним летчика. Девушка закрыла рот и сняла очки.
– Поздравляю вас, Георгио Феотокис! – сказал его величество Илиас. – Вы стали отцом. Отцом воздухоплавания. Господа! Сегодня вы наблюдали поистине поразительное событие! Событие, которое войдет в историю мира! Сегодня, двадцать шестого февраля четыре тысячи десятого года по Всеобщему календарю состоялся первый в мире управляемый человеком полет. Создатель этого биплана под названием «Небесная гончая-3» – профессор Магрединского физического университета, инженер-конструктор летательных аппаратов Георгио Феотокис. Секретарь комиссии, занесите мои слова в протокол. Кастедар, подготовишь бумаги, я подпишу. Главный редактор, дадите статью. Тираж увеличить втрое, казна оплатит. Об этом должен узнать весь мир! Алексей Журавлев! Где вы? Ах, вот вы! Поздравляю! Вы войдете в историю! Какая все же интересная у вас фамилия, подходящая, я бы сказал. Все-таки, вы, альтресийцы, способный народ!
– Благодарю, ваше величество! – ответил летчик, снимая шапку и очки. Рин с удовольствием рассматривала этого молоденького паренька с волосами цвета льна, загорелым веснушчатым лицом, на котором примостился, словно не родной, нос картошкой и румяными щеками. У него отсутствовали два передних зуба, но это не мешало ему широко улыбаться яркой обаятельной улыбкой.
«Да, вот такие люди и творят историю, – подумала она. – Один рыжий безумец, с гнездом на голове и молью в кармане, а другой – щербатый бесстрашный лихач, который не боится рисковать головой ради призрачной надежды на успех. А мы что? Мы так, глупостями занимаемся. Весь мир будет принадлежать им, этим людям. Потому что они смелые, отчаянные и могут».
«А нам с тобой останется только лес, если не найдем себе места среди них», – вдруг прозвучало в ее голове. Рин ободряюще похлопала Фриса по плечу.
«Мы найдем. Мы обязательно найдем себе место, родной».
~*~
Вечером того же дня Рин ввалилась – именно ввалилась! – в комнату Анхельма, находившуюся в местном гостевом доме, и упала на широкую кровать, даже не раздеваясь.
– О-о-о! – простонала она в подушку.
– Что случилось? – спросил Анхельм, выходя из душевой. Рин оглядела герцога в халате, который был ему размеров на пять мал и прикрывал его ноги примерно до середины бедра, и снова простонала что-то нечленораздельное.
– Рин? Что с тобой?
Рин хотела ответить ему, что ее ухайдокали, что Кастедар – беспощадный зверь, и что инструктор стрелкового комплекса еще хуже него, но ограничилась лишь едва слышным вздохом. Анхельм сел рядом с ней и погладил по голове.
– Замучили тебя? Устала?
Рин слабо кивнула. Все дело было в том, что почти сразу же после испытания «Небесной гончей» Кастедар отправил Рин в учебную часть вместе с мужчиной, чем-то похожим на Эдварда Рошейла. У него было такое же сухопарое телосложение, длинное костлявое лицо и строгий взгляд. Но в отличие от Эдварда, он был весьма широк в плечах, и говорил, как будто рычал. То был инструктор стрелкового комплекса и капитан стрелковых войск Фридрих Гольц. О Рин он знал лишь ее имя, и что она служит в «Тиграх». Однако никакого пиетета перед ней не испытывал и церемониться не стал.
Девушку сразу заставили выложить все оружие, выдали армейскую униформу и направили в учебный класс. Сначала она прослушала теорию обращения со стрелковым оружием нового образца, попутно покрываясь то жарким, то холодным потом от осознания, что совершенно ничего не понимает из речи инструктора. По окончании лекции пошла на практические занятия, где ее целый час учили, как собирать, разбирать, чистить и заряжать новые автоматические винтовки. Смутно понимая, что делает, Рин училась обращаться с этой неслыханной и невиданной диковинкой, подумывая, что ее новый револьвер Дезире устарел, едва появившись. После этого ее отвели на стрельбища, где она провела еще пару часов, пытаясь освоиться с новым оружием. Рин никогда не стреляла из таких винтовок, поэтому поначалу получалось плохо. Пули летели мимо, Рин злилась, плевалась, ругалась с инструктором, но в конце концов приноровилась правильно держать оружие и видеть цель.
Затем ее отправили в столовую, где пришлось давиться пересоленной вареной капустой, мясом, похожим по жесткости на подошвы сапог (не то чтобы она их пробовала, просто предполагала), и супом из фасоли, которую она страстно ненавидела. При всей своей всеядности и неприхотливости Рин не переносила в еде три вещи: печень в любом виде, говяжий язык, каким бы он ни был, и все, что связано с фасолью. Ее детство было отравлено этими тремя продуктами, которыми родители пичкали любимое чадо, приговаривая, что это полезно. Как известно, то питание, что представляет для детей исключительную пользу, почти всегда ребенку ненавистно.
Далее путь Рин лежал обратно в учебные классы, где ее приняли инструкторы по вождению макины. Девушка выслушала базовую информацию об устройстве, сразу же написала экзамен, завалив 43 ответа из 90, получила представление о своих способностях, выраженное экзаменатором в не самой лестной форме, и была отправлена на практические занятия. Завести макину у нее получилось раза с пятого. Тронуться – с третьего. Остановиться мягко, а не так, чтобы налететь на руль – с восьмого. Рин чувствовала себя тупой неумехой и нервничала, а когда она нервничала, у нее все валилось из рук. В результате, один раз она едва не съехала с площадки в кусты, вырулив в последний момент, чуть не вписалась в забор, но вовремя остановилась, и почти попала под невесть откуда взявшийся трактор. К концу занятия Рин поняла, что водитель из нее не ахти, а у инструктора, сидевшего рядом, прибавилось седых волос. Когда солнце стало клониться к горизонту, ей было сказано отправляться на плац. Здесь уже Рин чувствовала себя хозяйкой положения, потому что речь шла о боевых искусствах, в которых ей не было равных. Она никогда не могла похвастаться необходимым для бойца крепким телосложением, но этот недостаток с лихвой компенсировался скоростью и силой аирга. Так на лопатки были уложены все спарринг-партнёры, и ей удалось реабилитироваться в глазах иностранных коллег. После того как прозвенел колокол, к ней подошел непонятно откуда взявшийся Кастедар, язвительно похвалил успехи и привел в гостевой дом, где Рин молча протопала в комнату Анхельма, проигнорировав недовольное шипение демона.
Теперь она лежала на кровати и наслаждалась поглаживаниями теплых рук Анхельма. Не было сил даже на то, чтобы встать и умыться, она проваливалась в сон.
– Рин, вставай! Иди сперва вымойся!
– Сил нет… От меня так сильно несет?
– Как от роты солдат, – честно ответил Анхельм. Рин поморщилась и перевернулась на спину. Стала расстегивать курточку и развязывать штаны.
– Первый раз вижу тебя настолько вымотанной.
– Не первый, – сказала Рин и напомнила ему о том, как они встретились. – Но тогда было гораздо хуже. Я была замерзшая до полусмерти. Сегодня меня всего лишь нервировали и вбивали знания в мою пустую голову. Неприятно в этом признаваться, но я не умнее бабочки-капустницы.
Анхельм засмеялся и помог ей раздеться.
– Иди вымойся, бабочка моя! Потом я сделаю тебе массаж.
Рин улыбнулась и направилась в ванную. Стоя под слабой струей теплой воды, она прокрутила в голове все, что произошло за день, и с содроганием представила, что ей здесь еще три дня пахать. Впрочем, решила она в итоге, это только на пользу. Значит, нужно сжать зубы и показать все, на что способна.
Выйдя из ванной, она рухнула на постель и прижалась к Анхельму.
– Кастедар не хотел, чтобы я шла к тебе в комнату, но я его послала подальше, – пробормотала она, закрывая глаза. Он перевернул ее на живот и стал нежно растирать ей плечи.
– Хочешь узнать, что сегодня сделал я?
– Мм-м?
Для Анхельма день также был весьма насыщен событиями. Он побывал на конференции, где знаменитый в Левадии профессор представлял свою теорию экономики индустриального общества. После чего побеседовал с профессором юридических наук о различиях правовой системы в Соринтии и Левадии и взял некоторые вещи на заметку. Затем Кастедар отвез его, Фриса и королевскую семью на военный полигон, где они увидели в действии новые мортиры и гаубицы. На завтрашний день у него было назначено посещение нескольких металлургических заводов и производственных фабрик, а через день он должен будет отправиться на морскую базу, чтобы посмотреть на левадийские корабли.
– Анхельм, можно вопрос в лоб? – спросила Рин, разомлев под его руками.
– Конечно.
– Как ты считаешь, то, что предоставит Илиас, действительно поможет нам победить?
Герцог окинул Рин настороженным взглядом и осторожно ответил:
– Полагаю, лишней его помощь точно не будет. Даже Фрис это подтвердил. Рин, ты знала, что демон Ладдар провидит будущее?
– Конечно, – сказала она. – Это же очевидно. Он суть Смерть, ему известно все.
– Это… бесчестно.
– А что, у нас выбор есть? Мы все играем по его правилам, что бы мы ни делали, как бы мы ни думали. Откровенно говоря, я сделаю все, что он скажет, лишь бы достичь своей цели, – призналась Рин. – Мне, Анхельм, наплевать, кто и кем руководит, кто и чего добивается, какие там революции планируются. Моя цель крайне проста: убить Вейлора. Отомстить ему.
Анхельм некоторое время ничего не говорил.
