Текст книги "Книга шипов и огня"

Автор книги: Рэй Карсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Ты забрала его у своего анимага? – спрашивает Алентин, широко раскрыв глаза.

– Да.

Он тянет к нему руку, но отдергивает.

– Ты уверена, что это хорошая идея – принести это сюда, Элиза? Это орудие зла. Что, если оно станет жечь…

– Не станет.

– Откуда ты знаешь?

– Это не зло. Это Божественный камень.

– Это невозможно. – Его лицо каменеет. – Господь не допустил бы такого.

– Я тоже не понимаю, отец Алентин. Но я отличаю Божественный камень от любого другого камня. Это четвертый, что я видела в своей жизни, помимо моего собственного. Без сомнений.

– Как он достал такую вещь? – Голос Алентина падает в шепот.

– Не знаю. Божественные камни вынимаются из Носителей после их смерти. Может, анимаги крадут их. А может…

– Что?

Я наклоняюсь ближе.

– Может, среди Инвьернов тоже есть Носители.

– Инвьерны – зло, – говорит он, сощурившись. – Они не следуют Божьему пути.

– Но у них есть Божественные камни, – я пожимаю плечами, – и с их помощью они колдуют. Если я научусь использовать их так, как они…

– Это будет очень опасной игрой, – мрачно и отрывисто говорит он.

Я безрадостно улыбаюсь.

– Не опаснее, чем та, что мы уже затеяли. Вы сказали мне, что Носитель должен победить магию магией.

– Да, – он вздыхает. – И в конце концов, именно поэтому мы привезли тебя сюда, но это не значит, что мне это нравится. Пообещаешь старику быть осторожной?

– Обещаю, – отвечаю я, порывисто обнимая его.

Нас прерывает Мара, пар поднимается от тарелок с ягнятиной в ее руках. Я вдыхаю через нос, наслаждаясь сочным запахом. Не вяленое, не сухое. Мы берем тарелки, и Мара сжимает мое плечо, прежде чем уйти.

Я смакую первый кусочек на языке, наслаждаясь его сочностью и ароматом. Я почти дрожу. Вспоминаю наш последний хлеб той ночью, перед обнаружением армии Инвьернов. Смятый хлеб из рюкзака Белена. Белен.

– Отец, я должна сказать вам… Белен… Он вернулся?

Ему приходится разом проглотить все, что он жевал.

– Нет. Хакиан вернулся, он сейчас на охоте. Косме очень переживает.

Мне приходится сделать глубокий вдох.

– Возможно, он нас предал.

– Что ты имеешь в виду?

Я объясняю, что я видела во вражеском лагере.

– Ты уверена?

– Я спрашиваю себя двадцать четыре раза в день с того самого момента, отец. Его не держали против воли. Он свободно передвигался по лагерю. Я видела… товарищество между ним и Инвьернами. И больше нет никаких объяснений тому, что мы были обнаружены. Мои спутники очень умелые, поэтому я уверена, что мы не выдали своего местоположения неосторожностью.

Он размышляет, глядя в мои глаза.

– Если я расскажу это деревне, то будет твое слово против его слова.

– Да.

– Деревня может тебя послушать, хоть Белен и один из нас. Но ты – Носитель. И ты убила анимага.

– Я не видела труп…

– Если ты потребуешь, его казнят.

В горле застревает ком.

– Я не хочу этого. Я хочу дать ему возможность помочь. Чтобы он рассказал, что он знает.

Алентин кивает в ответ.

– Тогда я дам указание, чтобы, если он вернется, его задержали для вопросов. И удвоим дозор по периметру. Мы готовы оставить это место при малейшем сигнале атаки.

Этот план меня устраивает. Я сосредотачиваюсь на тарелке.

Все мы усердно трудимся в течение следующих недель, потому что не знаем, как скоро Инвьерны начнут свой поход. Наши «сплетники» возвращаются из других деревень с известием, что Мальфицио в боевой готовности. Некоторые приводят с собой верных друзей и родственников. Соседнюю деревню стер с лица земли один из анимагов, и мы собираем пострадавших оттуда. Наше общее число приближается к восьмидесяти, и я рада, что теперь среди нас довольно много взрослых.

А затем случается то, чего я не ожидала: приходят слухи об атаках на врага, которые мы не организовывали. Другие деревни, другие тайные лагеря беженцев переняли нашу стратегию. Они изводят армию на всем ее чудовищном протяжении, нападая и прячась, чтобы напасть снова. Демон Мальфицио ожил.

Но нет никакого знака от Белена. В конце концов, Умберто признается мне, что Белен и Косме собирались пожениться, если переживут войну. Моя бывшая горничная стала еще более отстраненной, и мое сердце болит за нее.

И вот однажды сигнал приходит с границы, и мгновением позже караульный приводит в нашу деревню пленника с завязанными глазами. Это изящный молодой человек, одетый в такие же одежды пустыни, к каким я уже успела привыкнуть. Но внимательный взгляд обнаруживает более тонкий покрой, более яркий белый цвет и кушак, вышитый золотом. Юноша утверждает, что у него есть сообщение для лидера Мальфицио.

Мы тащим его глубже в пещеры, где он не сможет увидеть деревню и окрестности. Небольшая группа зрителей окружает нас, блокируя все возможные пути побега. Хакиан и караульный держат его за плечи, я снимаю с его глаз повязку.

– У тебя есть сообщение? – спрашиваю я. Мой голос почти звенит от беспокойства и чувства ответственности. Не уверена, что мне нравится этот голос.

– Я могу передать его только главе Мальфицио, – отвечает он, и его прямой взгляд и гордо поднятая голова заставляют меня уважать его.

– Ты говоришь без акцента людей пустыни, – говорю я.

– Я не из пустыни.

– Откуда же?

Он слегка вздыхает. Я прекрасно понимаю это чувство изнеможения, когда трудно сдерживаться.

– Я искал его почти три недели. В деревнях говорили, что мне следует искать ближе к югу, к границе с пустыней. Пожалуйста, скажите, что я достиг своей цели. Я думал, может, повязка на глазах…

– Ты нашел Мальфицио.

– Слава Богу. Вы его лидер? – Он смотрит на меня с тревогой.

– Я.

Хакиан предостерегающе рычит, когда пришелец лезет за кушак.

– Я безоружен, – говорит он, слабо улыбаясь. Из-за пазухи он достает кожаный пакет, плоско смятый, и сражается с завязками. Изнутри он вынимает кусок пергамента, тоже сплющенный, но с целой печатью ярко-красного воска.

Люди вокруг меня узнают печать, и вздох срывается с их губ. Трясущимися руками я ломаю печать и разворачиваю пергамент. Читаю. И перечитываю, для уверенности. Мое сердце грохает, и я поднимаю глаза.

– Это от князя Тревиньо, – говорю я собравшимся. – От предателя. От отца княгини Ариньи. Он желает обсудить возможный союз.

Глава 24

– Это ловушка, – хриплым голосом заявляет Умберто, глядя в земляной пол.

– Согласен, – добавляет Хакиан.

Мы собрались в моей хижине вместе с Косме и отцом Алентином, чтобы обсудить загадочное предложение князя. Сегодня Мара сделала мое любимое блюдо – жареные на углях бараньи ножки были тонко нарезаны, потом свернуты в рулетики и начинены чесночным хлебом с кедровыми орехами. Я неспешно ем.

– Князь оказался предателем, – кивая, говорит отец Алентин. – Плодами труда своего народа он кормит врага. Он отказывается защищать деревни. Возможно, он пообещал доставить тебя прямиком к Инвьернам.

– Зачем? – спрашиваю я. – Какая ему от этого выгода?

– Кто знает? – Умберто разводит руками. – Амнистия. Место в новом правительстве.

Нахмурившись, я размышляю.

– Но ведь нельзя исключать хоть малейшую возможность, что он действительно хочет обсудить союз.

Когда я смотрю на собеседников в надежде на поддержку, только Косме не встречается со мной взглядом.

Лицо Умберто искажается.

– Элиза, пожалуйста, не надо ходить туда.

– Если есть шанс, что князь хочет помочь нам, неужели ты не считаешь, что стоит рискнуть?

Мне хочется отправиться в Басагуан не только из-за этого. В таком большом городе наверняка будут новости о Бризадульче и Алехандро, может, я даже смогу получить ответ от Химены. Но эти соображения я держу при себе.

– Князь думает, что поступает правильно, – шепчет Косме. Она молчала большую часть вечера. – Он полагает, что спасает жизни своего народа, заигрывая с врагом.

В свете свечей ее глаза кажутся лишившимися глубины. Все вместе мы смотрим на нее, но ее тонкие черты остаются недвижными.

Умберто приближается к ней и берет за руку. Я чувствую укол ревности в груди, который оставляет после себя пустоту.

– Косме, – нежно говорит Умберто. – Князь предал бы Элизу, если бы думал, что это поможет его народу?

– Абсолютно точно.

Хакиан поднимается на пятки, вздыхая.

– Меня смущает, что этот гонец так легко нас нашел.

– Гонец заявляет, что он один из многих, кто был послан, – замечает отец Алентин. – Может, он был удачливее других.

– Или кто-то сказал ему, где нас искать, – парирует Хакиан.

– Кто-то – это кто? – спрашивает дрожащим голосом Косме.

Хакиан нависает над ней устрашающей тенью.

– Кто-то – это Белен. Он все еще не вернулся. Он вполне мог рассказать князю все о нас. Два предателя всегда приятели.

– Белен никогда бы…

– Он уже это сделал.

Они смотрят друг на друга довольно долго. Я не могу даже представить себе их чувства. Хоть предательство Белена чуть не привело к моей смерти, все-таки он не был моим другом детства. Не был и женихом, будущим мужем. В сотый раз я надеюсь, что ошиблась. Я кладу руку на Божественный камень и молюсь о том, чтобы Белен, где бы он ни был, остался верен своим друзьям.

Отец Алентин нарушает напряженное молчание:

– Нам нужно пополнить ряды. На сегодняшний момент мы можем преследовать только одну армию. О нас должны узнать на обоих фронтах.

– Допускаешь ли ты, что князь может нам помочь? Что он колеблется? – спрашиваю я.

Задумавшись, он сжимает обрубок руки и качает головой.

– Я не знаю, Элиза. Но Его Величество, да рассечет его меч сердца врагов его, должен сразиться с двумя ослабленными армиями, чтобы иметь шанс на победу.

Я пережевываю рулетик, взвешивая услышанное, а Косме и Хакиан продолжают смотреть друг на друга.

Когда мне в голову приходит идея, еда едва не застревает в горле.

– А если… – Я поднимаю руку, прося подождать, пока я спешно прожую и проглочу. – Если мы заставим князя заключить с нами союз?

Рулетик комом встает в пищеводе, мне приходится бить себя кулаком по груди.

– Как это? – спрашивает Умберто.

– Мы можем заставить его войти с нами союз. Если Инвьерны засомневаются в его верности их соглашению, у него не останется другого выбора.

Косме щурится, а лицо Хакиана освещает широкая улыбка.

– Караван с пищей, – говорит Косме.

– Именно, – киваю я. – Если мы отправимся в Басагуан и узнаем, как и где князь платит свою дань, мы сможем вмешаться. Отравим еду, заразим воду сон-травой – все, что сможем придумать. Инвьерны решат, что их предали. В момент отчаяния князя Тревиньо предложит свою помощь Мальфицио.

– Ты сумасшедшая, – говорит Умберто, но я вижу восторг на его лице. – Но это может сработать.

– Однако я слышу слишком много «если» в этом плане, – замечает священник. – Если удастся узнать о караванах. Если удастся до них добраться. Если вас не поймают. Если Инвьерны дадут князю возможность искать помощи, а не уничтожат его незамедлительно, заподозрив измену.

Его слова отрезвляют. Мы больше не играем в войнушку, и это уже не розыгрыш. Сотни Инвьернов могут погибнуть. Или больше. И невозможно предугадать силу возмездия, с которым может столкнуться наш народ.

– Это война, отец, – тихо говорит Хакиан. Лицо его мрачно. Я радуюсь, что мы с ним на одной стороне. – По нашей информации, Инвьерны отправятся в поход со дня на день. И когда это случится, погибнут тысячи. Это неизбежно. План Элизы дает нам возможность повлиять на ход войны.

Он прав, но от этого мне не легче. Как я могу обменивать одни жизни на другие? Как я могу одобрить план, который необязательно сработает? Это решения, которые мои отец и сестра принимали годами, решения, которых избегал Алехандро. Может, мне следует дистанцироваться, подумать обо всем, как о фигурах на доске. Слишком тяжело думать о них как о живых людях.

– Это будет невероятно опасно, – качая головой, говорит отец Алентин. – Косме, как думаешь, князь примет тебя обратно?

– Ты имеешь в виду, если мы заявим о себе, а не проберемся туда тайно? – спрашиваю я.

Он кивает.

– Князь наверняка заметил, что Косме пропала из дворца в одно время с тобой.

– Мы должны предположить, что княгиня сообщила ему о нашем исчезновении, – добавляет Косме. – Определенно, будет очень странно мне вдруг оказаться у него на пороге. – Она добавляет, понизив голос: – Но он обрадуется мне, как и всегда.

Я вглядываюсь в ее противоречивое лицо, пытаясь понять, что все время ускользает от меня. За все время, что я знаю ее, она впервые отвела глаза под моим взглядом.

Мне не нужно понимать историю Косме и князя до тех пор, пока она может помогать нам.

– Ты думаешь, тебе удастся получить информацию о продовольственных караванах? – спрашиваю я ее.

Она смотрит на меня с удивлением и, кажется, с благодарностью – за то, что я не стала любопытничать.

– Не от самого князя. Но если мои контакты на старых местах и если они заговорят со мной, то да. Труднее всего будет раздобыть информацию прежде, чем князь решит устроить собственную ловушку.

– Тогда мы должны приехать инкогнито, – говорит Умберто. – Чтобы у нас было несколько дней осмотреться, прежде чем предстать перед князем.

Я киваю.

– Отправляемся через два дня. Сколько сон-травы собрано?

Умберто ухмыляется, его лицо снова радостно, и я улыбаюсь в ответ.

– Достаточно, – говорит он, – чтобы отравить армию.

– Если мы пойдем вдоль границы пустыни, – говорит Хакиан. – Нам не надо будет прятаться. Мы сможем поехать на верблюдах.

Я киваю с притворным энтузиазмом. Лучше плана у нас не будет. Но меня пугает перспектива еще одного выматывающего путешествия с непредсказуемыми последствиями.

Мы договариваемся отправиться небольшой группой. Если это ловушка, большая часть Мальфицио останется в целости и сможет продолжать. После долгих споров мы останавливаемся на количестве в десять человек. Число совершенства, взятое дважды.

Отец Алентин решает к нам не присоединяться.

– Боюсь, священники монастыря Басагуана не будут рады меня приветствовать, – говорит он мне.

– Почему? – спрашиваю я больше от любопытства, чем от разочарования, потому что кроме него я никому не могу доверить Мальфицио.

– У нас большие расхождения во взглядах. В принципиальных вопросах, например, в отношении к Носителю. Я – за Носителя, они – за Божественный камень. Встреть они тебя, они бы сразу вырезали камень из твоего живота.

Я хмурюсь.

– Ты боишься с ними встретиться, потому что у вас разные взгляды?

– Ну, там есть еще небольшой вопрос относительно моего побега с их старой копией «Откровения»…

Я смеюсь и похлопываю его по спине. Когда я возвращаюсь в пещеру в поисках добровольцев, высокая стройная фигура вырастает передо мной.

– Возьмите меня с собой, – говорит Мара мягко, но настойчиво. Я смотрю на нее вверх. На щеке пятна сажи, сбоку клок черных волос выбился из-под кожаной ленты. Раны на ее лице зажили, но блестящий шрам какой-то старой травмы утяжеляет левое веко, из-за чего она все время выглядит очень грустной. От нее, как всегда, пахнет чесноком и жареным мясом. Я представляю, как утомительно для нее будет готовить обед для восьмидесяти человек.

– Я всегда хотела увидеть большой город, – торопливо говорит она. – Моя семья… они… погибли, понимаешь, я больше никого не оставлю за собой.

Она смотрит мне в глаза, ее голос дрожит.

– Ты сможешь готовить для нас?

– Да.

– Будешь делать тушканчиковый суп каждый вечер нашего путешествия?

Она морщит нос:

– Я не очень люблю, но если нужно…

– Пожалуйста, приходи.

Она с облегчением улыбается и уже раскрывает рот сказать что-то, но захлопывает челюсть и спешит прочь. Я грустно улыбаюсь ей вдогонку, надеясь, что облегчила ее жизнь, позволив пойти с нами.

Я слышу крики. Суматоха приковывает мой взгляд к входу в пещеру.

– Найдите Элизу! – кричит кто-то.

Я бегу наружу, жмурясь от солнечного света. Внизу, где глинобитные постройки начинают карабкаться по склону холма, группа мальчишек тащит в мою сторону грязную косматую фигуру. Через калейдоскоп мечущихся рук и мельтешащих одежд я могу разглядеть тощие пальцы, грязные волосы, шрамы обгорелой плоти.

Я делаю шаг по склону, мое сердце бьется, не пойму почему. При приближении мое горло перехватывает спазм. Этот человек истощен, его колени изранены после того, как его протащили по деревне. Рванье, в которое он одет, скособочилось еще больше, и видно вздувшиеся ожоги на голом плече. Его голова безвольно качается, и меня передергивает от вида его скальпа, просвечивающего сквозь слипшиеся волосы. Голова поднимается. Я вижу покрывшийся струпьями кратер глазницы. Человек смотрит на меня единственным оставшимся глазом, и я вскрикиваю.

Это Белен.

– Боже! – шепчу я в ладонь. – Белен, что с тобой?

– Элиза, – измученно выдыхает он. Его плечи трясутся, голос прерывается. – Я пришел предупредить…

Он крепко закрывает глаза, терпя боль или пытаясь сосредоточиться. После глубокого вдоха он начинает снова:

– Предупредить тебя. Иди к королю. Оставь деревню. Пока анимаги тебя не нашли.

Пока он говорит, Божественный камень нагревается. Потому что он говорит правду?

– Белен, тебе надо поесть и отдохнуть, я позову Косме…

– Нет! Не Косме! Кого угодно, но не ее! – Он продолжает что-то бормотать, но его слова превращаются в бессмыслицу.

Слезы щиплют мне глаза. Я сжимаю кулаки и прикусываю губу, чтобы собраться. Я обращаюсь к двум мальчишкам, держащим Белена под руки.

– Несите его внутрь. Осторожно! Он должен поправиться, чтобы рассказать, что знает.

Они отправляются тотчас же, поднимая изможденного пленника над землей. Я поворачиваюсь к другой тройке.

– Как думаете, никто не шел за ним?

Они переглядываются, пожимают плечами.

– Мы обыщем окрестности, ваше высочество, – отвечает мне ясноглазый мальчик.

– Спасибо. Я боюсь, не вывел ли он Инвьернов прямо на нас.

– Мы можем поставить оцепление по периметру, на всякий случай.

– Неплохая идея. Прости, как твое имя?

– Адан. – Он просто светится. – Я был ловцом, как мой отец, пока не присоединился к Мальфицио.

Надеюсь, он не замечает, насколько натянута моя улыбка: ему вряд ли больше тринадцати лет.

– Я назначаю тебя ответственным за разведку возможных преследователей, Адан.

– Мы отчитаемся на закате, – торжественно произносит он, кивнув.

Все втроем они убегают, готовые рискнуть своей жизнью.

Но я не могу волноваться о них. Я нервно сглатываю и делаю глубокий вдох, прежде чем направиться в полупещеру. Я вижу Белена осевшим около стены. Косме уже там, промывает губкой его лицо. Они не говорят. Когда она поднимает за подбородок его лицо в поисках ран, он отводит глаз, чтобы не встретиться с ней взглядом. Молодые люди, что принесли его, наблюдают с почтительного расстояния.

– Косме.

– Он не предатель, – резко отвечает она, не оборачиваясь.

– Возможно. Когда я смогу с ним поговорить?

Она стирает запекшуюся вдоль волос кровь влажной тряпкой.

– Он сейчас в лихорадке, бредит. Дай ему день-другой. Ему надо отдохнуть.

– Он говорил о предупреждении и был сильно взбудоражен по этому поводу.

– Ему надо отдохнуть.

Я вздыхаю, вспомнив, как папенька имел обыкновение говорить с Алодией над моей головой.

– Белен.

Косме поднимается вихрем. Слезы блестят в ее глазах.

– Я сказала, ему нужен покой. Иначе он может не выжить.

Я не обращаю внимания.

– Белен, когда будешь готов говорить, пошли за мной Косме или охрану.

– Элиза. – Голос настолько хриплый и тихий, что я не уверена, действительно ли Белен говорит. – Элиза!

Я бросаюсь вперед и падаю перед ним на колени. От него пахнет гноем, но я придвигаюсь еще ближе.

– Белен, я здесь.

Он может быть предателем, но до этого он все-таки был моим другом, и мое сердце болит, когда я вижу его в таком виде.

– Ты должна уходить. И Божественный камень. Они знают.

– Знают что?

Косме присаживается рядом со мной, готовая вмешаться и заговорить от лица Белена, если понадобится.

– Они знают, что ты – Носитель. Они хотят твой камень.

Его рука поднимается из рваного тряпья, он хватает меня за запястье с отчаянной силой.

– Они не должны получить твой камень, Элиза. Иначе вся Джойя будет уничтожена. Беги. Сейчас же.

Он хрипит и закатывает глаз. Косме бросается вперед, чтобы успеть поймать его голову до того, как она стукнется об известняк.

Обдумывая его слова, я медленно поднимаюсь, а Косме бережно укладывает его. Он пытается говорить, но она шикает на него и промывает раны. Ее движения медленны и осторожны, как будто Белен сделан из горного хрусталя. Все это время она что-то мурлычет ему, поглаживает волосы и ласкает щеку.

– Я постараюсь узнать что-то еще, – покорно говорит Косме.

– Спасибо.

Мне приходится обхватить себя из-за внезапного приступа озноба. Я выбегаю из пещеры в поисках Умберто. Мне отчаянно нужно увидеть его. Мне нужны его смеющиеся глаза и радостная улыбка, его непоколебимая уверенность.