Текст книги "Игры с призраком. Кон третий."

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Ричард замкнутый в своем горе и ничего кроме него не видящий, казался омерзительным, а его чувства, любовь – фальшивыми. Крис, сволочью подстать Паулу, Пит…

Пит один пытался, что-то сделать. Он крутился, завалив себя работой, как когда-то заваливал себя ею Ричард. И Кирилл мог бы попытаться достучаться хоть до него, но его невозможно было застать, найти.

Жутко было смотреть на то, во что превратился дворец и его обитатели. Склеп и его призраки – иного определения Кирилл найти не мог. И в беспросветной тьме ежедневных `курьезов', о которых еще вчера он не мог и помыслить, представить, он все сильней прикипал к своей подопечной, и больше не сомневался в правильности своего поступка. Он терпеливо выхаживал ее уже не думая, что будет дальше, когда она придет в себя, окрепнет. Это было неактуально, потому что главным для него стало – поднять ее любой ценой, любыми средствами. И отдать долг той, которую любил, которая, он был уверен, поступила бы точно так же, окажись он на месте клона или на своем – изгоя.

И потом, вдвоем легче, а одиночество было для него невыносимо. Он бы сошел от него с ума, превратился в немое подобие человека, как Ричард.

Кирилл больше не думал о галокене, как о бездушном клоне, не хотел вспоминать прошлые обиды и простил, забыв их разом. Она стала для него Анжиной, впервые его, впервые нуждающейся в нем одном настолько сильно. И пусть потом он опять получит удар в душу – ему было все равно. Он смотрел в ее лицо и видел ту Анжину, которую знал всегда, и верил, что сможет ее возродить, и боялся потерять сильней, чем умереть сам. Последняя надежда, соломинка для утопающего – вот кем стала для него кукла. И он ухаживал за ней как мог, не щадя себя, и постоянно разговаривал то ли с ней, то ли с умершей Анжиной…

Шли дни, стекаясь в месяцы, но ничего не менялось.

В тот день произошло два события: умер Ферроу и Анжина, открыв глаза, не задала свой обычный вопрос: ты кто? И не ушла обратно в бездну бреда и липкие лапы лихорадки.

Глава 14

Анжина вспомнила все, но память странным образом перемешав картинки прошлого, перемешала и директории логики, умозаключений, которые больше не работали, не давали ни одного внятного ответа на вопросы. Она больше ничего не понимала, не могла сложить и увязать меж собой фрагменты прошедших событий. Ричард, тот, что закрывал ее при штурме Бель-Теля, искал по всей галактике, заботливый и любящий муж и отец, от которого Анжина не слышала грубого слова и тот Ричард, что больше был похож на взбесившееся животное, бездушное, жесткое, не слушающее, не слышащее. Тот Кирилл, у которого был взгляд волка, усталый, злой и непримиримый и этот Кирилл, с нормальным, для него взглядом – внимательным и добрым.

– Почему ты, а не Ричард рядом?

Вот ведь вопрос? – Кирилл потер затылок, не зная, что ответить.

– Он отказался от меня? – как страшно это спрашивать, еще страшнее получить положительный ответ, но иного вывода из того, что случилось, она не может сделать.

– Да, – тихо ответил Кирилл.

– А почему… Впрочем… Ты почему не отказался? Почему рядом?

– Не смог. Не спрашивай – почему? Долго объяснять. К тому же это неважно. Сейчас. Лучше скажи, как себя чувствуешь?

Анжина долго молчала, глядя в глаза Кирилла с тоской и непониманием.

– Как жена, избитая любимым мужем. В голове сумбур, а в душе слякоть, – сказала с трудом и отвернулась. Ее душили слезы.

– Не нужно думать о плохом. Ты пришла в себя, разговариваешь, меня узнала… Хорошо… Сок будешь?

Анжина села, но буквально на пару секунд. Покачнулась и вернулась на подушки – тело ослабло и не слушалось:

– Сколько я лежу? – озадачилась.

– Больше двух месяцев.

– И за все это время Ричард ни разу не пришел? – спросила осторожно.

Кирилл встал, чтоб уйти от ответа и принести сок. Странный интерес клона к королю его беспокоил. Он помог ей сесть, подал стакан.

– Ты не ответил на вопрос.

– Ты задаешь странные вопросы. Лучше пей.

– Ответь Кирилл, пожалуйста.

– Хорошо, – кивнул нехотя. – Его здесь не было и быть не могло.

– Почему? Ему все равно… Или он не приходил сюда, но приходил когда я была у Косты?

– У Косты ты пролежала пять дней. И ему точно было на тебя равно.

Анжина потерла лоб, пытаясь понять, что к чему:

– Выходит, и Коста отказался от меня? Я ничего не понимаю. Что произошло? Что происходит? Почему я… а где я? – нахмурилась, сообразив, что это не ее спальня.

– Это моя спальня. Мои комнаты. Места немного, но… Может, начнем вставать? Я, конечно, делал тебе массаж, но мышцы нужно постоянно держать в тонусе, нужно двигаться, иначе они слабнут.

– Какие мышцы? Какой массаж? – сжала руками виски. – Кирилл ты можешь объяснить, что происходит? Что произошло?

– Ты не помнишь? Ты убила Герхана…

– Я убила Паула! Викерс! Викерс Герхана, но под маской – Паул!

– Этого не может быть. Ты не знаешь, что каждого служащего, каждого находящегося не то что во дворце, на территории дип миссий, проверили.

– Сделайте вскрытие, снимите викерс и вы сами убедитесь!

– Это тоже невозможно. Герхана, как и остальных убитых, кремировали.

– Без вскрытия?

– Зачем? Ты свернула им шеи.

– Я убила предателей, Кирилл! Я убила Паула! Он хотел, чтобы я забрала детей у Вирджила и передала ему. Мои слова можно проверить: возьми записи за те дни, что вы отсутствовали…

И сникла, сообразив, что Паул наверняка или уничтожил их или вообще не вел.

– Где же вы были? Где был Ричард? Он был так нужен здесь…

– Мы летали за Анжиной…

– Но Анжина я! – она не понимала, кто из них неадекватен. Что за абсурд: лететь куда-то за той, что остается за спиной?!

– Ты клон.

Женщина замерла: второй раз она слышит обвинение в том, что она клон. Но разве это может быть правдой? Галокен по ее разумению – бездушная машина созданная на основе живой и искусственной клетки с чипом вместо головного мозга.

– Разве я клон?

– А разве нет?

– Нет, – пожала плечами, растерянно заглядывая ему в глаза: ты ведь не думаешь об этом всерьез?

– Извини, но ты клон. Тебя создал Паул. Видимо… травмы повредили программы памяти.

Анжина потерянно прикрыла глаза ладонями: а с памятью у нее правда – плохо. Часть помнит, часть нет. И все перемешано, дефрагментированно.

– Ты творила такое, что никто не желает тебя знать…

– Когда?

– Да буквально два месяца назад.

В туманах памяти хранилось пару странных фрагментов то ли сна, то ли яви, но ничего отвратного она в них не находила: летящие наперегонки с грозовой тучей кони и два парня, что, вздыбливая лошадей, радовались вместе с Анжиной и кричали в небо: И-й-ееуху-уу!! А еще битва, страшная, кровавая сеча и безысходность и понимание, что их предали и крик ненависти и боли, животный рык ярости. Смерти. Серые тона неба и серые камни и снова дикая скачка… И как эхо – сожаление.

Может она действительно клон? Жила в том мире, что кажется теперь сном, а потом ее переместили сюда, в мир, который уже не сон, а кошмар? А тот Ричард, которого она любила все еще живет и любит и ждет ее, но там, на просторах духмяных полей и пьянящего воздуха свободы?

Этот мир – вывертышь. Искаженно отражение, превращающее настоящее в фальшь, а фальшь в настоящее. Здесь наказывают за любовь и верность, а мертвых предателей ценят больше живых друзей. И то, что зовется честью там, и ценится больше собственной никчемной жизни, здесь презирается. То, что там предательство, здесь норма, то, что там любовь, здесь ненависть. Тот, кто там друг, здесь враг.

Но как же Кирилл?

Глаза Анжины стали желтыми и смотрели на Шерби, словно видели в первый раз.

– Ты что? – забеспокоился он.

– Не знаю, – призналась честно. – Ты всегда был моим другом, и по логике должен сейчас быть врагом, но ты по-прежнему друг…

И вспомнилось – он был врагом, во всяком случае, вел себя как враг, но вдруг, поменялся. Может и Ричард сможет поменяться? Да, ему нужно все объяснить, поговорить и тогда все встанет на свои места.

Женщина откинула одеяло и спустила ноги на пол.

– Ты куда Анжина? – обеспокоено нахмурился мужчина.

– Мне нужно поговорить с Ричардом.

– Плохая идея.

– Почему?

– Потому что он убьет тебя.

– За что?! – не выдержала и сорвалась на крик, встала. – Я его жена!

– Ты клон.

– Кто это определяет?! Как?!

– Успокойся, – усадил, сжал ее ладони в своих. – Не надо нервничать, пожалуйста, ты только пришла в себя, я не хочу, чтоб тебе вновь было плохо.

– Тогда объясни, почему я не могу поговорить со своим мужем и лежу в постели наместника Энты, а не короля Ланкранц Эштер?!

– Ричард приказал…Ты не королева, я не капитан и не наместник. Ты не можешь покидать эти покои по приказу короля. Если это случится тебя… убьют.

Анжина окаменела, и хоть ничего не поняла, осознала, что не нужна Ричарду. Абсолютно. Это не укладывалось в голове, и тревожило больше остального. Тело вдруг ослабло и подвело – женщина пошатнулась и была уложена обратно в постель.

В тот день она больше не сказала ни слова, и на следующий молчала. С трудом и без аппетита пожевала овсянки, побродила по комнате и долго сидела на диване у окна, глядя, как по парку гуляет северный ветер.

Кирилл не знал чем ее развлечь и отвлечь, и чувствовал себя отвратительно. Глядя на худую фигурку в его большой длинной футболке, видя растерянное, несчастное лицо женщины, встречаясь с потерянным, то ли умоляющим, то ли вопрошающим взглядом, у Шерби сжималось сердце от жалости и страха. Страха за девочку, что волею жестокости Паула была вмешана в ужасные, перемоловшие и судьбы и жизни всех попавших под маховик событий, людей. И не было для него больше прошлого, в котором клон куражится и скупает шмотки, тащит любовников в постель и издевается над капитаном, служанками.

А ночью он проснулся от тихого, еле слышного всхлипа и похолодел, сообразив, что Анжина плачет. Клон – плачет!

Он рванул к ней, развернул к себе и, заглядывая в заплаканное лицо, готов был расцеловать припухшие губы, осушить слезы поцелуями.

– Извини, что разбудила, – прошептала она, пытаясь улыбнуться и отвернуться.

– Почему ты плачешь?

Анжина посмотрела в глаза старого, верного друга и тот потерялся. Всего лишь на минуту, но самую прекрасную, самую счастливую за последние месяцы он всерьез поверил, что все еще будет и Анжина… Анжина жива. В желтых глазах женщины был целый мир, в них кралась печаль и гладила ласка, в них была невысказанная, глубокая боль от потерь и всепрощение, в них была милость королевской особы и нежность хрупкой слабой женщины, мужество отважного воина и скорбь брошенной, преданной жены. Одного в них не было – ненависти, даже оттенка ее, будь то злость или обида.

– Ты совсем осунулся, а еще и спать тебе не даю, – улыбнулась грустно Анжина, провела по небритой щеке Шерби, и тот зажмурился, чувствуя, что сейчас расплачется как пацан, прижмется к Анжине, стиснет крепко в объятьях, чтоб никогда и никто больше не смог ее обидеть, причинить хоть толику зла. Отобрать у него.

Иллюзия? Но как желанна и прекрасна!

Мужчина отвернулся, чтоб она не заметила влажного блеска в его глазах, подал сок:

– Попей и спи. Тебе нужно восстанавливать силы.

Анжина кивнула, пряча печальный взгляд:

– Конечно…

И тишина в ночи. Только два сердца бьются в тишине, не вместе и все же вместе, оба брошенные и отвергнутые и все же не одинокие.

`Мы справимся', – подумал Кирилл, глядя на силуэт женской фигурки лежащей на постели.

Утром он отвел ее ванную:

– Сама сможешь помыться? – спросил, видя, что она еще слаба. Анжина вымучила улыбку, присев на край ванны:

– Конечно. А можно… одежду какую-нибудь, а то в твоей футболке…

– Да, вот шкаф, – он отодвинул створку встроенного в стену шкафа, показывая женщине стопку мужских футболок.

– Я о своей одежде.

Кирилл смущенно потер затылок.

– У меня ничего нет? – догадалась она. – Неужели Ричарду жаль для меня даже старых брюк? Моих.

– Извини… Это я не подумал, но как только выберусь в город, обязательно куплю все что нужно. Ты не переживай, у меня есть гало, проживем, – улыбнулся бодро. – Потом устроюсь куда-нибудь. Не пропадем. Ты не будешь ни в чем нуждаться, и все будет хорошо, вот увидишь, – присел перед ней, видя, как ее голова клонится все ниже. – Не расстраивайся, наладится. Главное сейчас, чтобы ты выздоровела.

Анжина смотрела на него и словно видела впервые:

– Господи, тебя-то за что? За то, что помогаешь мне? – ее глаза стали огромными, желтыми. – Как же он мог?

– Ерунда. Не бери в голову.

– Я всегда считала, что зло наказуемо, но оказывается наказуемо и добро.

– Неправда, – пожал ей ладонь, улыбнувшись. – Зло наказывается добром, и ему от этого очень плохо, а добро, как не наказывай оно останется добром, и ему все равно на все зло мира.

Анжина улыбнулась и взъерошила волосы Кирилла.

– Идеалист…Спасибо тебе.

– На здоровье, – поднялся. – Купайся. Я пока завтрак принесу.

Анжина сидела в ванне, смотрела на воду и вдруг, ей показалось, что она не в ванне, а в карьере. Под ней камни, покрытые тиной, над головой парит огромная птица, и кто-то кричит, надрывая горло: Халена!

Она почувствовала слабость и головокружение, легла, прислонившись головой к краю ванны, и посмотрела в зеркальный потолок. И никого не увидела – ни птицы, ни неба, ни крикуна, только странную женщину, слабо напоминающую ей себя. И в тумане зеркала ей привиделся бой, послышался лязг мечей, и боль разлилась по ребрам. Она посмотрела на себя, увидела рубцы. Откуда?

Но вместо ответа поплыли кадры давнего и недавнего прошлого: взятие Бель-Теля, Паул с аккуратной дырочкой во лбу, а потом Танжер, одаривший ее выстрелом в сердце… Ричард…

И замелькали картинки, казалось бы, длинных, безмятежных лет рядом с ним, но как оказались, коротких на деле…

Ричард. Ему она поверила безоговорочно, его любила, боготворила. И не было ему равных в благородстве и бескорыстии.

Синие глаза, мужественный профиль, сильные руки. Галоп коней по песку у кромки моря, тихий счастливый смех влюбленной пары. Его мягкая улыбка и взгляд, что не скрывает любви, сродной с обожанием…

Его нежность, ее смущение и страхи, которые он развеял своей любовью как дым. Его радость, когда родился сын, и тихий гнев, прикрывающий страх за нее, когда она решилась на второго ребенка…

Когда это было и было ли? С ней ли?

– Анжина? – деликатно постучал в дверь Кирилл. – Завтрак стынет.

– Сейчас, – с трудом стряхнула оцепенение от воспоминаний, которые были как будто не из этой жизни, не из ее.

Женщина высушила волосы, надела футболку Кирилла и горько улыбнулась: ну, не смешно ли? В собственном доме, королева не имеет даже своей одежды.

Что же с тобой произошло, Ричард?

Анжина села за стол и хмуро оглядела сервировку: овсяная каша, фрукты, хлеб с маслом, кофе с молоком. Очень интересно.

– Это завтрак? – уточнила.

– Да, – смутился Кирилл, и Анжина заподозрила, что и в питании им отказано. Но этого не может быть, это было бы слишком.

– Тебе хватает? Тебе нужно питаться плотно, ты здоровый мужчина… и овсянка?

– Мне хватает, – угрюмо заметил мужчина, пряча взгляд в тарелке с кашей. Анжина отодвинула свою порцию, чувствуя, как ее одолевает уже не непонимание, а злость. Нет, нужно срочно поговорить с Ричардом и выяснить, с какой радости он превратился в подобие своего брата. Хотя нет, конечно же, это не он, он просто не мог и не смог бы так поступить. Наверняка – Крис. О, этот милый циник и пессимист способен и не на такие действия.

– Почему не кушаешь? Не хочешь? – забеспокоился Кирилл. Она сунула в рот виноградину, задумчиво поглядывая на друга.

– Почему ты это терпишь?

– Что? – спросил сухо и принялся чистить яблоко.

– Отвратительное отношение к себе. Вот это, – ткнула пальцем в сторону тарелки с кашей. – Все что ты заслужил? Это плата за твою верность?

– Это мизерная плата за сохранение себя и своих принципов. А еще за твою жизнь, – разрезал яблоко на дольки и, положив на чистую тарелку, подвинул Анжине. Она принялась жевать плод, задумчиво разглядывая Кирилла.

– Спасибо, но стоит ли она того?

– Смотря с какой стороны смотреть.

– Или кому?

– Или, – кивнул.

– Не жалеешь?

Странный вопрос.

– Нет. А ты бы пожалела?

– Нет, – ответила не задумываясь, чем насторожила мужчину.

– Почему?

– Глупый вопрос. А ты почему не жалеешь?

Кирилл потер затылок:

– Долго объяснять.

– Торопишься? – улыбнулась с горчинкой.

– Оставайся такой как сейчас, – попросил Кирилл любуясь Анжиной. Его Анжиной, той, что он помнил и знал.

– Вряд ли я изменюсь, как и ты. Закостенели уже. Хотя… Ричард тоже не дитя и такие перемены… – и вдруг спросила. – Откуда у тебя шрамы на щеке?

Мужчина удивленно посмотрел на нее:

– Не помнишь? Ты оставила.

– Я? – пришло время изумиться и Анжине. – За что? Когда? Ты ничего не путаешь?

– Нет. Во мнениях разошлись, месяца два назад.

Она пыталась припомнить и поняла, что не сможет, потому что в принципе не смогла бы сделать больно Кириллу:

– Скажи, пожалуйста, у меня что-то с головой или у вас? Я ничего не могу понять, абсолютно.

– Верю. Я тоже давно ничего не понимаю. А с головой действительно может быть плохо. Ричард силы не рассчитывал.

– Ты словно винишь его.

– Я не виню, я обвиняю. Противное зрелище, доложу тебе, когда человек, которого ты уважал, превращается в животное и избивает женщину как… – у него не было слов, он сжал кулак, и разжал. Пододвинул Анжине блюдце с капсулами. – Пей витамины.

Она хмуро посмотрела на них и уставилась на Шерби:

– Я пока не могу найти оправдание поступку Ричарда, но он наверняка есть, поэтому не спеши его винить. Другое дело, что с тобой поступают несправедливо.

– Причем тут я?

– Притом что ты не должен страдать из-за меня. У нас проблемы, у нас с ним, с какой радости они достались и тебе? Ричард за что-то обижен на меня, именно на меня. Я не знаю, за что. Есть масса версий и все пока из разряда бредовых, впрочем, все происходящее иначе и не назавешь. Дурной сон, какой-то!… Я поговорю с королем, все выяснится и встанет на свои места…

– Не вздумай. Говорю же тебе, он не в себе и опять покалечит тебя. Тогда мне придется его… вразумить по-мужски без скидок на статус короля.

– Он думает, что я клон, правильно? Считает, что я убила Герхана, а не Паула, поэтому не в себе. Я скажу ему…

– Ты уже пыталась, что-то сказать…

– Значит, не четко выразилась.

Кирилл сложил руки на столе, отодвинув тарелку с недоеденной кашей, и уставился на женщину: ее речь тревожила его, возбуждая какой-то глубинный страх. Она вела себя как Анжина, но при этом была клоном. Что-то не связывалось. А может, клон задумала очередную хитрость и решила поиграть в благородство и всепрощение, чтобы добиться восстановления прав королевы? Но в ее глазах не было привычного и понятного ему плутовства, томной загадочности и ехидства. Анжина смотрела прямо, не флиртуя, не пряча за поволокой напускной лояльности самые низкие желания. Ее взгляд был чист, а такое не сыграешь.

Кирилл потер затылок: теперь и он готов был задавать вопрос женщины – что происходит?

– Давай остановимся сначала на твоем здоровье. Ты окрепнешь и тогда вернемся к разговору. Я сам постараюсь поговорить с Ричардом. Возможно, он разрешит тебе хотя бы передвигаться по дворцу…

– Я что, под домашним арестом? С чего? Кто мог отдать столь бредовое распоряжение? Не говори, что Ричард – не поверю.

– Это факт, – заверил сухо.

Женщина замерла во все глаза разглядывая капитана. Она не верила, не могдла поверить:

– Я не могу покидать твои покои? Ходить по собственному дому?

– Анжина, ты клон…

– Ты меня в этом убеждаешь или себя? И причем тут клон я или нет? Или клон у вас нечто среднее меж домашним животным и скотиной, которая должна сидеть в загоне, и знать свое место?!

Сколько пыла, сколько негодования и непонимания во взгляде, голосе?

Клон? Негодующий на несправедливость?

Кирилла перекосило на секунду в попытке понять, что та задумала, хитрит ли или он сам на воду дует?

– Анжина, – выставил ладонь, желая пресечь неприятный разговор, который явно волновал ее, а его ставил в неловкое положение. Что проще было бы четко, но тем и грубо аргументировать свое утверждение, и лишить женщину всяческих иллюзий, и возможно ввести тем в шок или вернуть в состояние той отвязной беспринципной куклы. Тогда останется лишь застрелить ее и застрелится самому. Нет, сейчас он готов был причинить боль кому угодно, но не ей, убить даже Ричарда, но не ее.

– У меня рубцы на груди и ребрах. Откуда у клона рубцы? – упрямо вопрошала она.

– Ты сама нанесла себе раны, – ответил нехотя.

– Сама? Ты все больше удивляешь меня ответами. Когда? Зачем? Кто тебе сказал? Ах, да, йрин мне что-то говорила, но это бред! – качнулась к нему не веря.

– Я лично отобрал у тебя нож.

Анжина отпрянула: правда? Она не в себе, а не он, она, а не мир сошел с ума? Кошмар какой-то. Интересно когда-нибудь она сподобится распутать клубок противоречий?

Женщина высыпала в ладонь витамины, проглотила, выпила сок.

В одном Кирилл прав – нужно как можно быстрее выздороветь, набраться сил. Не дело быть ему обузой. Хватит ему неприятностей из-за нее – век ей за то не расплатится, и ничем никогда не отблагодарить.

Ричард брел по берегу моря и смотрел, как прибой разглаживает песок.

Ему до крика, до воя не хватало Анжины. Ему казалось, он потерялся, заблудился где-то меж морем и небом в поисках любимой, и сердце никак не хотело примириться с потерей, и душа противилась горю. Ему, вопреки всем доводам рассудка, всем фактам, мерещилось, что любимая где-то рядом, и вот-вот появиться на берегу, пойдет ему навстречу, возьмет за руки и заглянет в глаза. И спадет кошмар прожитых месяцев, исчезнет горечь ошибок и бед, и разведет свет ее глаз все печали.

Анжина, любимая… вернись… – прошептал в исступлении. Ветер подхватил его мольбу и унес вдаль, и пусть на минуту, но Ричард поверил – к ней, живой, здоровой, счастливой…

Глава 15

Кирилл пребывал в растрепанных чувствах. Он не знал, что думать, как воспринимать поведение клон. День за днем она была неизменно внимательна и тактична по отношению к нему. Ни малейших попыток соблазнить, уязвить, потребовать что-то. Она не высказывала недовольства и, казалось, спокойно воспринимает жизнь фактически узницы лишенной всего и вся. Она даже пыталась приободрить Кирилла! И тщательно скрывала, что делается у нее на душе.

Шерби терялся. Он видел, понимал, что ей плохо, стоило лишь посмотреть в ее глаза, постоянно желтые от печали, а улыбки, что она вымучивала на его неуклюжие шутки, вызывали у Кирилла острое желание придушить кого-нибудь. Стоило ему осторожно заглянуть в комнату, когда Анжина оставалась одна, он видел одно и тоже – маяту. Женщина то задумчиво бродила по комнате кругами, то сидела у окна и что-то чертила на пластике, шевеля губами. По ночам она плакала тихо, еле слышно, боясь разбудить Шерби, но тот спать нормально не мог, раз услышав этот жалобный плач, и подойти, тоже не мог, потому что нечего ему было ей сказать, нечем успокоить.

Неизменное: `спасибо', `пожалуйста', `извини', начали раздражать Кирилла, и ему хотелось, чтобы она накричала на него, взвилась в приступе бешенства – открыла свое истинное лицо, став понятной, привычной и все встало бы на свои места. Кирилл бы больше не мучился в попытке разгадать причину ее кроткого спокойствия, ее странного поведения. Он точно знал, что она клон, но видел Анжину, и это несоответствие нервировало его. Он все чаще стал задуматься, а не могла ли произойти ошибка, не мог ли Паул провернуть одну из своих гадких афер и вновь поменять клона и живую Анжину местами? Но все его иллюзии разбивались о факты: это клон! Кирилл сам лично следил за ней и не пропустил бы момента подмены, к тому же на Лефевре осталась Анжина, и это засвидетельствовал Коста.

И все же спокойствия в душе от этого не прибавлялось, а сомнения усиливались и вызывали раздражение, которое он с удовольствием выплеснул бы на женщину, но, сколько не пытался, духу не хватало. Только посмотрит в ее глаза – весь пыл пропадает и хочется не высказать наболевшее, а обнять и убаюкать.

Анжина таяла. И хоть безропотно съедала овсянку, пила витамины, соки – худела, слабела. Кожа стала прозрачной, глаза огромными. Она то ли сама себя изводила, то ли лихорадка, никак не отпускавшая ее, выматывала.

Шерби смотрел на нее и не знал, куда деется от тревоги. Он понимал, что нужно, что-то делать, но что – понятия не имел, и пришел к выводу, что как ему не страшно оставить ее одну, нужно срочно съездить в город, проконсультироваться с врачами, раз Коста отказывается, и набрать всего, что только можно, загрузив автоплан по самую крышу. Возможно, новые красивые вещи и ее любимые драгоценности приободрят ее, вернут блеск глазам?

Кирилл решился, и даже стерпел повторное унижение, отпрашиваясь в город у Криса. Тот на удивление не возразил и махнул рукой.

Кирилл рванул к себе, быстро переоделся и закружил по гостиной в поисках кредитной карты.

– Ты куда? – спросила Анжина, увидев сборы.

– В город. Я очень быстро, – нашел, наконец, карту. – Ты только, пожалуйста, никуда не уходи, хорошо? Пожалуйста, Анжина, – обнял ее за плечи, заглянул в глаза. – А я тебе куплю… колечко.

Улыбнулся, надеясь, что сейчас она уточнит с чем: изумрудом или брильянтом, и какое колечко. Но она внимательно посмотрела на него и попросила:

– Лучше купи книги. Астрогеографию Блейниса, если получится. Она наиболее полная по планетам галактики.

У Кирилла руки опустились, и улыбка сползла с губ.

– А… кольцо?

– Зачем оно мне?

– Ну, как? – затоптался, потирая затылок в раздумьях. – А Астрогеография зачем?

– Я не могу на ПЭМ читать, – отвернулась. Кирилла озноб пробрал:

– Почему не можешь? – развернул к себе. – С глазами что-то?

– Голова болеть начинает.

Шерби облегченно вздохнул, и тут же нахмурился: у клона болит голова?

– А книги читать сможешь?

– Да.

– Тогда, я возьму из библиотеки.

– У Ричарда нет Блейниса.

Мужчина опешил – откуда она знает, что есть в библиотеке короля? Клон за все время жизни во дворце ни разу не заглядывала туда, "на кладбище бумаги", как выразилась как-то с презрением.

– Что происходит? – прошептал.

– Все хорошо, – заверила, вымучив бодрую улыбку. Как ей она далась? К чему трудиться? Для него, чтобы не волновался? Заботится? Клон?!

Кириллу все больше не нравился разговор и, заверив, что обязательно купит, что она просила, поспешил покинуть комнаты. Закрыл двери на ключ, на всякий случай и бегом помчался к автоплану.

Блейнис оказался огромным томом со шрифтом для полу слепых. Шерби захлопнул книгу и растерянно уставился на продавца:

– Что-нибудь не так? – спросил тот.

– Не-е-ет…

И взял еще пару книг с нормальным шрифтом. Получил пакет, закинул его в салон автоплана и замер, обдумывая произошедшее. Похоже, ему пора воспользоваться дружбой Яна и просить, умолять, шантажировать – любым способом получить его консультацию. Связь из дворца исключается: ПЭМ, телефон, видеофон – под пристальным наблюдением Криса. Он все надеется, что Паул выйдет на связь. А если он узнает, что Кирилл связывался с Сириусом, который порвал все отношения с Мидоном, то те неприятности, что имеют место быть сейчас, окажутся лишь цветочками. Крис может устроить все что угодно, учитывая, что Ричард фактически отдал ему власть. Да, это тоже нужно решить, и попытаться растормошить короля, поговорить с ним, и объяснить, что пока он упивается собственным горем, страдают другие.

Не факт, что получится, но попробовать нужно.

А сейчас он из города свяжется с Яном, пока соглядатаев великого сыщика нет.

Но, как выяснилось, Яна не было на Сириусе, а на Хотаре, где он сейчас пребывал, связи с ним не было. Отпуск, будь он неладен.

Кирилл оставил доктору сообщение, чтоб, как только он прилетит, связался с ним.

Анжина была рада отъезду Кирилла. Ей нужно было встретиться с Ричардом, поговорить, но как только она заводила разговор об этом с Шерби, тот начинал волноваться, переживать, а Анжина не хотела ему лишних тревог и потому смолкала. Сейчас же, когда он уехал, она могла в тайне от него увидится с Ричардом и объясниться, наконец, понять что происходит, выяснить за что он вычеркнул ее из своей жизни и вычеркнул ли? Разубедить в том, что она клон и убийца верных людей, достучатся до его разума и обратить внимание на то, что за его спиной творит граф Феррийский.

Она без труда открыла дверной замок ножичком для фруктов и вышла в коридор, но дошла лишь до поворота. Парень из охраны молча схватил ее за шиворот и как щенка потащил обратно. Она даже растерялась на минуту, а когда попыталась возмутиться и вырваться, он заломил ей руки, дотащил до покоев Шерби и толкнул, так что она лбом открыла дверь и влетела внутрь. Растянулась на паркете и замерла: в голове ни мыслей, ни внятных определений.

Что это было вообще?

Поднялась и упрямо двинулась обратно.

На этот раз парень преградил ей путь, но руки не протягивал:

– Понравилось? – процедил, глядя, как на заклятого врага.

– Я хочу поговорить со своим мужем.

– Пошла вон.

Анжина не понимала причину хамства и начала злиться, готовясь вразумить грубияна. Но тот по ее лицу понял, что она не сдастся и попытается пройти – вытащил бластер.

– Вперед, – выставил оружие, предупреждая, что не шутит. Но поверить, что он выстрелит, Анжина не могла и мотнула головой:

– Дурной сон…

– Считаю до трех. Идешь сама или тебя уносят.

– Ты не выстрелишь, – да как можно стрелять в безоружного да еще и не за что?

Парень выстрелил, направив ствол вниз. Ступню Анжины ожгло и женщина упала, с удивлением и непониманием уставилась на охранника снизу вверх:

– Ты нормален? – прошептала. А как и чем еще объяснить его поступок?

Парень молча подхватил ее и вновь закинул в комнаты Шерби.

– Еще раз увижу, выстрелю в голову, – предупредил и захлопнул дверь.

Анжина приподнялась на локтях, посмотрела на кровавую дорожку, ведущую от дверей к ней, на окровавленную ступню и нервно засмеялась: вот оно как бывает. Какой добрый мир. А люди-то просто чудные: чуткие, вежливые…

Все-таки странное существо – человек – витиеватое, непредсказуемое, мутабельное, сотканное из противоречий. Не каждый понимает себя, куда уж понять другого. Кажется, изучил человека как свои пять пальцев – а нет – обманка. Смотришь на одного и видишь состоявшегося, уверенного в себе, непоколебимого – цельного человека, но чуть ткни и вся его цельность развалится как труха, обнажая жалкую, трусливую беспринципную особь. Красивое лицо превратится в оскаленную морду хищника, привлекающая обертка сильной и принципиальной личности спадет, открывая тщедушную душонку. Другого, порой невзрачного и непонятного, кажется можно бить до бесконечности, пинать и травить, и когда уже можно остановиться и сплясать на радостях, что он не встанет, этот человек поднимается, расправляет плечи и по-прежнему чист и безупречен, не смотря на грязь, в которую его окунали. Третьего и тыкать не надо и пинать не стоит – пальцем пригрози – сдулся. Нет у таких не своего мнения, не своего ума, живут как на плацу – по указке, по подсказке, а думать приказа не было, потому и не стоит.