Текст книги "Перехватить шеф-повара (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Гудмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Логан посмотрел в зал, и его взгляд, наконец, остановился на мне. Его пауза затянулась, его руки сжали края трибуны, и я улыбнулась ему, поощряя его к продолжению. Когда он заговорил вновь, вся его нервозность исчезла.

– Вместе с моим отцом мы основали этот фонд в память о моей матери Джейн. У меня так много воспоминаний о ней. Тепло ее объятий. То, как один короткий взгляд мог поставить меня на место. Как она всякий раз озаряла комнату, когда входила. Та лазанья, которую она готовила перед каждой игрой или всякий раз, когда у меня был плохой день. Она всегда рано просыпалась и ложилась спать поздно, чтобы быть уверенной, что я не пропустил тренировку – и вообще все занятия, – сказал он с усмешкой.

Я посмотрела на Боба, мое сердце сжалось от навернувшихся у него на глазах слез и совершенно разбитого выражения на лице.

Логан разложил карточки с записями и сделал глубокий вдох, первый раз его поза стала расслабленной.

– Но лучше всего мне запомнились ее милосердие и сила, пока саму ее пожирал рак. Я помню, как за несколько недель до своей смерти, я спросил ее, как ей удается оставаться такой позитивной, как она по-прежнему способна смеяться, когда все, чего я хотел сделать, это кричать о несправедливости всего происходящего. Но, конечно же, она улыбнулась мне на этот взрыв ярости, всем известный ее метод, и повторила те слова, которые повторяла всю мою жизнь: «Счастье – это контактный вид спорта». Только после того, как она уже умерла, после того, как люди прислали кучу писем, открыток и эмейлов, только тогда я на самом деле понял, что она имела в виду, и начал смотреть ее глазами на тех, кто знал ее не только как мать или жену, – сказал он. – По рассказам других людей я узнал о женщине, которая любила готовку и мечтала однажды открыть свой ресторан. Узнал женщину, которая была безумно и дико влюбленной в моего отца, мужчину, который двигался по собственному пути, согласно собственным устремлениям, и женщину, у которой было достаточно смелости для того, чтобы пойти по новому пути, чтобы жить другой мечтой, которая отличалась от того, к чему она стремилась вначале.

Сидевшие рядом со мной гости замерли на своих местах, внимательно слушая Логана, то, как открыто и искренне он рассказывал о такой невероятной женщине, и от этого меня переполняли гордость и восхищение, потому что я была знакома с Джейн.

– Для кого-то это решение показалось бы слишком самоотверженным, то, которое моя мама приняла ради блага меня и моего отца. Но на протяжении всей моей жизни, моя мама учила меня снова и снова, что счастье – это не то, что случается с нами или нечто, что кто-то может дать нам или забрать, – сказал он, его голос был наполнен тоской, а выражение лица стало серьезным. – Счастье – это нечто, над чем ты должен работать каждый день. Это результат нашего выбора. И в принятии этих решений, что-то неизбежно остается позади. Но ты не можешь тратить время впустую на то, чтобы переживать о том, «что-если» или «что-могло-бы-быть». Истинное счастье достигается благодаря заботе о том, что у тебя есть, не имея все сразу.

Его слова сразу же ударили мне прямо в сердце. Остальная часть его речи была одним размытым пятном, мой разум лихорадило от того, что он сказал.

Я так долго верила в то, что счастье означало достижение определенного успеха в профессии, что это означало быть лучшей в своей сфере благодаря собственным достижениям. И пока я не вернулась в Денвер, каждое принятое мною решение было направлено на то, чтобы достичь этого, – посещение престижной кулинарной школы, путешествия по всему миру, чтобы улучшить свое мастерство, выбор работы в пользу самых лучших и уважаемых ресторанов.

А теперь я подумала, не проделывала ли я все это в ожидании, что счастье нашло бы меня, а не наоборот. Возможно поэтому, где бы я не оказывалась в конечном итоге, везде я искала чего-то большего. Отчаянно желая получить все. Но как сказал Логан, этот трюк был просто невозможен.

И когда я посмотрела наверх, на него, стоявшего на сцене, я внезапно совершенно ясно осознало то, что возможно он был всем, что я искала. Понимание этого обрушилось на меня так жестко и быстро, что у меня перехватило дыхание. Это было так очевидно. То, что Мисси – и по-своему Крис – пытались сказать мне, и что я всегда знала сама, но не была готова признать.

Толпа разразилась бурными аплодисментами, и я быстро сосредоточилась, когда все в зале поднялись, аплодируя стоя. Логан сошел со сцены и присоединился ко мне за столом, но он не занял свое место. Вместо этого он прошептал мне на ухо:

– Музыканты сейчас снова начнут играть. Не хочешь свалить отсюда?

– Хочу, – сказала я, забирая свой атласный клатч и хватая его за руку.

Мы стремительно покинули Мраморный Зал, спустились вниз по большой лестнице, к лифтам, которые находились в лобби, где работник отеля the Brown Palace попридержал один из них для нас. Мы зашли внутрь этой коробки столетней давности, кнопка верхнего этажа уже горела.

– Приятно вам провести время в люкс Эйзенхауэра, мистер Стоунстрит, – сказал мужчина с легким поклоном и удалился.

– Так, это была официальная часть, – сказал Логан, неспешно водя пальцами вверх и вниз по моей спине.

Я прошептала свое согласие. Двери лифта плавно закрылись, и он начал свое движение. Находясь вдали от остального мира и стоя рядом с Логаном, я ощущала, как была напряжена снаружи, мой разум был в смятении, мои чувства были такими сильными. Его запах окутал меня – нечто богатое, теплое и совершенно аморальное, что я хотела обернуть вокруг себя – когда каждое нервное окончание и то, что было между ними, пылали от мыслей о нем.

Прозвучал сигнал, и двери лифта разъехались в стороны, демонстрируя личный коридор, который вел к единственной двери.

– Готова узнать, где Эйзенхауэр провел лето 1955 года? – спросил Логан, крепко переплетая наши пальцы. От его прикосновения меня пронзило током.

У меня сильно пересохло в горле, чтобы я могла что-то ответить ему, поэтому я просто кивнула и позволила ему вести меня по коридору в номер-пентхаус.

Убранство напоминало мне Белый Дом – роскошное синее ковровое покрытие, соответствующая мебель, шторы с узорами и колонны, которые были своеобразным акцентом во всем пространстве. Огонь, горевший в камине, был единственным источником света в гостиной, а на кофейном столике охлаждалась в ведерке бутылка шампанского. Я заметила, что наши сумки находились на стеллаже для багажа прямо в спальне, а на огромной кровати с балдахином было отогнуто покрывало.

– Ты тихая. Все в порядке? – спросил он, стаскивая с плеч смокинг и развязывая галстук-бабочку, бросая и то и другое на спинку кресла.

– Я в порядке, – удалось мне произнести, я надеялась, что он не расслышал дрожь в моем голосе, не почувствовал, что я едва могла держать себя в руках.

Логан посмотрел на меня своими искренними голубыми глазами, взгляд которых проникал в самые потаенные уголки меня, как будто раскрывая все мои секреты. Или как если бы они были известны ему с самого начала. Я так много всего хотела сказать ему, мне в столь многом надо было ему признаться, но слова застряли у меня в груди.

Со Стивеном всегда было неравное соотношение сил, он как шеф-повар всегда ожидал, что я буду вторым номером в команде, чтобы исполнять его капризы без вопросов и недовольства. Но с Логаном все было по-другому, и это загоняло меня в тупик, я не знала, как вести себя.

«Я люблю тебя».

Разве эти слова не должны были быть самыми легкими? Но, тем не менее, они заставляли меня чувствовать себя так, будто я стояла на краю обрыва, глядя вниз на бескрайний океан. Я могла совершить прыжок вниз – все внутри меня говорило о том, что это того стоило – за исключением одного тоненького голосочка на задворках моего разума, который задавался вопросом, какое коварство ожидало меня на поверхности. Не закончится ли все между нами сплошными руинами.

– Ты уверена? – спросил он, поднимая бровь.

– Я просто устала, – сказала я, отводя взгляд. Я скинула свои туфли на шпильке рядом с кушеткой и двинулась по направлению к ванной, но Логан встал позади меня, схватив за бедра.

– Так устала, что задержишься немного дольше? – его дыхание опалило мое ухо, его щетина царапала мою кожу. Логан расстегнул мое платье так, чтобы его рука могла проскользнуть под шифоновую ткань, и я задрожала, когда он прижал ладонь к моим ребрам, прямо под грудью, и притянул меня еще ближе. – Я обещал тебе, что оформлю как минимум два тачдауна, а я всегда выполняю свои обещания.

Теплая, томительная боль распространялась внутри меня, словно кленовый сироп от его прерывистого голоса, и как будто по собственному желанию, мое тело плавилось рядом с ним.

– Думаю, что со мной можно договориться.

– Я надеялся, что ты так скажешь, – сказал он, возвращая мне то, что я сказала ему той ночью в раздевалке the Blizzards после игры с the Browns.

Логан одну за другой извлек шпильки из моей прически, пока волосы волной не упали вниз по моей спине. Сложив шпильки в одну кучу на столике, он убрал длинные пряди с моей шеи. А потом мучительно медленно он покрывал поцелуями мою оголенную кожу, и когда его язык прикоснулся к бьющемуся пульсу, а зубы слегка прикусили место, где шея переходила в плечо, и все мое тело напряглось.

– Развернись, Гвен, – потребовал он, все мое тело сжалось от того, как понизился его голос.

Мое дыхание было столь слабым и поверхностным, что я сама не понимала, как мне удавалось стоять. Я развернулась к нему лицом и снова посмотрела в эти пронзительные голубые глаза. Глаза, которые могли читать меня, лишь взглянув. Глаза, которые мерцали от желания. Глаза, которые заставляли меня верить в то, что все было возможно.

Почему я верила в то, что могла избежать влюбленности, особенно зная нашу историю? Логан покорил мое сердце в первый же день, как только я встретила его, когда мне было восемь, и он никогда не отпускал его, не смотря на долгие годы порознь, многие мили между нами и меня саму, которая противоречила всему. Было неизбежностью то, что мы всегда оказывались в том же самом месте, и несмотря на то, что меня это пугало, я осознала, что это было именно тем местом, где я должна была находиться.

– Я бы никогда не пережил этот вечер без тебя, – он провел огрубевшим пальцем по моим губам. – Ты это все, ты знаешь об этом? Все, чего я хочу. Сейчас, завтра и навсегда, – и он наклонился и поцеловал меня, как будто боялся, что мог потерять меня.

Мы целовались, пока я вытягивала из брюк его рубашку и расстегивала пуговицы, стаскивая ткань со скульптурно вылепленных плеч и отбрасывая ее в сторону. Мы целовались, пока он скидывал свои туфли и брюки, а также боксеры. Мы целовались, когда он до конца расстегнул молнию на моем платье, так что оно собралось вокруг моих ног. Мы целовались, испытывая столь острую и сильную необходимость, что от этого вибрировала каждая клеточка моего тела.

Мы двинулись к спальне, ударяясь о мебель, но прежде чем мы добрались до нее, Логан опустил меня прямо на пол в безумной лихорадке из рук, губ и кожи. Я могла почувствовать вкус шампанского у него на языке и пряный, древесный аромат его одеколона. Тень наших сплетенных тел танцевала на потолке, когда в камине затрещало полено, и искры отскочили от него в сторону.

Я ощупала пальцами каждый дюйм его тела, провела вдоль витых мышц его рук, груди, живота и бедер, сжимая и разжимая пальцы в том месте, где он уже был тверд и полностью готов. Он что-то пробормотал, крепче целуя меня, но не прерывая при этом собственных исследований моего тела, касаясь меня с такой настойчивостью, которой я раньше никогда не испытывала. Мое сердце трепетало в груди словно колибри, словно безумное, отчего у меня перехватило дыхание.

Это было одновременно недостаточно и слишком много.

Логан устроился между моих ног, его руки уперлись по обе стороны от моей головы, его взгляд не отрывался от моего. И когда он вошел в меня, мы оба застонали. Его толчки были нежными, уверенными и столь приятными, и я знала, что никогда не ощущала чего-то настолько прекрасного, как соединение наших тел.

Логан снова впился в мой рот, продолжая совершать свои размеренные и плавные движения, входя в меня. Обхватив его ногами за талию, я уперлась пятками в его ягодицы, чтобы притянуть его еще ближе. Ощущения были такими сильными, что мое тело оторвалось от ковра, а мои ногти царапали его спину. Шипение сорвалось с моих губ, а Логан опустил лицо к моей шее, покусывая и посасывая чувствительную кожу, проговаривая слова, которые я не могла разобрать, двигаясь сильнее и быстрее. С такой силой, что он вынужден был схватиться рукой за мое бедро, чтобы я оставалась неподвижной на полу.

Удовольствие ползло вверх по моим ногам, гудело в позвоночнике, а в животе возрастало давление. Я достигла предела, все мое тело дрожало, но я еще не хотела кончать, мне остро не хватало этого чувства, я хотела, чтобы это длилось вечно. Но потом Логан проговорил мне прямо на ухо, его голос был жестким и хриплым, он просил меня отпустить это, жгучее пламя охватило меня, когда я достигла самого пика.

И я знала, что, наконец, позволила себе погрузиться в этот глубокий, опасный океан.

***

Я проснулась на рассвете, когда бледные солнечные лучи пробивались сквозь занавески, окутывая собой уютную и манящую постель, и не менее уютного и манящего мужчину. Все мое тело ныло и болело во всех нужных местах, которым Логан уделил тщательное внимание.

Резкий январский ветер завывал на улице, сотрясая окна. Рядом со мной пошевелился Логан и что-то пробормотал, прижимаясь ближе и обнимая меня за талию. Через пару секунд он снова спал глубоким сном, и на какое-то время я позволила себе остаться на месте, слушая размеренный звук его негромкого сопения.

Когда часы на тумбочке показали восемь часов, я аккуратно высвободилась из его объятий и выскользнула из-под простыней. По всей моей коже пробежали мурашки. Огонь давно погас, но тепло так и не пропало – старые отели были весьма внимательны в этом деле. Я собиралась вернуться в постель к Логану, чтобы окутать себя его теплом, но все внутри меня говорило о том, что чем раньше я позвоню Тренту, тем спокойнее мне будет на душе.

Порывшись в своей сумке, я обнаружила футболку Логана, которую он оставил у меня несколько недель назад и которую я использовала в качестве ночной сорочки, я натянула ее через голову. На цыпочках выйдя из комнаты, я прикрыла за собой дверь, достала телефон из своей сумочки и направилась в гостиную. Наша одежда была разбросана по полу, а нетронутая бутылка шампанского теперь плавала в ведре с водой на кофейном столике.

Шагая взад-вперед по ковровому покрытию, я набрала номер офиса Трента, безмолвно молясь о том, чтобы попасть на его голосовую почту. В Нью-Йорке сейчас была середина дня, поэтому возможно мне повезло, и он застрял где-то на совещании, и не смог бы ответить. Но, конечно же, вселенная не хотела пойти мне навстречу, потому что он ответил на третьем гудке.

– Здравствуйте, мисс Лалонд. Вот это сюрприз, – сказал Трент. – Полагаю, что вы пришли к какому-то решению по поводу собеседования?

Я глубоко вздохнула, запрятывая свою нервозность подальше.

– Я приняла решение. Я благодарю Вас за то, что вы приняли мою кандидатуру на рассмотрение, но я не могу ответить согласием, – сказала я, сжимая спинку антикварного дивана. – Это просто потрясающая возможность, но в данный момент совсем не подходящее для меня время, чтобы заниматься чем-то подобным, – мой голос по-прежнему оставался тихим, чтобы не потревожить Логана.

Трент хранил молчание.

– Это… плохо. Я с нетерпением ожидал дегустации разработанного вами меню, – сказал он, его голос был смесью удивления и разочарования. – Вы были одной из самых перспективных кандидатур, Гвен. Я настоятельно призываю Вас пересмотреть свое решение, поскольку такие предложения большая редкость и весьма высоко ценятся. Не мне объяснять Вам, как вы ограничиваете свое будущее, не говоря уже о том, что попусту растрачиваете свой талант, отвергая это предложение.

После его слов я почувствовала, как рушится вся моя решительность. Было так просто нарисовать картинку, на которой я стою у руля процветающего ресторана на Манхэттене, управляя кухней, имея полную власть и абсолютную автономию. Было так легко представить, как мне вручают награду фонда имени Джеймса Бирда, как я получаю долгожданную звезду Мишлен за свои собственные заслуги, зарабатывая уважение и восхищение своих коллег и критиков.

Но ничто из этого не было мне гарантировано. И я не могла снова отказаться от своей семьи и друзей, отвернуться от мужчины, который держал в своих руках мое сердце и счастье, которое я только недавно обрела здесь, в Денвере, ради туманной перспективы. Только не сейчас, когда риски были столь велики. Поэтому я заставила себя не сбиваться с выбранного курса.

– Я осознаю последствия, мистер Келлер, но мне нужно сделать то, что будет лучше для меня самой, – мне нужно было довериться своей интуиции в том, что я не совершала самую большую ошибку в своей жизни.

Трент неодобрительно вздохнул, и каким-то образом я почувствовала, что мне гораздо хуже слышать это от него, чем от собственного отца.

– К сожалению, я не в силах переубедить Вас. Но, в конце концов, решение за вами – и оно окончательное. В этом бизнесе нет дороги назад, Гвен. Я желаю Вам всего наилучшего в ваших будущих начинаниях, – сказал он, а затем резко оборвал звонок.

– С кем ты разговаривала?

Я подпрыгнула от звука хриплого голоса Логана за моей спиной, мое сердце на мгновение остановилось, прежде чем снова вернуться к жизни, тяжело забившись у меня в груди. Я обернулась к нему лицом. Он стоял в дверном проеме спальни, сонно потирая глаза. Он одел свои трусы-боксеры, его волосы торчали в разные стороны, определенно причина была в том, что я водила по ним своими пальцам всю ночь.

Я ощутила недовольство и нотки обвинения в его голосе, но сказала самой себе, что, скорее всего, он неверно истолковал все.

– Никого важного, – сказала я, стараясь не обращать внимания на укол вины, который я ощутила из-за своего вранья. – Просто кое-кто, кто хотел поговорить со мной о моей работе шеф-повара и моей готовке.

Я должна была рассказать все, но какой в этом был смысл? Я отказалась от этой возможности. И как Логан сказал в своей речи, когда ты принимаешь решение, что-то остается позади, никаких сожалений, никакого интереса в том «а-что-если-бы». Было только то, что есть сейчас и движение вперед.

Логан изучал меня какое-то время, на его лице была тревога, и у меня был короткий момент паники, когда я подумала, что он каким-то образом узнал о моих перспективах в Нью-Йорке. Но, конечно, он бы упомянул об этом, если бы все было именно так.

Наконец, он заметно расслабился и сказал:

– Тогда иди ко мне. Здесь холодно, и я могу придумать парочку способов, как согреть нас.

Я так обожала появившуюся у него лукавую и очаровательную ухмылку, что рассмеялась, последовав за Логаном обратно в спальню, при этом зная, что последовала бы за ним куда угодно.

Глава 18

ЛОГАН

Когда я был маленьким, мой отец часто сравнивал футбол с религией – легендарные игроки, священные поля, ритуалы в день игры, ощущение братства, общность и традиции. И хотя я всегда соглашался с тем, что футбол был образом жизни, спортом, который не оставлял людей равнодушными и который вселял надежду, это все никогда не казалось настолько реальным, как в данный момент, во время игры чемпионата АФК против команды the Patriots.

Атмосфера вокруг стадиона была заряженной. Адреналин и напряжение настолько густо заполнили воздух, что он ощущался как некая энергетическая завеса, укрывшая все кругом. Скопление людей было самым большим – и самым шумным – в истории Колорадо, скандирующее, подбадривающее, ревущее серебристо-синее море, которое становилось все громче и громче, пока шел четвертый период.

Стянув свой шлем, я побежал к скамейке the Blizzards, когда специальные службы устремились на поле, забирая мяч около боковой линии, потребовался один бросок, и он вылетел за пределы четырехярдовой отметки на стороне поля the Patriots. Хотя нам не удалось увеличить наш разрыв в счете 14-10 после последнего броска, по крайней мере, нам удалось прижать нападение the Patriots на их стороне поля. И в игре, которая превратилась в позиционную битву на поле, даже малейшие победы были важны. Теперь же двенадцать минут игрового времени – это все, что отделяло нас от выхода в Суперкубок.

Помощник вручил мне бутылку воды и планшет с уже готовой записью игры. Я занял место между Крисом и Тони и нажал воспроизведение. Что-то изменилось в обороне этих представителей Новой Англии с последних записей, и я хотел выяснить, что поменялось. Когда я смотрел видео, то заметил, что практически каждый раз они направляли среднего полузащитника в блиц-атаку.

– Черт, номер пятьдесят один никогда никого не закрывает или ждет, когда начнет развиваться, – сказал Тони через мое плечо. – Он просто идет прямо к мячу, всегда заходя с одной из твоих слепых зон.

Я кивнул. Это было способом команды the Patriots, чтобы оказывать дополнительное давление на нас и заставлять меня думать и отзываться на это быстрыми пробежками. Также это означало то, что я вынужден был провести большую часть последних владений мячом, бегая, вместо того чтобы отдавать пас. Каким-то непостижимым образом мое колено «работало», боль была минимальной, но если последняя субботняя окружная игра плей-офф против команды the Steelers была хоть каким-то показателем, то это не могло продлиться долго.

– Линия обороны должна лучше блокировать, чтобы у меня было больше времени в запасе, – сказал я Тони, вытирая полотенцем пот с шеи и лба. Для конца января в Денвере была необычайно высокая температура, благодаря чему мои мышцы были расслабленными, а руки – ловкими.

– Ага, я бы хотел поймать мяч в этом тайме, – добавил Крис, заливая себе в рот Gatorade. Хотя я не знал, на что он жаловался. Два тачдауна, которые мы забили в первой половине, были результатом того, что он активно выполнял свою работу как принимающий.

– Чувак, да пошел ты. Вы оба переживайте за себя, а защита будет переживать за защиту. Мы делаем там все возможное, – Тони подхватил свой шлем с земли и ушел.

Крис покачал головой, глядя на удаляющийся затылок Тони, его колено дергалось.

– Думаешь, что англичане будут продолжать ту же тактику?

– Думаю, да, – сказал я, а почему они не должны были? Это работало. – Но сейчас мы знаем, что они делают. Мы можем справиться, с полузащиты или нападения, чтобы усилить преграду. Облегчи немного давление, чтобы я мог дышать там.

И действительно, когда пришло время для нападения the Blizzards снова занять позиции на поле после того как наша защита помешала the Patriots ощутимо продвинуться вперед, тренер кричал о необходимости вести игру, которая заставила бы нападающего Остина Томпсона отойти назад и провести быструю атаку вместо того, чтобы сделать проход.

– Либерти тридцать пять, игл, ган дэнс, правый (прим. имеется в виду набор определенных сигналов для ведения игры), – крикнул я парням, собравшимся вместе. В унисон, мы все хлопнули и направились в самое пекло.

Мое сердце стучало как сумасшедшее за моими ребрами, что случалось перед каждой игрой. Шум вокруг стадиона достиг просто оглушительного уровня, и я слегка приподнял ногу, отдавая знак в центр поля, что был готов к рывку, потому как было невозможно быть услышанным или что-то услышать самому. Мяч прилетел прямо мне в руки, и вместе с линией защиты, удерживавшей свои позиции, и дополнительной защитой со стороны Остина, мы сформировали плотное кольцо сразу за атакующей линией, что позволило мне отдать длинный пас на Дастина Олсона, как я и планировал, заработав этим первый дайн на семиярдовой отметке на стороне поля the Patriots, так что мы заняли штрафную зону.

Я размял свой кулак и устремился через все поле, чтобы встретить оставшуюся часть нападения для проведения следующего игрового момента. Радиопередатчик в моем шлеме затрещал и в моих ушах зазвучал голос тренера Эшли. Я поднял большой палец, сигнализируя о том, что принял его сигнал и присоединился к «груде» наших парней.

– Дальше действуем по ява, громила домино, икс-флэш, – выкрикнул я, и мы разошлись, заняв все свои позиции.

Я занял позицию за центром и принял пас. Я сделал обманную передачу и развернулся к левому краю. Средний полузащник «англичан» снова двинулся вперед, вынуждая меня изменить направление собственного движения. Он был частично блокирован боковым защитником Blizzards, но ухитрился вытянуть руку и схватиться за горловину моей футболки. Я ни за что бы не позволил ему остановить меня, только не после того, как я понял стратегию the Patriots. Я вырвался из его захвата, заметил свободную зону и побежал, подпрыгивая, чтобы перескочить защиту противников.

У меня было только мгновение на то, чтобы понять, что мои ноги коснулись его шлема, сердцебиение затерялось где-то в вихре, поднятым силой тяжести, моментально я ощутил боль, которая пронзила мой бок. А потом я внезапно оказался на спине очковой зоны, изо всех сил стараясь дышать. Судя по тому, что я не был «похоронен» под кучей игроков и что док Бакстер и два тренера мелькали над моим лицом, что-то говоря, и то, что я не мог разобрать их слов, – из всего этого я сделал вывод, что меня вырубили и явно больше, чем на долю секунды.

По моей голове как будто стучали молотком, мой желудок скрутило до тошноты, а в ушах звенело. Все вокруг меня было размыто, дополнительно это усугубляли ослепляющие огни стадиона, которые рождали белые блики перед глазами и затмевали мое зрение. Мой шлем исчез – должно быть, он слетел, когда я приземлился – и я чувствовал, как чьи-то руки ощупывали мои руки и ноги. Один из тренеров коснулся моего левого колена – моего здорового колена – и я вздрогнул.

Что бы они не почувствовали, этого было достаточно для них, чтобы узнать то, что им было необходимо. Прежде чем я узнал об этом, меня закрепили на жестких носилках с бортом, закрепили мою шею воротом и погрузили в ожидавшую машину скорой помощи, которая увезла меня со стадиона и подальше от моей мечты, ради которой я трудился столько, сколько себя помнил.

«По крайне мере, ты чувствуешь свои пальцы», – безмолвно повторял я себе самому по дороге в госпиталь. То, что я чувствовал свои пальцы, означало, что я не был парализован. То, что я чувствовал свои пальцы, означало, что, так или иначе, все будет хорошо.

Это было чудом, с учетом того, что сказал мне тренер, который ехал рядом со мной в машине. Защитник «англичан» нанес мне удар, когда я находился в воздухе, закрутив мое тело так, что верхняя часть моей спины и голова рухнули на газон первыми. Я забил тачдаун, но также я на некоторое время потерял сознание.

– Ладно, Стоунстрит, просто продержись немного. Вскоре ты почувствуешь себя лучше, – сказал тренер, когда машина подъехала к отделению скорой помощи.

Дежурный врач и несколько медсестер встретили нас снаружи и отправили меня в смотровой кабинет. После этого жесткие носилки, к которым я был привязан, перевернули набок. Медсестра придерживала мою шею в прямом положении, пока доктор прощупывал пальцами мой позвоночник. Белые мушки перед глазами вернулись, а тошнота продолжила прожигать мой желудок. Все мое тело пульсировало, словно было одним огромным, мучительным сгустком боли.

«По крайней мере, ты чувствуешь пальцы своих ног». В настоящий момент это было нечто сродни заклинанию, то, за что я мог бы ухватиться.

Носилки убрали, и меня уложили на более мягкую поверхность. После этого все превратилось в какой-то туман из ярких огней, иголок, вопросов и бесконечных коридоров между кабинетами компьютерной томографией и рентгена. Я понятия не имел, сколько времени я пробыл там – несколько часов, мог бы я предположить, но я не был в этом уверен. В тот момент, когда меня привезли сюда, время утратило для меня свои четкие границы.

Несмотря на то, как я ненавидел, что меня трогали, толкали и тыкали, это было намного лучше того, где я был сейчас, изолированный в отдельной комнате, пересчитывавший плитку на потолке, отчаянно пытавшийся снять неудобный бандаж со своей шеи, и размышлявший над тем, смогу ли я досмотреть этот сезон, не говоря уже о том, чтобы продолжить свою карьеру. По крайней мере, было еще немного времени в запасе – команда завладела инициативой, мое падение гарантировало это и дало им отрыв на оставшуюся часть игры.

The Blizzards выходили в Суперкубок против команды the Saints. Это должно было принести мне чувство эйфории – это было всем, чего я всегда желал – но все, о чем я мог думать, это то, как я смог бы пережить шестьдесят минут против самой жесткой и сильной защиты в лиге. Я не был уверен, что у меня были моральные силы, не говоря уже о физических возможностях, чтобы принять те удары, которых требовала победа.

Но я выясню это. Я должен был, если у команды был хотя бы один шанс на победу.

Меня отвлек стук о дверной косяк. Зашел доктор, державший в руках планшет, а вместе с ним были мой отец и тренер Уоллес.

– Привет, Логан. Я доктор Эванс, – сказал он, выражение его лица было добрым, но решительным. – Как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня протаранил автобус, – мой голос был похож на колючий шепот, но, по крайней мере, мой взгляд, в конце концов, сфокусировался, а звон в ушах прекратился.

– Этого следовало ожидать после того, что ты перенес, – он опустил взгляд в планшет, а потом посмотрел на меня вновь. – Ты знаешь, что произошло с тобой сегодня вечером?

Я попытался кивнуть, но шейный фиксатор ограничивал движение. Я застонал от тупой боли, которая пронзила меня.

– Постарайся пока не двигать своей шеей. Только говори, – доктор Эванс подошел к моей постели, снял стетоскоп со своей шеи и приложил к моей груди.

– Да, я знаю, – сказал я. Было ощущение, что лезвия бритвы кромсали мое горло, таким оно было сухим.

Доктор Эванс накачал воздух в манжету, чтобы проверить мое давление.

– По шкале от одного до десяти, насколько ты ощущаешь боль? Десять это мучительно, а один – прекрасное самочувствие.

Если бы я знал, черт возьми.

– Пять?

Синяки покрывали мои руки сверху донизу, и я мог только представить, как выглядели мои ребра и бедра. Многочисленные капельницы закачивали обезболивающее и разные растворы в мои вены с регулярной частотой, и я был подключен к устройству, которое измеряло уровень кислорода у меня в крови. Подключенный ко всему этому оборудованию, я ощущал себя словно автомобиль в автомастерской.