Текст книги "Долг Короля (СИ)"
Автор книги: Риссен Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)
– А как дальше жить будешь, когда цели достигнешь? – спросил он тихо. Рин пожала плечами.
– Определюсь по ходу пьесы. Ты же знаешь, я аирг, а у аиргов паршиво с планированием. Да здравствует импровизация!
Анхельм грустно улыбнулся, укрыл ее тонким пледом и прижал к себе. Дотянулся до лампы и погасил.
– Давай спать.
– Кто разбудит меня завтра с утра пораньше, тот пожалеет, что родился, – пообещала Рин и сладко вздохнула, закрыв глазки. Герцог тихо засмеялся и получил тычок в бок.
~*~
Кастедар, конечно же, не пожалел, что родился. Демон вообще никогда и ни о чем не жалел, потому что все предвидел. В беспощадно ранние восемь утра он без лишних расшаркиваний выволок Рин из постели, отправил умываться и процедил, чтобы через полчаса была в главном корпусе на завтраке. Рин попыталась возмутиться и сказать Анхельму много всякого хорошего, и чтобы лучше закрывал двери, но предусмотрительный герцог ушел еще задолго до ее пробуждения. Поэтому в девять утра сонная и злая Рин вынуждена была заткнуть свое негодование и молча есть овсянку в компании Фриса. Келпи наслаждался куском сырого мяса и выглядел вполне довольным жизнью, отчего Рин бесилась еще больше.
В этот день они с Фрисом были на учениях вместе, и для келпи повторили все то, что Рин прошла вчера. Однако в отличие от девушки, он схватывал на лету, и без труда справился как с винтовками, так и с вождением. Самой Рин удалось написать экзамены значительно лучше: она завалила всего пять вопросов. Справедливости ради надо заметить, что на плацу Фрис был растерян и совершенно не понимал, чего от него хотят эти странные людишки. Он даже прикасаться ни к кому не собирался, не говоря уже об учебной борьбе с кем-либо. Так и сказал инструктору, что день, когда на него посмеет кто-нибудь напасть, будет последним в жизни этого глупца. Конечно же, его глаза не укрылись от внимания бдительных военных, и Фрис был подвергнут допросу на тему его возможностей. Когда келпи сказал, что может затопить хоть весь мир, если потребуется, ему никто, разумеется, не поверил. Рин едва удержала горделивого духа от наглядной демонстрации способностей. Фрис ограничился тем, что умыл надоедливых людишек волной невесть откуда взявшейся воды, и от него отстали.
Удивительно, но Рин уже не чувствовала себя такой измученной, как вчера. Сил прибавилось, еда казалась не столь отвратительной, а физическая нагрузка вполне адекватной. Девушка решила, что просто возвращается к нормальному образу жизни, а вчерашнее бессилие – расплата за то, что изнежилась.
Когда она вернулась к себе в комнату после ужина, было девять вечера. Рин отмылась, переоделась из формы в халат и принялась раскладывать на постели свое оружие. Долго она крутила в руках револьвер от Дезире, который купила в трактире под Сорин-Касто, и прокручивала в голове слова Рейко. До конца оставалось непонятным, что именно имела в виду волшебница, когда говорила, что Рин нужно всего лишь признать себя Наследницей.
– Бессмыслица какая-то… – пробормотала она, складывая оружие в кобуру. – Как я могу это сделать? У меня нет ни одного ключа…
Рин тяжело вздохнула и поняла, что опять зашла в тупик в своих рассуждениях.
«А может, ну его все? Просто делать то, что говорят, а там все само образуется? Почему-то ведь эти двое упорно советуют мне просто жить и наслаждаться жизнью?»
В коридоре прозвучали шаги, в которых Рин узнала походку принцессы. Она поднялась и открыла дверь. Принцесса стояла с занесенной для стука рукой и приоткрытым ротиком.
– Добрый вечер, ваше высочество! – поздоровалась Рин и пригласила девушку в комнату. – Что вас ко мне привело?
– А это все ваше? – впечатленно спросила принцесса, кивая на постель. – Вы с этим всем ходите?
– Каждый день, – ответила Рин и достала из сумки пузырек с ядом, чтобы заправить стилет.
– Ого! Оно еще и ядовитое? – принцесса села на кровать и потянулась к метательному ножу.
– Да, – кивнула Рин и мгновенно убрала оружие от любознательной принцессы. – Не трогайте! Это очень сильный яд.
– А зачем вам все это? – видно было, что принцесса с трудом борется с желанием потрогать все немедленно.
– Моя профессия – не кошек гладить, а людей убивать. Так что вас ко мне привело, ваше высочество?
Принцесса опустила взгляд и сложила руки на коленях.
– Его светлость не возвращался?
– Нет. Разве он не должен был вернуться с вами? – напряглась Рин. Утром Анхельм уехал вместе с королевской семьей и Кастедаром посещать кучу разных мест.
– Он сказал, что ему необходимо поехать на какую-то фабрику, Кастедар отпустил его.
– Касти отпустил его одного?! Я этому демону рога сверну, – нахмурилась Рин.
– Не волнуйтесь, на него никто не нападет, – с улыбкой ответила принцесса. – Мы в Левадии, здесь безопасно. Что же, раз его нет, тогда я пойду.
Рин внимательно взглянула на принцессу, отметила ее раздосадованный вид и предложила:
– Может быть, я могу что-то ему передать, когда он вернется?
Принцесса замерла на полпути к двери. Видно было, что она сомневается.
– Передайте, что с ним хотела поговорить ее величество… Впрочем, нет. Ничего не передавайте. Это может подождать до утра. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – попрощалась Рин, глядя на закрывшуюся за принцессой дверь. Чего хотела? Зачем приходила? Странная она стала. Девушка убрала оружие и стала рыться в сумке в поисках своего дневника. За эти дни случилось многое, что она хотела бы записать, да и таким образом лучше получалось разложить мысли по полочкам. Но в сумке дневника не нашлось. Как и в карманах одежды, и в тумбочке и вообще нигде. Рин перерыла все вещи, куда могла положить дневник, покопалась в памяти и подумала: не могла ли она оставить его у Анхельма?.. Нет, вряд ли… Рин решила на всякий случай проверить под мебелью. Как раз когда она стояла в колено– и локте-преклоненной позе и шарила рукой под кроватью, раздался звук шагов Анхельма, открылась дверь, и вошел герцог.
– Должен признать, что твоя поза весьма странная для приветственной, но мне нравится. Аппетитный вид, – сказал он, игриво шлепая ее. Рин вынырнула из-под кровати и спросила:
– А ты где был? Почему вернулся так поздно?
– Я ездил по делам на одно предприятие, – как ни в чём не бывало ответил он, развязывая галстук. – А ты что делала под кроватью?
– Искала свой дневник, – пробурчала она. – Ты не видел?
Анхельм пожал плечами. Рин огорченно вздохнула и снова полезла под кровать.
– Я иду к себе. Как найдешь – заходи.
Рин промычала что-то неопределенное в ответ. Дневника так и не было. Девушка перетряхнула еще раз сумку, не особо надеясь на успех, и в смятении уселась на постель. Ну не могли же его украсть, в самом деле? Кому нужна записная книжка, исписанная на непонятном языке? Да и ничего другого не пропало… Рин поднялась, приоделась и пошла на поиски Кастедара. Демон еще не спал, сидел в своей комнате на диване и читал кипу каких-то бумаг. При появлении Рин он даже не поднял головы, а когда она спросила о дневнике, он велел ей идти спать, а не отвлекать его от работы всякими глупостями. Рин разозлилась и ушла прочь, сердито топая на весь коридор. В комнате ее ждал Анхельм. Когда Рин вошла, он с улыбкой протянул дневник и сказал, что нашел его в своей комнате рядом с кроватью. Девушка удивленно похлопала ресницами.
– Наверное, выронила, когда раздевалась, – предположил герцог. – Рин, раздобудь мне что-нибудь поесть, я зверски голоден. У меня так и не хватило времени поужинать. А я пока умоюсь.
Рин скептически хмыкнула, думая про себя, что выронить дневник в комнате у Анхельма она никак не могла просто потому, что не брала его вчера с собой. Ведь не брала же?.. Кажется, нет. Как дневник попал к нему? Впрочем, ладно. Рин пообещала скоро вернуться и отправилась выискивать хоть кого-то из прислуги в этом гостевом доме. Обойдя все три этажа, она так и не нашла никого и снова вломилась к Кастедару. И замерла на пороге, когда увидела у него в кабинете вальяжно развалившегося на диване Фриса.
– Ты что тут делаешь? – спросила она, вспоминая о том, что Фрис терпеть не может демона.
– Беседую о любви, дружбе и пью, – ответил келпи и кивнул на бутылку на столике перед диваном. – Хочешь присоединиться?
Рин еще раз скептически хмыкнула и спросила у Кастедара, где в сей поздний час можно раздобыть еду, чтобы накормить одного голодного мужчину. На это демон молча протянул ей ключи от кухни, и она пошла опустошать запасы. Надо заметить, что готовить Рин любила, но не умела. То есть, ей, конечно, можно было доверить приготовление мяса на костре или сложить бутерброд, но ничего сложнее этого, так как все, за что она бралась, есть было невозможно. Но когда она дорывалась до кухни и готовки, то остановить ее уже никто не мог, потому что на все возражения она говорила: «Отцепись, я знаю рецепт!» Вот и сейчас девушка решила постараться и сделать что-нибудь вкусное для Анхельма. Герцог даже не подозревал, что наделал. Она нашла вареную говядину, белую пасту с запахом чеснока, длинный зеленый овощ с очень приятным свежим запахом, мелко порезала все это и смешала. Посолила для вкуса. Затем решила, что явно чего-то не хватает для остроты, и щедро приправила салат горчицей.
– Будет ли этого достаточно? – засомневалась она и решила, что может подогреть ему остатки рыбы, которую давали на ужин. Чтобы понять, как готовила Рин, нужно иметь представление о печах, которыми пользовались в те времена. Внешне печь была похожа на большой каменный стол с гладкой чугунной столешницей и дымоходом. С одной стороны располагалась дровяная топка, с другой стороны стоял повар. Огонь внутри разогревал камень довольно быстро, чугун превращался в раскаленную жаровню, на которую ставили горшки или сковородки. Вооружившись лопаткой, Рин выложила рыбу прямо на жаровню. Та зашкварчала, и девушка поняла, что сейчас все пригорит. Масла не было нигде. Зато нашлись густые сливки. Рин помнила, как мама делала жареную оленину в сливках, поэтому смело проделала то же с рыбой. Странный запах не смутил горе-повара. Она перевернула рыбу пару раз и собрала на тарелку. Красиво украсила веточкой зелени и понесла все это Анхельму.
Когда она пришла к нему в комнату, герцог сидел за столом и листал пачку документов. Увидев ее, он отложил их в сторону и помог расставить еду.
– Милая, а что это? – спросил он, разглядывая солидно пришкваренную рыбу в потеках чего-то белого.
– Это рыбка в соусе, а это салат с мясом и чесноком, – с готовностью отозвалась Рин и открыла бутылку вина. – И я прихватила вино.
Анхельм пожал плечами и принялся за ужин.
– На вкус довольно необычно, – сообщил он, прожевав ложку салата. – Островато, правда.
– Это левадийская кухня, – с важным видом сообщила Рин, надеясь, что хоть сегодня ее старания будут оценены по достоинству. – Чем ты занимался? Мне сообщить нечего, у меня было то же самое, что и вчера.
Анхельм показал ей на пачку документов. Рин подвинула их к себе и стала листать, впрочем, не особенно надеясь что-то понять. Ее левадийский оставлял желать лучшего в вопросах узкоспециальных.
– Я собираюсь сделать выгодные вложения в несколько предприятий и уже купил две фабрики. Конечно, еще не все документы оформлены до конца.
– Зачем? – удивилась Рин и снова вспомнила о купленном для нее доме. – Анхельм, не темни. Говори правду. Что ты задумал?
– Я не могу тебе этого сказать, Рин, – ответил он, качая головой. – Ты сама все поймешь, если будешь достаточно внимательна к моим действиям. У меня есть для тебя новость: в Соринтию мы отправимся по отдельности. Ты завершишь мои дела здесь.
Рин растерялась.
– Анхельм, ты что? Я же ничего не знаю о твоей работе…
Он лишь отмахнулся.
– Я объясню все, что нужно сделать. Там нет ничего сложного.
– А возвращение?
– Возвращаться будем через Канбери. У меня нет ни малейшего желания ехать через Южные острова. И времени тоже терять больше не могу. В марте назначено очередное собрание, я не должен опоздать на него.
Рин поежилась.
– А если меня узнают?
– Рин Кисеки умерла для окружающего мира. Статьи о твоей поимке и смерти разнеслись на весь мир, благодаря стараниям Илиаса и Кастедара.
Рин прижала ладони ко рту.
– На весь мир?! И в Соринтии тоже все знают? Как же… Если это дойдет до Армана и Зары… что делать?! Твой дядя может лишить меня документов!
Анхельм кивнул с самым серьезным видом:
– Именно поэтому мы не можем больше терять время. Я должен отправляться как можно скорее, но ты завершишь мои дела здесь. Рин, это важно.
Герцог налил себе вина и выпил сразу полбокала.
– Боги, сколько же горчицы они льют в эти салаты? Мой рот горит.
Рин прикусила язык, подумав, что салат нужно было хотя бы попробовать перед тем как подавать. Она взяла ложечку и съела немного. Кисловато, остро, мясо какое-то жесткое.
– По-моему, нормально, – резюмировала она. Анхельм отставил тарелку в сторону и принялся за рыбу. Рин впилась взглядом в его вилку, как сокол в добычу, и напряженно следила за выражением лица.
– Хорошо, что я должна сделать?
– Есть два предприятия, на которые ты должна забрать документы у моих партнеров и привезти их мне. Первое предприятие – это ткацкая фабрика в Андринео, второе – сталелитейный комбинат в Диаполи.
– Что такое сталелитейный комбинат? – не поняла Рин.
– Это место, где железо перерабатывают в сталь, а затем из этой стали делают различные вещи.
– Это выгодно? – спросила она, надеясь порадовать таким вопросом Анхельма. Не то чтобы ее действительно интересовал этот вопрос, скорее, она просто хотела сменить тему.
– Сейчас – очень. Сталелитейная промышленность идет вверх высокими темпами, потому что спрос на сталь растет. Так вот: ты забираешь документы у людей, чьи адреса я тебе дам позже, и везешь их мне. Я приеду в Соринтию раньше тебя, а Фрис едет со мной в качестве охраны.
– Я не понимаю, что происходит. Вообще не понимаю, – честно призналась Рин. Герцог взял ее за руку и сказал:
– Мне нужно твое доверие, Рин. Я пытаюсь создать для тебя безбедное будущее.
– Для чего такие ухищрения? Ты же знаешь, что я неприхотлива.
– Зато я прихотлив.
– Анхельм, ты вообще уверен, что я доживу до этих времен?
– Вот эти речи я слышать даже не хочу, поняла? – отрезал он, строго и серьезно глядя на нее. Рин молча просматривала документы. Он переспросил: – Рин, ты поняла?
– Поняла, – процедила она сквозь зубы. Анхельм огорченно посмотрел на девушку и доел рыбу.
– Что бы хорошего я ни делал для тебя, ты сопротивляешься. Фрис лжет тебе, унижает и причиняет боль, но ты ему доверяешь. Кастедар крутит тобой, как хочет, но ты ему доверяешь. Я же делаю для тебя только хорошее, но ты отказываешь мне в доверии! Может, мне нужно стать отъявленным мерзавцем, чтобы ты прониклась ко мне этим чувством?
Рин ошарашено смотрела на него.
– Какая муха тебя укусила? О чем вообще ты говоришь? – зашептала она, срываясь на крик. – Да как ты смеешь говорить, что я не доверяю тебе после всего, что было?! Ни один мужчина не получил доступа ко мне за последние двадцать пять лет, кроме тебя! Ни один! Ни один человек не видел моего настоящего лица, только ты! И после этого ты все еще считаешь, что я тебе не доверяю?!
– Рин, успокойся…
– Сам успокойся! Я спокойна! – заорала она. – Что тогда, по-твоему, доверие? Слепое исполнение твоей воли без малейшей попытки понять ситуацию?! Что значит «я хочу создать тебе безбедное будущее», а? Мать твою, Анхельм, я считала, что мы вместе!
Она вскочила из-за стола и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Все в ее душе клокотало, и все вокруг раздражало. Хотелось поскорее убраться из этого места подальше, где никто не смог бы увидеть, как ей плохо. Подумав, что, вероятно, Анхельм отправится искать ее, Рин не стала возвращаться в свою комнату, а вместо этого решила пройтись по улице. Ей нужно было остыть, чтобы не дать себе наделать еще больше глупостей. Их гостевой дом – трехэтажное деревянное здание с крышей-пагодой и галерейными балконами – находился в центре Льяго, и окружен был мощеными улицами и высокими шести и семиэтажными каменными домами серого цвета. Пройдя квартал в сторону войсковой части, она остановилась и огляделась вокруг. Ничто здесь не радовало глаз, и все нагоняло тоску своей серой безликостью. Рин смотрела на эти странные дома-коробки с холодными гранитными стенами и чувствовала, как их высота и массивность давят на нее. Такого ощущения у нее никогда не возникало в городе Сорин-Касто, несмотря на его плотную застройку и такие же высокие дома; улочки в нем были по-своему уютные, хотя на первый взгляд казались неприветливыми. А здесь возникало лишь чувство пустоты, собственной незначительности и грусти. Прохладный вечерний ветер пробирался под ее тонкую кофту, она зябко ежилась и тоскливо вздыхала. Конечно, ссора была глупой. На пустом месте. Какая муха его укусила?
– Что не так я сделала? Что я сказала не то? Я всего лишь спросила, зачем все это нужно! Почему он не хочет ответить мне? – спросила она у одиноко стоящей на пустой улице макины. Та предсказуемо не ответила. Рин села на бордюр и, подтянув колени к груди, уткнулась в них.
Зачем он купил ей дом? Забота об ее будущем? Или он предполагает ситуацию, когда ей придется бежать из страны?
«Через полтора года ты продашь этот дом, поедешь в Альтресию и купишь дом там, в столице», – прозвучало у нее в голове воспоминание.
Анхельм хочет, чтобы Рин уехала? Боги, если ему нужно, чтобы она уехала подальше, ему достаточно было просто сказать об этом, ее и след бы простыл! Зачем покупать ей дом? Но он утверждает, что заботится о ней…
Или он хочет уехать с ней? И бросить все? Бред, он так не сделает. Анхельм твердо стоит на земле: он бы не стал покупать здесь собственность, если бы у него не было планов на эту страну. Дом, сталелитейный комбинат и ткацкая фабрика. Как могут быть связаны эти вещи? Зачем герцог, у которого и так денег куры не клюют, вдруг вкладывает средства в такие предприятия за океаном? Или так он пытается окупить убытки от предстоящей потери земель? Купить производство в этой стране и получать с него прибыль? А что, вот это вполне вероятно: он отдает земли, где добывается железо, например, колонию в Квато, а взамен покупает сталелитейную промышленность, и контролирует производство. Отдает Шаберговы острова, где выращивают хлопок, а покупает ткацкие фабрики, и получает деньги. Да, вот это вероятнее всего.
Но зачем тогда дом? Рин потерялась в своих рассуждениях.
Она слышала, как Анхельм подошел к ней и сел рядом на бордюр, но голову не подняла. Его рука опустилась ей на плечо, она дернулась, чтобы стряхнуть ее, но он не отпустил.
– Прости меня. Я сказал глупость, – тихо промолвил он. – Мне следовало ответить на твой вопрос, или хотя бы объяснить, почему я не могу ответить. Что же, вот тебе ответ: я готовлю запасной план на случай нашего провала с кристаллом.
– Но ведь Фрис и Кастедар сказали, что все получится… – тихо возразила она.
– Я не доверяю ни тому, ни другому до конца. Фрис преследует свои цели, и они отличны от целей Кастедара. Всегда существует шанс провала, и на этот случай я хочу подстелить соломы. Они не знают того, что знаю я, и не могут подробно разобраться в том, что я делаю. Я знаю, что эти двое имеют на тебя особое влияние, поэтому мне так важно, чтобы ты делала то, что я говорю, не вникая в подробности. Рин, ты ведь признаешь, что я умнее тебя в вопросах финансов?
– Я с этим никогда не спорила. Конечно, признаю.
– Ты веришь мне?
– Конечно, верю. Мне просто хочется знать, зачем все это… Но раз нельзя, то ладно. Анхельм, пойми, как я устроена: я не протестую против каких-то действий, если знаю, зачем они нужны. Незнание меня убивает, я начинаю нервничать. А когда я начинаю нервничать, я превращаюсь в чудовище. Если у меня есть достаточно веская причина не знать чего-либо, вот как сейчас, то я не задаю лишних вопросов и не нервничаю. Понимаешь?
– Понимаю. Дать тебе еще более вескую причину? Вот она: я не хочу гнить за решеткой в Сорин-Касто, Рин, и не хочу, чтобы ты гнила со мной. Поэтому я проворачиваю дела, о которых тебе знать не обязательно.
– Поняла. Вопрос снят.
– Ты простила меня?
– Простила, – просто ответила она и улыбнулась. – И ты меня прости за то, что была резка с тобой.
Анхельм наклонился и поцеловал ее в макушку.
– Пойдем спать, родная.
Рин улыбнулась ощущению, возникшему в ней при этом слове, сказанном так свободно и легко. Теплый комочек поселился в груди, согревая и успокаивая. Уже было наплевать на то, что нельзя этого допускать, и что последствия будут ужасны. Что боль от расставания с ним будет сильнее, чем что-либо. Все это будет когда-то в этом далеком «потом», а жить хочется сейчас. Хочется… Вот теперь хочется.
~*~
Ночью Анхельм проснулся и понял, что сейчас ему наступит конец. Согнувшись в три погибели, герцог выкатился из кровати и проковылял в уборную. Живот сводило так, словно внутренности завязывали в морские узлы особо хитрой формы и затягивали потуже. Его бросало то в жар, то в озноб, пот лился градом, а руки слабо дрожали. Счастливица Рин спала без задних ног, разбудить ее не могли бы даже пушечные выстрелы. Анхельм об этом знал, поэтому не стал убегать в ее комнату, чтобы посетить зал мечтаний. Выбраться оттуда он смог лишь через добрых полчаса. Он сел в кресло, набросив на шею мокрое полотенце, и стал думать, что же такое превратило его ночь в часы унизительных мучений. Без сомнений, это была эта странная рыба в чем-то белом. Могло ли это быть молоко? Анхельм не переносил молока ни в одном виде по причине стойкой аллергии, выраженной в двух формах: сыпь и расстройство желудка. Он расстегнул рубашку и осмотрел грудь: на загорелой коже выступили красные пятнышки. Итак, причина определена. Рыба была полита соусом со сливками. Неужели повара забыли о предупреждении не готовить ему ничего, содержащего молоко? Да нет, не могли – они здесь вышколены. Значит, это кулинарное творчество может принадлежать только одному человеку…
Анхельм снова ощутил непреодолимое желание посетить дом рассуждений и не стал терять ни секунды. Выйдя оттуда наконец, он подошел к Рин и растолкал ее. Сонная девушка открыла один глаз и воззрилась на него взглядом совы, которую разбудили днем.
– Рин, кто готовил это? – прохрипел он, потрясая мокрым полотенцем. Рин уставилась на него, не вполне понимая, кто он такой и чего хочет.
– Кто? – спросила она, разлепив губы.
– Кто это готовил?
– Что готовил?
– Рыбу!
– Какую рыбу?
– Которую я ел.
– Когда?
Анхельм приложил мокрое полотенце ей к лицу, и она недовольно заворчала, пытаясь снова зарыться в одеяло.
– Рин, проснись! Кто готовил рыбу, которую я ел на ужин?
– Я готовила… – простонала она, отпихивая полотенце. – Что такое? Что ты хочешь?
– Значит, это по твоей милости я провел два часа на унитазе! За что ты так со мной, женщина?! – взмолился он. Рин прислушалась.
– Тебе плохо?
– Плохо – это не то слово. Я чувствую себя так, словно меня били по животу палками и вязали в узлы!
Рин встряхнула головой и открыла второй глаз. Отодвинула Анхельма с дороги и дошла до уборной. И выскочила оттуда, зажав нос.
– Ты хочешь, чтобы я навсегда нюха лишилась?! – завопила она.
– А ты хочешь, чтобы из меня мозг вылетел через одно место?! Я чуть не погиб от твоих кулинарных изысков!
– Он, видимо, уже вылетел! Тяжело тебе было окно открыть?! – огрызнулась Рин, обидевшись на низкую оценку своего кулинарного таланта.
– Если бы я не был столь ослаблен после… после этого, – он махнул рукой на уборную, – я бы открыл окно. Но я едва выполз оттуда!
– Что, так болит? – перестала кипятиться Рин. – Садись, я поищу у себя настойку.
– Я полежу. Сидеть мне… сложно.
Рин забежала к себе в комнату и перерыла заветную сумку с настойками и корешками. Найдя корень лапчатки, она вернулась к Анхельму и сунула ему в ладошку.
– Жуй это. Я сейчас сделаю тебе лекарство.
Она занялась приготовлением, а Анхельм спросил:
– Рин, сознайся честно, ты умеешь готовить?
– Я умею! – чуть не взвилась она, но потом добавила: – Но только мясо на костре или бутерброды. Мама говорила, что к приготовлению еды меня подпускать нельзя и все время сетовала, какая я бестолковая жена буду.
Анхельм рассмеялся.
– У нас будет повар. Я не хочу умирать от несварения или отравления.
Рин хмуро посмотрела на него и протянула чашку.
– Выпей это и продолжай грызть корешок. На самом деле готовить я умею только яды и лекарства. С едой у меня хорошие отношения, когда я ее ем.
– Ну, запороть блюдо не так уж и сложно, но сделать из него отраву – это уже мастерство.
Она лишь тяжело вздохнула, снова легла и закрылась одеялом с головой.
– И что? Это все? – спросил Анхельм. – Ты не собираешься больше ничего сделать?
– Может, мне еще танец с бубном вокруг тебя сплясать? – проворчала она. – Ты не умираешь и даже не отравился, это было всего лишь молоко. Прости, я забыла, что ты его не переносишь.
– Прости? И это все? «Прости»? Прости, Анхельм, я чуть не убила тебя, но не убила же! Прости, Анхельм, я забыла, что ты не переносишь молоко! Прости, что тебе чуть не разорвало зад, но ведь все обошлось!
Рин заливисто захохотала. Из-под одеяла показалось ее покрасневшее лицо, она пихнула Анхельма в бок:
– Мы с тобой, как ворчливые дед и бабка! Успокойся ты уже. Допил? Иди ко мне!
Она притянула его к себе поближе, поцеловала в щеку, и герцог смолк.
– Рин, мне неудобно. У меня ноги упираются, – сказал он через некоторое время.
– Закинь их на меня. Спи.
Уже проваливаясь в сон, она подумала, что они с Анхельмом похожи на лет десять женатую пару. Это почему-то так позабавило ее, что заснула Рин со счастливой улыбкой на лице.
