Текст книги "Перехватить шеф-повара (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Гудмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Доктор Эванс сделал отметки в моей карте, а потом повозился с одним из приборов позади меня.

– Давай посмотрим, возможно, это поможет. А сейчас я рад сообщить тебе, что полученная томограмма нормальная, поэтому я могу снять этот фиксатор, – сказал он, расстегивая бандаж на моей шее.

Меня охватило облегчение, и я заметил напряжение, сковавшее лицо и плечи моего отца. Если томограмма была чистой, тогда это означало, что в моем мозге не было никаких кровотечений. Тем не менее, с огромным списком различных болей, я знал, что док начал с хороших новостей, чтобы немного смягчить боль от менее радужных перспектив.

– Но? – спросил я, мои мышцы были напряжены, а моя подвижность лишь слегка увеличилась после снятия фиксатора.

– Но у тебя сотрясение мозга и небольшой разрыв в передней крестовидной связке левого колена, – сказал доктор Эванс, закрывая мою карту и убирая ее под мышку.

Облегчение сменил страх. Я мог справиться с сотрясением мозга, у меня было время на восстановление, время на то, чтобы восстановить опору. Но травма моего левого колена в дополнении к старой в правом колене, которое я реанимировал и оберегал на протяжении всего сезона, со времен колледжа, если быть честным, это меняло дело. Я не мог позволить себе этого сейчас, особенно, когда я был так близок к призу.

– Насколько серьезен этот разрыв? – спросил тренер Уоллес, наконец, отступив от стены, его лицо было мрачным от беспокойства. – Он сможет выйти на поле через две недели?

Ни грамма беспокойства за меня – не то чтобы я осуждал его за это. Главный офис требовал от него победы в чемпионате – что, по сути, было практически невозможно, если ему пришлось бы делать такую серьезную замену в стартовом составе в последнюю минуту. Если я выбывал, это означало, что вся линия нападения должна была перестроиться, чтобы приспособиться к иному стилю игры, к иному настрою. Если бы я не имел возможности справиться с болью и собрать все свои силы ради команды, то из-за этого должны были пострадать все.

– Я бы не советовал этого, – сказал доктор Эванс, качая головой. – Логан настоящий везунчик. Частичные разрывы случаются реже и легче поддаются лечению, как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.

– Отлично, – хмыкнул тренер. – Тогда лечите его и давайте вернем его на поле.

– Это не так просто – это не то, что можно было бы поправить за пару недель, а игра с поврежденным коленом резко увеличивает риск разрыва.

– Насколько большой риск мы обсуждаем? – спросил я, уставившись в потолок, не обращая внимания на ругань тренера, на вздох доктора и полнейшую тишину со стороны своего отца.

– Вам нужны прогнозы? – спросил доктор Эванс.

Мои челюсти напряглись еще больше.

– Мне просто нужно знать то, что может произойти, – уголком глаза я заметил, как доктор пожал плечами.

– Возможно, что вы придете в себя, все будет по-вашему, ваше колено не будет повреждено и мы залечим травму в период межсезонья.

Тренер хлопнул в ладоши дважды.

– Это именно то, что нам нужно было услышать, док.

– Я сказал: возможно, – продолжил Эванс. – А теперь давайте поговорим о том, что, скорее всего, вероятно. Есть вероятность, что кто-то применит силу к частично разорванной коленной связке, что грозит полнейшим разрывом. Прибавьте к этому историю Логана с подобными травмами, и вот тут его риски резко возрастают.

– Старая травма на другом колене, – сказала мой отец, вставая и подходя к моей койке, его голос был спокойным и уверенным. – А травмы – это часть того, за что мы платим, получая возможность играть – Логану известно об этом.

Конечно, я все знал. Я слышал разные интерпретации этого утверждения, по крайней мере, тысячу раз с тех пор, как зашнуровал свою первую пару бутс. Хотя это не означало, что натягивая свои щитки, носить название the Blizzards на своей футболке не являлось порой, чем-то вроде битвы силы и желания – по крайней мере, до недавнего времени. Но мне платили за то, чтобы я сражался, не смотря на все, что бы мне не подкидывала игра, не обращая внимания на сомнения.

– Возможно, я мог бы опустить это, если бы у меня перед глазами не было истории болезни Логана, в силу того, что его правое колено никогда не было так сильно или стабильно, и навряд ли его достаточно компенсировало левое колено, и есть огромная вероятность необратимой травмы, – доктор Эванс нагнулся ко мне, устанавливая зрительный контакт. – К тому же ты должен учитывать свой уже не столь юный возраст, – он говорил со мной, как с кем-то, кто готовился заменить свой тазобедренный сустав, а не с кем-то в возрасте, приближавшемся к тридцати. – Восстановление будет долгим, сложным, и ты никогда не восстановишься на все сто процентов. Логан, тебе нужно подумать о том, как отзовется эта травма через десять, пятнадцать, двадцать лет.

Только я не мог этого сделать. Ни один профессиональный атлет не мог беспокоиться о цене, о том, сколько он должен заплатить, чтобы его тело было на пике, было лучшим изо дня в день. Победителей заботит только одна единственная вещь – это победа. И конечно, черт возьми, не было сомнений в том, чтобы у меня было право перечеркнуть все те страдания, что я переносил каждую секунду, ради того, чтобы заполучить кольцо. Все бросить, потому что мне было больно. Я бы пошел на риск – я бы лучше прожил жизнь с травмированным телом, чем задавался бы вопросом «а что могло бы быть». Это был тот путь, который был мне предначертан, как бы сказала моя мама.

– Как скоро я смогу надеть форму? – спросил я. Я едва успел это сказать, когда Гвен ворвалась в мою палату, поверх ее форменного костюма болтался бейдж, свисавший с ее шеи.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что хочешь надеть форму? – спросила она, ее голос был резким и злым.

– Гвен, сейчас не время… – начал отец, когда его прервал тренер Уоллес.

– Мисс, вам не следует быть здесь.

Тренер схватил ее за локоть – досадная ошибка, учитывая то настроение, что проскочило на ее лице. Гвен посмотрела не него распухшими, налитыми кровью глазами, и он убрал свою руку. Она явно плакала, и мне хотелось знать, как долго она ждала, беспокоилась и не имела никакой информации, и хуже всего, сколько она подслушивала. Мне пришло в голову, что в коридоре, вероятно, мог быть кто-то еще.

Доктор Эванс прочистил горло.

– Джентельмены, давайте, позволим Логану и его гостье остаться наедине, – он искоса поглядел на Гвен, когда подошел к двери. – Только не долго, пожалуйста. Уже поздно, а тебе, Логан, нужен отдых.

Тренер Уоллес пробормотал что-то неразборчивое, его лицо приобретало все более темный оттенок красного, но он сделал так, как ему сказали. Отец кивнул, похлопал мое запястье и следом за тренером покинул палату, обходя Гвен. Доктор Эванс задержался в дверном проеме, определенно желая сказать что-то еще, но передумал. Пожелав спокойно ночи, он развернулся и вышел.

– Ты собираешься продолжать играть после того, что произошло сегодня вечером? – спросила Гвен, щелчок двери лишь подчеркнул ее ярость.

Я потер руками лицо, усталость охватила все внутри меня, потому как все было так чертовски сложно.

– Я должен.

– Ты ничего не должен делать, – сказала она, скрещивая руки на груди. – И в особенности это не после того, что сказал доктор о твоем колене и о возможных последствиях.

– Гвен, – произнес я, протягивая к ней руку, мне хотелось, чтобы она подошла ближе. Мне не повезло. Я опустил руку. – Я не могу думать обо всем этом прямо сейчас.

– Правда? Потому что я думаю, что эти последствия – это единственное, на чем ты должен сейчас сосредоточиться, – гнев в ее голосе немного притупился, на смену ему пришли удивление и раздражение. Как будто она не могла понять тех слов, что слетали с моего рта.

Что я должен был ответить на это? В то время как я оценивал степень ее беспокойства, я отказался от своей ранней неопределенности или сказать все по-другому. Я уже принял решения, смирившись с тем, что должен был продолжить игру.

– Это только одна игра, – сказал я.

Гвен отвернулась от меня и уставилась в беззвучно вещавший телевизор, висевший на стене. Ее обычно твердые руки слегка дрожали. Она сделала глубокий вдох, а потом снова развернулась ко мне.

– Как ты можешь настолько эгоистично уничтожать сам себя?

– Все верно. Потому что я решил приземлиться на собственную шею, – сказал я, разочарование, наконец, охватило меня. – Это не потому, что я рассмотрел все варианты и решил остановиться именно на том, после которого я упал без сознания. Это было решением, принятым за долю секунды, и то, которое я бы принял снова.

Моя готовность действовать на поле и реализовывать удары было частью меня самого. Почему Гвен не понимала, что я не мог изменить свою роль в качестве квотербека, сразу же, как только изменились мои физические возможности?

– Ты вообще слышишь себя? – спросила она, качая головой, как если бы мой аргумент был полным ребячеством. – Логан, ты вообще подумал о том, насколько я была напугана, когда смотрела на то, как медики уносили тебя с поля на носилках? Ты вообще имеешь понятие о том, что творилось у меня в голове, когда я находилась в комнате ожидания? Те страхи, которые не прекращали являться мне, один хуже другого?

– Думаешь, у меня не было таких же мыслей? – спросил я сквозь зубы. – То, что я не подвергал сомнению то, что никогда больше не смогу играть?

– И это единственное, что тебя беспокоит, так? Игра, – процедила она, как будто сам по себе спорт, вокруг которого я выстроил всю свою карьеру, был просто каким-то детским увлечением.

– Гвен, футбол это моя сущность. Тогда, каких поступков ты от меня ждешь? Отказаться от единственного, что есть отражение меня самого? – она как никто другой должна была знать, что означало быть настолько одержимым чем-то, каково это стремиться к совершенству и победе. Желание оставить след в своей профессии, что было нечто большим, чем просто работой, чем небольшая составляющая жизни. – Когда я еще был ребенком, все, чего я желал, это выиграть Суперкубок. Я горбатился ради этого, дышал этим. И сейчас, когда я, черт возьми, так близок к тому, чтобы достичь этого, чего ты хочешь от меня? Чтобы я бросил все?

– Если на карту поставлено твое здоровье? Да. Это именно то, чего я ожидаю, и, если я тебе не безразлична, это то, что тебе следовало бы сделать, – сказала она, расхаживая перед койкой, словно тигр, запертый в клетке. – Заметь, ты борешься за свое безрассудное поведение, даже если это продвинет тебя в игре лишь немного вперед.

– Возможно, мои амбиции затуманивают мой разум, – сказал я. – По крайней мере, у меня хватает смелости на то, чтобы идти за своей мечтой и делать то, что требуется для ее исполнения.

– Ты говоришь в точности, как и он.

– Кто?

– Мой отец, – сказала она, глядя мне прямо в глаза, как будто, наконец, приняла суровую правду, которую и так знала, но в которую отказывалась верить до настоящего момента. – Его одержимость поглотила его, а потом уничтожила – и его семью тоже. Его отношений с Крисом просто не существует, моя мать – какая-то женщина, которую он когда-то любил, и он возлагает на меня все свои надежды, в то время как сам работает на круизном лайнере посреди океана. И все потому, что он не видел границы. Потому что не смог понять, когда надо было отступить, понять, как обрести счастье с тем, что у него уже было, вместо того, чтобы обращать внимание на то, чего он не имел. Я не могу наблюдать за тем, как тоже самое происходит с тобой. Я не буду. Я уже однажды выучила этот урок.

– Это полнейшая чушь, – сказал я.

– Разве? – спросила она, изогнув бровь. – Потому что прямо сейчас единственное, что я вижу, глядя на тебя, это человека, который одержим победой, человек, чьи идеалы настолько управляют его жизнью, что он слеп по отношению ко всему остальному.

Я оторвался от постели, не смотря на всплеск боли, который охватил меня, не желая больше лежать и выслушивать ее обвинения.

– Почему, черт возьми, тебе вообще есть до этого дело? Ты уезжаешь в Нью-Йорк. Ты – единственная, кто убегает.

Она раскрыла рот, чтобы ответить, но быстро прикрыла его.

– Да, мне все известно о должности в компании the TK Hospitality Group, – сказал я, холодно и жестко. – Наверное, не следовало оставлять письмо с предложением в офисе Stonestreet’s.

Ее взгляд излучал боль, злость и предательство, которые тлели на самых задворках.

– Возможно в следующий раз вместо того, чтобы шарить там, где не следует, ты найдешь время, чтобы просто поговорить, вместо того, чтобы сразу делать выводы.

– Шарить, где не следует? Это мой ресторан!

– Да, шарить! И если бы ты был хорош в этом деле, то знал бы, что я отказалась от этой проклятой работы. Ради тебя, должна заметить. Что было настоящей глупостью, поскольку единственное, что заботит тебя, это футбол. К черту всех, кто любит тебя.

Я рассмеялся. Я не смог удержаться.

– Любят меня? Ты не можешь даже выйти со мной на люди, без того, чтобы не бегать в панике по квартире и не превратить это в настоящее представление.

– Да, но я старалась справиться с этим. Ради тебя! Я пошла на вечер ради тебя! – кричала она.

– Ты шутишь? Это лучшее, что ты смогла придумать? – сказал я, мой голос становился громче, чтобы перекричать ее. – Чего ты хочешь, Гвен? Долбанную медаль за поход на мероприятие, на которое я буквально заставил тебя пойти?

Не было сомнений в том, что все, кто был на этом этаже, слышали нас, но к счастью медсестры оставили нас в покое.

– По крайней мере, я была готова попробовать. Чем конкретно пожертвовал ты, Логан, чтобы быть со мной? – спросила она, сжимая кровать.

– Ты никогда даже не удосужилась попросить меня о чем-то! Ты держала меня на таком расстоянии от себя, что единственное, что мне оставалось, это предложить тебе свое терпение и долбанное специальное меню, – выкрикнул я. – Поэтому, прекрати увиливать, упрекать и использовать «нас» в качестве оправдания. Если бы ты хоть раз рисовала в своем воображении себя саму в Нью-Йорке, и в самом деле чувствовала бы, что эта должность продвинет тебя по карьерной лестнице, ты бы рассказала мне об этом предложении в первую очередь. Но ты не сделала этого, потому что ты боялась.

– О? И чего же, черт побери, я боялась? – спросила она, расправляя свои плечи и принимая воинственную позу.

– Выйти за пределы зоны своего комфорта и потерпеть неудачу. Показать хоть долю своей уязвимости, – сказал я. – Я думаю, мы оба можем согласиться, что ты приняла предложение от Stonestreet’s, зная, что это не соответствовало твоим талантам.

– Я говорила тебе, что после того, что произошло со Стивеном, мне было необходимо начать все заново.

– Нахрен его. Стивен мудак, который не стоит твоего времени, – сказал я. – Но ты позволила ему определить свою ценность как человека, так и шеф-повара. И вместо того, чтобы встать перед ним и постоять за себя, найти работу намного лучше в более престижном ресторане, ты вернулась в Денвер, чтобы закопать голову в песок, прежде чем убежать снова. Я бы точно не подумал о том, что ты ставишь перед собой какие-то цели и выворачиваешься наизнанку ради этого.

Это был удар ниже пояса, учитывая те обстоятельства, из-за которых она оставила Сан-Франциско, но, тем не менее, это было правдой. Она была способна на гораздо большее.

– За исключением того, что я все-таки рискнула. Ради тебя, когда отклонила предложение, – сказала она. – По всей видимости, это было ошибкой, потому что теперь совершенно ясно, какие у тебя приоритеты. Ты подтвердил то, что я была права насчет того, чтобы быть осмотрительной.

– Какие? Потому что я решил выполнить свои обязательства перед командой и перед самим собой? Обязательства, которые я принял на себя задолго до твоего появления?

– Таким образом, ты признаешь, что выбираешь свое увлечение вместо меня.

– Почему я не имею права сосредоточиться на единственном, в чем я уверен? – спросил я.

– Ты серьезно? В чем ты уверен? – спросила она, скидывая руки в воздух. – Логан, почему ты ставишь в приоритет спорт, который приносит тебе боль и даже больше – не радует тебя?

– Приоритетом над чем? Ты единственная, кто лгал мне. Та, кто не доверяла мне настолько, чтобы разделить со мной часть своей жизни. Что, по сути, не должно было стать сюрпризом, потому как ты никогда мне достаточно не доверяла, – моя голова была словно в тумане. Я отчаянно нуждался в пятнадцати часах непрерывного сна. – Ты никогда не давала мне знака, что ты была заинтересована в чем-то серьезном или даже не заставила меня поверить в то, что между нами возможно будущее, когда я требовал большее. Из-за этого сложно поверить в то, что ты отказалась от карьеры ради меня, и ясно словно божий день, что это тебе не дает права требовать от меня чего-то сейчас. Ты либо хочешь чего-то несерьезного, и тебя не заботит то, что я делаю со своей жизнью. Или тебе настолько все это небезразлично, чтобы представить свое будущее со мной. Ты не сможешь получить и то, и другое, Гвен.

– И что тогда? – спросила она. – Через две недели ты собираешься надеть эту футболку и играть, послав к черту все последствия? Должна ли я поздравить тебя?

– Ага, именно так. Я могу быть виновным в том, что иду к своей мечте с целеустремленностью и решительностью, но, по крайней мере, я не настолько труслив, чтобы попытаться.

Между нами снова повисла тишина, на этот раз она была еще тяжелее. Это финал. Как будто мы достигли какого-то рубежа, откуда мы уже не могли вернуться назад.

– Ладно, – сказала она. – Но не жди, что я буду сидеть и смотреть, как ты разрушаешь свою жизнь. Найди себе другого шефа. С меня хватит, – Гвен развернулась на каблуках, распахнула дверь и захлопнула, когда исчезла в коридоре.

Черт, как же больно.

Глава 19

ГВЕН

Я была лучшим примером слова «клише», валяясь на своем диване в пижаме в середине дня и смотря первую серию франшизы «Форсаж». Я откусила теплый, липкий двадцатидолларовый сэндвич с сыром на гриле, который сама приготовила, наслаждаясь сладким и ореховым ароматом роскошного сыра Beaufort D’Ete, самого лучшего и дорогого в Грюйере, – по крайней мере, поддерживала кое-какие стандарты, соответствовавшие моей собственной распущенности.

Прошло три дня с тех пор, как я покинула жизнь Логана. Три дня с тех пор, как он подтвердил мои убеждения в том, что одержимость работой превыше всего. Три дня с тех пор, как мой мир развалился на части. В очередной раз.

Обычно, если что-то переходило в разряд стресса, трудности или чего-то сложного, я направляла все свои чувства в кулинарию и отдавалась работе всей душой – обычно я не была одной из тех, кто впадал в депрессию – но на этот раз я просто… не могла. К тому же, у меня не было какой-то работы, в которую я могла бы окунуться, потому как, судя по всему, я осталась безработной. На данный момент мой су-шеф Эми взяла на себя обязанности шеф-повара в Stonestreet’s, и если Логан не был глупым, то ему следовало оставить ее на постоянной основе.

Мой сотовый телефон завибрировал, и имя моего отца высветилось на экране, но я позволила звонку отправиться на голосовую почту. Не было сомнений, что он по каналам кулинарных сплетен узнал о том, что я отклонила предложение. И потому что сплетники любят жирные подробности, то мой отец, скорее всего, также узнал и о том, что я позвонила Тренту два дня назад, ради того, чтобы попросить его о еще одной возможности, еще одного шанса, на который я получила отказ:

– Чертовски жаль, Гвен. Такой талант не следует скрывать, но как я уже говорил тебе до этого, в ресторанном бизнесе нельзя сделать шаг назад, и я никогда не предоставляю вторых шансов, – и тем самым, он видимо хотел сказать мне о том, каким я была разочарованием. Мой отец, должно быть, вступил в общие ряды.

За окном гостиной, птицы проносились в безоблачном дневном небе. Солнце было высоко и светило ярко, его лучи словно ножи пробирались сквозь кроны деревьев и падали на покрытую льдом траву, которая сверкала словно была покрыта бриллиантами. По телевизору началась автомобильная гонка, и я сделала звук громче, наслаждаясь звуком ревущих двигателей, визгом шин и тем, как шестеренки переключали скорости.

Немного позже раздался дверной звонок, и когда я поднялась, чтобы открыть, то приняла решение, что для остальных частей «Форсажа» я пересмотрела бы свою предыдущую политику в отношении распития алкоголя в одиночестве и опрокидывала бы стакан с виски каждый раз, когда герой Вина Дизеля заводил бы разговор о «семье». Если бы от этого я не захмелела или это не помогло бы мне забыть о том, какой катастрофой обернулась моя жизнь, тогда все остальное было бы бесполезно.

Я открыла дверь, ожидая обнаружить там Мисси – она должна была приехать после своей игры в теннис – но к моему удивлению, на крыльце стояла моя мать, с ног до головы одетая в винтаж от St. John, выражение ее лицо показывало ее потрясение.

– Вижу, что слишком долго позволяла тебе поступать так, как этого хотелось бы тебе, – сказала она, без всяких приветствий переступая порог, ее сумочка, подходящая ко всему образу от St. John, болталась на локтевом сгибе, – я ожидала увидеть печаль, но ты выглядишь так, как будто готова отправиться на испытательный срок в качестве шефа для шоколадных кексов от компании Hostess.

– Я тоже рада тебя видеть, мам, – сказала я, изобразив улыбку, когда последовала за ней в гостиную.

Я не разговаривала с ней после того, как оставила ее и Криса за пределами палаты Логана, не сказав ни слова. Мне было известно, что они слышали нашу ссору – как и каждая медсестра и все пациенты, находившиеся на том же этаже – и я полагаю, что они не тревожили меня, потому что давали мне немного времени для раздумий. Думаю, что оно подошло к концу.

Моя мама осмотрелась кругом – на грязные кружки и тарелки, которыми был завален кофейный столик, на толстовки, простыни и тапочки, валявшиеся на полу. Вздохнув, она поставила фильм на паузу и сказала:

– Между прочим, я думала, что причиной твоей скорби было то, что тебе не далась с легкостью вторая попытка, да и место в Нью-Йорке уже было занято.

– Так и есть, – ответила я без особого восторга, не желая пересказывать весь свой разговор с Трентом или обсуждать тот факт, что на это место он выбрал младшего повара и моего бывшего сослуживца из Wolfgang Puck в Вегасе.

Боже, как я могла оказаться такой идиоткой, чтобы отказаться от собеседования в первый раз?

– Хорошо. Тогда, я не потратила впустую свое время, придя сюда, – сказала она. – Приведи себя в порядок, а потом встретимся в машине. Есть кое-что, что я хотела бы показать тебе. И давай побыстрее. У меня свободен не весь вечер.

Последнее, чего я хотела, так это одеваться в нормальную одежду и показываться на людях, но если это означало, что она после этого быстро оставит меня в покое, то я была готова. И если быть честной, то какой-то части меня было любопытно, чего такого там было важного, что появилась необходимость в незапланированном визите – что прочно засело на первом месте в списке дурных поступков, составленным моей матерью.

Я переоделась в джинсы, обычный серый свитер и свои потрепанные кеды Converse, провела расческой по волосам и написала Мисси, что нам придется перенести нашу встречу на другое время. Небо потемнело, когда я вышла на улицу. Я побежала к Мерседесу моей матери, который стоял заведенным на обочине, выхлопная труба выпускала белые облачка на холодном воздухе.

– Куда мы едем? – спросила я, дрожа изнутри и потирая ладони друг о друга перед обогревателем, который выдувал теплый воздух.

– Терпение, милая.

Она выехала на дорогу и настроила радио на спортивную станцию. Конечно же, единственной темой для обсуждения было то, как the Blizzards должны были сыграть против the Saints в Суперкубке. Однако слушая комментарии ведущего, которые либо преуменьшали серьезность травмы Логана, что было весьма сомнительно, учитывая частичный разрыв его левой коленной связки, либо команда не поделилась полной историей.

Чтобы там ни было на самом деле, радиоведущие сошлись на том, что эффективность и точность нападения the Blizzards против скорости и стойкости защиты the Saints в итоге подарят нам крутой матч. Те мне менее, в букмекерских конторах в Вегасе ставили на победу the Blizzards с перевесом в четыре очка. Я старалась оставаться безразличной к этому. И мне немного это удавалось.

Воспоминания о том, как Логан приземлился прямо на шею в зоне защиты, тот всепоглощающий ужас, который охватил все внутри меня, бешеная гонка через весь город к отделению скорой помощи, все разом нахлынуло на меня. Мое сердце сжалось, от той боли, злости и чувства предательства, которые я хранила внутри себя.

Как я могла быть настолько глупой, чтобы влюбиться в Логана? Верить в то, что в этот раз все должно было быть по-другому? Что он сделает свой выбор в пользу меня? Я должна была догадаться обо всем этом, но мои эмоции стерли все остальные чувства, и теперь я страдала от последствий. Логан обвинил меня в том, что я была лгуньей и трусихой, что я слишком боялась того, чтобы открыть свое сердце, и возможно он был прав. Но я была не единственной, кто все испортил и вел себя как эгоист. Почему он этого не замечал?

Я нажала на кнопку выключения, и автомобиль заполнила неожиданная тишина. Моя мать сжала губы в тонкую линию, явно раздраженная моим поведением, но сохранила свое мнение при себе.

Оставшуюся часть пути мы проделали под звуки шин, хрустевших по посыпанной солью дороге. Моя мама провезла нас по центру города к новому району в предместье, где сейчас как раз проводилось активное благоустройство, там были кафе, художественные галлереи, различные торговые центры и дорогие магазины с одеждой, а также высококлассные рестораны, которые выросли на месте некогда урбанистического ландшафта.

Она завела свой Мерседес на пустое парковочное место перед заброшенным зданием, которое принадлежало компании Colorado Millwork and Woodcraft Company – «Столярное дело и Деревообработка в Колорадо», до того как она обанкротилась, я тогда училась в старшей школе.

– Зачем мы приехали в эту старую столярную мастерскую? – спросила я, глядя на заколоченные досками окна, покрытые граффити, на разрушающийся кирпичный фасад и покрытую ржавчиной крышу.

Я начала выбираться из машины, чтобы рассмотреть все получше, но мама опустила руку на мое запястье:

– Что ты видишь, когда смотришь на все это?

– Вероятную опасность возникновения пожара, – сказала я. – Я удивлена, что здание до сих пор не снесли.

Моя мама кивнула.

– Ничего не скажешь, все здание нуждается в полной реконструкции, но у него есть потенциал.

– Какой?

– Твой новый ресторан. Тот, который ты должна была открыть много лет назад.

Я нахмурила лоб.

– Что ты имеешь в виду?

– Именно то, что я сказала. И стоимость настолько низкая, что это можно расценивать как настоящий грабеж.

– Я не понимаю…

Отстегнув ремень безопасности, моя мама откашлялась и подалась своим телом в мою сторону. Когда она заговорила, ее голос был мягким, но убежденным.

– Я задолжала тебе извинения, Гвен.

От ее слов меня омыло волной потрясения, и сила ее застала меня врасплох, что я вынуждена была откинуться на кожаное сиденье. Я открыла рот, чтобы ответить, но ничего не вышло. Моя мама извинялась?

– Еще когда ты была маленькой девочкой, я позволила неправильным и эгоистичным поступкам твоего отца омрачить мои чувства в том, что касалось твоей карьеры шеф-повара, – она продолжила говорить. – Я была неправа.

– Я никогда не хотела быть такой, как он, или вспоминать потом о своей жизни, как о череде ошибок и разочарований, которых я могла избежать, – сказала я. Возможно, это являлось корнем моих проблем. Возможно, как сказал Логан, я была настолько осторожной и осмотрительной в своих решениях, что именно это и мешало мне в достижении чего-то значимого.

– Я знаю это, милая. Мне следовало больше доверять тебе. И в ту ночь, когда я услышала все, что Логан сказал тебе, я поняла, что твой отказ от того, чтобы занять то место – это было больше моей виной, чем твоей.

– Как это? – спросила я, заправляя волосы за ухо.

Мама затихла на какое-то время, ее взгляд был сосредоточен на мне. Наконец, она изобразила некий намек на улыбку и сказала:

– Я так беспокоилась о том, чтобы ты не пошла по стопам своего отца и не совершила тех же самых ошибок, что единственное, что я видела, это только то, что у тебя с твоим отцом очень много общего. Я никогда не утруждала себя тем, чтобы увидеть, насколько вы разные. И это было несправедливо, а что еще хуже, это имело негативные последствия.

– Но это вполне понятно, – сказала я. – С ним было нелегко жить, и он причинил тебе много физической и душевной боли во время вашего брака и после него. Ты хотела для меня только лучшего, – черт, я сама хотела для себя лучшего.

Она сжала мою руку, и ее улыбка стала шире.

– Возможно. Тем не менее, вместо того, чтобы поощрять твое стремление, я привила мысль о том, что риск в погоне за своей мечтой это глупо и безответственно, и я прошу прощения. Но все это заканчивается прямо сейчас. Потому что если ты не совладаешь со своим страхом и не изменишь своей привычке убегать от трудностей и неизведанного, тогда ты никогда не получишь того счастья, которого заслуживаешь, или того счастья, которого бы ты хотела получить от своей работы… и счастья вместе с Логаном.

У меня перехватило дыхание и защипало в глазах, но я сморгнула ненужные слезы.

– Спасибо, мама, – сказала я, мой голос дрогнул.

Всю свою жизнь я так нуждалась в ее поддержке, такой же, которую она без особых усилий оказывала Крису, я уже отчаялась в своих попытках доказать ей, что я была кем-то большим, чем просто дочерью своего отца. И теперь, она не только поощряла меня к тому, чтобы стать самой себе начальником, она еще нашла для меня место, чтобы я могла шагнуть вперед. Все это казалось осуществимым, как будто я стояла на перекрестке обещавшим новые перспективы с великими приключениями впереди. Жаль, что тоже самое нельзя было сказать о моих отношениях с Логаном.

Мама перегнулась через консоль и обняла меня.

– Что скажешь насчет того, чтобы быстро осмотреться вокруг?

– Как мы собираемся туда попасть?

– Не ты одна знакома с нужными людьми, – она вытащила из своей сумочки ключ и фонарик, заглушила мотор и вышла из машины.

Я последовала за ней, вдвоем мы отодвинули деревянную панель, блокировавшую дверь. Когда мы открыли дверь, заскрипели петли, и нас встретил затхлый запах сырости. Мы вошли внутрь, и мгновенно нас окутали вонь гнили, пыли и плесени. Мама включила фонарик и провела лучом света внутри здания, освещая брошенные за рабочими столами инструменты, окурки и оборудование, покрытое пылью.