Текст книги "Долг Короля (СИ)"
Автор книги: Риссен Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)
– Вы возьмете меня?
– Нет, мы сейчас никуда не пойдем. Я намерен дождаться возвращения своего охранника, только после этого мы выдвинемся, если, конечно, господин Гальярдо не возражает.
– Возражаю, – процедил тот. – У нас маловато времени, чтобы дожидаться. Чем вас не устраивает моя охрана? Понимаю, не Ирэн Эмерси, но они тоже хороши в своем деле.
Роза вдруг взвыла, схватившись за голову, и упала на пол с истошным криком. Анхельм и Хавьер мгновенно оказались рядом с ней.
– Роза! Роза, что с тобой?! – Анхельм поднял ее на руки и перенес на кровать Рин.
– Голова-а-а!!! Нет! Пожалуйста, хватит! Рейко! Уйди! Хватит! – кричала она, закатив глаза. Из уголка ее рта потекла пена с кровью, ноги свело в судороге, из горла вырвался хрип.
– Воды! – крикнул Анхельм.
Хавьер метнулся в ванную, а Анхельм перевернул девочку на бок, чтобы она не захлебнулась, и легонько хлопнул по спине. Роза вцепилась в его руку, тонкие ногти больно царапнули его. Хавьер облил ее из кувшина, но это не помогло. Она рыдала, ее трясло, руки стали словно деревянные, Анхельм уже не был уверен, что сможет расцепить ее хватку.
– Роза! Очнись! – кричал он. В этот миг входная дверь распахнулась, как от хорошего пинка, в комнату влетел Фрис. Небрежным движением рук он отбросил герцогов назад, нимало не заботясь о том, куда они угодят, и склонился над Розой. Его ладони осветились светло-зеленым светом, тело объяло свечение. Роза выгнулась дугой под его прикосновениями и истошно завизжала.
– Сила моя – сила крови Земли. Воля моя – воля Хозяина мира. Слово мое – закон Жизни! Властью моей изгоняю тебя во тьму изначального! – прорычал он. Роза взвизгнула последний раз, ее руки безвольно обмякли, и она рухнула на постель. Фрис тяжело уселся на пол и повесил голову, Анхельм заметил, что руки у келпи дрожат.
– Что происходит? – пролепетал Гальярдо, поднимаясь из того угла, куда отправил его Фрис. Келпи не ответил, лишь тяжело дышал.
– Вы кто такой? Что произошло? – продолжал герцог. Анхельм горячо возблагодарил небо за то, что в такой нужный момент ему послали Фриса.
– Где девчонка? – мрачно спросил келпи вместо ответа.
– Сбежала, – ответил Анхельм. Фрис поднял на него такой взгляд, что ему немедленно захотелось оказаться где-то на другом краю мира. Таким ужасающим, безжалостным он не видел Фриса никогда. Вечная самодовольная усмешка исчезла с его губ, ровные человеческие зубы превратились в волчьи клыки, черные глаза-омуты загорелись нехорошим огнем.
– Как вы посмели упустить ее? – прорычал он.
– Она спала, а мы с Кастедаром пошли поужинать, – тихо ответил Анхельм, понимая, что рано обрадовался появлению келпи. – Потом приехал герцог Уве-ла-Корде, и я должен был его встретить. Кастедар сказал, что она под заклятием и будет спать…
– Кастедар сказал? – переспросил Фрис. – И ты поверил? Осел несчастный! Кастедар развел тебя с ней, как в море корабли! Реки-волны, за что мне такое наказание – нянчиться с вами двумя?!
– Но ведь он ищет ее!
– Найдет он ее, как же! Немедленно поднимайся, мы идем искать девчонку! – рявкнул Фрис, поднимаясь. Анхельм не шелохнулся с места.
– Я тихо сказал? – уточнил келпи, прищуриваясь.
– Фрис, ты же видишь… – герцог обернулся к ошарашенному Гальярдо. Фрис перевел взгляд на того, и мужчина съежился раза в два.
– Слушай-ка меня внимательно, болотный головастик, – прорычал он, подходя к нему и нависая, словно грозовая туча, – ты никому не расскажешь о том, что здесь видел. Ты никому не причинишь вреда и будешь делать, что велят. Ты пальцем не тронешь свою дочь. Иначе тебя настигнет быстрая, но мучительная кара в моем лице. Я не какой-нибудь там задохлик-волшебничек, я – один из хозяев мира.
– Хо… хорошо… – пробормотал Гальярдо, сжимаясь от страха и опуская голову. Его перекошенное лицо выражало животный страх перед Фрисом, ноги дрожали, еще никогда Анхельм не видел напыщенного и вечно уверенного в себе Гальярдо таким жалким. Фрис бросил его, схватил за руку Анхельма и выволок из комнаты. Миновав охрану, стоявшую в коридоре гостиницы со странно-каменными лицами, они вышли на улицу. Фрис развернулся к Анхельму и спросил:
– Когда в последний раз ты видел ее?
– Мы ушли ужинать…
– Я спросил когда, а не что вы собирались делать!
– Около десяти вечера. Потом я ушел решать еще некоторые вопросы и… В общем, в десять вечера.
– Сколько сейчас? – Фрис протянул ему руку, на которой красовались часики Рин.
– Сейчас четыре часа двадцать минут. Куда она могла пойти?
– Куда угодно. Я не чувствую ее, связь снова оборвалась.
– А где Кастедар? Почему ты решил, что он не будет помогать?
– Потому что я знаю его, а ты нет. Он все это подстроил, для него есть выгода в вашем расставании. Тварь… Я его прибью когда-нибудь. Идем!
– Как ты собираешься искать ее?
– По запаху.
Глава 4.3
В это время Рин стояла у третьего причала, откуда должен был отплыть их корабль до Левадии, и нетерпеливо посматривала на огромный корвет. На пристани было необычно шумно для столь раннего времени, в бухте почему-то скопились корабли, множество людей в зеленых плащах толпились у здания с вывеской торговой гильдии. До Рин доносились обрывки их речей: обсуждалось некое ужасное происшествие в доках, как будто кто-то убил множество людей, из-за этого остановили торговые и военные суда, и выпускают только Левадийские корабли.
«Какое облегчение, что мы уезжаем. Вот уж чего не хватало – нарваться на сумасшедшего убийцу. Кошмар какой! Кто мог это сотворить?» – думала она, разглядывая толпу. Рин обернулась к Вивьен. Та стояла рядом с трапом и называла поименно красивых девушек в легких цветастых платьях, которые поднимались одна за другой на борт. Все они были ее работницами, демонстрировали на себе одежду, придуманную модельером. Рин терпеливо дождалась, пока они все взойдут на корабль, и обратилась к Вивьен:
– Поднимаемся?
– Минутку, – она деловито осмотрелась. – Твои билеты и чемодан при тебе, мои вещи уже подняли… Так. Кажется, все.
Вивьен обернулась к провожавшим их двоих мужчинам. Тот, что с усиками, протянул руку к Вивьен, та ответила на рукопожатие.
– Ну что ж, Дэнис, – сказала она, – мы увидимся в августе. Жду тебя на показе.
– Я уверен, Вив, весенняя коллекция разойдется, как горячие пирожки, – ответил он. – Подготовь что-нибудь интересное на осень!
Вивьен кивнула ему, смело улыбнувшись, и развернулась к другим.
– Том, Стемпсон, увидимся через три недели. Не смейте опаздывать на вечер в честь Фионы, головы поотрываю! Приезжают видные гости. Ты, Стемпсон, подумай предложить им свое дело с железными лошадками. Ну, все, привет!
Вивьен махнула им рукой и, подхватив Рин под локоток, повела ее на борт корабля.
– Вивьен, – робко окликнула ее Рин, – мне немного страшно. Все точно будет хорошо?
Известный модельер уверенно кивнула и подтвердила:
– Точно-точно. Поверь мне, я повидала мир, я знаю людей. В тебе огромная сила, ты справишься с чем угодно!
Рин улыбнулась этим словам и вздохнула. Вдруг пришвартованный рядом корабль загудел так громко, что она испуганно вздрогнула и заозиралась по сторонам круглыми глазами.
– Первый раз слышишь? – усмехнулась Вивьен. – Это новые корабли Левадии. Работают с помощью парового котла. Они приходят на смену парусному флоту. Наше величество дает огромные деньги на разработки. Ну, вот мы и на месте.
Рин осмотрела город с высоты палубы и широко улыбнулась. Она наконец-то покидает это место, как и хотела.
Капитан скомандовал отдать швартовы, и матросы бросились исполнять команду.
– Ну, Рин, через две недели ты увидишь самую чудесную страну в мире. Мы пройдемся по Аллее Света, покормим птиц в парке Эйна, обойдем все магазины в галерее Тэдмана, и конечно же… Конечно же ты, именно ты, будешь участвовать в показе на вечере в честь ее высочества Фионы Левадийской! И ты засияешь, звездочка моя, или я – не Вивьен Мелли!
Вивьен ласково ущипнула Рин за щеку, и та счастливо засмеялась. В ее сердце теплым лучиком солнца разгоралось счастье обретенной мечты. Будущее казалось ей таким же светлым и безоблачным, как это потрясающее тропическое небо.
Город оставался позади, и по мере их удаления от берега уходили и печали, тревоги, сомнения. Словно все, что связывало Рин с прошлой жизнью, оторвалось вместе с последним канатом, отвязанным от кнехтов.
Кастедар стоял на краю третьего причала, сложив руки на груди, и провожал взглядом корвет, на котором уплывала Рин. На тонких губах демона играла улыбка, разрушая зловещий облик. Бриз трепал его черные волосы, не прикрытые шляпой-котелком. Он всё смотрел, как Рин от избытка чувств машет городу двумя руками, и только когда она превратилась в едва различимое, но яркое пятнышко, Кастедар развернулся, чтобы уйти. И сразу же столкнулся почти нос к носу с разъяренным Фрисом. Анхельм стоял рядом с ним, и хотя его злость выглядела как минимум вполовину бледнее, тоже ничего хорошего Ладдару не обещала.
– Где Рин? – процедил Анхельм. Кастедар усмехнулся и показал на один из кораблей, быстро удаляющихся от берега.
– Вы дали ей уйти? Я же приказал найти ее и вернуть!
– Я не подчиняюсь вашим приказам, ваша светлость, – напомнил демон. – Рин уехала, как и хотела.
– А ты избавился от одной проблемы, да? – прорычал Фрис. Ладдар склонил голову набок и внимательно посмотрел на него.
– Мм-м, похоже, мысль пришла в твою голову, и ушла, не найдя мозгов, – пробормотал он. – Какую же проблему для меня может создавать Рин? Стал бы я ее спасать, если бы она была для меня проблемой? Ты же помнишь, что только благодаря мне она ожила. Ты же знаешь, что только я могу вернуть ей воспоминания.
Фрис ничего на это не ответил. Его ноздри недовольно раздувались, он угрожающе смотрел на демона, которого, казалось, нисколько не волновал такой поворот событий.
– Оставьте Рин в покое. О вашей безопасности, ваша светлость, я позабочусь сам, уж поверьте.
– О каком доверии к вам теперь может идти речь? – сердито спросил Анхельм.
– Хорошо, можете не доверять, не заставляю. Что касается Рин… Расслабьтесь. Рин уехала в Левадию, а не в Альтресию или куда-нибудь в Аранию. И мадам, которая стоит с ней рядом, хорошо мне знакома. Это Вивьен Мелли, знаменитый модельер.
– А если Рин что-нибудь при ней вспомнит? Краска продержится еще недели две, не больше, а потом… сюрприз! Нарушение секретности, скандал!
Кастедар вздохнул.
– Ничего страшного. Скандал я устраню. Отцепитесь от нее, дайте ей хоть пару недель пожить без вас.
– Но как же я… без Рин… – подавленно выговорил Анхельм, и Фрис смерил его снисходительно-пренебрежительным взглядом.
– Дайте ей отдохнуть от вас и поправить здоровье, – ответил Кастедар. – Думаете, она очень счастлива находиться рядом с людьми, которые смотрят на нее, как на психически больную? Думаете, это как-то положительно скажется на ее самочувствии? Самооценке? Вы никогда не думали, что Рин просто устала от вас всех? Вам никогда не было ее жалко? Просто по-человечески жалко ту, которая постоянно бьется за успех чужих идей, не имея возможности сделать что-то для собственного счастья? Полжизни она провела в борьбе за неизвестность. Дайте ей хоть немного побыть вдали от интриг и переживаний. Иначе она сломается.
Сказав это, Кастедар обогнул Фриса и пошел прочь. Но вдруг келпи схватил его за руку, развернул, и в следующий момент Кастедар понял, что смотрит на него из положения лежа, а правый глаз пульсирует болью. Фрис злобно фыркнул и пошел прочь, попутно наступив лежащему демону на живот.
– Ну что я удивляюсь? Я же знал, что так все и кончится, – сказал Кастедар сам себе, поднялся и двинулся вслед за келпи и Анхельмом.
Некоторое время они шли молча, затем герцог все же не выдержал и спросил у Фриса:
– А что произошло с Розой? Почему она кричала? Ты так ничего и не объяснил…
Фрис нервно дернул щекой и мрачно вздохнул:
– Та, из аиргов, оставила на ней проклятие. Суть его в том, что если девочка отвергнет родную кровь, то умрет. И она это, судя по всему, сделала. Сильна, очень сильна. Откуда только взялась такая?
– Роза? – уточнил Анхельм.
– Да нет же. Та гадина, которую убила Рин.
– Она поглощала силы магов, – вставил Кастедар.
– Я ничего о ней не знал, – сказал Фрис. – Получается, она ни разу в жизни не вошла ни в одну реку.
– Это здесь при чем? – недопонял Анхельм. Фрис взглянул на него, словно оценивал, стоит ли говорить ему.
– Я узнаю все о человеке, когда он заходит в реку. Мысли, чувства, поступки. Все его прошлое. Кроме будущего. Будущее не открыто никому, кроме духа Жизни и вот этой вот довольной собой ящерки.
– А что вы знали о Рейко, Кастедар?
– Это не имеет значения. Лучше расскажите, что вы сейчас намерены делать? Насколько я понимаю, господин Гальярдо не питает к вам никаких симпатий и готов убить, едва только подвернется подходящая возможность?
– Эту проблему я уже решил, – небрежно бросил Фрис. – Некоторые люди начинают что-то понимать только тогда, когда нож приставлен к их горлу.
Кастедар сделал такое лицо, словно у него страшно разболелась голова.
– Хочешь сказать, что ты угрожал ему и раскрыл собственную сущность?
– Он даже пискнуть не посмеет. Я испугал его достаточно сильно.
– За что мне… – начал Кастедар и тут же оборвал себя. – Впрочем, что я удивляюсь? Я же знал, что именно так все и будет.
Наконец они дошли до гостиницы «Сиер-о-Мар», в которую переместились из транспортно-пассажирской конторы, когда поняли, что задержаться им предстоит дольше, чем на день. Номер был просторным, в холодных бледно-голубых тонах. В нем имелись три большие кровати, просторный диван и кресла. Предполагалось, что здесь останутся Рин, Анхельм, Роза и Фрис, Кастедар взял комнату по соседству.
У стойки регистрации их ждала Альберта Вонн, которую Анхельм совсем не рассчитывал увидеть, и вызванный сюда в срочном порядке начальник полиции из Адаранса, города, располагающегося на соседнем острове. Перебивая друг друга, они рассказали, что утром к Альберте пришли из полиции с намерениями взять ее под стражу до выяснения обстоятельств и предъявили обвинение в убийстве полицейских. Когда Альберта заявила, что она потерпевшая, а преступление совершил совсем другой человек, они стали допытываться, кто это сделал и потребовали от нее выступить в качестве свидетеля. В этот момент Анхельм понял, что сейчас ему придется ехать в полицейский участок, чтобы давать показания, а к этому он был совершенно не готов.
Пришлось подняться в номер, чтобы забрать Розу и Гальярдо. Роза лежала на постели, ее лицо было бледным, грудь едва-едва шевелилась при дыхании. Хавьер сидел на диване с таким видом, словно он только что перенес глубокий шок. При появлении Фриса он вздрогнул и на все дальнейшие вопросы отвечал односложно и тихо. Роза, очнувшись, долго сидела на кровати и не могла сказать ни слова. Только когда Фрис взял ее за руку и пощелкал перед носом, она подала голос и сказала, что не хочет никуда идти, и ноги ее не будет в здании полиции, где произошли такие ужасные… Закончить предложения она не смогла, так как впала в истерическое состояние, начала задыхаться, и Кастедару вместе с Фрисом пришлось оказывать ей первую помощь. Пока два духа колдовали над девочкой, пытаясь привести ее в более-менее стабильное состояние, Анхельм вместе с начальником полиции и Хавьером определили порядок действий.
Перво-наперво им надлежало отправиться в здание полиции, чтобы оценить масштабы произошедшего, найти улики и опечатать это место. После чего они должны были провести проверку корабля «Белый ветер», и только после этого пойти в дом губернатора, где до сих пор оставались трупы Рейко и Закари.
Все дело осложняло то, что Анхельм подозревал всех и каждого из должностных лиц в коррумпированности и совершенно не знал, кому верить. Рядом не было Рин, которая могла с уверенностью сказать, лжет человек или нет, к Кастедару ввиду последних событий он доверия не испытывал, а с Фрисом разговаривать было положительно невозможно. Келпи уперся, как ишак, что не собирается вмешиваться в заваренную ими кашу, и Анхельм едва не поссорился с ним на этой почве. Только когда Роза робко и ласково попросила его помочь, Фрис немного оттаял и сказал, что делает это не ради них, а ради Рин.
На вопрос начальника, кто такой Рин, Анхельм ответил, что это производное от Ирэн и объяснил, кто она такая, не вдаваясь в подробности. Как он заметил, на всех чиновников и армейских слова «гриф секретности» действовали, как своего рода заклинание, а название отдела специального назначения «Тигры» приводило в состояние благоговения. Благодаря этому, вопросы у начальника полиции Адаранса касаемо Рин отпали. Наконец они решили все внутренние проблемы и отправились в участок.
У запертых дверей здания столпились зеваки, на которых начальнику полиции пришлось рявкнуть пару раз, чтобы не лезли, растерянные полицейские, которые не участвовали в конфликте прошлого дня, коронер и журналисты. Последним Анхельм приказал удалиться и пригрозил, что если хоть одно слово об инциденте хоть намеком появится в газете, они потеряют свою работу навсегда.
Когда они сорвали печать и вошли, их чуть не вырвало от хлынувшей наружу вони разлагающихся трупов, наполнившей помещение. Розе повезло, она даже близко не пожелала подходить, поэтому ничего не почувствовала. Досталось нежному носу Фриса: он ругался, что еще неделю не сможет ничего учуять. Анхельма замутило, он ушел, не став даже заглядывать внутрь. Зато всех зевак словно корова языком слизнула. Тогда Кастедару пришлось уточнить, что нужно обследовать, и он без тени недовольства на лице прошел вперед, сопровождаемый удивленными взглядами полицейских.
Провести расследование они толком так и не смогли: из-за влажной тропической жары трупы разложились до такого состояния, что опознанию уже не подлежали. Кастедар так и сказал, что все, что там осталось, можно уже сливать в бочки. Из улик ему удалось обнаружить только письмо от покойного губернатора на имя его адвоката и заявления Анхельма и Альберты о совершенных преступлениях, которые он нашел в ящике стола. Герцог поблагодарил его за выполненную неприятную работу и подумал, что хотя некоторые действия Кастедара можно определенно отнести к вредительским, порой он бывает чрезвычайно полезен. Так как опечатывать отделение оказалось уже незачем, Гальярдо приказал группе полицейских вычистить его и закрыть до решения.
Следующим пунктом стоял обыск корабля «Белый ветер» и двенадцатый причал, где Рин устроила натуральную резню. Проведением опознания занимались весь предыдущий день, так что сейчас полицейские уже готовили список тех, чью личность удалось установить. Начальник полиции распорядился убрать трупы и обратился к Гальярдо с вопросом о денежной компенсации семьям погибших. Ответ в довольно грубой форме он получил от Анхельма. Министр финансов заявил, что ни один из этих головорезов, которые взяли его в заложники, не пострадал незаслуженно, а потому никто не получит ни рема.
На корабль они поднялись полным составом компании, и здесь выяснилось, что полицейские даже не потрудились проверить, кто находился на борту. Так открылось, что в трюме сидели шестьдесят три маринейца, которые от голода едва не начали убивать друг друга. Двадцать четыре женщины, одиннадцать детей от пяти до пятнадцати лет и двадцать восемь мужчин. Анхельм в состоянии шока следил за тем, как плачущих тощих, с выпирающими от голода костями, вздутыми животами детей выводят одного за другим с корабля и тихо клял Рейко, губернатора, императора и войну. В этот момент что-то в его душе повернулось, и он пообещал себе, что если станет императором, то ни за что не допустит, чтобы его народ голодал и был несвободен.
Тогда Анхельм и не подозревал, к чему приведет его клятва.
Глава 4.4
Капитана «Белого ветра», равно как и остальных членов экипажа на корабле не нашли. Когда полицейским устроили выяснения с занесениями, один из них рассказал, что весь вчерашний вечер вокруг корабля крутилась парочка странных людей и пыталась проникнуть на борт. Начальник полиции разорался, что нужно было схватить их до выяснения обстоятельств, но ему мягко указали на факт закрытого отделения полиции и вообще ситуации в городе, и он смягчился. Пока это происходило, Кастедар вместе с Анхельмом и одним из полицейских провели обыск «Белого ветра». Они нашли судовые журналы, отчетности, запечатанные пачки денег, обернутые пленкой из маринейского кактуса и три бочки с непонятным белым порошком. При виде бочек Кастедар побелел, как мел, сказал никому не приближаться к ним и прогнал всех прочь, на берег. Когда он спустился, то объяснил, что в бочках лежал крысиный яд. Затем позвал Фриса и отошел с ним в сторонку, где долго что-то втолковывал ему. Как ни силился Анхельм расслышать, ни слова из их речи не было понятно. Но выражение лица Фриса после этого разговора наводило на размышления, что лучше Анхельму и не знать, почему обычный крысиный яд вызвал такие эмоции у демона Смерти.
По прибытии в дом губернатора Анхельму пришлось подавить в себе чувство паники и страха. Он живо вспомнил, как Рейко волокла его по ступенькам в этой кромешной тьме, которую разгонял лишь маленький сгусток магического света на ее ладони. Воспоминания о Рин нахлынули на него яркими и красочными образами, и, видимо, то же самое случилось и с Розой, потому что она вдруг тихо застонала и до боли сжала его руку. В спальне на втором этаже, где, вопреки погоде снаружи, было по-зимнему холодно, нашли труп Камелии. Девушка выглядела так, словно спала. Кастедар сказал, что она умерла во сне, Рейко не стала издеваться над ребенком и просто подсыпала ей яд в молоко. Комната была чистой и опрятной, все вещи на своих местах, и этот уголок порядка среди безумного хаоса вызывал в душе Анхельма чувства безысходности и ужаса, которые он даже и не попытался скрыть. Роза не рыдала, увидев сестру. Она прошла, села перед постелью на пол и долгое время держала труп за окоченевшую руку. Когда ее позвали, чтобы спуститься в подвал, Роза покачала головой и сказала, что присоединится к ним позже и вместо подвала посоветовала им проверить помещения для слуг.
Последовав ее совету, они обнаружили в чулане для метел трех связанных человек без сознания. Еще пятеро нашлись в ванной комнате. Среди них оказалась и служанка Нэли, самая ценная свидетельница. Когда они, наконец, спустились в подвал, Анхельму на мгновение стало плохо. Впрочем, и остальные, услышав вонь разлагающихся трупов, почувствовали себя не лучше. Рейко так и лежала в углу, разрубленная на две части ударом клинка Рин. Закари, погибший точно так же, был в соседней комнате. В кармане куртки нашелся его деловой дневник, где были записаны все сведения о покупках и продажах товара. Рин действительно знала, чего ожидать от этого города, и нисколько не ошиблась в своих предположениях.
Анхельма это пугало.
– Трупы опознали, полицейские принялись за уборку. Нам пора идти, – сказал Анхельм, входя в комнату Камелии. Роза все еще сидела рядом с кроватью и смотрела на сестру.
– Первый раз вижу Камелию такой… спокойной, – ответила Роза. – Эта сука действительно любила ее, раз не заставила мучиться перед смертью. Да, от меня бы она отрезала кусочек за кусочком. Меня она всегда тихо ненавидела.
– Ну, брось, не такое уж ты и чудовище.
– Это было не смешно.
– Прости.
– Извинения приняты. Анхельм… ничего, что я на «ты»?
Анхельм махнул рукой.
– После всего, что мы пережили, наедине можешь называть меня как угодно. Что ты хотела сказать?
– Спасибо. Я хочу похоронить Камелию. По нашему обычаю южан.
Герцог посмотрел на нее с непониманием.
– Здесь на юге мы не закапываем умерших в землю. Слишком жарко, влажно, почва не та, что на континенте. Трупы начнут гнить, пойдут болезни. Мы сжигаем тело, а прах заворачиваем в лепестки магнолии и бросаем в океан.
Роза сглотнула, тяжело вздохнула, словно сдерживая слезы, и продолжила:
– Завтра утром будут гореть костры, воздух наполнится вонью горящей плоти. А затем волны Левадийского океана понесут по безбрежным просторам розовые и белые шарики лепестков магнолии, омытые солью слез и посыпанные перцем проклятий. Этот обряд называется «маганиде». Жаль, что я не смогу похоронить отца, – на ее лице возникла странная усмешка. – Его теперь, как выразился господин Кастедар, только в бочку сливать.
Анхельм поддался внезапному порыву, в два шага оказался рядом с Розой и крепко обнял ее.
– Не надо, – тихо полузасмеялась-полувсхлипнула она, отстраняя герцога, но тот не отпустил.
– Ты такая же, как она, – шепнул он. – Я смотрю на тебя и вижу копию Рин. Вы похожи как две капли воды. Роза… Тебе ведь некуда теперь податься?
Она помотала головой, не в силах сказать ни слова.
– Я напишу письмо дяде. Поедешь жить ко мне, в Лонгвил. Полгода поживешь, обвыкнешься, а в октябре поступишь в университет. Ты же хотела?
– Это… очень щедрое предложение. Мой настоящий отец с ним, боюсь, не согласится. Моим опекуном теперь назначен он.
– Ты хочешь остаться с его семьей? Я знаю, чем тебя заставят заниматься! Ты будешь…
– …вышивать на пяльцах, учить этот ненавистный мне этикет, носить корсетные платья, которые уже никто и нигде, кроме как в Соринтии не носит… Знаю. Мой отец не верит мне. А я его не хочу больше называть отцом, этот человек не сделал ничего, чтобы иметь право зваться так. Я хочу поехать в этот… как там?
– Лонгвил. Раз хочешь, значит поедешь. Пока мы здесь, собери все документы, какие найдешь. На дом, на себя, на отца, на сестру. Все-все собери. Сложи в отдельный чемодан. Платьев много не бери, возьми все теплые вещи. Сегодня только третье февраля, ты прибудешь в Лонгвил в начале марта, там в это время еще снежно, слякотно и холодно. Возьми все деньги. Давай, вперед!
Он отстранился и помог ей подняться. В этот же момент в комнату зашли остальные. Гальярдо проводил дочь странным взглядом, но ничего не сказал. Анхельм взглянул на него холодно и отстраненно.
– Насколько я понимаю, Камелия вам дочерью не приходилась? – спросил он тихо, когда начальник полиции и полицейские унесли труп девушки.
– Нет. Только Роза.
– Не хотите сегодня поужинать вместе со мной и с дочерью?
Гальярдо оглядел его с головы до ног, словно чуял подвох.
– После увиденного, боюсь, у меня не будет аппетита еще неделю.
– Тогда выпьем вина. Нам нужно поговорить, Хавьер, и разговор будет серьезный. Я не хочу начинать ссору, и, уверен, вы тоже того не желаете, поэтому предлагаю мирно побеседовать о жизни за бокалом вина. Сейчас три часа дня, почти все наши дела подошли к концу. Нам осталось выяснить, что происходит в трущобах, но это откладывается до прибытия «Тигров» и уполномоченных из департамента безопасности. Также нужно узнать, сколько еще человек было на стороне Рейко, и кто из них сидит сейчас в городском совете. Только вы уполномочены менять состав совета, и время для этого пришло. Я уже дал посыльному приказ немедленно созвать собрание, так что… пойдемте.
Сказав это, Анхельм вышел из комнаты.
Они доставили Розу вместе с ее вещами в гостиницу, с ней остался Фрис. Анхельм, Гальярдо, Кастедар и начальник полиции Адаранса поехали в мэрию на собрание городского совета. Кстати, начальник, его звали Сэмюель Хаши, к удивлению Анхельма, оказался вполне вменяемым и честным человеком. С Рейко и ее преступной шайкой он связан не был, хотя о делах и проводимой на острове политике слышал. Выяснилось, что полиция Адаранса давно наблюдала за поведением губернатора, но никто не решался выступить против альянса коррумпированных чиновников, полиции и владельца одной из крупнейших судоходных компаний. Все письма, отправленные в адрес герцога Уве-ла-Корде, до адресата не доходили, о чем Сэмюель так и сказал. После этого тяжелого совещания были уволены с занимаемых должностей семеро из девяти чиновников и их заместители. Всех подозреваемых в сговоре сразу же заставили написать соглашение о невыезде с острова до решения суда. Деятельность совета была заморожена полностью. На Анхельма посыпались вопросы на тему управления и упреки в том, что теперь жизнь в городе замрет. На это герцог ответил, что в Лейгес приехал сам его светлость Хавьер Гальярдо, он у вас умный и со всем справится. Хавьер при этих словах лишь заскрипел зубами и метнул в Анхельма убийственный взгляд, так как не мог сознаться перед подчиненными в собственном бессилии. А Анхельм с несвойственной ему мстительностью подумал, что не мытьем, так катаньем заставит его работать.
Заседание городского совета длилось шесть часов, и к концу его у несчастного Анхельма подкашивались ноги и закрывались глаза. Он сел в карету и через мгновение оказался уже у входа в гостиницу. В ответ на вопрос как так вышло, Кастедар усмехнулся и сказал, что его светлости нужно поспать, потому что он на ногах уже более трех суток. Но до сна было еще очень и очень далеко. Сегодня же должны были похоронить Камелию и остальных погибших. После чего надлежало решить вопрос с переездом Розы.
Когда Анхельм и Гальярдо пришли в номер, Роза спала. Фрис, увидев их, поднялся и вышел, бросив напоследок, что ему надо поговорить с чешуйчатым недоразумением. Анхельм подумал, что разговор пойдет о тех бочках с крысиным ядом, которые так взволновали демона, но вопросов задавать не стал: других дел хватало. Герцог вызвал портье и приказал сообщить, когда к нему придет священник и устроители похорон. После чего ушел в ванную комнату и провел там долгое время, приводя себя в порядок.
– Да, ваша светлость, выглядите вы паршиво, – бурчал он себе под нос. На левой щеке сапог Рейко оставил легкие синяки, всю спину, плечи и ноги покрывали ссадины и лиловые кровоподтеки. И сейчас, рассматривая себя в зеркале, Анхельм уже жалел, что не позволил Фрису вылечить себя. Все же, перед Гальярдо и Розой стоило бы появиться в достойном виде, ибо сейчас Анхельму предстоял еще один тяжелый разговор, и касался он Розы и опекунства над ней.
Положа руку на сердце, Анхельм признал: он совершенно не подумал о том, что предлагает девочке. Ей придется привыкать к северу, его суровым холодам и угрюмым, мрачным людям, но это сущие глупости по сравнению с тем, что она попадет в дом, где появляются члены тайного сообщества. Роза – патриотка. Едва ли убеждения позволят ей принять другую точку зрения на происходящие в стране процессы, соответственно, есть определенный риск, что она проболтается. В виду этого, дядя, конечно же, будет против присутствия Розы, и никакие слезливые истории о несчастной внебрачной герцогской дочери, потерявшей всю семью, его не проймут. И хотя Анхельм так и не смог придумать причину, почему, но был уверен, что Рин поддержит дядю. Словом, молодой герцог снова сначала прыгнул, а потом посмотрел, куда. Но отступать было поздно, да и не слишком-то хотелось. Роза так напоминала ему самого себя, что Анхельм невольно потянулся к ней всей душой. Одинокая, умная не по годам, хитрая и спокойная. А еще она была до странного похожа на Рин. Может быть, именно это сыграло решающую роль? Оставить себе хоть кого-то, напоминающего потерянную возлюбленную? Осознав, что думает о Рин в прошедшем времени, Анхельм обругал себя последними словами.
