Текст книги "Долг Короля (СИ)"
Автор книги: Риссен Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)
– Не говорите обо мне так, словно меня здесь нет, пожалуйста, – попросила Рин, зябко ежась от подувшего ветерка, и почесывая голову притихшего пса. – Так что же мне делать?
Ладдар коротко улыбнулся ей. Зрелище не из приятных, как отметила Рин.
– Ничего, – ответил он. – Расслабься, отдыхай. Воспоминания будут возвращаться постепенно, пусть это тебя не пугает. Когда мы приедем в нужное место, я решу твою проблему.
– Почему ты хочешь сделать это? – спросил Фрис, и Рин поняла по его тону, что отношения между ними не очень хорошие. Ладдар пожал плечами и ответил:
– Много причин. Во-первых, мне, как никому другому ведомо сочувствие. Во-вторых, госпожа Рин очень важна для успеха нашего дела. Ну и, в конце концов, последнюю сотню лет я изучаю и практикую психологию и психиатрию, – ответил Ладдар, поцокал языком и добавил: – Н-да, съездил отдать письмо.
Затем он снова присел рядом и сказал:
– Давай познакомимся. Меня зовут Ладдар, но тебе лучше называть меня Кастедар, хорошо?
Рин послушно кивнула, продолжая разглядывать его.
– Странное имя. Как будто вымышленное. Хорошо, Кастедар. Мне действительно очень хочется уехать, но я еще не решила. Если я решу, я предупрежу тебя.
– Договорились. Тебя что-нибудь беспокоит сейчас?
– Голова болит. Мне хочется лежать.
– Это нормально, но, к сожалению, полежать сейчас ты не сможешь, нам нужно уходить.
Рин поморщилась и хныкнула, не было никаких сил встать. Она капризно отвернулась и уткнулась в собачий бок. Пес положил ей большую лохматую голову на живот, а она обхватила его руками. Было приятно находиться рядом с ним, словно он был частью ее самой.
«Сестра? Иди с людьми, – сказал пес. – Они помогут тебе. Не все люди злые. Эти тебя не обидят. Хотя двое из них – не люди».
«Что ты имеешь в виду?»
«Черноволосый со странными глазами – древний дух, повелевает реками, кровью земной. Его настоящий облик – большой черный конь. Мы уважаем его, он сильнейший, он добрый. А второго мы не любим. Он дух разрушения, он несет в мир смерть. Но он тоже необходим, и его мы тоже уважаем. Иди с ними, сестра, они помогут».
Рин замерла, пытаясь уместить в голове новую информацию. Получалось плохо, внутри все словно взорвалось. Она застонала, слезы снова потекли по щекам. Пес виновато заскулил, повернулся и лизнул ее в лицо.
– Рин, дорогая, – к ней обратился блондин и рухнул на колени рядом. Потянулся к ее лицу, но девушка в страхе отодвинулась, неприязненно глядя на его руку. Потрясение в его глазах почему-то беспокоило ее.
– Кто ты? – спросила она.
– Я Анхельм, – ответил он, и Рин заметила, что его голос дрожит, словно он едва сдерживает слезы. – Я тебя люблю.
При этих словах черноволосый мужчина тут же сгреб его за шкирку и оттащил в сторону.
– Тебе же сказали, чтобы ты не забивал ее мозг ничем, глупый щенок! – процедил Фрис, зло глядя на юношу.
– Что значит «люблю»? – спросила Рин. Мужчины синхронно обернулись. Фрис как будто бы облегченно выдохнул и отпустил блондина. Снова подошел к ней и опустился рядом.
– Это значит, что он хорошо к тебе относится и не желает тебе зла, понимаешь?
Рин озадаченно смотрела на них двоих.
– «Люблю», – она повторила, слово попробовала это слово на вкус. Ей понравилось звучание. Рин снова обратилась к блондину: – Прости, я тебя не люблю. Но зла тебе не желаю. Этого достаточно?
Фрис смотрел на нее с печальным изумлением. Анхельм опустил голову и не глядел на нее совсем.
– Пойдем, Рин, нам нужно идти.
– Не могу, ноги не слушаются.
– Понести тебя на руках?
Рин кивнула, и Фрис тут же поднял ее, прижав к себе. Она устало опустила голову на его плечо и закрыла глаза, чтобы не видеть этот странный взгляд, каким проводил их блондин.
Она слушала шум предрассветного города, затем рокот волн и крики чаек. Поскрипывание громадных кораблей. Компания шла молча, никто не проронил ни слова за всю дорогу. Фрис принес ее в комнату и опустил на большую кровать, где Рин тут же свернулась калачиком, закрылась одеялом и больше ни на кого не смотрела. Они говорили о каких-то делах, о полиции – что бы это ни значило – и о нападавших. На кого-то напали, вне сомнений, но Рин не было до этого никакого дела. Ей тепло, у нее нет никаких… как же это слово? Ее ничто не тревожит. Сейчас на душе хорошо и спокойно, только желудок урчит от голода, но ее обещали покормить. Почему-то ей казалось, что с этим местом, где она сейчас находится, связано что-то неприятное, поэтому ей очень хотелось уехать отсюда. Но она чувствовала, что должна остаться с Ладдаром и Фрисом, потому что так они помогут ей вспомнить, кто она такая. Не то, чтобы Рин страдала из-за потери памяти, скорее, это просто немного волновало ее, однако не доставляло никакого неудобства. Даже если была какая-то другая, прежняя жизнь, зачем к ней возвращаться? Сейчас о ней заботятся, обращаются очень бережно и добро. А эти… Пусть все решают без нее, она все равно не может ничем помочь. Рин закрыла глазки и заснула спокойным сном безо всяких сновидений.
Глава 4.1
– Я все еще не понимаю, – сказал Анхельм и всплеснул руками. – Как могло подобное произойти? Что не так с ее головой?
Кастедар устало вздохнул и принялся объяснять.
– С ее головой все не так, как нужно. Ваша светлость, вам могло казаться, что перед вами был совершенно нормальный человек со стабильной психикой, но это было далеко не так. У Рин масса проблем, и большинство из них она приобрела по вине конкретной персоны, чье имя я не буду упоминать, дабы избежать скандала. Все, что она говорила вам о себе, вы не принимали всерьез, в то время как это было прямое предостережение не связываться с ней. Известно ли вам, по какой причине Рин оставила свой дом во второй раз? Казалось бы, идти-то ей было некуда.
– Она упоминала, что ее изгнали.
– Да, но почему?
– Рин поссорилась со Старейшинами.
Кастедар сел в кресло, стоявшее у кофейного столика из дуба, вынул из кармана пиджака небольшой серебряный портсигар, украшенный резными завитками, и достал сигарету. Неспешно закурил и, глядя в окно, медленно объяснил:
– Во время припадка Рин едва не убила собственную мать. К счастью, ее смогли остановить, но страшной ценой. Одного аирга она зарезала, второму свернула шею. Не рассказывала она об этом?
Анхельм просто смотрел на Кастедара, не в силах сказать ни слова. Новые подробности из жизни Рин не могли даже проникнуть в его сознание, стучась о железную стену убежденности в безгрешности возлюбленной. Нет, это не о его любимой женщине. Не о ней.
– Она просто защищалась, она не могла напасть на мирных… – пробормотал он. Но затем с леденящим кровь ужасом вспомнил глаза Рин, когда она занесла над ним клинок. Она была готова убить его. Она хотела его крови. Но ведь она была заколдована?! В своем уме Рин никогда бы не сделала подобного!
– Ваша светлость, я понимаю, вам тяжело поверить, что дорогая вам особа может быть больна, но это так. И вы должны смириться с этим. Вскоре мы прибудем в Левадию, где я возьму Рин под свой контроль и проведу курс лечения. На сколько дней вы сможете задержаться в Магредине?
Анхельм, до того стоявший у окна, тяжело опустился на диван и посмотрел на Рин, мирно спящую на кровати. Теперь он видел огромную разницу между той Рин, какую знал он, и этой. Ее лицо сейчас было таким добрым, нежным, умиротворенным, в то время как раньше даже во сне она всегда была напряжена, зубы сжаты, веки нервно дрожали, черты казались грубоватыми и острыми.
– Не более двух недель, – ответил он после долгого молчания, поднялся и подошел к постели Рин. Сел на краешек и нежно погладил спящую возлюбленную по голове.
– Этого достаточно. Я проведу интенсивную терапию, ее память вернется, психическое состояние укрепится и придет в относительную норму. Насчет этого не волнуйтесь, я знаю, о чем говорю.
– Спасибо вам, – тихо прошептал Анхельм, наклоняясь и прикасаясь легким поцелуем к волосам Рин. – Я не знаю, как благодарить вас за помощь.
– Не стоит благодарности, я получил определенную выгоду из ситуации. Меня интересует, на какой срок мы задержимся здесь? Я так понимаю, вам теперь нужно решить некоторые организационные вопросы.
– Да… Думаю, трех дней мне хватит. Я должен договориться с герцогом Уве-ла-Корде о назначении нового губернатора, объяснить каким-то образом, что здесь происходит. Спасибо Розе – он уже в курсе общей ситуации. Боюсь, что когда мы будем возвращаться, здесь будет выставлен гарнизон из гвардейцев императора. Утром я отправил письмо к тайному советнику и к министру вооруженных сил. Остается только ждать…
– Что же, подождем. У нас есть еще немного времени.
Он погладил Рин по волосам и спросил:
– Кстати, Рин спит уже довольно долго. Это нормально?
– Совершенно нормально.
– А Роза? Она тоже спит весь день.
– Пускай спит. Ребенок перенес грандиозный стресс, я немножко поколдовал, чтобы она успокоилась. Вам может показаться, что я груб с ней, но это для ее же блага, поверьте мне. Она не сопливая барышня, которая склонна бросаться в слезы чуть что. Борьба – комфортное для ее психики состояние.
Анхельм понимающе кивнул, прошелся по комнате и встал у окна.
– И все же я поверить не могу… Может ли быть такое, что Рин… притворяется?
Кастедар поморщился.
– Нет-нет. Меня не обманешь. Насколько я понял по вашему рассказу, она произнесла некую фразу, обращаясь к своему оружию, после чего потеряла разум. Исходя из этого, я могу сделать вывод, что она отдала максимум своих сил оружию, так как опасность была действительно огромной. Рейко, которая захватила вас в заложники, была уникальной в своем роде: она дожила до тысяча ста семидесяти лет. Возраст даже для аирга выходящий за рамки… экстраординарного. Прошу прощения за тавтологию. Я встречал долгожителей среди аиргов, но никто не проживал дольше шестисот с небольшим лет. Ваша светлость, выражение вашего лица заставляет меня думать, что я говорю вещи, неподвластные вашему пониманию.
– Нет-нет, я внимательно слушаю, просто это действительно… тяжело понять.
Кастедар затушил сигарету и продолжил.
– Я понимаю, о чем вы. Средняя продолжительность жизни человека сейчас – шестьдесят лет. Средний аирг живет в восемь раз дольше. Восемь человеческих жизней. Рин прожила одну. За семьдесят пять лет на ее долю выпало столько, сколько редко выпадает человеку и почти никогда – аиргу. Знаете ли вы, почему они живут закрытыми общинами и почти не контактируют с миром?
– Рин объясняла это тотальным расхождением взглядов на жизнь у людей и аиргов.
– Верно. Аирги ценят покой и стараются как можно меньше реагировать на происходящее в мире. У них очень тонкая душевная организация, их легко ранить неосторожным словом или действием. Как следствие этого – их психика крайне неустойчива к агрессивному воздействию. Даже развитие магии разума обязано своим течением именно этому фактору. Во времена завоевательных войн у них происходило самое мощное развитие магии разума, именно тогда были открыты техники, позволяющие воздействовать на память и психику.
– Рин упоминала, что хотела… покончить с жизнью. Почему ее просто не… не заколдовали, чтобы она этого не сделала?
– У нее слишком толстая шкура, она нелегко поддается чьему-то влиянию. К тому же, она обученный воин и знает, как сопротивляться магическому воздействию. В виду того, что она большую часть жизни провела среди людей, ей проще переживать некоторые, так скажем, ситуации, которые другие аирги не выдерживают. Рин не такая ранимая, как ее соплеменники, она хорошо держит удар и переносит тяготы. Но в этом-то и таится главная опасность: эффект переполненной чаши. Понимаете о чем я?
– Да. Кажется, да.
– Что бы Рин ни говорила, она остается аиргом по образу мышления. Те догмы, морально-этические установки, которые вкладывались в нее все детство, и которые действительно формировали ее личность, принадлежат аиргам, а не людям. Да, Рин копировала поведение людей, примеряла на себя, и в итоге рождалось нечто совершенно уникальное. И именно оно, это уникальное поведение, несло для нее главную опасность: Рин не чувствовала, где грань, за которую ей, представителю народа с совершенно иной психической организацией, нельзя перешагивать, понимаете? Она подвергала себя таким нагрузкам, каких не могла выдержать без последствий для своего разума. Сразу после победы над Рейко Рин отключилась, ее силы были истощены, нервное перенапряжение достигло своего пика и убило организм: Рин была в стадии перехода к биологической смерти, когда процесс умирания уже необратим. Сердце остановилось, мозг из-за кислородного голодания начал отмирать, но нам удалось обратить процесс. Для этого Роза запустила моторику организма – искусственное дыхание и массаж сердца, а я забрал магию Рейко, чтобы вложить ее в Рин. Только это позволило ей не умереть. Однако жизнь далась ей нелегкой ценой.
Анхельм заметил, что Кастедар впал в лекторский тон, но ему было так интересно, что он и не подумал останавливать увлеченного беседой демона.
– Что такое оживание как процесс? – спросил Кастедар. – Говоря в общем, это момент, когда все силы организма мобилизуются для перезапуска жизненно-важных функций. Дыхание и сердцебиение – это лишь моторика, но если она отключается, отключаются и главные процессы, поддерживающие жизнь в организме: ферментация и гормоны. Но иногда в момент оживания организму нужно мобилизовать так много сил на поддержание самого биологического процесса жизни, что на процесс восстановления личности их просто не остается. Грубо говоря, оболочка есть, но «дома» никого нет.
Мозг Рин, помимо универсальных знаний, помогающих выжить, хранил также то, что могло повторно травмировать организм. А он не мог допустить рецидива! Произошла удивительная вещь: включилась защитная реакция, и сбросился балласт биографической памяти. В момент колоссальной перегрузки, которую переживала Рин, мозг восстановил личность лишь частично, поэтому не потерялись навыки говорения, моторики и универсальные знания о мире. У Рин очень сложный случай: амнезия, спровоцированная двумя факторами – психо и травмо. Что такое истерическая тотальная ретроградная амнезия, если рассматривать ее с позитивной точки зрения? Это защитный рефлекс организма, позволяющий ему не погибнуть от нервного перенапряжения. Рин забыла все, что ее волновало; ее мозг, вместо того, чтобы тратить драгоценные силы на вторичный процесс установления личности, направил их на жизненно-важные процессы регенерации собственных тканей. Понимаете?
– Да, – ответил Анхельм, немного помедлив. Теперь для него действительно многое прояснилось, но демон смотрел на него скептически.
– Если я изъясняюсь непонятно, не стесняйтесь и уточняйте. Не стыдно чего-то не знать, стыдно не хотеть знать. В целом, вот такая картина. Магия мозга – удивительная вещь. Сомневаюсь, что люди хоть когда-то смогут изучить полностью этот поистине волшебный дар, что подарила им природа. Говоря о дарах, не могу не упомянуть кое-что: некоторые люди, перенесшие потерю памяти, никогда не восстанавливают свои воспоминания. Доживают с новой биографией, и иногда даже лучше, чем до происшествия. Я сталкивался с такими людьми, и все они говорили, что боги подарили им новую жизнь. Потрясающая точка зрения, учитывая то, как обычно люди трясутся за свою самость. Что касается Рин, она пока не проявила желания немедленно понять, что с ней произошло, у нее совершенно отсутствует истерика из-за утраты личности. Но точно сказать нельзя: прошло слишком мало времени. В любом случае, наш пациент попал в надежные руки. Мы восстановим ее память.
Анхельм перевел задумчивый взгляд на демона.
– Кастедар… А может быть, не стоит? Сейчас я смотрю на Рин и вижу ее лицо, словно впервые. Посмотрите, какая она тихая, какая спокойная и красивая. У нее даже морщинки разгладились. Может быть, это как раз тот шанс, данный ей свыше? Шанс начать жизнь заново?
Выражение лица Кастедара стало таким, словно он ждал подобного ответа.
– К сожалению, мы не можем ей этого позволить. Она должна послужить определенным целям, и только когда она их выполнит, сможет уйти с чистой головой на все четыре стороны.
– Это жестоко, – поморщился герцог. – Разве она заслужила это? Что такого сделала Рин, что ее всю жизнь так испытывают на прочность?
Кастедар долго не отвечал, его лицо стало печальным, черные глаза смотрели на девушку на кровати. А затем он сказал лишь одно слово, которое, возможно, для кого-то объясняло все.
– Родилась.
Анхельму на это ответить было нечего. То есть, конечно, он бы много чего возразил, но разводить философские дискуссии ему не хотелось. Кастедар кивнул и снова раскрыл книгу, которую читал до разговора с герцогом. Некоторое время никто ничего не говорил, лишь шелестели страницы книги. Анхельм взглянул на обложку и прочитал на левадийском: «В лабиринтах разума: направо или налево?»
– Однако где же носит копытного? – нахмурился Кастедар. – Времени уже десятый час. Неужели он ушел на всю ночь?
– Оставьте его в покое, ему это видеть еще тяжелее, чем мне. Правда, не понимаю почему.
Кастедар усмехнулся.
– Потому что однажды он это уже наблюдал. Рин не в первый раз теряет память. Ну, вы знаете, она говорила.
– Но при чем здесь он?
– Выскажусь туманно, но он здесь при всем. Ваша светлость, умерьте свой интерес, вам действительно не нужно этого знать.
Анхельм устало опустился на диван и прикрыл глаза.
– Что я натворил? Ведь все это заварилось из-за меня. Мне следовало просто притвориться, что я не заметил эти огрехи в отчетностях. Мне следовало сказать Рин, что мы не будем проводить никакое расследование. Мне следовало отказать Розе в просьбе выслушать ее… Если бы я только знал, как здесь все сложно… Я заварил такую кашу!
Кастедар молчал. Когда стало понятно, что продолжения фразы не последует, он вздохнул и сказал:
– Похоже, придется поработать. Ваша светлость, найдите в этом положительную сторону.
– Вы издеваетесь? – вскинулся Анхельм. – Как можно найти что-то положительное во всем произошедшем? Вы слышали, что обсуждает весь город? Резню в доках! Двести тридцать шесть человек погибших! Резня в отделении полиции! Двадцать три человека, среди них шестеро – полицейские. Зверски убит главный следователь, убит губернатор. Дом губернатора подвергся нападению, в постели лежит убитая губернаторская дочь, в подвале – следы жуткой битвы и тела экономки и Френсиса Закари, главного человека, державшего этот город. Ну какие, к горнидам, плюсы?
Кастедар спокойно выслушал эту бурю эмоций и сказал:
– Я не говорю об общественном мнении, я говорю о выгоде для вас лично. С этой ситуацией вы столкнулись бы в любом случае, верно? Верно. Вы были поставлены перед фактом преступлений, которые не могли проигнорировать. На обратном пути вы начали бы расследование, верно я говорю? Так вот, если сейчас я сопровождаю вас, то в Соринтию вы вернулись бы уже без меня, а значит, без моей поддержки. И те проблемы, которые сейчас решаю я, вы бы решали сами. И надо сказать, вряд ли бы решили. Хотя, конечно, на вашей стороне был бы Фрис, но и он тоже не может эффективно справляться с некоторыми задачами. Он из другого мира, мира магии. Он прекрасно ориентируется в легендах, сказках, философии, однако далек от, так скажем, материальностей. Он похож на дикое животное. Я же живу с людьми, поэтому понимаю, как поступают люди, почему, зачем. Я более приземлен, если можно так выразиться. Теперь вы поняли плюс?
Анхельм кивнул в ответ, но слова Кастедара все равно были не слишком убедительными.
– Я опозорился. Я обещал, что защищу Рин от любых проблем. А вместо этого барахтался в луже крови и рыдал, как девчонка.
– Полагаю, это вас заботит больше всего, – добавил Кастедар терпеливо. – Ваша гордость, которую вы так долго пестовали в себе, была растоптана в мгновение.
– Пятнадцатилетняя девочка, которую изнасиловали и избили у меня на глазах, сопротивлялась ситуации больше, чем я, взрослый мужчина. Я не имею права называть себя мужчиной. Мой дядя был совершенно прав: мне не место на политической арене. Я слаб и беспомощен. Я боюсь, что не справлюсь с тем, что взваливаю на себя. Я сгорю так же, как и Рин.
Кастедар молчал, очевидно, позволяя Анхельму погрузиться в собственные размышления.
– Рин не место рядом со мной. Я не смогу ее защитить.
– Вот мы и добрались до истинной причины. Подумайте вот о чем: разве человек не становится сильнее, когда сталкивается с настоящими трудностями? Теория – это хорошо, но навыки приобретаются только в деле. Не приведите боги, конечно, чтобы это стало навыком. Ваши… родители погибли, когда вам было десять лет. Вы были слишком малы, чтобы впустить горе полностью в свое сознание, и это нормально. В том возрасте вы бы с ним не справились. Но сегодня с вами не произошло чего-то столь ужасного, как тогда. Вы никого не потеряли, горя на самом деле нет. Горе не у вас, а вот у этой девочки, потерявшей все. Горе у Рин, потерявшей память. Но у вас все в порядке. И даже больше: сегодня вы увидели, что Рин перед вами бесстрашно сбросила маску, которую носила долгие годы. Вы хоть поняли, что она доверилась вам? Она поверила, что вы не отвернетесь от нее, если увидите, какой она может быть.
«Я преступник, у которого руки по локоть в крови!» – вспомнил Анхельм слова Рин. Действительно, она же говорила… Почему он не придал этому значения? Потому что был слишком очарован ее долгожданным присутствием? Любовь затмила для него все? Похоже…
– Откуда вы… так хорошо знаете это?
– Глупый вопрос. Действительно глупый, – качнул головой Кастедар. – Я знаю все. У демона работа такая – все знать.
– Мне кажется, я никогда не стану прежним, – сказал Анхельм, понимая, что раз уж его тянет на откровенный разговор, то лучше сейчас, когда момент располагает. – Я никогда не видел столько крови, никогда не чувствовал такого ужаса, как в те секунды. Рин была действительно страшная тогда, я до смерти перепугался. Она хотела убить всех, кто был в комнате. Понимаете? Хотела! Пусть из благих побуждений, она готова была сама прикончить нас, чтобы не дать Рейко издеваться над нами и использовать в своих интересах… Но она бы сделала это, и ничто бы ее не остановило. Она выглядела такой потерянной, когда принимала решение… Ее голос… «Пусть меня саму кто-нибудь спасет». В ту секунду она молила о помощи, о подсказке, а я не понял ее. Вместо этого я просил ее спасти меня…
– Анхельм, перестаньте казнить себя. Рин не только выполняла приказ, она все равно стала бы спасать вас, даже если бы вы того не захотели. Не потому что чувствовала любовь к вам, а потому, что иначе просто не смогла бы. В этом вся Рин – спасать других, забывая о собственном благе. «Я этой стране ничего не должна, чтобы геройствовать зазря». Помните? Она лгала, пыталась убедить саму себя. Вы видели ее взгляд, когда мы сошли с корабля, и нас окружила толпа беженцев? Попрошайки тянули к ней руки, а она готова была отдать им все, что у нее было, если бы не знала, что, протяни им палец, – они откусят руку по плечо. Рин чувствует себя виноватой в их судьбах. «Если бы я выполнила приказ, промолчала, не сказала под пытками ни слова, – война бы не началась». Так думает Рин. Но она совсем не понимает, что война – слишком масштабное действо, чтобы начаться только по одной-единственной причине.
Того, что случилось, уже не изменить. Последствия ваших решений и решений Рин скоро наступят, и вот тогда вы сможете действительно проявить себя и восстановить свое доброе имя. Хотя на самом деле никто – никто! – не считает, что вы его потеряли.
Анхельм не ответил, молча смотрел в потолок. Однако мысленно согласился с тем, что говорил ему мудрый демон. Сегодня произошли ужасные вещи, но, пусть на первый взгляд этого не было видно, среди них тоже было что-то положительное. Нет худа без добра.
– Кастедар, вы не хотите пойти поужинать? Признаться, я зверски голоден.
– Я не голоден, но компанию вам составить обязан, раз уж я – единственный ваш охранник на данный момент.
Он оглянулся на сладко спящую Рин, затем на Розу и кивнул.
– Пойдемте. Они под заклятием и никуда не денутся.
Рин проснулась. Огляделась: в комнате не было никого, кроме той девочки. Как же ее зовут? Какое-то цветочное имя… Роза? Да, похоже на то. Роза спала на кушетке, подложив сложенные ладошки под голову. Рин еще немного поразглядывала спящую девочку, потом поднялась и пошла умываться. Рин точно помнила, что у нее должна быть зубная щетка и порошок, но где их искать среди этого бардака? Девушка открыла один чемодан, в нем оказалась женская одежда. Она переворошила все, но щетку не нашла. Во втором искомого тоже не оказалось, зато нашла знакомую на вид записную книжку. Рин стала листать ее, с удивлением осознавая, что может читать записи. На одной из последних страниц были какие-то закорючки, а рядом приписано ее рукой: «Анхельма обслуживает Центральный банк Соринтии, отделение в Кандарине. Дела ведет Горан Малкович. Предъявить перстень и номер счета». Это ни о чем ей не говорило, поэтому она принялась смотреть другие записи.
«25.12.4009
Анхельм Вольф Танварри Ример – это мой диагноз. Когда наши взгляды встретились, мне показалось, что я знаю его всю жизнь. В груди было такое замечательное чувство восторга и полета, какого я не испытывала очень давно. Его волосы похожи на лунный свет, а глаза – на самые яркие топазы, какие когда-либо видел мир. От него веет теплом и добротой, я хочу остаться с ним… Как жаль, что нельзя. Проклятый приказ. Ну почему?! Почему?!»
– Анхельм… – проговорила Рин, безуспешно пытаясь вызвать в памяти его лицо. – Он мне нравился? Я его… как это? Любила?
Рин листнула разом десяток страниц и стала читать дальше.
«01.01.4010
Пить мне нельзя – факт. Ибо глупости моей, когда я пьяна, нет предела. Как я вообще могла так поступить?!
Алкоголь дал по голове, я не смогла сдержаться и меня понесло откровенничать. В итоге показала Анхельму свое прошлое, чтобы объяснить, почему не могу иметь детей. Боги, это было ужасно… Я едва не убила его… Но Анхельм… То ли глупый, то ли просто настолько добрый человек. Он мало того, что не разозлился на меня, так еще и сказал, что это только к лучшему… Он понимает меня. Обещал всегда защищать. Обещал стать моим стилетом, моим доспехом. Глупо, конечно, ведь это я должна защищать его. Но я была так растрогана этими словами, что не выдержала и поцеловала его. Не знаю, как так произошло, но после этого мы занялись любовью. Это было… изумительно! Я никогда не чувствовала себя лучше, чем с ним. Анхельм такой заботливый, мне было так хорошо с ним! Я никогда не хочу забыть это волшебное чувство… Не хочу потерять это ощущение тепла и ласки, мне кажется, что я согреваюсь рядом с ним. Смешно, да? Но я таю, как снежинка в его руках, и ничего не могу с этим поделать. Нелегко признавать, но я настолько истосковалась по любви, что бросилась в омут с головой… Не знаю, к чему это приведет, но я хочу хотя бы еще немножко погреться рядом с ним, прежде, чем его не станет.
Арман приехал с ужасными вестями: Илар погиб в схватке с гвардейцами. Проклятый кристалл! Ненавижу! Ненавижу! Чтобы ты треснул, проклятый! Почему мои друзья уходят? Почему я остаюсь жить, а они исчезают один за другим?! Я больше никогда… Еще один мой друг больше никогда не улыбнется мне…
Спи спокойно, Илар, ты был замечательным товарищем. Мне жаль, что я не была рядом. Наверно, я смогла бы тебя спасти».
Рин оторопело читала эти записи, но не могла поверить, что они написаны ее рукой, что это она пишет об Анхельме, об Армане и Иларе. Кто все эти люди? Они с Анхельмом спали? Их связывают настолько глубокие чувства?
Рин передернулась и отбросила дневник прочь. Нервно раскрыла другой чемодан и наконец-то нашла то, что искала: щетку. Придя в ванную комнату, она наполнила из кувшина стакан воды, прополоскала рот и тщательно почистила зубы. А затем взглянула в зеркало над умывальником и испуганно выдохнула. Стакан выскользнул из ее рук и разбился. Усилием воли она подавила истерику в зародыше и выскочила из ванны. Несколько минут стояла, пытаясь отдышаться. Затем набралась храбрости и снова подошла к зеркалу. Белокурые пышные волосы до пояса, ярко-зеленые глаза, симпатичное лицо – все это было бы нормально, но ее кожа… почему она белая? Ведь настоящий цвет другой! Ее родной цвет должен быть теплым сиреневым. Что с ней сделали? Рин почувствовала себя обманутой. Почему никто ей не сказал? Нет, так не годится… Все это плохо, просто ужасно! Нужно уехать.
Рин бросилась в комнату и нашла тот чемодан, в котором лежали женские вещи. Нашла в нем довольно интересные нежно-голубые брюки из льняной ткани, белую рубашку и переоделась. Ткань, конечно, была ужасно мятой, в такой на улицу выйти стыдно. Рин все сняла и вернулась в ванную, где сбрызнула и встряхнула одежду. Повесила сушиться на спинку дивана и принялась аккуратно собирать все, что вытряхнула из чемодана. Затем выдернула один листочек из записной книжки и написала послание Кастедару на том языке, который знала:
«Я решила уехать. Не помню ни одного города, так что остановлюсь там, где мне больше понравится. Я смогу позаботиться о себе, не волнуйтесь за меня. Мне жаль, что так вышло, но я вынуждена уехать немедленно. Спасибо за заботу!
Рин».
Поставив точку, перечитала два раза. Подумала немного и приписала внизу:
«Я взяла чемоданы с женской одеждой и красную сумочку, мне кажется, она моя. Если прихватила что-то чужое, прошу понять и простить».
Оставила записку на стеклянном журнальном столике и придавила сверху пресс-папье. После чего оделась и обулась в найденные в том же чемодане туфли на широком и устойчивом каблучке. Снова проверила, чтобы не осталось никаких ее вещей, подхватила чемодан и выскочила из комнаты.
Она не знала, куда поедет, но главное – подальше отсюда.
