355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рэй Карсон » Книга шипов и огня » Текст книги (страница 2)
Книга шипов и огня
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 16:35

Текст книги "Книга шипов и огня"


Автор книги: Рэй Карсон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Элиза, – шепчет он мне в волосы, – я буду скучать по тебе.

Я практически уничтожена. За последние год или два папа обращал на меня больше внимания, чем за все предыдущие годы. Он всегда такой занятой, такой далекий. Неужели это только из-за расставания он понял, что ему есть до меня дело?

– Я тоже буду скучать, – с трудом выдавливаю я, и слова ранят меня заложенной в них правдой. Я знаю, что никогда не буду ему так дорога, как Алодия, но люблю я его не меньше.

Он отпускает меня, и вплывает моя сестра. На ней простое платье из нескольких слоев синего шелка, который красиво струится по ее тонким плечам; ее лицо прекрасно, как у статуи. Оно останавливается прямо рядом с моим – я чувствую запах ее жасминовых духов и вижу крошечные морщинки вокруг ее карих глаз. Тревожные линии. Странно, что я не замечала их раньше.

Алодия сжимает мои плечи сильными пальцами.

– Элиза, – шепчет она, – слушай меня внимательно.

Что-то в ее поведении, в силе взгляда заставляет меня забыть шум фонтанов и гул толпы и сосредоточиться на ее голосе.

– Никому не доверяй, Элиза, береги Алехандро, нянюшку Химену и леди Аньяхи.

Ее голос звучит так тихо, что я сомневаюсь, слышит ли нас отец. Я киваю, вдруг почувствовав тепло, и Божественный камень вспыхивает жаром. Это предупреждение?

– Я посылаю с вами голубей, – продолжает Алодия. – Используй их, если нужно будет быстро связаться со мной. Когда приедете, не бойся заявить о себе. Не бойся быть королевой.

Она прижимается щекой к моей щеке и гладит мои волосы, вздыхая.

– Будь здорова, Элиза, сестренка.

Я стою в ошеломлении. Мой муж берет меня за руку и тянет через толпу провожающих к нашей карете. Я знаю, что я должна взглянуть на всех и улыбнуться. Я должна показать придворным последний, великолепный взгляд принцессы, уезжающей прочь к вечному счастью. Это то, что сделала бы Алодия. Но перед глазами у меня стоят слезы, лицо пылает, потому что моя сестра не обнимала меня так с тех пор, как мы были маленькими детьми.

Ступенька на карете слишком высоко, чтобы по ней можно было удобно забраться. Стража Алехандро наблюдает, как он карабкается, а затем тянет меня к себе. Я одариваю его благодарной улыбкой, затем замечаю пшено и лепестки роз, застрявшие в его черной шевелюре. Я трогаю рукой свою голову. Сколько же времени потребуется Химене, чтобы привести в порядок мои волосы? Моя нянюшка уже устроилась с леди Аньяхи в последней карете, и внезапно мне хочется увидеть их снова, дать посуетиться надо мной. Я решаю найти их при первой же возможности.

Мягкие сиденья сделаны из синего бархата, но они становятся жесткими, когда мы трогаемся в путь. Золотая знать душевно поздравляет нас, и на мгновение воздух наполняется пшеном, цветами и сумасшедшими взмахами рук. Окно кареты достаточно высоко, и я вижу через двор отца и сестру, скрытых празднующей знатью. Утреннее солнце поднялось высоко, разлив золотой свет на убранство моего обширного дворца, на его стены с красивой обивкой. Я замираю, заметив сестру. Ее глаза закрыты, губы шевелятся, будто в молитве. Солнце мерцает на ее влажных щеках.

Глава 3

Алехандро, кажется, рад возможности посидеть со мной в тишине. Я складываю руки на коленях, стараясь держать их неподвижно и казаться равнодушной, пока карета с громыханием увозит меня далеко от моего дома. Я все думаю, как же начать разговор. Аллодия всегда отпускает комментарии о строительстве верфи либо о ценах на шерсть, но с такими темами я себя точно буду чувствовать не в своей тарелке. Я должна спросить его о нашем браке и о том, почему сестра просила меня быть осторожной, но я думаю, что менее страшным будет просто молчать.

Карета кренится и останавливается. Дверь распахивается. Солнечный свет окутывает силуэт стражника, и я поднимаю ладонь к глазам, чтобы рассмотреть. В растерянности я поворачиваюсь к мужу.

– Все в порядке, Элиза, – отвечает он. – Стражник отведет тебя к твоей карете.

К моей карете? Я пытаюсь понять.

– Моей…

– Было бы глупо, если бы я и моя жена ехали в одной карете.

Я чувствую нервное покалывание на лице при слове «жена», когда до меня доходит смысл. Я читала о таких вещах. Во время войны важные лица не должны собираться вместе и становиться мишенью. Я киваю и опираюсь на руку стражника. Грубую, сильную и недружелюбную.

– Я буду заглядывать к тебе, когда мы будем останавливаться на обед, – говорит муж.

Я выбираюсь из кареты и удаляюсь вместе с недружелюбным стражником, который ведет меня к задней части нашей пыльной процессии. Деревья вдоль дороги склоняются под тяжестью белых цветов, и я больше не вижу дворец. Мой мозг закипает от напряжения, как будто я в кабинете магистра Джеральдо и погружена в чтение «Войны прекрасной».

Никогда не собирать в одном месте все мишени.

Я замираю и смотрю на стражника. Его лицо молодо и красиво, несмотря на жесткие черты и пышные усы. В его темных глазах мелькает раздражение, но он быстро справляется с собой.

– Миледи, мы должны пройти к вашей карете.

Его голос звучит грубо и напряженно, будто ему редко приходится говорить.

Не бойся быть королевой, сказала мне Алодия.

– Будешь обращаться ко мне «ваше высочество».

Мой голос звучит ровно и уверенно, как у сестры. Но чувствую я себя нелепо.

– А после коронации будешь обращаться ко мне «ваше величество».

Он поднимает бровь.

– Конечно, ваше высочество. Простите меня.

Но его взгляд выдает скепсис и насмешку.

– Как тебя зовут?

– Лорд Гектор, личный стражник Его Величества.

– Рада познакомиться. – Я вежливо улыбаюсь, так, как улыбнулась бы Алодия. – Лорд Гектор, что нам угрожает?

Мое лицо краснеет, и сердце бешено стучит в груди. В любой момент он сможет понять, что вся моя уверенность – это блеф.

Но его бровь опускается, и он кивает.

– Я не должен сообщать подробности, ваше высочество. Но я передам ваш вопрос Его Величеству.

Я не смею настаивать. Он сопровождает меня к концу процессии, где мои служанки уже открыли для меня дверцу. Она вся в пыли из-за того, что карета в самом конце, но они протягивают руки, чтобы помочь мне забраться.

Они хотят знать, почему я не еду с мужем. Неловкость на первых порах – это нормально, уверяют они. Не волнуйтесь. Вы быстро привыкнете друг к другу. Я скриплю зубами, разочарованная их слепой уверенностью, но одновременно чувствую благодарность по отношению к ним. Я опускаю взгляд, не в силах объяснить.

Мы снова отправляемся в путь. Внутри очень жарко, и моя кожа становится липкой. Если бы я была спортивной Алодией, я бы вышла и пошла пешком. Может, поэтому мой муж не хочет ехать со мной. Может, никакой опасности и нет.

Я замужем за незнакомцем, и никто даже не удосужился сказать мне зачем, кроме намеков на договор. Конечно, тот факт, что я – Носитель Божественного камня, имеет значение. Но пока мне никто не объяснит, придется попытаться разузнать самой.

Пока Химена вытирает нижней юбкой мой влажный лоб, а Аньяхи наливает мне прохладное вино из дорожной кожаной фляги, я молюсь про себя, прося Бога сделать меня немного сильнее и немного храбрее.

Наш путь лежит через джунгли и горы, разделяющие наши страны. Верный своему слову, король регулярно навещает меня. Во время остановок на прием пищи он подробно расспрашивает, удобно ли мне. Пышные ли подушки? Хочу ли я, чтобы моя карета поехала во главе процессии? Нравится ли вино? Он очень мил и внимателен, всегда берет меня за руку, смотрит мне в глаза, будто действительно ему до меня есть дело.

В ответ на вопрос, который я задала лорду Гектору, мой муж говорит, что джунгли – опасное место, полное потомков осужденных, сосланных в эти дикие места много веков назад, когда тюрьмы Джойи были переполнены. Но мы не можем рисковать и отправляться в морское путешествие в сезон ураганов.

Магистр Джеральдо говорил об этих Пердитос, Заблудших, застрявших в джунглях. Еще учитель говорил, что они держатся подальше от дороги, поэтому я не знаю, верить ли мне Алехандро.

Иногда дорога начинает круто подниматься в гору, и тогда моя спина удобно лежит на стенке кареты, и я могу дремать, несмотря на постоянную тряску. Но через некоторое время пустынные кактусы и королевские пальмы уступают место золотым дождевым деревьям, роняющим желтые слезы. Семена глухо стучат о крышу кареты с неравными промежутками времени, и это не дает мне вздремнуть. По ночам я беспокойно сплю в большой палатке со своими дамами.

Джунгли полны шумов. Крики птиц, вопли паучьих обезьян и жужжание насекомых – все сражается за внимание. Ветер не может пробиться сквозь листву и охладить нас, но мы слышим его гул ярусом выше. Это действительно самое оглушительное место, в каком я когда-либо бывала.

На утро четвертого дня в джунглях наступает тишина. Это происходит так внезапно и так бескомпромиссно, что я выглядываю за шторку, ожидая увидеть, что Бог перенес нас в другое место и другое время. Но шелково-хлопковые деревья все еще маячат над нами, их темные непроницаемые стволы окружены рассеянным светом. Те же самые пальмовые листья отчаянно парят вокруг них в поисках солнечного света.

В двух каретах впереди лорд Гектор спрыгивает с крыши на землю, обнажив меч.

Наша процессия большая и шумная из-за скрипа колес карет, фырканья лошадей и лязга доспехов. Тем не менее, до того джунгли и не собирались почтить наше присутствие тихим благоговением. Рядом со мной леди Аньяхи начинает бормотать молитву.

Затем вдалеке раздается барабанный бой. Я не могу определить, где именно, но дребезжащее эхо отдается пустотой в моей груди. Снова раздается грохот, уже ближе.

Кареты резко останавливаются.

Нет.

Стража Алехандро действовала интуитивно. Они почувствовали опасность и остановили процессию, чтобы занять круговую оборону. Куда ни кинь взгляд, везде листва, и если бы я высунулась из окна кареты, мои пальцы могли бы достать до пальмовых листьев. Впрочем, невидимое копье врага может достать меня так же легко.

Впереди виднеется небольшая поляна, где деревья расступаются по сторонам дороги.

– Лорд Гектор! – кричу я, мое сердце бешено колотится. Он смотрит на меня, его грудь вздымается с долгими, выверенными вздохами. Но я знаю, что все понимаю правильно. «Война прекрасная» посвящает целые эпизоды обсуждению тактики противника. – Езжайте вперед. Мы должны увидеть, как они подойдут!

Он кивает в ответ и выкрикивает приказ, пока новый залп барабанного боя пробивает брешь у меня в груди. Лошади в гневе брыкаются в ответ, но тянут нас вперед, к поляне.

– Аньяхи, Химена. Мы должны лечь вниз, подальше от окон.

Карета пошатывается, когда они сползают с сидений. Мы втроем неловко, с трудом протискиваемся в пространство между скамейками.

– Стража Его Величества самая лучшая в мире, – уверенно дышит Аньяхи. – Нам ничего не угрожает.

Однако ее рука сжимает мою до синяков.

Свободной рукой я тянусь к двери, пока не дотягиваюсь и не задвигаю защелку. Мысль о том, чтобы покинуть кареты, пугает меня, и я представляю нас троих, лежащих на земле. Я надеюсь, Аньяхи права, и нам не грозит опасность.

Барабанная дробь становится все быстрее и громче. Я ударяюсь плечом о скамью, когда карета трогается. Я не смею подняться, чтобы выглянуть в окно, но надеюсь, что мы уже на поляне. Я слышу шаги и глухие приказы лорда Гектора, затем металлический скрежет.

Что-то ударяется о карету. И еще раз. Вскоре каменный град начинает барабанить о деревянные стенки. Я слышу стук возле своей головы. Блестящие черные точки стрел протыкают стены насквозь буквально возле моего носа. Мое лицо горит. Слишком жарко, слишком душно, трудно дышать. Божественный камень в пупке леденеет, и я задыхаюсь от удивления. Он никогда раньше не остывал.

Я чувствую, как нагрелись панели под моими ладонями. Слишком сильно. Едкий запах горящего дерева режет нос, а Божественный камень продолжает пульсировать холодом, словно предупреждая.

Аньяхи скулит:

– Пожар!

Наша карета наполняется дымом, и снаружи раздаются отчаянные крики.

– Принцесса! – вопит кто-то. – Быстро к принцессе!

Но голос слишком далеко.

Я ищу на стенке кареты защелку двери. Она открывается, и мы вываливаемся в холодный, свежий воздух под карету. Я падаю на что-то, что трещит под моим весом. Аньяхи кричит.

У меня нет времени выяснять, насколько больно я сделала ей. Лошади чуют дым и начинают брыкаться в упряжке. Мы в любой момент можем оказаться под колесами. Я жалею, что у меня нет с собой ножа, чтобы освободить лошадей, почувствовать какую-то власть в своих руках. Карета кренится вперед. Позади и слева от меня я вижу ногу Аньяхи, неестественно вывернутую, лежащую прямо на пути колеса.

Мне становится плохо.

– Аньяхи, ты должна затащить ногу под карету.

– Я не могу! – рыдает она.

Я хватаю ее за подмышки и тяну. Химена делает то же самое с другой стороны, но Аньяхи большая, а я никогда не отличалась физической силой. Лошадь пятится назад. Кареты скрипят. В панике Химена и я дергаем Аньяхи к нам, но мы лежим под таким неудобным углом, прижавшись к земле, что, увы, это недостаточно.

Звенит сталь, карета трясется. Кто-то перерезал ремни упряжи, и слезы облегчения жгут мои глаза.

Не понимаю, что делать дальше. Карета нас прикрывает, но она горит. Сейчас дым уже облизывает днище кареты, свернувшись вокруг панели, словно пепельная змея. Перед глазами мелькают ноги. Наши враги – босоногие демоны, практически голые и разукрашенные в черно-белые полоски. Ножные браслеты из мелких костей гремят, когда очередной демон скрывается или снова выбегает из джунглей. Они выбегают, обходят, исчезают; затем появляются другие. У их атаки нет четкого рисунка. Она случайная, непрерывная, беспощадная.

В нескольких шагах от нашей горящей кареты видна огромная пещера, образованная корнями хлопкового дерева. Я бы могла быстро до нее добраться, и Химена тоже, но вряд ли это сможет сделать Аньяхи со своей сломанной ногой.

Я поворачиваюсь к своим фрейлинам.

– Мы должны выбраться отсюда, пока карета не упала.

Они кивают, и я вижу круглые щеки Аньяхи, вымазанные грязью вперемешку со слезами. Мое сердце делает скачок, я очень не хочу потерять одну из них.

– Химена и я пойдем первыми, – говорю я Аньяхи. – Потом мы вытянем тебя за руки.

Я очень надеюсь, что стоя у нас получится сделать то, что не получилось лежа под каретой.

– Аньяхи, только ты не должна кричать, как бы больно тебе ни было.

Аньяхи прерывисто дышит. Затем она отрывает полосу ткани от подола дорожного платья. Меня распирает от гордости за нее, когда она комкает ткань и засовывает себе в рот. Я готова, говорит ее взгляд.

Тем не менее мы ждем. Бой идет слишком близко. Оттуда, где мы лежим, мы видим обнаженные тела, окрашенные сапоги из жесткой телячьей кожи. Человек падает на землю прямо передо мной, и я залезаю обратно под карету. Его глаза открыты и выделяются белизной на черном лице. Его волосы такой же длины, как и мои, но скручены в толстые комки. Он лежит неподвижно. Осторожно, с бешено колотящимся сердцем, я вырываю каменный нож из его все еще теплой руки и запихиваю его за лиф своего платья.

Наконец я вижу хоть какой-то просвет в боевых действиях и делаю судорожный жест Химене. Мы выползаем на четвереньках из-под кареты. Стоит мне приподняться, как у меня подворачивается нога, но я упрямо встаю и выпрямляюсь. Пока вокруг никого не видно, мы подхватываем Аньяхи под руки. Она громко стонет в кусок тряпки, пока мы тянем ее. Ее глаза плотно сжимаются, лицо сильно краснеет. Затем она идет вяло, как будто в бессознательном состоянии. Пока мы тянем ее к пещере, я каждую секунду ожидаю получить стрелу в грудь. Пот стекает по моей спине и по животу. Позади меня у Химены распустился пучок, и ее волосы теперь свисают, растрепанные, ниже плеч. Постепенно мы подходим к границе джунглей. Земля уходит вниз, когда мы залезаем под корни. В темноте прохладнее и спокойнее. В маленькой пещере достаточно места для нас троих. Я пытаюсь отдышаться, крепко держа на плечах Аньяхи, я чувствую облегчение от того, что мы смогли проделать этот путь.

Сейчас мне гораздо лучше видно битву. Стражник моего мужа, кажется, в состоянии выстоять против этих странных дикарей. Они сражаются спина к спине, щитом заслоняясь от стрел. Тела с обеих сторон падают наземь, и мой желудок протестует против запаха горящей плоти. Наша карета превратилась в преисподнюю. Я чувствую, как Химена рядом вздрагивает, когда пылающий каркас обрушивается на землю, разбрасывая снопы искр во все стороны. Еще чуть-чуть, и мы бы сгорели.

За обломками кареты двое дикарей прижали одного из наших стражников к дереву. Мне не видно его лица, но я вижу его тело, застывшее в панике.

Один из дикарей бросается с криком вперед и вонзает каменный нож в грудь человека. Человек вовремя успевает уклониться, и вместо этого нож соскальзывает на предплечье.

Он борется слабо, ударяя левой рукой. Когда он снова мешкает, я понимаю, что все кончено. Разукрашенные тела почувствовали запах смерти. Они начинают совершать странные движения, словно танцуют. Присели, встали, поползли. Они похожи на кошек из джунглей, вся эта дикая грация и жажда охоты. Потом я мельком вижу лицо обреченного человека.

Алехандро.

– Нет!

Я выбираюсь из нашего убежища. Химена кричит что-то неразборчиво. Она хватает меня за руку, но я вырываюсь. Все вокруг словно замирает, пока я бегу к моему мужу, живот и грудь отзываются болью при каждом шаге. Когда я пробегаю мимо перевернутого дилижанса, я вынимаю нож из-за лифа платья. Я не знаю, что я собираюсь сделать, но я не могу позволить Алехандро умереть. Разукрашенные мужчины окружили моего мужа, не замечая меня. Они все ближе и ближе, Алехандро готовится отражать их нападения с мечом в руке.

Слезы отчаяния текут по моему лицу, когда я нападаю на ближайшего. Вместе мы падаем на землю, и я плачу и ударяю его снова и снова, пока моя рука не начинает блестеть, а плечо не разгорается от ударов лезвием.

Кто-то тянет меня. Это Алехандро. Я моргаю, чтобы очистить зрение, и вижу двух разукрашенных у наших ног. Он, должно быть, убил другого. Я должна поговорить с ним, и я открываю было рот, но что-то яркое притягивает мой взгляд. Темно-красное. Его очень много, оно течет по моему лифу, впитываясь в мою юбку. Языком я чувствую металлический привкус, и меня начинает трясти так сильно, что мои зубы стучат друг об друга.

Алехандро прижимает меня к груди и гладит по спине, бормоча слова, которые я не могу понять. Сражение идет на спад, и скоро я буду беспокоиться о своих сожженных вещах, или о раненой руке Алехандро, или о сломанной ноге Аньяхи. Но сейчас я не могу думать из-за тепла в груди Алехандро. Может быть, он пока меня и не любит, но в окружении смерти, в этот драгоценный момент общего на двоих облегчения, он держит меня в объятиях.

Из-за Заблудших мы потеряли пятнадцать человек. Другие же, как Алехандро, ранены, но их можно вылечить.

Пока Аньяхи спит, лорд Гектор распрямляет ее ногу и накладывает шину. Я отхожу подышать воздухом и вытереть кровь с лица широкими, восковыми листьями. Мое платье все грязное и пропитано кровью, уже побуревшей и тяжелой, но почти вся моя запасная одежда сгорела в карете. В моем желудке бурлит – я не помню, когда в последний раз я была так голодна, – но мне кажется смешным просить еды, пока все вокруг заботятся о раненых.

Позже лорд Гектор находит меня, сидящей на пне и уставившейся на листву.

– Ваше высочество, у нас есть пленный.

Я смотрю на него и замечаю, что его усы стали матовыми и липкими.

– Да?

Непонятно, зачем он мне это сообщает.

– Король Алехандро сказал, что вам решать, что с ним делать.

Мне? Мое сердце снова стучит.

Возможно, это проверка, чтобы оценить девушку, которой предстоит стать королевой. Или, может, Алехандро занят другими делами.

– Этот человек – убийца.

Я говорю это, чтобы дать себе еще время подумать.

– Одно ваше слово, и я казню его сам.

Мое горло сжимается при мысли об этом. Это неправильно, что у меня есть власть над чьей-то жизнью.

Я бы предпочла, чтобы никто не умер сегодня.

– Он может говорить?

– Да.

– Тогда у меня к нему есть несколько вопросов.

Лорд Гектор помогает мне подняться на ноги. В его глазах светится уважение, которого я прежде не видела. Оно согревает меня, но лишь на мгновение. Стоимость такого уважения слишком велика.

Разукрашенный заключенный сидит, окруженный мечами. Его руки связаны впереди, лодыжки закованы в цепи. Он знает, что его положение почти безнадежно. Он смотрит по сторонам на своих охранников, вращая белками глаз и понимая, что любой из них может воткнуть нож в его сердце.

Он видит, как я приближаюсь, и в его глазах появляется надежда. Или хитрость. Есть что-то непотребное в кругах краски по всему его телу. Они призрачные, тошнотворные. Подойдя ближе, я вижу полые косточки, вплетенные в его длинные густые волосы.

– Миледи, – говорит он. Его голос звучит абсолютно чисто и четко – и очень нелепо из уст дикаря.

Я едва не исправляю его обращение ко мне, но я не хочу раскрывать, кто я.

– Меня назначили решить твою судьбу. Есть ли хоть какая-нибудь причина, почему я должна тебя пожалеть?

Я думаю, что есть хорошая причина, но мне нужно знать, поймет ли он.

Он молчит, а затем говорит:

– Я могу вам помочь.

– Как?

– Я знаю джунгли. Я знаю их секреты.

Глаза у него огромные, как у загнанного зверя.

– Будешь ли ты отвечать на каждый вопрос? Честно? Без утайки?

Лорд Гектор утвердительно кивает на мой вопрос. Он-то думает, что у меня есть план, а мне просто не хватает мужества видеть, как кто-то умирает.

– Буду, – отвечает Заблудший.

– Тогда я освобожу тебя.

– Благодарю, моя госпожа!

Он наклоняется вперед, сжимая ткань платья на моей талии, и склоняет голову в почтении. Это обычное коленопреклонение вновь присягнувшего вассала, и я понимаю, что ненавижу это. Это слишком интимно, слишком опасно, даже несмотря на мечи, указывающие со всех сторон на него.

Он замирает. Его пальцы нащупывают Божественный камень под моей окровавленной юбкой. Я знаю, что он чувствует его. Граненый, твердый, как алмаз, но теплый, будто живой. Заблудший отшатывается.

– Ты! – шепчет он. Его глаза широко раскрыты и полны слез, он начинает задыхаться.

Кто-то бросается вперед, пятно седых волос и гофрированные юбки. Раздаются булькающий звук и падение тела о землю. Химена! Она отступает, и я вижу нашего пленника лежащим на спине, со шпилькой моей нянюшки, воткнутой в шею.

Я смотрю на шпильку – такую малюсенькую – на кровь вокруг нее, стекающую по его коже в почву джунглей.

– Мне очень жаль, солнышко мое. Я думала, он собирается напасть на тебя.

Она произнесла это так, как будто сообщала, что я опоздала на утреннюю молитву.

Не веря своим глазам, я смотрю на свою нянюшку, которая только что поразила меня скоростью своего передвижения. Интересно, почему человек должен был умереть, узнав, что в моем пупке заключена жизнь?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю