355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рэй Карсон » Книга шипов и огня » Текст книги (страница 12)
Книга шипов и огня
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 16:35

Текст книги "Книга шипов и огня"


Автор книги: Рэй Карсон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Белен! – зову я, и мой голос похож на писк грызуна. Его высокая фигура ближе всех ко мне, все прочие слишком далеко, чтобы услышать.

Он поворачивается и смотрит вниз, но его взгляд смягчается, когда он видит меня.

– Что такое?

Мои пальцы, уже онемевшие от холода, прижаты к животу.

– Божественный камень! Что-то не так. – Я почти плачу. Камень превращал мою кровь в лед только дважды – чтобы оповестить об атаке Заблудших и предупредить о песчаной буре. – Так случается, только когда опасность очень близко.

Белен не мешкает. Он несется вперед и хватает Хакиана и Косме за одежды. Умберто оборачивается на шум. Белен машет ему, чтобы тот возвращался к нам. Они осматривают местность даже на бегу, когда торопятся ко мне.

– Что, Элиза? Что случилось? – спрашивает Умберто, хватая меня за плечо.

– Я не знаю, но камень… нам надо спрятаться.

Хакиан уже карабкается наверх, к густым зарослям можжевельника.

– Сюда! – указывает он. – Идите через ежевику, я замаскирую следы.

Косме и Белен взлетают по склону. Умберто и я следуем гораздо медленнее. Склон скользкий и крутой, и я хватаюсь за торчащие корни, чтобы подтянуться. В можжевеловую рощицу трудно пролезть, деревца растут очень близко друг к другу, и ступить почти некуда. Умберто отгибает ветки, чтобы я могла пролезть внутрь, но они все равно царапают меня по спине и плечам. Я держусь за витой ствол, чтобы оставаться на уровне крутого склона. Рядом со мной остальные замерли примерно в таких же позах. Терпкий запах исходит от листьев, а может, это голубоватые ягоды наполняют прохладный воздух резким ароматом. Паутина щекочет мне щеки. Я не знаю, сколько времени нам предстоит провести здесь, в таких странных позах, поддерживая головами свод.

Через миг Хакиан присоединяется к нам, стараясь не дышать.

– Есть идеи, чего нам ждать, принцесса?

Я качаю головой в ответ и добавляю:

– Но так же было перед началом бури.

– То есть это может быть что угодно.

Я киваю, а Косме вдруг закрывает свой рот рукой, показывая вниз, в овраг, из которого мы только что выбрались. Заросли слишком густые, чтобы мы могли разглядеть что-либо, кроме темно-охристых камней, и я не уверена, на что она указывает.

Но прежде чем увидеть, я слышу их. Шорох шагов по гравию. Щелкающий звук, словно деревянные колокольчики. Или полые кости.

Внезапно мне перестает хватать воздуха. Я на земле, окутанная темнотой. В любую минуту в меня вонзятся стрелы, карета вспыхнет, и я не смогу вовремя вытащить своих нянюшек…

Чья-то рука на моем плече пугает меня. Я поднимаю лицо и вижу Умберто, его глаза очень близко. Я сглатываю. Атака Заблудших давно закончилась, я знаю, но я вглядываюсь в овраг, чтобы разглядеть людей с телами, раскрашенными в черные и белые завитки, крадущихся словно звери, с косточками вокруг лодыжек и в волосах.

Вдруг я замечаю мех. Длинный колчан со стрелами. Спутанные волосы длиной до пояса. Я не смею даже вдохнуть, пока они крадутся босые мимо нас. Отряд охотников? Или разведчики? Их кожа слишком бледная. Кое-где обожженная солнцем. Я жду сигнала, что нас заметили, но это трудно понять сквозь деревья. Они кудесники тишины, их шаги и щелканье костей слышны только с такого близкого расстояния. Если бы не Божественный камень, мы бы столкнулись с ними лицом к лицу. Я не вижу завитков краски. Но сходство с Заблудшими невероятное. Инвьерны. Наконец-то я смотрю на своего противника, хоть и с трудом различаю его сквозь листву укрытия. Они меньше, чем я представляла, бледнее, но выглядят еще более варварски. Подобно Заблудшим, они скользят с грацией животных.

Мы ждем в напряженном молчании. Мои ступни и шею свело, но я не смею пошевелиться. Божественный камень продолжает качать холод по моим венам. Рука Умберто на моем плече горячая и тяжелая, и это меня успокаивает. Их так много внизу, они идут длинным строем, по три в ряд. Что они сделают, если обнаружат нас? Сразу убьют? Я никогда не слышала о пленниках. Что, если с ними анимаг? Он может сжечь наше укрытие дотла, если захочет.

Наконец путь внизу свободен. Но мы ждем, пока осядет пыль, поднятая их шагами. Тогда Косме прикладывает палец к губам и жестом показывает нам оставаться как есть. С поразительной ловкостью она выскальзывает из укрытия. Мои ноги дрожат от напряжения, я стараюсь сохранять равновесие на склоне, и пот стекает по моим вискам, пока мы ждем сигнала продолжать поход.

Она возвращается скоро.

– Они идут на запад, – почти беззвучно шепчет она. – Похоже, они не заметили нас, но нам надо уходить, они могут заметить наши следы или наш лагерь. Путь на восток свободен. Пока что.

Мы выбираемся из-за деревьев. Умберто помогает мне спуститься по склону. Я держусь за его руку немного крепче и немного дольше, чем необходимо. Внизу мы останавливаемся, чтобы перевести дыхание.

– Элиза, теперь ты будешь идти впереди, с Умберто. Даже если это будет нас тормозить. Если эта вещь подсказывает тебе, – Косме делает широкий жест рукой, – то просто машешь нам, что надо спрятаться.

Я киваю, хотя идея возглавлять группу на пути во вражеский лагерь пугает меня. Что, если в следующий раз мы не сможем найти, где спрятаться? Что, если я не успею отреагировать? Но когда я догоняю Умберто, я улыбаюсь. Совсем немного. Потому что я небесполезна.

Глава 19

В тишине мы идем два дня, избегая простых ущелий и мягких склонов в пользу оленьих троп, которые цепляются едва заметно на крутых склонах, замаскированные корявым можжевельником и колючими кустарниками. Умберто решительно ведет нас, я иду следом за ним.

Божественный камень согрелся, как только мы оказались вне досягаемости вражеского разведотряда. Но с тех пор он стал постепенно холодеть, сигнализируя о возрастающей опасности. Поэтому я не удивляюсь, когда мы взбираемся на вершину и видим Сьерра Сангре в лучах заходящего солнца, а у подножия гор, словно развернутое одеяло, рассеяно свечение.

– Армия Инвьернов, – сбоку от меня шепчет Умберто. – Все еще больше, чем в одном дне пути. И костры в их походных кухнях сияют, словно города.

– Вражеские врата, – шепчу я, хватая его за руку.

– Возможно, – отвечает он, большим пальцем гладя тыльную сторону моей ладони. – Элиза. С тобой ничего не случится, я не позволю.

Это милые сердцу слова, но даже Умберто не сможет защитить меня от целой армии. Я смотрю на его профиль и говорю:

– Спасибо.

Он отпускает мою руку, когда остальные взбираются на холм следом за нами.

– Мы должны разбить лагерь до того, как сядет солнце, – говорит он и спускается вниз. Я очень стараюсь сохранять темп.

Мы не осмеливаемся разводить огонь этим вечером. Сидим в кружок на наших спальниках, спрятавшись в пещере, и грызем вяленую оленину. Очень скоро я проголодаюсь снова, но зато у меня больше не болит голова. Оглядываясь кругом, я замечаю, что невесело не мне одной. Я хихикаю.

Косме подается вперед, другие поднимают брови в удивлении.

– Здесь что-то веселое, ваше высочество?

Я ухмыляюсь.

– Думаю, мы скучаем по твоему супу из тушканчиков.

Белен и Умберто тихо смеются, а Косме пытается сделать обиженный вид. Хакиан беззаботно глядит в горы. Он всегда такой тихий, обособленный. Несмотря на месяц, проведенный в пустыне бок о бок, он остается для меня почти незнакомцем. Иногда я забываю, что он вообще здесь.

– Ложитесь спать, – командует Косме. – Я первая покараулю.

Косме будит нас поздно.

– Они передвигаются рано утром, боятся жары, – объясняет она. – Раз мы так близко, надо оставаться на месте до полудня.

По-моему, ожидание более невыносимо, чем переходы. Когда я шагаю, мне есть чем занять голову. Например, можно думать о том, куда ставить ногу или как ужасно болят плечи. Мы скрываемся в относительном комфорте, напоминаю я себе, чтобы подбодриться. В итоге я не знаю, рада я или нет, когда мы наконец взваливаем на себя наши рюкзаки и следуем за Умберто прочь из пещеры, в темноту Сьерра Сангре.

Божественный камень становится еще холоднее. Я внимательно слежу за этим ощущением, потому что боюсь не отреагировать на какое-нибудь незначительное изменение, которое будет означать сигнал тревоги. Мой живот и все мышцы напрягаются. Когда Косме командует располагаться на привал, меня трясет от озноба.

Мы укрываемся в сосновой роще. Я дважды роняю спальник, пытаясь расстелить его на одеяле из сосновых иголок.

– Элиза? – слышится взволнованный голос Умберто. – Ты вся дрожишь.

Я киваю и делаю судорожный вдох:

– Холодно тут.

Он прикасается к моей щеке, и я окунаюсь в его тепло.

– Боже! Элиза, у тебя ледяная кожа!

Он бежит к своему рюкзаку и вытряхивает оттуда огниво.

– Что ты делаешь? – спрашивает Косме, когда он пробегает мимо нее вниз, держа в руках кремень и огниво.

– Нам нужен огонь, быстро, пока не село солнце.

– Нет!

– Нам надо согреть Элизу!

Косме поворачивается ко мне.

– Это из-за Божественного камня?

Я киваю.

– Кто-то приближается? – спрашивает Белен.

– Я… я не знаю. Вряд ли. Просто становится холоднее. По мере того как мы приближаемся.

Косме закрывает глаза и трет переносицу.

– Так. Что, если она не может приблизиться к армии?

Остальные смотрят на меня с тревогой. Даже сквозь мою ледяную лихорадку я могу прочесть мысль, которая крутится у них в головах. Что, если мы протащили ее весь этот путь впустую?

– Огонь почти готов, – говорит Умберто. – Еще секунду.

Мы зашли так далеко. Меня наполняет ужасом мысль о возвращении в деревню без результата. А сейчас мои товарищи рискуют быть обнаруженными, только чтобы согреть меня.

Я кладу пальцы на Божественный камень. Его холод просачивается сквозь одежду. «Господи, – молюсь я мысленно. – Что я должна делать?» Как всегда, камень отзывается вибрирующим покоем. Мой живот начинает согреваться.

– Умберто! – шикаю я. – Погаси огонь!

Я закрываю глаза и улыбаюсь. «Спасибо, Господи. Если я должна молиться всю ночь и весь следующий день, я это сделаю». Тепло расползается по телу, от спины к рукам. Я слышу хруст ломающихся веток, это Умберто затаптывает костер.

Я смотрю на них, чувствуя себя расслабленно и растерянно.

– Я должна молиться, – объясняю я им. – Пусть каждый из вас будит меня, заступая на дежурство, чтобы я могла согреться.

Умберто снова кладет ладонь на мою щеку, словно только затем, чтобы проверить температуру.

– Этот Божественный камень – странная вещь, – говорит он, и я вижу облегчение на его лице. Обращенные на меня взгляды остальных – смесь благоговения и тревоги.

После того, как мы расстилаем наши спальники, Белен удивляет нас, доставая из рюкзака буханку хлеба.

– Я его берег, – говорит он. – Для нашей последней ночи перед тем, как дойдем до армии. Наверное, он уже совсем высох.

Умберто хлопает его по спине.

– Ты хороший парень, Белен.

Я произношу вслух молитву перед трапезой и продолжаю мысленно молиться, пока мы едим. Хлеб действительно сухой и смятый, но в нем много инжира и орехов. Я засыпаю, прося Бога об отваге и ловкости, и благодарю его за то, что он вновь послал мне возможность ощутить удовлетворение и сытость.

Мы снова спим допоздна. Когда мы собираем наши спальники, я отвожу Косме в сторону.

– Если я не смогу вернуться, а вы сможете – обещаешь не бросать наш план?

Секунду она рассматривает мое лицо, потом кивает.

– Обещаю. Мальфицио оживет.

– Спасибо.

– Ты думаешь, что идешь на смерть.

– Я не знаю. – Я пожимаю плечами. – «Откровение» не проясняет этот вопрос. И Носители часто погибали.

– Тогда почему ты согласилась пойти?

По очень многим причинам. Потому что мне надоело быть бесполезной. Потому что я решила, что лучше умереть, если это нужно для завершения Служения. Потому что Алодия, или Химена, или лорд Гектор не колебались бы на моем месте. Потому что пора повзрослеть.

– Это воля Господа, – говорю я ей. Лицемерный и слабый ответ, потому что когда доходит до Божьей воли, я становлюсь ягненком, потерявшимся в ежевике. Но озвучить реальные причины слишком трудно.

Умберто, приближаясь к нам, забрасывает рюкзак на одно плечо.

– Сегодня мы должны добраться до пещеры, – говорит он. – Хакиан отправится вперед, проверит, не обнаружили ли ее. Если что, у меня есть на примете еще одно место, хоть не такое удобное.

Он поворачивается к востоку, и, когда мы следуем за ним, холод пробирается по моим ногам. Я молюсь быстро и страстно до тех пор, пока мускулы не расслабляются, а ходьба не становится естественным движением. Я делаю как раз то, что советовал отец Алентин, я должна молиться вопреки сомнениям. Я болтаю с Господом без остановки, говорю ему о своих страхах, о том, как болят мои ступни, даже о ящерицах, снующих у меня под ногами, и о ястребах, кричащих в небе. Интересно, смешит ли его моя бездумная трескотня, а может, он вообще не обращает внимания. В любом случае, Божественный камень греет меня, пока я продолжаю.

Передвигаться с осторожностью, ведя одностороннюю беседу, – не самое простое дело, особенно для меня. Моя голова и так достаточно занята тем, что день ускользает. Меня удивляет внезапное явление Хакиана, на его лице хитрая ухмылка.

– Пещера чиста, – объявляет он. – Вход преотлично зарос.

Умберто заметно расслабляется. Я и не замечала, что он так напряжен. Он ведет нас по сухому руслу. Оно узкое, пыльное и заросло колючками, так что весть о том, что мы должны ждать тут до вечера, огорчает меня. Умберто улыбается, видя мою гримасу, и говорит:

– И опасайся гадюк!

Я гляжу на него, потом прислоняюсь к неровной стене и закрываю глаза. Я говорю Богу, что мечтаю искупаться в бассейне в нашей деревне и потом пообедать сочным ягненком и приготовленной на пару морковью.

Нам не приходится долго ждать, потому что солнце в холмах исчезает раньше, чем на равнине. Необходимость идти тихо как никогда велика, но в красноватых сумерках я не могу хорошо разглядеть, куда мне надо наступать. Каждый щелчок из-под моих ботинок рождает громкое эхо, оповещающее о моем движении. Моя отчаянная молитва перестает быть молчаливой, и я шепчу, пока мы крадемся к пещере. Удивительно, но никто не шикает на меня.

Ночь наступает, когда мы продираемся через кусты ежевики, вокруг валунов, поднимаясь все выше и выше. Наконец тенистый можжевельник расступается и обнажает темноту более глубокую, проколотую звездами и смазанную с нижнего края огнями армии Инвьернов. Хакиан манит нас вперед, к краю большого утеса, и мы смотрим вниз, в огромную долину. Пятна лагерных костров, словно свечи на бархатной скатерти, усеивают холмистое пространство, развернувшееся настолько далеко к северу и югу, насколько я могу разглядеть, и к западу, на склоны Сьерра Сангре.

– Господи… – шепчу я.

Хакиан ведет нас по кромке узкой оленьей тропой. Мы крадемся бочком, крепко вжимаясь спиной в стену утеса. В темноте это самая опасная часть нашего путешествия. Но я едва обращаю внимание на это. Все, о чем я могу думать, это размер армии Инвьернов и странная маниакальная вера, заставившая моих компаньонов привести кого-то вроде меня через континент, чтобы спасти их от такой армады. Впереди я слышу шорох, это Хакиан раздвигает ветви, чтобы обнажить вход в пещеру: маленький кусок тьмы, еще более темной, чем ночь вокруг нас. Один за другим мы проскальзываем внутрь. Тотчас же воздух охлаждает и увлажняет мою кожу. Я чувствую, как чья-то рука берет меня за руку – это Умберто.

– Ступай осторожно, Элиза, – шепчет он, ведя меня вперед, потом за поворот. Я ничего не вижу, но следую за ним без вопросов, мой разум в тумане, потому что ледяные лианы протянулись из живота вокруг моего тела. Я прервала молитву.

Гулкий удар огнива о кремень раздается почти мгновенно, вспышка ослепляет меня и слепит еще долго, даже когда ослабевает до огонька свечи. Косме поднимает свечу над головой, освещая высокий потолок со сталактитами.

– Давно я тут не была, – говорит она мягко.

– Мы любили тут играть, когда были маленькие, – объясняет Умберто мне на ухо. – Весной через ту пещеру льется небольшой поток, в нем здорово плескаться.

– А свеча – это не опасно? – спрашиваю я.

– Нет. В следующей пещере можно даже костер разжечь.

Пещера, о которой он говорит, представляет собой небольшое круглое помещение с мягким песком на полу. Но что более важно – вход в нее маскирует огромный столб известняка, выступающий из земли. Вся система пещер в результате весенних паводков засыпана сухими ветками, так что у нас нет проблем с тем, чтобы найти хворост для костра. Мы раскладываем спальники и вскоре уже потягиваем чай из сосновых иголок.

Белен первым дежурит у входа в пещеру, со стороны скалы. Я молюсь и согреваюсь, прежде чем заснуть.

Утро приносит тусклый свет. Как и в купальных пещерах позади нашей спрятанной деревни, солнце находит дорогу даже к глубинам земли. Я оказываюсь одна в известняковой пещере. После молитвы, приносящей тепло моим окоченевшим конечностям, я достаю из рюкзака перо, чернила и шкуру. Я хочу справиться со своей задачей.

Косме входит, как только я поднимаюсь, чтобы выйти. Она держит за лапы зайца, его уши чертят линии на песке.

– Уже приступаешь? – спрашивает она, указывая подбородком на шкуру в моей руке.

– Я не собираюсь тут разлеживаться.

У нее яркие глаза, и есть что-то замечательное в ее расслабленном настроении. Совсем другая девушка светится сквозь эту прекрасную кожу, девушка с добрыми глазами и доброй улыбкой. Возможно, ее разбудила встреча с призраками детства. А может, она просто рада, что мы добрались в целости и сохранности. Какова бы ни была причина, я понимаю, что Косме, и так милая, может быть невероятно красивой, если захочет.

Она хмурится.

– На что ты смотришь?

– Заяц… как ты?..

– Его убил Умберто, пращой. Он всегда пугается и приносит что-нибудь, если я угрожаю сделать суп на завтрак.

Я смеюсь.

– Он очень искусный, правда?

– Как и ты, мой брат любит, когда еду подают в больших количествах.

Я предпочитаю отнести эту шутку к разряду дружеских и поэтому улыбаюсь в ответ.

– Твой брат – мудрец.

– Он караулит у входа, можешь присоединиться, если хочешь. Я принесу вам завтрак, когда будет готово.

– Спасибо.

Я иду обратно, повторяя ночное путешествие по пещерам. Это не трудно, все, что мне нужно, это следовать ярчайшему лучу солнечного света. Умберто сидит, прислонившись к краю входа, его силуэт вырисовывается на свету. Колючие клубки мескитового дерева затемняют вход. Когда я делаю шаг вперед, Умберто кладет руку мне на колено.

– Дальше нельзя, Элиза, – шепчет Умберто. – Оставайся в тени. Утром солнце падает прямо на утес. Осмотришься днем, когда оно будет позади нас.

Я тяжело сглатываю от напоминания об опасности, которой мы подвергаемся.

Я сажусь вплотную рядом с Умберто. Я совсем не шевелюсь, радуясь, что его тело так близко к моему, и слушаю его дыхание.

Через маленькие просветы между ветвями ежевики я ясно вижу противника. Эта пещера – прекрасный наблюдательный пост. Хотя я не вижу лагеря, я могу различать отдельных воинов, как они снуют по своим неизвестным заданиям, одетые в кожу и шкуры, босые, бледнокожие, живые. Самая удивительная вещь – это их волосы. Я вижу оттенки черного, как мои волосы, или рыжего, как у Алехандро. Но у многих волосы темно-коричневые, как кокосовая скорлупа, или светлее, как солома или даже мед.

– Они странно выглядят, – шепчу я. – Такие варвары. Разноцветные.

– Погоди, ты еще анимага не видела, – хмыкает Умберто.

Я молюсь, чтобы выгнать внезапный холодок из груди. Потом меняю тему разговора.

– Где Белен и Хакиан?

– Белен охотится. Мы с ним поспорили, кто добудет большего зайца. Хакиан исследует местность, чтобы проверить, не проходил ли кто недавно мимо нас. Они не вернутся до полудня, солнце слишком яркое, чтобы они могли пролезть в пещеру незаметно.

Я качаю головой, восхищенная своими напарниками. Для меня непостижимо, как можно покинуть святилище нашей пещеры. Но я путешествую с людьми, передвигающимися так, как чайка скользит над морем. Они привыкли к этому месту, они тут почти что дома и чувствуют себя соответственно, несмотря на близость вражеского лагеря.

Профиль Умберто золотится в лучах утреннего солнца. Мягкий пух его бородки уже завивается на щеках, смешиваясь с длинными падающими на спину волосами. Мне очень спокойной сидеть рядом с ним.

– Я очень рада, что ты тут, – говорю я.

Он поворачивает ко мне лицо. Я вздрагиваю, когда его внимательный взгляд скользит по моему лицу к губам, и несмотря на то, что молитва не наполняет мое сердце, где-то в животе разливается тепло. Мои губы приоткрываются. Я подаюсь вперед.

Краем глаза я замечаю какое-то движение. Холод Божественного камня пронизывает меня внезапной молнией.

– Умберто! Эти Инвьерны… они что, идут сюда?

Он вглядывается в группу, собравшуюся ниже. Он озабоченно хмурится, но качает головой.

– Они не могут нас видеть, – бормочет он.

Но Инвьерны продолжают собираться у подножия нашей скалы. Несколько смотрят в нашем направлении.

Выругавшись, Умберто обращает ко мне встревоженные глаза.

– Беги назад, Элиза, скажи Косме, чтобы загасила огонь. Я замету следы.

По коже пробегает мороз, но уже не от камня – от печали в прекрасных глазах Умберто, глубокой и искренней. Он жмурится на секунду и глубоко вдыхает носом. Потом одним быстрым движением он притягивает мою голову к себе и прижимает свои губы к моим. Он тратит драгоценные минуты, целуя меня, гладя мои губы языком; я открываю рот и целую его в ответ так же нетерпеливо.

Другой рукой он обвивает мою талию, прижимает мое тело к своему. Затем он отталкивает меня, и я замечаю влажный блеск в его глазах.

– Быстрее, Элиза, беги!

Я кидаюсь обратно в пещеру, прочь от него, мои колени трясутся, губы горят. Но мной овладевает ужас, и я бегу к Косме.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю