Текст книги "Флора и фауна"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Ты же сама позвонить хотела.

– Передумала. Женщины вообще народ ветреный.

– Эмоциональный.

– Можешь обсудить эту тему с Гариком, а я, пожалуй, пойду, познакомлюсь со скромной хижиной.

– Не заблудись, – посоветовал мне в спину.

Я шла по комнатам и залам, не для того чтобы изучить обстановку, а чтобы прийти в себя, успокоиться, составить, наконец, хоть какой-то план по выходу из странной ситуации и ответить на вопрос, единственно важный в свете последних суток: что со мной происходит?

Я точно знала – смогу ответить внятно на этот вопрос, смогу что-то решить, нет, так и буду плавать в болоте эмоций, всколыхнувшихся вдруг страхов, абсолютно не присущих мне переживаний, нервничать, вести себя как параноик и законченная истеричка. Одна эскапада с Гариком чего стоит. Вместо того, чтобы перетянуть его на свою сторону, очаровать, обаять и приготовить к роли запасного аэродрома, я обостряю отношения. Вместо того, чтобы использовать время отсутствия Бройслава, навести мосты с охраной, исследовать дом, получить какую-то информацию, я думаю лишь о нем, загоняюсь.

Ну, допустим «загоны» вполне естественны для любого человека, у которого не сходятся файлы по какому-либо предмету и над разумом превалируют страхи и комплексы, но я давным-давно ликвидировала дуэт последних, закопала и утрамбовала, чтоб не мешали жить. А они вылезли! И по какому поводу?! Бройслава нет дома!

Подумать только, я переживаю по этому поводу! Я!

И не могу успокоиться.

В голову лезет масса самых отвратительных, далеких от реальности фантазий, сердце колотится, сжимая горло тоской, мешает думать, реально оценивать происходящее. Самое противное – мне ничего не надо, кроме одного – быстрее бы он вернулся.

Я настолько привязалась к нему за сутки? Такое бывает?

Глупейшее положение.

Как я смогу такая здраво оценивать ситуацию, справиться с ней, с Бройславом, контролировать его, если не могу проконтролировать собственное сердце, собственные эмоции? Может, здоровый секс настолько нездорово повлиял на меня или неординарное передвижение в ритуальном багаже? А может это болезнь, какая-нибудь из разновидностей лихорадки с осложнением на нервную систему? Тогда один выход – переболеть как гриппом. Пусть с буйством, приступами истерии, но пережить и не дать перерасти острому заболеванию в хроническое, а для этого нужно лишить себя дополнительной дозы «бацилл» – игнорировать Бройслава, не видеть, не слышать, не знать. Оттолкнуть. Поторопить с финалом, в котором ему надоест играть роль этакого плюшевого мишки.

Думаю, это будет просто – с Гариком получилось мгновенно, и с Бройславом получится. Капризничать, истерить, выказывать вздорность характера – пара суток и он взорвется, покажет свой характер, снимет маску ангела и обнажит лицо демона…

Я прикусила с досады губу – что тот, что другой образ Бройслава привлекали меня одинаково сильно, я вообще меж ними разницы не заметила, как ни пыталась представить нечто отталкивающе страшное. Это был он, какую бы ипостась я ему не пророчила, и оставался собой.

Тогда досье, – решила: после его прочтения он точно меня возненавидит.

И плюхнулась в кресло: а что дальше? Чего я добиваюсь? Чтоб он выгнал меня? Можно и самой уйти, вопрос: куда. И что меня ждет за оградой этого дворца? Стая разгневанных объектов во главе с питоном Макрухиным, его дружками?

Не проще ли умереть здесь?

А куда не кинь, везде клин. В голове бардак, в сердце кавардак, вокруг засада – можно двигаться, можно сидеть – итог один. И по здравому размышлению, мне бы тихо пригреться здесь, приручить Бройслава и его свиту, стать своей в его стае, тогда появится реальный шанс выжить, но это невозможно из-за проклятущего досье Макрухина, из-за моего в миг поглупевшего сердца. День, два отсрочки, пока Энеску не ознакомится с ним, не станут плюсом для меня – огромным минусом, угрозой окончательно потерять себя и раствориться в Бройславе, возмутительно навязчивых чувствах к нему – стать его игрушкой. Иного природой не заведено – в паре равенство нонсенс. Один всегда ведущий, другой ведомый, один раб, другой хозяин, один начальник, другой подчиненный, и во главе пары всегда тот, у кого ума хватает привязываться меньше, а думать больше.

Мне всегда удавалось стать во главе, но видно список моих побед превысил лимит и пришло время поражения – я реально отдавала себе отчет – Бройслава мне не подчинить и не победить. И дело не в том, что он сильнее, а в том, что я капитулировала перед ним изначально, сглупила, поддавшись сразу. И как не должна была жалеть о том – не жалела.

Разум был недоволен, сердце счастливо – вместе получалась жуткая, раздирающая меня дисгармония. Она и являлась причиной моего раздражения, необдуманных поступков и излишней эмоциональности. Я жалела, что попала в сети, что удавалось мне избегать по жизни, и радовалась тому, что прикоснулась чуду любви. Желала видеть Бройслава и ненавидела себя за то, досадовала, что как не хочу, не могу ненавидеть его.

Страдания моих школьных подруг от первой любви только сейчас стали мне понятны, как их поступки, необдуманные, как правило, безрассудные. Девочки горели, не понимая, что сгорают, а я не понимала их и порой насмехалась, осуждая за бессмысленность их действий, примитивность речей. Они глупели в огне своей страсти, подбрасывая дрова эмоций, и костер быстро гас. Угли же не грели, но оставляли след в душе сильнее ожога, и эта метка ширилась, выжигая душу после других костров, таких же бурных и привлекательных, как первый, но более мимолетных.

Так сгорела моя мать. Любила безоглядно, а когда отец ушел, высохла от тоски и страдания, потеряла себя, отдавшись водке, что, ей казалось, немного спасает ее, заполняя призраками ушедших дней пустоту в сердце. Постепенно она напитала ее от края и до края, вытеснив личность из человеческого тела и поселив в него животное, тупое, смрадное, беспринципное. Мама как-то очень быстро сдалась, спилась и превратилась из прекрасной бабочки в жуткую каракатицу с кучей болячек, вздорную, деградировавшую старуху. И умерла от цирроза и водянки, обвиняя в своей неудачной жизни всех, начиная с отца, меня и заканчивая соседями.

Мне вспомнилось ее желтое, одутловатое, до неузнаваемости изменившееся лицо, огромное вздувшееся тело на серых больничных простынях, несвязный шепот, стоны и постоянное ворчание на медсестер, врачей, на меня, неблагодарную девчонку, которой она отдала свою жизнь, пожертвовав всем, дурные требования и проклятья, несущиеся мне в спину…

Неужели и меня ждет тоже самое, ведь недаром говорят: "яблоко от яблони недалеко падает"?

Меня передернуло: только не это!

Тогда нужно искать средство от болезни и сопротивляться до последнего. Я не стану жертвой привязанности, только не я!

И знаю, что буду делать – выбью клин клином. Начну внедряться под шкуру Гарика, добьюсь его благорасположения и тем поссорю двух друзей. Возьмусь за ум, заставлю себя не думать о постороннем, вернее, думать, но плохое, смотреть, но видеть недостатки, слушать и слышать те тональности, что Бройслав скрывает от меня. Каждый «зверек» что-то скрывает от другого, на то в джунглях цивилизации и живет.

Плохое, плохое, – закружила по комнате: что же плохого в Энеску?

На том работа разума застопорилась – мозг выдавал диаметрально противоположные файлы, видно, по несовершенству своему, приписав моему Мефистофелю лишь положительные качества. Значит нужно покопаться в его личности более пристально: раздразнить, раздражать, травить, как зверя, пока он не выкажет свою личину.

Опасно? Не более чем сдаться на его милость и пойти по стопам своей матери!

Глава 23

Бройслав вошел в холл и остановился у столика, чтобы просмотреть оставленную для него корреспонденцию. Ничего примечательного, краем глаза заметил Гарика и сделал вид, что очень заинтересован периодикой.

Гарик плюхнул поверх газеты файл с бумагами:

– Почитай.

– Нет, – уставился на него, зная, что за досье принес друг. – Убери, когда попрошу, тогда и дашь.

– Почему?

– Потому что без комментариев. Где Лена?

– В малой гостиной, – отмахнулся. – К чему ты тянешь, Орион? Пару дней и ты устанешь от нее…

– Это она…

– Я понял, что ты себе вообразил! Но это обман, Бройслав!

– Факт. И не кричи. Что у вас случилось?

– Эта шала… – и замялся под предостерегающим взглядом Энеску. – Шалая, – поправился, недовольно поморщившись: еще не хватало повздорить с другом из-за какой-то стервы! – Она как бомба в этом доме!

– Что произошло, внятно выразить сможешь? – пошел в сторону гостиной, к Лене.

– Во-первых, она припадочная…

– Не понял, – обернулся, приостановился, с тревогой уставившись на Фомина.

– Истеричка! Устроила концерт…

– Почему?

– Потому что… – словечки были желчные и уничижительные, а что-либо пристойное на ум не шло, и Гарик замялся, подыскивая нужные определения. – Бестия, одним словом, вздорная неврастеничка.

– А причина?

– Характер у нее как у километра колючей проволоки!

– Нервничала?

– Капризами достала! – Гарика выводило из себя спокойствие Бройслава и он не мог понять, отчего тот воспринимает как данность эскапады своей пассии.

– Если женщина нервничает, она не контролирует себя. Я тебя и спрашиваю, почему она нервничала? – качнулся к Фомину с обвиняющим видом. – Я оставил Лену на тебя с четким указанием: присмотреть за ней. А что это значит, друг мой? Правильно, быть терпимым, вежливым, помочь ей, подсказать, что не знает, успокоить, если надо.

Гарик рот открыл от возмущения: он что, знал, что девка истерить начнет? Его нянькой приставил?

– Орион я!… – начал возмущенную оду и закончил на полуслове, услышав вкрадчивый голос Бройслава:

– Гарик, я за нее голову сверну любому, и тебе, в том числе.

Ну, дела!

– Бройслав, она сука, каких мало, – качнул головой, цедя слова. – Я не нанимался за стервами присматривать и за пульс держать, выведывать, отчего лапочки коготки выпускают…

– Ну, и дурак! – рыкнул мужчина.

– Стоп! – выставил ладонь Гарик, сообразив, что разговор чреват катастрофой для них обоих – судя по взбешенному виду Энеску, тот готов устроить драку и выгнать друга в шею. – Мы ссоримся? Из-за бабы? Этой?

Бройслав с трудом взял себя в руки и, в упор уставившись на Фомина, заявил:

– Послушай меня Гарик, мне плевать, как ты к ней относишься, плевать что думаешь, но если эти мысли выйдут наружу и как-то заденут ее, если твое отношение навредит ей, я… живьем тебя зарою.

– Орион?… Ты?… Ты мне угрожаешь? Из-за этой? – не поверил мужчина, нахмурился, не понимая, что происходит.

– Я люблю ее. Через пару дней она станет моей женой и будет жить здесь!

– Любишь? – растерялся и испугался Гарик: сутки гостья в доме, а уже столько неприятностей. – Когда же успел-то?

– Много веков назад, – бросил и пошел дальше.

– А она? – поплелся за ним мужчина, чувствуя себя идиотом.

– И она.

– Поэтому меня соблазняла?

– Не правда.

– Какой смысл мне врать?!!

Бройслав развернулся и, в сердцах схватив друга за грудки, впечатал в стену:

– Когда женщина нервничает, она способна на самые безрассудные поступки. Ты должен был понять, отчего она нервничает, и успокоить ее. Я просил тебя посмотреть за ней, надеялся как на брата, а что сделал ты? – процедил ему в лицо, белый от гнева.

– Я не обязан нянчиться с… всякими.

– Тогда, какого черта ты здесь делаешь?!

Мужчины смотрели друг на друга и каждый понял – еще минута и в горячке они совершат непоправимое. Бройслав выпустил Гарика, тот потоптался, расстроенный происходящим и сказал:

– Ладно, допустим…. Я в чем-то виноват, она, ты…

– Начнем все сначала, – предложил Бройслав. – Просто на будущее будь умнее и не заводись, а попытайся понять, отчего Лена беспокоится.

– Предлагаешь освоить профессию женского психолога? У меня на час терпения не хватило. Она достала меня со шмотками, устроила кавардак, приставала, потом давай твой телефон требовать, спрашивать, с охраной ты или нет. Какая ей разница?!

Бройслав улыбнулся – все встало на свои места. Он развернулся и пошел в гостиную.

– Бройслав?…

– Пусть накрывают обед, – бросил, не обернувшись. – С Леной я разберусь.

Как не крепись и не уверяй себя, что я смогу, что я сильнее, тоска – гадюка сердце бередит, лишая последних сил крепиться. Чтоб отвлечься от лишних мыслей, я принялась исследовать комнату. Меня привлек секретер XVIII века, а любопытство заставило заглянуть внутрь, где, к своему удивлению, я обнаружила раритетные издания усопших поэтов древности: Петрарка, Сафо, Вийон, Ронсар. Бройслав читает стихи?

Похоже – книги с лентами закладок. Взяла одну, открыла наугад:

– "До той поры как в мир любовь пришла

И первый свет из хаоса явила —

Несозданны кишели в нем светила

Без облика, без формы, без числа"…

Прочла с трудом – французский не мой конек.

И тут же услышала тихое на русском:

– "Так праздная темна и тяжела во мне душа безликая бродила,

Но вот любовь мне сердце охватила, его лучами глаз твоих зажгла", – Бройслав обнял меня за плечи и заглянул в глаза с нежной улыбкой.

– "Очищенный, приблизясь к совершенству,

дремавший дух доступен стал блаженству.

И он в любви живую силу пьет.

Он сладостным томится притяженьем.

Моя душа, узнав любви полет, наполнилась и жизнью и движеньем"… Пьер Ронсар.

И коснулся моих губ поцелуем, отбирая ненужный томик. Он шлепнулся на пол, не достигнув секретера, и тут же был забыт, а с ним мои волненья и печали, метанья, планы. Я видела глаза Бройслава, чувствовала тепло и крепость его объятий, жар поцелуя – я сдалась, прижалась к его груди.

Так и стояли обнимаясь – слов не надо, все они пусты, и словно сказаны давно, и клятвы верности произнесены.

Он жив, со мной, а остальное стало как-то и неважно.

– Гарик сказал, ты была расстроена. Это из-за моего отсутствия?

– Не-ет…

Попыталась отстраниться, спрятать глаза.

Боже мой, я веду себя с ним как девственница! Осталось еще покраснеть от смущения!

– Ты сильно испугалась? – придержал меня за руку.

– Что за ерунда, – передернула плечами: ясновидец нашелся!

– Малыш, мне ничего не грозит, я не исчезну, обещаю, – подтянул меня к себе и заставил смотреть в глаза, приподняв голову за подбородок.

Черт, отчего я такая послушная в его руках!

– С чего ты решил, что я боюсь твоего исчезновения?

– Разве не так?

– Нет. Мне всего лишь не понравился твой дружок. Теряюсь, к какому виду он относится, скорей всего мутант. То ведет себя как сонный тюлень, то как взбесившаяся горилла.

– Повздорили? Этого больше не повторится, обещаю. Гарик спокойный человек, вежливый, но иногда выходит из себя. Извини его.

– Ну, что вы! – шаркнула ножкой: какие нежности!

– Надеюсь, вы помиритесь до послезавтрашнего дня.

– Можно потерпеть с месяц.

– Через два дня мы официально зарегистрируем наши отношения.

Я дернула руку: сейчас!

– Леночка, – перехватил меня, углядев во взгляде неприязнь и недовольство. – Этот вопрос решен.

– Даже если я против?

– А ты против?

– Да, представьте сударь, ваша невеста против быть невестой!

– Правильно, потому что ты уже моя жена.

– Бройслав, ты меня извини, конечно, но скажи, пожалуйста, с чего ты решил обременить себя узами брака с незнакомой женщиной? Другой кандидатуры не нашел? Я чем подобное счастье заслужила? Может у меня метка какая особая?

– Да, – крепко прижал меня к себе и полез под кофточку на спине. – Здесь, на лопатке родимое пятнышко.

– Это повод? Эх, знала бы, не мучилась, затаскивая на регистрацию предыдущих мужей, предъявила как документ о браке и не отвертелись бы.

– Смешно? – взгляд Бройслава стал холодным. – Я просил…

– Я тоже! Я не выйду за тебя. Ты не знаешь меня, я тебя. Что нас связывает – приятный трах? Супер! Если б все женились по этому поводу – земной шар потряс бы демографический взрыв! Мы достаточно взрослые тетенька и дяденька и не нуждаемся в узаконивании половых отношений!

– Ты так расцениваешь наши отношения? – его глаза превратились в две узкие щелочки, и мне стало не по себе – добрый тигренок превратился в голодного пращура, у которого уже виднелись огромные клыки. – Ты можешь упрямиться, можешь перевернуть весь дом, топать ногами, вспоминать все свои увлечения, но это ничего не изменит. Через два дня ты станешь моей женой. И в ближайший год не покинешь этой территории, чтобы не попасть на глаза бывших клиентов.

Клиентов?! Значит, он считает меня шлюхой?

Я влепила ему пощечину. Не самый умный поступок, но с интеллектом, как и самообладанием, что-то у меня напряженно последнее время.

Бройслав уставился на меня широкораспахнутыми глазами и вдруг рванул кофту с груди. Та превратилась в тряпку, затрещав по швам, и осталась в его руке.

– Ты считаешь наши отношения ерундой, мимолетным увлечением?

Я отступила, он пошел на меня, откинув бывшую кофту.

Я видела в его глазах пламя, что разгоралось все сильней, и в нем не было ненависти – упрямство и… желание. Он не тигр – динозавр, – поняла я: Для него нет препятствий, преград и слово «нет» то же не существует.

– Я ждал тебя всю жизнь, а ты меня. Это ерунда? Ты знаешь, кто я, и я знаю, кто ты, думаешь, я уступлю твоим капризам, твоему глупому упрямству? Потеряю вновь? – спросил, расстегивая рубашку. Она полетела в сторону. – Я не знаю, почему ты противишься очевидному факту, но узнаю, у нас будет достаточно времени для этого. Все остальное не имеет значения. Я виноват, что не сберег тебя тогда и не нашел в этой жизни раньше, но сетовать на прошлое бессмысленно, нужно думать о будущем. Теперь мы вместе…

Он ненормальный, – уверила я себя и стояла столбом, глядя на его обнаженный торс, манящий меня даже в момент, когда разумнее уйти, сбежать, скрыться с глаз долой.

Бройслав обнял меня и приложил мою ладонь к своей груди:

– Это мое сердце. Я отдал его тебе много веков назад. А это твое сердце, – прижал свою ладонь к моей груди. – Ты отдала его мне.

– Это… это…чушь…

– И сейчас, – принялся ласкать меня, впился губами в шею, стянул юбку.

– Д-да-а…

– И сейчас? – проник языком мне в рот. Мое сердце бешено застучало, руки сами обвили шею мужчины. Я уже хотела его и не могла с собой справиться.

– Чувствуешь, как кружится голова, как уходит земля из-под ног, и нет ничего и никого, только мы, – прошептал, глядя мне в глаза, и все вокруг закружилось, уплыло. Мне показалось, я нахожусь в другой комнате, в той келье с запахом влажного белья и сырого камня, и парила в объятьях любимого с чудесным, самым замечательным именем Оррик

– Оррик… – прошептала.

– Да, любимая, не сопротивляйся любви, пусть это кажется тебе сумасшествием, поверь, лучше сойти с ума от любви, чем быть нормальным без нее, – он проник в меня и зашептал. – "Любовь не знает убыли и тлена. Любовь – над бурей поднятый маяк, не меркнущий во мраке и тумане. Любовь – звезда, которой моряк определяет место в океане. Любовь не кукла жалкая в руках, у времени стирающего розы на пламенных устах и на щеках. И не страшны ей времени угрозы. А если я не прав и лжет мой стих, то нет меня и нет стихов моих"

Я засмеялась – никогда еще мужчина не властвовал надо мной под сонеты Шекспира…

– Тебе нечего бояться, доверься мне, я не предам тебя.

Я могла ответить лишь лаской и поцелуем – потом подумаю, потом.

Мы лежали обнявшись. Бройслав перебирал мои волосы и улыбался, а я внимательно изучала его лицо, вглядывалась в глаза, пытаясь понять: он всерьез верит в то, что мне говорил?

– Я слышала, ты очень жесткий человек.

– И я слышал о тебе немало лестного.

– Например? – насторожилась.

– Багира. По-моему тебе не идет.

Мне стало все ясно. Я отодвинулась от него, встала, начала одеваться.

– Извини, опять возьму твою рубашку. Блузка потерпела значительные изменения стиля. Если нетрудно, ответь на один вопрос: что именно ты хочешь знать? Нет, два вопроса: за сколько Макрухин продал меня тебе?

– Ни за сколько. И вообще, для всех ты умерла, погибла в автокатастрофе, – начал одеваться Бройслав.

– Удобно, – оценила. – Теперь ты единолично попытаешься завладеть мной.

– Уже, – хитро улыбнулся.

– Не торопись с выводами.

– Лена, девочка моя, – обнял меня за плечи. – Все решено давно и бесповоротно, в тот самый момент, когда ты назвала меня Ориком. Только ты можешь знать это имя…

– Ты можешь ошибиться, и я окажусь новой ипостасью твоего друга Гарта или…

– О Гарте тоже знаешь только ты. Скажи Гарику – он очень удивится. Но прошлое, это прошлое, а нам, так думаю, пора поговорить о настоящем. Что тебя беспокоит? Что тебя найдут? Нет, я позабочусь о твоей безопасности. Пока поживем здесь, год достаточный срок, чтобы все утряслось. Не получится – в мире немало других приятных и безопасных мест. Информация в твоей голове? Мне она не нужна. Признаюсь, изначально Багира бралась во внимание именно как хранитель определенной базы данных. Но от тебя мне нужна лишь ты. Будем считать, что Багира умерла и царствие ей небесное – скоро родится моя официальная жена – Елена Энеску, и никто, поверь мне, никто не захочет причинить тебе вред, тем самым задеть меня.

Хорошая сказка. Почти верю.

– Пойдем обедать. Перестань хмуриться, недоверчивая моя, – засмеялся, уводя меня прочь из гостиной.

И почему я ему поперек ни слова сказать не могу?

– Мысль о замужестве мне все равно не нравится.

– Почему? Аргументируй свои «против».

– Я не знаю тебя, ты меня…

– Это не аргумент.

– Хорошо. Признаю, мысль, что мы с тобой встречались в прошлых жизнях, несколько неудобоварима для меня, в мистику не верю, а от нее несет оной за версту. Однако отвергать факты?… Допустим. Строго между нами я могу как-то примириться с этим… Но Оррик, мы совсем другие!

– "Оррик", – передразнил меня Бройслав с улыбкой и поцеловал в макушку. – Лишнее доказательство того, что ничего не изменилось. Все будет хорошо, малыш, просто доверься мне, как доверяла раньше.

– Если мне память не изменяет, нас убили. Стрелой.

Подумать только, я говорю об этом как о реальном случае! Но с дугой стороны, иных объяснений моим видениям нет.

Бройслав посерьезнел:

– Стрелы. Мне жаль, что пока тебе не познакомиться с той женщиной, что помогла мне понять, что к чему – многие твои вопросы отпали бы сами собой. Скажу честно, эксперимент не из приятных. Я не надеялся на удачу, был настроен довольно скептически и сопротивлялся – может, из-за этого было неприятно? Не знаю, а спрашивать после ни о чем не хотелось. Но оно стоило того – я знаю много больше, чем ты, и сомнений у меня теперь нет. То, что я увидел, пережил вновь – именно пережил, а не просмотрел как фильм. И когда сложились две жизни – эта и та, стало многое понятно и восприятие изменилось. Ты говоришь, мы изменились? А по мне, лишь закалились. И не зря. Наверное, нам было нужно это, чтобы не попасть вновь в ту же ситуацию, суметь на этот раз сохранить друг друга, избежать гибели. Это наш шанс прожить непрожитое. Я не хочу его упускать. Не знаю, как ты, но уверен, что, как и я, по сути, не жила, а выживала. Не мне тебя осуждать. Повторяю – что было, то было. Давай акцентироваться на том, что есть, с учетом прошлого опыта. Мы встретились – а это уже чудо из разряда мистики – примем ее как данность. В конце концов, что нам известно о том, что лежит за гранью материи? Нам дали возможность – глупо ее не использовать, еще глупее тратить время на пустяки, разбираясь, кто, что, зачем, почему. Есть ты, есть я – есть мы, остальное прилагательное.

А его латы рыцаря не потускнели за века, – подумала я, веря тому, что он говорит. Правда, червячок сомнения, завзятый материалист, грыз душу. Но с другой стороны, мне предоставляли шикарный шанс, возможно единственный, и что уж скрывать, очень привлекательный. Я мечтала о достаточно ядовитой медузе, в куполе которой могу укрыться, мечтала о своей стае? Мои мечты сбывались, чем и радовали и настораживали.

Одно меня беспокоило серьезно – что будет, когда он узнает о моем далеко не светлом прошлом? В лояльность я не верила. Мужчины собственники до мозга костей, это в их крови, генах, и не отнять, не изменить. Ревность же ужасная штука, которой сложно управлять. Конечно, все зависит от степени патологии особи, количества комплексов и качества уверенности в себе, но даже самый раскрепощенный, уверенный в себе ловелас вмиг может превратиться в мавра только по одной ему известной причине. Что и как сложится в голове Бройслава, я не бралась предугадать и, понимая его хищный характер, без которого он бы не выжил и не поднялся настолько высоко, тревожилась.

– Тебе не интересно, как я жила?

– А тебе?

– Я знаю. Твой психологический портрет, как и основные черты характера представить нетрудно.

– Расскажи! Интересно послушать.

– Логичнее тебе познакомиться с моим досье.

– Девочка моя, – усадил меня за стол, обнял за плечи. – Если бы я хотел, познакомился.

Да он никак боится?! Специально тянет время? Трусость или обдуманный шаг? Нежелание пробуждать монстра ревности в себе и усложнять жизнь или страх узнать, что я не такая идеальная, как ему хотелось бы? Хотя последнее ему известно и, по-моему, по этому поводу он не переживает. Тогда, может, не желает переживать и дальше? Боится, что не справится с собой, натворит дел? Последнее, скорее всего – человек он горячий, хоть внешне спокоен до холодности. Такие способны в эмоциональном пике убить даже любимого старого друга, не то что новую привязанность в женском обличии.

– Скорей всего ты очень ревнив.

– Не более, чем любой другой мужчина. Леночка, ты хочешь испортить мне настроение и аппетит, упорно двигаясь в закрытом направлении? Или хочешь осложнить наши отношения? Нам сейчас не нужны внутренние неприятности, хватит внешних.

– Тебя легко вывести из себя? – по-своему поняла я его рокировку.

– Нет. Но есть вещи, с которыми не стоит знакомиться, во всяком случае, сейчас, пока ты еще не достаточно привыкла ко мне, свыклась с мыслью, что я навсегда, и не призрак, а твой муж. Мы живые люди и можем наделать глупостей. Я против, поэтому тему закрываю. К тому же голоден, – улыбнулся мне, чтобы смягчить сказанное почти менторским тоном.

Он очень властный, – поняла я и подумала, что этого зверя действительно лучше бы пока не травить – целее будешь.

– Бройслав, чтобы не было меж нами в прошлом, это не значит, что тоже самое связывает нас и сейчас.

– Я люблю тебя. Это бесспорно, – пожал плечами, задумчиво глядя перед собой. – Ты так же любишь меня. Главное в нас не изменилось, остальное?… Обычная притирка двух людей, возможно обоюдно болезненная, но…. Увлекательная, – посмотрел на меня ласково. – Мне приятно знать, что в ближайшие пятьдесят лет я буду очень занят знакомством с тобой, наукой жизни с любимыми людьми – тобой и нашими детьми.

Ничего себе планы! Так далеко я не готова зайти – с мыслью о реинкарнации с трудом смиряюсь, о замужестве – со скрипом, а Бройслав уже и детей в список дел включил и, судя по его напористости, чуть не первым пунктом!

– Я не люблю детей – предупреждаю сразу. Этого от меня не требуй: мать из меня никакая, поэтому я это роль осваивать не собираюсь. Для размножения возьми себе другую самку.

– Нет. Ты будешь прекрасной матерью и женой, просто сейчас в тебе еще бродит одинокая кровь, старые привычки дают о себе знать. Постепенно все выветрится, ты станешь собой, истинной. Для начала перестань называть мужчин – самцами, а женщин – самками. Конечно, в чем-то ты права, мы звери, но все же не настолько примитивны в некоторых аспектах, – заметил, разрезая мясо на своей тарелке.

– Очень малых.

– Хорошо. Согласен. Но это между нами – мы поймем друг друга, а других твое отношение шокирует.

– Не поверишь, мне все равно.

– Верю, – улыбнулся. И качнулся ко мне, склоняясь к тарелке, как заговорщик. – Но нужно думать о наших детях. Им расти в этом обществе – оно их не поймет и не примет, если они будут рассуждать как их мать. Нужно уметь скрывать свои истинные мысли, малыш, думать о последствиях, просчитывая варианты плюсов и минусов не только для себя.

Это он меня учит! Благодарствую!

– Прости, я не поспеваю за быстротой твоих мыслей. Мы еще на первой ступени твоего плана нормально не стоим, а ты мне уже о седьмой толкуешь.

– О десятой.

– Мысленно ты уже воспитал детей, дал лучшее образование и пристроил в самые знатные и влиятельные семьи Европы.

– Мира, – пригубил вино.

– Одно «но» – я не собираюсь заводить детей. Твой план рискует быть не осуществленным.

– Есть пара запасных.

– Например?

– К чему их обсуждать сейчас? Пока в силе главный, а там посмотрим.

– И насколько ты желаешь увеличить численность Энеску?

– Буду рад любому прибавлению: двое, пятеро, да хоть десять.

Понятно, его мечта загнать меня в конюшню своего дворца и множить потомство. Смелая мечта, но неосуществимая.

– Вряд ли ты дождешься и одного, – бросила, принимаясь за мясо.

Бройслав загадочно улыбнулся:

– Посмотрим.

Пожалуйста. Только не состарься глядючи.

Зачем нужны дети? Зачем плодить мертвецов в мертвом мире, вытаскивая светлые души из рая в объятья ада, и при этом кичиться "родительской любовью"? Если кто-то внятно объяснит мне это, я, возможно, поменяю свое решение, но вряд ли такой родился на земле.

– Я слышала, у тебя неплохие вложения в нефтяной бизнес и даже есть личные компании в этой сфере.

Бройслав кивнул, внимательно посмотрев на меня – в глазах мелькнуло предостережение.

– Малыш, договоримся сразу – в мои дела ты не лезешь. Любой бизнес – дело грязное – не стоит мараться добровольно.

– Я любознательна.

– Устроим круиз по странам и материкам. Позже.

– Такой круиз по телевизору можно устроить, ничем не хуже. Для меня.

– Чем увлекаешься?

– А ты?

– Нечестно, я спросил первый, – рассмеялся. Подозреваю, ему нравилась роль жениха и моего спутника по жизни, а мысль о том, что он станет моим мужем, руководителем, защитником, направляющим и оберегающим звеном, привлекала как медведя мед. Все, что я говорила, вызывало в нем лишь положительные эмоции, мой внешний вид – желание смотреть, беспрестанно решая одному ему ведомые загадки, будто спрятанные во мне и при этом чуть не петь от восторга, что только ему дано их решить и обладать сей дивной кладезью элитных ребусов. Если он не дотрагивался до меня рукой – ласкал взглядом, если и говорил, то обо мне.

Он действительно влюблен?

Что скрывать, мне было приятно, но в тоже время страшно. Я боялась, как всегда, одного – мимолетности безоблачных минут и слишком больших счетов для оплаты за мизер счастья. По логике всех канонов реальности столь дивное существо как Бройслав не могло привязаться к кому-либо серьезно и надолго, но даже за минимум своего внимания и потраченного времени наверняка потребует максимум отдачи.

Мне будет сложно сохранить себя и свою свободу рядом с ним, тяжело ужиться, если не поддаться его очарованию, сходному с давлением гипнотизера. Он привык дрессировать, но так же привык к послушному контингенту – все, что немного иначе смотрит на мир, реагирует на его эскапады, привлекает его, когда на миг, когда на сутки. Он любознателен, как и я, но более тверд и непробиваем в своей скорлупе. Если я сдамся и поддамся, как другие, его влюбленность может в любой момент закончиться, и я буду откинута резко и безапелляционно, причем он даже не поинтересуется, куда, и что со мной будет потом. Уверена, на его счету столько же любовных побед, сколько и искалеченных судеб. Прикоснуться к нему, не крапивой обжечься – он столь же ядовит, как медуза Physalia, а возможно и сильнее, и метку свою оставляет навсегда, даже если задетый выжил. Смогу ли я стать рыбкой Nomeus gronovii, чтобы без членовредительства и угрозы для жизни спокойно укрыться в его куполе?