Текст книги "Флора и фауна"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Больше занятий не нашли?

И двинулся ко мне. Поступь ленивая и уверенная, рука в кармане брюк, небрежный взмах кисти, приказывал лишним удалиться. Шаг, еще и вдруг уставился на меня, начал бледнеть, останавливаясь. Зрачки стали огромными, держу пари, как и мои. Мы смотрели друг на друга и, наверное, очень были похожи на полоумных.

Я не знаю, что происходило, а может, уже произошло, но мне до слез стало больно и сладко, глаза защипало, стало душно, и губы сами вопреки рассудку прошептали то имя из галлюцинации:

– Оррик…

Да, как ни тяжело признать это, но я сошла с ума. Передвижение в гробу все же оставило свой отпечаток на моей психике и играло разумом, как ребенок мячом – на какой-то миг я была уверена, что вновь вернулась в тот мир, в далекое и грубое средневековье, в котором его убили, и тем лишили меня не только жизни – души. Но она вернулась вместе с ним и забилась как птица в окно, требуя бежать навстречу…

Я рванула ворот кофты.

Бройслав еще сомневался – она ли, но, услышав имя из страны прошлого, потерял всякие колебания.

Мужчина в пару стремительных шагов оказался рядом и, заглянув мне в глаза, ощупал взглядом с головы до ног, словно не верил, что я это я. В его глазах слилось в одно все то же что одолевало сейчас меня: непонимание, радость, нежность, печаль, счастье и укор. Рука, не касаясь, обвела мой силуэт и замерла в воздухе у моей щеки, будто не смела прикоснуться.

– Как ты меня назвала? – прошептал он.

– Оррик… – еле слышно выдохнула я и тряхнула волосами: прочь наваждение, что за ерунда! Очнись, идиотка, что ты говоришь, какой Оррик?!

Лицо мужчины дрогнуло, глаза зажмурились и он… рассмеялся.

Я очнулась от его глуховатого счастливого смеха и попыталась отодвинуться – по всему видать, этот экземпляр еще ненормальнее, чем я.

Мужчина тут же схватил меня, удерживая, а в глазах появился испуг:

– Куда?

– Руки убери, – процедила, решив стать грозной, но злости не хватило – ее вообще не было, и голос дрогнул. Мужчина улыбнулся, взгляд потеплел, а ладонь накрыла мою щеку, зарылась в волосы.

– Ты не понял?! – По здравому размышлению самое время охладить бы его, ударить, оттолкнуть, но как раз этого и не хотелось. Я смотрела в его глаза, чувствовала тепло его ладони на своей щеке и, пожалуй, впервые в жизни настолько сильно и остро захотела мужчину, и не кого-то, а именно его, здесь и прямо сейчас. Я точно сошла с ума, но мне до крика хотелось удостовериться, что он из плоти и крови, что он рядом, мой!

Он видно понял это – скинул со стола остатки бумаги и карандаши, подтянул меня к себе, прижав к груди, с жадностью оглядел, обнюхал как самец самку и нежно прикоснулся к губам, не сводя с меня взгляда, в котором страсть и нега переплелись с чем-то непонятным мне, теплым как солнце, пушистым и чистым как первый снег.

– Девочка моя, где же ты была?

У меня мурашки пошли по коже от тепла его дыхания, от шепота – от его близости. Руки его надежно удерживали меня, крепко настолько, что не вырваться, и все же нежно, как фарфоровую вазу династии Мин.

– Послушайте, понятия не имею, кто вы, но честно предупреждаю – кем бы вы ни были, я вам не секс-игрушка и лучше бы во избежание неприятностей вам отойти от меня на пионерское расстояние.

– На какое? – улыбнулся он. Так отец мне улыбался, слушая детские глупости, что я выдумывала от буйной фантазии.

– На большое! – попыталась оттолкнуть его, растерявшись окончательно и ненавидя за то себя и его, прицепом. Он засмеялся и крепче зажал меня в тиски объятий.

– Не получится, теперь я тебя не отпущу, – заверил, с улыбкой глядя мне в глаза. Он смеялся, он радовался, он любовался и не скрывал того.

Ну, хватит фарса, пора заканчивать эту дурную мизансцену.

– Малыш, – потянулась к его уху. – Если ты не отпустишь меня, я тебя укушу, – прошептала, сгорая от желания лизнуть его кожу.

Он дрогнул, улыбка стала понимающей и игривой:

– Укуси, – прошептал, с восторгом глядя на меня. Я не сдержалась и чуть сжала мочку его уха зубами – он дрогнул, словно словил оргазм, и я поняла, что сама от того недалека. Отодвинулась тяжело дыша, уставилась в горящие и будто знающие все мои тайны, угадывающие все мои мысли глаза.

– Повтори, – попросил он тихо. – Я не расслышал.

Его руки проникли мне под кофту, расстегнули бюстгальтер. Я вздрогнула, забилась и поняла, что если он сейчас не возьмет меня – я сама его изнасилую. Это меня разозлило. Впервые я противоречила разуму, не слышала его и не хотела слышать, впервые мое тело требовало что-то от меня и диктовало условия, а сердце, глупое женское сердце, выпрыгивало из груди и кружило голову.

Ни к чему хорошему это не приведет! – заверила и попыталась взять себя в руки.

– Что вам надо от меня?!

Ну, да, а умней вопроса не нашлось?

Мужчина неопределенно повел плечами и расстегнул пояс моих брюк.

– Вы меня ни с кем не спутали?!…

– Я тебя ни с кем не спутаю, среди миллионов узнаю, – заверил.

– Ненормальный…

– Да, – кивнул, расстегивая мою кофту.

– Ударю!

– Ударь.

И улыбается, смотрит на меня с восторгом и хитринкой! Ну, что за олух?!

– Я тебе не девочка по вызову!…

– Нет.

Ну, все, достал!

Я размахнулась, чтобы влепить ему банальную пощечину:

– Думаешь, все продается и покупается?! Да! Да!! Только у тебя денег не хватит купить меня!

Ладонь обрушилась на его щеку со звонким хлопком. Мужчина мотнул головой и улыбнулся мне шире, и так ласково, что я растерялась.

– А любви? – прошептал он, и в глазах появилось столько неподдельной боли, печали и нежности, что моя ладонь зависла в воздухе, не успев опуститься на щеку мужчины повторно.

– Ударь, если хочешь. Только не гони, – попросил очень нежно.

И сдалась – позже пожалею и посетую на себя, но пусть хоть раз совершу безумный поступок и дам волю телу, душе и сердцу.

Он осторожно снял с меня кофту и медленно провел по коже от шеи до живота, лаская и любуясь.

– Как тебя зовут? – спросила я, стягивая с него пиджак.

– Бройслав, – прошептал, словно не веря то ли тому, что мне это интересно, то ли тому, что я хочу его не меньше, чем он меня. Я рванула его рубашку так, что брызнули пуговицы в стороны, и провела по литой груди, чуть царапая кожу ноготками. Она была удивительной – гладкой, нежной, сладкой.

Он стянул с меня брюки, прижал к себе, целуя мне шею, лаская грудь и бедра. Мои ногти непроизвольно впились в его грудь, я выгнулась, поддалась к нему, готовая отдаться. Мне безумно нравилось, что он смотрит мне в глаза, и каждый шорох мыслей отображается в его глазах, на лице. И видно, что он хочет меня до крика, и боится, что я воспротивлюсь, и готов послушаться, хоть это потребует от него большого усилия воли.

В этих глазах не было похоти, банального единовременного плотского желания, в них жило нечто большее, притягательное и недосягаемое, как звезда в небе, сметающая всякие преграды и сомнения.

Бройслав склонился надо мной и нежно, боясь, что я оттолкну его, коснулся губ.

– Нет, – прошептала, чувствуя, как кровь начинает бурлить в венах от его взгляда, его близости. – Поцелуй, – потребовала.

– Так? – спросил тихо и принялся исследовать языком мой рот. Я застонала и почувствовала, как Бройслав начинает упираться мне в промежность, входить осторожно, но решительно. И сама не ожидала сладкого вскрика от себя. И увидела радость в его глазах.

Он выпил мой крик до последнего тона, и мне было безумно приятно это, а еще больше, его нежность и напористость одновременно. И взгляд, что не уходил в сторону, не скрывался за занавеской ресниц.

– Ты ненормальный, – прошептала, поддаваясь ему навстречу.

– Да. Как и ты.

Я обхватила ногами его бедра, обняла за шею – Бройслав улыбнулся:

– Ждала, – выдохнул в лицо с болью и страстью. – Мы не могли не встретиться, правда?

Я рассмеялась, чувствуя, как от его движений начинает кружиться голова и внутри становится горячо и приятно: пусть болтает что хочет, только не останавливается.

– Девочка моя…

Руки ласкали грудь, гладили кожу, нежа ее. Я облизнула его губы, проникла язычком ему в рот и услышала стон, от которого невольно застонала сама. Глаза мужчины покрылись туманом.

– Еще, – попросил.

– Не много хочешь? – улыбнулась лукаво.

– Нет… Я скучал, если б ты знала, как я скучал о тебе, – провел дрогнувшими пальцами по моим губам, плавно двигаясь, беря меня нежно, неторопливо. Улыбка сползла с моего лица, судорога острого желания исказила лицо:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мы не виделись целую вечность… я осатанел без тебя, любовь моя.

В этот момент я закричала от наслаждения и словно уплыла куда-то далеко-далеко от всех печалей и забот, от себя, от этого мира – но осталась с Бройславом.

Его пальцы сплелись с моими и губы выпили крик до дна. Он со стоном ткнулся лбом в столешницу рядом со мной.

– Кто ты такой? – прошептала я, решительно себя не понимая. Я смотрела в потолок, но не видела его – вся без остатка, до самых аксон я была во власти мужчины и радовалась тому! Мне было настолько хорошо, что с чем бы я не пыталась сравнить это ощущение – не могла.

Бройслав повернул ко мне лицо и прошептал обводя пальцами овал лица:

– Твой муж.

– Муж?! – меня подбросило. – Спасибо, господин хороший, но вы поторопились…

– Нет, я чуть не опоздал, – обнял меня, не желая выпускать. Мой взгляд невольно остановился на его руке, на родимом пятнышке на тыльной стороне ладони в виде сердечка. Точно такое же было у меня на спине, на лопатке. Что за ерунда творится? Мистика какая-то!

Бройслав заметил мой взгляд и хитро улыбнулся:

– Что-то напоминает? Это? – провел пальцем по моему родимому пятну. – Согласись, подобные случайности невозможны.

– Ерунда, – отмахнулась назло ему и себе. Я начала приходить в себя и появилось сожаление о совершенной глупости, что могла привести меня к рабству и гибели, как мою мать.

Потянулась за одеждой и вспомнила об охране, но, оглядев залу, никого не увидела. Какая чуткость! Интересно, в какой момент они ретировались?

Бройслав внимательно наблюдал за мной, жег взглядом спину, пока я не прикрыла ее кофтой.

– Что это за тряпка?

– Что выдали. Я предупреждала – фасон не мой.

Подумала и, стянув ее, откинула подальше, решив заменить его рубашкой. Голубой шелк приятно ласкал тело и прикрывал бедра, а две оставшихся в живых пуговицы вполне способны были удержать рубашку на теле. Рукава, правда, придется закатать.

Бройслав щурился как сытый кот, наблюдая за мной с улыбкой. Мне чудилось, что ему доставляет большое удовольствие видеть на мне свою рубашку, еще теплую, пропитанную его парфюмом.

– Ты кто и что тебе нужно от меня?

– Все.

– Что «все»? Конкретизировать сможешь или сначала в душ? Я бы тоже не отказалась. Твои шакалята сутки держали меня в гробу, а там душа не было.

– Где держали? – посерьезнел и насторожился.

– В гробу. Гарик сказал, что это твоя идея.

Бройслав помрачнел и начал натягивать брюки.

– Ты кто? – закружила вокруг него.

– Бройслав Энеску.

Я ожидала услышать эту фамилию и все же была не готова к тому. Села на стол и начала лихорадочно соображать, следя за мужчиной.

Энеску: влиятелен, богат и психически неоднозначен. Как перевалочный пункт не подходит. Это не пресмыкающееся, не грызун, это хищник, с которым я могу не справиться, плюс его окружение – подобное к подобному. С такими лучше не играть и держаться от них на расстоянии, что я благоразумно делала до сегодняшнего дня. Только с Аббасом связаться нечистый попутал – Ка-а – Макрухин, чтобы ему икалось!

Но опять же, что от патрона, что от его друзей скрываться, что от моих бывших объектов – лучше норки не придумать. Энеску, как истинный хищник, на свою территорию никого не пускает. Но насколько сильно у меня получится его приручить, а главное получится ли при этом не приручиться самой? Мои глаза, будь они неладны, любовались его фигурой, профилем, а не выявляли как обычно тонкие струнки души, на которых бы я потом сыграла как на арфе. Неужели мне встретился превосходящий меня противник? Тогда дело плохо.

Бежать? Глупо. Пока.

Некуда, не с чем.

Переждать, разведать обстановку? Резонно, только сердце, черт его дери, может подвести и пара суток отсрочки приведут меня к катастрофическим последствиям – я привяжусь к Бройславу и потом придется отдирать его от своей души по клеточке, а я не мазохистка. По уму мне бы испариться отсюда прямо сейчас, но разум советует «подожди», и любопытно: как живут элитные хищники? В эти вольеры мне заглядывать не доводилось.

– Пойдем, – обнял меня мужчина, подтягивая к себе властно и нежно, и я почувствовала себя собачкой из рассказа Толстого " Лев и собака".

– Куда?

– На мою половину. Там никто тебя не потревожит. Примешь душ, проверишь ассортимент моих рубашек, потом решим с одеждой, – улыбнулся.

– В магазин не поеду.

– Есть каталоги. Менеджеры. Кому надо – сами приедут.

Правильно – гегемонам не по чину по бутикам бродить – бутики к ним сами на дом приезжают всем составом служащих и ассортиментом товара.

Подобная перспектива мне нравилась – не нравилось ее приложение – настораживающая мягкость тигра Бройслава. Хотя, может он и не тигр, а нечто большее, один из выживших динозавров? Тогда мне не хотелось бы увязнуть на его зубах.

– Зачем меня привезли сюда? – спросила, как только мы вышли из комнаты.

– Я скучал.

– А-а.

Аргумент. А ничего, что мы не были знакомы до сегодняшнего дня?

В принципе изначально было ясно – динозавр – крези.

Мне б с обычным справиться.

Его рука на моей талии серьезно беспокоила, и дело было даже не в том, что вел он себя как собственник – это нормально для любого самца – другое беспокоила: я вела себя как собственность. Мне нравилось, как он меня обнимает, нравилось, как смотрит, нравилось, что не отходит и ведет себя, словно мы знакомы века и влюблены друг в друга еще со времен Адама и Евы. Я умом понимала – нужно заявить о своей независимости, нужно узнать, куда попала и что от меня хотели, забыть сказанное в пылу «люблю» и вспомнить о себе, о том, что я предмет охоты многих желающих поквитаться, а также узнать многие из доставшихся мне по ходу службы в агентстве Макрухина тайнах.

Но я не испытывала чувства опасности рядом с Бройславом!

Не имела желания думать о чем-то, что-то решать, элементарно просчитать свои шаги хотя бы на час вперед!

У лифта стоял Гарик и хмуро поглядывал на нас. Бройслав кивнул мне на него:

– Это Гарик, начальник службы охраны и мой друг. Любые проблемы, вопросы – обращайся, он поможет.

Мужчина скривился, с презрением глянув на меня. Я же мило улыбнулась: поквитаемся?

– Он садист.

Бройслав нахмурился:

– Поясни.

– Рука тяжелая, манеры отвратительные, лексикон докера. И снотворное – гадость. О подручном, Иуде-Ванечке, молчу – ему под стать мальчик.

– Вы били ее? – тяжело посмотрел на друга мужчина.

Динозавр сердится? Новости. Из-за меня? На друга?…

Хороший знак. Пожалуй, погощу я здесь, и Бог с ним, с несовершенством психики Энеску – мне она уже нравится.

– Она прекрасно понимает по-английски, по-немецки, по-французски, и еще пять языков знает. Досье дать? – Гарик предостерегающе уставился на Бройслава.

– Позже.

– Какое досье? – полюбопытствовала я.

– Твоего патрона Макрухина. Есть пикантные снимки…

– Хватит, – оборвал его Энеску, закаменев лицом.

Я притихла и, кажется, побледнела – подобный поворот дела мне не на руку. Динозавры животные непредсказуемые, до конца наукой не изученные – сейчас тихий да добрый, а через минуту, кто знает, не употребит ли меня, попутав с дичью?

Лифт открылся и Бройслав пригласил меня в кабину вперед себя. Гарик перехватил его за руку и тихо спросил:

– Ты Дюма читал? "Три мушкетера"? Там женщина одна была. Красивая бестия, но сука конченная.

Бройслав смотрел в сторону – ни на меня, ни на него. Помолчал и качнулся к Гарику:

– Руку убери, – процедил так, что и у меня мороз по коже прошел.

И шагнул в лифт, нажал кнопку пятого этажа.

Я вжалась в угол кабины, понимая, что еще не играла, а уже проиграла. Привычка Макрухина собирать компромат на всех своих служащих была мне известна, и у меня досье было, наверное, самое пухлое. Вряд ли оно порадует и любого самого развязного антиморалиста, не то что морально устойчивого гражданина.

Как они могли достать досье? Макрухин продал? Мог. Бройслав, видно, цену покупки знает – не поскупился, а Семен купился.

Обычное дело – все продается и покупается, вопрос лишь в цене.

Скверно. Значит, вся моя подноготная у Бройслава на ладони и неизвестно, как он на то прореагирует, кому продаст или отдаст, что со мной сделает. Теперь у меня два выхода – извернуться, но его ручным сделать и пользовать в свое удовольствие, пригревшись в этой стае, или бежать, ног не чуя, и желательно уже сейчас.

– Успокойся, малыш, все хорошо, – удивил меня мужчина.

Я потерялась в его объятьях, растерялась, не зная, что думать, почувствовала себя маленькой девочкой, что еще не отведала грязи мира, не знала, как себя защищать, потому что и не нуждалась в том – у нее были защитники.

Бройслав не хотел омрачать счастье от встречи с любимой – сейчас она здесь, с ним, и этого довольно, остальное потом.

– Прошлое ничто. Все что было – прошло, теперь мы вместе, и что было в твоей жизни или в моей, не имеет значения. Да и разве это была жизнь?…

Глава 20

Благородство не вязалось с ним и все же оно проступало в глазах, поступках, вопреки его известным мне делам, вопреки волевому подбородку и жестким складкам у губ, манерам самоуверенного хищника, которому можно все – хоть звезду с неба, хоть премьер-министра на обед.

Его среда обитания была показательной – ничего лишнего, никого на этаже, что много меньше других. Помещений немного: огромный шикарный кабинет с бесконечностью книжных стеллажей, уходящих вверх, в башенку последнего этажа, спальня, ванная комната, гардеробная, бильярдная, гостиная зала с баром, винтовая лестница, ведущая в другую башню, и комната – оранжерея, в которой кроме растений только столик с креслами и камин.

Так живут одиночки, те, кто никого не пускает ни в жилище, ни в сердце. Так что же случилось теперь, чем я удостоилась чести познакомиться с его логовом, святая святых любого матерого хищника?

Я не спрашивала – я искала ответ в окружающих вещах, обстановке, и мне мерещилась моя трехкомнатная квартира в Москве, только значительно увеличенная в площади. Мне не хватало тепла, и я насытила ее мебелью и обоями точно таких же теплых оттенков. Меня давило одиночество, но я не решалась завести кошку или собаку, поэтому развела цветы и комнатные растения – и здесь их было предостаточно, хоть более шикарных, более прихотливых. Камелии, бальзамины, азалии, мединилла, спатифилюм Уоллиса, разные виды филодендронов – мне никак не удавалось их вырастить.

– Пуасентия! – вырвалось у меня невольно при виде удивительного сочетания зеленых листьев с оранжевыми и красными. – Она цветет, – посмотрела на Бройслава как на кудесника. – У меня не получалось ее вырастить.

– С ней нужно много терпения.

– Удивительно – ты выращиваешь цветы!

– Если быть честным, ухаживает за ними Канн – Король цветов. Он немой. В свое время пережил немало тяжелых минут, ушел в монастырь к буддистам, но не прижился. Прибился к нам и нашел себя в садовых работах и уходе за комнатными растениями. Не пугайся, если увидишь его здесь – порой он напоминает тень от человека и лучше понимает цветы, чем собеседника.

– Кого еще я могу здесь увидеть?

– Здесь? – обвел руками помещение и улыбнулся, подтянул меня к себе. По его потребности обнимать меня и не выпускать из поля зрения я заподозрила у Бройслава нешуточную паранойю. – Никого кроме меня.

– А там? – ткнула пальцем в сторону выхода из оранжереи.

– Меня. Иногда Гарика.

– А там, куда ведет винтовая лестница?

– Это мини обсерватория.

– Ты астроном? – удивилась в который раз.

– Бывший. Друзья-студенты даже прозвали меня Орионом. А чем увлекаешься ты?

– Флорой и фауной. Она занимает все мое время, – улыбнулась лукаво, а он загадочно в ответ, но ни грамма удивления, как я ожидала, в его взгляде не проступило. Он понял, о чем я?

– Здесь флорой занимается Канн, а фауна хоть и предоставлена в изобилии, совершенно безобидна для тебя. Завтра же я приглашу сюда священника и служащих из брачной конторы. Мы с тобой поженимся.

– Нет!

– Почему?

– Я уже была замужем – мне не понравилось.

Свобода прежде всего, и пусть ты богат как Крез, узду на меня тебе не купить.

Бройслав чуть отстранился, уставился поверх моей головы:

– Давно?

– И не раз.

Лицо мужчины потемнело, но взгляд по-прежнему изучал крону кротона.

– Почему развелась?

Потому что для этого брак и заключала.

– Характер скверный.

Бройслав хмыкнул и видно не поверил мне ни в том, ни в другом, потому что лицо посветлело, а взгляд вернулся ко мне.

– В этом мы так же похожи, – он провел по моей щеке пальцами, погладил губы. – Больше не упоминай о своем прошлом, договорились? Мне неприятно слышать, что ты была с другими. Я не знал, что ревнив. Боюсь, эта сторона моей личности может принести нам немало неприятных сюрпризов, поэтому не буди ее. Я дам тебе три дня, чтобы освоиться, а на четвертый мы поженимся. Без возражений!… Пожалуйста.

О, как же ему было тяжело играть роль покладистого млекапитающего!

Я промолчала, хоть язык сам просился высказаться. Особенно на счет ревности. На счет свадьбы – ерунда. Доблестный Гарик выдаст хозяину досье на Багиру, и вулкан ревности смоет любые воздушные замки в его воображении, погребет планы.

Уверена, о женитьбе он больше не заикнется.

А вообще, странный экземпляр – знает меня от силы час и уже делает предложение руки и сердца, но при этом ни на глупца, ни на легкомысленного романтика-идеалиста не похож. В таком типе эмоций минимум, расчета максимум – сама такая, знаю. И вот тебе глупые бредни о любви и совместной жизни. Нашел свою львицу? А с чего решил, что я его? Родимые пятна? Бред. Осталось проштудировать Моуди "Жизнь после смерти" и удариться в мистические тематики по реинкарнации. Только на фанатика этих направлений Бройслав так же не похож, он вообще не похож на верующего во что-то кроме собственных сил. Потустороннее для него из серии постороннего.

Он подхватил меня на руки и понес в ванную комнату, прервав размышления.

– Тебе придется обзавестись женскими вещами, – заметила я, оглядывая чисто мужской набор косметических средств и ванных принадлежностей.

– Не проблема, – заверил Бройслав и начал стягивать с меня рубашку. Мне было ясно – он желал меня вновь, и я не стала противиться. Если он вел себя как голодный, то я чувствовала себя нимфоманкой. И находила в том свою прелесть – этот мужчина знал, что нужно женщине: его поцелуи были жаркими и жадными, ласки властными и нежными – он наслаждался мной, как гурман, и я не могла не ответить тем же. Его тело было прекрасно, но больше всего меня сводили с ума его глаза и… болтовня. Не знаю, понимал ли он, что, разговаривая во время соития, он обостряет ощущения или делал это невольно?

– Ты всегда…разговариваешь?…

– Тебя это смущает?

Я застонала:

– Не-ет…

– Я рад… Обычно это шокирует…

– Понимаю, – улыбнулась, задыхаясь от его ласк, и вцепилась ногтями в его кожу на плече, закричав от взрыва внутри. Его стон слился с моим криком, второй раз порадовав нас дуэтом.

В принципе я могла объяснить себе свое состояние: первый и последний раз, когда я испытывала оргазм, было лет восемь назад, и он был слабым подобием того, что накрыл меня сегодня второй раз. Это чувство было настолько прекрасно, что я хотела вновь и вновь испытать его, запомнить в точности до нюансов, натренироваться, чтоб плавно обособить его, не зацикливаясь на Бройславе.

Психика человека слишком тонкий инструмент – Энеску как виртуоз сыграл на незнакомых мне струнах и тем уже привязал, а этого я боялась как огня, но и терять то, что он мне дал, не хотела. Выбора не оставалось – сколько бы ни отмерили мне времени в его объятьях – я использую его с максимальной пользой, и пусть миг в минуте моей жизни останется чистым и красивым, как влюбленный взгляд этого мужчины. Я буду хранить его вместе с принцем из детских снов, с тем, кто удивительно похож на него. А может эти две – одно? Оррик…

Нет, чушь, не впадай в маразм.

Я попыталась отодвинуться, и Бройслав тут же крепче обнял меня:

– Не уходи, еще минуту, прошу, – прошептал. Он так долго ждал ее, так долго шел к ней, искал ее, что не мог оторваться сейчас, боялся оставить и на секунду. Нирвана по веем разрекламированным канонам была ничто по сравнению с тем, что испытывал сейчас, рядом с девушкой. Разве он жил до этого, разве что-то знал, разве испытал? – Тебя так долго не было, – прошептал, глядя в глаза.

В его взгляде, голосе было столько неги и боли, что я не удержалась, погладила его по лицу, млея от тепла гладкой кожи под пальцами. "Мой ласковый и нежный зверь"…

В огромной столовой был накрыт стол и уже сидели мои старые знакомые Гарик, Витислав и Галина. Мое неглиже – всего лишь рубашка Бройслава на голом теле смутили лишь Галину. Мужчины же переглянулись: Гарик нахмурился недовольно, Витислав хитро заулыбался.

Бройслав за руки подвел меня к столу, помог сесть и уселся рядом, плечом к плечу ко мне, а ладонь положил мне на ногу, словно предъявил права.

Подозреваю, он наслаждался тайной доставшейся ему по случайности – отсутствием на мне белья. Его глаза весело блестели и взгляд был полон радости и довольства до идиотизма счастливого человека.

– Представь меня своей женщине, – сказал, глядя на Винислава.

– Жене, – поправил тот.

– Тем более.

– Мой друг Бройслав Энеску астроном и просто хороший человек.

– Галина, – кивнула женщина неуверенно, с некоторым смущением поглядывая на мужчину.

– Позвольте представить и мою жену, – взял меня за руку и поцеловал пальчики.

Галя переглянулась с Витиславом и оба заулыбались. Гарик подавился и закашлялся, с возмущением уставившись на Бройслава.

– Еще не жена, – вставила я: вдвоем тешиться – одно, а приглашения рассылать и по радиостанции весь мир уведомлять – другое.

– Жена, – с нажимом повторил Бройслав и взглядом предупредил: перечить мне бесполезно.

– А Гарик против, – заявила я, решив перевести стрелки на своего обидчика, заодно поквитаться.

– Да хоть Папа Римский, – заверил Витислав, отсалютовав мне бокалом вина. – Поздравляю, Хелен, и тебя, Бройслав.

Чтоб ты подавился! – пожелала от души.

– Гарик, позвони менеджерам – пусть подъедут. Елене нужен гардероб и все, что она скажет.

А я скажу-у, будь спокоен – выполнять замучаешься, – улыбнулась ему многообещающе и принялась за спаржу. Энеску ел лениво, поглядывал на меня и поглаживал мои ноги.

Пускай. Спаржа вкусная – отвлекаться неохота. Да и есть мне с кем поговорить:

– Галя, а вас не смущает мое скоропостижное замужество, свое, вся эта ситуация в целом?

– Не понимаю, – насторожилась женщина.

– Ну, как же, – отодвинула я спаржу, потеряв аппетит. То, что я "с пулей в голове", как некоторые про меня говорили, понятно, и что через то моралью особой не обременена, тоже, но эта экс-патриотка, "комсомолка, спортсменка"? Куда же ее правильность делась?

– Меня насильно привезли сюда. В гробу. Ничего? – начала злиться. – А то, что меня здесь силой держат, тоже?!

Бройслав с любопытством уставился на меня. Чую, ему было интересно наблюдать за мной и угадывать причины смены настроения.

Гляди, милый, гляди, авось розовые очки треснут и ты перестанешь раскидывать свою руку и сердце.

– Я не понимаю, – упрямо заявила Галина. – Вы не похожи на потерпевшую, насколько я вижу, вас никто не держит, а то, что вы говорите… Я еще в Селезневке заметила, что вы особа хитрая и фантазерка к тому же.

– Это повод похищать меня, увозить черт знает куда? – скривилась я. Да, ты не фламинго, Галочка, а банальный страус! – Хотите совет, новобрачный? – качнулась к Витиславу. – Не пугайте невесту – пол бетонный!

Витислав задумался, Галя нахмурилась, Гарик перестал на минуту жевать, соображая, о чем я, а Бройслав рассмеялся и уставился на меня как сообщник с поощрением и пониманием.

– Бис.

Я скривилась – отстань. И вылезла из-за стола – не хочу вкушать пищу с врагами, принципам моим претит.

– Куда ты? – забеспокоился Энеску.

– В кругосветное путешествие по вилле и близлежайшему парку, – буркнула, удаляясь.

– Подожди, – поднялся и на ходу отдал распоряжение мальчику у дверей. – Накройте обед в беседке.

– Тебе не нравится Галя? – спросил, придерживая в холле.

– Плевать мне на нее, – заверила.

– Тогда в чем дело?

– Не люблю, когда меня на аркане в гости тащат, и при этом все делают вид, что все нормально: и похищение, и гроб!

– Прости, в последнем виноват я, но я понятия не имел, что это ты.

– В смысле – других можно?

– Можно.

Я задумалась – знаково ответил. Получается, он четко делит ареал на своих и чужих, и чужой, даже если орел, все равно – тля, а свой, даже если тля – все равно орел?

Я покосилась на Бройслава: а он, пожалуй, и убьет, не думая, в спину выстрелит легко, шею свернет, не заметив, и дальше пойдет. Вот я попала! Но с другой стороны – сама такая же, с той лишь разницей, что своих у меня нет, как ни мечталось о них.

Он обнял меня за плечи, вывел из дома. Мы спустились по мраморной лестнице, прошли по дорожке к ровным газонам зеленой травы. Я пошла по ней, проигнорировав мозаичную дорожку, Бройслав со мной.

– О чем задумалась?

– Обо всем. Странная ситуация. Ты зачем-то протащил меня пол-Европы и России, но зачем, так и не говоришь.

– Это уже не важно.

– А что важно?

– Ты. Я. Мы.

– Извини – не верю. Ты бизнесмен, деловой человек и вдруг говоришь высоким штилем. Настораживает.

– Привыкай.

– К чему?

– Ко мне. К этому дому, окружению.

– Кстати, об окружении – кто тебе Витислав?

– Друг, но фактически брат. Его родители погибли в автокатастрофе и он жил у тетки, напротив нас. Ему доставалось от соседских мальчишек и детей в школе больше, чем мне – дети любят третировать ущербных, чем-то обделенных. Он был сиротой – это достаточный повод. А мне категорически не нравилось, когда бьют по больному. Мы с ним объединились и с тех пор вместе.

– А тот, кто вас обижал?

Бройслав загадочно улыбнулся и сделал вид, что рассматривает ветки сосны.

– Понятно: кто выжил, я не виноват.

– Зачем же так кровожадно? Убивать физически необязательно, кому-то хватает морального давления, чтобы упасть и не подняться.

– А Гарт?

– Ты уже и это поняла? – Бройслав развернул меня к себе.

– Что именно?

– Что Гаррик – Гарт.

– Я про Гарика и спрашивала.

– Ты сказала «Гарт».

– Обмолвилась, перепутала.

– Нет.

Качнул головой и прошел пару шагов вперед. Постоял, разглядывая кроны деревьев:

– Жизнь, странная штука, ты не находишь? Вчера я случайно услышал разговор двух девушек, благодаря им вышел на одного человека, женщину, что помогла мне понять, кто я и зачем. Мне тридцать восемь и, наверное, лет тридцать я занимался одним – искал тебя. Ты мне снилась, но я ничего не знал о тебе, а вчера узнал. Сегодня ты уже рядом. Чудо? Не знаю. Возможно все проще. Конфуций сказал: когда ученик готов – приходит учитель. Наверное, ты или я были не готовы к встрече, поэтому ее не было, а теперь готовы, пришло время и мы встретились.