Текст книги "Флора и фауна"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Райдо Витич
Флора и фауна

Мне без любви даже рая не надо, рай без любви называется адом.

В нем так горько и безотрадно…

Когда часы 12 раз пробьют на старой башне, и в этот миг,

и в этот час исчезнет день вчерашний.

Я в омут глаз твоих гляжу и на снежинках ворожу,

а у подъезда задержу и тихо так скажу:

Мы встретились в прошлом веке и тысячу лет любили.

Мы встретились в прошлом веке и счастливы вместе были

……………

Он все поймет без лишних слов, любовь она и есть любовь…

А. Глызин.

Пролог

Орион хлопнул дверью спальни и, завязывая на ходу пояс халата, прошлепал босыми ногами по паркету в сторону террасы.

– Выгони ее к чертям! – бросил потягивающему пиво охраннику в коридоре. Тот съездил горлышком бутылки себе по зубам и закивал, пытаясь вытащить свое немаленькое тело из кресла. Но этого Бройслав уже не увидел – толкнул дверь в холл, и с силой треснул ею, так что висящий на стене Броувер рухнул на пол.

Орион прошел на террасу и уставился на необъятную территорию парка с комплексом фонтанов. Его дом иначе чем дворцом не назовешь, да толку от красоты пейзажа и архитектуры, если пусто на душе.

Кому скажи – смешно – Бройславу тесно в его дворце!

А ему не только тесно, но еще и душно.

За спиной раздалось тихое покашливание. Орион обернулся, чтобы послать к чертям посмевшего потревожить его, но смолчал, увидев своего друга и начальника службы охраны Гарика Фомина и протянутую трубку телефона в его руке:

– Анастас Энеску, – пояснил, готовя. Бройслав поморщился и вырвал телефон из рук мужчины:

– Что? – бросил неласково.

– Мне бы хотелось увидеться с тобой, – проблеял просительный голос.

– Незачем. Сколько на этот раз?

Анастас звонил лишь за одним – попросить дядю спонсировать очередную бредовую идею, которая в очередной раз с треском провалится. Но спорить с ним бесполезно, как уговаривать не блажить, и отказывать тоже себе дороже выйдет – Анастас начнет ныть, сопеть в трубку, подкарауливать у ворот и в ресторанах, давить на жалость и сетовать на бессердечность родственника.

Лучше не тянуть и откупиться сразу. Покой в любом случае дороже стоит.

Анастас обрадовался:

– Пять.

– Сотен?

– Тысяч, – уточнил на всякий случай и замер в ожидании, пытаясь угадать: выдаст ему дядя требуемую сумму или нет.

– Вот пять тысяч и получишь…

– Хотя бы сто тысяч, Бройслав! Будь человеком, меньше не обойтись!

– Что опять придумал?

– Я объясню. Давай встретимся в «Праге»?

– Нет, – отрезал мужчина.

– Ну, хорошо, хорошо, – поспешил согласиться Анастас. – Расскажу по телефону, но это долго, предупреждаю.

– Плевать, я никуда не опаздываю.

– Ладно…

И затараторил.

По мере разговора лицо Бройслава начало разглаживаться, теряя маску недовольства.

– Ты заработал сто штук евро, – после внимательного прослушивания планов племянника согласился он и отключил связь. Задумчиво подкинул трубку в ладони и обернулся к Гарику, ткнув в его сторону антенной:

– В этом кое что есть… Хотя бред, конечно, полный.

– Вполне в духе дурачка. Опять криминал?

– Э, не скажи, – прищурился, осмысливая услышанное, и качнул пальцем. – Опасно, конечно… с его мозгами. Вот что, съезди к нему, узнай все подробности, тонкости дела и отсей любого, кто сел ему на хвост. Если такие уже образовались. Мы возьмемся, и посредники нам не нужны. Как и нахлебники. За Анастасом присмотри: прижми, закрой – мне все равно.

Фомин кивнул – хватка у Ориона бульдожья, а чутье на уровне экстраординарного, и если заинтересовался, значит скоро будет работа для ребят и ливень из дивидендов. Что что, а деньги просто липли к рукам Энеску-старшего…

Орион сорвал розу и пошел в дом.

Куда – Фомин знал точно, и лишь головой качнул – странностям Бройслава несть числа, но одна особо настораживающая, сходная с безумием, ничего кроме щемящей тоски у него не взывала. Знать бы еще, откуда эта печаль, что вечно живет в глазах Энеску и бередит душу Гарика, распространяя свое тяжелое дыхание на всех окружающих, на саму атмосферу вокруг мужчины?

Бройслав прошел в закрытую для всех часть своего дворца, снял с груди цепь с ключом и отпер им дверь за тяжелой портьерой. Шагнул в полумрак комнаты к портрету, завешенному тафтой и бархатом.

Одинокая роза, малый дар за искусство художника, что смог выразить мечту и блажь Энеску, легла к портрету, как к стопам Мадонны. Пальцы мужчины погладили, еле касаясь овал лица, чувствуя в какой раз лишь холодную шероховатость краски на полотне.

Пусть его считают безумным, законченным циником, жестким до жестокости безбожником, но кому и зачем знать, что есть в его жизни место святости, совсем не похожей на мощи мучеников, иконы и святые распятия. Он верит лишь своей Мадонне, молится ей и ждет ее явления с не меньшим фанатизмом, чем любые верующие. И все равно ему, что скрывается за лазурью ее глаз – он примет ее любой. Ведь ангел, спускаясь на эту землю, не может не запачкать крылья, а чтоб выжить, и святому нужны зубы.

Только бы встретить ее, увидеть наяву – остальное неважно.

Бройслав опустился на колени перед портретом и, ткнувшись лбом в позолоченную рамку, задумался – встречал ли он тех, мечты которых сбываются? Нет, не безумных от жажды наживы, а безудержных романтиков, мысли которых бродят по поднебесью и ведомы лишь иерархии чистых существ. И кто из Высших отвечает за сбыточность надежд? И как звучит молитва им?

Ее бы он выучил, не ленился произносить каждый день, а пока губы привычно прошептали:

– И в жизни, и в смерти – я твой и только твой, для тебя и ради тебя. И по-прежнему жду тебя. Век, эпоху – сколько скажешь, на миг, на минуту – не имеет значения. Главное – появись…

Глава 1

Я уверена, что индейцы были удивительной расой, а их распределение людей по чертам характера на тотемы просто гениально.

На одного посмотришь – сущий хомяк. Вот жует с утра до ночи и все норовит что-то за «щечки» сунуть – в свои закрома. И вечно у таких «заначки» и «схроны», то в носке, то под репродукцией Рембранта, то от жены, то на всякий случай. И живет в вечной спячке, и счастлив, если закрома полны, а на "черный день", как на месяц на необитаемом острове скоплено и сложено. Его война в далеких землях волнует меньше недоеденного на завтрак кусочка запеканки. Он не ворует – он тащит все, что плохо лежит, и сетует на выброшенную кем-то вещь, что вот ему-то в хозяйстве всегда пригодится. Криминал его не интересует, щедрость ни его черта, а любовь быстрая и суетливая. Жена без изысков, зато мастерица из банки тушенки кастрюлю супа на неделю сварить, а разваливающиеся сапоги всучить все же сапожнику, а не выкинуть на свалку, и заплатить за работу минимум при ее максимуме. На парикмахерскую такая тратиться не станет: возьмет у соседки журнал «Долорес» напрокат и обкромсает себя портновскими ножницами прабабушки, выкрасит, что останется, хной за пять копеек и будет всем говорить, что сей эсклюзив навели ей в самом элитном парикмахерском салоне за бешенную кучу денег.

"Весело" живут «хомячки», суетятся с утра до ночи, гребут, копят, экономят и помирают на накопленном «сокровище», которое потом несчастные родственники бульдозером выгребают из их «норок» прямиком на свалку.

Другой из более высокого класса, уже не грызун – хищник. Шакал, например. Мнит себя львом, а ведет как трусливый заяц. Но рычит, да, убедительно… для низших, из прайда мышек, птичек, насекомых. И самое большее, что может – убеждать себя, что его номер первый, хоть на лбу крупными буквами написано – одиннадцатый.

Я выплюнула вишневую косточку под ноги такого вот шакала и получила в ответ предостерегающий оскал… и вид со спины. Беги, щенок, беги – вишни у меня много.

Я принялась есть плоды приусадебного хозяйства старушки-белочки-хлопотуньи, что щедро одарила меня бесплатным кулечком из части бесплатной газеты, и плевать косточки под ноги прохожих. Нет, «свинья» не мой тотем, просто мне до безумия нравится эпатировать, шокируя местную фауну. И неважно чем: прической, позаимствованной у кришнаитов, пирсингом на лице в виде африканской маски, танцем живота на парапете моста над Невой или косточками под ноги. Главное, произведенный эффект, сходный упавшему кирпичу или взрыву тротиловой шашки. Последнее предпочтительней, потому что "взрывной волной" в первую очередь срывает маски, оголяя истинную сущность окружающего «зоопарка».

В нагрудном кармане надсадно заверещал Pantek: "какая сволочь мне звонит?!! Какая сво…"

Конечно не кирпич и тем более не тротиловая шашка, но пяток удивленных взглядов заработал.

Я глянула на дисплей: воистину, «сво» – питон Макрухин. Зайцев на обед пачками употребляет и не давится.

– Н-да? – мурлыкнула в трубку.

– Ангел мой, тебе карту местности скинуть?

О, питон в ожидании знатной пищи! Интересно, что ж его разохотило? А!

– Пятнадцатиминутное опоздание дамам простительно.

– Конечно… а время московское?

– Ну, что вы… часовой пояс Владивостока.

– Трогательно, – оценил, явно свирепея. Но голос остался ласковым. Умеет себя в руках держать. Питон, – хмыкнула. – Лапочка моя, переведи часики… и двигай конечностями! Пять минут на дорогу!

– Яволь! – бодро гаркнула я и захлопнула крышку телефона.

Засыпала в рот под обалдевшим взглядом юного металлиста остатки вишни из кулька, смяла его и выкинула в урну. Сделала пару шагов от витрины к проезжей части и выставила руку: "ямщи-ик, не гони-и, лошаде-ей"… Дальше, по-моему, о вреде спешки и положительных результатах правильной организации передвижения. И верно. Песня народная, значит мудрая. Народ и буду слушать – он плохого не посоветует.

У поребрика тротуара притормозила «Волга».

– Куда, птица счастья? – вылез "по не хочу" из окошка молодой, сексуально озабоченный шимпанзе. Я выплюнула косточки на асфальт под ноги деловой мартышки и, прослушав дробную кантату их приземления в унисон недовольного верещания, плюхнулась на сиденье.

– Вперед, только вперед! – заверила птицелова.

– Елена Перестань, – представил меня Макрухин довольно приятному мужчине.

– Что "перестань"? – насторожился он.

Дятел, – решила я: в голове только уголовный кодекс и армейский устав.

– Фимилиё моё, – хмыкнула, присаживаясь за круглый стол. Да, порадовали меня родители славной фамилией.

– Хм, – брови сами уползли под челку мужчины и там замерли. Взгляд попытался взвесить и оценить, но ввиду нестыковки файлов и мизера информации забуксовали на моих ладных, метр двадцать, ножках.

– Лучший специалист, – заверил Макрухин. – Элита, так сказать.

– Угу, – как-то сразу поверил мужчина. Оно понятно, мои ноги сшибают мозги кретинов напрочь, не хуже фамилии. – Э-э… ну-у, – начал мычать.

Понятно: не дятел – баран.

Я заскучала. Вытащила пластинку жвачки и сунула ее в рот. Успела освежить дыхание и надуть пару шариков, а мужчина все разглядывал меня.

Я уставилась на Макрухина:

– Савелий Яковлевич, у меня в три массажистка, – предупредила честно. Тот насупился, изобразив негодование, а глаза смеялись, видя, как еще больше растерялся мужчина.

– Я Виктор Нейменов, – протянул, наконец, несмело руку для приветствия.

– Угу, – кивнула и с трудом удержалась, чтоб не вложить в нее жвачку. Шеф не поймет. Эта вольность была бы последним доводом к его обеду. Мной, понятно. Бараны у него обычно изжогу вызывают.

Мужчина покосился на Макрухина, взглядом прося помощи. Тот вздохнул и выдал:

– Массажистка отменяется, ангел мой. Через два часа у тебя самолет.

– На Мальдивы? – мурлыкнула я, игриво качнув ножкой. Нейменов сглотнул слюну, заворожено разглядывая мою конечность, что почти потирала его. Понятно, что ни о каких Мальдивах речи не шло, этому барану из провинциального городка и Осло было, как Эверест для новичка. Но отчего б не поиграть в фонд помощи?

– Нет, Селезневка, – смутился Виктор.

– Это на Адриатике? – изобразила дебилку. Вернее блондинку. Надо же соответствовать своей затейнице парикмахерше и поберечь психику мужчин от шокотерапии.

– Это в Сибири, – попытался вымучить милую улыбку Виктор.

– А Сибирь у нас?…

– К северу от Монголии! – рявкнул Макрухин, разгадав мои маневры вместе с отношением к его протеже.

– Лена, – качнул головой Савелий, укоряя и одновременно посмеиваясь.

За что его люблю, так за одно уникальное качество, что десяти банальных стоит – просчитывать ситуации и людей на пять-семь шагов вперед и зрить в корень. Порой я сильно удивляюсь – где он его изыскивает? В некоторых экземплярах не то что корня – кроны не найдешь. Шумит что-то сучковатое, саксаулообразное, тоску веточками извилин навевает. А Макрухин молодец, и в кактусе толк узрит. Но это флора, а к оному аспекту живой природы я ровно отношусь, сугубо как к диетпитанию. А как иначе? Сено оно и есть сено – пожевал – выплюни.

– Э-э-э… Видите ли, Селезневка – город. Довольно большой, почти миллионный.

Да что ты? Страсти какие! – выгнула я бровь: Ему бы Андерсеном зваться, сказки какие рассказывает.

– Мне нужно, чтоб вы прощупали одного человека.

– Прощупать? – протянула, с томной задумчивостью поведя длинным ноготком по губам. Нейменова серьезно подкосило: зрачки задышали, губы приоткрылись и потянулись в мою сторону.

– Надеюсь, вы не предлагаете мне совершить аморальный поступок, идущий в разрез с моим вероисповеданием? – прошептала почти интимным голосом работницы досугового центра "Секс по телефону".

– А вероисповедание у вас?

– Пуританское, – поведала, доверчиво качнувшись к нему. Виктор обалдело хлопнул ресницами, сверяя мое личико, бюст, прикрытый шаловливой тряпочкой, ножки, и кашлянул, пряча сокровенные мысли, что с транспарантами прошли по его челу, отображаясь в глазах. Первым прошел «хочу», вторым «могу» и замыкало шествие "всегда готов!".

Макрухин от души забавлялся. Верю, подобного представления он и в цирке не видел, хотя сам дрессировщик высшего класса.

– Я имею ввиду про…проверить, чем дышит, – проблеял Нейменов.

– Могу доложить хоть сейчас.

– Да? – удивился и насторожился тот.

– Азотом на 78 %, кислородом на 21, а остальное берет смесью с углекислым газом. Точный доклад можно взять у Менделеева.

Нейменов вздохнул, сердито нахмурившись – дошло, наконец, что играют с ним, как с умственно отсталым ребенком.

– Я имею ввиду другое.

– Ясно, – заверила я. – Увлечения, тайные желания, тонкие места и бронированные.

– Да, – поджал губы.

– И все?

– Для начала.

– А для конца?

– Завербовать. Не получится – скомпрометировать.

– Экземпляр?

– А?.. А! – дошло. Достал из кармана пиджачка фото. Я сунула жвачку под длинный ноготь – потом выкину и, тяпнув из рук репродукцию нового вида тотема, принялась рассматривать ее, покачиваясь в раздумьях на стуле.

Ничего животинка. Взгляд цепкий, лоб высокий, нос с горбинкой, виски чуть с сединой. Фигура крепкая, натренированная. Стрижка аккуратная, плащик светлый, на весь почти миллионный городок один такой и сыщется. Часики, опять же, весом на пять таких плащиков из рукава выглядывают.

Н-да, не млекопитающее. И явно не грызун.

– Ф.И.О?

– Что, простите?

– Первая графа анкет.

– А! Сергеев Леонид Денисович. Английский подданный.

– Надо же, как лордов в рассейские глубинки тянет!

– Да, русский он. Иммигрировал десять лет назад, а теперь вернулся непонятно за каким… какой надобностью. Открыта бизнес-виза.

– Давно приехал?

– Месяц как. Был в Аладыре, Уссурийске. Теперь к нам его задуло.

– Данные?

– Вот, – положил передо мной флешку на гиг. – Остальное на месте по ходу дела.

А неслабо инфы на зверька собрали. Значит и сафари намечается серьезное, – оценила. Взяла и встала:

– Все?

– Все, – заверил Макрухин, пододвигая мне документы и билеты. И кто я на этот раз? А! Зоя Федоровна Якубенко.

Зоя – змея особо ядовитая.

Мерси, – хмыкнула, оценив подколку шефа, и картинно отвесила реверанс.

– Не загуляй там и сильно не шали, – услышала вялое предупреждение уже в спину. Сколько работаю под началом Макрухина, столько это слышу, и столько же не понимаю, к чему шеф меня предостерегает и меня ли?

Хоть бы текст нотации сменил, а то уже неприлично монотонно выходит, ей Богу!

– Да-а-а, – услышала протяжное от «барана», уже прикрывая за собой дверь кабинета. Ну, его патетическую симфонию я еще прослушаю. Ставлю прошлогоднюю подшивку «Крестьянки» на то, что этот экземпляр полетит вместе со мной, сопровождающим, так сказать.

Спасибо, что не инструктором! – скривила рожицу своему отражению в зеркале лифта. И налепила прямо на его нос жвачку из-под ногтя.

Леп-топ тихо переваривал влитую в него информацию, пока я закидывала в сумочку вооружение: свою косметичку, подрывную мину в виде французского белья и систему психологической атаки в виде набора одежды. В арсенале должно быть все: трогательная кофточка в рюшках и мини юбочка наивной школьницы, строгий костюм, обтягивающий фигуру истинной зои, бесячья кофточка и джинсики тинэйджерки. Ну, и, конечно, незримое оружие очарования – элитный парфюм с афродезиаками, от которого любой нормальный мужчина из штанов на ходу выпрыгивает.

РД готов.

Ну-с, кто же у нас сэр Сергеев и на кой он нужен зоопарку Селезневки?

38 лет. Не женат.

Уже интересно. А где подробности? Был женат, не был? Гей или женоненавистник, а может романтик или неудачник? Импотент, садист, мазохист, больной, жмот, бирюк?

Надо будет проехать Нейменову по доверчивым местам за недоработки. Все равно нужно на что-то убить время перелета.

Захлопнула леп-топ, сунула его в сумку и надела туфельки на высоченном остром каблуке. Кажется, все.

Нет, еще наушники в ушки и громкость на максимум – пусть заливается Элтон Джон, меня радует.

Вот теперь точно все.

Я вывалилась на площадку и хлопнула ногой дверь, отстукав пальцами код сигнализации – работайте, мальчики.

Орион играл с сувениром предков, маленьким вентилятором на столе: выключит – включит, включит, выключит. Старое чудовище зажужжит, загудит – щелчок – и утихнет.

Гарик смотрел в спину босса и ждал, когда он наиграется, перестанет думать под жуткое гудение и обратит на него внимание.

Бройслав в сотый раз щелкнул кнопкой и повернулся к Фомину:

– Что скажешь?

– Как и ожидалось – Гиано отказался.

– Чем мотивировал?

– Как и остальные – недостаточностью данных для поиска.

– Если б у меня было достаточно данных, я не обращался в их гребанные конторки!

– Орион! – успокаивающе выставил ладонь Гарик, видя, что шеф начал злиться. – Подумай сам – кто возьмется? Нет ни места жительства, ни возраста, ни анкетных данных, имя элементарно.

– Я плачу достаточно, чтоб все это узнали.

– Орион, ты не просто щедро оплачиваешь услуги, ты и щедро взыскиваешь. А им дать на твою блажь нечего. Я их понимаю: лучше без твоих денег обойтись, чем потом все свои в лечение вкладывать.

Бройслав задумчиво покрутился в кресле и качнул головой:

– Не верю. Есть специалисты, которые способны найти человека только по чертам лица. Должны быть.

– Ты сумасшедший, как и твой дружок.

Энеску хитро улыбнулся:

– Как у него дела?

– По плану. Не считая того, что он собрался жениться.

– Это по плану…

– По-настоящему! Он уже слил информацию, она недостаточна, тем не менее, он остается и собирается жениться.

– Значит, не уверен, что получил все.

– Уверен, я, во всяком случае! Что с бабы возьмешь? Нашли Энштейна в юбке!

– Забавно, – засмеялся мужчина, представив картинку.

– Не вижу ничего смешного. У нас проблемы, Орион. Пока Витислав брачные песни поет, вокруг него спецура хоровод водит, а племянник твой, того больше – окручивает Ганеску. Они затеяли игру против тебя.

– Что нужно старому лису?

– Тоже, что и нам. Анастас зол на тебя, ты перехватил его дело, лишил хорошего навара да еще и прижал. Мальчик капризничает и рассказывает Антону о твоих вложениях в его план.

– Плевать.

– Не скажи. Анастас слил ему всю информацию…

– Свою.

– Ганеску того достаточно. Его люди уже шуршат, и скажу больше – пошли другой дорогой и, кажется, пришли раньше нас. Анастас с ним, полностью с ним, Орион. Кто-то уже стукнул федералам, и началась нездоровая возня вокруг тебя и Витислава. Он решил встать поперек тебя.

– Лечь, – поправил Гарика Бройслав, со значением посмотрев в глаза. – Щенок обнаглел.

– Не пожалеешь?

– Мальчику пора охладиться. Тюрьма самое место ему. А что нарыл Ганеску?

– Есть, оказывается, человечек, что еще полгода назад получил всю нужную нам информацию, серьезно потусовавшись вокруг нужных людей. Это вообще не человек, а ходячая база данных. Помнишь Герри Штильман, скандал, что произошел с ним полгода назад?

– Хочешь сказать, что он полетел со своего поста благодаря этому человечку?

– Именно.

– Тогда человечек – виртуоз.

– Мало. Представь, сколько он узнал о Герри? Представь, как тот зол? Он ищет его. Зачем? Затем, что тому слишком много известно. Тут не только месть, тут нечто большее.

– Я его понимаю. Не понимаю, как можно было допустить утечку.

– Я покопал и выяснил очень интересное обстоятельство: Штильман с трудом ушел от обвинения в шпионаже.

– Почему я об этом не слышал?

– Никто не слышал, Орион. Он отмазался, хоть и поплатился свом постом и имиджем. Два дня назад он тайно встречался с человеком Аббаса Нур-Хайли.

– Вот уж тандем! Аббас осторожный человек и не станет связываться с бывшим министром с подточенной репутацией.

– Тем не менее, они встретились. Сегодня. И судя по всему, их разговор был плодотворным. Что послужило тому причиной? Герри – щепетильный человек, сроду не вязавшийся с темными лошадками, вдруг выдает такой фортель, притом, что прекрасно знает – за ним присматривают. Что его заставило пойти на этот шаг? Что их может связывать с Аббасом, и чем Герри мог заинтересовать его? Оружие, наркота отменяется – Штильман не станет мараться больше, чем замаран.

– Тогда что? Выкладывай.

– Человечек. Тот самый человечек, что нужен Ганеску.

– Он что, успел наступить и на ногу Аббаса?

– Хуже, он лишил его руки. Контракт на огромную сумму и выход на легальный международный уровень уплыли с легкой руки этого человечка. Штильман, понимая, что сам не доберется до него, слил его Аббасу.

– Не завидую, – хмыкнул Орион. – Хотя такого специалиста с удовольствием бы пригрел в своей команде. Кто такой? Почему мы узнаем о нем лишь сейчас? Я сколько раз тебе говорил – набирай только лучших, не скупись. Этот человек должен быть нашим.

– Опасно. Понимаешь, что заваривается? Антон не дурак – он возьмет эту "базу данных", получит, что ему надо, и сольет Аббасу, чтоб не иметь головной боли. Все будут рады.

– Только не мы. Опереди его, а с шейхом я поговорю сам. Ему невыгодно портить со мной отношения.

– У горячих людей месть порой стоит выше дел.

– Только не у него. Месяц от силы, и каждый из нас получит желаемое, а делить пирог на четверых, когда можно съесть вдвоем, смысла нет. Нур-Хайли разумный человек, он потерпит с местью, чтоб после насладиться полным триумфом единолично.

– А человечка?

– Естественно взять. К нам.

– Рискуем. Он из специфического отдела под крышей федералов.

– Натрави на него своих же и заставь сдать его нам. Судя по твоим словам, этот прыткий человечек успел наступить на ногу не только горячему шейху и глупому министру, но и другим. Собери досье, спусти обиженных с цепи – и выбора не будет – его кинут на растерзание. А мы подберем и что нужно возьмем, потом отдадим Аббасу – все будут довольны. Расходы значения не имеют, не жадничай. Полгода топчемся, нужно закругляться. Резвее, резвее! И найди мне другое агентство! Очень хорошее агентство, способное сделать невозможное!

– Есть такое. Говорят, чудеса творят. Вызвать к нам?

– Давай адрес, я лично съезжу.

– Это Россия, Бройслав.

– Да что ты? – прищурился недоверчиво. Подумал и кивнул. – Ладно, свяжись с Шереметьево и с посольством. Готовь самолет.

– Это Россия!

– Да хоть Антарктика!… Лет пять в России не был, пора освежить воспоминания, – усмехнулся и встал. – Не тяни с этим, Гарик.

Тот лишь поморщился:

– Хорошо.

Глава 2

Обожаю людные места. Аэропорт вообще вне конкуренции. Сидишь, попиваешь кофе и наслаждаешься видом всевозможных особей. Вон гюрза за стойкой. Улыбка мила, как у объевшейся змеюки, и вид соответствующий, с транспарантом во взгляде: не подходи, покусаю. И яда хватит, будь здоров. Он у нее бесконечно сочится из всех пор. Но некоторые глупые зверюшки попадаются на уловку улыбки, словно слепые кроты прут к ней за консультацией и получают любезное шипение с направлением в места далекие от ее террариума.

Вон стайка испуганных гусынь топчется, оглядывая зал в поисках стойки регистрации, и очень боится опоздать, хотя могу поставить брильянтик в своем пупке за то, что прибыли они часа на два раньше отлета.

А этот лев. Вальяжно развалился в кресле и оценивающим взглядом окидывает пробегающие мимо ножки. Но и их переел, да и ассортимент не по его честь, низкопробный. Кисло улыбнулся в ответ на заигрывающую улыбку скучающей игуаны лет двадцати и отвернулся. Взгляд упал на мои ноги, прошел вверх и посветлел. Улыбка стала очаровательной и располагающей. Я улыбнулась в ответ и демонстративно облизала ложку, показывая язычок. Самца повело, засуетился, но, как и положено льву, не теряя собственного достоинства. Грациозно поднялся, тряхнул гривой и медленно поплыл к моему столику, показывая безупречные мышцы накаченного тела. Небрежно взмахнул рукой:

– Коньяк, – бросил бармену.

Силен, «Симба»!

– А вам? – спросил с томной, понимающей и многообещающей улыбкой.

– Кефир, пожалуйста.

Мужчина оценил, хмыкнув. Взгляд и вовсе потеплел: своя, не ошибся.

Ну, что вы? Я из другого вольера, – хлопнула ресницами, нагоняя пустоты во взгляд.

– Куда летите?

– В Колупаевку.

Мужчина рассмеялся:

– Я в Хельсинки. Бывали?

– Я домашняя. Сосенки, колодец, сараюшка с курами.

– Завидую, – позабавился он. – Ни разу не видел кур.

– Да? – удивилась, со значением оглядев окружающих. Тот понял, и взгляд стал хитрым:

– В человеческом зоопарке даже куры – хищницы.

– Большой опыт?

– Достаточный. Что вам заказать?

– Коктейль с ромом, – заслужил.

Не прошло и пары минут, как желаемое уже радовало мой желудок.

– Меня Виталием зовут, – представился царь зверей. – Бизнесмен.

– Коломбина. Пастушка.

– Вы не подражаемы, – засмеялся он.

Сколько раз я это слышала?

И уже краем зрения увидела Нейменова со спортивной сумкой на плече, которому явно неймется. Он оглядывал людей, выискивая известную особу. Я не стала заставлять его ждать, тем более что посадка на наш самолет уже заканчивалась, и мило улыбнувшись «льву», сказала:

– Пойду, порадую дамскую комнату, а вы посторожите коктейль.

И уплыла прочь.

Подошла со спины. Ткнула пальцем под ребро Виктора и зловеще просипела:

– Не дергайся, фраер!

Того повело, и локоть неоднозначно намекнул на встречу с моим прекрасным личиком.

Нет, ну и с кем тут забавляться? Баран он и есть, баран. Чего только приемы показывает? Надо бы корочки на лоб налепить!

Благодарю, питон Макрухин, подкинул мне хлопот с провинциалом!

Я отклонилась и, пнув просто так, а может и из вредности, носком туфельки под колено напарника, поцокола каблучками к досмотру. Пока тот очухается, я уже в салоне сидеть буду.

Когда мистер Провинциал возник в самолете, я уже с леп-топом общалась и не стала прерывать наше взаимовыгодное сотрудничество, обращая внимание на растерянную и злющую физиономию Нейменова.

Тот, пыхтя и чертыхаясь, попытался запихнуть свою сумку в багажный отдел над сиденьем и не смог, ввиду объемов моей сумки. Пришлось ему соседний отдел занять. Плюхнулся так, что я подумала, что самолет уже пошел на взлет, и спросил:

– Вы всегда такая?

Самолет и, правда, начал выруливать на взлетную полосу.

– Не-а, вчера брюнеткой была, – заверила, чтоб мужчина отстал.

Виктор вздохнул и принялся изучать мой профиль. А мне не жалко – любуйся, дорогой. Я пока тоже полюбуюсь – пассиями объекта. Троих сразу горячий мустанг заарканил и теперь выбирал. Первая Люба – шатенка из клана парнокопытных. Одно в ней выразительное качество – родня. Маман, папан и братан, работающие в сфере топливной энергетики. Понятно, отчего Сергеев в поле зрения попал. Вот и вторая мышь. Приданное блеклое, но по взгляду видно – идейно отшлифованное. А работает на АЭС. И третья, Белоснежка, право слово, и гномов, пардон, мужчин ровно семь было. Всего. Лет за пятнадцать. Но зато каких! Профессор кафедры машиностроения, член-корреспондент, спец-кор, гений-программист, нашпигованный идеями до самой макушки доцент, политолог, министр области. Н-да, вот это по-нашему, вот это погуляла.

Хотя для таких, как она, понятно, личная жизнь всегда к пенсии светит, когда сидя на лавочке в доме престарелых, она, наконец, встретит своего принца в каком-нибудь из романов Линдсей. Раньше никак, учитывая, что и некогда ей было – диссертации строчила и очки зарабатывала. Получила их вместе с патентами на пять изобретений в сфере химической промышленности.

Так, а что у нас по объекту? Но это позже – после взлета, – прикрыла леп-топ.

– Простите, Елена…

– Зоя.

– Зоя. А как вы к Савелию Яковлевичу попали? Родители, наверное, служили?

– Угу. Отец генерал, мать генералиссимус.

– Я серьезно, – он чуть обиделся. Ах, ах, ах!

– Я детдомовская.

– В смысле? – не поверил он.

– В прямом. Уложила отца соской в лоб, а сбежать с места преступления не смогла – подгузники помешали. Меня взяли и перевербовали после пыток манной кашей. Первое задание было довести воспитательницу детского дома до инсульта. Успешно выполнено к переходу из младшей группы в старшую. Воспитательница кремень попалась.

– Раньше не далась?

– Не-а. А вообще зовите меня Никита, амиго.

– А я слышал, вас зовут Багира.

– Багира – пантера из одноименного фильма студии Мосфильм. Я на нее похожа?

– На студию?

Хамишь, парниша. Ох, нехорошо.

– А вы в контору прямо из окопа попали? Траншею рыли и каской в фундамент уперлись? По инвалидности вас и приютили?

– Почему? – удивился.

– Ну, вам видней… отчего каска не спасает.

– Перестаньте кусаться, – поморщился и принял строгий вид. – Давайте лучше о деле поговорим…

– Давайте, – открыла ноутбук и ткнула в экран, скорчив грозную рожицу. – Почему на объект нет информации?

– А почему, по-вашему, мы к Макрухину обратились?

– Откуда я знаю? Может вам в отдел киви не завезли, вот вы и рванули в Moscow через Яковлевича оффшор заполнять. Я прошу четко отвечать на поставленный вопрос! Где инфа на гражданина Сергеева?

– У гражданина Сергеева, – буркнул надувшийся Нейменов.

Занятно. Значит, нигде дяденька не светился, сидел на дне и грыз бамбук? И неплохо нагрыз, судя по всему.

– На что вербовать?

– На вложение в некоторые предприятия.

– Благотворительные?

– Желательно.

– Значит нужно отбить его у Белоснежки и пристроить капитал буржуя на благо Отечества?

– Именно… А почему Белоснежка?

– Потому что на Бастинду не похожа. И сильно он в нее вложился?