Текст книги "Перехватить шеф-повара (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Гудмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Привет, Лалонды, – сказал я, стараясь сохранить свой голос спокойным, мой тон звучал оптимистично. Я прислонился к дверному проему, рассматривая декоративные подушки, разбросанные по всему полу. Не было сомнений, что это было работой Криса – он терпеть не мог команду the Dallas Cowboys, а их владельца еще больше. Только Джерри Джонс мог позировать и ходить с таким важным видом, как будто под его началом была самая лучшая команда лиги, а не далекий пережиток девяностых, которая по-прежнему пыталась вернуть себе былые годы величия.

– Стоунстрит, – Крис махнул рукой в мою сторону, не отрывая своего взгляда от игры. Этим утром он был в денверской Миссии Спасения, а не в Армии Спасения, как остальная часть наших.

– Ты, как всегда, вовремя, Сладкая Булочка, – Гвен поднялась, улыбка осветила ее лицо.

Она была уже в шаге от того, чтобы обнять меня, когда замерла, как будто вспомнив, что мы были не одни. Кроме этого колебания не было ни единого признака, указывавшего на то, что она собиралась подойти. Как она могла быть такой посредственной? Неужели мои чувства были столь неважны для нее, что ей даже не пришло в голову то, что мне хотелось, чтобы она подошла ко мне? Что я мог думать о том, что между нами было нечто, что могло получить продолжение? Нечто, ради чего стоило чем-то пожертвовать?

По всей видимости, нет.

– Может, вы оба уже поцелуетесь, чтобы мы могли сосредоточиться на чем-то действительно важном? – произнес Крис. – Эти мошенники воруют наши игровые фишки. Ты видел это движение, Стоунстрит?

Гвен пробормотала что-то себе под нос и поцеловала меня в уголок рта.

– Я хочу посмотреть как там мама. Гляну, не нужна ли ей какая-нибудь помощь на кухне, пока вы оба… разберетесь между собой, – она вышла из комнаты, прежде чем я успел предупредить ее о своем отце и его сегодняшнем настроении.

Я сел рядом с Крисом, нас разделала подушка, лежавшая между нами, и поставил свою тарелку на кофейный столик.

– Главный офис обеспокоен, – не было смысла добавлять что-то еще.

Он пожал плечами, подбросив несколько орешков кешью в воздух и поймав их ртом.

– Что еще нового?

– Ты серьезно настроен по поводу своего перехода? – спросил я, делая глоток своего пива, мой язык заполнили вкус шоколада, глубокие нотки солода и интенсивный привкус ванили.

– Не так чтобы уж совсем.

– Перестань все усложнять, Лалонд. Мы оба знаем, что ты не воплотишь в жизнь свои угрозы, – я посмотрел вниз на сухую корочку, которая покрывала костяшки моих пальцев. Я сжимал и разжимал кулак, наблюдая за тем, как растягивались синяки на моих руках, меняя свой цвет от лилового до желтовато-зеленого.

– С чего ты взял? – спросил Крис.

– Потому что после всего дерьма, что мы пережили вместе, я знаю, как сильно ты хочешь заполучить это кольцо, – сказал я. – И тебе известно, как мы близко подобрались к тому, чтобы получить его. Поэтому, что мешает нам оставить все в прошлом?

– Что мешает? – повторил он как попугай, взяв с кушетки пульт и приглушая телевизор. – Нужно, чтобы ты, наконец, честно ответил на вопрос о том, где находится твоя голова.

– Она точно там, где ей следовало быть, – сказал я, что было ложью лишь отчасти.

– Правда, но насколько долго? Что будет, если что-то для тебя поменяется? – его голос был безразличным, его невозможно было понять, так же как и что-то распознать по его лицу.

Он имел в виду мое колено? Беспокоился о том, смог бы я физически быть способным играть на должном уровне, чтобы привести нас к Суперкубку? Или ему было известно о собеседовании Гвен?

– Я все контролирую, я чувствую свою силу. Здоровье, – сказал я, хотя чувствовал себя лучше, чем в прошлом месяце, но я был далек от того, чтобы называться здоровым. В конце концов, надо было побеждать или сдохнуть, как сказал тренер Уоллес.

Но это не должно быть как-то связано с Гвен. По крайней мере, на данный момент, мне нужно подождать пока все не уляжется, дать ей возможность оценить эту возможность в Нью-Йорке. Видит Бог, я не мог давить на Гвен, чтобы она приняла какое-то решение, но, возможно, я мог показать ей то, что у нее могло быть за пределами ее карьеры, рассеять ее страхи и дать возможность представить то будущее, которое включало в себя нас двоих вместе, и возможно после этого все бы разрешилось само собой.

– Нет. Я говорю о личном, – пояснил он, подтверждая этим то, что он говорил о Гвен. – Что произойдет, если что-то с этим пойдет не так? Разве это не станет отвлекающим моментом для тебя?

– Как я уже сказал, я все контролирую.

Он кивнул, но что-то в его выражении говорило о том, что Гвен была не единственной, о ком он беспокоился.

– Мальчики, ужин готов, – раздался голос Роуз, и мы простонали в унисон, поднимаясь с дивана.

Я даже не прикоснулся к закускам, которые она приготовила для меня. Я подумывал о том, чтобы спрятать тарелку, но Крис, как будто прочитав мои мысли, вырвал посуду из моих рук и проглотил все за четыре укуса.

Крис вытер пальцы о свои джинсы и сказал:

– Мама заказала кейтеринг в этом году, поэтому я не могу оставить просто так эту приличную фигню. Ко всему прочему, ты сам знаешь, какая ужасная эта еда из года в год. Поэтому я собираюсь хорошенько подкрепиться, прежде чем потеряю свой аппетит.

Правда?

– Пойдем. Давай поскорее покончим со всем этим, – сказал я.

– На сколько очков сегодня тянет Боб? – спросил Крис, пока мы шли на кухню, чтобы оставить мою пустую тарелку.

– На пять баллов, если судить по налитым кровью глазам, – сказал я, следуя за ним в столовую.

Роуз, Гвен и отец уже заняли свои места, когда мы зашли. Отец быстро поднялся, но даже не сделал ничего в знак приветствия, когда Крис занял стул рядом с ним. Я заметил, что в дополнении к полному стакану скотча у него было еще по бокалу белого и красного вина.

– А вот и вы. Так приятно, что вы присоединились к нам, – сказал отец, его голос был полон сарказма, и я мысленно исправил то, что сказал Крису недавно – отец скорее был ближе к восьми баллам по шкале опьянения.

Я уселся на стул рядом с Гвен.

– Пахнет просто потрясающе, Роуз, – сказал я, указывая на дымящиеся блюда, расставленные на столе из красного дерева.

Она негромко высказала свои благодарности, в то время как отец высказал все в открытую.

– Ага, но это не так прекрасно, как еда, приготовленная Гвен. Не так ли, сынок?

– Гвен – исключительный шеф-повар, – сказал я, не уверенный, к чему вел отец свой разговор.

– Как удачно ты взял ее на работу, чтобы она управляла кухней Stonestreet’s, – сказал он.

– Критики думают точно так же, – сказал я, страх осел словно тяжкий груз внутри меня.

– Я так рад, что для тебя все так отлично складывается в том, что касается твоего детища, – сказал отец, теперь его тон был таким же пренебрежительным и непочтительным, как и у Фила. – В особенности сейчас, когда все приоритетные для тебя задачи сосредоточены в одном месте…

Гвен приподняла бровь, глядя на меня. Я покачал головой. Для нее было непривычным стать свидетелем того, когда мой отец был в таком состоянии, и ей было неизвестно, что праздники были единственным поводом, когда мы позволяли ему вести себя как мудак. После Нового Года он приносил невнятные извинения, и весь сор благополучно сметался под ковер до следующего года.

Мне потребовался самый первый праздник после смерти мамы, чтобы в полной мере осознать тот факт, что люди справляются со своим горем по-разному. Пока я ежедневно скучал по маме, научившись жить с этой болью, которая так и причиняла дискомфорт, я просто принял это как данность. Мой отец же напротив абстрагировался от боли, отгородившись от этой потери, отказываясь говорить о маме за исключением редких случаев. И даже после этого, вместо того, чтобы поговорить о ней, он срывался так, как он делал это сегодня.

Мне следовало игнорировать нападки отца, но я не мог ничего сделать с собой.

– Если вернуться в август месяц, то тогда ты весьма хорошо отзывался о ресторане. Ты даже говорил, что это очень порадовало бы маму.

– Это было до того, как я узнал, что ты используешь память своей матери, чтобы валять дурака, – сказал отец, прикончив свой скотч в два глотка и переключившись на Шардоне.

Я не был уверен, имел ли он в виду мои отношения с Гвен или что ресторан отвлекал меня, но в любом случае я не собирался захватывать его наживку. Не в присутствии Гвен. Не на фоне всех остальных проблем.

Я открыл рот, чтобы поменять тему разговора, но отец перебил меня, хлопнув кулаком по столу, что задребезжало столовое серебро.

– Мне хочется верить в то, что у тебя достаточно мозгов, чтобы не омрачать память своей матери еще больше, когда ты будешь произносить речь на празднике в честь Нового Года. Ты сможешь справиться с этим. Я прав, сын?

Напряжение в комнате было осязаемо. Крис напевал себе под нос, рассматривая картины, висевшие на стене, в то время как Роуз что-то бормотала по поводу того, каким был вкусным кукурузный хлеб и как аппетитно выглядела мускатная тыква, глазированная кленовым сиропом. Гвен опустила руку на мое колено, оказывая молчаливую поддержку, она выглядела спокойной, уравновешенной.

– Как насчет того, чтобы попробовать блюда до того, как все остынет? – воскликнула Роуз, ее голос был на порядок выше, чем это было на кухне. – Начинайте прямо сейчас. Давайте, наполняйте свои тарелки.

Следующие несколько минут, пока все обходили стороной жареную индейку, обстановка немного разрядилась. Все, кроме отца болтали ни о чем, мы с Крисом обменивались своими впечатлениями от волонтерской работы этим утром, Гвен рассказывала о новом специальном меню для ресторана, над которым она работала, и мы все вместе обсуждали то, как Detroit Lions разгромили сегодня the Philadelphia Eagles. Это было плохой новостью для the Blizzards, потому что the Lions были в хорошей форме, и мы могли с ними встретиться в Суперкубке.

Когда мы уже собирались приступить к еде, отец поднял свой бокал с красным вином и произнес:

– За детей, которые заставляют нас испытывать гордость. Или только притворяться, что это так.

Роуз подняла свой бокал с шампанским к хрустальной люстре, свисавшей с потолка.

– За наших детей, – повторила она, изобразив на лице жалкое подобие улыбки. Мне, Крису и Гвен ничего не оставалось кроме как чокнуться с ней своими бокалами, поддерживая попытку отца пошутить.

Какое-то время мы ели в тишине, отодвигая от себя индейку, и топили картофельное пюре в подливе. Казалось, только отец получал наслаждение от еды, поглощая запеченную брюссельскую капусту, батат и клюквенный соус, как будто это было основным блюдом.

– Эй, Стоунстрит, прекращай уже быть таким жадным с хлебом. Передавай его сюда, – сказал Крис. Учитывая то, что у него на тарелке по-прежнему лежала нетронутой булочка с маслом, я мог предположить, что он пытался начать разговор, не важно, насколько поверхностным тот был.

– Конечно, – сказал я, двигая корзину к нему.

– Вы только посмотрите, какое чудо. Вы двое можете сделать простую передачу. Я начинаю думать, что вы оба забыли основы игры в футбол, – сказал отец, его голос был громким и невнятным. Он сделал еще один большой глоток красного вина, уже допив Шардоне.

– А теперь, Боб, вспомни, что во время ужина никаких разговоров о Blizzards, – пожурила Роуз, хотя я не знал, почему она беспокоилась – отец никогда не придерживался ее правил.

Черт, это было из-за последнего моего спора с отцом из-за моего нежелания хранить терпение по поводу того, что застолье в честь Дня Благодарения в первую очередь было местом свободным от Blizzards. Честно говоря, для меня было загадкой, почему Роуз продолжала приглашать нас. Я подозревал, что это было связано с моей долгой дружбой с Крисом и из-за уважения и восхищения Роуз моей матерью.

– Хорошо, хорошо. Никаких разговоров о Blizzards, – сказал отец, отмахиваясь от Роуз. – В любом случае, это не лучшая тема для обсуждения.

– У нас лучший результат в AFC West, поэтому я бы возразил в том, что касается футбола, есть кое-что, чем можно гордиться, – вмешался Крис.

– Так было в этом году и за год до этого, но вы так и не смогли заполучить себе титул, – сказал отец.

– Именно это и замечательно в этом виде спорта, Боб. Новый шанс каждый новый сезон. Уж ты как никто другой должен знать об этом, – сказал Крис, и я слегка кивнул ему, выражая признательность. – Сколько лет ты играл за Сиэтл, прежде чем вы выиграли чемпионат? Пять?

– Вполне справедливо, Крис, – отец рассмеялся громким фальшивым смехом. – Но тогда я уверен, что ты можешь понять, почему это столь позорно наблюдать за тем, как Логан растрачивает свои таланты на что-то другое, когда вы оба молоды, здоровы и натренированы, чтобы заполучить реальный приз, – он встретился со мной взглядом. – Логан, представь, чтобы твоя мама подумала, если бы она…

Казалось, что это было последней каплей терпения Гвен, потому что она бросила свою салфетку на тарелку и перебила его.

– О, да, Боб, давай поговорим о том, чтобы подумала Джейн, если бы Логан приходил домой пьяным после каждый игры. О том, как рассыпается его колено, и насколько Логан осторожен – слишком осторожен для кого-то в его возрасте – когда проходит поворот. Давай поговорим, чтобы подумала Джейн о ежедневных уколах от боли, о постоянной физиотерапии и о постоянном принуждении играть травмированным.

– Гвен, милая, сейчас не самое подходящее время… – начал Роуз.

– На самом деле, давайте поговорим о том, чтобы сказала Джейн о твоем поведении, Боб, – перебила Гвен. – Все, сидящие здесь, могли бы снести твою грубость и спустить тебе это с рук, но Джейн точно этого бы не сделала. На самом деле, я думаю, что ей было бы стыдно. Несчастье произошло со всеми нами. Оно приняло разную форму и оставило после себя разную форму опустошения, но мы все пережили это.

– Милая, – снова повторила Роуз, но Гвен была в ударе.

– И я понимаю, что тебе больно, что все эти годы были трудными для тебя, но это не дает тебе права вести себя непотребно и крайне невежливо с единственным членом семьи, что остался у тебя, – ноздри Гвен раздувались, глаза блестели и были широко распахнуты, и в них было столько огня, сколько я не видел раньше. – Логан – твой сын – по-прежнему здесь, и он любит тебя. Возможно, тебе стоит вспомнить об этом, когда ты будешь оскорблять его в следующий раз, – Гвен встала из-за стола и выбежала из столовой.

Какое-то время все сидели неподвижно, пребывая в шоке от ее взрыва. Затем отец, не переставая быть самим собой, поднял бокал и допил остатки Пино Нуар.

Я прочистил горло и поднялся.

– Я… пойду посмотрю как она.

Я обнаружил Гвен в оранжерее, всматривавшуюся в кромешную тьму ночи и яркие звезды на небе. Снаружи земля казалась серой и покрытой кристаллами, деревья были укутаны льдом. Гвен обернулась, ее плечи опустились, лунный свет, струившийся сквозь окна от пола до потолка, освещали черты ее лица серебристым светом.

– Я знаю, что у тебя есть силы постоять за себя, но я не могла больше слушать эти пассивно-агрессивные реплики, – сказала она, ее голос был спокойным и твердым.

Я направился к ней, мои шаги приглушала керамическая плитка.

– Раньше я спорил, но через какое-то время понял, что это бесполезно, когда отец в таком настроении.

– Что за чертовщина с ним творится? – спросила она, опускаясь на один из плетенных диванов, стоявших рядом. – Он ведет себя, как совершенно другой человек…

– Я не знаю. Как будто какая-то его часть сломалась и ее больше не отремонтировать, – сказал я, опускаясь на диван рядом с ней. – Эта его часть выходит наружу только во время праздника, к счастью, но мне по-прежнему жаль, что ты стала свидетелем этого. И я приношу извинения за все его завуалированные оскорбления.

Гвен толкнула меня в плечо и улыбнулась мне уголком рта.

– О себе я слышала утверждения и похуже.

– И ни одно из них не является правдой, – сказал я, глядя прямо ей в глаза.

Она посмотрела в ответ, устроив что-то вроде молчаливого противостояния.

– Я не сожалею о том, что сказала.

– Знаю, – сказал я. – И я ценю твою заботу.

– Но ты не согласен, – это должно было быть вопросом, но мы оба знали, что это было утверждением.

– Жестокость игры отражается на теле каждого игрока, – сказал я. – Мое не исключение, Гвен.

– И ты постоянно напоминаешь мне об этом, – сказала она. – Я просто не понимаю, как ты можешь утверждать, что любишь спорт, который уничтожает тебя таким образом.

– Утверждать? – спросил я, поднимая бровь.

Она кивнула.

– Я думаю, что давным-давно, как в сказке, ты влюбился в футбол. Точно также как и я когда-то влюбилась в кулинарию. И хотя я верю, что часть тебя по-прежнему любит футбол и то, что он собой олицетворяет, я также думаю, что те чувства омрачены ожиданиями и давлением в том, что касается контракта ведущего квотербека, – Гвен прижалась ко мне своим телом, глядя на меня так, как будто ей были известны мои самые потаенные секреты. – Я смотрела практически каждую игру в этом сезоне, и не похоже, чтобы тебе было слишком весело за все эти дни.

– Потому что владельцы не платят мне миллионы долларов за то, чтобы было весело. Они платят мне за игру. За выигрыш в чемпионате. Поэтому, если это означает, что меня должны поколачивать, то так тому и быть, – сказал я, мой голос был наполнен досадой, мне так хотелось, чтобы она поняла мою точку зрения по этому вопросу хотя бы раз. Любовь к игре, желание победить и при этом оставаться профессионалом, не должны быть взаимоисключающими. – В конце концов, это работа, Гвен, и я должен выполнить ее любым способом, который был бы самым эффективным и действенным. Тоже самое делаешь и ты каждый раз, когда затачиваешь ножи и завязываешь фартук. Я думал, что ты как никто другой могла бы понять меня.

Мы снова смотрим друг на друга, схлестнувшись в каком-то состязании, и как и до этого, победил я.

Она отвела взгляд, ее внимание сосредоточилось на лисице, скакавшей по покрытом инеем газону.

– И что за дела с вечеринкой? – спросила она через какое-то время.

– Это благотворительный фонд, занимающийся исследованием рака яичников, который мы организовали с отцом, – сказал я. – В этом году меня попросили произнести речь, в частности рассказать о той борьбе, что вела моя мама, и о том, каким она была человеком.

– Это так… важно.

– Так и есть.

– Но? – спросила она, наконец, посмотрев на меня.

Я провел по своей челюсти и вздохнул.

– Как я должен начать разговор о самом лучшем человеке, которого я знал?

Выражение лица Гвен смягчилось.

– Джейн была необыкновенной, Логан, – сказала она, пропуская между своих пальцев волосы у меня на затылке. – И я понимаю, что рассказ о том, каким человеком она была, не может свестись к банальной речи. Поэтому вместо этого подумай о том, что ты услышал ее голос в своей голове, и тот, что самый громкий, что он тебе говорит? И чтобы там ни было, возможно стоит начать именно с этого.

Я раздумывал над словами Гвен, припоминая все маленькие «уроки», которыми мама обычно делилась и которые в то время звучали как нечто банальное, но сейчас позволяли мне успешно шагать по жизни – проявлять истинность и доброту, жить с определенными убеждениями и целью, всегда быть честным. Были еще и другие, как те настоятельные призывы сражаться за каждое мгновение, даже за плохое, и быть терпеливым с отцом, сейчас, после ее ухода, моя поддержка была нужна ему как никогда.

Внезапно, кое-что всплыло в моей памяти, то, что говорила мне мама незадолго до своей смерти, нечто, о чем я не думал с тех пор: «Однажды ты встретишь правильную женщину, Логан. И когда это произойдет, ты узнаешь, что это именно она, потому что единственным и самым непреодолимым будет для тебя не желание проводить каждую минуту своей жизни с ней, а страх потерять ее. Поэтому, сообщи о своих намерениях, прежде чем ты утратишь такую возможность».

И показалось, что все, что было окутано туманом, вдруг прояснилось. Я хотел всего этого вместе с Гвен, и если у нас был хоть какой-то шанс на настоящие отношения – на совместное будущее – тогда должна быть прочная основа из доверия и честности между нами. Проблема была в том, что я не знал, чувствовала ли Гвен то же самое – или могла ли почувствовать когда-нибудь то же самое. Я мог бы стать всем, сделать все, что в моей власти, чтобы показать ей, что я не был Стивеном, и что мы с ней представляли собой нечто большее, чем то, что у нее было в Сан-Франциско. Но этого могло быть по-прежнему недостаточно, особенно, если она уже все решила.

– Мама бы сказала мне пойти за тем, чего я желал, со всем, что у меня есть. И прямо сейчас единственное, чего я хочу, это ты, – я дотронулся до ее лица, едва касаясь ее скул. – Лежать на диване и смотреть с тобой фильм после игры. Чтобы ты сидела на столешнице, в то время как я пытаюсь приготовить обед для тебя. Хочу, чтобы ты обнимала меня в моей постели поздно ночью и рано утром. Но больше чем это, больше всего я хочу, чтобы ты была женщиной, идущей со мной под руку на публике и когда мы одни, но особенно на вечере в память о моей матери.

Мои слова зависли в пространстве между нами.

Ее рука оставила мою шею, когда она освободилась от моей хватки.

– Логан, – никогда мое имя не звучало так тяжело, так громко. – Мы уже разговаривали об этом.

Даже несмотря на то, что я ожидал такой реакции, меня охватило разочарование.

– Нет, это ты говорила об этом, – сказал я.

Она покачала головой, как если бы я был совершенно неразумным.

– Тогда, почему я должна объяснять тебе снова, что я не хочу привлекать к себе такого внимания?

– Потому что ты на самом деле в прошлый раз ничего не объяснила, Гвен, – сказал я. – Ты просто приняла решение и ожидала, что я соглашусь с ним.

– Я, честно говоря, не припоминаю, чтобы ты жаловался прошлой ночью, – сказала она, ее голос был полон сарказма.

Я вздохнул и потер свои глаза.

– Я готов признать, что у нас нет проблем в том, что касается постели. Но тогда, это имеет смысл, потому что мы на самом деле едва ли разговариваем друг с другом.

– Правда? Потому что я думаю, что мы общаемся просто прекрасно. До этих самых пор, когда ты решил изменить свои устремления в том, что касается меня.

– Боже упаси, если я хочу взять тебя с собой на ужин в память о моей матери, где другие люди могут увидеть нас вместе, – сказал я.

Поднявшись с дивана, она скрестила руки и практически прокричала:

– Потому что это не просто ужин. Это публичное заявление всему обществу.

– Чушь полная. Это личное. Это признание того, что мы вместе и это не интрижка, в чем ты продолжаешь себя по-прежнему убеждать, – сказал я, мой собственный голос стал громче, потому как параллельно с ним росло и мое раздражение. – Почему тебе так сложно признаться в этом? Чего, черт побери, ты боишься? И почему мне постоянно кажется, что ты одной ногой уже за дверью?

Вот оно, это шанс для нее прояснить все, рассказать мне о том письме, которое я нашел. Но Гвен не дрогнула, никак не показала, что мои слова задели ее за живое.

– Ты требуешь от меня обязательств, но откуда мне знать, что если я начну полагаться на тебя, начну доверять тебе, то ты не щелкнешь пальцами и не соберешься поменять меня на очередную модель? – спросила она. – Ты босс, и поэтому ты единственный, у кого здесь есть власть, Логан. Давай не будем забывать об этом.

– Когда ты поймешь, что я не Стивен? И я, откровенно говоря, думаю, что это настоящее оскорбление, что ты по-прежнему думаешь, что я способен повести себя с тобой также как и он, – я сделал глубокий вдох, пытаясь не позволить моему разочарованию и злости поглотить меня. – Я готов выставить себя на всеобщее обозрение – я хочу быть у всех на виду с тобой – без какой-либо защиты, рискуя получить жесткий отпор, но мне нужно, чтобы ты хотела того же самого.

Она вздохнула и посмотрела в окно, ее отражение в стекле напоминало призрак.

– Ты меняешь правила, Логан, и просишь о том, что я не совсем уверена могу дать тебе.

– Я не говорю тебе – все или ничего, – я подошел, чтобы встать перед ней, с осторожностью соблюдая дистанцию. – И я не предлагаю размещать объявление в газете или устраивать совместное интервью.

Ее глаза искали мой взгляд, ее выражение стало серьезным, но таким опасливым.

– Тогда, о чем ты просишь?

– О том, чтобы ты прекратила вести себя так, как будто все неправильно и настолько хрупко, что сломается от малейшего взгляда. И когда я буду говорить речь о моей маме самым публичным способом из всех возможных, ты будешь сидеть за столом в ожидании моего возвращения. Я хочу, чтобы ты была там со мной, Гвен. Ты нужна мне там, – сказал я, проводя подушечкой большого пальца по ее нижней губе. – Я надеюсь, что однажды, ты позволишь мне заполучить тебя навсегда, но прямо сейчас я прошу тебя быть моей девушкой.

Все ее тело напряглось, и я был уверен, что она собиралась ответить отказом, но после нескольких долгих минут, Гвен сделала глубокий вдох и сказала:

– Ладно, Сладкая Булочка, один раз побуду твоей девушкой.

Глава 17

ГВЕН

Через три недели после катастрофы под названием День Благодарения я была в the Cherry Cricket с Мисси и ее мужем Дэном, а также с группой его сотрудников из юридической фирмы, мы потягивали пиво и ели зеленые чизбургеры чили, ожидая пока начнется Monday Night Football. Дротики дартс пролетали в нише позади меня, дети в футболках медведя боксера состязались друг с другом в пейнтбол, повсюду мерцали рождественские огни, и все вокруг было окутано атмосферой праздника.

Мы с Мисси приходили в этот дешевый денверский бар со времен старшей школы и даже через десять лет ничего не изменилось – зеленый ковер, стены из деревянных панелей, столы из ламината и обитые виниловые стулья были по-прежнему такими же потертыми и старыми, как и само строение, еда была идеальным балансом жирного и ароматного, а выбор напитков был весьма большим. Над нашими головами витал туман из дымка от говяжьих котлет, готовящихся на огне под которым были раскаленные вулканические камни, все это заслоняло вид на имитацию хоккейного катка над нашими головами, а вентиляторы лишь создавали видимость проветриваемого помещения.

Телевизор был включен на канале ESPN. Все, кто был вокруг нас, – все типы людей, начиная от тех, кто сошел прямо с брошюр о банковском инвестировании, хипстеров, женщин в твидовых костюмах от Chanel и на двух дюймовых шпильках до спортивных фанатов, выкрикивающие приветствия в тот момент, когда игроки the Blizzards выбежали на поле стадиона Qualcomm в Сан-Диего для игры с the Chargers. Логан с парнями одержали победу над the Packers в Грин Бей на прошлой неделе, и фанаты затаили дыхание, чтобы посмотреть сможет ли их команда продолжить свою победную серию, вернувшись домой с ранним подарком на Рождество. Я хотела только одного – чтобы Логан выжил в этих четырех периодах, хотя заметила, что его походка казалась уверенной и устойчивой, когда он отрабатывал свои удары.

– Объясни мне, почему Колорадо снова играет против Сан-Диего? – кричала Мисси мне прямо в ухо, чтобы пробиться сквозь окружавший нас шум. – Разве мы уже на разбили их один раз в этом году?

Бедная девочка была также несведуща в футболе, как и мой отец. Но, по крайней мере, она позаботилась о своем внешнем виде, который был лучше, чем у меня – на ней были джинсы и яркий синий свитер, пронизанный серебристыми нитями, что напоминало мне о пачках, которые носили балерины, когда танцевали «Танец снежинок» в балете «Щелкунчик».

– The Blizzards играют с the Chiefs, с Raiders и с Chargers дважды за сезон каждый раз, – сказала я, окуная горстку картошки фри в соус «Чипотле Ранч». – Это хорошо, потому что Денвер практически всегда побеждает всех трех, что дает команде хороший отрыв в общей таблице (прим. соус «Чипотле Ранч» имеет характерный и насыщенный вкус, жгучий перец чипотле, чернослив и пикантные специи).

Мисси толкнула руку своего мужа.

– Думаю, в таком случае, хорошо, что ты не поставил деньги на игру с the Chargers, – когда он не ответил, она пнула его ногу под столом. – Верно, Дэн?

Он вздрогнул, посмотрел на нее и пожал плечами.

– Ага, думаю, что так, – потом он вернулся к обсуждению положения команд в таблице футбольной лиги со своим знакомым адвокатом.

Я планировала провести свой вечер дома на диване перед телевизором, но Мисси умоляла меня приехать, заявив, что хочет поболтать, потому что не видела меня после праздников. Однако после того, как увидела, что Дэн отстраненно и холодно отмахнулся от Мисси, как если бы она была не важнее ворсинки на костюме, я подумала, что между ними происходило нечто посерьезнее, так что я была здесь в качестве щита.

– Как Логан чувствует себя сегодня вечером? – спросила Мисси, ее голос был раздраженным, а взгляд по-прежнему прикован к затылку Дэна.

– Подготовленным. По крайней мере, это то, что он продолжает мне говорить, – сказала я, фокусируя свой взгляд на телевизоре. Я смотрела, как Логан отдал короткий пас через центр Крису, заработав для the Blizzards первый даун на сорока ярдах на их же собственной стороне поля.

Она посмотрела на меня с серьезным выражением лица.

– Ты не веришь ему?

– Нет. Не в этом дело, – сказала я, обводя большим пальцем контур значка на бутылке пива the New Belgium Blue Paddle. – Логан постоянно готовится. Если он не тренируется с тренером квотербеков, чтобы улучшить свою скорость и точность, тогда он занимается в зале, работая над своими силовыми навыками. Если он не в тренажерном зале, тогда он изучает фильмы или находится на физиотерапии. Если он и этим всем не занят, тогда он встречается с диетологом или отслеживает свой сон.

– И тебе кажется, что это слишком? – спросила Мисси, рот которой был набит маринованными огурчиками.

– Он не может выдержать такой темп и такую нагрузку… надолго его не хватит.

– Ты обсуждала это с Логаном? – она вытерла пальцы об салфетку, а затем скомкала мокрую бумажку и швырнула в пустую картонную корзину.

– Я пробовала, но на самом деле это же не мое дело, так? И, кроме того, каждый раз, когда я поднимаю этот вопрос, Логан говорит, что знает свои пределы. Поэтому какой еще у меня есть выбор, кроме того, чтобы верить ему? – я допила свое пиво и оттолкнула бутылку в центр стола. – Логан сам есть игра, и он готов дать этому городу тот чемпионат, который они желают, чего бы ему это не стоило.

– Но, Гвен, разве ты не думаешь, что поставленное на карту сводит его с ума?

– Что ты имеешь в виду? Он знает, как это отражается на его же собственном теле и как это отразится на будущих контрактах.

Хотя я и произнесла это, но краем глаза отметила, как Логан плавно и, не прилагая особых усилий, пересекал поле, не показывая ни единого признака о том, что испытывал боль. Он сделал обманную передачу на защитника, а затем бросился через открывшееся пространство, созданное наступлением атакующей части команды, заработав еще пятнадцать ярдов, до того как его вытолкнул за пределы поля полузащитник Chargers.