Текст книги "Флора и фауна"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Опять ты меня будишь?! – прошипела. – Слушай, Мефистофель в звании Лейтенант, еще раз потревожишь мой сон, получишь уже не полотенце в лицо, а утюг!

– Стра-ашно, – фыркнул Иван. – Меньше спи, больше работай, – посоветовал строгим тоном. – Между прочим, господин Сергеев бодро двигается к своей пассии.

– Я в курсе, что он не ночует у нее…

– …Уже выходит из машины. Это тебе интересно, нет? Ну, извини, я думал, Селезневка с ее климатом тебе не понравилась…

И отключил связь. Вот тарантул! Сплел сеть, озадачил и в угол, в засаду.

Я встала и рванула к входным дверям, приоткрыла их, глянула на себя в зеркало – вай, какой русалочка! Волосы волнами до ягодиц в художественном беспорядке растрепаны. Губы сочные, припухшие ото сна, глазки с туманом. Из одежды скромные трусики.

Ни один мужчина от такой газели не откажется. Но что-нибудь накинуть на тело надо, для имиджа скромницы. Быстро вытащила из сумки кружевную майку, влезла в нее и, пихнув ногой сумку обратно под кровать, упала на одеяло, заняла соблазнительную позу почти умершей от беззащитности нимфетки.

Сегодня я очень, очень больна. Просто смертельно! Чем? М-м…. Инфекционные заболевания отпадают, гастриты, перитониты тоже. А! У меня мигрень! Вот, точно. Дежурная болезнь женщин на все времена и случаи жизни!

Хотя, какая разница, чем я занедужила? Главное, дать мужчине проявить один из своих главных инстинктов – защиты, и плавно перевести его в опеку, а потом накинуть узду долга и обязанности. Я ж такая трогательно-ранимая, хрупкая и маленькая – нуждающаяся в крепкой руке и монументальном тыле. Я ребеночек, я девочка-лапонька, я бедная, несчастная мышка по наивности своей готовая попасть в лапы кошке. Ты же не дашь меня в обиду, славный рыцарь Ланселот – Сергеев?

Не дашь! И от любопытства нос свой в приоткрытую дверь квартиры сунешь. Тем более смотрел ты на меня вчера далеко не по-рыцарски.

Давай, поднимайся быстрее на этаж, а то сейчас засну.

– Зоя? – послышалось вежливое и настороженное в прихожей.

Да, Зоя я, зоя, проходи, давай, посмотри на мою нежную ножку, высунутую из-под одеяла на всю длину, на оголенное плечико, прикрытое шелком волос и… на свешенную почти до пола руку, такую тоненькую, такую несчастную. Просто сломанная веточка ольхи!

– Зоя? У вас все в порядке? – голос стал тревожнее и ближе. Наконец-то аглицкие shoes рискнули ступить на древний линолеум коридорного пространства. Еще один рывок, мистер, еще пару шагов и вы достигните цели – смелей!

– Зоя? – раздалось над ухом. А дотронуться, потрогать, пощупать, убедиться, что я жива? Ах, да, воспитание, такт. Ну, ну.

Я слабо застонала, чуть пошевелившись.

– Зоя, с вами все хорошо?

Я приоткрыла глаза, сохраняя в них туман – лицо мужчины оказалось прямо перед моим. Так и знала, галантный рыцарь припал коленом к паркету, чтоб выразить свое отношение к даме.

– Леонид? – прошептала еле слышно. – Как вы оказались здесь?

Мужчина нахмурился и впился взглядом в мои приоткрытые губы, до которых было сантиметров десять. Рискнешь, качнешься?

Он не посмел:

– У вас открыта дверь… Вам плохо?

`Наконец-то заметил!

– Да. Голова жутко разболелась… А дверь?… даже не помню, закрыла ли ее вчера?…

Моя рука доверчиво и как бы невзначай легла на его ладонь, несчастное личико сыграло роковую роль – Сергеев не на шутку обеспокоился.

– Вызвать врача? Я сейчас.

– Нет, – слегка сжала его руку. – У меня полиса нет, дома оставила.

– Полиса? Причем тут полис? Вам нужна медицинская помощь!

`Да, милок, нужна. Твоя. Достала меня Селезневка, а в капкан крыши Макрухина не хочется. Ты же не дашь мне погибнуть?

– Полис – это бумажка, без которой никто не станет мне оказывать помощь, – пояснила вяло, с мученической маской на лице.

– Как же так?…

Он растерялся и соображал, как такое может быть, что ему делать? А делать хотелось, и я точно знала, что, следя за ним из-под полуопущенных ресниц. Воспользоваться моей слабостью и беззащитностью? Не-а! Спасти, помочь! Это животное было благородным и посему заведомо награждено рогами. Олень, – мысленно улыбнулась я. Что ж, придется немного поднатужить фантазию, придумав ему миссию по спасению дамы не только от головной боли. Для начала посмотрим, как ты с этой простейшей задачкой справишься и насколько поддашься моему очарованию. А ведь поддашься, я таких, как ты, знаю. Иначе б рванул к Гале за советом, а не мучил свой мозг самостоятельно. И рука-то, ай, как нежно сжимает мою.

– Пойдемте-ка к Гале, отлежитесь у нас. Вам нельзя одной…

– Нет, что вы, это неудобно…

– Вздор, право! – возмутился и… не отказал себе в удовольствии обнять меня – сгреб с постели вместе с одеялом. Вот это я понимаю, вот это размах. И в благодарность доверчиво обняла его, скользнув ласково пальцами по щеке к шее и волосам на затылке, прижалась щекой к его костюму и готова была поспорить: хоть на мгновение, но Сергеев пожалел, что явился при параде, а не в неглиже. Аромат парфюма, исходивший от меня, судя по взгляду мужчины, ударил в голову не хуже рома. Он замер, соображая, а стоит ли вообще куда-то идти? Может, прямо здесь единолично и полечить?

Я четко держалась роли не годной к сопротивлению девочки в полуобморочном состоянии, чем нимало его смущала, заставляя благородные порывы смолкнуть, а инстинкты встать во главу мыслительного процесса. Судя по вздоху и нерешительному топтанию на месте, борьба была неравной. Олень был верен оленихе, но на руках его находился соблазнительный олененок и мешал привычные директории поступков. Была бы женщина, очаровывающая его – он бы и копытом в ее сторону не ударил, рог в сторону не повернул, продолжил мирно щипать травку вблизи своей половины. Но детеныш, нуждающийся в помощи и такой доверчивый, такой невинный и прекрасный – другое дело.

Борьба закончилась – этот карибу не нашел ничего лучше, чем в порыве благородных чувств не наступить на горло своей брачной песне – он рванул к дверям своей "стерллитовой коровы" и пнул по дереву ногой в силу занятости рук.

Передо мной мелькнуло удивленное лицо Галины – понимаю. Не поняла другое – отчего лишь удивление вызвало в ней появление возлюбленного с полуголой красоткой в одеяле на руках.

– Зое плохо. Я проходил мимо и заметил, что дверь в ее квартиру приоткрыта. На стук никто не открыл, пришлось заглянуть, – выпалил, пронося меня мимо женщины в сторону спальни. – Она говорит, что без какого-то полиса приглашать врача бесполезно. Ей нужно помочь.

– Конечно, Леонид, что-нибудь сейчас придумаем, – и ни грамма подозрения и возмущения в голосе! Да вы нашли друг друга, парнокопытные мои. Даже завидно, ей Богу…

Меня ласково опустили на постель, и я позволила себе застонать, приоткрыть глаза:

– Простите…

– Перестань. Со всяким бывает. У тебя давление, температура? – заботливо, присев рядом со мной, спросила Галя, и лоб ладошкой потрогала. Как мама, как в детстве, когда я сильно болела…

Это мне не понравилось, и то, что ни в голосе, ни в жесте женщины не было и грамма фальши. Она искренне озаботилась моим состоянием, искренне готова была помочь, хотя половина женского населения на ее месте сухо бы указала на дверь еще у порога, а вторая половина изъела бы злобным и ревнивым взглядом мужчину. И уж никому в голову бы не пришло поухаживать за утренним сюрпризом, что притащил любимый ей на голову. Неужели она настолько глупа и не понимает, чем чревата ситуация? Недооценивает мое влияние и очарование или переоценивает свои возможности? А может настолько уверена в непогрешимости избранника?

Мне стало искренне жаль ее, и судорога презрения к себе и этой игре, что приходится вести, прошла по моему лицу, натурально искажая его.

– Бедненькая, – прошептала Перетрухина, убирая волосы с моего лица. Жалость Галины была невыносима для меня. Так и хотелось рявкнуть: очнись, дура! Я троянский конь! Гони меня в шею сейчас же!

Но я лишь скривилась и скрипнула зубами: в джунглях выживает сильнейший. Это буду я. Хоть по всем канонам чести и совести должна быть она.

– Принеси, пожалуйста, тонометр. Он в столе гостиной, – попросила Леонида. Тот послушно сбегал, дробно отстучав копытами по паркету.

– Давай руку, – попросила меня женщина, получив прибор.

– Давления нет, – прошептала я, поворачиваясь, чтоб ей было удобно наложить манжет, а заодно, чтоб господин Сергеев мог оценить гибкость моей фигуры и нежность кожи. И грудь, соблазнительно проглядывающую сквозь кружева.

– Тогда отчего голова болит? – спросила меня Галя, или не заметив моей хитрости, или не обратив на нее внимания.

– Внутричерепное давление. С детства. Мигрень. Ужас, – с трудом ворочая языком, сообщила я.

– Ты права, давление в норме, – убедилась она. – А что помогает от боли?

– Анальгетики… сильные.

– "Кетанов"? У меня есть.

– Прошу вас, Галя, мне так неудобно…

– Перестаньте. Говорю вам, ничего страшного. У меня у самой частые головные боли и я прекрасно понимаю ваше состояние.

– Мне так стыдно, – искренне выдала я, поморщившись от безвыходности. Я должна найти выход из положения, проскользнуть сквозь пальцы Макрухинской элиты и его друзей. Ставка за неимением другой медузы сделана на Сергеева.

– Нечего стыдиться, – подбадривающе похлопала меня по руке Перетрухина. Потом выдала таблетку, стакан воды и, бросив, – спите, – прикрыла дверь в спальню.

Примерно через час хлопнула входная дверь, и я подумала, что Леонид ушел, но ошиблась. Пара преподносила мне сюрпризы, сама того не ведая. Мало Галина стерпела моё явление в неглиже с утра пораньше, спокойно отнеслась к тому, что я заняла ее постель, она еще и ушла, оставив меня тет-а-тат со своим заморским принцем.

Я решительно не верила, что она настолько глупа. Мне хватило первого знакомства и последнего разговора, чтобы понять – Галина женщина умная, целеустремленная, способная на поступок. Она не мягкотелая курица, способная лишь щи варить да носки стирать, утирая в паузе носы детям, не глупая гусыня с дутой себестоимостью. Она здраво оценивала себя, не считая молодой и красивой, имела цепкий взгляд и развитое логическое мышление, и все же вела она себя странно. Такой, как она, не составило бы труда за минуту просчитать варианты возможного развития событий, когда молодой еще мужчина остается в квартире с беззащитной юной девушкой.

Доверяет ему?

Глупо. Верить мужчине – себя не уважать. У них гормоны играют сильней, чем у женщин, и бьют по голове, значительно искривляя поведение. Он может быть докером, может быть депутатом, интеллигентом в третьем поколении или последним грубияном, примерным семьянином или озабоченным трудоголиком, но если инстинкт оплодотворения ударяет в голову, они становятся совершенно одинаковы в своих поступках. Когда возникает желание, мужчина становится абсолютно управляем ловкой дамской ручкой… если у дамы хватает ума выключить свое сердце и включить актерские способности вместе с холодной рассудочностью. Он забывает семью, работу, друзей и ведет себя, как любое животное в брачный период. Тут не спасут моральные устои, страхи потерять семью или положение, сделки будут провалены, поездки отложены, родственники и товарищи отодвинуты в сторону и в боевой стойке самец начнет свое движение к самке, сметая все на своем пути. Это потом приходит отрезвление, запоздалое раскаяние, сарказм над самим собой, удивление и тут же оправдание: я?! Так поступил?! Наверное, она меня приворожила!

И верят! О! Еще бы, я такой умный, такой сметливый, ловкий, и попался на удочку! Хотел всего лишь гульнуть на стороне, за краем семейного гнездышка, да, видно, ослеп от ее чар – поломал на дрова весь курятник, пробираясь к заветной цели.

И курицы верят тоже, поддакивают довольные, что петух вернулся домой.

А кошки устраивают милый семейный концерт – гоняют дорогого лапой по всей территории и шипят, когда он пытается оправдаться старым способом, исполнив супружеский долг на бис уже с ней. В мире животных, как в мире людей, различий почти нет. Нужен мужчина – возьми, дав ему то, что он хочет, из тайного, запретного. Дай ему развернуться на поле его мечты. Любит умных – заройся в книги и сыпь при свидании заумными цитатами, любит защищать – стань слабой, почти безвольной, которую только он, такой сильный и отважный, может сберечь. Фантазер? Спусти на землю его хрустальный шалаш и преврати в замок, в котором ты будешь и феей, и драконом, и ведьмой, и трогательной Золушкой.

Привяжи, не привязываясь сама.

Уверена, Галина прекрасно это может и знает. Но отчего она не позаботилась о себе?

Не любит? Не нужен? Не пошла бы она с ним в ЗАГС узнавать о правилах подачи заявления. Она бы даже встречаться с ним не стала.

Выгода? Перетрухина романтик и верит в любовь.

Может, подумала, что у меня сил не хватит или он мне не нужен?

Глупо, а тетенька на глупость способна лишь в состоянии стресса и ПМС.

Может, проверяет его?

Пожалуй, это единственно верная мысль. Правильно, Галя, в этом я с тобой солидарна. Хотя и не согласна – проверяй – не проверяй – только себе больно будет, так к чему это затевать?

Уверена, что он не польстится на меня? Давай, проверим, мне самой любопытно.

Сергеев маялся час. Его явно что-то беспокоило, и судя по его частым посещениям спальни – я, а судя по тому, что он не приближался и смотрел слишком внимательно, слишком изучающе, не мое тело.

Я решила, что пора выздороветь и понять, что же озаботило Леонида.

В один из его посещений я открыла глаза и посмотрела на него, изобразив растерянность, раскаяние и замешательство:

– Вы?… Я у вас?… Простите…

– Не смущайтесь, – качнул он головой. – Вам лучше?

– Да, спасибо, все прекрасно…. Мне бы еще… – показала на свой наряд и потупилась, надеясь, что румянец все же окрасит мои щеки.

– Сходить к вам?

– Если нетрудно. Извините, пожалуйста, за неудобства. Я оденусь и тут же уйду…

– Не торопитесь, – махнул рукой и неожиданно загадочно улыбнулся. – У меня есть к вам разговор.

– А?… Хорошо, – пожала плечами, как бы невзначай выпустив край одеяла. Но вместо ожидаемого взгляда на мою грудь, мужчина посмотрел мне в глаза, и я поняла, что он далеко не олень, а пока неизвестный мне вид – потому что он заподозрил игру. Это четко высветилось в его взгляде, в котором не было и частицы подобающего случаю желания, внимания – в нем были холод и доля презрения, накрепко сплетенная с оцениванием. Он смотрел на меня, как на изделие, товар, и словно прикидывал, как бы его приобрести и для каких нужд использовать.

Он ушел, оставив меня в глубоких раздумьях: не провалилась ли я на этот раз, на того ли ставку сделала?

Конечно, я знала, что рано или поздно мои способности натолкнутся на непробиваемую стену более высокоразвитых особей, а моя карьера закончится. Но сейчас, когда и так все хуже некуда, мне не хватало только провалить задание, чтоб друзья Макрухина уже вместе с ним устроили на меня безотлагательный гон. Мустанг превратился в старую клячу и оступился – в сторону его и стрелу в глаз.

Словно вспышка, сон наяву: ржание от боли и тоски, жалобный взгляд лошадиных глаз, дождь, струящийся по морде, и стрела, входящая в глазницу…

Я тряхнула волосами: мне конец, допрыгалась. Миражи, галлюцинации и твердые, как орешек знаний, объекты. Прав шеф, отдавая меня на слом. Пора.

Хотя сдаваться рано, и если не получится выполнить задание, то нужно попытаться завербовать Сергеева для себя, отринув всякие метания, и срочно уходить. Как только станет известно, что я не преуспела, а наоборот, засветилась, меня убьют.

Он принес мне длинную мужскую рубашку.

– Извините, Зоя, я по нечаянности захлопнул дверь вашей квартиры, не подумав о ключах.

– Что теперь делать?

– А что делают в таких случаях?

– Обращаются к слесарю или идут к соседям за топориком, чтоб отогнуть косяк. Но в моем случае придется вызывать сварщика. А потом платить за изуродованную собственность хозяйки.

– Железная дверь открыта, деревянная захлопнулась.

– Тогда проще. Вы поможете мне? Нужна будет мужская сила.

– Помогу, – заверил, глядя, как я, потягиваясь, медленно надеваю рубашку.

Замечательно, – повеселела я.

Мужчина вышел и появился вновь с тапками в руке. Но не кинул их на пол, а присел передо мной, предлагая, как принц хрустальную туфельку Золушке, примерить их.

А я против? Да, ни Боже мой.

Его пальцы легонько скользнули от стопы вверх, пошли по ноге и остановились на внутренней стороне бедра.

– Что вы делаете? – прошептала я, напустив в глаза растерянности и испуга, как зажатая старшеклассником в углу школьница.

– Оцениваю. Сколько стоят эти ножки и чего хочет голова их хозяйки?

– Вам не по карману. Уберите руки, – попросила, но с места не сдвинулась. Он поднялся и уставился на меня:

– Сколько вам лет?

– Думаете, за совращение несовершеннолетних вас не смогут привлечь к ответственности?

– Вы давно совершеннолетняя. Сколько вам: двадцать четыре, двадцать пять?

Глаз-алмаз. На кого я, интересно, напоролась? На собрата-смежника? Тогда меня точно ничего не спасет, если я мало его упущу, но еще и прорекламирую возможности наших структур.

– Зачем вам? Разве вам не говорили, что спрашивать возраст у женщины невежливо?

– А лезть в чужую постель?

– Вы сами принесли меня сюда. Я вас не просила, – в моем голосе невольно появился металл.

– Допустим. И опустим. У меня к вам деловое предложение, но вопрос, насколько вы разумны?

– Смотря, какое предложение.

– Пока одно – посидеть где-нибудь.

– Например?

– Давай откроем вашу дверь, вы переоденетесь, и мы направимся в любое понравившееся вам заведение. Есть такое в этом городке?

– Я приезжая, как вы знаете. К тому же, думаю, Галине не понравится, когда она узнает о вашем поведении.

– Вы неправы – она и слова не скажет.

– Что так? Блефуешь? – прищурилась.

– Она верит мне, а я в ответ не обманываю.

– Удивительные отношения. Это любовь? – я не сдержала сарказма, что был причиной банальной зависти.

– И уважение.

– Занятно. Что вы хотите от меня?

– Сначала узнать вас ближе.

– Постельное рандеву?

– Нет. Хотя, признаться, вы умеете привлечь. Даже меня чуть не совратили.

– Даже не пыталась.

– Не лгите, – улыбнулся. Взгляд потеплел, сорвав с меня маску невинной девочки, и теперь почти любовался жестким прищуром и стальным блеском моих глаз.

`Любишь девушек с плеткой?

Нет, вряд ли. Тут что-то другое'.

– Вы решили изменить своей без пяти минут жене? И это еще до брака!

– Мы решили не торопиться. Подождать год, лучше узнать друг друга.

– Разумно, – кивнула, застегивая пуговицы, и подумала: зачем ты мне это говоришь? Чтоб передала по цепочке – отбой, ребята, мозги остаются на Родине?

– Я тоже так думаю. Галочка съездит ко мне, посмотрит, как я живу, потом закончит здесь свои дела, решит, насколько готова жить со мной, менять место жительства, и тогда мы узаконим наши отношения.

`Просто отчетная речь. Осталось стенографировать и поставить подпись. Аминь.

Прием, прием, бизон, я куропатка. Все слышали? Запишите и пошлите запись по цепочке!

– И что вы хотите от меня?

– Чтоб вы полетели с нами. Галочке будет скучно одной.

`Сейчас расплачусь от сочувствия. И кинусь ему на грудь, благодаря за щедрое предложение. Благодетель! Видит меня третий раз в жизни и готов взять на новообретенную Родину, чтоб унять ностальгию невесты, которую знает всего месяц, не считая четырех, что уложились в письма по инету'.

Жалко братья Гримм умерли – такую б сказочку по этой фантазии сочинили – шедевр!

– Мне можно сразу соглашаться? – усмехнулась.

– Можно, когда переоденетесь и отобедаете со мной.

– Хотите купить?

– Почему нет? Вся соль в цене товара. Один стоит шиллинг, другой миллион фунтов.

– Я предпочитаю евро.

– Это другой разговор. Сколько?

`Если он не агент и решил использовать меня как девочку по вызову, сдав на руки сутенерам, или узаконенную любовницу для себя – я смело могу воспользоваться его приглашением и уйти за границу в трио, под эгидой успешно выполненного задания или сопровождения гражданки Перетрухиной, чтоб она не осталась в туманной Англии навеки. А там скрыться от великого «махинатора» Сергеева я смогу. Криминал – самая последняя инстанция, в которую меня стоит вмешивать. Опасно для жизни. Один такой пытался, шестой год трансляцию пурги и колючей проволоки смотрит и еще пять будет лицезреть.

Что ж, придется соглашаться, пока ничего иного не подвернется. Хоть какой-то выход, пусть хлипкий, но шанс'.

– Смотря, за что, – бросила, двигаясь к выходу. – Возьмите топор.

– Понятия не имею, есть ли он у Гали вообще.

– Тогда крепкий нож.

– Хорошо.

Но, видно, с ножами было туго. Сергеев провалился на кухне, как канул в бездну. Я попинала ногой дверь, злясь больше на себя, Макрухина и свою неспокойную и грязную до одури жизнь, остолопов-филеров, мужчин и женщин, жителей всеобщего зоопарка, на отвратную погоду и еще более отвратительные перспективы, открывающиеся передо мной. Облегчения сражение с дверью не принесло, и я решила сорвать злость на Леониде. Вернулась и застала идиллическую картину: экземпляр мирно ворковал по сотовому и рассматривал очередное нашествие туч в окне, благополучно забыв и обо мне, и о ноже.

– Да, Галочка, ей лучше. Я пригласил Зою пообедать… Конечно…

Отстукал морзянку благоверной. Какое похвальное откровение!

Только не верю я ни в твою верность, ни в заботу, ни в любовь с уважением.

Я неслышно прошла в кухню, села на стол, чтоб было удобнее дотянуться стопой до мужчины и начала пальчиками осторожно вытаскивать его рубашку из-под ремня, периодически поглаживая его спину. Леня повернулся ко мне, во взгляде появились насмешка и удивление.

Я мило улыбнулась: простите, сэр, но что возьмешь с проказливого дитя, которое не ведает, что творит?

Сергеев усмехнулся и двинулся ко мне, жужжа в трубку, как влюбленный ос, всяческие нежности своей Галочке, а рука-то уже гладила мою ногу. Ах, леди Перетрухина, знали бы, чем занимается сейчас ваш поклонник!

Я обхватила его ногами и прижала к себе: ну-ка, что теперь сделаешь? Будешь ломаться или сдашься на милость инстинкта? А ведь хочешь меня, ой, как хочешь.

Мои пальчики уже залезли под рубашку и гладили живот.

Сергеев замер, зрачки расширились и задышали. Он быстро свернул разговор и, сложив трубку, сунул ее в нагрудный карман, навис надо мной, уперевшись руками в стол:

– Я могу не сдержаться.

– А я и не пытаюсь, – прошептала, ласково взъерошив его волосы. – Я люблю тебя. Ты такой сильный, надежный. Ты мужчина моей мечты.

Он почти верил, и чтобы избавиться от почти, я потянулась к его губам, накрыла их, требовательно и нежно проникая язычком в рот, и потянула мужчину на себя. Дыхание лорда участилось, руки сжали меня, и он сдался, приготовился отпраздновать победу. Вот тут я его, милого, и взяла – выставила резко колено, когда сэр послушно начал ложиться на меня. Удар пришелся под дых, и лорда мгновенно скрутило. Леня охнул и отпрянул, согнувшись.

– Ой! Больно, да? Я нечаянно! – изобразила дурочку.

Мужчина с минуту хватал ртом воздух и силился что-то сказать. А я не отказала себе в удовольствии опять же нечаянно ткнуть пальцами в ребра. Лорд булькнул и рухнул на стол, брякнув лбом о столешницу, зажал бок рукой.

Я легла удобнее, закинула ногу на ногу, ожидая, когда милый придет в себя и, внимательно изучая его позу, стриженный затылок и лебл, виднеющийся на вороте рубахи – Barbary. Хорошая английская фирма. Прошлый объект, которого я посетила в Лондоне, очень ее уважал.

Вдруг я услышала смешок.

Странно, по голове вроде бы не била.

Сергеев повернулся ко мне лицом и рассмеялся, с искренним умилением и восхищением поглядывая на меня. Мне на секунду показалось, что он мазохист и получил истинное наслаждение от «ласки» под дых и по ребрам. Но в следующее мгновение я поняла – он смеялся над собой, а восхищался мной. Нет, действительно удивительный тип. Большинство мужчин испытали бы жгучее желание сатисфакции – они либо обозлились бы, либо попытались продолжить общение со мной, но уже грубо и напористо, причем некоторые соединили два в одно, а единицы попытались пошло ударить или вовсе уйти. Этот ржал, как жеребец, до слез из глаз.

– Ох, детка! – оттер выступившую влагу. – Давно меня так не развлекали! И как мастерски! Бис! Ха-ха… Браво, детка! Респект…Ха-ха… Подловила!… Ох.

– Я нечаянно, – заверила с легкой улыбкой на губах. Смех мужчины был заразителен и отчего-то приятен мне. Но битва еще не закончилась, и моя стопа опять принялась поглаживать его.

– О, не надо! Ха-ха! – отпрянул, выставляя ладони. – Благодарю за науку!

Заправил рубашку в брюки, продолжая улыбаться и хитро поглядывать на меня. Он смотрел на меня, как на свою, на равную, и тем невольно располагал к себе. Мне все меньше нравилось происходящее, как и задание – в такой обстановке, с такими разлагающими объектами мне работать не доводилось, что нервировало изрядно. Как с ним себя вести, черт возьми?! Ему по ребрам – он смеется, его соблазняешь – он с деловыми предложениями, его хочешь использовать – он не сопротивляется, но и не дается. Ищешь тонкие места – он находит твои и давит на них, как на кнопки органа, исторгая нужный ему тон, тогда как мне нужен другой. Может, подставить его, к чертям, сдать и не мучиться? Ведь понятно, что они с Галочкой задумали: уехать, якобы, на неделю, две в Англию и не вернуться. Понятно, женщина возьмет с собой и меня, а там… Ясно, что с деньгами и связями Сергеева легализовать Перетрухину не составит труда, в крайнем случае, уехать в Швецию или эмигрировать в Швейцарию, Италию, Австрию – да хоть в Гренландию. Влюбленным все равно, в какой стране ворковать.

– Деточка, ты неподражаема. У меня складывается впечатление, что я познакомился с уникумом. Давай все-таки доберемся до ресторана и, если не пообедаем, то хотя бы поужинаем и поговорим?

– Легко.

`Давно бы оделась, но как ни странно, ни в трусиках, ни в своей маечке не обнаружила ни одного предмета, годного для взлома двери. Конечно, можно пойти так, – выставила рубашку, потянув ее пальчиками за края ворота. – Но боюсь впечатлить аборигенов настолько, что они не дадут своими нескромными взглядами нам поговорить'.

Сергеев согласно кивнул, огляделся и полез в ящик кухонного гарнитура. Через минуту, покопавшись в залежах всевозможных предметов, в его руке оказалась железная спица и две больших булавки.

Это становилось уже интересным.

Я потопала за ним, понимая, зачем ему эти предметы, и подозревая, что напоролась на смежника, но хотелось подтверждений.

Леонид принялся ковырять в замке спицей и булавками, причем довольно ловко.

– В Англии научились? – полюбопытствовала.

– Дома. Десять лет назад у меня была точно такая же квартира, такой же вредный замок и дверь, которая то и дело захлопывалась. Пришлось научиться – топор был бы неактуален, примени его пять раз в неделю.

Замок щелкнул и дверь распахнулась.

– Прошу, – пригласил меня внутрь мужчина.

– Спасибо. Мастерская работа.

– По сравнению с вашей?.. – и рассмеялся опять легко, беззаботно и заразительно.

Я достала из-под кровати «РД» и вытащила костюм тинейджерки. Наверняка местная публика рестораций не видела посетителей в откровенно драных кофточках, излатанных брюках с цепями и прорехами на ягодицах. С костюмом лорда выйдет отличный диссонанс.

Я начала переодеваться, ничуть его не смущаясь.

– Можно вопрос? – спросил он, прислонившись в ожидании к косяку двери в комнату.

– Да.

– Зачем я вам?

Хороший вопрос, учитывая, что женщина, к которой он обращен, стоит в одних трусиках.

Я медленно подошла к Леониду и, осторожно разгладив рубашку на его груди, поведала тихим внушающим доверия голосом:

– Я влюбилась в вас с первого взгляда.

Он наклонился к моему уху с видом опытного Дон Жуана, желающего поцелуя дамы, и шепнул:

– А что хотели со второго?

– Вас, – заверила, еле сдерживая смех.

– У меня другое предложение: обойдемся обедом.

– Вами? – хлопнула ресницами и поймала себя на мысли, что как ни глупо, мне нравится происходящее, нравится легкость общения с этим русским англичанином, нравятся его манеры, насмешливые и понимающие, заранее все прощающие взгляды, и то, что он раскусил меня, тоже нравится. А должно злить, учитывая мое незавидное положение и опасность, что маячила впереди, подвигаясь ко мне все ближе.

– Одевайтесь, – улыбнулся он.

– Но шанс-то у меня есть?

– Смотря на что. Вы очаровательны, но ваши ноготки и зубки мне не выдержать, однако есть другие более сильные и выносливые любители экзотики, которые способны оценить вас по достоинству.

`Я даже знаю таких очень близко:

One – Макрухин. Но он не в счет: любитель, но не ценитель.

Two – Аббас Нур-Хайли. И то, и другое, но попади в его руки – не вырвешься. И по идейным соображением мы с этим «шерханом» пустыни не сходимся. Так что его лучше отмести.

Three – Джонни Шеридан. Пожалуй, то, что надо. Богат, влиятелен и в моих руках, что воск.

И еще с пяток наберется. Так что норки, чтоб переждать тучи, у меня есть. Добраться бы до них'.

– Поясните.

– Поясню. Позже, – заверил и вышел. Все-таки я его зацепила, значит, не совсем провалилась, рано сдаваться.

Глава 12

– Аббас в Москве. Его люди столкнулись с нашими на одной дорожке. Он хочет встретиться с тобой. Сегодня, – сообщил Гарик.

Бройслав продолжил обедать, обдумывая новость, допил вино и кивнул:

– Почему нет? Назначь встречу на четыре.

Фомин взялся за телефон и уже через пять минут договорился о месте и времени встречи.

Они встретились на Воробьевых горах, причем Аббас удивил Бройслава, согласившись сесть в его лимузин. Сторожевые псы шейха лично убедились в отсутствии опасности для хозяина и распахнули перед ним дверцу. После приветствия, легкой беседы о погоде и прелестях путешествий первый перешел на интересующую его тему, чем убедил Энеску в важности результата для него.

– Сколько мы с тобой вместе?

– Давно.

– Давно. Партнерство с тобой не только выгодно, но и приятно. Ты надежен, умен. Ты мне друг, почти брат.

– И ты мне, Аббас.

– Но произошло недоразумение: я узнаю, что ты ведешь того же человека, что веду я. Зачем он тебе Бройслав?

– А зачем тебе, Аббас? Я слышал о твоем интересе и рад нашей встрече, потому что сам после решения своих дел хотел встретиться с тобой. С предложением. Наши интересы опять совпали, но ты же знаешь, я не работаю с посредниками и не делю пирог на десять частей, когда его можно съесть одному.

– Твое предложение?

– Скинь Штильмана и будем работать вдвоем. Мы знаем друг друга достаточно, чтоб не нуждаться в третьем лице. К тому же Гери скомпрометировал себя.

– Нет – его, – хитро улыбнулся мужчина. – О, она способна и не на такое!

`Она! Тот человечек женщина, а Гарик мне не сказал. Теперь понятно, как она добывала информацию, непонятно, какой интерес у Аббаса: только лишь месть или еще бизнес и личное замешано? – подумал Бройслав, ничем не выдав, что пол нужного им человека был ему неизвестен.