Текст книги "Книга шипов и огня"

Автор книги: Рэй Карсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 11

Я тщательно готовлюсь к своей первой встрече с Советом Пяти. Все еще немного чувствуя слабость после ночи, я посылаю Химену за простой едой вроде хлеба и фруктов. В ожидании ее возвращения я залезаю в уже вычищенный бассейн.

Возможно, что Совет и есть враг, упоминаемый в «Откровении». Но после ночи, проведенной в молитве на каменном полу, я чувствую себя странно спокойной. Я – Божий избранник, напоминаю я себе. Я – Носитель.

По возвращении Химена помогает мне высушиться и одеться. Она сшила новую блузку в пару к юбке. Она просторная, из блестящей красной ткани с поясом из черного бархата. Когда я надеваю ее поверх светлой юбки, я чувствую себя выше и, возможно, даже стройнее.

– Спасибо тебе, Химена. Она прекрасная.

Химена отвечает улыбкой на мою благодарность, и мое сердце слегка сжимается. Так просто сделать ее счастливой.

– Черные ботинки, – говорит она, и я киваю. Я ненавижу ботинки, с их каблуками и узкими носами, но зато в них я буду на полпяди выше. Не знаю, какая одежда подходит для заседания Совета Пяти, но в моем случае, так или иначе, надеть традиционную одежду Оровалле будет правильно. Генерал Луз-Мануэль сказал, что я буду представлять свою страну, этим я и буду руководствоваться.

Химена заплетает только верхнюю часть моих волос и укладывает косу вокруг головы, оставляя остальные волосы ниспадать на плечи. Нежным прикосновением она сурьмит мне ресницы и чуть подкрашивает кармином губы.

– У меня есть духи с ароматом жасмина, – предлагает она.

Запах жасмина напоминает мне о доме и о лиане, цепляющейся за шпалеру в маменькином цветнике. А еще он напоминает о сестре. Я вспоминаю ее прощальное объятье во дворике, как ее духи обволакивали нас.

«Будь хитрее Алодии», – предупреждала меня нянюшка.

– Нет, Химена, я бы предпочла фрезию.

В комнате, где проходит собрание, нет окон и низкий потолок, и при входе я инстинктивно пригибаюсь. Она похожа на тайник в самом сердце дворца, освещенный факелами и облицованный речным камнем, с большим засовом на двойных дверях. Я ощущаю, как на меня давит бремя истории, столетия борьбы за власть, секретных договоров, тайных союзов и военных советов.

Мы садимся на сиденья, обитые красным бархатом, которые стоят вокруг большого низкого дубового стола, отполированного бесчисленными прикосновениями ладоней и локтей. Алехандро гордо садится во главе стола и скрещивает ноги. Я уверена, что неслучайно позади него висит гобелен с вытканной на нем золотой короной. Я сижу по правую руку, как почетный гость. Генерал Луз-Мануэль хмурится напротив меня, с левой стороны от короля. Рядом с ним лорд Гектор подбадривающе подмигивает мне.

Виновато улыбаясь, княгиня Аринья вплывает в комнату уже после того, как все расселись по местам. Ее корсет туго затянут, она прекрасно выглядит в платье из зеленого шелка, развевающемся при каждом шаге. Трудно отвести взгляд от ее узкой талии.

Князь Эдуардо, коренастый брюнет с проседью, объявляет о начале заседания. К моему удовольствию, он цитирует Священный текст: «Где бы ни собирались пятеро, я пребуду среди них». Пять, священное число гармонии.

Он формально представляет меня – излишний жест, но я чувствую себя желанным гостем. Заседание начинается.

Первой обсуждаемой темой оказывается постройка верфи в Пуэрто Верде. Я стараюсь не отвлекаться от утомительных подробностей о приобретении древесины и найме строителей, о разрабатываемой системе привлечения купцов и торговцев.

Алодия бы встряла с ловко сформулированным замечанием и лестной манипуляцией, но я не Алодия. Вместо этого я внимательно слежу за колебанием эмоций в их речах, внося в мысленный каталог определенные темы, вызывающие страсть или безразличие. Князь Эдуардо чрезвычайно заинтересован в вопросах лесоторговли, хотя ничего не говорит о своих владениях, а генерал Луз-Мануэль дорого бы дал за то, чтобы оставить Бризадульче ради поста в каком-нибудь другом месте.

Наконец мы переходим непосредственно к вопросам войны. Князь Эдуардо помахивает пергаментом с красной меткой сломанной печати.

– От князя Тревиньо пришел еще один запрос об отправлении отрядов в холмистые земли. Он говорит, что их положение шатко, из Сьерра Сангре в предгорье притекают все новые и новые силы.

При его словах лицо Ариньи становится совершенно бесстрастным, морщинки на лбу расправляются, и теперь он гладкий, словно масло.

Мне вдруг становится очень интересно, я вся внимание.

Алехандро подается вперед, его локоть почти касается моего.

– Какие-нибудь происшествия?

– Пока никаких, – отвечает Эдуардо, качая головой. – Но пропало несколько овец, а ближайший лагерь разбит менее чем в дне пути от внешней деревни.

Генерал Луз-Мануэль обрушивает кулак на стол.

– Ваше Величество! Мы не можем ждать удара врага. Чем больше мы откладываем, тем больше у Инвьернов шансов подтянуть силы.

Общий ропот наполняет комнату. Алехандро вперивает взгляд в пустоту; Аринья ерзает на своем сиденье, глядя на колени. Похоже, что эта дискуссия ведется Советом не в первый раз, и результаты ее болезненны и предсказуемы.

Князь Эдуардо вдыхает, чтобы успокоиться.

– Мы не можем вмешиваться, – говорит он срывающимся голосом, – пока не узнаем их намерений. Или вы хотите атаковать вслепую?

– Должно быть, вам очень удобно, – вдруг взрывается Аринья, – планировать мою войну, сидя в приморских владениях на другом конце пустыни.

– Вашу войну? – говорит Эдуардо с усмешкой.

– Мои люди. Мои земли. Моя война.

Меня удивляет сталь в ее голосе. Еще больше меня удивляет, что она из Страны Холмов. Я была уверена, что она из приморских владений, с ее-то светлой кожей и золотыми глазами.

Генерал смотрит на меня через стол.

– Возможно, наш представитель Оровалле может что-то сказать по данному вопросу. – Он снисходительно улыбается мне, словно маленькому ребенку.

Внезапно воздух становится очень горячим, а стены комнатки как будто сжимаются. Я медленно вдыхаю через нос, ощущая на себе тяжесть взгляда Алехандро. Лорд Гектор почти незаметно кивает.

– В Оровалле, – начинаю я медленно, – нашей главной проблемой являлось абсолютное незнание целей Инвьернов.

Все кругом кивают.

– Посол Инвьернов при дворе моего отца вел кампанию за право доступа в порт в течение трех лет, но никогда не раскрывал целей своей страны, кроме расплывчатых упоминаний о торговле. В прошлом году одной темной ночью посол исчез без каких-либо заявлений. Учитывая историю отношений наших стран, с того дня мы ожидаем объявления войны.

– То же было и здесь, – мягко говорит Алехандро. Я замечаю страх в его глазах, и это приводит меня в замешательство. Видя его сейчас, я понимаю, что его паника во время нападения Заблудших была не такой уж удивительной.

Я не свожу с него взгляда, продолжая говорить:

– Но почему? Почему они так отчаянно хотят получить порт? И почему они не сообщают никаких подробностей? В «Войне прекрасной» целые пассажи посвящены пониманию врага. Я считаю это приоритетным.

– Никто не собирается оспаривать это, – говорит Аринья. – Но у моих людей нет времени на то, чтобы узнавать противника. Помощь им нужна сейчас.

Разумеется, она права.

В ее глазах блестят слезы.

– Я устала ждать, ждать, ждать, пока Инвьерны ударят. Почему не навязать им войну? Выгнать их раз и навсегда.

А вот тут она ужасно заблуждается.

Лорд Гектор изучает меня неподвижным взглядом, словно измеряя своим загадочным умом.

– Вы не согласны, принцесса.

Утверждение, не вопрос.

Я знаю, что мои следующие слова обеспечат мне вечную неприязнь со стороны Ариньи, но я все равно должна их сказать.

– Да, я не согласна.

– Вот! – кричит князь Эдуардо. – Даже принцесса советует быть осторожными!

Я прищуриваюсь, прежде чем произнести следующую фразу:

– Прошу прощения, милорд, но я совершенно уверена, что пока ничего не советовала.

Быстрый кивок лорда Гектора поощряет меня продолжать.

– Я думаю, мы должны позволить Инвьернам напасть.

– Почему? – спрашивает Алехандро. Его лицо напряжено, но скорее от любопытства, чем от несогласия.

Мой супруг ценит мой совет. Это волнующе.

– Наша армия не приспособлена к холмистой местности. Триста пятьдесят лет назад армия Оровалле разбила Инвьернов в битве при Барахиле во многом благодаря тому, что жаркие джунгли были непривычны врагу. Зачем давать им преимущество? Мы должны заставить их сражаться в жаре, среди песков, а не в предгорьях, к которым они привыкли. – Я вношу в обсуждение теплоту, с каждым словом приобретая все больше уважения. – Если Инвьерны принесут нам войну, то им придется снабжать провизией растянутую на большое расстояние армию. Что означает необходимость охранять тылы. Уязвимые обозы. Все это ослабит их. Им нужен морской порт. Нам нужно заставить их тратить ресурсы. Кочевники пустыни знают, как избежать этого. Мы займем позицию здесь, в Бризадульче. Используем время, чтобы подготовиться. Построим фортификационные сооружения, уходящие в пустыню. Установим ловушки…

– А что насчет моего народа? – Голос Ариньи достиг угрожающего уровня.

Уверенная в своей логике, я смотрю на нее твердым взглядом.

– Отправьте им приказ эвакуироваться.

Ее тело напряжено подобно струне виолы. Я почти жду, что она кинется на меня через стол.

– Вы ожидаете, что они оставят свои дома и все, чем они живут.

– Да. Пока не исчезнет угроза. – Я оборачиваюсь к Алехандро. – Если фронт проляжет в предгорье, то под угрозой окажется вся Джойя Д'Арена.

Предупреждение Гектора, что Аринья опаснее, чем кажется, эхом звучит у меня в голове, но Алехандро смотрит на меня с такой благодарностью, даже с надеждой. Я понимаю, что сказала именно то, что он хотел от меня услышать.

– Как, по вашему мнению, – говорит Луз-Мануэль, – ваш отец, король Хицедар, согласится прислать армию?

Алехандро замирает, но ничего не говорит.

Я не знаю, что ответить. Согласно письму Алодии, папенька уже дал согласие в качестве пункта брачного договора. Но очевидно, что в это соглашение Алехандро не посвятил даже своего главнокомандующего. Я смотрю на лицо Алехандро в надежде найти подсказку, но не нахожу.

– Я думаю, это возможно, – наконец говорю я. – Инвьерны и наш враг тоже. Я буду рада обсудить с ним это от вашего имени.

Лицо Алехандро расслабляется. Он слегка кивает, но я не знаю, что это значит. Молодец.Или, может: Поговорим позже.

Аринья бросает яростные взгляды с другой стороны огромного стола. Она переводит взгляд с короля на меня и обратно, пытаясь постичь наш обмен мыслями. Через мгновение она, прищурившись, откидывается на сиденье. Подозреваю, что сейчас ее волнуют больше всего не проблемы предгорий.

Король посылает за картой города, и воздух в маленькой комнатке нагревается, пока мы обсуждаем расположение укреплений и поставки продовольствия. Алехандро явно недостает решимости, что злит Эдуардо и генерала. Он хочет знать, как мы укрепим периметр, если Инвьерны нападут. И как мы будем осуществлять пополнение запасов, если придется держать осаду. Я бы хотела, чтобы он взял на себя ответственность за свои действия.

Наконец князь Эдуардо встает и потягивается.

– Прошу извинить меня, ваше величество. Наше заседание затянулось, и меня ожидают в другом месте.

Алехандро поднимает взгляд от карты.

– Разумеется, Эдуардо. Спасибо вам за ваши сегодняшние советы.

После ухода князя лорд Гектор наклоняется к уху Алехандро:

– Ваше величество, принц уже ожидает вас.

Глаза Алехандро расширяются.

– Ох.

Мы вопросительно смотрим на него и получаем нервную улыбку в ответ.

– Я обещал мальчику сводить его сегодня в город. – Он потирает подбородок. – Гектор, можете ли вы прогуляться с ним? Скажите, что я занят на заседании.

С каменным лицом страж кивает и поднимается из-за стола.

– Лорд Гектор. – Я говорю быстро, чтобы Аринья не успела отреагировать. – Я тоже планировала на сегодня прогулку по городу.

Это, разумеется, неправда, но я не могу упускать такую возможность.

– Я здесь уже месяц, – говорю я со смешком. – И до сих пор не имела возможности хорошенько осмотреть город! Я буду счастлива взять Розарио с собой.

Лицо короля просветляется.

– Спасибо, Элиза. Я буду тебе очень признателен. Лорд Гектор составит вам компанию. – Он подмигивает мне, отчего у меня в груди становится горячо. – Дадим леди Химене послеполуденный выходной.

Я киваю, не в силах произнести ни слова. Лорд Гектор направляется к двери. Пошатываясь, я поднимаюсь, чтобы последовать за ним. Аринья поворачивается к Алехандро с выражением обиды и непонимания на лице, как будто подозревает, что между нами что-то есть.

Король игнорирует ее, вновь склоняясь над картой. Он спрашивает генерала Луз-Мануэля, где тот разместил бы позиции лучников, если бы Инвьерны проделали весь этот путь к городским стенам. Я знаю, как знаю свое собственное имя, что Алехандро не сказал своей любовнице о наличии супруги.

Химену радует перспектива отдохнуть. Уверившись, что я буду вести себя осторожно, и многозначительно и серьезно посмотрев на лорда Гектора, она спешит в монастырь, чтобы углубиться в изучение ветхих документов.

Страж сопровождает меня к покоям Розарио на другом этаже. Небольшая прогулка. И все же я кляну себя за сделанное предложение, потому что от сражения с лестницами ноги начинают ужасно болеть.

Узколицая женщина отворяет дверь и хмурит брови.

– Где король? – Она выглядывает в коридор и смотрит по сторонам.

– Его Величество не может сегодня сопровождать Его Высочество во время прогулки по городу, – говорит лорд Гектор. Его голос даже ниже, чем обычно, он четко проговаривает все слоги. – Ее Высочество, принцесса Элиза, заменит его.

Женщина оглядывает меня с ног до головы, потом поворачивается в комнату.

– Розарио, дитя мое. Время для прогулки.

Через миг из-за ее узких бедер в коридор высовывается темноволосая голова. Большие карие глаза Розарио полны надежды, но когда он видит меня, его лицо разочарованно мрачнеет.

– Где папа?

– Твой папа делает кое-что очень важное для королевства, – говорю я ему. Я ничего не знаю о детях, но не позволяю себе замолкнуть. – Я сегодня собиралась прогуляться по городу и могу взять тебя с собой.

Он прищуривается и оттопыривает нижнюю губу.

– Приведи папу, – приказывает он.

Я ожидаю, что женщина – полагаю, это няня – поправит его. Мне бы не позволили с кем-либо так разговаривать, даже в шесть лет. Но она просто гладит его по голове, ожидая моего ответа.

Поэтому я отвечаю, как ответила бы госпожа слуге; это единственный вариант, который я могу придумать.

– Розарио, ты будешь называть меня «ваше высочество». Ты не будешь мне приказывать. И вообще, ты будешь обращаться ко мне очень вежливо и уважительно. Тебе это понятно?

Нянька прижимает его к себе и смотрит на меня осуждающе.

– Ему только шесть лет. Не можете же вы ожидать…

– Вы уволены.

У нее дергается челюсть. Она открывает рот, чтобы поспорить, но взгляд лорда Гектора заставляет ее передумать. После небольшого книксена она исчезает.

Розарио остается стоять один, и в большом дверном проеме он кажется совсем гномиком с огромными карими глазами. Я не могу сдержать улыбку.

– Ты любишь кокосовые пироги?

– Да, – шепчет он. – И кокосовое молоко тоже.

– Да, кто?

– Да, ваше высочество.

– Я тоже. Стараюсь съесть пирожок при первой же возможности. И я слышала, что лучшие кокосовые пирожки – прямо тут, в Бризадульче. Вот я и собралась пойти поискать их.

Он торжественно кивает.

– Поэтому ты такая толстая?

Не знаю, почему на этот раз его замечание меня не задевает. Возможно, из-за невинности его преподнесения. А может, из-за того, что я обнаружила, что в этом дворце я не единственная переживаю из-за недостатка внимания со стороны короля.

С искренней веселостью я улыбаюсь ему.

– Да, определенно, пирожки сыграли в этом немалую роль. – Я протягиваю ему руку. – Так ты хочешь пирожок?

Он робко берет мою ладонь, и меня удивляет, насколько теплыми и славными его пальчики ощущаются в моей руке.

Глава 12

Однажды Алодия посещала Бризадульче и по возвращении описывала его как город из сверкающих зданий, полный необычных людей. Пока мы блуждаем по рынку к югу от дворца Алехандро, я понимаю, что ее впечатления были сильно преувеличены. Дома и магазины действительно сверкают, поскольку построены они, по большей части, из песчаника и глины. Но в их длинной узкой тени трудно дышится. Город был выстроен вокруг прибрежного оазиса, но, отделенные от океана стенами дворца, мы его едва видим. Несмотря на удушающую жару и пыльные улицы, жители Бризадульче, тем не менее, полны сил и энергии. Эта бодрость видна в продавце кокосовых пирожков, весело бросающем свои изделия бегающим детям, в прачке, принимающей пять корзин белья от разных заказчиков с обещанием все сделать к завтрашнему дню. Это город людей, которые не боятся приветствовать незнакомца и не упускают возможность посмеяться.

Можно сказать, что это совершенный день. Гектор продолжает просветительскую кампанию, демонстрируя прекрасное и подробное знание истории. Я могла бы часами ходить с ним по городу, презрев боль в ногах.

Но маленький Розарио – настоящий чертенок. Он мелькает то здесь, то там, заинтересованный всем, что попадает в его поле зрения. Мы находим кокосовые пирожки в лавке со сладостями, но даже тут его внимание не задерживается надолго. Откусив несколько кусочков, он увязывается за тощим животным, по виду похожим на собаку. Беловатый комок забытого пирога теряется в песке.

Его поведение не только сводит с ума, но и заставляет поволноваться. Несмотря на то, что мы одеты просто, без знаков отличия, мы не можем подвергать риску наследника трона Джойи, позволяя ему носиться, где пожелает его душа. Меня пробирает дрожь при мысли о том, как может отреагировать Алехандро, если с мальчиком что-то случится.

Когда Гектор тянет его, упирающегося, из соседнего переулка, мне приходится продемонстрировать силу воли и объявить о завершении нашей прогулки. Принц хмурится, глядя на меня, но я остаюсь непреклонной.

Когда я была маленькой, я часто тосковала по младшему братику или сестричке, о котором я могла бы заботиться, как Алодия заботилась обо мне. Я говорила себе, что я была бы хорошей старшей сестрой, совсем не такой, как она. Но теперь я задумалась, а вдруг я вела себя с ней так же несносно, как Розарио ведет себя со мной?

– Я хочу пить, – говорит мне Розарио, когда я крепко беру его за руку.

– Я уверена, мы сможем найти воду.

– Я хочу кокосовое молоко.

– Не думаю, что это правильное обращение.

Он огорченно вздыхает.

– Можно ли мне выпить кокосового молока, ваше высочество?

Я вспоминаю, что Химена говорила мне, когда я просила у нее выпечку.

– Если ты будешь себя хорошо вести, я сама принесу тебе молока. Но если будешь вести себя плохо, молока не получишь.

Полагаю, я выпью с ним чашечку. Мне нравится, что главный повар добавляет в молоко немного меда и корицы, а потом охлаждает в погребе.

Но Розарио ведет себя нехорошо. Он дважды выворачивается из моей руки, и я благодарю Бога, когда лорд Гектор ловит его.

Наконец мы входим во дворец через боковой вход, и я встаю слева от Розарио, чтобы преградить ему путь к молоку. Конечно же, как только в поле зрения попадает арочный вход в кухню, Розарио начинает отставать. Совсем немного.

Он пытается убежать, но я крепче сжимаю его руку.

– Молоко!

– Нет.

– Кокосовое молоко!

Я присаживаюсь и заглядываю ему в глаза. Он очень похож на Алехандро, у него так же вьются волосы на затылке, а карие глаза с красными прожилками напоминают красное дерево. Но Алехандро всегда готов засмеяться, а в чертах его сына таится непредсказуемая злость, подобная кобре. Это печалит меня. Он слишком юн, чтобы быть таким запредельно отчаянным.

– Я обещала тебе, что не дам молока, если ты будешь плохо себя вести. А я всегда сдерживаю свои обещания.

Он хмурится, глядя на меня. Я гляжу в ответ. Я чувствую, что одобрение Гектора на моей стороне.

– Папа не держит обещаний.

– А я – держу.

Внезапно черты лица принца смягчаются, превращая его в херувима, а сжатая в моей руке ладонь расслабляется. Но я вижу явные подергивания в этих зрачках и не ослабляю руку, пока веду его в комнату по бесконечному коридору.

Когда мы приходим, его няня перестилает постель. Она настороженно поглядывает на меня.

Принц Розарио смотрит на меня снизу вверх.

– Вы придете ко мне еще, ваше высочество?

Я поднимаю брови.

– А ты будешь себя хорошо вести?

Он решительно кивает.

– Тогда да. Думаю, мы очень скоро сможем прогуляться еще.

Он улыбается.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Это был ужасно тяжелый день. Я не уверена, что он хочет это повторить. Я не уверена, что этого хочу я.

Но его улыбка словно солнце, всходящее над просторами Сьерра Сангре. Вдруг он бросается ко мне и обхватывает мои бедра. Я неуклюже глажу его по голове, а у лорда Гектора подергиваются усы. Когда мальчик наконец меня отпускает, я чувствую себя странно опустошенной и холодной.

Я отдаю его няньке строгий приказ не давать ему кокосового молока, но я не уверена, что ей можно доверять. Когда дверь закрывается, я поворачиваюсь к лорду Гектору.

– Милорд, не окажете ли вы мне услугу?

– Просите.

– Не могли бы вы зайти на кухню? Думаю, их следует проинформировать об ужасной тошноте, от которой принц страдал весь день. Чтобы на все просьбы о кокосовом молоке ответом были вода и некрепкий чай.

Возможно, я перегибаю палку. И возможно, неправильно отказывать ему в том, что мне самой приносило радость, когда я была в его возрасте.

– Разумеется, ваше высочество. Сегодня вы обрели могущественного друга.

Не очень хорошо понимаю, себя он имеет в виду или Розарио.

– Пожалуйста, зовите меня Элиза, – говорю я сердито. – «Ваше высочество» – это для непослушных слуг и одиноких детей.

Наконец-то он улыбается, искренне и по-настоящему, и выражение печали на его лице превращается в несомненное доказательство того, что от случая к случаю этот человек смеется. Он предлагает мне свою большую мускулистую руку и сопровождает к покоям.

По возвращении в комнату, я обнаруживаю, что Косме устроила на моей постели временное хранилище выстиранного белья. На мгновение я замираю в дверях, забыв о стертых ногах. Ее ловкие пальцы скользят по ткани, складывая ее как по волшебству. Я узнаю одну из своих штор, золотистая органза сияет чистотой, неприхотливо свисая с края постели. Банные полотенца, все вариации на тему синего, лежат рядом, аккуратно сложенные. Оказывается, так много труда нужно для того, чтобы в моей комнате было красиво. Мне даже в голову не приходило, что шторы надо стирать.

Косме бормочет что-то себе под нос – радостный гимн, который я запомнила с одной из прошлых служб. Странно видеть ее такой расслабленной. Я вдруг понимаю, что стоическая маска, которую я ежедневно видела на протяжении этих недель, для нее неестественна. Я долго наблюдаю за ней, пытаясь постичь эту другую Косме, понять, каким образом она может испытывать больше расположения к полотенцу, чем к принцессе.

Но, в конце концов, в мои задачи не входит нравиться служанке Ариньи.

– Химена еще не вернулась?

Косме подпрыгивает, полотенце падает на каменный пол.

– Прошу прощения, ваше высочество. Вы меня напугали.

Ее лицо снова принимает вежливое и милое выражение.

– Я уверена, полотенце не пострадало. Так что насчет моей няни?

– Заходила, чтобы взять какие-то припасы, а потом пошла в монастырь навестить отца Никандро.

Я не могу удержаться от улыбки.

– Когда-то она была переписчиком.

Ее глаза расширяются.

– Леди Химена?

Меня радует, что я удивила ее, и мне хочется еще похвастаться, рассказав о Химене. Мне хочется сказать этой дерзкой девчонке, что Химена – один из самых образованных и умных людей, каких мне довелось встречать, и что она может убить человека шпилькой. Но разумеется, я ничего не говорю.

– Думаю, она не ожидала вашего возвращения так скоро, – говорит Косме, пытаясь заполнить паузу.

Я вздыхаю и прислоняюсь к столбику кровати.

– Его Королевское Буйство оказалось трудным ребенком. Мы вернулись задолго до ужина, а я уже измотана.

Косме делает шаг вперед, словно скользя.

– Поскольку Химены нет, я помогу вам раздеться. Если желаете, могу набрать ванну для вас.

Моему усталому разуму хватает доли секунды, чтобы понять, что она тянется к тонкому поясу на моей талии. В панике я делаю шаг назад, но слишком поздно. Ее пальцы уже нащупали упрямый камень в мягкой плоти.

Хотя я отступила, ее рука остается поднятой, и она неотрывно смотрит на свои пальцы, как будто они ей отвратительны и вообще оказались частью ее руки по чистой случайности. Когда она наконец поднимает лицо, чтобы посмотреть мне в глаза, по ее лицу текут слезы.

– Ты! – шепчет она скривленными от отвращения губами. – Как это можешь быть ты?

Камень становится горячим. Тошнота сворачивается под ним.

Косме качает головой и продолжает говорить вполголоса:

– Это бессмысленно. Совершенно бессмысленно. Наверное, это ошибка.

Тыльной стороной ладони она вытирает слезы.

– Косме.

– Это не можешь быть ты. Не может быть. Носитель должен быть…

– Косме!

Она замолкает и изучает меня: мое лицо, мои руки и особенно мой живот. Я вижу тот самый момент, когда она приходит в себя. Проблеск ужаса, сменяющийся привычной вуалью спокойствия.

– Могу я быть свободна? – Ее лицо спокойно, а вот голос все еще напряжен.

– Нет, – я делаю шаг к ней. – Косме, никто не должен знать об этом.

– Разумеется. Хорошая горничная всегда благоразумна.

– Да, конечно. – Я улыбаюсь без тени веселья. Надеюсь, это достойное повторение улыбки, которую использовала Алодия для демонстрации преимущества. – Я выражусь яснее. Не так давно один человек – опытный воин – узнал о камне, который я ношу. Через мгновение Химена убила его при помощи заколки.

Я чувствую, как моя улыбка становится еще более опасной. Это больше не улыбка моей сестры, а моя собственная, потому что мне все-таки удалось похвастаться своей няней.

Я не отпускаю горничную, пока не убеждаюсь, что вижу в ее глазах понимание.

Я не говорю Химене о своем разговоре с Косме. Хоть у меня и нет никакой привязанности к служанке, но видеть ее мертвой мне бы не хотелось. Но все-таки она так бурно отреагировала, обнаружив камень. Мне нужно кому-то рассказать об этом. Может быть, отцу Никандро. Я решаю завтра же разыскать его.

Мы начинаем наш вечерний церемониал. Химена приносит мне бокал охлажденного вина и свечу на туалетный столик, потом распускает мои волосы, пока я читаю Священный текст. Лирическая красота языка и истина, содержащаяся в словах, обычно подготавливают меня ко сну. Но не сегодня. Текст закручивается на странице, превращаясь в темные, пронзительные глаза. Глаза Алехандро. Я вспоминаю, как он смотрел на меня во время заседания Совета, как черты его лица смягчались, когда он изучал меня. Аринья тоже это заметила.

Я закрываю Священный текст.

– Химена.

– Да, солнышко?

– Я хочу хорошо выглядеть. Сегодня.

Я замечаю в зеркале ее улыбку.

– Думаешь, он сегодня может зайти?

– Возможно.

Я не думаю, что он придет. Но я боюсь это сказать. Как будто если я это скажу, этого точно не произойдет, и тогда она узнает, как я разочарована.

– Что ж, тогда на всякий случай. – Она нежно гладит большим пальцем мой подбородок.

Распущенные волнистые волосы падают ниже талии. Химена собирает волосы со лба и небрежно закалывает их жемчужным гребнем. Так мое лицо выглядит более вытянутым, более худым, а глаза вдруг становятся заметными. Няня добавляет немного кармина на губы. Берет сурьму, но откладывает.

– Не нужно, – вполголоса говорит она. Не уверена, что я согласна.

Химена помогает мне влезть в ночную сорочку из желтовато-коричневого шелка, который согревает карий цвет моих глаз и заставляет кожу светиться. На миг я замираю перед зеркалом, наполовину довольная, наполовину отчаявшаяся. Никогда мне не быть такой же изящной, тонкой и красивой, как Аринья. Даже сейчас, когда я стою, вытянувшись во весь рост, мои грудь и живот распирают ткань. Но у меня необычная темная кожа, я уникальна, и мои волосы сияют.

«Это Лючера-Элиза, – говорю я себе, – Носитель Божественного камня».

Химена немного расслабляет завязки на моей груди, как раз достаточно, чтобы привлечь внимание. Затем я взбираюсь на свою огромную постель, где она расправляет покрывала вокруг меня, укладывает мне волосы на плечи и дает в руки Священный текст, чтобы в ожидании визита Алехандро я могла делать вид, что читаю.

Я жду очень долго, сердце бьется в горле, и я чувствую себя глупо. Хорошо, что Косме не прислуживает мне по вечерам и только Химене известно, как я страдаю. Через некоторое время я откладываю чтение и начинаю молиться, и Божественный камень посылает расслабляющие вибрации моим пальцам. Я погружаюсь в дрему.

Он стучит.

Я вскакиваю, на мгновение чувствуя себя смущенной. Свеча уже наполовину сгорела, и немного воска застыло на моем ночном столике. После второго стука я приглашаю его войти. Пока поворачивается ручка двери, я успеваю испугаться, что у меня на щеке слюна и что моя сорочка сползла ниже приличного, но я забываю обо всем, как только вижу его лицо.

– Надеюсь, я не слишком поздно, – шепчет он. – Генерал Луз-Мануэль продержал меня почти весь день.

– Нет, конечно же нет. Я просто… – Священный текст лежит перевернутый на кровати, зависнув одним углом над краем. Я хихикаю. – Полагаю, я задремала за чтением.

Алехандро садится передо мной на край постели. Он достаточно высокий, чтобы забираться на нее без табуретки.

– Ты всегда была столь благочестива?

Я пожимаю плечами.

– Я изучала священные книги с тех пор, как была маленькой девочкой. – Все до одной, кроме Гомерова «Откровения». – Это казалось логичным, учитывая Божественный камень.

И все равно этого было недостаточно. Господь остается непостижимым для меня, я чувствую себя не ближе к встрече со своим героическим будущим, чем в тот день, когда шестнадцать лет назад камень застрял у меня в пупке.

Он подается вперед и берет меня за руку. Большим пальцем он нежно гладит костяшки моих пальцев, и вся моя рука трепещет. Когда он рядом, так тяжело дышать.

– Элиза. – Его голос ниже обычного. – Спасибо тебе за то, что погуляла с Розарио. Это дало мне возможность сделать несколько важных дел.

Он улыбается, а его веки тяжелы от усталости.

– Мой сын тебя обожает.

Воспоминание о маленьком негоднике помогает мне справиться с голосом.

– Что-то я в этом не уверена.

– Этим вечером он говорил только о тебе.

– Правда?

– Правда.

– Что ж, мне он тоже понравился. – Удивительно, но это правда.

– Ты будешь великой королевой.

Мой рот раскрывается. Я смотрю на него, будто окаменев.

Он лишь кивает, не обращая внимания на мое удивление.

– Скоро я объявлю о нашей помолвке.

Он наклоняется и целует меня в щеку, немного растягивая момент. У него мягкие, слегка влажные губы. Вот бы он немного подвинул их, прямо к моим губам.