Текст книги "Долг Короля (СИ)"
Автор книги: Риссен Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)
– Ты из-за чего так перенервничал? – улыбнулась она, вглядываясь в его синие глаза. Анхельм пробормотал, что это все неважно и поцеловал ее ладонь.
– Поедем. Пора.
Рин не стала его удерживать – раз говорит, что нужно ехать, значит, нужно. Но поведение герцога очень беспокоило. Таким она его не видела никогда: серьезный, немногословный, скрытный.
[1] Странная любовь, даже если ты ранишь меня,
Я чувствую благословенную любовь.
Детка, я твоя марионетка,
Заставляешь меня кувыркаться и качаться.
Неприятности – это то, что ты приносишь, странная любовь.
Странно, как теперь ты контролируешь каждое мое движение.
Болтаться на твоих ниточках – это все, что я знаю,
Сниматься в твоем кукольном шоу,
Никогда не отпускай меня, странная любовь.
Глава 8.1
У парадного входа гостиницы их ожидала макина с водителем; Анхельм об этом позаботился по приезде. Их привезли к огромному зданию с колоннами и фронтоном, на котором разместилась скульптурная композиция, изображающая трех дев с музыкальными инструментами: скрипка, лира и флейта. У роскошных золоченых дверей их встретил, вероятно, камердинер и проводил внутрь. Пройдя вслед за ним несколько коридоров, Анхельм и Рин вошли рука об руку в великолепный зал, где играла музыка и веселились гости. Рин нервно поежилась при виде всего этого, но затем вспомнила, что ей сказал Анхельм, развернула плечи и выпрямилась. Как ведут себя красивые игрушки богатых мужчин она, конечно, представляла слабо, поэтому решила, что непроницаемого и равнодушного выражения лица будет достаточно. Анхельм привел ее к группе мужчин во фраках. Они поочередно поцеловали ей ручку, обтянутую короткой шелковой перчаткой. Герцог представил ее и завел светский разговор ни о чем конкретном. Рин скучающе оглядывала зал. В правом дальнем углу стояли большие столы, за которыми столпились игроки в карты и фишки. В левом расположились десертные столики с угощениями. По залу сновали официанты в белых ливреях, с подносами в руках.
К их компании подошел один, предложил господам бокалы, Рин взяла вино и прислушалась к Анхельму:
– …Отбываю завтра, да. Нет, госпожа Эмерси останется здесь еще на несколько дней.
– Вы сделали госпоже Эмерси щедрый подарок, господин Ример, – сказал седовласый господин с пышными усами. – Надеюсь, вам понравилось, леди?
Рин подумала, что речь идет об ожерелье, и словно невзначай коснулась его.
– Разумеется. Господин Ример делает для меня исключительно приятные вещи.
– Подошло время игры! Вы не желаете присоединиться к нам и сыграть партию-другую в покер, госпожа Эмерси? – спросил молодой человек с гладко выбритым пухлым лицом, бегающими глазами и прилизанной светлой шевелюрой. Девушка посмотрела на Анхельма: тот едва заметно кивнул.
– Один раз я просто посмотрю. Во второй, возможно, присоединюсь.
– Как вам будет угодно, госпожа. Прошу, в мой кабинет! – сказал брюнет средних лет с зелеными глазами и хмурым лицом.
Герцог взял ее под руку, и вся компания прошла из общего зала на второй этаж, и разместилась в кабинете в мягких кожаных креслах с деревянными подлокотниками вокруг круглого дубового стола. Зеленоглазый брюнет перетасовал карты. Рин он не понравился, уж слишком масляным был его взгляд.
– Мне сегодня определенно должно повезти, – сказал блондин, доставая из портмоне деньги. – Мари сменила гнев на милость и подарила мне поцелуй на удачу!
Анхельм обернулся к Рин и спросил с улыбкой:
– Как насчет поцелуя на удачу, Ирэн?
Рин посмотрела на него, и ее глаза ясно говорили, что поцелуя он от нее дождется, когда на Южных островах снег пойдет.
– Ах, какой был шанс приумножить состояние! – вздохнул он и покачал головой.
– Полагаться в карточной игре на женскую удачу – верный знак, что проиграешься, – наставительно заметил седовласый мужчина и бросил на стол несколько купюр. – Антэ.
Все дали начальный взнос и получили по две закрытых карты и одну открытую. Зеленоглазый брюнет, имевший самую слабую карту, сделал дополнительный взнос и снова сдал каждому по еще одной открытой карте. Седой господин, став обладателем пары тузов сделал ставку.
– Три тысячи? Не гони лошадей, Борис! Мы только начали! – процедил зеленоглазый брюнет.
– Мы все богатые люди, Феликс, три тысячи только на карамельки тратим. Не хочешь идти дальше – пасуй, – ответил он и обратился к Анхельму с вопросом о его ставке.
– Удваиваю, – сказал герцог, выкладывая на стол деньги. Феликс, скрипя зубами, выложил шесть тысяч ремов. Стефан, деловито оглядывая карты, поддержал ставку. Сдали по еще одной открытой карте.
– О, смотрите-ка, бубновый король! Что же, раз старшая карта у меня, то я объявляю ставку девять тысяч. Господин Ример? А, вы уже… Феликс, думаешь? Ну, думай, мы пока поговорим. Так что насчет вольфрама, господин Ример? – спросил Борис. Рин навострила уши, но сделала вид, что все ее внимание сосредоточено на картах Анхельма. – Это выгодное вложение. У компании Феликса лампочки расходятся, как горячие пирожки. Последнюю крупную партию купил военный флот, они намерены оборудовать все корабли генераторами электричества и освещением.
Брюнет, названный Феликсом, поддержал, как и Стефан, и согласно кивнул:
– Да, лампы хорошо берут, особенно теперь, когда решили сделать освещение периферии Магредины. Но есть и свои минусы – я закупаю ничтожное количество за большие деньги, а в производстве это серьезно бьет по карману.
– Брось прибедняться, я же знаю, что готовый товар ты продаешь в три раза дороже, чем закупаешь сырье. Представьте, господин Ример, тройная окупаемость!
– Я не хотел бы связываться с его величеством, Борис, – ответил Анхельм, получив третьей открытой картой девятку. Борису достался второй король. – Пока все рудные жилы находятся в исключительном ведении и пользовании государя, конкуренция будет на нуле, а значит и роста предприятий не предвидится. Заводы нужны народу, а не короне.
– Так-то оно так… – согласился Борис, отсчитывая купюры для очередной ставки. – Но кто же вырвет власть из его рук, пока рядом с ним ошивается одна персона, не будь она помянута к ночи? Ставлю двадцать.
– Куда же ты так рвешься, Борис? – нахмурился блондин Стефан. Борис осуждающе поцокал и обратился к Анхельму. Тот молча выложил двадцать пять тысяч ремов.
– Я – пас, – сказал Феликс и сложил карты.
– Стефан? Что там твоя удача от Мари?
– Отвернулась, – сказал Стефан и тоже спасовал.
– Стало быть, мы остались вдвоем, господин Стенсон, – сказал Анхельм. Они взяли по последней закрытой карте. Рин заглянула к герцогу: у него складывалось каре из дам. У Бориса в открытых картах была пока пара тузов и королей. У Анхельма лежали дама, девятка, валет и туз, но разномастные.
– Тридцать, – сказал Борис и выжидающе взглянул на герцога. Тот отсчитал купюры и поднял до сорока.
– О, да вы серьезно настроены, господин Ример!
– Как обычно. Народ будет недоволен, если я начну сорить деньгами за границей.
– Это ваши личные деньги. Сорок пять.
– Пока я герцог – да. Но до трона Соринтии мне один шаг, а у императора личных денег не бывает. Понимаете, почему я спешу? – ответил Анхельм, поднимая до пятидесяти. – Дворянское собрание съест меня с потрохами, если я буду вкладываться в экономику другой страны, когда своя находится в упадке.
– Все так плохо? – с деланным беспокойством спросил Борис, выкладывая еще две купюры.
– Много проблем, не время и не место о них говорить. Война отбирает не только жизни, но и деньги. Причем, последних – больше. Но, между нами говоря, я все же хочу пойти на сделку с вами, потому как предвижу некоторые изменения в ближайшем обозримом будущем.
– Осторожнее со словами, господин Ример! Они могут взорвать рынок.
Анхельм улыбнулся и повысил до шестидесяти. Борис не стал перебивать выше и поддержал. Открылись карты – Анхельм выиграл с каре дам, Борис собрал двух тузов и трех королей.
– Похоже, сегодня удача и риск не встретились, госпожа Эмерси, – с улыбкой сказал Борис, отдавая Анхельму выигрыш. – Вы присоединитесь к нам?
– Не хочется, – ответила Рин. – Я посмотрю еще.
Пока тасовали карты, Борис стал расспрашивать Анхельма:
– Так что же, нужна ли вам доля в вольфраме?
– Господин Стенсон, – обратился к нему герцог, – я бы с удовольствием вложился в это дело и расширил добычу, но… Будем говорить прямо: я опасаюсь многих вещей. Помогите мне советом как юрист – юристу. Согласно законам Соринтии, пока я чиновник, я не могу обладать недвижимым имуществом, предприятиями или долями в них в другой стране. Закон прямо запрещает это мне, но в нем нет ни слова о моих родственниках. Проблема в том, что я сирота и у меня нет никаких родственников, кроме дяди, который является министром юстиции. Как мне поступить в этом случае?
Борис пожал плечами и ответил легко и просто:
– Женитесь и оформите все на жену. Это очевидный и самый простой способ.
– Но моя жена будет соринтийкой.
– Закон Левадии не запрещает покупку иностранцами долей в государственных промышленных предприятиях, если вы об этом. Лишь бы деньги были, – ответил Борис, немного подумав, а затем добавил: – Но лучше жене быть подданной Левадии. Это упростило бы процедуру.
– Я бы хотел вывести свои активы за пределы Соринтии. Я очень заинтересован ткацкой промышленностью и металлургией. В частности – вашими предприятиями, Феликс и Стефан.
– Господин Ример, министерством ресурсов управляю я, – сказал Борис с легкой улыбкой. – Закупка и производство – прибыльная вещь, но разработка даст вам куда больше. Если вы хотите заняться разработкой вольфрама, вам выгоднее иметь дело со мной. Через третье лицо, разумеется. Но вам понадобится контора.
– Цена вопроса?
Борис задумчиво почесал подбородок.
– Пять миллионов на данном этапе.
– Подводные камни?
– На то они и подводные, – улыбнулся Борис.
Анхельм задумался. Карты раздавать никто не спешил, господа политики и чиновники обдумывали как бы подороже продать нажитое и свои услуги – кто во что горазд.
– А что насчет нефти? – спросил Анхельм.
– Забудьте! – ответил ему Феликс, махнув рукой. – Нефть – мозговая косточка, в которую вцепились серьезные и злобные собаки. Нефть под пристальным контролем его величества, в то время как вольфрамит и некоторые другие сопутствующие ему металлы не попали в красный список.
– Ах, вот он и подводный камень, – улыбнулся герцог. – Получается, если его величество решит, что ему нужен вольфрамит, то он приглядится к обладателю лицензии на разработку. Да, это неприятно.
– Ну, не в наших силах этого не допустить, конечно, но вы можете быть спокойны на ближайшие лет пять.
– Пять? Вы уверены?
– Промышленность не рвется вверх такими же темпами, какими Борис задирает ставки, – усмехнулся Феликс. – В ближайшие пять плановых лет внимание его величества будет сосредоточено на нефти и ее продуктах. Слышали? Он хочет построить второй завод по производству макин. Безумец… Куда их столько?
– Господа, ведь Левадия пересела с лошадей на макины всего около полугода назад, если я не ошибаюсь? Неужели вы забыли, что такое ехать целый день из города в город на лошади? – спросил Анхельм, будто недоумевая.
– Господин Ример, Феликс имеет в виду, что теперь у каждой блохи будет макина. Его величество совсем не думает о том, что каждому классу предназначен свой транспорт. Крестьянину – кляча, людям нашего общества – макина. А его величество хочет сделать их доступными для всех, филантроп несчастный…
Герцог улыбнулся и зачем-то вдруг взял за руку Рин и дотронулся до ее ожерелья.
– Ну, некоторые вещи останутся доступными только для аристократии. Что же, господа, я обдумал и решил, что хочу зарабатывать.
– Великолепно, господин Ример! – хохотнул Борис и хлопнул в ладоши. – Это нужно отметить!
Феликс поднялся и достал из шкафа бутылку вина и пять бокалов.
– Благодарю, – сказала Рин безразлично, когда ей протянули один. Мужчины подняли бокалы за успех предприятия, Анхельм отпил и сказал:
– Феликс, Стефан, я просмотрел все документы, которые вы мне дали. Вы сказали, что через три дня, когда будет готов договор, я могу приехать за контрактами. Поскольку завтра я отбываю в Соринтию, за ними приедет госпожа Эмерси и все подпишет, как мы с вами и договаривались. Что касается вольфрама и оплаты сделки, Борис, я бы предпочел, чтобы деньги не шли через банковских служащих.
– Само собой, в транзакции будут только мои доверенные лица. Договор я предоставлю хоть завтра. Деньги подождут, все равно вы от меня никуда не исчезнете.
– На этом и остановимся. А теперь, господа, прошу простить, но нам с леди Эмерси пора. Уже двенадцатый час, а вставать завтра ни свет ни заря.
Анхельм помог Рин подняться, и Феликс как хозяин вечера проводил их.
Выйдя на улицу, Рин глубоко вздохнула и решила не задавать никаких вопросов. Из всего разговора было понятно одно: Анхельм что-то задумал. Когда они ждали свою макину, он вдруг нагнулся к ней и прошептал, что она сегодня шикарно выглядит. Рин смерила его недовольным взглядом и ответила, что больше всего ей хотелось бы получить не комплимент, а объяснение, что произошло, кто все эти люди, и почему речь идет о таких сумасшедших суммах. На это герцог засмеялся, обнял ее и сказал, что ужасно ее любит. Рин захотелось отдавить ему ногу каблуком, но она сдержала себя.
Вернувшись в гостиницу, Рин подошла к зеркалу и долго рассматривала себя в нем, пока Анхельм не встал позади и не стал ее раздевать. Она хотела сказать, что устала, что у нее нет настроения, но потом вспомнила, что уже завтра он уедет, долгие недели они будут врозь, поэтому повернулась и ответила на ласку. Его руки путешествовали по ее телу, губы скользили по плечам, груди. Рин начала расстегивать пуговицы рубашки.
– Ты не собираешься их оторвать? – улыбнулся Анхельм, целуя ее шею. Она притворно дернула края рубашки в стороны и спросила:
– Анхельм, зачем ты привел меня с собой? Я ведь так ничего и не сделала.
– На них действовало само твое присутствие. Мужчины теряют голову при виде красивых женщин. А когда эти женщины принадлежат не им, они распускают хвост, что павлины в надежде обратить внимание желанной красавицы на себя. Без твоего присутствия Борис ни за что не предложил бы мне помощь с вольфрамом. Даже не представляешь, на какой риск он пошел вот так запросто. А теперь тебе запрещается расспрашивать меня об этих глупостях и разрешено говорить только…
Разрешенные слова он прошептал ей на ушко, и, услышав их, Рин вспыхнула.
– Когда ты успел превратиться в такого… самца?
Анхельм поднял ее на руки и без труда усадил на высокий комод.
– Ты конечно высокий, но не настолько… – улыбнулась Рин, глядя на него сверху вниз.
– Держись крепче, – сказал он. Дальше ей осталось только вцепиться в его плечи и краснеть, как в первый раз.
Проснувшись необычайно рано, даже раньше, чем Анхельм, Рин первым делом отправилась в уборную и долго, вдумчиво чистила зубы, поглядывая на свое отражение в зеркале и рассматривая шрам на груди. После чего вернулась в кровать, обняла крепче своего спящего мужчину и задумалась о произошедшем вчера и о странном поведении этого самого мужчины.
Какие имелись данные? Первое: Илиас обратился к ней с просьбой провести его солдат в святая святых Соринтии. Второе: Анхельм купил ей дом и оформил на нее. Третье: он также собирается купить доли в предприятиях. Четвертое: она сама согласилась покинуть Соринтию. Из имевшихся разрозненных фактов можно было сложить общую картину такого свойства: Анхельм решил бежать из Соринтии вместе с ней и готовит пути отступления. Но почему в Левадию? Ах, да… она же должна будет купить дом в Альтресии. Значит, конечная цель – Альтресия? Он надеется, что там их двоих не поймают? Неужели он забыл, что за ними по пятам ходят два всеведущих и вездесущих духа? «Они не знают того, что знаю я, и не могут подробно разобраться в том, что я делаю. Я знаю, что эти двое имеют на тебя особое влияние, поэтому мне так важно, чтобы ты делала то, что я говорю, не вникая в подробности», – вспомнила она слова герцога. Значит, он верит, что есть шанс скрыться от их преследования?
Рин поняла, что от фактов и выводов опять перешла к вопросам, на которые не может ответить, и грустно вздохнула. Все же Арман прав: логика никогда не была ее сильной стороной. Сколько бы ни начинала она рассуждать, все в итоге рассыпалось на отдельные составляющие.
«Мне просто не хватает информации!» – оправдала себя Рин и перевернулась на другой бок. Тут зашевелился и проснулся Анхельм. Взглянул на нее сонно и притянул к себе еще ближе, скрутив в очень неудобное положение.
– Доброе утро, – прошептал он. – Ты давно проснулась?
– Минут десять назад. Иди в душ, я пока закажу завтрак, – Рин выпуталась из его объятий и потянулась к телефону, но он остановил ее.
– Позавтракаем в городе.
Рин уронила руку и понурила голову: ей так хотелось позвонить хоть разочек самой, а он!
– Тогда я закажу макину! – нашлась она и почти подняла трубку.
– Милая, здесь идти три минуты, какая макина?
– Я хочу позвонить! – созналась она. – Мне нравится эта штука, но ты все время пользуешься ей сам. Я тоже хочу!
Анхельм засмеялся и выбрался из кровати.
– Тогда позвони портье и скажи, чтобы в шесть вечера меня ждали носильщик и макина. Я поеду в порт.
Обрадованная Рин взялась за трубку и крутанула колесо с цифрами. В трубке раздались гудки, а затем мужской голос:
– Гостиница «Венис», портье. Чем могу помочь?
– Доброе утро, это из номера сто семь. Нам нужен носильщик и макина на шесть вечера. Господин Ример едет в порт.
– Хорошо, госпожа, будет сделано. Благодарю вас за звонок.
Очень довольная собой Рин повесила трубку и подошла к Анхельму, чтобы крепко его обнять.
– Как я тут без тебя? – спросила она, глядя на него снизу очень грустно. Анхельм нежно улыбнулся и пригладил ей волосы.
– Все будет хорошо. Отпусти, мне нужно в уборную. И одевайся скорее.
Завтрак они провели в небольшом ресторанчике под открытым небом на углу Аллеи Света, и обсудили действия Рин в Левадии. Все, что Анхельму требовалось от Рин – это забрать документы в двух разных городах. Когда она спросила, как же быть с ее занятиями, герцог ответил, что учеба утром, а дела вечером. Та макина, на которой они приехали в Магредину вчера, теперь принадлежит Рин, и она вольна брать ее в любое время суток. При этих словах она не преминула устроить ему сцену по поводу необоснованных и слишком дорогих подарков, на что Анхельм фыркнул и сказал, что не ее ума дело, и ей потом это все очень пригодится. На этом недовольство Рин стухло, как костер, залитый водой. На вопрос о том, как и когда ей возвращаться в Соринтию герцог протянул ей билеты на корабль до Госсенштальдта[1], на которых значилась дата 5 марта 4010 года. Рин печально вздохнула: от мысли, что возвращаться в Соринтию ей придется одной, да еще и ехать через Канбери, настроение опустилось ниже уровня моря. Но выбора действительно не было, ведь возвращаться через Южные острова опасно и долго, а Канбери значительно ближе, и потом приедет она непосредственно в Танварри.
После завтрака они отправились обратно в Льяго, где Анхельм собрал оставшиеся вещи. Рин сгрузила ему часть своей поклажи: столько чемоданов ей в одиночку было просто не увезти. Здесь же обнаружилась еще одна очень неприятная проблема – заканчивалась краска для тела.
– И что мне делать? – сокрушалась Рин. – Здесь такой вещи просто не найти.
– Экономь. Крась только открытые части тела. Лицо, шею, часть груди, руки и ноги до колена, – нашелся Анхельм.
– Если меня раскроют, это будет конец света.
– Как тебя раскроют? Ты же не собираешься ни перед кем раздеваться? В Соринтии сейчас все еще холодно, когда ты приедешь, там только-только начнет сходить снег. Да не волнуйся ты, Рин, все будет хорошо. Ты со своей подозрительностью и пессимизмом скоро заработаешь паранойю.
Рин на это ничего не ответила, но подумала, что герцог определенно в чем-то прав. Шестое чувство спало мертвым сном, значит, можно перестать накручивать себя попусту. Фрис пришел, когда Анхельм уже собирался идти искать его, и заявил, что макину до города он в состоянии довести сам.
В пять вечера все трое сидели в номере гостиницы и ждали носильщика. Рин получала последние инструкции от герцога, а Фрис спал, развалившись на диване. Анхельм вынул из портфеля конверт и протянул Рин. На ее вопросительный взгляд он объяснил:
– Здесь деньги. В Канбери не экономь и найми хороший экипаж. Не останавливайся в дешевых гостиницах. По моим расчетам, ты приедешь в Лонгвил примерно двадцатого марта. Ты же знаешь как добраться из Госсенштальдта?
– Не потеряюсь, не маленькая.
– Если хочешь, я отправлю Фриса к тебе навстречу, как только приеду домой.
– Нет, не нужно. Пусть лучше он будет рядом с тобой, мне так спокойнее. Да и я хотела бы побыть немного наедине с собой. Мне о многом нужно подумать. После разговора с Рейко у меня… Не знаю. Боюсь, я должна пересмотреть свои отношения с некоторыми людьми, – Рин спрятала глаза. Анхельм взволнованно спросил:
– Что случилось?
– Не важно, не забивай себе голову. Это мои личные проблемы. Лучше скажи, могу я попросить тебя об одолжении?
– Что угодно, родная.
– Сейчас, подожди пару минут…
Рин достала из тумбочки лист бумаги, письменный набор и стала писать письмо. Спустя некоторое время она отдала Анхельму запечатанный конверт.
– Передай, пожалуйста, это письмо Эрику Ростеди лично в руки. Не читай его, хорошо?
– Какое у тебя может быть дело к Эрику? – удивился Анхельм.
– Я намедни решила изучить азы административной магии, – тихо ответила Рин, бросая осторожный взгляд на Фриса. – Это мое первое заклинание.
Лицо Анхельма озарилось догадкой, он просветлел. А в следующее мгновение она оказалась крепко прижата к его груди и зацелована самым бесстыжим образом.
– Умница. Ты все поняла. Я в тебе и не сомневался, – довольно прошептал Анхельм, целуя ее ушко. Рин вдруг все слова проглотила, комок встал в горле, воспоминание о том, на что она согласилась, прокатилось по мыслям, словно бочка с порохом по тлеющим углям. До боли прикусив язык, она поклялась молчать, пока не разузнает больше. Она уложила голову на груди герцога так, чтобы не видеть его лица и нежно обняла, вдыхая аромат, наслаждаясь прикосновениями и любовью, которую он щедро дарил ей. Боги свидетели – теперь представить свою жизнь без этого мужчины для Рин было невозможно.
– Я… – начала она несмело.
– Ты…?
– Я буду очень скучать по тебе.
– Глупенькая, – засмеялся он, – мы не увидимся всего три недели.
– Это долго, – вздохнула Рин, пряча лицо. Он прошептал, что тоже будет невыносимо скучать, что она для него единственная любимая, родная женщина, без которой ему теперь никуда.
«Ладно… Твоя взяла, – подумала Рин. – Приручил».
Они сидели и обнимались, пока в дверь не постучал носильщик. Тогда Рин разбудила Фриса, и все они спустились вниз. Анхельм договорился с портье и оставил номер за Рин до самого ее отъезда.
Спустя еще некоторое время все трое стояли на пристани в ожидании, когда с большого корабля «Ветер семи морей» спустят трап. Рин взяла Фриса за руку и проникновенно сказала:
– Фрис, помни, о чем я тебя попросила.
– Я помню, девчонка. Провалы в памяти – это твой конек.
– Будешь вредничать – дам по башке.
– Так-то ты со мной прощаешься? – притворно возмутился келпи, взлохмачивая Рин волосы. – А ну иди сюда, негодница!
Он стиснул ее в объятиях, и Рин почувствовала, как он на прощание щедро, от души делится с ней силами. Сила потоком вливалась в нее, пьяня голову почище любого хмеля.
– У меня есть для тебя одна новость, – сказала она. – Конечно, было бы лучше, если бы Вивьен сама сообщила…
– Вон она идет, – кивнул Фрис в сторону и напряженно заметил: – Что-то мне ее взгляд не нравится.
Рин обернулась. По площади к ним шла Вивьен Мелли, прекрасная, как закат на море. Высокие каблуки ее белых туфелек стучали по мостовой, белые брюки плотно облегали стройные бедра, встречный ветер натягивал на груди шелковую блестящую блузу насыщенного красного цвета.
– Единственная женщина, от которой у меня мурашки бегут, – сознался Фрис, не в силах отвести взгляда от красавицы. – Она вся, как вызов!
Подойдя к компании, Вивьен поздоровалась с герцогом и без лишних слов залепила звонкую пощечину Фрису. Рин и Анхельм в шоке наблюдали за парой.
– Чем же я заслужил такое приветствие, несравненная? – спросил он, прикасаясь к заалевшему на щеке пятну.
– Сделал мне ребенка и бежишь? – вопросила она, пристально глядя ему в глаза. Лицо Фриса вытянулось, глаза расширились.
– Что? – уронил он, как будто смысл слов Вивьен до него не дошел.
– Я беременна от тебя, – повторила та. Взгляд Фриса мгновенно опустился к ее животу, его рот открылся, руки задрожали крупной дрожью. Он потянулся к Вивьен, но та шлепнула его по пальцам. И тут келпи ожил:
– Стой смирно, глупая женщина! – прорычал он, оскаливаясь. Вивьен испуганно замерла, словно корова языком слизнула всю ее храбрость. Фрис прижал ладони к ее животу, одновременно вглядываясь в глаза женщины. Рин видела, как его лицо из медово-золотистого становится серым, губы дрожат, и он не может даже слова сказать.
– Фрис? Что случилось? – забеспокоилась Рин. Тот перевел совершенно потерянный взгляд на нее, глаза заметались по ее лицу.
– Слушай-ка, ты, жиголо, я хочу получить объяснения… – начала Вивьен. Келпи был, очевидно, слишком обеспокоен ситуацией, чтобы оскорбиться в ответ на нелестное словцо, поэтому, тяжело вздохнув, просто объяснил:
– Ты носишь под сердцем моего сына. Мою следующую жизнь. Пророчество сбывается… Значит, скоро я уйду из этого мира.
– Чего? Что он несет? – не поняла Вивьен. Рин извинилась, подхватила Фриса под руку и отошла с ним на некоторое расстояние.
– Что ты говоришь такое? – спросила она. Келпи покачал головой.
– То, что ты слышала. Через год-полтора или два… Я не знаю точно, когда это случится, но эта оболочка умрет. И через два десятка лет я вернусь и заберу тело и душу этого ребенка, чтобы снова появиться в этом мире. Все время, пока меня не будет, планету будут осаждать природные бедствия, потому что баланс стихий нарушится.
– Так вот каким способом ты перерождаешься… – дошло до Рин.
– Да… При других условиях женщина от меня не может забеременеть. Это знак, он точный.
– А если нет беременной женщины, а тебя убивают? Как тогда, в Лонгвиле тебя чуть не убили эти… как их?
– Тогда мой дух уходит в изначальный свет, а затем вселяется в ребенка во чреве случайной женщины. Дух Жизни является женщиной, и всякая женщина сама собой являет Жизнь. Не в этом дело… Кто же убьет меня? Неужели Раккаш?
– Кто?
– Разрушитель воды, Раккаш Жадно пьющий. Я же рассказывал! Чем ты меня слушаешь, когда я рассказываю тебе?
– Я же говорила, слишком много имен, – отмахнулась Рин. – Фрис, я могу тебе чем-то помочь сейчас?
Келпи грустно покачал головой.
– Это предопределено. Такова моя судьба, я не в силах противиться ей.
– Фрис… Я не хочу тебя терять! Только не опять… – тихо сказала Рин, пристально глядя в его черные глаза.
– Я вернусь. Ты знаешь, что я вернусь. Я не уйду надолго, всего лет двадцать, а это для тебя небольшой срок. Пролетит, как мгновение.
Рин нечего было на это ответить, она лишь похлопала его по плечу и отпустила к Вивьен. Теперь они с Анхельмом наблюдали, как Фрис взял за руку мать своего ребенка и отвел в сторону, где их уже не слышно. Что они говорили друг другу, было непонятно: со стороны казалось, что они молчат. Но Рин знала, что сейчас слова келпи слышит только сама Вивьен, он говорил с ней мысленно, так как между ними установилась прочнейшая связь, какую только можно представить.
– А ты говорил, что он станет приземленнее, – припомнила Рин. – А вышло вот как…
– Я так и не понял ни слова из того, что он сказал.
– Фрис сказал, что он скоро… – Рин запнулась, язык не хотел шевелиться. – Он у…умрет.
Анхельм очень удивился.
– Как он может умереть? Он же бессмертный.
– Не такой бессмертный, как кажется… Фриса можно убить, уничтожить физически, но его дух бессмертен, и он будет перерождаться в другом теле.
– Он не будет выглядеть так же, как сейчас?
– Понятия не имею, – Рин раздражали его странные вопросы.
– Ты сама-то как к этому относишься? Он же тебе близок.
– Я еще не знаю, как мне это воспринимать, – честно ответила Рин. – Я сама ничего не понимаю. И поверить не могу. Да, близок. Ближе, чем многие.
– Даже ближе меня?
– Ты поссориться захотел на прощание? – прищурилась Рин, но расслабилась, увидев улыбку на лице герцога. – Прости. Я… сама не своя. Потрясающие новости. Как раз то, чего мне не хватало для удачного завершения дня.
– Посмотри-ка на них… – кивнул Анхельм. – Минуту назад она залепила ему пощечину, а сейчас уже приникла к его плечу и плачет. Вот что значит эмоциональная женская натура. Изумительно!
– Трап спустили, – сообщила Рин, глядя на корабль. – Тебе пора.
Она позвала Фриса, и тот подошел к ним, крепко держа за руку притихшую Вивьен. Вместе они дошли до трапа, обнялись на прощание и расстались. Теперь Рин оставалось только следить, как Фрис и Анхельм поднимаются на борт корабля. Мужчины еще долго стояли у бортика, глядя на своих женщин.
– Я уже скучаю по тебе, – сказал герцог, зная, что Рин все слышит. Она улыбнулась ему в ответ и крикнула, что она тоже.
Капитан приказал убрать канаты. Кнехты опустели, поднялись паруса, и корабль мягко отчалил от берега. Еще долго Рин стояла, глядя вслед «Ветру семи морей», наслаждалась криком чаек, морским ветром и тому невероятному ощущению свободы, которое он щедро дарил. Закатное солнце окрасилось алым, маленькое, словно апельсин, оно стремительно падало за горизонт. И белые паруса корабля в его свете казались призрачно-алыми.
На плечо Рин легла ладонь Вивьен, девушка обернулась и увидела ее необычно спокойное и печальное лицо. Не говоря друг другу ни слова, они покинули пристань и направились к ее макине, после чего ездили по городу без цели попасть куда бы то ни было. Около девяти вечера Вив завезла подругу в гостиницу, и они распрощались. Рин собрала в чемодан все необходимое, спустилась вниз, села за руль макины и поехала в Льяго. Завтра с самого раннего утра ей угрожали уроками искусства меткой стрельбы у самого Фридриха Гольца. Это будет тяжко…
[1] Госсенштальдт – портовый город в Канбери. Приблизительное расстояние до Магредины – 2420 морских миль.
