Текст книги "Флора и фауна"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Ты чем занят? – спросил недовольно.

– Любуюсь двумя женщинами под фикусами, – буркнул тот и Бройслав успокоился, смягчился.

– Билеты купи новобрачным и отправь в досрочный медовый отдых.

– Медовый месяц, – поправил.

– Вот на месяц и отправь. Пусть проветрятся. Мне еще заговоров здесь не хватало.

– Сделаю.

Бройслав положил трубку.

Гарик вздохнул, глядя на смолкнувшую трубку, и, сунув ее в карман, уставился опять на монитор поверх плеча Стефана.

Ничего не происходило – женщины мирно беседовали. О чем – не ясно. Покои Бройслава на прослушке не стояли – запретил. А зря, очень было бы интересно узнать, о чем можно говорить в четыре утра.

Взгляд мужчины скользнул в сторону и уперся в кипу смятых купюр, разложенных на три кучки.

– Это что? – спросил Стефана.

– Так, – замялся тот.

– Ну?!

– Да-а… Пари с ребятами заключили, – и молчок.

– Не тяни – выкладывай, что за пари.

– Ничего плохого… Ну-у, что русская завтра с виллы вылетит. Кристас и Борис поставили, что послезавтра.

– А это чье? – спросил Гарик, указав на лежащую отдельно сотню.

– Это Иван поставил, что она здесь надолго останется, – хмыкнул парень.

Фомин подумал и вытащил из нагрудного кармана сотню, присовокупил к другой:

– На то, что он прав.

– Да вы что, шеф? Когда хозяин бабу на сутки оставлял? Проиграете!

– Ты невнимателен. Спроси сначала себя: когда Орион женщину на свой этаж приводил?

Парень нахмурился, вспоминая, и мотнул головой.

– Не было такого.

– То-то и оно. Продул ты. И вообще, зачем я тебя держу, если ты элементарного сложить не можешь? Думай, Стефан.

– Так вам нужна помощь или нет? – злилась Галина. – В следующий раз, когда вы попросите помощь не в шутку, боюсь, с вами произойдет тоже самое, что и с мальчиком из рассказа Льва Николаевича!

– А вы, если еще раз захотите изобразить армию спасения, учтите, что те с рупорами по чужому дому не ходят, они крадутся и оглядываются. И не удивляйтесь, когда, выйдя отсюда, столкнетесь с ассортиментом оружия в руках местного отряда зачистки. Это вам не гнездовье Селезневки, здесь обитает высокоорганизованная стая матерых хищников, в которой не место птицекрылым особям с нежной душевной организацией, милая госпожа Перетрухина.

– Все-таки вы удивительная хамка. Зря я решила вам помочь, – покачала головой женщина и пошла вон с этажа.

Ох, и глупая. Нет, она даже не страусиха – бамбук обыкновенный. Тот растет просто потому, что растет, примерно как эта что-то делает. А нет головной мозг к процессу подключить хоть ради прикола? Жизнь это не таблица Менделеева и не реторта. Вот и скажи, зачем госпоже столько дипломов, кандидатских, патентов на изобретения, если в химии она ас, а в житейских вопросах полный профан?

Пожалуй, более чем представители царства растительности меня умиляли рыбы-прилипалы. И уважения вызывали столько же. Даже насекомое по сравнению с ними все же насекомое, даже бамбук при всей тупости хоть к чему-то стремится, на что-то годен, а эти плывут по морскому прайду суррогатами чужих жизней, собирают по крошке объедки чужих целей и не живут – присутствуют. Спроси зачем – ответят чужими словами, потому что своего у них ничего нет, даже мнения варьируется как настроение, в зависимости от выгоды на тот или иной момент. «Течение» сменится или хозяину в голову сбредет "тудым надобно" – и они с ним: правильно, я только об этом подумал!

Я прошла в оранжерею раздосадованная вторжением Галины, что забыла пословицу: "ложка к обеду дорога", и в думах о разных представителях человеческой флоры и фауны по наитию нашла мини-бар, спрятавшийся в зарослях фатисии и моей любимой пуасентии. Неслабый набор спиртных напитков порадовал своим многообразием. Я остановилась на коньяке и села в плетеное кресло, вытянув свои метр двадцать почти до камина. Самое время подумать и что-то решить – обстановка располагает: темно, тихо, Бройслав спит и не станет мешать. Завтра же наверняка мозговой процесс опять забуксует на инстинкте оплодотворения…

И задохнулась одновременно от обжигающе крепкого коньяка и мысли, что пронзила меня, вводя в ступор: мы не предохранялись! Таблетки остались в обшарпанной квартирке «гнездовья», а презервативы, я так поняла, Бройслав не признает. До сих пор мне удавалось обойтись без памятных наград за спаривание, но хотелось бы и дальше оставаться в неведении из области гинекологии и акушерства, а получится ли с Энеску – не факт.

Нет, все-таки он тигр. Прокрался ко мне, а я не заметила, пока не почувствовала его руки на своих плечах:

– Почему не спишь?

– Боюсь увидеть кошмар в твоих объятьях, – буркнула недовольная собой. По всем фронтам пролеты и просчеты! Всего на сутки слабину дала и вот вам результат!

– Коньяк в четыре утра лучшее лекарство от кошмаров или от объятий? – отобрал у меня бутылку, поставил на столик.

– Для сна.

– Я знаю лекарство лучше, – подхватил меня на руки и понес в спальню, чтобы потрясти меня своими знаниями в области расслабляющего массажа. Заснула я мгновенно.

Глава 22

Бройслав одевался в гардеробной, Гарик стоял у окна, поглядывая на друга, и отвечал на его вопросы.

– Как Витислав?

– Собирается.

– Обижен?

– Нет. Рад, что ты не свернул его невесте шею.

Бройслав сосредоточился на пуговицах манжет, сделав вид, что не услышал насмешки Гарика.

– Ребята ставки делают, многие уже продули, – продолжил тот объявлять новости.

– На что ставят?

– На то, что ты выгонишь свою…Лену.

– Надеюсь, у тебя хватило ума не ставить?

– Наоборот, я поставил на то, что она останется.

Бройслав кивнул:

– Передай, пусть дом в Канаде приготовят к нашему приезду.

– Собираешься?

– Нет, но нужно быть готовым к любым сюрпризам.

– Согласен. Досье дать?

– Нет. Пока не надо. Лучше приготовь отчеты по лаборатории и документы на ее передачу. Если Аббас позвонит – я очень занят. И так пока документы не будут готовы.

– Ему отдашь?

– Поменяемся, если начнет наступать.

– А сейчас куда собрался?

– К Тадешу.

– Ты всерьез решил жениться?!

– Естественно.

– И в какой из ее паспортов ты хочешь поставить печать?

– Хелен Энеску.

– Может все-таки досье для начала?…

– Нет! – отрезал. – Эту тему закрыли, пока я сам ее не открою. Завтрак готов?

– Да, – насупился Фомин.

– Хорошо. После я уеду, а ты проследи, чтобы здесь все было нормально, когда приедут менеджеры, и не обязательно, чтобы они видели ее. Пусть подождут на стоянке, а Лена выберет необходимое по каталогам.

– Ок.

Меня разбудили его руки. Бройслав гладил меня как ребенка.

Я улыбнулась – приятно, когда утро начинается с невинных ласк. И потянулась от души, села, обняв Бройслава за шею. Подумала, заглядывая в его лукавые глаза, и потянула на себя, увлекая в постель. Мне было интересно, отложит ли он свои дела ради меня, а что дела есть – уверена. Одет он был с иголочки и явно не для ланча в бистро.

Бройслав заулыбался и удивил меня вопросом:

– Соскучилась?

Когда бы я успела?…

И отодвинулась, сообразив, что он прав. А хотелось прижаться к его груди, никуда не отпускать и не уходить самой. Зарыться в его волосах лицом, вдыхать аромат его кожи, чувствовать ее тепло.

Черт, может, я скоропостижно влюбилось?

Только этого мне не хватало, – пошлепала в ванну, ничуть не смущаясь наготы, и порадовалась взгляду Бройслава, с которым он меня проводил – не я одна вляпалась, чую, что и он в тот же капкан угодил. Одно странно – его это нисколько не заботит, не нервирует. А меня очень, тем более я знаю, что будет после того, как он прочитает досье, и весело жить, предчувствую не получится.

Одно хорошо, я еще в состоянии здраво мыслить, значит есть шанс выскользнуть из чреватой для меня ситуации с минимальным ущербом, и есть силы не сдаться на милость очарования Бройслава. Любовь? Глупость. Я просто хочу его, он великолепен в постели, заманчив внешне, силен не только с виду, но и внутренне. Я скорпион и мне такие нравятся. Скорпионы вообще не любят слабаков и с удовольствием их давят, очищая свой ареал, зато сильных любят, они их даже не кусают, подспудно чувствуя бесполезность траты яда. Правильно – зачем раздражать того, кто может тебя раздавить – его лучше приручить, оставить в своем вольере в качестве защитника, на всякий случай, а случаев по жизни масса.

Но в моем случае нужно реально оценивать шансы – они неравны. Бройслав скорее поработит меня, чем я превращу его в своего раба. И пусть его власть сладка для меня, но она так же и опасна – кто мягко стелет, с тем жестко спать. И потом любой, становясь игрушкой в других руках, пусть и самых дорогих, рискует быть откинутым прочь, когда им наиграются.

Нет, этот вариант точно не для меня.

Когда я вышла из душа, Бройслава уже не было, это чуть обидело меня: мог бы и банальное "до свидания" сказать. Пустота в спальне отчего-то огорчала, и я, накинув вчерашнюю рубашку на тело, вышла в коридор. Довольно приятный с виду китаец, с совершенно славянскими, большими голубыми глазами, вез сервированный столик. Увидев меня, чинно поклонился и жестом пригласил в оранжерею, указав на столик.

Завтрак? Меня с этажа не выпускают? Я что теперь жить здесь останусь?

Погорячились вы, господа.

Тут из лифта вышел Гарик, огляделся и, увидев меня, нахмурился:

– Ешь и спускайся на первый этаж. Каталоги принесли, – бросил неласково, одарив таким взглядом, что стало ясно – кто кто, а он точно досье прочитал, и теперь я для него стандартная шлюха, чтобы ни сделала, как бы ни оделась. Что же Макрухин в своих тайнописях нацарапал? Что все мои объекты – любовники? С него станется эту чушь завизировать. Каждый по себе мерит.

Ладно, господа, – скривилась, поднимая крышечку с тарелки: омлет.

– Я предпочитаю на завтрак филе форели, – заявила в отместку за его презрение.

– Обойдешься.

– Легко, – выпустила крышечку из пальцев и та грохнулась на элитный фарфор, разбивая тарелку.

Китаец и бровью не повел, а Гарик зло прищурился:

– Выступление закончила?

– Могу исполнить на бис. Ты что любишь? Ламбада, цыганочка, сиртаки?

Мужчина вздохнул, отворачиваясь, нажал кнопку лифта:

– Поехали.

– А завтрак?

– Пока каталоги рассматриваешь, приготовят тебе твою форель.

Оп-са! А неслабо своих людей Бройслав выдрессировал. Интересно, надолго их хватит лояльность ко мне проявлять, и что будет, если я слишком начну резвиться? Как Бройслав в этом случае поступит?

Я подошла к Гарику и при китайце обняла его со спины:

– Бука. Давай мириться! – взъерошила волосы. Тот отодвинулся и почти силком затащил меня в лифт.

– Послушай меня, детка, будет лучше, если ты станешь вести себя как примерная девочка…

– С удовольствием. Расскажи как?

– Смирно!

– Мы в военном интернате? – округлила глаза. – Что ж ты злюка такой? С женщиной давно не был? – провела ладошкой вниз по груди к животу и только коснулась ремня на брюках, как была схвачена за горло и прижата к стеклу.

– То, что ты шалава, я в курсе, но ты не в моем вкусе, запомни это, – прошипел в лицо.

Я смотрела в его зрачки и чувствовала головокружение. Миг и мозг в асфиксии выдал мне галлюцинацию: точно такие же злые глаза, его, только не в кабине лифта, а в убогой келье с каменными стенами и деревянным распятием над грубой кроватью. Драка, полет ножа мне в грудь и падение…

Я рухнула на пол, хватая ртом воздух, еще не соображая, где я и кто.

Мне стало по-настоящему страшно от мысли, что я схожу с ума. И паника, что меня накрыла в галлюцинации, плавно перетекла в реальность.

– Эй? – забеспокоился Гарик, присел надо мной, пощелкал пальцами перед глазами, призывая к вниманию. Я уставилась на него, но видела перекошенное лицо того, другого. Лица сливались, раздваивались, а глаза оставались неизменными, принадлежа сразу двум лицам, двум наборам телосложений и одежды.

– Хватит придуриваться, – посоветовал мужчина, озабоченно разглядывая меня.

– Я тебя знаю, – прошептала, глядя ему в глаза. – Я точно тебя знаю. Скажи честно, ты меня ненавидишь?

Гарик нахмурился, поскреб затылок и качнул головой:

– Нет.

В голосе слышались растерянность и вина.

– Из-за Бройслава злишься?

– Он мой друг, если ты в состоянии это понять. Давай, правда, жить мирно. Ты не устраиваешь головной боли мне, не пачкаешь Ориона и ведешь себя как леди. Мы спокойно поладим.

– Орион?… Оррик?

– Какой Орик? – насторожился и видно испугался, что стал причиной замыкания в моей голове. Нажал кнопку наушника:

– Стефан? Деррел далеко?… Пригласи его в гостиную, у нас проблемы. Пошли, – бросил мне, помог подняться и почти нежно обнял за плечи. – Ты случайно не контуженная?

– Не знаю, – ответила честно. – Но за горло больше не хватай. В следующий раз я тебя за это убью.

– Сама виновата.

– Это Бройслав решит, – заявила, придя в себя.

Гарик промолчал, но, судя по мрачной физиономии, понял, что я вполне в состоянии натравить на него Бройслава.

Неужели за сутки знакомства я приобрела над Энеску большую власть, чем старый проверенный друг?

Что происходит?

– Сейчас подойдет врач, – буркнул Гарик.

– Он тебе нужен? Иди, встречай, а мне дай каталоги.

– Все в порядке? – подозрительно покосился на меня.

– В полном, – заверила, усаживаясь на диван. – Если к журнальчикам еще кофе принесут и что-нибудь перекусить, будет просто замечательно. Или ты решил меня голодом уморить, пока Бройслава нет?

– Тебя уморишь, – протянул с ноткой растерянности и опять на кнопку наушника нажал, сгребая со столика неслабую стопку каталогов, кинул их мне, рассыпав по ногам и дивану.

– Спасибо, что не в лицо. Ты удивительно галантен.

– Стефан, Деррел отменяется. Завтрак в гостиную…

– Форель, – напомнила из вредности.

– Форель, – процедил послушно, глянув на меня неласково.

Я принялась тыкать в иллюстрации каталогов, чтоб переключить его внимание со своей персоны, он начал записывать номера в блокнот. Вскоре приехал завтрак и под круассаны с чаем моя фантазия разыгралась, я стала бодрее и с большим вниманием выбирать, что мне нужно.

– А форель? – напомнил Гарик.

– Не хочу, – улыбнулась ему мстительно. – Она несоленая.

– Ты не пробовала.

– Так вижу.

Это чудо даже не сообразило, что его разыгрывают строго по сценарию известного анекдота. С моей стороны, конечно, глупо и мелко, но пусть спасибо скажет, что другое на ум не пришло, и он по минимуму отслужил за максимум моих неприятных впечатлений в лифте. Впрочем, про это я еще напомню. Когда Бройслав появится.

Заодно узнаю, насколько прав Гарик, думая, что друг поставит меня выше него.

Странная ситуация складывается: поведение окружающих, как и мое, необычно, видения эти. Что же все-таки происходит?

– А нельзя как-то быстрее получить товар? – спросила Гарика. – Страшно мне находиться в твоем обществе в таком виде, – показала на рубашку Бройслава. – Кто знает, что у тебя на уме? Покусишься еще… Кстати, почему каталоги здесь, а товара и менеджеров нет?

Гарик хмуро глянул на меня и начал звонить по телефону, бубня в трубку номера заказанных вещей. Я попыталась продолжить выбор, но меня посетила шалая мысль: не специально ли сюда не пустили менеджеров? Предоставлять ассортимент товара без служащего фирмы – нонсенс. Приказ Бройслава держать их подальше? Все мужчины собственники, но до такой степени?!….

И какой вывод?

Он либо не желает, чтобы кто-то видел меня из личных побуждений, либо из соображений выгоды на будущее и сокрытия факта моего присутствия в его доме. А кого скрывают? Того, кого, использовав, ликвидируют. Есть еще варианты: из соображений безопасности. Моей. Но тогда, выходит, он уже прочитал досье, в курсе охоты на меня и, по здравым размышлениям, выходит, что последний вариант отметается, первый тоже, из-за стойкого неверия в артефакт внезапной и негасимой любви со стороны матерого хищника, остается второй – использование и ликвидация.

Вляпалась?

По уши!

Шмотки и аксессуары меня уже не интересовали, но я продолжала тупо тыкать пальцем во что ни попадя.

– Зачем тебе соломенная шляпа от солнца? – с подозрением уставился на меня Гарик.

– Бабочек ею ловить буду!

Тот явно начал закипать. Оно понятно, мужчины вообще дольше пяти минут шопинга не выдерживают, а тут главный секьюрити уже полчаса верного товароведа изображает, пальцы напрягает, записывая, рот лишний раз открывает, озвучивая в телефон заказы какой-то левой девицы далеко не пуританской биографии.

Понимаю.

Подожди, сейчас мы еще к белью перейдем и бижутерии. Хоть память о себе оставлю такую, что вы ее век не смоете.

Взяла каталог белья и села рядом с Гариком на край кресла:

– Посоветоваться хочу: как тебе это? – ткнула в красное кружевное боди. Красное терпеть не могу, но быков оно раздражает и в этом качестве на данный момент незаменимо.

Гарик глянул на меня как на ненормальную и попытался спихнуть с подлокотника.

– Тогда я буду выбирать сама. Год минимум, – предупредила. – Ты не понимаешь, что ли? Мне совет нужен. Смотри: это, это или это, что лучше на мне будет смотреться, – ткнула в иллюстрации кружевных трусиков, лифчиков, наборов.

Мужчина посмотрел, покраснел и, чую, начал закипать:

– Сама выбирай!

– Не знаю что…

– Возьми все!

– А Бройслав какой цвет белья любит? Красный, фиолетовый, розовый?….

– Мы с ним эту тему не обсуждали!

– Хорошо, дай телефон, я ему позвоню, – протянула руку.

– Нет! – отрезал, отпихивая и меня, и мою руку.

– Тогда все берем! – хлопнула ему на колени толстый каталог.

– Все?! – ужаснулся. Я кивнула:

– Еще и примерять буду, а ты оценишь. Промахнешься – скажу: ты плохо справился со своими обязанностями, был букой.

Гарик тяжело вздохнул, подумал минуту, сверля недобрым взглядом нетронутую стопку журналов, и, видно, понял, что скончается примерно на трети возложенной на него миссии. Нехотя достал телефон, набрал номер и сунул мне в руку:

– Быстро только!

– Да? – услышала я голос Бройслава, отдающий холодной изморозью. Ничего себе он с другом разговаривает. Со мной он подобный тон ни разу за сутки не допустил, хотя я подозревала, что ласков он местами и мягок строго по расписанию.

– Милый, мы тут с Гариком белье выбираем и никак сойтись не можем: он говорит лучше белое брать, мне изумительно пойдет, а мне нравится цветное, – проворковала в трубку, глядя с ехидством на мужчину. Того перекосило от возмущения, глаза стали злыми, ненавидящими:

– Че ты городишь?! – прошипел сжав кулаки.

Я лишь шире улыбнулась ему, невинно хлопнув ресницами.

В трубке же молчали: озадачила я Энеску.

– Передай трубку Гарику, – почти ласково попросил меня Бройслав.

– А что с бельем? Здесь такие милые наборчики…

– Закажи, что нравится тебе и дай трубку Гарику, – повторил Бройслав ровным голосом, в котором чувствовалась доля раздражения.

Я пожала плечами:

– Что-то злится…

И передала трубку мужчине. Наградой мне был жутко злобный взгляд – с таким бультерьеры трепят тушку врага.

Гарик, побелев скулами, выслушал Бройслава и, сложив трубку, уставился на меня:

– И за что я вас, баб, "люблю"? – протянул задумчиво.

Я рассмеявшись, обняла его за плечи:

– Не печалься, любимый…

И отлетела на пол. Конечно, он нечаянно – отпихнул резко, не рассчитав силы, а я не удержала равновесия, но мне на то было все равно, потому что вдруг стало тошно от него, от всего этого мира, включая тряпки, абсолютно не нужные мне, глупые розыгрыши. Я лежала на полу и видела не потолок с лепниной, а облака, и чувствовала себя раздавленной, разбитой, словно меня топтали и били, гнали как собаку сутками. В голове ничего кроме страха и боли, и, кажется, что кто-то умер, и я сейчас тоже умираю. Мне жаль, но сил нет противиться…

– Эй?! – помахал перед лицом ладонью Гарик. – Ты нормально? У тебя удивительная способность попадать под руку. Чего ты добиваешься? – прищурился озабоченно.

Если б я знала.

В его взгляде не было ненависти, только искреннее непонимание и мне показалось, что он мне не враг, а скорее брат, способный помочь, понять. И захотелось поверить ему – довериться, оставив колючки, открыть душу.

Чушь!

Что со мной происходит?!

Я попыталась подняться, но голова закружилась и, если б не крепкие руки мужчины, упала бы наверняка опять.

– Если так дело пойдет, к вечеру станешь инвалидкой, – заметил он, усаживая меня в кресло.

Уже сделал, – уставилась на него: Это ваш гроб превратил меня в шизофреника!

Я чувствовала себя растерянной, понимала, что кто-то неведомый мне начинает внедряться в мою личность, то и дело проникать в мысли и сердце, диктовать свои условия, награждая за непослушание видениями.

Кого они разбудили во мне, что вытащили из глубин?

Я читала, что розенкрейцеры, масоны и ныне некоторые «продвинутые» окультисты практиковали ритуал посвящения, закладывая на несколько часов в гроб живого, и тот, кто не повреждался рассудком после этого жуткого опыта, будто бы обретал нечто новое, рождался вновь уже с определенными знаниями. Кто-то видел свое прошлое, кто-то будущее, кто становился ясновидящим, кто яснослышащим, кто законченным крези, и одно во всей статистике данных экспериментов над психикой было общее – изменения в личности становились необратимыми. Путь, который они избрали по недомыслию, уже не отпускал, дороги назад не было. И как бы ни хотели вернуться в нормальную жизнь, привычный круг друзей, дел, уже не могли. Вчерашние цели, идеалы оказывались пустыми для них, ложными, а то, что было неприемлемо для окружающих – нормально для них. Они становились добровольными изгоями, более не принимая закона этого мира, становились отшельниками, интровертами, доморощенными мессиями, отвергая правила обычной жизни, той, что была вполне приемлема для них до эксперимента.

Глупцы рисковали по собственному желанию, не понимая, чем это обернется для них.

Но я не просила, не мечтала и ни в коем случае не желала того.

– Ненавижу, – процедила, глядя на Гарика, но злость была нарочитой, чем испугала меня. Желания кусать его и третировать, тоже не было. Зато хотелось извиниться, потом позвонить Бройславу, вызвать и, дождавшись его, прижаться, найти успокоение в его объятьях, покаяться во всех грехах, ища спасения от жуткой, изматывающей меня борьбы не понятно зачем и за что. Сейчас – непонятно, а ведь еще вчера было ясно, и эта тема вопросов не вызвала, а уж желания довериться, махнув рукой на последствия этого глупого шага, тем более.

Неужели я теряю средства защиты и обороны?

Гарик равнодушно посмотрел на меня и кинул на руки каталог, на который я посмотрела с таки же удивлением, как красноармеец посмотрел бы на сотовый телефон. Сутки назад я бы пищала от милых безделушек, кружевной экипировки, а сейчас смотрела на красочные наряды как на пожухлую листву. Моя прихоть была другой, непонятной, возмущающей меня, и сильной настолько, что я готова была топать ногами как капризный ребенок, требующий игрушку в магазине, с той лишь разницей, что это было почти жизненно необходимо мне, а ему просто хотелось.

Я хотела видеть Бройслава. Я хотела чувствовать его присутствие, чувствовать тепло и силу его руки под своими пальцами, слышать дыхание и быть точно уверенной, что он жив!

– Эй? – опять замахал ладонью перед моим лицом Гарик. – Ты случайно не психически поврежденная? В досье вроде не сказано…

– А что в досье вообще сказано? – посмотрела на него, скрючилась, мгновенно озябнув. – Что там вообще из правды может быть? Что Макрухин может знать?

– Твой босс?

– Босс? Дегенерат, педофил, хитрец – питон! Ты что, действительно веришь, что я жила со всеми объектами, что мне подсовывал Макрухин? Что я была послушной игрушкой в его руках?

И прикусила язык: какого черта я откровенничаю с Гариком? Зачем ему что-то знать? Что изменит моя искренность? Люди все равно принимают лишь то, что хотят принимать, слышат и видят ровно столько, сколько в состоянии увидеть и осмыслить.

Мужчина поморщился, давая мне понять, чтоб я не напрягалась со своими версиями и, взяв первый попавшийся буклет, принялся его листать.

– Когда приедет Бройслав?

– А что? – спросил сухо.

– Хочу его видеть!

– Может еще к юбке пристегнешь?

– Я не шучу.

– Я тоже! – откинул журнал. – У него дела, и не твое дело какие, сколько продлятся!

Я сжалась, чувствуя, что окончательно замерзаю, начиная серьезно нервничать, переживать за благополучие человека, который, по сути, мне никто.

– Он с охраной?

– Тебе какая разница?

– Я задала простой вопрос!

– Не суй свой нос, куда не просят! Занимайся шмотками! – закричал раздраженный Гарик, стряхнув с дивана каталоги: часа с ней не общается, а уже все нервы вытрепала!

Так, да? Ла-адно! – психанула и я. Сгребла стопку каталогов поувесистей и хлопнула с силой ему на колени:

– Все надо! От корки до корки!

– Не подавишься? – притих он, поморщившись от боли в колене.

– У меня аппетит хороший!

– Обойдешься! – рыкнул, зверея.

Ну, все, достал!

– Хорошо, буду ходить так! – рванула рубашку и та осыпала пуговицы на пол, открывая взору мужчины обнаженное тело. – Устроит?!

Тот испугался:

– Оденься!

– Не во что! А рубашечку ты мне порвал! А что ты хотел этим, чего добивался? Как думаешь, Бройслав сможет оценить твою заботу обо мне?

– Ну и сука ты, – качнул тот головой.

Да не сука я! Я просто хочу, чтоб он быстрее приехал! А ты не даешь ему позвонить!! – чуть не закричала я, не заплакала, но вместо этого скривилась, запахнула рубашку и пошла вон из гостиной: к чертям вас всех!!

Как просто – дать телефон, и никаких проблем ни себе, ни людям. Но нет, упрям как баран. А может баран и есть? Или я окончательно свихнулась? Я хотела видеть Бройслава до воя, до рыданий и ненавидела за то себя, его, его тупого соглядатая!

Я готова была разворошить весь этот муравейник, перебить все стекла, устроив показательный припадок бешенства, лишь бы Бройслав быстрее приехал, оказался рядом со мной, живой, здоровый.

Что за блажь, что за глупость движет мной?!

Какая мне к черту разница, где он, что с ним?! – откинула попавшийся на дороге стул, скинула вазу с цветами с каминной полки, пнула ногой дверь в другую залу.

– Стой!! – закричал Гарик. – Шмотки твои привезли!!

– Возьми себе, тебе пойдет!!

Минута и Гарик оказался рядом, схватил за руку, потащил обратно. Я ослепла от ярости: ударила ногой ему в грудь, вывернула руку и въехала локтем в ухо уже складывающемуся от боли мужчине:

– Лучше б ты меня не держал тогда на балконе, а дал спокойно разбиться, – прошипела, склоняясь над ним. – И никогда, слышишь, никогда не смей ко мне прикасаться!!

И получив удар по ногам, грохнулась на пол.

Если б не влетевший в залу Иван и пара охранников, мы бы, наверное, серьезно покалечили друг друга, но так бы и не поняли, с чего началась потасовка. Лейтенант быстро скрутил меня и выпихнул из залы в гостиную, прямо на груду сваленных пакетов, а сам прикрыл дверь собой.

Я спешно натянула ил первого попавшегося пакета: короткую юбку и облегающую безрукавку в тон и ринулась обратно.

– Пусти!! – попыталась оттолкнуть Ивана. Тот просто прижал меня к себе.

– Что случилось?

– Он ударил меня!

– Не-а.

Я оттолкнула мужчину, отошла, еще чувствуя желание придушить Гарика, но уже не настолько остро, как желание увидеть Бройслава и высказать ему, как я ненавижу его и его тупую стаю собак, способных только рвать дичь без ума да лаять попусту.

– Волки! Ненавижу! – и пнула с досады кресло. – Это все ты, Иуда! – ткнула пальцем в сторону мужчины. – Ты отдал меня этим!… Что я тебе сделала?! Тебе-то, что?!

А ведь я поверила ему, единственному! Да что там теперь, сама виновата, дура.

– Если женщина нервничает до истерики, ищи причину, далекую от того, что она тебе преподносит, – спокойно сказал Иван. – Я вообще-то уехать хотел, зашел "до свидания" Гарику сказать, а тут у вас спарринг… Съездил я неплохо.

– Кто держит?

– Никто, – передернул плечами и, приоткрыв дверь, заглянул в зал. – Успокоился?

– Да. Убери эту суку оттуда, а то убью ненароком, – послышалось шипение Гарика.

– Вот, слышал?!! – закричала я Ивану. – А я всего лишь попросила дать телефон!!

– Зачем?

– Много знать хочет! – рявкнул Гарик, входя в комнату. Вид потрепанный, но непобежденный:

– Петух! – бросила, не подумав.

– Кто?!! – взял старт с места, но был откинут обратно на руки охранников Иваном. Дверь закрылась, щелкнул замок.

– Смотрю, у вас полная любовь и взаимопонимание, – проворчал Лейтенант, не обращая внимания на буйство за преградой. Постоял, внимательно поглядывая на меня, и подошел, доставая телефон.

– Кому позвонить хотела?

– Маме!

– На кладбище? – спросил тихо. И ни укора в голосе, ни обвинения во взгляде, только сочувствие. Я отвернулась, чуть не расплакавшись от этого.

– Досье почитал, да? Вы его всем выдаете для ознакомления?

– Не шипи, – попросил дружелюбно, присел на край подоконника напротив меня. – Досье твое только двое читали: я и Гарик. Пока. Не знаю, что он там увидел, но, думаю, Бройслав увидит то же, что и я, а не Фомин. С Макрухиным-то из-за матери связалась?

– Не твое дело.

– Понятно, – согласился. – Конфетку кинь.

– Что?!

– Конфету, – кивнул на полную вазу сладостей на столике. Я хмуро уставилась на нее и поняла, что Иван таким образом отвлекает меня, дает возможность взять себя в руки, успокоиться. И осела в кресло, потерев глаза ладонью:

– Сам возьми, – бросила тихо.

– Возьму, я не гордый. Вещички ты прикупила? Не много тебе? И все нужны, да? – поднял с пола упавшую сумку с лямками в виде золоченых цепочек.

Жуть, – скривилась я.

– Ну, я так и подумал, – кивнул мужчина, отправив никому ненужный аксессуар в кучу остального. Потом покопался в вазе и, найдя нужное, кинул мне. – Сосательная конфета. Помогает расслабиться.

– Знаю, – развернула фантик и сунула леденец в рот.

Иван выбрал для себя шоколадную конфету и, сев на диван, принялся ее жевать и набирать номер на телефоне.

– Орион…

Я напряглась, замерла, во все глаза уставившись на Ивана, а тот словно ожидал от меня подобной реакции – не удивился – улыбнулся понимающе.

– Тут Лена поговорить с тобой хочет… Да.

И протянул мне трубку.

Я схватила ее и поднесла к уху:

– Что случилось, малыш? – голос Бройслава был настолько ласков, что у меня горло перехватило от слез. Я зажмурилась и сдавила трубку, отключая связь – он жив, а все остальное неважно. Говорить не о чем – у меня паранойя.

– Нервы шалят, – просипела, почувствовал взгляд Ивана.

– Заметил. Другое не понял – с чего это заразным стало? Гарик обычно спокойнее удава, а сегодня сорвался. Чем ты его достала?

– Почему я?

– А кто еще? – рассмеялся. Зазвенел телефон, и я, понимая кто это, сложила руки на груди крестом, жестом умоляя Ивана:

– Меня нет!

– Да? – выгнул тот бровь от удивления, поднес трубку к уху. – Все нормально… Вещички примеряет, бутик в гостиную переехал…А-а… Не хочет. Не знаю. Нервничает… Гарик? Занят, я за него… Хотел уехать, пока не получилось. Ага.

И убрав трубку, уставился на меня: