Текст книги "Игры с призраком. Кон третий."

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Анжина, нет!!! – выгнуло Шерби в руках охраны. – Он провоцирует тебя!! Да будь ты проклят идиот!!

– Уберите его, – поморщившись, приказал охране Крис.

– Нет! – отрезала Анжина и взяла меч, не спуская взгляда с Ричарда. – Отпусти Кирилла.

– После исхода. Нападай.

Женщина покачала головой:

– Ты не в себе, Ричард. Меч благородное оружие, его не сквернят нападением.

– А защитой? – он решился – клинок пошел на женщину, но нехотя.

Анжина смотрела, как сталь описывает круг и, видела в движении мужчины не желание напасть, а желание, что-то понять. А еще тревогу и волнение, неуверенность, страх.

Клинок замер в паре мионов от женщины, но та не пошевелилась – смотрела на Ричарда, он на нее.

Одно движение – плашмя мечом о меч и его чуть откинуло в сторону, Анжина опустила свой, Эштер свой:

– Ты не готов драться, Ричард.

– Зато я готов, – выступил прибежавший на шум Пит. Подмигнул женщине, что улыбнулась ему. – Станцуем, куколка?

И рванул к ней с мечем на перевес.

Анжина лишь головой покачала – дите. Впрочем, он всегда таким был и в том прекрасен. Пит замечательный человек. Жаль и с ним ей тоже придется расстаться. Но она будет помнить о нем. И о Крисе, и Кирилле. И о каждом дне, что она провела в замке короля Аштара и Мидона в высочайшем звании – жены и королевы.

Подумать и смешно. «Королева»! Истинной королевой она чувствовала себя на Лефевре, когда неслась наперегонки с тучами вместе с побратимами. Тогда она была больше, чем королева и все королевства, и счастлива, как наверное никогда не была – потому что была абсолютно свободна и вольна, и все же не одна. Не скованная ни этикетом, ни рамками приличий, необходимостей. И только одно стояло во главе угла непреложно, как сама жизнь – честь, свобода, совесть. Одна на всех, как земля, как небо и вода, как ветер в лицо. Как жизнь, которую не жалко отдать за одну улыбку пострела из мирян, хитрый прищур Гневомира, даже за ворчание дядьки Купалы.

И за Ричарда, за его друзей, этих хлопотных, неоднозначных, но удивительных людей. За детей, за благополучие в системе. За мир и… Нет, не покой. Никогда, никому она не хотела бы желать покоя. Ведь покой, это конец. Лучше она пожелает любви, потому что это начало. Начало жизни, начало стремлений, искорка пламени, что зажигается в душах и сердцах, и зовет, ведет, и выводит из любых передряг.

Анжина просто отклонилась и Пит пролетел мимо. А она стояла и с улыбкой смотрела в траву, что видела мутно, а все же четко. Мутно – глазами, четко тем неизведанным, что заложено в человеке от рождения. Она слышала, как Пит развернулся и передумал баловаться. Решил чуть серьезней попугать. Замахнулся – Анжина выставила меч за спину и встретила клинок. Чуть прогнулась, перекидывая его через себя и, развернулась к мужчине.

– Хватит! – сказал Ричард. У него не было сомнений больше. Теперь он точно знал – перед ним Анжина, но как вести себя и что делать – не знал абсолютно.

Он перечеркнул все что мог, сломал все, что можно было сломать.

– Ничья. Предлагаю позавтракать и… поговорить, – сказал глухо.

Нет, он не будет просить у нее прощения, потому что точно знает – она простит, но и точно знает, что сам себе никогда не простит, того, что натворил в безумии. И нет ему оправдания.

В эту минуту он понял, где искать Паула, только вот того жуткого желания дотянуться до его горла – не было. То, что сделал он, было ерундой, по сравнению с тем, что натворил Ричард, по сравнению с его слепотой и слабостью.

Не Паул, он чуть не убил Анжину… и при этом оплакивал ее.

Вдуматься и можно сойти с ума.

Анжина вернула клинок в ножны и смотрела на мужа, чувствуя, что что-то произошло. Его взгляд больше не пылал недоверием – в нем была глухая скорбь и вина.

– Отпусти Кирилла. Совсем отпусти – на Энту. И меня отпусти, Ричард.

– Д'Анжу, странный род, правда? – протянул к чему-то, глядя себе под ноги. Не глядя, подал свой меч Питу. И жестом пригласил Анжину вперед:

– Обсудим… пожалуйста.

Женщина посмотрела на него и поняла, что выхода нет – нужно принять предложение. Для него это важно. Пошла к замку.

– Оружие! – рявкнул граф, устремляясь за ней, но наткнулся на холодный взгляд короля:

– Шерби отпусти, – бросил неласково и пошел за Анжиной.

Войстер не понимающе посмотрел им вслед и прошипел охране:

– Отпустите!

Пит воткнул в землю меч и облокотился на рукоять:

– Что-то не то, – потянул в задумчивости.

Они дошли до парадного крыльца и, Анжина остановила Ричарда:

– Не стоит идти дальше. Здесь наши пути расходятся.

Он смотрел на нее, она на него и каждый не знал, что сказать, и у каждого в глазах была боль. Но ни один не хотел с ней делиться.

Ей направо – к воротам, ему налево, во дворец.

– Останься, – прошептал, пряча руки в карманах, чтобы не схватить ее, не обнять, не осыпать поцелуями. Он больше не имеет права касаться ее, называть женой. Даже о любви говорить не имеет право. И просить ни о чем не может.

Анжина склонила голову:

– Не могу.

Он понимал, но принять ее решение было невозможно. Осел на ступени, понимая, что чтобы не сказал, будет звучать глупо.

Спросил тихо:

– Кирилл знал?

Она кивнула и отвернулась, понимая, что ему доставит боль ответ. Еще бы, пусть верный друг, пусть влюбленный мужчина, но все же не близкий ей, не связанный с ней так крепко, как Ричард – знал, принял, понял, а он – словно ослеп и оглох.

Сколько раз она говорила ему, сколько раз давала шанс, а он не слышал.

Может, не хотел?

– Уйду я. Это будет правильно.

– Нет. Наоборот. Ты очень хороший правитель, это твое место Ричард. И человек ты замечательный. Я хочу чтобы ты знал: я очень люблю тебя. Но пришло время, когда нам нельзя быть вместе. Мы не поможем, а только утопим друг друга и то, что было, что возможно еще есть между нами, окончательно сломается, исчезнет. Я хочу сохранить светлую память, хочу оставить в себе любовь, но не хочу хранить ее в клетке. Мы слишком замкнулись друг на друге, мы забыли, что есть еще мир, другие люди. Если хочешь, я даже благодарна Паулу за то, что он устроил. Не осуждай, но если бы не весь этот кошмар, мы бы многого не поняли. Стоили ли эти чудовищные ломки того – у тебя будет свой ответ, у меня свой – да… Мне пора, Ричард.

– Уезжай к детям, – посмотрел на нее с надеждой.

Анжина покачала головой:

– Нет, я ничего не могу им сейчас дать, как и ты. Твое решение отправить их на Аштар было единственно верным. И не спеши их забирать. Этот замок превратился в склеп, не место им здесь. И ты уезжай отсюда. Уедешь, а куда – поймешь, придет время.

– Возьми охрану, Анжина, – дрогнул голос мужчины.

– Нет.

– Деньги…

– Нет! Мне ничего не надо. Ты понимаешь, что я ничего не могу взять отсюда.

– У меня, – посмотрел ей в глаза, белея скулами.

Ей было безумно жаль его, хотелось обнять и успокоить, заверить, что все хорошо… Но это было бы ложью. Говорят, есть ложь во спасение, но это неправда – ложь еще никого не спасала, она как соломинка для утопающего слабака, а сильному она не нужна.

А Ричард сильный. Он расправит плечи, с ним все будет хорошо. Не стоит оскорблять его ни жалостью, ни ложью.

– Прости, – прошептала, развернулась и пошла, не желая больше продлевать агонию расставания.

Он смотрел ей вслед и знал – не обернется и понимал почему – она плакала и не хотела показывать слезы, и не хотела видеть, как плачет он, хотя его глаза были сухими…

– Рич, я не понял, что за фигня? – обалдел Крис, увидев, как клон выпускают за ворота. Пит стоял рядом с графом не сводя напряженного взгляда с лица короля и чувствовал, что в душе у того – буря, ад с адом стенка на стенку идут.

Ричард спокойно встал, бросил Крису:

– Пусти за ней негласную охрану. Хоть весь штат отправь. Но чтобы волос с головы не упал и ни в чем нигде препятствий не было.

И пошел в замок.

Пит двинулся за ним, не желая оставлять в таком состоянии, Крис же потопал по инерции, и оба размышляли на счет распоряжения.

Эштер поднимался на этаж Косты – это не удивило, не насторожило, наоборот объясняло многое – плохо королю стало, заболел. Крис и Пит застыли в коридоре у дверей, ожидая, когда он выйдет.

Ричард вошел в лабораторию и встал перед Костой:

– Привет, – улыбнулся ему щедро.

Мужчина глянул на него из-под очков и поставил колбу на стол:

– Доброе утро. Что-то случилось?

– Даа, – прошелся по помещению, подошел к мужчине и колбочку покрутил. – А я Паула нашел, – улыбнулся еще щедрее в лицо Косты, нависнув над ним.

– Серьезно? Наконец-то! – обрадовался тот.

– Сказать где?

– Где?

Ричард схватил мужчину за горло и в одном движении ярости пронес до стены, сметая все склянки с химикатами, раскидывая стулья и приборы. И впечатал в стену, оглушая. Развернул и с удовольствием еще и физиономию его в стене утопил.

Друзья, услышав грохот, переглянулись и ворвались в кабинет. Пит рванул напрямки к Ричарду, увидев, что тот впечатал Косту лицом в стену и тот стек вниз, заливаясь кровью. А Крис застыл в ступоре, не соображая, какая це-це укусила короля, но, понимая, что просто так друга о стену фейсом тот возить не станет. И под руку оно как-то не хочется – голова у Ричарда буйная, вектор управления потерян. Понесет – дворец в щепки раскидает и погребет под ними всех, кто на пути попадется. Нееет, дураков нет лезть, где стреляют.

Коста булькнул, закатив глаза и, сполз на пол. Мужчина присел над ним и стянул слезшую со лба на шею кожицу:

– Здравствуй братец.

У Пита глаза стали огромными, притормозил на секунду, узрев знакомую физиономию того, за кем они больше года гоняются и, взревев, ринулся на мужчину. Но Крис перехватил, руку заломив:

– Не лезь пока! – прошипел в ухо.

Ричард зацепил кончиками пальцев викерс и покачал им, рассматривая. Обычная маска, детская игрушка, а зона поражения от нее, как от атомной бомбы.

И откинул.

Выпрямился, разглядывая Паула сверху вниз.

– Привет, – прошамкал тот, приходя в себя и, сплюнул кровь, оскалился в ухмылке. – Браво, не прошло и года. Ты всегда был тупым ублюдком, качек безмозглый. Ну и дальше, что? – сел, помотав головой – звенело в ушах.

– Хороший вопрос, – кивнул мужчина. – Знаешь, было время, я представлял себе, как мы с тобой встретимся и я буду бить тебя, пока ты дух не испустишь. Потом я представлял, как лично отрежу тебе руки и ноги, выколю глаза и брошу в утилизатор мусора, в отстойник, и буду смотреть, как ты захлебываешься в дерьме, а потом тебя прессуют, медленно, но верно.

– Хфр! – хохотнул Паул. – Хорошие варианты.

– Да, но уже не актуальные.

– Ха! Вопросы есть? Мертвый-то тебе не ответит, – улыбнулся ехидно брату.

– А у меня нет вопросов.

Паул насторожился, прищурил глаз:

– Не понял.

– Ты не в состоянии понимать. Мозга нет, как нет души и сердца – дерьмо одно, – заметил равнодушно. Ему было противно и только: ни злости, ни ярости, только брезгливость наполняли его.

– Э! Стоп! – Паул палец выставил, уверенный, что его разыгрывают. – Я могу рассказать тебе о лапочке по имени Анжина, которую так здорово имели…

Ричард вытащил лазерник из-за пояса брюк на спине и выпустил заряд сначала в сердце, а потом в лоб, обезображивая лицо огромной выжженной дырой в голове, через которую можно было увидеть обычную плоть, обычный мозг и кости, и убедиться, что Паул на этот раз не ушел и не подставил вместо себя клон.

– Смотри-ка, а мозг у него все-таки был, – сказал тихо, немного удивляясь, и вышел.

Друзья стояли с вытянутыми лицами и смотрели на убитого.

– Ты что-нибудь понял? – свел брови на переносице Пит, уставившись на Криса. Тот ресницами хлопнул и сглотнул ком в горле.

– Паул мертв, – заверил.

– Эврика! – вздел очи к потолку Пит и рявкнул на друга. – Я, по-твоему, слепой?!!

Войстер на удивление не прореагировал как обычно – ворот рубахи только ослабил и бросил поморщившись:

– Не ори.

Постоял и пошел в коридор: надо отдать распоряжение, чтобы прибрались и труп идентифицировали.

Кирилл видел, что Анжину выпустили с территории владений Ланкранц и, рванул к себе. У него не было раздумий, на все доводы и выводы разом было наплевать. Для себя он знал точно одно – его место рядом с Анжиной и не важно – на Лефевре или Мидоне, на Энте или Сириусе, в богатых покоях короля или под открытым небом.

В одном королева права – главное знать свое место, главное принять его и следовать той дорогой что выбрал.

Он взял уже приготовленную для вылета сумку, заранее сложив в нее необходимое, как только понял, что Анжина твердо решила уехать. На этот раз ему не придется скакать, как тогда по Сириусу в поисках сбежавшей, да и не сбегала она теперь – ушла красиво, дверью не хлопая, а все же хлопнула и прямо по душе короля. Правильно, но мало.

Кирилл не испытывал ненависти к Ричарду, но видеть и знать его не хотел. Анжина со своим благородством его не удивляла, но каждому свое. Ей прощать, а ему помнить.

Забрал кредитку, которую женщина так и не взяла, прощаясь оглядел свои апартаменты и вышел, оставив дверь распахнутой.

Крису сообщили, что у ворот стоит Шерби и готов устроить абордаж, если не выпустят.

Войстер губы поджал: не было печали, еще накачали.

Заглянул осторожно в кабинет к королю и был буквально внесен внутрь Питом.

– В общем так, я ни фига не понял, но очень хочу! – заявил хлопаясь в кресло. Ричард даже не повернулся, как стоял истуканом, глядя в окно, так и стоял. Крис рожу другу скорчил и у виска покрутил: чего дурак нарываешься? Видишь, не в настроении Рич.

Отвали, – отмахнулся мужчина.

– Ричард, что за фигня, объяснишь? Что ты так ласково с Паулом? Не слишком щедро просто убить его? Откуда узнал кто он? Клон сказала? Как ты ее расколол? В благодарность ей что ли, охрана?

Ричард помолчал и спросил:

– Немного вопросов?

– Ладно, ответь хоть на один, – начал закипать мужчина, сгреб яблоко с вазы и захрустел, пытая друга взглядом в спину. Король упорно молчал и смотрел в окно.

– Эээ, – покачиваясь с носка на пятку, решил влезть Крис и тему сменить на время, не раздражать короля. – Там Шерби буянит, выпустить его требует.

Ланкранц развернулся к другу, уставился тяжелым немигающим взглядом, подарив ему мысль, что промолчать было бы лучше. Но поздно: прикинул расстояние от места, где стоит до дверей на выход из кабинета – далековато лететь, однако.

– Ты охрану за Анжиной отправил? – спросил мужчина.

– Эээ, да, – насторожился граф. – Сразу почти.

– Почти?

– На «хвосте» они у нее, – заверил. – В порт рванула.

– Пусть узнают, какой рейс, куда направляется. Лацису позвони, возможно, она к нему полетит, – и смолк, поморщился, вспомнив, как общий знакомый любит графа Феррийского. – Нет, сам позвоню. Шерби пригласи ко мне.

К столу своему прошел, вытащил из ящика карты оплаты.

Выглядело эта куча разноцветных картонок странно, а в контексте с услышанным и вовсе замысловато.

Пит нахмурился, чуть яблоком не подавившись:

– Ты ему премию выписать решил? Рич, я ни фига не понимаю, и это меня серьезно беспокоит!

– Хм, меня тоже, – вставил Войстер.

– Кирилла сюда, – глянул на него Ричард и сел в кресло. Рука потянулась к бару и бутылке вина, но он отвернулся и вместо спиртного мужчина вытащил лазерник из-за пояса и кинул в нижний ящик стола.

Крис наблюдая за ним, передал приказ охране по гарнитуре, и сел за стол, намеренный сидеть хоть до вселенского кваза – взрыва, но без разъяснений не уйти. Его мысль мучила – почему он сам, начальник охраны, не разгадал кто враг, кто друг. Почему он, всегда все знающий, сейчас ничего не знал! Как такие просчеты с его стороны могли произойти? Стареет, что ли? На покой пора?

В кабинет влетел пунцовый от злости Кирилл. Бухнул сумку у ног – сгрохала так, что ясно – в ней не запасной свитерок. Руки в пояс упер, тяжело на короля уставившись:

– Ну?!

– Ты как с королем разговариваешь?! – возмутился Крис и осел, почувствовав, что лучше помолчать. Ричард в стол смотрел, руки сложив замком, хмурился и желваками играл. Пит вздохнул, но тоже решил не лезть – второе яблоко взял, чтобы рот занять и лишнее не сказать, не спросить.

Ланкранц помолчал, смиряя чувства и, отодвинул в сторону Шерби кредитки. Тот оценил:

– Пошел ты, – выдал искренне, с чувством.

– Это не тебе, а ей, – холодно посмотрел на него мужчина.

– Ей здоровье нужно, а ты его отобрал. И никакая твоя гребанная кредитка уже не поможет. И вообще, на что нужно, ей моего хватит. Все? Тогда звони своим бульдогам, пусть выпустят! Иначе взорву вас здесь всех к вашей королевской матери! – закинул сумку на плечо, та звякнула показательно.

– Малыш, ты не озвере… – начал граф и закончил, чуть осел под неласковыми взглядами сразу с двух сторон – Шерби и Ланкранц.

Ричард встал и медленно подошел к Кириллу, помолчал, слова подбирая и выдал все-таки:

– Не отходи от нее. Сейчас тебя прямо в порт доставят. Я… – и смолк – нечего больше сказать, слова в горле застревают. – Если она выберет тебя, я буду только рад, – заставил себя сказать.

Мужчина головой качнул:

– А ты дурак, Ланкранц, – и рванув дверь кабинета на себя, вышел. Ричард нахмурился, соображая.

– Здорово поговорили, – выставил большой палец Пит, выдавая выражением лица сарказм. – Может, в двух словах хотя бы на бедность ума подашь?

– В двух словах? – развернулся к нему. А взгляд такой, что Пит пожалел, что рот открыл. – Я чуть не убил собственную жену. Я действительно дурак и это мягко сказано. Очень мягко. Впервые чувствую себя по-настоящему родственником Паула. Не скажу что чудные ощущения. Но это ерунда. Анжина отказалась от помощи и хотела остаться. Держать ее я не могу. Она права, что ушла от меня. Паул?… Как только я понял, что клон – не клон, а Анжина, я понял, кто был все время рядом, был в курсе происходящего и мог одновременно руководить и следить, подтасовывать – Коста. Это он убедил нас, что на Лефевре не клон, хотя ошибиться не мог. Это он мог легко поменять клон и Анжину. Ну, и так далее, – подошел к окну и с тоской уставился на королевский парк – горел бы он синим пламенем!

– Так далее – это что? – протянул обескураженный Пит.

– Параметры: комплекция, рост, вес, – тихо бросил Крис и потер ладонями лицо – дошло. – Мать моя, женщина. Уй, еееоооо, – ткнулся лбом в стол и голову руками накрыл – стыдоба, хоть провались. Ричарда роль отвратная, а его-то, «смотрителя», правой руки, советника и начальника охраны, особы благородных кровей – вовсе омерзительнейшая! – Я тоже ухожу, – протянул.

– В монастырь? – скривил рожицу Пит и шлепнул огрызок на стол. Подошел к Ричарду и встал рядом, скопировав позу.

– Нас два с половиной человека, – сказал твердо. Ричард удивленно уставился на него: к чему ты и о чем?

– Ну, этот пингвин, – в сторону Криса кивнул. – Половина. И нас двое.

– А в зубы?! – взвился Войстер. Пит фыркнул:

– Гляди, очухался!

И тот осел, сообразив, что его специально поддели.

– В общем так, братья, – зашагал по кабинету Пит, руки в брюки сунув и под ноги глядя. – Ситуация конечно паршивая. Без вопросов. Но! Паул сдох, чтобы ему в аду черти кишки на сковороде жарили!

Ричард и Крис переглянулись с беспокойством – не сдвинулся их общий друг?

А тот внимания не обращал: бродил, вслух рассуждал:

– Это плюс! Анжина жива – это огромный плюс. Кирилл за ней присмотрит, абы и не засмотрелся, – хохотнул. Лицо все более довольным становилось, но с чего радовался, не понятно. Ситуация-то далеко невеселая. Для Ричарда точно. Он руки на груди сложил, хмурясь, за другом наблюдал – отвлекала его болтовня мужчину от тяжелых мыслей. Точно Пит заметил – есть плюс.

– Еще плюс. Что фигово ей – понятно. И что ушла, тоже верно. Я б за ней двинулся. Нет, я б на Лефевр вернулся. От жизнь! А тут? Дерьмо лопатами гребем, сами в нем уже по макушку. И мох: рутина, этикет, экономика, политика, социальные программы. Тьфу! За-бо-да-ли! Финиш. Дети живы, король и королева – живы. Поссорились – не поссорились, но вместе будут точно. Так что траур можно снять, а голову пеплом посыпать винясь. И жить. Да! Анжина женщина умная, верно рассчитала – время все трещинки залатает, с ног на голову все, что сейчас в черном цвете окрашено, перевернет. Поживете отдельно, в себя придете оба. А там мы толпой нарисуемся, на колени падем, что-нибудь изобразим – и вернется все на круги своя. Свинство было, согласен. Можно винить, тоже согласен. Но с другой стороны, ты, Рич, не ясновидящий, всякое бывает. Нужно опыт на будущее иметь, а не в омут головой за проступки бросаться. Дети у тебя и жена. Фигово всем было, теперь восстанавливать и налаживать нужно.

Мы поможем, – улыбнулся щедро другу, останавливаясь напротив.

Ланкранц хмурил брови, с трудом переваривая услышанное.

– Живая она!! – прокричал Пит, сияя. – Это главное, остолопы! А Паула больше нет!! Прощайте призраки прошлого! Совсем прощайте! С сегодняшнего дня начинается новая жизнь!

Как легко и просто, – отвернулся к окну. В чем-то конечно Пит прав и можно радоваться, что Анжина жива, но жива она благодаря Кириллу, который встал против троих. А вот умереть она могла как раз благодаря Ричарду.

Не искупить ему этого, как не забыть, как слепоты своей не оправдать.

И куда собралась Анжина? Хорошо бы к Лацису, но что-то внутри говорит, что к общему знакомому она не полетит. Общий, а женщина ничего общего с мужем иметь не желает. И это понятно, наверное, правильно, но… больно, слишком больно.

Крис, прослушав сообщение, развернулся к королю и хмуро бросил:

– Она собралась на Лефевр.

Ричард грохнул кулаком по стене у окна с досады и беспокойства: ну почему тебе не сидится спокойно?!

– Не удивила, – хмыкнул Пит.

Короля развернуло к нему: чему ты радуешься?!

– Почему Лефевр, а, Рич? – посмотрел на него Крис. Мужчина лишь волосами тряхнул, понимая, но, не желая принимать. Хотелось ринуться за ней… но нельзя, не время. Это тоже четко понимал, но не знал, как сдержать себя.

– Людей вышли. Пусть фрахтуют и летят следом.

– Ага. Интересно, как они ее там негласно смогут охранять?

– А мне плевать, как! – рявкнул выходя из себя. – И займись расследованием исчезновения Косты. Найди его!

– Скорей всего, его уже нет в живых.

– А ты поищи. И найди!

Глава 21

Анжину била лихорадка.

В тесной каюте на троих, больше похожей на камеру, было душно. Комфортом для обслуги не озаботились, поэтому вентиляция не работала, впрочем, и вряд ли была в этом «каземате». Но ерунда, главное женщина летит, куда хотела и за перелет успеет заработать на высадку на Лефевр, что стоила немало, учитывая, что платформу нужно готовить для нее одной. Корабль шел дальше, и пассажиров до Лефевра больше не было.

Хорошо, что кухонной рабочей устроилась. Хорошо, что вообще взяли. Отработает, ничего, а может и чуть больше заработает, на какую-нибудь безделушку, которую сможет потом, уже на месте, обменять на коня. Только быстрей бы прилететь.

В бреду лихорадки она улыбалась, видя перед собой Кирилла, и точно знала – он свободен, он улетит на Энту, у него все сложиться и будет хорошо.

И плакала, видя Ричарда. Она безумно скучала по нему, тревожилась, хоть и знала точно, с ним тоже все было хорошо. "Это любовь и эгоистичное желание, чтобы ты рядом был, меня крутят. Это пройдет. Все верно сделано. Все будет хорошо".

"Почему Лефевр?" – казалось ей, спрашивал он.

"Ты знаешь", – шептала, уверенная, что он-то понимает, почему.

Потому что пришло время либо выжить, либо умереть, но выжить она сможет только там, потому что в том есть смысл, и умереть достойно тоже сможет только на Лефевре. Замечательная традиция, смыл жизни воинов – умереть в бою, было единственно привлекательной для нее смертью. Хуже нет умирать, обременяя собой, лежа в постели, слабой, ни на что не годной. Возможно, все утряслось и тихо на заставах и по украинам. И хорошо. Значит, будет дозорить с остальными гриднями.

Значит, будет жить бережа жизнь рода.

До высадки добрела через туман и бред лихорадки. Он казался бесконечным и не отпускал ни на кухне, ни в каюте, как и жар. Постоянная духота. От которой некуда было деться. Анжина уже не отличала реальность от ирреальности, когда венткок вложил ей в руку золотую монету – заслуженную плату и отправил к платформе.

– Тридцать две минуты до отстыковки. Успеешь?

Анжина кивнула, слабо соображая.

И опять в удушающем мареве, как в тумане – до каюты, чтобы взять главное – меч, и к платформе, путаясь в переходах.

Успела. Ступила в узкий бокс, в котором только стоять, а если сидеть, то прижав колени к груди, и он тут же сомкнул створки, загудев поехал вниз. Тряхнуло, что-то хлопнуло. Замигали кнопки и, специальный дым наполнил пространство, задерживая кислород.

Опять тряхнуло и капсулу затрясло, как Анжину в лихорадке, понесло вниз. К планете.

Посадку не помнила. Капсула вошла в землю и выплюнула пассажирку, зашипела сжимаясь, съеживаясь и распалась, покрывая густым дымом траву, которую смяла.

Воздух был чистым и прозрачным, прохладным и пьянящим, наполненным запахом трав.

Женщина открыла глаза и уставилась в безбрежное голубое небо. Ей еще не верилось, что она на месте, что месяц в дурмане и тумане канул и этот удивительный воздух, знакомый и такой манящий – явь. Что трава под рукой, трава высокая. Звенящая под лаской ветра – не сниться, что небо не мираж.

Анжина лежала и слушала как шумит трава, заливается птица где-то вдали, поблизости стрекочет кто-то в зарослях и вдруг увидела орлана. Птица парила в небе широко раскинув свои мощные крылья и женщина засмеялась: "здравствуй, знакомец!"

– Эй! – выдала хрипло, протянув к нему руку.

Восторг наполнил душу, изматывающие признаки лихорадки размыло как тени. Женщина поднялась. Застыла, покачиваясь от слабости, оглядывала просторы поля, островки леса вокруг и закричала в небо птице:

– Здрав будь, славный сын славного рода!!! На многие лета и зимы!! Здрав будь гордый гридень небесный!!

И засмеялась, чувствуя себя пьяной от счастья.

Она добралась! Она вернулась!!!

Хотелось не только кричать – хотелось скакать, обнимать траву и землю, деревья, ласково шумящие неподалеку и словно разделяющие ее радость, приветствующие ее. Она отвесила им поклон до земли и головой качнула: спятила. Но как же это здорово!! Пусть безумна, но здесь, в этом вольном краю, наполняющим радостью до краев только тем. Что он есть!

– Как же ты прекрасная, земля мирянская! Века и века тебе лада и мира, наряда и прави!! Живи воля земли свободной, великих родов приют славный!!

Птица заверещала в небе, то ли соглашаясь, то ли отвечая и, добавляя от себя и, продолжала облет своей территории.

Анжина засмеялась и рванула ворот куртки, отдирая клепки, и расставила руки, чтобы ветер остудил грудь, смыл остатки изматывающего жара. Пусть все плохое канет. Нет у нее больше лихорадки, нет слабости. Не место им на этих просторах, а значит и в ней.

Меч за спиной проверила – не Гром ее, хотя и «Грома» – Ричарда, но ничего, зато не без оружия. А клинок славный и в верных руках послужит еще в правом деле.

И пошла по холму вниз, через лес наугад. Куда-нибудь да выйдет, а может места вспомнит. Примерное место посадки она капитану корабля объясняла, но точно определить было сложно. Оставалось надеяться на лучшее. Да и что за печаль? На любимой земле она, а тут уж в род родной ноги донесут. Может по дороге карьер какой будет с водицей – обмыться бы, постираться.

Шла и улыбалась, шею и грудь потирала под прохладным воздухом – славно-то как, славно! Трава зеленая, листья на деревьях яркие, видно молодые – весна на Лефевре.

Долго шла, шатало от усталости и слабости. Жарко становилось – зной дневной начался. Куртку стянула, в одной майке оставшись, на бедрах завязала.

К деревеньке вышла небольшой, в лесу расположенной. Ничего уже не видела от духоты – только бочку у избы заприметила, как ориентир. Рванула к ней заплетающимися ногами и по пояс в воду холодную нырнула.

– Ты кто така? – прогудел неласково голос справо. Вынырнула, воду ладонью с лица стряхнула, глянув на обладателя баска. Дородный мужик стоял хмурился, в бока кулачища упирая. Оружия нет – не воинский человек значит.

– Здрав будь славный сын славного рода, – бросила, воду оттирая – полегчало: и зоркость вернулась и туман их головы ушел.

– Ну и ты будь здрава, только чья ты, не ведаю, – протянул сумятясь: не вязалось у него – одежа чудная, порты мужеска, а грудь женская. И волос короток, по выю, и меч за спиной по рукояти добро кожей увитый. Нехудое оружие – на конце рукояти-то лалы рассыпались – знатная видно девка, а вот кто така да почто осрамлена волосом и одежей заковыриста?

И чуть отпрянул оторопев – глаз-то у нее вот черен был, а глянь – карий!

– Халена Салнцеяровна, рода мирян, – то ли кивнула, то ли поклон положила.

От ты весть! – огладил подбородок мужчина: а баяли капище по мирянской Богине справили, там она и лежит, род лесной сторожит. Ну, дела! Ох, Боги!

– Вельми ж вы Боги заковыристы, – протянул, головой качнув.

– Это не ко мне, – улыбнулась. Монетку в кармане куртки нащупала, вытащила протянула мужчине. – Мне бы коня, добрый человек, да путь до крепища узнать, Мирославову.

Мужик вздохнул, грудь широкую вздыбив, хмарый стал:

– Опять знать сечам по землице идтить, рудицей окрапливать.

Женщина нахмурилась:

– Неспокойно у вас?

– У нас-то что, мы у края, – и махнул рукой в сторону леса. – Ходи туда напрямки. Тама Ряды стоит, место купеческое, торговое. Коней на торжище выбор богат хоть и мерят высоко. Ужо седьмицу рядятся. Апосля на закат лесом тебе дорога и через Белынь. Поспешая – по утру через ден будешь у дозоров мирянских, а там как их воля.

– Благодарствую, – улыбнулась – сами слова вылетали. Не отвыкла от говора, а и слушала с наслаждением – песня. – Здрав будь ты, славный муж, и род твой на многие лета, – поклонилась в пояс и пошла в указанном направлении.

Мужик в ладонь в кулак сжал и вздохнул опять: придется видно кистень доставать вместо лемеха. Ишь, пошла разброда и Халена явилася. Быть сече, как не крути.

Не близок путь до Рядов был. К речке вечером уже вышло, шатало от усталости. К ночи в городке была – открытый стоял, без ограды, врат: терема высокие раскиданы на холме, а ближе к берегу низенькие домишки, причал добротный и лодьи. Мужи ратные дозором ходят и тихо, только слышно где-то на краю кони фыркают, кто-то железом звякает.

Женщина могла в терем постучать, ночевать попросить, но что-то сил не хватило на холм подняться – в траве недалеко у берега растянулась и в небо звездами высвеченное уставилась. И вспомнилось ей, как они с побратимами в ночное ушли и лежали в густой траве, в небо смотрели… Нет Гневомира, а и Любомир неизвестно жив ли. Должен.

Может из мирян или беличей да русичей на торжище будет?

Меч обняла и руку под голову подложив, глаза закрыла – завтра день будет, будет и пища.