Текст книги "Флора и фауна"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Достаточно.

– А вам счастье гражданки без надобности, – кивнула. Понятно: к чему хорошие кадры Англии сливать? Пущай королева своими силами обходится.

– Ценные кадры беречь надо, а Перетрухина очень ценный кадр. Последняя ее разработка имеет стратегический характер.

– Химическое оружие?

Виктор передернул плечами. Ясно, Боливар будет держать рот на замке, а границу на засове. И ржать сугубо по приказу. Ох, солдафон!

– Занятных невест он себе выбрал. По инету познакомился?

– Точно. Два месяца переписки и прямиком сюда. Штенлер и Арефьеву отсеял, остановился на Перетрухиной.

Ах, фамилия у тети – песня!

– А чего ж отсеял?

– Узнаете, скажите. Сам от любопытства маюсь.

Я не маялась, тут и ежику понятно, что дядя мэтр интеллектуально развитый, и беседы любит с пищей для ума, и женщину себе ищет с IQ не меньше восьмидесяти. Это было ясно изначально. И видно не мне одной, если его в разработку не десятку дуболомов отдали, а человеку Макрухина – милой, почти не приметной симпатяшке Багире. Ну, помолясь, и не таких crocodiles приручали. В одиночку. А уж с крестным отцом-питоном и всю звероферму – не слабо.

Я захлопнула леп-топ, достала чупа-чупс и сунула его в рот под обалдевший взгляд Нейменова. Он вспотел быстрее, чем я добралась до жвачки в карамели.

Глава 3

Мне всегда жаль убогих, хотя я знаю, что именно эта стая самая опасная. Животинку убогую подбери, обогрей, и будет служить тебе верой и правдой до скончания веку, любой ласки радуясь, а человек избалуется, обнаглеет, начнет требовать все больше и больше. Погладь раз такого по голове и понеслось: а вот еще за ушком почеши и косточку дай, да самую лучшую, и попонку мне норковую, и тапочки хрустальные. И вообще: приручила? Теперь век мне обязана!

Да, убогие самые предсказуемые, поэтому на одного из встречающих – лопоухого, невзрачного шкелябрика я внимания специально не обратила. Стоит чучело в одежде китайского производства, людей пугает, и пущай стоит – работа у него такая, Богом от рожденья задуманная. А вот второй экземпляр мое внимание привлек – люблю таких, дерзких. Загорелый брюнет, тело хоть сейчас в студию к художникам позировать и физиономия не подвела, выдала элитную родословную. Глаза с наглым прищуром и насмешливыми крапинками радужки. Манеры уверенного, но не самоуверенного самца.

Экземпляр маялся от безделья, видно с непривычки, и… сосал чупа-чупс.

Руки в бока, ветровка спущена с плеч и висит на локтях, рубашка до пупка расстегнута и открывает взору заманчивую литую плоть груди и милую серебряную безделушку – мини раку святого Николоса. Так ты еще и верующий, лапочка?

– Мои товарищи, – бросил Нейменов, устремляясь к ним как ледокол к Арктике.

Мог бы и не озвучивать, и так ясно – они одни такие, приметные. Чучело под криминального босяка косит, из-под кепочки Гиви серьезным оком зорко прилетевших оглядывает, а атлет щерится, сканируя местность насмешливым глазом легко и незаметно.

Сейчас порадую трудяг своим обществом и малость развлеку спазмированный от трехчасового общения с господином Нейменовым мозг.

– Привет! – дорвался, наконец, до их дружеских лапок Виктор. – Вот… – ко мне развернулся.

– Шахерезада Ивановна Доберман, – бодро гаркнула я и влюбленной дурой повисла на руке Нейменова. Чучело малость перекосило в попытке сложить служебные файлы и зрительные, взгляд прошелся от носка моих английских туфелек до белокурой челки, дольше приличных трех секунд оценивая ножки – ну, оно и понятно, метр двадцать переварить немало времени надо. А коллега ничего не перепутал? Того ли он привез, батенька? – выдало табло лица.

Виктор замер, недоверчиво косясь на меня и решая: сейчас меня от своего тела отринуть или еще пару лет подождать. Атлет же с любопытством уставился в мои глаза и хмыкнул, обратившись к Виктору:

– Смотрю, не скучно тебе было.

Нейменов рот открыл, желая высказаться, но я его голос три часа слушала и более не желала – не Шаляпин, однако, потому опередила:

– Да. Ваш друг маньяк. Весь полет зверски насиловал меня на виду пассажиров, – добавила я пищи для размышления «чучелу», удлиняя паузу. Нейменов нахмурился, отпрянув от меня, его собрат обрабатывал полученную информацию и лишь атлет сообразил, о чем речь сразу:

– Витька мастер мозг трахать, – согласился, выплюнув палочку от леденца прямо в урну слева от него. – Кирилл, – подал мне ладонь.

Фи, моветон! – поморщила я носик и царапнула ноготком ему пальчик. Следом и у чучела, наконец, файлы сошлись.

– Петр, – представился робко.

– Перестань, – кивнула я.

– Что "перестань"? – озадачился он.

Я вздохнула: два однотипных, слово в слово, вопроса, за каких-то шесть часов – многовастенько для меня. Как бы мозоль, отвечая, на языке не заработать:

– Фамилиё моё, – грянула баском и достала из карманчика сумочки карамельку, выданную доброй стюардессой.

– Ее, – подтвердил Нейменов, ответив на вопросительный взгляд товарища.

Я предложила конфетку Кириллу:

– Пожуем, брат? – все дело, пока двое олухов разбираются.

– А вы неподражаемы, – щедро улыбнувшись, оценил мужчина и сгреб две конфеты.

– Но, но! Не жадничайте, церковно наказуемо! – предостерегла и раскрыла сумочку, доверху набитую оными конфетами, предлагая их остальным.

Улыбка Кирилла стала еще щедрее и шире, а взгляд, уже не стесняясь, любовался.

– Стюардессу ограбили? – поинтересовался Петр, с долей испуга таращась из-под кепки на залежи сладкого.

– Экспроприировала народную собственность. Чего добру пропадать? – пожала плечами: а что, правда? Мне предложили – я не отказалась, а таблеток от жадности под рукой не было. Зато какие глазки были у "нэбесной дзевушки"! О! Фары КАМАЗа! – Ну, что? Съедим все сразу здесь или по дороге?

Сунула в рот леденец и, смяв фантик, не глядя, кинула его в урну. Развернулась и поцокала каблучками к выходу из местного аэропорта. Сия достопримечательность Селезневки меня не заинтересовала, посему и время тратить на нее я не желала.

– Ох, и хлебнем мы с этой оторвой, – послышалось настороженное в спину. Петруша умничает.

– Мальчики, вы идете или нет? – томно пропела я, обернувшись. – Кстати, Петенька, какого бедного грузинского родственника вы ограбили? Не маловата ваша посадочная площадка для этого НЛО? – ткнула пальцем в кепку. – А, пардон, поняла – вы ее на вырост взяли.

– И растут вместе, – рассмеялся Кирилл, двигаясь ко мне.

Петр надулся, Нейменов смутился и оба застыли неподражаемой скульптурной композицией. А и пущай стоят – мне не тесно.

– Не забудьте забрать мой багаж, – кинула Нейменову жетон и доверчиво повисла на руке Кирилла:

– Идемте, мой друг, покажите, куда мне свои кости уронить. Гостиницы-то в вашей экологически чистой местности имеются?

– Угу, – заверил он. – Дом колхозника в полсотне километров отсюда.

– Всего? – удивилась искренне. – Да у вас просто мегаполис здесь!

– Точно, – подтвердил с желчной усмешкой. Э, малыш, а город-то ты свой не любишь, болотом считаешь. А себя наверняка уже не куликом, а минимум беркутом-степняком мнишь и заришься на чужие просторы. О повышении в Москву мечтаешь – клювик окреп, да?

Ну, вот и закончилось знакомство с интересным видом – началась проза дрессировки. Первый хлыст ты мне в руки уже дал. Мерси, конечно, что хлопотать не заставил, да только я не мечтала – сдались мне чужие птицекрылы карьерой озабоченные – своих хватает.

А скучно-то, вай!

Надеюсь, Перетрухина и Сергеев меня развлекут.

Служебная квартира в новом районе города была довольно приличной и хорошо обставленной.

Виват служакам, обеспечили девочку уютным гнездышком!

Я положила леп-топ на стол и села, закинув ногу на ногу. Товарищи решили примоститься на диване, чтоб лучше в спокойной и удобной обстановке облизать взглядами мои конечности. Но обломились на подлете:

– Сбегайте в магазин, мальчики, перекусить бы не мешало. И не забудьте про глюкозу, она для мозговой деятельности полезна! Кстати, Виктор, – качнула ручкой. – До свидания. Спасибо за доставку и… приятно было познакомиться, – покривила душой для этикету.

Нейменов вздохнул и, кисло попрощавшись, скрылся с глаз вместе с Петром и его уникальной кепкой, а я мысленно перекрестилась – двумя олухами меньше.

Ну, вот, а с беркутом-степняком мы еще пообщаемся. Малыш желает освоить новое воздушное течение? Вперед! – потерла я руки, когда за Виктором и Петром хлопнула входная дверь, и открыла свою рабочую «лошадку».

– Итак, мое задание отодвинуть Белоснежку и пододвинуть к себе лорда. А вам, соответственно, его капитал.

– Угу, – согласился птыц.

– Предложение?

– По вечерам они любят посидеть в «Нальчике», явитесь туда.

– И все? И за кого меня лорд примет? Стоп, сама догадаюсь – за небесное видение… прозу его потрепанной фунтами жизни. Да будет вам известно, милейший Джеймс, мужчины его типа знакомятся в ресторане только с проститутками и то по великой надобности. А надобность его при нем, вот она – мадам Пертрухина. Стало быть, тратить время, силы и дензнаки на меня он не станет.

– Меня Кириллом зовут, – напомнил провинциал. И я поняла – зря ставку на парнишечку сделала – не помощник он, ибо Икар диггеру не товарищ.

– Да? Я думала, Джеймс Бонд.

– Ох, и язычок у вас! – то ли восхитился, то ли осудил.

– Желаете подрезать? Позвоните дону Питону и запишитесь на светлое будущее.

И тут меня посетила шалая мыслишка. Я открыла виртуальную карту городов России и нашла славный мегаполис Селезневка, нужный квартал, дом и пробила соседей по площадке Перетрухиной через базу данных.

Ну, а теперь можно и подумать, с толком да расстановкой потягивая кофе.

– Где же твои други? – спросила Кирилла.

– А чего надо?

– Кофе. Жабры горят, а мозг сохнет.

– Понял, сейчас сделаю, – и ускакал на кухню, загремел посудой.

Вскоре мужчина принес две чашки вполне сносного напитка и заработал поощрительное задание:

– Татьяна Валентиновна Симакова сегодня же должна получить выигрыш в виде горящей путевки «на» или «в» – неважно. Дней на десять максимум.

Кирилл сверил жидкость в чашке с данными на моем дисплее и нахмурился – что-то не сходилось. Интересно, что?

– Добавь сахар в кофе – быстрее сообразишь.

– Можно я разъяснениями получу? Мне о вашем плане начальству докладывать, как и о ходе дела, и за лишние расходы отчитываться.

– Не обеднеете на двести баксов. Но! Чтоб путевка была без права взять за нее деньги или передать другому. Виза у мадам Симаковой есть, загранпаспорт на удачу тоже.

– Зачем нам Симакова?

– Нам? Ни за чем. Совсем. В расклад не лезет тетя, надо скинуть как ненужную карту. В «дурачка» играл?

– В «дурочку».

– И кто оная из ваших гарных хлопцев? Хотя пусть сохраняет инкогнито – мне тайны вашего отдела без надобности. Объясняю: мадам Симакова, тридцати двух лет, не обремененная детьми и мужем, живет на одной площадке с мадам Перетрухиной, значит, имеет элементарно доступ к ее соли, спичкам, сахару, мылу, порошку. Пойдем по этой дорожке, переключимся с хозяйственных и продовольственных товаров на более ощутимые вещи. Во-первых, дружбу, во-вторых, жениха.

– Сергеев нечасто бывает у нее. Или пожар любви еще не разгорелся, или Перетрухина девственницу изображает.

– Это ее трудности, а остальные – мои. Не переживайте, Кирилл, Сергеев будет оч-чень часто бывать у мадам… без мадам. И не сидите, двигайте конечностями и жужжите в телефон сладкие серенады для турагенств. Пусть порезвей суетятся.

Довольства, как и понимания, на лице Кирилла не выступило, но мне на то было чхать. Через девять дней меня ждет Теди, прекрасный, как "Лунная соната". И пропускать встречу с ним я не желала.

– Но почему именно эта Симакова?

– Потому что ей тридцать два года! – ну-у-у, тупые! – На площадке четыре квартиры: в одной гражданка Рамязина восьмидесяти лет с внуком, в другой Умарханов Батыр Варганович пятидесяти шести лет. Это по прописке. А теперь представь – без. Увеличь количество бабушкиных внуков, грузоподьемность оной на вылет из квартиры и количество родственников Умарханова, которые только свистни хозяин – тут же наедут всем аулом, причем, соседним – родной уже сто процентов на его жилплощади сакли поставил. Остается Симакова.

– А если и у нее кто-то живет?

– По паспортным данным замужем не была. Значит, если и живет, то любовник, а любовник как время года – явление временное. Заказывай ей выигрыш путевкой к горячим восточным скакунам и узнай подробности о жилплощади. Может, сдает квартиру или под секс номера ангажирует…

– Хорошо. Путевку выдать не проблема, но на десять ли дней? Может, по максимуму – двадцать четыре?

– Не разоритесь? – хмыкнула я – залихватская щедрость «беркута» – штука своеобразная – кабы с ней не пропасть. – Десять дней, максимум. Мне через восемь дней на свидание к Теди пол-Европы пилить, а успеть очень хочется. Так что, крутись, Кирилл, как хочешь, но завтра поутру гражданка Симакова должна уползти на самолет хоть сама, хоть с твоей помощью, хоть с любовником, хоть со всем мужским гаремом.

– Ваш муж иностранец? – не столько удивился, сколько заскучал ковбой. И я с ним, но по другому поводу – это ж какой уровень интеллекта у моего напарника? Просто всплакнуть хочется и с Богом на трепанацию отправить.

– Есть такое местечко, Альпы, – начала издалека, чтоб Кирилла сразу лишней для его мозга инфой не убить, вместе с тягой к знаниям. – Слышал?

– Ну-у-у, – протянул он, соображая, к чему я это.

– Не «ну», а горы в Швейцарии, – завтра же куплю ему Малую энциклопедию стран и подарю – пущай развивается дитя. Для навигации по чужим пространствам, куда он клювик свой навострил, потом дюже пригодится.

– Знаю. Это куда Штирлиц Бормана посылал.

У-у, какие знания! Сдаюсь и снимаю намордник. Прости, напарник!

– Места, куда Штирлиц виртуозно посылал Бормана, называются иначе, более грубо, но вам, ясно-понятно, они более известны, чем государство в Центральной Европе и Юлиан Семенов с пастором Шлагом. И как я не могу выйти замуж и даже пошло совокупиться с Берном и "Бомбой для председателя", так не могу, великий вы пошляк, соединиться с Теди, при всей демократичности взглядов швейцарцев. Они, бедные, браки сексменьшинств видали и даже примерно соображают, как те меж собой управляются, но вот связь человека и горы – это для них уже неудобоваримо.

– Теди – это гора? – удивился он.

– Угу, – заверила и, не выдержав, рявкнула. – Будем обсуждать несовершенство ландшафта Европы, проштудируем географию для средней школьной программы или делом займемся?!

Спасибо, шеф, никогда тебе этого задания не прощу. И если мой мозговой потенциал значительно сглючит – это будет только на твоей совести.

– Займемся, – обиделся Кирилл и потопал в коридор. Там как раз Петро гремел и, судя по звукам, сугубо железом. А я его за провиантом посылала: фруктами, сахаром, кофе, сыром там, молочком. Вот, как пить дать, набрал мечту холостяка: всевозможные консервы, умершие в день рождения. И кофе, наверное, тоже холостяцкое, для гурманов – в железной банке еще времен тесных дипломатических отношений Брежнева и Индиры Ганди.

Мне что ли тоже обидеться, как Кириллу?

Спокойно, Багира, спокойно.

Пошла в коридор, оценила пакет – не удивили: завтрак туриста в пяти дублях, тунец, железная банка уже упомянутого кофе, банка сгущенки: прокисшая страна… пардон: "Молочная страна" и здоровая упаковка ампул глюкозы. Она меня и добила.

Я мило оскалилась кретинам, что, заподозрив по моему неласковому виду приближение неслабого цунами, замерли и начали пятиться к двери.

– Связь будем держать по телефону! Аривидерчи! – рявкнула и распахнула дверь, приглашая мальчиков дружно вывалиться вон. Что они безотлагательно и сделали и получили приз в виде пакета с законсервированными трупами водоплавающих и аптечкой для алкоголиков. – Летите, голуби, летите!

– Пиранья какая-то! – возмутился Петр, буркнув себе под кепку.

О, ну, нашелся мне тут спец-ихтиолог!

Пиранья – рыбка маленькая, милая, просто у нее кроме зубов и желудка ничего нет, вот она только на них и работает, как дятел на инсульт. Она бы консервы вместе с пакетом и моими славными напарниками за пять минут съела и, не ожидая, когда оное переварится, к соседям двинулась. Вот хватка, вот психологическая травма у маленькой, и аппетит чудный, а у меня с детства он плохой… и железа в моем организме хватает! Я его с витаминами беру, но никак не банками! И глюкозу без примеси стекла люблю, потому что оно очень негигиенично хрустит на зубах!

Я с треском захлопнула дверь и уставилась на свое отражение в зеркале прихожей. Каких только сравнений не слышала, но жителей водной стихии еще к моему тотему не причисляли, а тут, здрасте! Интересно, это показатель моей эволюции или деградации?

– Три года без отпуска – вот о чем это говорит!

И решила, что отдам Теди не больше недели своего отпуска. Остальное скормлю рыбам Средиземноморья – слетаю на Кипр и займусь дайвингом.

И пусть Макрухин мне хоть слово скажет! Он теперь мне должен компенсацию за психологическую и производственную травму.

Какую?

А вон красное пятнышко от злости на лбу выступило – его и предъявлю, как аргумент к больничному, отпуску и отгулам. Оптом!

Глава 4

Я лежала на диване и, скрипя мозговыми извилинами в поисках недоработок, упущенных нюансов, перебирала инфу на лорда и грызла семечки, заботливо прихваченные мной из дома. Конечно, не вальдшнеп под сметанным соусом и не долма, но поднимать свою задницу и тащить в местную гастрономию или ресторацию с целью внятно поужинать, не хотелось.

В районе местного заката, когда я поняла, что упустила, меня навестил Кирилл, заботливо прихвативший с собой ужин из турецкого ресторана и банку "Черная карта" – видно с целью задобрить меня, чуток прикормив. А может, и о чем ином размечтался, орлан сибирский? Глупенький птенчик – меня ни за карту, ни за метку не купишь. Цветовая гамма не та, – скривилась я, но в квартиру Кирюшу пустила и ужин смела, хоть и с умеренным для пираньи аппетитом. Мужчина обмяк, расслабился, позволил себе развалиться в кресле, раскинув свои ноги беспардонно вольготно, и выставив на обозрение неслабую мускулатуру накаченного торса. А взгляд уже томился и ясно в ожидании чего.

Ох, шалишь!

– Вы бы органы свои подобрали, – предложила дружески, тонко намекая как на раскинутое, так и на раскатанное.

– Давай на ты? – предложил, послушно собрав свое тело и переместив центр тяжести в район головного мозга.

– Давай, – а чтоб нет? – Что с тетенькой Симаковой?

– Пакует вещички. Вечером посыльный принес путевку в Испанию, как победительнице розыгрышей Winston. На удачу тетя была во временном застое в связи с переменой места работы. Испания в паузе ей очень понравилась. Кстати, она действительно сдает одну комнату.

– Ай, молодца! Ключи от квартиры? – это на всякий случай, если план мой не сработает, фейс у Симаковой контроль не пройдет.

– Готовы, – кинул мне связку. Неслабо гражданка от воров защищается, – словила я увесистую композицию из железа.

– А у тебя хорошая реакция, – оценил Кирилл.

– У меня все хорошее – плохих и не держат.

– Давно у Макрухина?

– Почитай досье на ночь вместо криминального романа – узнаешь.

– Кто мне его даст? – усмехнулся он, сверля меня внимательным и оценивающим взглядом.

– А ты хорошо попроси.

– Научи, как, – прищурился, услышав в моем предложении совсем иной подтекст, чем я вложила.

– Подумай.

– Тест?

Не орлан ты и не беркут – клест обыкновенный!

– Да Бог с тобой, не утруждайся. Сообрази мне лучше график передвижения клиента и его пассии.

– Вольное.

– Супер! Перетрухина в отпуске?

– Точно. Сегодня в ЗАГС заглядывали.

– Удачно?

– Фифти – фифти.

Значит, о правилах подачи документов узнавали, но заявление еще не состряпали.

Прекрасно.

– Завтра, как только объект замаячит на улице Вагнера, сигнализируй мне.

– Угу… Спросить можно?

– Вопрос – кому нужно?

– Хм.

– Валяй, – я сытая – добрая, – сложила руки замком на животе, вытянула свои метр двадцать до плинтуса.

– Как ты к Макрухину попала?

Опять и снова? И что вас всех тянет в моей автобиографии покопаться?

– Он мне понравился, – призналась почти честно.

– Ну, да, – не поверил Кирилл. Оно понятно, он, как большинство птиц, пуганый, оттого и не доверчивый. Но прояви терпение и щедро посыпь крошки – с руки клевать начнет… и гадить на голову.

– Наши с ним тотемы не конфликтуют, а мирно уживаются, не смешивая территории. Мне простор – ему джунгли. Все довольны.

– И твой муж?

Ах, какой ход! Брависсимо!

Фыр!

– И муж, и семеро по лавкам, и футбольная команда родственников во главе со свекровью.

– Полный комплект? – приуныл, а я озадачилась: ты не свататься ли собрался?

– Еще вопросы, рацпредложения, пожелания? Давай, ты потопаешь домой, составишь тест-список, а я на досуге его проштудирую.

– Ох, и зубатая ты, – поморщился расстроенно. – Я ж по-человечьи. Работать нам с тобой.

Угу. Тебе тунец из банки выковыривать, мне шарады Сергеева разгадывать и загонять его в вашу паутину, как шар в лузу. Знакомая расстановка сил и распределение обязанностей.

– Я тронута, – заверила, зевнув. Намек понял?

– Может, сходим куда-нибудь? Я тебе город наш покажу.

Благодарствуйте. «Зоопарки» лишь расстановкой вольеров и клеток разнятся, так что вряд ли ты меня удивишь.

– Давай прогуляемся, – кивнула. – Я в ванную и до постели, ты на троллейбусную остановку и до своего гнезда.

– Королева, да? – начал злиться Кирилл. Я просто глянула на него, приоткрыв свое истинное лицо. Мужчину впечатлило: нахмурился, задумался и почувствовал себя минимум тлей. Неприятное чувство, знаю, малыш, но за что купила, за то и продаю. Все мы звери, и разница лишь в ранге, сословии и интеллектуальном развитии, как в классе, отряде и семействе. И не стоит сердиться на меня за то, что мы родились в разных прайдах и в разных классах. А ежа и морского котика, как известно, скрестить невозможно. И всем они хороши. Да вот мелочь, взаимопонимание найти мешает – интересы и ареал.

– Не любишь мужчин? – протянул он.

– Я и женщин не люблю, – успокоила.

– Что так?

– Меня стая волков воспитывала. Детство в дикой природе наложило свой отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Маугли меня звали, слышал?

– Я про Багиру слышал.

– А я даже фильм видела.

– Не интересно узнать, что?

Перечислить? Стерва, сука, шлюха.

– Что ты отмороженная наглухо и людей, как спички, ломаешь, – поведал Кирилл, не дождавшись моего согласия.

– Мерси за лестный комментарий. Запишу в книгу отзывов и дам на подпись Макрухину. Авось премию выдаст. Если у тебя все – не смею задерживать.

– Мне торопиться некуда, а если ты отдохнуть хочешь, то я не мешаю.

Ты мне уже надоедаешь, мальчик, – глянула на него.

– Желаешь перепираться с дамой и выказывать ей свой стойкий нордический характер?

– Понять хочу…

– Кирилл, мы так много в этой жизни хотим и так мало получаем, что уж в твоем-то возрасте пора понять систему выдачи призов мечтами и принять вердикт судьбы. И последствия своих желаний представлять, – даю тебе последний шанс освободить меня от своего общества.

– Разве в моем желании есть криминал? Я привык работать с проверенными людьми, а тебя совсем не знаю, а то, что знаю, мне не нравится…

В этом мы с тобой похожи.

– …Разобраться надо бы на берегу, а то, может, ты нам головную боль устроишь? Петр, например, в этом уверен.

Ну, да, сбегу с капиталом лорда Сергеева… а Макрухин уползет в джунгли от стыда.

Богатая фантазия, ничего не скажешь.

– Тогда зови напарника, проведем ритуал близкого знакомства – де труа над банкой тунца.

– Зачем нам третий? Вдвоем разберемся.

– Угу.

Зря ты все это затеял, малыш, не на ту узду накидываешь, давишь. Со мной ласково надо, я животное свободолюбивое и своевольное. Чуть колыхни воздух в мою сторону, можно огромные неприятности схлопотать.

– Договорились?

– Естес-но!… Пойду, подготовлюсь к разговору по душам… под душем, а ты посиди, голубь.

– Посижу, – улыбнулся довольно.

Я залезла в свою сумку, вытащила полотенце с халатом, незаметно для Кирилла прихватив вместе с ними телефон, и отправилась в ванную комнату. Включила воду и набрала номер непосредственного начальника гарного хлопца Кирюши. Благо телефончиками Макрухин своих в первую очередь снабжает, скидывая их SMS-ками – и не только служебными, но и личными, включая городской любовницы.

– Лебедев Павел Олегович? – мурлыкнула в трубочку. – Как вы относитесь к неуставным отношениям и сексуальному домогательству?… Кто звонит? Домогаемая. Очень ваши люди ведут себя не корректно, склоняют в аморальную сферу межполовых отношений. Я не поняла, Савелий Яковлевич меня вам в помощь какого фронта послал? Может, мне рапорт написать, изложив цепь нелицеприятных поступков ваших людей?… Да, да, нагло пристают и почти изнасиловали. Хамят, любопытничают не по делу…. Думаете, обойдемся?… И звонить точно Савелию Яковлевичу не нужно?.. Сами, да?…. Дайте мне одного, но толкового помощника, не к чему толпу озабоченных ко мне приставлять… Есть такие?… Договорились. Спасибо.

Отключила связь и мстительно улыбнулась: поздравляю с понижением, Кирюша. Смена ареала тебе гарантирована: пойдешь работать участковым в деревеньку под Когалымом. Привет морозоустойчивой фауне!

Я вышла из ванной комнаты, чтобы полюбоваться пунцовой от гнева и бессилия физиономией Кирилла. Он смотрел на меня, мысленно расчленяя с особым зверством, и внимательно слушал «ласковую» серенаду начальства, что пело ему в ухо довольно зычным голосом. Мать твою! – донеслось вполне отчетливо и до меня. Остальное тоже, но в более грубых выражениях.

Мужчина сложил трубку, сунул в нагрудный карман и понуро потопал к выходу, стараясь не смотреть на меня и в принципе не видеть. Но эмоции переполняли, и он притормозил рядом, желая высказать всю мою родословную, напророчить будущее. Однако встретился с моим взглядом и понял, что лучше держать свои мысли и желания при себе. Скрипнул зубами так, что эмаль с них посыпалась, и кивнул.

И я в ответ:

– Уже уходишь? Что-то рано, а как же близкий контакт для знакомства?

Мужчина дернулся и вышел, хлопнув входной дверью. Я закрыла за ним замок и легла спать, удовлетворенная прошедшим днем. Ни обиды, ни злость меня не тревожили, я вообще экземпляр не обидчивый и не злопамятный и до противности лояльный. Но дрессуре не поддаюсь, да. Только узду увижу, сразу копытами в лоб. Так это инстинкты, куда от них денешься? И стоит ли обижаться на кота, что стащил рыбу, или на собаку, что укусит тебя, наступи ей на ногу или пни? Или на себя за то, что твои инстинкты работают на благо самосохранения? Если на эту тему не заморачиваться, то жизнь радует почти ежедневно и всегда одарит чем-нибудь познавательным. Главное, видеть лишь это, и тогда даже на болоте начинают цвести сады, а в канализационном люке появляется свет.

Завтра будет завтра и порадует меня новыми впечатлениями, как обычно. Надеюсь, и новым напарником, желательно бы диметрадоном, да, говорят, они все вымерли. Жаль.

Один из моих объектов в прошлом спросил как-то: "есть ли у тебя мечта?" Он видно думал услышать прозаику: норковая шубка, квартира, машина или экзотику: станцевать сиртаки на пике Джамолунгмы, но я не стала выдумывать и сказала правду: хочу встретить динозавра или настоящего саблезубого тигра.

Странная мечта? Он тоже удивился и не поверил. Зря. Людям нужно верить, и чем бредовее их выкладки, тем они правдивее, ведь любая фантастика ничто по сравнению с реальной жизнью, а грань меж фэнтэзи, мистикой и прозой почти незрима и пролегает сугубо в умах дрессированного населения. Жителям звероферм тоже не доказать, что кроме их клеток существуют другие и более просторные, не объяснить, что за забором привычного им места обитания мир не заканчивается – это для них фантастика, а что ее еще можно увидеть, узнать и потрогать – мистика.

И незачем волновать животных, травмировать закостенелую психику, заселяя в душу сомнения и бунтарский дух исследования. Он дан немногим, потому что не каждому доводится с ним справиться, использовать для себя. Чаще он использует их. Но и этого они не замечают.

Вот это действительно странно. Весь мир опутан поводьями, поводками, напичкан намордниками, клетками, вольерами, загонами и превращен в один единый симбиоз зверофермы и зоопарка. Людей кольцуют, как птиц, птиц, как людей; приручают «лошадей» и разводят «кроликов», "кур" заставляют нестись, а «львов» дрессируют. И удачно. Никто из них даже не понимает, как это происходит, когда, в какой момент их дух сдался на милость дрессировщика.

И только мифические и вымершие животные избежали этой участи, вовремя сойдя со сцены. Я их понимаю: лучше гордо умереть, чем гордо гарцевать под седлом. Лучше съесть самому, чем быть съеденным, и неважно, что ты вегетарианец, существо незлобивое и исконно травоядное – живешь в зоопарке – будь любезен подчиняться его законам, распорядку дня. Принимать ванну, питаться и совокупляться по уставу. Нет? Отползай и вымирай.

Немногим удается пройти между узких стен выбора и занять свою нишу, где будут править свои законы. Одному никак, проверено. Для этого стая нужна, своя.

Динозавры в этом отношении уникальны и не зря привлекают внимание. Они, даже умирая, сохранили свою индивидуальность, жили вольготно, что в стае, что без, и были настолько умны и быстроприспосабливаемы, что я не верю, что они исчезли полностью. Наверняка им достало ума сохранить свой вид, спрятав в дебри родословной обличающие их особенности: панцири, шиповидные и плащевидные наросты, гигантский рост и вес, но зубы, окрас и повадки никакая эволюция не отшлифует. Они в крови и проступают во взгляде и манерах, какими бы шкурами – масками ни прикрывались саблезубые морды.

Потрясающие ископаемые. И если уж быть съеденной, то лучше ими.

Не так досадно, чем быть загрызенной стайкой крыс.

Хотя за неимением ископаемых я б мустанга в пару взяла: горячего, вольнолюбивого, рискового… Отмороженного, как я.

Но мне все больше пони и ослы попадаются.

Н-да-а, даже парнокопытные измельчали.

Макрухин только закончил разговор с Лебедевым в лающих интонациях, и в зобу нерадужных чувств грохнул телефоном об стол, как он зазвонил вновь.

– Ну? – процедил, жалея, что не может попросту послать Олега к чертям собачьим.

– Здоров будь, Семен, – протяжный баритон ничуть не напоминал лебедевский, зато мгновенно помог вспомнить, кому он принадлежит. Вот те, здрасте, – глянул на дисплей Макрухин: уже вычислили, ешкин кот! Хоть каждый день симки меняй!

– И тебе, Леонидыч, не хворать, – мягко постелил Яковлевич – не каждый день ему сам Чигинцев звонит. Надо понимать, причина веская и как бы весом-то не придавила – уж больно ласков голос у генерал-майора.

– Слышал я, Яковлевич, ты Лебедеву помогаешь?